Несознательный 3

Глава 9 Если нельзя, но очень хочется, то можно

- Генерал, - подошел к Марк Уэйн Кларку начальник штаба, - разработанная нами операция бомбового удара по электростанциям на реке Ялуцзян, провалилась. Из сорока четырех Б-29 ни один не сумел прорваться к цели, общие потери составили двадцать семь "суперкрепостей".

- И каким образом МиГи красных сумели обнаружить наши бомбардировщики в темноте? – Мрачно поинтересовался Кларк

- Вообще-то, ночь была неполной, против нас было ясное небо и яркая луна, но на этот раз проблемой стали не истребители противника, а зенитные ракеты.

- Ракеты? И что, их наведение на цель оказалось настолько точным, что попали в двадцать семь наших Б-29?

- Вообще-то, коммунисты "попали в тридцать две наши "Суперкрепости", но пять экипажей все-таки сумели дотянуть до аэродрома. Хотя эти бомбардировщики я бы тоже списал в утиль, сейчас они в дырах словно сыр. С вашего разрешения я отменю продолжение операции расширения бомбовых ударов по северокорейским городам?

- Нет, - не дал своего согласия генерал, - операцию надо продолжить, и особенно требуется обратить внимание на Пхеньян. Зенитные ракеты доставили из Советов, их не может быть много, так как мы контролируем все пути снабжения, наверняка они были размещены только на важных для них объектах.

- При всем уважении, Сэр, дороги нами контролируются только в южной части китайско-корейской границы, северные пути снабжения по большей части нам вообще недоступны. К тому же неделю назад радиотехническая разведка засекла в направлении Пхеньяна многочисленные запуски локаторных установок. Это означает, что позиции зенитных-ракетных установок развернуты и там.

- И тем не менее, - уперся Кларк, - мы давно не трогали этот город захваченный коммунистами, там не должно быть сильной ПВО.

- Как прикажете, генерал, - вынужден был подчиниться начальник штаба, - но есть опасение, что дневной налет нашей авиации окажется большой ошибкой.

В своем ошибочном решении Кларку довелось убедиться буквально через три часа, потери среди бомбардировочной и истребительной авиации коалиции оказались ужасающими, по крайней мере, генерал лично наблюдал избитые до состояния хлама бомбардировщики, которым повезло дотянуть хотя бы до местного аэродрома. О возвращении их в Окинаву на авиабазу Кадена речи уже не шло.

-

- Это тоже зенитные ракеты? – Поинтересовался Отто Пауль Вейланд командующий Военно-воздушными силами Организации Объединенных Наций, глядя на израненные Б-29, приземляющиеся в Кадене.

- Там было все, - мрачно произнес командир 370-ой бомбардировочной эскадрильи Стив Гаден, вернувшийся чуть раньше с разведывательного полета, - сначала красные ударили по строю зенитными ракетами с земли, подбили каждый второй Б- 29, потом появились МиГи со своими дьявольскими подкрыльевыми ракетами. Наши "Сейбры" и "Шутинг Стары" оказались для них легкой добычей, сбросы алюминиевой фольги не помогали, русские ракеты их как будто не замечали, а потом мы снова наткнулись на зенитные ракеты.

- Неужели коммунисты сумели создать настолько насыщенную оборону? – Засомневался генерал.

- Я бы не сказал, что оборона была сильно насыщена, - покачал головой командир, - но зенитные ракеты промахивались по нам очень редко. По крайней мере я видел всего два таких случая и то мне кажется это из-за того, что кроме наших трех звеньев в небе еще находилось еще около тридцати истребителей Нам надо искать что-то действенное от ПВО Советов.

- А что говорят в технической разведке? – Спросил Вейланд, наблюдая за посадкой одной из "суперкрепостей" без выпущенного шасси. – Должны же они разгадать в чем успех коммунистов.

- Они заперлись у себя и сейчас гадают на кофейной гуще, - мрачно сообщил полковник, тоже наблюдая за избитым бомбардировщиком, винты которого превращались в нечто непонятное при ударе о землю, - не думаю, что в ближайшее время они смогут выдать приемлемые версии. Мне одного не понятно, господин генерал, почему русские сумели опередить нас в ракетном вооружении настолько, что наши N-5 Meteor и AIM-7 Sparrow не могут создать им конкуренцию?

- Не знаю, - поморщился командующий, - тут надо спрашивать наших умников, уж если у коммунистов получилось, то уж у нас вообще не должно быть никаких проблем.

Однако оказалось, что проблемы были, и вскоре разведка все разложила по полочкам:

- Все дело в том, что коммунисты разместили в глубине своей обороны до тридцати зенитных комплексов, каждый из которых снабжен своим локатором, - докладывал представитель разведки, - это позволило им разобрать цели и подвергнуть наши бомбардировщики массированной атаке зенитными ракетами.

- Но их ракеты убийственно точны, - тут же сделал замечание генерал, даже наш флот не может похвастаться такой эффективностью.

- На самом деле наши зенитные ракеты сходны по своим характеристикам, - заметил представитель флота, - насколько я понял, успехи красных основываются только на том, что они построили оборону в глубине своей территории. Стоит им подтащить зенитные комплексы поближе к фронту и их преимущество станет не столь очевидным.

- Это может быть справедливо в отношении наземных зенитных ракетных комплексов, - был вынужден согласиться командующий, - а что вы скажете насчет ракет воздух- воздух, например последняя разработка AIM-7 Sparrow не обладает точностью коммунистов.

- Наши ракеты хоть и воздушного базирования, однако тоже наводятся с земли оператором радиолокационной станции, как и в зенитных комплексах. – Тут же нашел что сказать в защиту разведчик. - Поэтому их использование в глубине северокорейской обороны невозможно.

- Но ракеты Советов одинаково эффективны, что в глубине своей обороны, что над нашими окопами.

- Вовсе нет, - помотал головой представитель разведки, - на своей территории их ракеты могут дополнительно использовать отраженный сигнал радарной установки от цели и в этом случае их ракета может поражать цель на максимальную дальность в семь миль. На передовой они такой возможности лишены, поэтому к помощи ракет они прибегают гораздо реже и то только на небольшом расстоянии, где-то около полутора миль, так как используют собственную радарную установку малой мощности.

- А что вы можете сказать, по поводу неэффективности ленточных отражателей, которые используются для внесения помех.

- Это как раз результат того, о чем я только что говорил, наводка ракеты осуществляется по отраженному от цели радарному сигналу. В этом случае алюминиевые ленточные отражатели не являются препятствием для системы наведения ракет.

- То есть, вы хотите сказать, - тут же сделал вывод командующий, - что если поблизости нет радиолокационных станций, то отражатели по-прежнему эффективны.

- Именно так, господин генерал.

- И все равно непонятно, - после некоторого раздумья заметил Вейланд, - во-первых: как они смогли поделить частоты среди радиолокационных станций в такой скученной обороне; во-вторых: сумели распределить цели; и в-третьих: обойти засветкой наши ленточные отражатели?

На эти вопросы разведка ответить не смогла. Впрочем, скоро стало понятно, что новые ракеты, установленные под крыльями истребительной авиации красных, не используют для захвата цели радиолокацию. По данным разведки они в передней части имели покрытие из темного стекла, что дало повод подозревать коммунистов в использовании системы наведения по инфракрасному излучению. Однако скоро все эти вопросы отошли на второй план, после неудачного наступления на позиции северо-корейцев, стороны заговорили о перемирии. И коалиция была готова его заключить, несмотря на отчаянное сопротивление правительства Южной Кореи, ведь Сеул оказался на стороне противной стороны.

*

Ура! Теперь мы вдвое больше сена для нашей коровки… То есть, вдвое больше вычислительных мощностей получим при меньшем весе. Оказывается Александр Викторович Красилов, в своем отделе при НПП "Пульсар" все-таки сумел отладить технологию создания полупроводников, и даже прислал транзисторную сборку, в одном корпусе на четыре элемента. Хотя и сделал это чисто по-советски, монтаж этой сборки должен был осуществляться с помощью пайки на штырьки, которые должны были запрессовываться в гетинаксовые платы, то есть для ламповой аппаратуры. На кой черт нам нужна эта допотопная технология, когда мы уже давно применяем двухсторонний печатный монтаж, и даже нацеливаемся на разработку многослойных плат? Правда, пока до тонких дорожек далеко, скорее не дорожки формируем, а разделы между ними вытравливаем, все-таки токи приличные, но все же, какой-никакой прогресс. Лиха беда начало, главное чтобы теперь надежность биполярных транзисторов, которые входят в сборку, оказалась на высоте, а то замена сборки в цепях дело долгое и требует определенной квалификации, эту работу нельзя доверить вчерашнему школьнику, вмиг всю фольгу на монтажной плате сожжет.

Впрочем, радость была омрачена тем фактом, что данные сборки были выпущены пробной партией, чтобы посмотреть, как оно будет востребовано. Я аж подпрыгнул, когда узнал об этом, да нормальный спрос будет, один наш ОКБ рассчитывает получить от НПП до ста тысяч сборок, еще и мало будет, мы уж нацелились на однокорпусные транзисторы, а тут вдруг такой подарок. Так что пришлось мне садиться за телефон и договариваться о визите в "Пульсар".

- Так вы все-таки сначала решили выпуск германиевых транзисторов наладить? – Пришлось констатировать мне, после знакомства с производством. – Решили пойти по пути американской Bell Telephone Laboratories?

- Да, - отвечает мне Александр Викторович, пряча глаза, - мы решили, что риск при этом будет минимальный, хотя бы та же зонная очистка… Зато следующим этапом все же решили применить ту технологию, которую дали мне вы.

- И как? Германий сильно востребован? – Поинтересовался я.

- Вы знаете, удивляюсь, но заказ на этот год установлен в пятьдесят тысяч транзисторов.

Это он что, решил поразить меня своими успехами? Да уж, в моем понимании пятьдесят тысяч полупроводниковых приборов это ничто, их счет должен превышать миллионы. Да на одно наше изделие на первом этапе мне их будет нужно около полутора тысяч, а если судить в целом по стране? Примерно в том духе и высказался, не сильно жалея Красилова, чтобы спустить его с небес на землю.

- Мы и этот план еще незнаем как выполнить, - тяжело вздохнул Александр Викторович, - ведь и за сборки-то взялись не от хорошей жизни, а чтобы в план вписаться по количеству. Линия по производству германиевых транзисторов еще только налаживается, много технологических трудностей предстоит преодолеть, в основном работы делаются вручную, а тут кремний пошел, вот и решили поправить плановые показатели за счет сборок. Там из ручного труда только пайка тонких проводников, с германием так не получается.

- Так вы что, сборки вручную собираете?

- Ну, да. А как мы еще можем? Только вчера тех. задание на проектирование линии сформулировали, а так все руками.

- А на черта вы вообще проволочки паяете? - Спрашиваю, оплывая от столь неожиданных откровений. – Ведь достаточно перевернуть кристалл и положить на подложку сверху, на шарики с припоем, нагрели и соединение готово, а потом запаковать все это безобразие в пластик - дешево и сердито.

Александр Викторович замер обдумывая мою идею… а чего тут думать, ведь именно так в мое время и делали распайку кристаллов.

- А что, можно и так сделать, - наконец сумел он осмыслить предлагаемую технологию, - ну а как же стальные корпуса, отвод тепла?

- Да кому они нужны? – Отмахиваюсь от проблемы. – Просто сила привычки, что все должно быть в "железном исполнении". А так транзисторы у вас получились маломощные, ток всего до пятидесяти миллиампер, поэтому нагрев у них будет очень небольшой, так что отвод тепла не понадобится. Да даже если и понадобится, долго, что ли кристалл к медной пластинке обратной стороной прикрепить? И вообще следующим этапом придется вам "логику" на микросхемах делать, вот там, да, проблема отвода тепла встанет в полный рост, и то не у вас, а у потребителя.

- Считаешь, что такая потребность возникнет?

Ой, как все запущено, получается, все что я вбивал в него тогда, в пятидесятом году, выветрилось? Да уж, тяжела ты шапка Мономаха.

- Такая потребность возникнет очень скоро, - резко взяв свои эмоции под контроль, начинаю вещать я, - да что там "скоро" я бы и сегодня от них не отказался. Вот только прекрасно понимаю, что вы в ближайшее время не потяните их производство. К тому же кроме тех транзисторов, выпуск которых вы освоили, скоро потребуются и транзисторы повышенной мощности, а так же для работы на повышенной частоте. Кстати, на первых порах вам в этом, как ни странно, придется больше положиться на германий, на кремнии это сделать сложнее. А чтобы иметь представление о том, сколько вам нужно выпускать новых изделий, могу сказать, что почти вся радиоэлектроника в ближайшие годы перейдет на полупроводники. Более того, системы управления становятся все более сложными, скоро появятся небольшие расчетные комплексы, а там только в одном счет будет идти на тысячи транзисторов, так что вам надо готовиться на выпуск десятков миллионов полупроводниковых приборов.

- Да где же нам такие объемы вытянуть, - тут же пригорюнился Красилов, - у нас ни мощностей столько не найдется, ни специалистов не наберем.

- А специалистов вы нигде не "наберете", нет еще таких, самим растить придется, ну или если все же найдете, то переманивать к себе.

- Вам легко говорить, вы первые самых перспективных выпускников выбираете, а нам что осталось. – Продолжал кукситься Александр Викторович. – За весь прошлый год, только двоих, далеко не лучших удалось заполучить.

Мне осталось на это только хмыкнуть, везде одни и те же проблемы, недостаток квалифицированных кадров и каждому руководителю кажется, что его обделяют другие, которые сегодня в фаворе. Но в данном случае Красилов не прав, у нас разные задачи и конкретно наш ОКБ ему дорогу не перебегал. Да, решение части задач мы вынуждены были взять на себя, но это в основном проектирование и изготовление сложной аппаратуры, а в сам процесс производства радиоэлектронных компонентов мы не лезем, так что зря он на нас бочку катит.

- Кстати, насчет того "что осталось". – Вдруг вспомнилось мне. - Могу поделиться кадрами. Без красных дипломов, но тоже на хорошем счету в учебном заведении числились.

- Серьезно? - Дернулся Александр Викторович, и тут же спохватился. - С подвохом?

- Нет никакого подвоха, - мотаю головой, - просто неинтересно им у нас работать, хоть и не жалуются, но я вижу, что блеск в глазах меняется унынием.

- Странно, - задумался директор научно-производственного предприятия, - я бы только на основании этого своих специалистов не отдал.

Ну, не такой уж я альтруист, как он подумал, на самом деле все не так просто, не вписались эти выпускники в коллектив, амбиции слишком рано прорезались, вот и получились натянутые отношения. Так-то конечно, времена не шибко либеральные, приказали и куда бы они делись, работали бы как все. Но в том-то и дело, мне не нужны просто исполнители, мне нужны увлеченные люди, отдачи от них гораздо больше, так что в данном случае я ничего не терял, предлагая "своих студентов" на другое предприятие.

Ну и естественно Красилов не мог не воспользоваться представившейся возможностью здорово поэксплуатировать меня, пригласив к себе на совещание своих специалистов, с моего согласия, конечно. Поговорили о многом, о новых технологиях, о требованиях к чистоте в производственных корпусах, которые еще только предстояло достроить, об будущих автоматических производственных линиях… да много о чем пришлось рассказать. Спорили, не без этого, но тут моя "железяка" сразу выдавала убийственные аргументы, против которых возражений не находилось. Так что время потратил не зря, главное чтобы за всей этой текучкой люди не разучились творить, именно это будет определять будущее нашей страны.

- Зря я раньше не спросил. – Заметил Александр Викторович, провожая меня до проходной.

- Чего не спросил? – Недоумеваю я, отходя от только что закончившегося диспута.

- Откуда это все взялось? Мне ведь точно известно, что в США этого всего нет.

- Конкретно в США нет, - пожимаю плечами, - а вот у других есть.

- В Англии? Во Франции? Или вообще в Италии?

- Ой, не гадайте, все равно не угадаете? – Качаю я головой. – Главное, что технологии эти отработаны и сомнению не подлежат.

-

А конференцсвязь я все-таки сделал, даже четыре разнесенных микрофона умудрился подключить. Главному она настолько понравилась, что он стал ярым сторонником проведения совещаний с использованием телефонной связи. Правда, тут не обошлось без ложки дегтя в бочке меда, теперь вся наша секретность совещаний побоку, ведь часть аппаратуры пришлось размещать в нашем коммутаторном узле, а это сильно расстроило наш первый отдел.

- Да какая разница, - кипятился Челомей на претензии СБ, - на коммутаторе и так операторы с допуском сидят.

- Сидят, - соглашался наш "молчи", - но им запрещено прослушивать разговор. А тут они будут вынуждены слушать по долгу службы.

- Ну и пусть слушают, - пожимает плечами Владимир Николаевич, - от них все равно не закроешься, главное чтобы режим секретности соблюдали.

- Нет, этот момент особо оговорен правилами пользования внутренней связи. – Снова следует возражение. – Поэтому ваше устройство можно использовать только для проведения совещаний несекретного характера.

- Да где же у нас могут быть такие совещания? - Удивился Главный. – Только если с завхозами его проводить, и то лишние вопросы могут всплыть.

- Не знаю, но пока у нас нет автоматической телефонной станции на предприятии, такие совещания запрещены. – Поставил точку начальник СБ.

- Знаю, видел такие, - проворчал Владимир Николаевич, - хорошо, сделаю я заявку на нее, вдруг да выделят.

АТС на сто номеров нам выделили только в 1954 году, но к этому времени она уже не удовлетворяла нашим потребностям. К тому же, наше производство уже давно разрослось и часть его вышло за пределы предприятия, а туда уже своими линиями связи не дотянешься, так что вопросы конференцсвязи еще на пару лет остались у нас за пределами досягаемости. А аппаратура так и стояла в кабинете Главного все эти годы в качестве украшения. Тут бы напрячься и сделать что-то такое типа цифровой связи, но это мало чего давало, сертифицировать такую аппаратуру тот еще геморрой, а у меня другие задачи, лучше подождать, когда Министерство электронной промышленности станет выпускать микросхемы АЦП (аналогово-цифровой преобразователь).

*

Ну вот, я же говорил об инерции истории, 26-го марта наше СБ занялось ликвидацией портретов товарища Берии по всему заводу. Нет, у меня в кабинете его портрета не было, даже портрет Сталина поленился повесить, а вот Челомею наш завком удружил, притащили к нему в кабинет портрет маршала, так он там, на стене, рядом со Сталиным целых четыре месяца провисел.

- Оказывается, какой-то секретный циркуляр по главному управлению МВД выпущен. - Кивнул Главный на стену, по которой можно было угадать, что там висел чей-то портрет. - Получается, что сместили Лаврентия Павловича? А за что, мы скоро мы вскоре узнаем.

- Сомневаюсь, - буркнул я, раскладывая документы, которые требовалось завизировать.

- Ты хочешь сказать, что вот так просто поснимали все портреты и молчок, - хмыкает Владимир Николаевич.

- Так и будет, - подтверждаю его предположение, и тут же делаю замысловатый жест рукой, - хотя нет, еще выпуск энциклопедии задержат, будут все ссылки на Берию изничтожать. Сложно там все.

- Настолько сложно, что об этом нельзя говорить?

- Говорить можно, - пожимаю плечами, - только вот о чем?

- Да, ты прав, - вздыхает Челомей, - по этой причине ты меня отговаривал осенью в ЦК обращаться?

- И по этой тоже, - киваю в ответ, - но главное в том, что никто бы там на себя ответственность не взял, а отношение с Устиновым испортили бы окончательно.

- А он и так на нас косо смотрит. – Отмахнулся Главный и замолчал, чтобы вникнуть в первый подсунутый ему на подпись документ.

- Хм, - наконец он оторвался от текста, - в который раз вынужден спросить: откуда тебе это известно?

- Из зарубежной периодической печати, - тут меня не укусишь, дождался я все-таки своего часа, прошла серия публикаций в зарубежных журналах, - там, ссылки приложены на статьи.

- А откуда тебе известно, что у нас стронций-90 имеется и этот, как его… Цезий-137? – Продолжает допрос Челомей.

- Так тут не надо быть семи пядей во лбу, - пожимаю плечами, - эти изотопы образуются в результате работы ядерного реактора, а значит, и у нас должны быть.

- И на основании этих зарубежных источников ты делаешь вывод, что нашим ядерщикам ничего не стоит сделать радиоизотопный источник энергии?

- Насчет "ничего не стоит" утверждать я бы не стал, в чистом виде их применять нельзя, надо переводить изотопы в соли, но в целом ничего сложного не вижу. Несколько капсул со стронцием или цезием, двигатель Стирлинга и радиаторы для отводки тепла. Зато такой источник энергии может проработать на орбите пару лет, не напрягаясь.

- А радиация?

- А что радиация? – Изображаю из себя беззаботного идиота. – Не так страшен черт, как его малюют.

- А ты подумал, как оно с космоса на землю посыплется, - продолжает хмуриться Владимир Николаевич.

Хорошо, - тяжело вздыхаю я, и, стащив у Главного со стола чистый лист, начинаю прямо у него на глазах делать расчеты по интенсивности ионизирующего излучения. И в конце этих расчетов делаю вывод, что работа изотопного источника на орбите не так уж и опасна. Тут, конечно, Челомею следовало бы поинтересоваться, опять же откуда мне известны начальные данные, но видимо его мозг был переполнен впечатлениями. – После окончания работы спутника, изотопный источник будет переведен в режим консервации, и в атмосфере земли стронций или цезий капсулу не покинет, так как прочность ее достаточна, чтобы выдержать воздействие высокой температуры и ударных нагрузок.

- И на какую мощность ты рассчитываешь?

- От двухсот ватт, можно и больше, - тут главное обеспечить работу аппаратуры в циклическом режиме.

- Ладно, - как-то сразу скис Челомей, - в случае чего вместе по этапу отправимся. А почему ты письмо в НИИ Химического машиностроения хочешь отправить?

- Нет уж, я в Магадан не собираюсь, - решительно отказываюсь от такого счастья, - а работы по ядерным исследованиям у нас в Союзе курировал как раз Берия. Кто теперь будет этим заниматься - тайна сия великая есть. Могу предположить, что это Курчатов, но тут можно и промахнуться, слишком мелко будет выглядеть наша просьба на его уровне, нужно искать руководителя пониже. Например: Николай Антонович Доллежаль руководитель НИИ ХимМаш.

- О как? - Вяло улыбнулся Главный. – А теперь объясняй, каким боком здесь химическое машиностроение? Или опять что-то в зарубежных журналах нарыл.

- Никак нет, - возвращаю Челомею улыбку, - всему виной статья в научно популярном журнале "Знание – сила". Там в одной статье автор фантазировал на тему атомных двигателей для космоса, ну, это после того как мы Спутник запустили. На саму статью обращать внимания не надо, слишком много там фантастических допущений, а вот на рецензию, которую написал Доллежаль, очень даже надо посмотреть. Сразу видно, что человек в теме, и он хотел сказать гораздо больше чем ему разрешили. Отсюда можно сделать вывод, что Николай Антонович и есть нужный нам человек, только через него мы сможем добиться решения наших проблем. Если не его подчиненные займутся изотопным источником тока, то хотя бы перенаправит письмо по нужному адресу.

- Что ж, логично. - Качнул головой Владимир Николаевич, подписывая письмо, и тут же взялся за следующее. – А это куда? В министерство электростанций и электропромышленности СССР? И зачем?

- Так на сегодня у них в подчинении "Пульсар" находится, а нам нужно застолбить план по полупроводникам, - поясняю я проблемы с подчинением, - если сегодня не застолбим, потом хрен нам чего достанется.

- Подумать только, за полупроводники отвечает министерство по электростанциям? – Не удержался съязвить Главный, снова берясь за ручку. – Хотя чего удивляться, вон у тебя НИИ ХимМаш ядерными двигателями занимается.

- Не, двигателями они не занимаются, рецензии пишут.

- Раз пишут рецензии, значит, работали в этом направлении, - сделал вывод Челомей, - иначе, откуда они все это знают? Так, что у тебя по последнему письму… Ты что издеваешься?

- А что такого? - Даже привстаю, чтобы увидеть, что так возмутило мое руководство. – Приобретение станков для кручения нитей. Мы же обговаривали, что для носителей нужны провода с негорючей изоляцией?

- Да, но причем здесь крутильное оборудование?

- Так первые слои накручиваются из разнонаправленной политетрафторэтиленовой (фторопластовой) ленты, а потом прикрывается плетением из стекловолоконных нитей с последующей пропиткой кремний органическим лаком. – Поясняю рабочие моменты. – Для этого требуется минимум два станка. Что касается остальных четырех, то они нужны для смотки полиамидных нитей, чтобы потом из них получить углеродное волокно. Заказано по минимуму, только чтобы хватило для собственных нужд.

- Да? – Сбавил обороты Главный. – А то я уж тут грешным делом подумал, что ты собираешься собственную ткацкую фабрику открыть.

- А вот, кстати, было бы неплохо такой цех нам все-таки организовать, - пробурчал я, так как знал, ткань из углеродного волокна станет скоро очень востребованной.

На этом фоне предварительный план создания "Центра Управления Полетом" (ЦУП) не привлек большого внимания, хотя он был самым затратным из всех, что я предлагал, и не зря я опасался возражений по нему со стороны Владимира Николаевича. На первом этапе нам должно было хватить всего пятнадцати станций, это минимально потребное количество, ну а потом… а потом посмотрим, может быть и появятся вычислительные мощности, которые позволят задействовать спутники орбитальной связи. Эх, мечты – мечты…

- Кстати, твоя идея с большими электроннолучевыми трубками получила продолжение, - сообщил мне Челомей, - на выставке появился новый телевизор КВН с сорокасантиметровым экраном. Думаю, такой уже стоит домой купить.

- Подождите, скоро новые модели появятся, - притормозил я его, - уж если появился большой экран, то нужно по новому компоновку делать, а не приспосабливать то, что есть, под новые условия.

- Скорее всего ты прав, - согласился Владимир Николаевич, - тут торопиться не надо, тем более, что и смотреть-то пока нечего.

Вот тоже проблема, одно название, что телевизор, а так в основном дикторы тексты по бумажке зачитывают, уж лучше все это по радио слушать, глаза не заняты. Ну и документальные фильмы иногда показывают… идеологического содержания. С моей точки зрения телевидение в эти годы никакое, даже спектакли в театрах не показывают, так как с микрофонами проблема, лишь изредка трансляцию с концертов ведут, но качество звука опять же сильно страдает. Впрочем, страдает не только качество звука, картинка тоже какая-то недостаточно четкая, это уже телевизионные камеры ни к черту, освещения не хватает. Так что остается подключать к этому делу киношников, которые сначала снимают концерт на пленку, а потом запускают ее на телекинопроекторе.

И еще одно, это уже меня касается, мы же когда-нибудь будем вести трансляцию телевизионного сигнала с орбиты, а значит, нам нужен видеомагнитофон. Насколько мне известно, первые видеомагнитофоны записывали видеосигнал на магнитную ленту с помощью неподвижных головок, что требовало большой скорости движения магнитной ленты, от двух с половиной до девяти метров в секунду, что в нашем случае неприемлемо. Только в 1957 году появились видеомагнитофоны «VR-1000», с подвижными наклонными головками записи-воспроизведения, с приемлемым качеством изображения, и создали их в фирме «Ампекс». С точки зрения моей "железяки" ничего сложного в видеомагнитофоне нет, воспроизвести всю электрическую схему и кинематику, трудностей не составит, остается только выдать грамотное техническое задание и включить в план. Решено, так и сделаю, пусть наши электронщики поработают в этом направлении. И скоро придется снова отписываться в ленинградский ВНИИТ, трех дюймовые суперортиконы, которые производятся у них, это, конечно большой шаг вперед, но нам нужны и небольшие видиконы, с хорошей чувствительностью по освещенности, которые будут использоваться на орбите. Ну и требования к ним по температурной стабильности тоже будут довольно таки жесткие, все же космос, это не в студии на земле.

Однако все эти мои планы пришлось отложить на неопределенный срок, и виной всему оказался Булганин. Вот, блин горелый, ну кто двинул его в руководители Министерства обороны СССР?

*

Москва, здание министерства обороны на Фрунзенской, кабинет маршала Булганина, 9-ое апреля 1953-го года. Присутствуют: Заместитель Председателя Совета Министров СССР Каганович Л.М.; Министр оборонной промышленности СССР Устинов Д.Ф.; Начальник главного артиллерийского управления Варенцов С.С.; первый заместитель Министра среднего машиностроения СССР Хруничев М.В.; Главнокомандующий ВМФ Кузнецов Н.Г.; директор НИИ-88 Спиридонов А.С.

- Товарищи, сегодня мы должны решить некоторые вопросы в области ракетного вооружения, - начал заседание маршал, - всем вам известно, что в наших рядах оказался иностранный наймит и предатель Берия. На протяжении многих лет он скрывал свои коварные планы и только после смерти Сталина позволил себе раскрыться, решил, что настало время, когда он сможет открыто вредить нашей стране. Но действовал он не один, у него оказалось много последователей, которые ловко прикрываются интересами государства, мы должны выявить их, и лишить возможности дальше вредить делу великого Ленина и Сталина…

Булганин еще долго и с пафосом объяснял необходимость борьбы с "бериевщиной", однако его зажигательная речь совсем никого не вдохновила, собравшиеся в кабинете люди были достаточно искушены в аппаратных играх.

- Итак, - заканчивал свою речь маршал, - какие будут предложения по смене руководства разработчиков ракетного вооружения. Дмитрий Федорович?

Устинов поморщился, ему было неприятно, что его так грубо подставляют, даже Сталин никогда не требовал подобного.

- Я не могу судить о действии директоров и главных конструкторов, которые заняты разработкой ракетной техники, - медленно произнес он, - пока все задания, выданные руководителям КБ, выполняются в полном объеме, и их работа контролируется на каждом этапе.

- Вот как? – Приподнял бровь хозяин кабинета. – А что вы можете сказать по поводу Серго Берия в специальном бюро (СБ-1)?

- Насколько я в курсе, основную работу по зенитным комплексам вел Куксенко Павел Николаевич, Серго Берия находился на должности второго главного конструктора и вел научную работу…

- Бросьте, - отмахнулся Булганин, - никакой научной работой он не занимался, все его успехи, это труд коллектива, во главе которого он был поставлен своим отцом. С ним вопрос уже решен, осталось понять, что делать с Куксенко?

- А что Куксенко? - Не понял Устинов. - Если его сегодня отлучить от руководства, то вся работа коллектива может оказаться на длительное время парализованной.

- И что, никого не найдется, чтобы его заменить?

- Я пока не вижу такой необходимости, - пожал плечами Дмитрий Федорович, - работа в СБ-1 построена таким образом, что все замыкается на главном конструкторе, нельзя вот так заменить сразу двух главных конструкторов в бюро.

- Хорошо, мне понятна ваша позиция, - холодно произнес маршал, - в любом случае нынешнему руководителю СБ-1 нужно подобрать хорошего заместителя, а пока вопрос по нему оставим открытым.

- А что можно сказать по руководству ОКБ-51? - Тут же повернулся Булганин к Спиридонову. – Все эти запуски ракет в космос, спутники на орбите земли, разве это не разбазаривание народных денег с попустительства Берии? Вам не кажется, что настало время переподчинить их в НИИ-88?

- Хм, - Смутился Алексей Сергеевич, но тут же вынужден был взять себя в руки, - несмотря на то, что работы, которые ведет Челомей, перекликаются с работами НИИ-88, они являются полностью самостоятельной организацией, и часть работ у них не попадает под тематику института.

- Что вы имеете ввиду? - Насторожился министр обороны СССР.

- Так ведь в ОКБ-51 наряду со стратегическими ракетными носителями ведутся работы по проектированию самолетов, а так же крылатых ракет для флота.

- Не вижу препятствий, - отмахнулся маршал, - у нас много конструкторских коллективов занимающихся самолетами. Ну а ракеты это именно ваша тематика.

- Э… Все дело в том, - начал подбирать слова директор НИИ, - что мы уже давно считаем, что настала пора выделить коллектив Королева в отдельное КБ. Все-таки институт должен заниматься чисто научной работой, ну а конструирование ракет задача больше практическая.

- Вот и хорошо, - обрадовался Булганин, - в таком случае пусть все работы по ракетной тематике возьмет на себя Королев. Не дело, это когда большое количество коллективов занимается одной и той же работой. А подразделение, которое занято работой по проектированию самолетов тоже можно кому-нибудь передать, да хотя бы Туполеву.

- Туполев занимается разработкой бомбардировщиков, товарищ маршал, - тут же встрял Хруничев, - Штурмовик Гудкова больше относится к современным истребителям.

- Ну, тогда сами смотрите, где они больше пригодятся, - благодушно отмахнулся министр обороны, - главное чтобы от них польза была.

- Позвольте, товарищ маршал, - подал голос Кузнецов, Главнокомандующий ВМФ, - по плану в этом году Челомей должен был заняться новыми более мощными ракетами на прямоточном двигателе. Мне хорошо известно, что НИИ-88 под разным предлогами пытается уклониться от разработки этого вида вооружения, полностью переключившись на ракеты большой дальности. Считаю, что переподчинив ОКБ-51 Королеву, мы нанесем серьезный ущерб планам перевооружения флота.

- Да откуда вы это взяли, - нахмурился хозяин кабинета, - коллектив же никуда не денется, будет выполнять ранее взятые на себя обязательства, только эти планы придется их немного подкорректировать, убрать из них никому не нужные затраты по космосу.

- Так зачем нам тогда объединять КБ? – Неожиданно задал вопрос Каганович. – Ведь в случае с космосом Челомей выполнял решение правительства, если это действительно настолько дорого, то достаточно подкорректировать план.

- Да как ты не поймешь, - резко вскинулся Булганин, - Решение по космосу протолкнул Берия в отсутствии Сталина, и то, что поручил он это ОКБ-51, а не НИИ-88, говорит о многом…

Окончательного решения на этом совещании принято не было, однако решительный настрой маршала "выкорчевать бериевский дух" сломал сопротивление присутствующих, покидали они это совещание с чувством тревоги, непонятно, почему вдруг ранее не склонный к жестким решениям министр обороны, вдруг решил по существу ликвидировать один из самых успешных коллективов? И главное, это проявление его личной неприязни, или мнение большинства в ЦК? А тут угадать очень важно, ведь именно в это время шли аресты среди сторонников бывшего всесильного наркома, и как оно еще аукнется в дальнейшем.

-

Вот это номер, одиннадцатого апреля меня вдруг не пустили на работу и не меня одного, в таком же положении оказался и Челомей. Его вообще прямо от проходной "пригласили" проехаться в ГАУ. Проторчав на проходной около получаса, я решил, что дальше моего присутствия не требуется, поэтому стребовав справку в ОНУ, о лишении допуска, и написал заявление на административный отпуск по независящим от меня причинам, отправился домой. О том, что последуют какие-нибудь репрессии, не боялся, все же времена сильно изменились и максимум чего мне грозит это ссылка куда-нибудь подальше от Москвы… например в Иркутск. Эта мысль показалась мне особенно смешной, так что домой я отправился с улыбкой на лице, надо будет еще стребовать дань за тринадцать лет, то есть неиспользованный отпуск за три года. Жаль, что по нынешнему законодательству, неиспользованный отпуск дается только по усмотрению администрации, а ОНУ может и не разрешить, выпишут компенсацию и пожалуйте устраиваться на другую работу.

А вообще, сколько мне можно было не работать? А вот тут однозначного ответа нет, в 1951 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами». Под это определение попадали бродяги, безработные и попрошайки. За «злостное паразитирование», то есть задержание за данное преступление во второй раз, давали один год колонии, а на первый раз — высылали из городов за 101-й километр. Так вот, заметили, в этом указе нет жестко прописанных сроков, зато есть задержание во второй раз, видимо поэтому этим указом милиция руководствоваться не очень спешила.

Ладно, все это мои неуемные фантазии, не думаю, что мне вдруг кто-то решит применить этот указ в отношении меня любимого. И вообще, пора мне начинать "культурно расти", а то уже больше восьми лет в Москве, а до сих пор не посетил ни одной выставки или ни одного театра. Хотя, с чего это вдруг я задался такой целью? Коню понятно, что хорошо если пару спектаклей выдержу, а так не театрал я, и незачем себя ломать, надо это время совсем для другого использовать – заняться, наконец, научной работой.

Вечером домой пришла сильно расстроенная Катерина:

- Это правда? – Сходу задает она вопрос. Причем что именно я должен подтвердить остается за кадром.

- Правда! – Киваю я. – А что именно?

- Не можешь ты серьезно, - тут же она делает обиженный вид, - я говорю о том, что тебя уволили без содержания.

- Правда, - снова киваю и замечаю, - хотя тут еще надо смотреть, официально меня никто не предупредил об увольнении, просто сказали, что допуск аннулирован, и насчет "без содержания" тоже непонятно, выходное пособие должно быть, и я еще свои законные отпуска не отгулял.

- Да сдались тебе эти отпуска, - отмахнулась Катерина, - причина какая?

- Для самого загадка? – Пожимаю плечами. – Может быть по заводу какие слухи ходят?

- Ой, этим слухам верить…

- Катя! – Цежу я внимательно всматриваясь в ее лицо.

Супруга замолкает, потом собравшись с духом сообщает:

- По бюро ходит слух, что и Челомея и тебя за растрату сняли.

- Вот тебе и раз, - смеюсь в ответ, - если бы меня в этом подозревали, то давно бы следователи в ОКБ рылись, а если бы что-то нашли, к нам бы домой с обыском заявились. Не бойся, это какие-то игры в верхах, кому-то наши успехи спать не дают.

- Все равно, не понимаю, как можно быть таким спокойным?

- Ну а что мне теперь плакать что ли? - Остается только сделать удивленное лицо. – Так слезами горю не поможешь.

- А ты знаешь, мне из ОНУ сегодня пытались сделать предупреждение о неполном служебном соответствии. – Пожаловалась Катя.

- Вот это да, это кто же такой умный? – Становится интересно мне. – Это получается, что дважды лауреат Сталинской премии не полностью соответствует своей должности?

- Вот и я о том сказала, и потребовала проведение аттестационной комиссии.

- И?

- Сказали, что проконсультируются по этому поводу.

- Вот и пусть консультируются, - вновь усмехнулся я, - надеюсь, им ума хватит больше к тебе не соваться. А вообще, скорее всего это чья-то инициатива в ОНУ, как бы она им еще боком не вышла.

На этом мы неприятный разговор закончили и больше к нему этим вечером принципиально не возвращались, Катя даже маме запретила будоражить эту тему.

На следующей неделе отправился по магазинам, надо было прикупить кое-чего из канцелярских принадлежностей, и неожиданно законное желание плавно перешло в грандиозный шопинг. Первое, это приобрел кое-что из одежды, а то вдруг увидел, что одежда у меня в основном для работы, а вот для повседневной носки мало чего есть. Во-Вторых: неожиданно наткнулся на продажу холодильников ЗИС-Москва, и стоило это чудо всего тысяча триста рублей… хотя это для меня не так дорого, для людей цена все же видимо была высока, так как ажиотажа на эти аппараты не наблюдалась. Кстати, с холодильником получилось удачно, возле магазина дежурил частный извоз, оказывается, они специально здесь отирались и зорко следили за покупателями, и как только я изъявил желание приобрести этот бытовой прибор, они сразу принялись окучивать потенциального клиента. Даже домой помогли затащить, не бесплатно, конечно. Ну а потом вдруг набрёл на печатные машинки в комиссионном магазине. Даже сначала не понял, почему они в свободной продаже.

- Ваш членский билет, - попросили меня на кассе.

- Какой билет? – Не понял я.

- Какой, какой, - насупилась кассирша, - покупать печатающие машинки разрешается только членам союза писателей. А потом еще надо будет зарегистрировать её в вашем отделении милиции.

-Опс, прошу прощения, - пришлось мне сразу сдать назад, - а людям с ученой степенью или профессорам покупать их можно.

- Галя! – Тут же кричит кассирша. – Профессорам разрешается печатные машинки приобретать?

- Нет, только писателям, профессорам вообще ничего нельзя, - раздается голос из подсобки, - еще дипломатам можно.

Вот так, оказывается профессорам вообще ничего нельзя. Так что осталось только облизнуться и двинуться на выход.

- Молодой человек, - раздался голос сзади, когда я вышел из комиссионного.

Я обернулся, вслед за мной из магазина выскочила женщина лет сорока.

- Я слышала, вы хотели приобрести печатную машинку, могу продать.

- Так а толку-то, - дернул я плечами, - все равно ее не зарегистрируют.

- Почему не зарегистрируют, - удивилась женщина, - это в магазине продавать нельзя, а регистрировать пожалуйста.

- То есть, вы хотите сказать, что если прямо сейчас пойдем в милицию, то с регистрацией проблем не возникнет?

- А вы точно купите, или просто интересуетесь? – Начинает сомневаться она.

- И посмотрю, и куплю, и зарегистрирую… Если это будет стоящая вещь.

- Стоящая, - кивает она, - Портативная печатная машинка "Москва", сорок девятый год, в работе практически не была. Прошу за нее девятьсот рублей.

- Ого, - удивляюсь я, - что-то дорого просите, в магазине просят всего четыреста.

- Так то в магазине, - отмахивается она, - но понимаю, без торга не возьмете. Могу цену снизить только до восьмисот рублей.

- Хорошо, - соглашаюсь я, - где можно машинку посмотреть?

В милицию ходили вместе, и действительно проблем с регистрацией печатной машинки не возникло, внесли данные продавца, покупателя, заправили лист бумаги, простучали всю "клаву" и пожелали успехов в труде. Это что же получается и тут во всей красе наша советская действительность, если нельзя, но очень хочется, то можно?

Дома выделил себе закуток в комнате, куда строго настрого запретил лезь Мишке, прикупил две пачки сероватой писчей бумаги и после небольшого отдыха начал творить. Вы думаете, я решил стать писателем? Вот еще, я этой ерундой заниматься не намерен, буду двигать науку, а то все вокруг академики плюнуть некуда.