Несознательный 3

Глава 8 Мишка на Севере в Новый Год

На сей раз, стрельба по "тарелочкам" с помощью ста пятидесяти тонной ракеты возымела свое действие, если спутник заставил американцев поежиться и запросить у конгресса денег на строительство бункеров для особо важных объектов, то после демонстрации устроенной в Тихом, океане разразилась настоящая истерика. Оказывается, Советы могли достать до любого города в США и поразить его с необыкновенной для такого расстояния точностью. Возникло даже предположение, что такой точности невозможно достичь с помощью технических средств, а значит, СССР запустил на орбиту корректировщика и тот управляет полетом ракеты из космоса.

И все-таки эта истерика не была похожа на то, что было в той реальности после запуска искусственного спутника земли, люди еще не осознали последствий возможного применения ядерного оружия, напомню, что только в 1951 году на одном из атоллов был произведен взрыв под кодовым наименованием «Джордж». Основная часть мощности взрыва была получена именно за счёт водородного синтеза, что привело к созданию термоядерной бомбы большой разрушительной силы 225 килотонн. Однако использовать этот заряд в военной сфере было нельзя, так как он представлял собой здание с криогенным оборудованием и рассматривался пока как чисто научный эксперимент. А потому население Америки было уверено, что находящиеся на вооружение атомные бомбы хоть и обладают большой разрушительной силой, но никто их бросать на города не будет. Только к 1956 году пришло осознание того, что следующая война будет происходить не на полях сражения, а на всей территории стран участниц конфликта и количества ядерных зарядов окажется достаточным, чтобы сделать её непригодной для проживания.

Что еще интересного произошло, пока мы возились с ракетными носителями? Так то, что несмотря на выполнение задания партии, детище Петлякова так и не получило "путевку в жизнь". По линии разведки были получены данные, что в США строится новый стратегический бомбардировщик Convair YB-60 с максимальной взлётной массой в 186 тонн и бомбовой нагрузкой в 33 тонны. Максимальная высота его полета должна была достигать 13,6 километров, а дальность 14 тысяч. Конечно же, специалисты сразу поняли, что такие данные достижимы только по отдельности, но с точки зрения наших партийных деятелей это не имело особого значения, раз есть по отдельности у Них, значит должно быть в комплексе у Нас. И в этом плане более предпочтительно выглядел бомбардировщик, предложенный туполевским КБ (выложил такой проект Туполев), при максимальной взлетной массе в 170 тонн дальность была заявлена в 12 тысяч километров. Я, услышав об этом, только усмехнулся, получается, Петляков проиграл Туполеву только потому, что точно выдерживал техническое задание, которое получил на год раньше? Очень интересно, почему тогда не скорректировали задание Петлякову, он ведь всяко был ближе к окончанию работ? Или это такие игры в масштабах государства, мол, если не получиться у Туполева, то есть беспроигрышный вариант в лице Петлякова? Вот только толку от этого, ведь в этом году в США появится турбореактивный В-52, который по всем параметрам оставит наши бомбардировщики далеко позади. Опять проявилась инерция Истории, она снова стремиться вернуться на прежний путь.

Впрочем не совсем, с удивлением узнал, что работы Петлякова не пропали даром, пока туполевский стратегический бомбардировщик еще не воплотился в металле, его Пе-114, грузовой вариант с расширенным фюзеляжем, вдруг получил путевку в гражданскую авиацию. С точки зрения коллектива КБ это был, безусловно, шаг назад, но если взглянуть под другим углом, то получилось, в общем-то, неплохо, в отличие от туполевского КБ, КБ Петлякова получило широкую известность не только у населения СССР, впервые о комфортабельных воздушных лайнерах узнали и на Западе. Так-то да, в качественной отделке салона они явно уступали зарубежным пассажирским самолетам, хотя производители и старались учитывать вкусы искушённого западного потребителя, но лётные характеристики Пе-114 могли дать фору любому пассажирскому зарубежному самолету. Даже последнему английскому реактивному самолету Comet 1, который был сделан по заказу British Overseas Airways Corporation (государственная авиакомпания Великобритании), особенно в плане дальности. Во-первых: Пе-114 брал на борт восемьдесят пассажиров против тридцати шести у Comet; во-вторых: дальность Пе была более шести тысяч километров, против двух тысяч четыреста у зарубежного самолета, что позволяло без особого напряжения преодолевать Атлантику; ну и в-третьих: по скорости Пе не сильно проигрывал турбореактивным самолетам. Именно эти характеристики и склонили французскую авиакомпанию Air Franceк к закупке у СССР десяти Пе-114.

Естественно в наших газетах этот факт преподносился как показатель превосходства советских пассажирских самолетов над зарубежной техникой, но я прекрасно знал, что просто так сложились обстоятельства, да и цена на наши изделия была заявлена ниже английских. Пройдет всего два года, и кинувшиеся вдогон американские и английские производители быстро закроют нишу дальнемагистральных пассажирских авиалайнеров. Никто не позволит СССР долго зарабатывать на поставках пассажирской авиатехники, это грозит не только потерей больших денежных средств, но и позволит "ненавистным" коммунистам продемонстрировать всему миру свои научно-технические достижения в области самолетостроения… Как бы еще дело не дошло до диверсий конкурентов, как было в моей реальности.

Хм. Надо будет попробовать подсказать иркутскому КБ при самолетостроительном заводе, что будущее не только за мощными турбовинтовыми двигателями, но и за экономичными, малошумными турбовентиляторными. Решено, пока моя загрузка позволяет, надо немного отвлечься и сделать кое-какие эскизы с расчетами. Обратят ли в иркутском КБ внимание на труды моей "железяки"? Почему нет, ведь Добрынина, занимавшего должность главного конструктора"ушли" еще в конце 1945-го, а его место было занято Сытиным, бывшим ведущим конструктором, это под его руководством были спроектированы и пущены в производство турбовинтовые двигатели с противоположно вращающимися винтами. Однако Сытин, чего греха таить, не лучший вариант для главного конструктора, нет у него таланта предвидения, и азарт исследователя отсутствует, поэтому время идет, а с последней реализованной идеи прошло уже три года, пора бы придумать что-нибудь принципиально новенькое. Вот и пусть этим новеньким станет именно турбовентиляторный двигатель для пассажирских самолетов. И пусть им станет чуть меньший аналог ПД-10, хотя для четырехмоторного извозчика Пе-114, его тяга избыточна, но много это не мало. Ну а потом можно и об увеличении размеров подумать, ведь двигатель может быть легко масштабирован, должно же что-то остаться для будущих разработок.

- Чем занят? – Как чертик из табакерки вынырнул Челомей.

- Да вот, решил вспомнить свои наработки в области турбовентиляторных двигателей. – Честно отвечаю я. Врать ни к чему, Владимир Николаевич сам иногда может на неделю потеряться в рассуждениях на отвлеченные темы. - Крутятся кое-какие мысли, работать мешают.

- Понятно, сколько волка не корми… - Машет он рукой, выражая легкое недовольство. – Думаешь, будет толк?

- Пока не вижу особых препятствий, - пожимаю плечами, - по расчетам всё получается, и двигатель даже проще в производстве выйдет, чем турбовинтовой.

- Конечно проще, - кивает Главный, всматриваясь в эскиз, - ты ведь редуктор выкинул.

- Да, - пришлось согласиться с этим утверждением,- редуктор нам немало крови в свое время попортил, да и сегодня это самое слабое место в движке. Но тут иная проблема, пришлось использовать двухвальную схему двигателя и значительно увеличивать количество лопаток на турбине низкого давления, иначе вентилятор нужных оборотов не наберет.

- Постой, - вдруг спохватывается он, - но турбовентиляторный двигатель не позволит скорость больше тысячи набрать, зачем он нужен?

- В том-то и дело, что нужен, - вздыхаю я, - слышали же, что у нас десяток Пе-114 Франция готова приобрести, вот для них и нужны такие двигатели, они и скорость позволят держать около девятисот километров в час, и топливо сэкономить. Особенно это важно для полетов на дальние дистанции.

- Э… А не проще лишний раз на посадку зайти, чем все топливо с собой тащить? – Задает закономерный вопрос Челомей.

- Нет, - мотаю головой, - очень много тратится топлива при взлете и наборе высоты, поэтому посадка это и потеря времени и лишний расход керосина. А так, представьте себе, из Москвы в Иркутск можно будет за шесть часов долететь.

- Я же говорю, сколько волка не корми, он всё в лес смотрит. – Смеётся Главный. – Видимо сильно ты к Иркутску прикипел. А насчет шести часов – фантазии это у тебя, и кто будет за полет на самолете втрое больше платить, чем за поездку на поезде?

Вот так, и это говорит человек, который потом будет утверждать, что не далек тот день, когда люди будут летать на стратосферных ракетопланах. Ладно, спишем это все на желание Владимира Николаевича немного подтрунить над своим замом, ну не может же он на самом деле так думать.

- Слушай, - продолжает он, - я все спросить хочу, как тебе в голову такие мысли приходят?

- Какие мысли? - Насторожился я.

- Да всякие, - ухмыляется Челомей, - ты даже этот двигатель прорисовал, вот так, на пустом месте, обычно кучу бумаги изведешь, пока мысль оформишь, а у тебя сразу начисто получается. Хоть бы один листочек чтобы мыслям было за что зацепиться.

- А, это… - Делаю вид, что расслабился. - Тут просто, все что можно уже двадцать раз обдумал, сейчас только конечные результаты на ватман переношу.

- Ну, да. – Покивал Владимир Николаевич. – Такое объяснение можно было бы принять, но ты и по другим направлениям так же работы ведешь. Вон секретчики на тебя уже не одну служебную настрочили, утверждают, что ты скрытен и прячешь от всех свои наработки.

- И как это я могу здесь сделать? – Оглядываю свой кабинет. – Не на себе же отсюда "свои наработки" вытаскиваю. Да и какие наработки? Я же сколько бумаги взял, столько и в работу вернул, просто не привык думать глядя на эскизы, все в голове держу. – И только тут понимаю, что меня больше всего возмутило. – Так они что, еще и кабинет мой без спроса обыскивают?

- А ты как хотел? – На этот раз Главный не выдержал и хитро улыбнулся. – Секретов от своих быть не должно.

- Понятно, - мрачнею я, оказывается Челомей пришел предупредить, что на меня поступили доно… то есть сигналы от службы безопасности, на нетипичное поведение. А чтобы поведение стало типичным, требуется дополнительно тратить время на художественное оформление черновиков, короче, я должен полностью вписаться в их представление о советском инженере, который выкуривает по пачке Беломора в день, и изводит на черновики стопку бумаги. Бред. - Владимир Николаевич, я работаю так, как привык. Не виноват я, что все само в голове рождается, переносить не оформившиеся мысли на бумагу это потеря времени, нам ведь главное, чтобы дело делалось, а не промежуточный результат. И что подумают при этом "свои" не должно вас беспокоить.

- Так меня-то все устраивает, - уже откровенно хохочет он, - а вот "свои" волнуются.

- Пусть волнуются, - пришлось мне отмахнуться, - что нам до их волнений, в случае чего подавим с помощью административного ресурса.

- Так уже подавлено, и именно с помощью "административного ресурса", как ты сказал. Однако и среди "твоих" тоже неожиданные мысли возникают.

- Ну, этим то чего надо?

- Как чего? – Делано удивляется Главный. – Хотят узнать, кто ты такой есть?

- Если скажу, что я зеленый человечек с Альфа Центавра, прилетел сюда, чтобы захватить землю, а людей превратить в рабов, - говорю в ответ, - вы поверите?

- О, так ты читал Гарольда Шермана, - удивляется Челомей, - только у него о зеленом человеке пишется, но, по-моему, там Альфа Центавра не упоминается.

- Она упоминается у Азимова, - подсказываю неожиданно для себя и, сообразив, что прокололся, пытаюсь придать незначительность эпизоду, – да и какая разница?

- Да, разницы нет. - Соглашается Главный, пряча улыбку.- А когда ты приступишь к захвату земли? Когда надо начинать бояться?

- Так некогда, - развожу руки, - работы невпроворот.

- Это да, - кивает Владимир Николаевич, и тут же вставляет шпильку, - надеюсь, не зря ты над этим двигателем трудишься, начало претворения твоего плана в жизнь?

Когда Челомей покинул мой кабинет, я задумался, откуда ему известна книга Гарольда Шермана? Не припомню, чтобы этого фантаста кто-то в СССР переводил на русский язык.

*

Нет, однако история точно поехала по другому пути, в 19-го августа 52-го, более чем на семь месяцев раньше, прошла первая публикация о начавшейся болезни Сталина. Зная, что в той реальности с объявления болезни до смерти прошел всего один день, я не сомневался, что и в этой истории должно быть так же, поэтому был сильно удивлен, когда опубликование бюллетеней о болезни Генерального Секретаря ВКП(б) продолжали публиковаться целых три дня. Почему ВКП(б), а не КПСС? Так не состоялся еще XIX съезд, где ВКП(б) была переименована в Коммунистическую партию Советского Союза — КПСС.

Люди искренне переживали из-за болезни Иосифа Виссарионовича, со всех концов страны летели телеграммы, в которых желали ему скорейшего выздоровления. Конечно, в некоторых случаях это была обычная обязаловка, разнарядка, спущенная из ОбКомов, но большая часть была таких, которые делали это без "напоминания", просто по зову сердца. Хотя, тут надо быть объективным, было много и других, которые винили Сталина во всех бедах преследующих СССР, но они были вынуждены молчать, не пришло еще время открыто выражать свое отношение к власти, впрочем, это всегда опасно, во все времена. Не буду рассказывать, как именно проходили похороны бывшего Генсека, все то же самое, что и в моей истории, с толпами народа, с всеобщей скорбью, и даже поползли слухи, что в давке в районе Трубной площади погибла уйма людей и погибших вывозили грузовиками. Естественно доверия к этим слухам люди не испытывали, считали, что может быть и были там какие-то жертвы, но не много, и искренне возмущались даже таким положением дел.

- Как теперь будет? – В который раз сокрушалась Катерина.

- А что изменится? – Удивлялась ее мать. – Его место пусто не останется, соратников у него много было, хотя бы тот же Булганин или Маленков. Витя, а ты как думаешь?

Хм… Это что, проявление кухонной бытовой политики? Поэтому мне остается только молча пожать плечами, как пойдет в этом случае история остается только гадать. Не зря прозвучало только два претендента на "трон", ну еще Берию забыли, а так оглянись и не найдешь "достойных", даже Хрущева не видно, не зря же я упоминал XIX съезд, именно тогда его двинули в секретари ЦК. Скорее всего, власть, как и в той моей реальности, на первых порах перейдет Берии. Почему на "первых порах"? Так это понятно, в связи со смертью Сталина, противоречия между Берией и остальными партийными деятелями в стране обострится и заговор против него станет неизбежен, и тут неважно кто будет во главе заговора, главное, что есть центр силы, а кто будет его лицом уже не суть важно. Да хотя бы тот же Булганин, который хоть и не страдал от решительности, был вынужден выступить против того, кто относился к нему "предвзято", а так как предвзято Лаврентий Павлович относился ко многим, по долгу службы, то и в недостатке таких людей не было.

Ладно, все это гадание на кофейной гуще, сейчас очень важно как пройдет внеочередной пленум ЦК, именно на нем будут решаться жизненно важные позиции, которые будут закреплены на XIX- съезде партии. Возможно Берии удастся закрепится во власти, и тогда развал СССР произойдет значительно раньше, ведь именно с его подачи, был дан старт компании замены руководства республик местными кадрами. А к чему это приводит, я прекрасно осведомлен. Да и его внешняя политика тоже вызывала подозрение, одно то, что он обсуждал объединение Германии на условиях Атлантического блока и возможности возврата Кёнигсберга, уже вызывала неприятие у всего партийного руководства. Или возвращение южных Курильских островов Японии, это уже совсем ни в какие ворота, за что боролись? А уж прекращение строительства или введения в строй ключевых стратегических, утверждённых объектов народного хозяйства, которые были брошены просто так, в одночасье, вообще вызвало бурю недовольства… Возможно, этому способствовало реальное экономическое положение страны, не факт, что страна потянула бы все эти многочисленные стройки, но многое было прекращено волевым решением Берии, в одночасье без плановой подготовки, в результате потеря огромных капиталовложений, растаскивание фондов по местным "самостроям".

Но вскоре мне задумываться над этим стало некогда, началась передача ракетной технологии аж на восемь заводов, которые должны были ковать ракетный щит страны. Вроде бы чего здесь такого, ведь технологические карты есть, изготовление ракет поставлено на нашем экспериментальном производстве, только бери и внедряй. Ну-ну, попробуйте внедрить требуемую культуру производства в бывших мастерских. Все дело в том, что переданные производственные мощности в настоящее время представляли собой не заводы, а мастерские, состоящие из нескольких цехов, расположенных вокруг какой-нибудь ТЭЦ, которая сама "на ладан дышит". Нам осталось только удивляться, что это как не проявление к нашему ОКБ неприязни со стороны ответственных лиц?

- Не понимаю, - сокрушался Челомей, - им действительно нужны ракетные носители или все это необходимо только для запугивания американцев?

- Думаю это просто неурядицы, как это всегда бывает, - приходится гадать мне, - ведь никто из тех, кто должен был принимать решение по производству стратегических ракет, даже не предполагает, насколько эта задача сложна. Для них это сродни производству боеприпасов, тем более все это находится под патронажем ГАУ. Тут требуются решения на немного другого уровня.

- Но мы же описали необходимые производственные мощности для производства ракетной техники, - развел руки Главный, - даже расчеты по затратам и потребности в специальном оборудовании предоставили. Куда уж больше?

- Вряд ли это все попало к конкретным исполнителям, скорее всего как всегда все касающееся ракетной техники засекретили.

- Так что теперь делать? – Нахмурился Владимир Николаевич. - Ведь ясно, что ничего в этих мастерских сделать не смогут. Самим в ЦК идти?

- Э… Владимир Николаевич, - спохватился я, - вот этого я бы делать не советовал, в ЦК сейчас идет перераспределение задач, а тут мы со своими проблемами, как бы под горячую руку не попасть.

- А так не попадем? – Возмущается Челомей. – В первую очередь с нас спросят - почему не сигнализировали?

- Так мы молчать не будем, - пожимаю плечами, - мы будем сигнализировать, но не в ЦК, а министру вооружения Устинову. Уж он-то в наших проблемах должен разбираться.

- Вот сам к нему и пойдешь! – Рубанул сходу Главный. – Он меня на дух не переносит.

- Хорошо, не хотите к Устинову, идем к его заместителю генерал-полковнику Неделину. – Соглашаюсь с ними.

- А к нему-то зачем?

- Используем его в качестве тарана от армии. – Поясняю придуманную хитрость. - Он и с Устиновым общий язык найдет, и ГАУ приструнит, он же бывший командующий артиллерией Вооружённых сил СССР.

- Все равно Устинов нам навстречу не пойдет, придумает за что зацепиться, - отмахнулся Владимир Николаевич, - да хотя бы только за то, что все эти работы не включены в пятилетний план.

- Но при заместителе ему это сделать будет гораздо труднее. И вообще, почему мы сами должны этим заниматься? Задачи перед ОКБ стоят совсем другие, вот и спихнем проблему производства на Устинова, как и должно быть на самом деле, даже ответственного под это дело могу рекомендовать.

- Да? – Владимир Николаевич смотрит на меня со скепсисом. – Уже начинаешь своих людей пропихивать.

- Не своих, а королевских из НИИ-88. Хотя… - демонстративно чешу затылок, - к "нашим" его тоже можно отнести, это Михаил Кузьмич Янгель.

Да, да, вот такой я нехороший человек, история уже двинулась по другому пути, поэтому я и решил двинуть Янгеля, разработчика "Сатаны", вместо главных конструкторов в производственники. По моему разумению он там будет как раз на своем месте, очень хорошо он знает производство ракетной техники. Начиная с тридцать пятого года по сорок четвертый он работал на нашем КБ-51: конструктор, ведущий инженер, помощник главного конструктора, зам. директора, директор завода-филиала. Потом в министерстве авиационной промышленности СССР (1946—1948) координировал работы по развитию самолётостроения, на сегодня занимает должность, главный инженер НИИ-88, кому как не ему можно доверить создания производства по выпуску межконтинентальных ракет. Почему я решил, что он согласится, а вот есть у меня на этот счет соображения, уж слишком ему было тесно в рамках НИИ-88, искал он подходы к самостоятельной работе и очень активно интересовался изделиями Челомея. Вот и дадим мы ему такую возможность, пусть встанет у руля будущей космической промышленности, и хорошо бы к нам поближе, а там и глядишь, и право на создание собственного КБ получит, должен же будет кто-то создать нам альтернативу, иначе о развитии можно только мечтать.

- Янгель, - задумался Челомей, - это главный инженер 88-го НИИ? И почему ты решил, что его кандидатуру примет Устинов.

- А в этом и есть вся хитрость, - улыбаюсь я, - со стороны будет казаться, что это не наша креатура, как и будет на самом деле, но двигаясь к своей цели, создание собственного КБ, он будет работать и на нас.

- Осталось только договориться с самим Янгелем, - хмыкнул Главный.

- А чего нам с ним договариваться? – Поджимаю губы. – Пока его собственное мнение никого не интересует, да и что-то мне говорит, что он против этого назначения возражать не будет.

Так все и случилось, Неделин действительно заинтересовался нашими проблемами как своими собственными, еще бы, получить такое оружие в свои руки мечта любого командующего, тем более, что его прочили вернуть опять на прежнюю должность. Он развил бешеную деятельность, не поверив нашим словам, самостоятельно организовал комиссию по обследованию переданных для организации производства ракетных носителей мастерских и нашел виновных, коими, кто бы сомневался, оказались подчиненные министра вооружения Устинова. Нет, это не было личное распоряжение Дмитрия Фёдоровича, но зная о его отношении к ОКБ-51, нашлись исполнители, которые сделали все возможное, чтобы решение министру понравилось, а он из-за занятости не потрудился вникнуть в подписываемый документ, ведь там фигурировало достаточное количество предприятий, а что они собой представляют дело десятое. Говорят после того как сам Устинов разобрался в том, что произошло, некоторые его подчиненные были вынуждены искать новое место работы, и вовсе не в европейской части СССР. А что касается назначения Янгеля в качестве главного ответственного лица по организации производства изделия 412, то здесь пришлось даже сыграть небольшую театральную сценку.

- И кого вы сами предлагаете назначить ответственного за эту работу? – Хмыкнул Устинов, когда у него на совещании Главный отверг очередную предложенную им кандидатуру, по причине недостаточной компетенции.

Дальше игра пошла в наши ворота, теперь уже Устинов отвергал тех, кого предлагали мы, и доводы приводил не менее убийственные, и главный из них - недостаточный опыт работы в масштабных проектах.

- Если так, то можно тогда рассмотреть кандидатуру Янгеля, главного инженера НИИ-88, - тихо посоветовал я Челомею.

Владимир Николаевич только скривился и стал нахваливать другого кандидата. Но у министра вооружения "оказался" хороший слух, поэтому сходу отвергнув очередную креатуру Владимира Николавича, он уцепился за знакомого ему специалиста:

- А что там с Янгелем?

- А что с ним? – Снова нахмурился Челомей. – Если работает в НИИ-88, да еще на должности главного инженера, то должен быть знаком со всеми техническими проблемами производства ракетной техники.

- Значит, утверждений в его некомпетентности с вашей стороны не последует? – Продолжал давить Устинов.

- Нет, но он… - Челомей, сделал вид, что вовремя прикусил язык.

- Что "он"? – Тут же заинтересовался, присутствующий на совещании Неделин.

- Нет, ничего существенного, - стал оправдываться Владимир Николаевич, - просто подумалось, что в НИИ-88 несколько иначе представляют развитие ракетной техники, как бы это не оказалось во вред.

- Какой же вред будет от этого? – Удивился генерал-полковник. – Наоборот опыт работы в другом КБ принесет больше пользы, мы же не переделывать ваши изделия его пригласим, а участвовать в налаживании производства.

- Вот и хорошо, что у него свое представление, - поддакнул министр вооружения, - главное, что против его кандидатуры у вас возражений нет.

- Но мы же не знаем, согласиться ли он заняться этой работой, - весьма правдоподобно начинает разыгрывать спектакль "Последней надежды" Челомей.

- Это уже наша проблема, - поставил точку в совещании довольный Устинов.

-

Ну и как тебе это? – Кивнул Дмитрий Федорович вслед вышедшим представителям ОКБ, обращаясь к Неделину.

- Не хотят они, чтобы Янгель за производство их ракет взялся, - подтвердил догадки Устинова генерал, - боятся, что секреты их технологий станут известны Королеву.

- Вот именно, - нахмурился министр вооружения, - они ведь значительно опередили НИИ-88, а те не могут воспользоваться информацией от них в полной мере.

- То есть как это "не могут", - удивился Митрофан Иванович, - вроде бы все чертежи должны быть предоставлены по первому требованию НИИ-88.

- Эх, если бы это было все так просто, - махнул рукой министр, - изделия получаются очень сложными, к чертежам нужно расчеты и описание происходящих процессов прилагать. А в них разобраться… легче что-то по своим наработкам делать, чем в чужих разбираться. Вот и получается, формально ОКБ вроде бы секретов не держит, а результат один хрен отрицательный. Вон с двигателями для ракет что получается? Запросили чертежи на двигатели, из ОКБ их предоставили, но толку от этого оказалось мало. Только несколько идей от туда подчерпнули, а так ни проверенных методик расчета, ни работ по исследованиям ОКБ не проводил, не понадобилось, видите ли, все у них с первого раза получилось. Но ведь откуда-то же взялись все эти методики, по которым они обсчет вели.

- Так если работает, чего тогда исследованиями заниматься? - Не понял Неделин.

- Как зачем? – Вскинулся Устинов. – Не дело это когда только один коллектив может разработкой двигателей заниматься.

На этот пассаж, генерал-полковнику только и осталось пожать плечами, порой он не мог понять хода мыслей министра, если есть тот, у кого получается делать лучше, зачем огород городить и тратить лишние ресурсы.

*

- Ну что, там? – В который раз за сегодняшний день меня спрашивает Челомей.

Все дело в том, что сегодня пятое декабря 1952-го года, во-первых: это день окончания Великой Отечественной войны, в этой реальности, а во-вторых: на ракетном полигоне должно стартовать наше изделие 412 из пусковой установки шахтного типа. Напряжение растет, по графику старт ракеты-носителя должен был состояться еще два часа назад, но что-то там произошло с коммуникациями и старт переносится уже четвертый раз. Если в ближайший час его опять перенесут, то придется старт отложить на завтра, не будут искать "боеголовку" в темноте на Камчатке. Неприятно, но не смертельно, по регламенту, в заправленном виде носитель может находиться до десяти дней. Честно говоря, этот срок взят с потолка, на самом деле, готовность к старту может исчисляться месяцами, но это уже будут решать в будущем, здесь и сейчас даже такой срок считается достижением. Тут в другом проблема, каждый раз приходится перезапускать систему управления, с обязательной процедурой самодиагностики, что требует предварительной дозаправки расходуемого хладагента системы охлаждения. Так-то тоже ничего страшного, но лишний холостой прогон - снижение надежности аппаратуры, не предусматривали мы такого режима работы.

- Снова будут пытаться стартовать через сорок минут, - сообщаю я последние полученные данные по связи. В следующий раз надо будет на телефон кого-нибудь посадить, не дело это, половину рабочего дня у аппарата сидеть.

- И что там может быть? – Удивляется Главный. - Неужели так трудно найти неконтакт в коммуникациях?

- Если просто отсутствие контакта, то ничего страшного, должны найти быстро, - вздыхая, поясняю я, - а вот если где-то пробой между линиями, то все сразу становится гораздо сложнее.

- Плохо, вот так в неизвестности сидеть, - вдруг начинает мне жаловаться Владимир Николаевич, - и работа стоит, ни одна мысль в голову не идет. Вот бы сделать так, чтобы постоянно быть в курсе?

- Следующей весной связисты должны отдельный тридцати парный кабель до полигона прокинуть, с промежуточными точками усиления сигнала, - напоминаю ему наши планы, - так что будет у вас персональная система телекоммуникации, не придется постоянно каналы в ВЧ выбивать.

- Да на черта мне эта система, - отмахнулся Главный, - не буду же я весь день сидеть с телефонной трубкой у уха.

- Зачем сидеть с трубкой? – Удивляюсь я. – Достаточно сделать дублирование переговоров диспетчера по громкой связи.

- Что за "громкая" связь? – Тут же заинтересовался Челомей.

Вот гадость, это уже я расслабился, на сегодня такой системы как "громкая связь" не существует, есть система оповещения, а связи, где используются динамики, нет, не придумали еще, как блокировать микрофон во время разговора. А ведь фильтрацию звука с микрофона сделать очень не просто, там ведь не только эффективный полосовой фильтр нужен, но и еще требуется подавление эха, которое легко реализуется в цифровых системах, ну и с некоторым трудом в аналоговых схемах. Кстати, дело нужное и позволит проводить совещание удаленно, не отвлекая людей от работы надолго. Решено, на днях займусь этим делом, самому интересно, что из этого получится.

- И что, можно говорить и слышать собеседника одновременно, как при обычном разговоре? – Удивился Владимир Николаевич, когда я ему озвучил идею. – Что-то не верится.

- Тут еще хорошо бы телефонных линий добавить, чтобы конференцсвязь организовать, когда сразу несколько телефонных абонентов можно будет на один аппарат завести.

- Ну, это уже совсем у тебя фантазии разыгрались, - покачал головой Главный, - ты бы умерил свои изобретательские порывы, а то смотрю, они уже во вред идут.

Да уж, опять недоверие, тут можно только делом доказать… но не в ближайшее время. Дальше мы перешли на обсуждение будущих планов, надо приступать к проектированию разведывательного спутника, который сможет сделать полтысячи снимков земной поверхности и с помощью четырех капсул вернуть их на землю. Особое внимание уделили методам стабилизации изображений земной поверхности, от придания вращения самому спутнику в точке съёмки, до поворотного зеркала, которое будет успевать вернуться в исходное положение до следующего снимка. В момент очередного мозгового штурма, наконец-то раздался звонок с полигона, оператор доложился, что старт изделия был произведен, все системы отработали без ошибок. Кстати, на этот раз использовать кодовую таблицу не пришлось, все это было передано по ВЧ связи, которую считали не прослушиваемой. Наивные.

- Ну что ж, ждем сообщения с камчатского полигона? – Спросил повеселевший Владимир Николаевич, и мы продолжили обсуждение будущих проектов с новыми силами.

- По весу не пройдем, мы явно за полторы тонны выходим, - пришлось мне подвести неутешительные итоги наших посиделок, - тут надо либо уменьшать вес оптики, либо ограничивать время жизни спутника.

- Если еще снизить орбиту? – Тут же реагирует Главный.

- Мы и так на пределе расчетного времени существования спутника идем…

- Кстати, - перебивает меня Владимир Николаевич, - откуда вообще эти расчеты взялись? Что-то я не припомню, чтобы их кто-то выводил.

- Гольная теория, подтвержденная практикой, - отметаю "надуманные" претензии, - атмосфера земли должна вносить свои коррективы в движение спутников до двух тысяч километров. Так что придется нам все же думать за счет чего можно облегчить вес. Сразу скажу, за счет инерциальной системы ориентации не получится, и так уже срезали все что можно.

- А что там с солнечными батареями? – Поинтересовался Челомей. – Ты как-то сообщал, что у американцев есть какие-то разработки, не получится в ближайший год сделать?

- Нет, - в отрицании мотаю головой, - кроме Берии никого космос не интересует, а он сейчас занят, некогда ему нами заниматься, так что придется пока без них обходиться.

- Жаль, они бы позволили значительно выиграть в весе.

-- Это да, хотя и будут на первых порах очень дороги, -соглашаюсь с Главным, - но тут деваться нам некуда, без них невозможно обеспечить длительность работы спутника на орбите. Вот бы заинтересовать какой-нибудь институт, ну или самим исследовательскую группу создать.

- Группу создать можно, - тяжело вздыхает Челомей, - но где взять деньги на её финансирование, опять придется выслушивать претензии от ГАУ.

- А почему мы только в ГАУ уперлись. - Возмущаюсь я. – Надо бы еще разведку пощипать, а то хотят "без труда вынуть рыбку из пруда". Нет уж, пусть тоже раскошеливаются.

- Это ты на Генеральный штаб замахнулся, - хмыкает Владимир Николаевич, - там люди серьезные, за каждую потраченную копейку спросят.

- Так, а нам-то какая разница? Что эти спросят, что те… Надоело каждый раз выкручиваться, есть такая поучительная пословица – скупой платит дважды, а дурак трижды. Может нам стоит перестать быть скупыми?

- А к дуракам ты нас причислять не собираешься, - развеселился руководитель, - ладно, есть у меня выход на одного серьезного человека при штабе, надо будет переговорить с ним.

- А конкретнее? - Ой, что-то меня не туда понесло, но Челомей даже не заметил моей наглости.

- Контр-адмирал Бекренёв, слышал о таком.

- Так он же начальник 2-го Главного управления Морского Генерального штаба, - тут же озвучил я подсказку "железяки".

- О как? А ты оказывается хорошо информирован… – удивился Главный, и тут же не отказал в удовольствии щелкнуть меня по носу, – был. Устарели твои сведения, он теперь в Генштабе немалую должность занимает, впрочем, тебе об этом знать не положено.

Интересно, а где это Челомей умудрился пресечься с Бекренёвым? Но выяснение этого вопроса пришлось отложить, дошла до нас телефонограмма с Камчатки, отклонение от центра мишени составило всего шестьсот метров. Бинго, это уже победа, теперь СССР есть чем ответить на ядерные планы США, осталось только научиться "печь ракеты как сосиски". Однако на это понадобится немало времени, года четыре, да и нам тоже придется еще кое над чем подумать. Все дело в ракетной шахте, пока её строительство вылетает в копеечку, так как вместе с ней приходится еще строить газоотводные тоннели, тут надо будет предложить минометный старт ракет и для изделия 403, и для 412-го. Хотя это уже дело десятое, главное основная работа сделана, и теперь уже со спокойной душой можно заняться твердотопливными носителями, за ними будущее. Э… не в смысле освоения космоса, а в смысле сдерживания агрессивных планов наших лучших друзей.

Домой притащился полдвенадцатого ночи - долго редактировали отчеты, которые пойдут "наверх", Челомей за каждую букву цеплялся, все текст выглаживал, и, по-моему, каждый раз получалось все хуже, но это уже утром будем дорабатывать, на свежую голову. Тихонько побренчал посудой на кухне и полез под бочок Катерине.

- Ну и как, запустили? – Пробурчала она спросонья, имея ввиду прошедшие испытания.

- Да, все хорошо прошло. - Успокоил я ее.

- Кто бы сомневался, - проворчала она сонным голосом.

А мне сон не шел, хоть и усталость валила с ног, интересно, а как нас завтра будет поздравлять Соколов? Хоть и не жалует он ОКБ, но тут будет вынужден рассыпаться в поздравлениях. А что ему еще делать? Его ставка на Королева себя не оправдала, затягивает 88-е НИИ с пуском стратегов, и хоть Сталина уже нет, а все равно, спросить есть кому, да хоть тому же Берии, деньги потрачены, а где результат? Не знаю, как он будет выкручиваться дальше, судя по истории у Королева впереди еще полгода неудач, и это без учета того, что этот проект рождался в жуткой спешке, без приобретенного до этого опыта. Так что реальные сроки выхода "семёрки" в космос это лето пятьдесят четвертого года, а мы уже к этому времени испытаем пакетную схему расположения ступеней, а заодно вместо "азотки" применим кислород. Что это может означать для НИИ-88? Даже не знаю, что их спасет…

Нет, хватит об этом думать, а то завтра опять с красными глазами придется на работу идти. Раз овца, два овца, три…

*

Хм, а жить-то действительно становится лучше, на продовольственных рынках сельскохозяйственным кооперативам разрешили продавать свою продукцию. Вы только вдумайтесь, разрешили торговать напрямую, без посредников в виде закупочных контор. Что-то в нашем государстве действительно стронулось в лучшую сторону. Народ сначала не поверил, все подвох искал - еще бы, цены на рынке были заявлены ниже государственных, но лиха беда начало, уже через неделю, люди встали в очередь к торговым прилавкам. Брали все, что имело хоть какую-то пищевую ценность для горожанина, мороженое молоко, сма́лец (жир, вытопленный из сала), куриные яйца, мясные продукты это в основном кролик и куры. И даже некоторые ушлые артельщики сумели выставить в продажу свежие яблоки, что здорово удивляло народ, все-таки сохранить их свежесть на протяжении трех месяцев надо еще суметь.

Вещевые рынки тоже не отставали, появилось много зимней одежды и обуви, пошитой в артельных мастерских, и качеством они были ничуть не хуже товаров выпускаемых нашей промышленностью. Даже я не удержался и прикупил себе дедовскую душегрейку, буду теперь поддевать ее под пальто, а то куртка летчика уже давно мне "не положена", косятся на нее, пришлось обзаводиться гражданской одеждой.

И да, опять пришлось следить за кошельком, как и в моей истории Берия выпустил по амнистии много криминальных элементов из ГуЛага, так что теперь надо было говорить не о холодном лете 53-его, а о холодной осени 52-го. Понятно, что надо было что-то делать с ГуЛагом, уж слишком разрослось это "заведение", но в том-то и дело, что, несмотря на недостаток рабочих рук, освобожденных из мест столь отдаленных, в организациях не стремились брать на работу. Уж слишком много неудобств из-за них приходилось переносить, так как милиция не оставляла их в покое, дергая по каждому незначительному поводу. Понятно, что некоторых специалистов брали на работу при любых обстоятельствах, так как специальность у них была востребованной, но в основном ГуЛаг не способствовал росту квалификации, поэтому сотни тысяч освобожденных были вынуждены хоть как-то выкручиваться, и часть из этого контингента пошла по наиболее доступному пути.

Кстати тезис о том, что выпускали из ГуЛага всех, кто не был осужден по политическим статьям, не справедлив, все дело в том, что под амнистию попали те, кого осудили на срок менее пяти лет, а это в основном те, кто был осужден по хозяйственным делам и за воровство. Тем же, кто имел политические статьи, сроки давали большие, поэтому они под амнистию и не попали. Им ждать придется еще… неизвестно сколько, пока кто-нибудь опять не решится провести очередную амнистию, дело в том, что Хрущев в руководители ЦК не попал, а амнистия "политических" произошла по его инициативе, во время развенчания культа личности.

Для празднования Нового Года опять отправился на рынок, доп. Пайки, которые нам выдавались к празднику в предыдущие годы, отменили как-то разом, и без них стало сразу скучно, все же в них, чего уж греха таить, подкидывали нам деликатесы. К примеру колбаса копченая, икра, сахар, рыбные консервы… Но теперь это и в торговле можно приобрести, пусть не без проблем, но все же. А на рынке я прикупил все, что нужно по списку, которым меня снабдили дома и опять не удержался, приобрел с литр бочкового вина откуда-то из Молдавии. Отличие его состояло лишь в том, что прежде чем покупать мне дали оценить его вкус. Вроде бы нормальное винишко, только поинтересовался у продавца, как его так далеко занесло?

- А куда еще везти? – Удивился он. – Только в Москве люди готовы вино покупать, в других городах его плохо берут.

Вот так, получается даже в эти времена, Москва считается богатым городом, поэтому продавцы всеми правдами и неправдами стремятся добраться до рынков столицы. Пока это еще у них получается, но когда они создадут действительно серьезную конкуренцию гос. торговле найдутся деятели, которые всё это безобразие прекратят, и тогда вернется торговля из-под полы, а потом ещё придет и криминал. Там же на рынке усмотрел, что местные торговцы с неприязнью относятся к приезжим, считают, что из-за "пришлых" резко упали рыночные цены. Правильно считают, так оно и есть на самом деле, хотя, если смотреть объективно, то цены в других городах значительно ниже, а потому в Москве недостатка в товарах не наблюдается. Когда шел к дому с тяжелыми авоськами, вспомнил, что не купил конфет, заскочил в кондитерский магазин, аж глаза разбежались от конфетного и шоколадного изобилия, но людей в очереди оказалось немного, и то брали в основном карамель, только с завистью косились на шоколадные конфеты. Но мне цены показались вполне приемлемыми, поэтому купил шоколад "Стандарт" ленинградской кондитерской фабрики им. Крупской, и полкило конфет "Мишка на Севере" производства той же фабрики. Подумать только, оказывается этот "Мишка" выпускался аж с сороковых годов. Сладкого решил больше не брать, а то у моего Мишки, который дома ждет от меня подарков, тормоза насчет конфет совсем отсутствуют – будет есть, пока не съест, а потом от диатеза станет страдать.

Забыл сказать, что сынок в этом году пошел в школу, и был очень горд этим, сейчас у него обычные трудности школьника, учеба дается ему нелегко, с одной стороны настораживает, а с другой так и должно быть, а то ещё зазнается. Кстати, оказывается, с 1948 года была введена единая школьная форма, но пока не все следуют правилам, это видимо из-за недостаточной покупательной способности населения, в некоторых школах на ее отсутствие у школьников смотрят сквозь пальцы, говорят, что обязательной она станет только со следующего года. И еще, обучение в советских школах пока раздельное, то есть мальчики и девочки учатся в разных школах, на эту тему запросил вычислитель, оказывается, совместное обучение будет введено с 1954-го года. Такие вот пироги.

Дома меня встретили соблазнительные кухонные запахи, это Катерина со своей мамой срочно готовятся к празднованию, занимаются стряпней. Это хорошо, с 23 декабря 1947 года указом Президиума Верховного Совета СССР 1 января было объявлено праздничным и выходным днём, будет возможность отоспаться… если опять в ОКБ не выдернут.