Нет времени любить

Глава пятая

— Жюли, дорогая! — Принцесса прижалась мягкой щекой к щеке девушки. — Как прекрасно, что ты вернулась. Пойдем скорее ко мне. В течение часа ко мне никто не придет.

— Секундочку, тетя Джорджия… — Жюли быстро объяснила принцессе ситуацию, в которой оказалась ее секретарша, пока та сидела, краснея от смущения.

Тетя согласилась. Она сделала энергичный жест и сказала:

— Встаньте, милая!

Мэй Уильямс встала. Принцесса пристально осмотрела ее с головы до ног.

— Повернитесь. У вас отличная фигура, но вас надо научить одеваться. Позвоните Антуану и скажите, что я прошу его зайти, как только он освободится. Идем, Жюли, я хочу узнать все о твоей поездке.

Принцесса увлекла племянницу в свой кабинет. Окна его выходили на Пятую авеню. Здесь стояли глубокие кресла, на стене висело флорентийское зеркало, которое принцесса, вероятно, привезла из дворца своего мужа. Комната была устлана коврами, украшена великолепными шторами. На столе стояла фотография: принцесса Собелли рядом со смеющейся Жюли в теннисном костюме. Серебряный телефон, серебряный карандаш и блокнот в кожаном переплете дополняли интерьер.

Минуту она разглядывала Жюли и улыбалась. Затем царственным жестом предложила ей сесть в кресло, обитое серебристым бархатом.

— Надеюсь, — начала Жюли, — вы были удовлетворены моими письменными отчетами о поездке?

— Ты выполнила мое задание именно так, как я и рассчитывала, но…

— Но?

Тетя покачала головой и улыбнулась.

— Но я по-прежнему скажу тебе «нет». Ты не создана для того, чтобы заниматься бизнесом.

— Большая часть девушек зарабатывает себе на жизнь именно так.

— Интересно, многие ли из них предпочли бы заниматься этим, если бы им предоставился выбор? Я, конечно, не говорю о тех, кто решил сделать карьеру. Я имею в виду среднюю девушку, мечтающую выйти замуж и иметь свою семью.

Принцесса говорила весело и улыбалась, но решение ее было непоколебимо. Жюли не стала продолжать разговор на эту тему.

— Я давно хочу спросить вас, тетя Джорджия, о том ограблении. Вернули ли вам драгоценности?

По лицу принцессы пробежала тень.

— Надеюсь, часть из них когда-нибудь всплывет. Но пока придется об этом забыть. — И она тотчас перевела разговор на другую тему. — Сегодня вечером будет карнавал. Берт сказал тебе, что намерен быть твоим кавалером?

— Нет, он лишь упомянул о том, что вечером мы увидимся.

— Надеюсь, он не обидится, ведь это я купила ему билет и отослала его. Сам он вряд ли может позволить себе потратить на него пятьдесят долларов. Тебе я заказала прекрасный карнавальный костюм. Ты найдешь его дома. Я не осмелилась и дальше ранить самолюбие Берта и купить костюм для него, но, возможно, он сумеет найти выход. Брукс Мэнсфилд будет сопровождать меня, и они оба, конечно, поужинают с нами. Тебе, наверное, хочется поскорее оказаться дома и немного отдохнуть?

Принцесса повернулась к двери, потому что секретарша объявила:

— Пришел Антуан.

— Антуан? Да, конечно, пусть войдет.

Вошедший молодой человек поклонился принцессе:

— Ваше высочество хотели меня видеть?

Принцесса кивнула и указала на Мэй Уильямс:

— Посмотрите на эту девушку. Я хочу, чтобы вы занялись ею: прическа, косметика, макияж — все, что необходимо. — Принцесса повернулась к секретарше. — Когда приезжает ваш молодой человек?

— Через три недели.

— У вас три недели, чтобы привести в порядок мисс Уильямс. — Сделав нетерпеливый жест, принцесса углубилась в дела. Пьяная от счастья, секретарша вышла из кабинета вместе с Антуаном.

— Это будет очень интересно! — сказала принцесса Жюли. — Как странно, что она не рассказала мне обо всем. Я бы помогла ей раньше. Никогда не думала о ней как о женщине, а лишь как об отличной секретарше. Люди всегда доверяют тебе, Жюли, свои сердечные тайны? Ну ладно. Впереди у меня много дел. До вечера.

Костюм, который принцесса выбрала для Жюли, оказался красно-черным платьем испанской танцовщицы. Жюли зачесала волосы наверх, закрепила в волосах высокий блестящий гребень, взяла в руки элегантный веер. Из зеркала смотрела на нее настоящая испанка и смеялась. Жюли примерила маленькую черную маску.

Внизу тетя уже ожидала ее с двумя преданными кавалерами. Принцесса выбрала себе костюм, похожий на праздничный наряд королевы Елизаветы Тюдор, — с пышной юбкой и сверкающими драгоценностями. Они были фальшивыми, кроме бриллиантового браслета.

Берт Уилсон нашел выход из положения: он завернулся в покрывало, как в тогу, и был уверен, что походил на римского императора, — в действительности сходство это было весьма относительным. Брукс Мэнсфилд, преданный поклонник принцессы уже десять лет, конечно, предпочел костюм рыцаря — весьма неудачно, потому что доспехи его не сгибались в локтях и коленях.

Мэнсфилда Жюли любила больше всех: бывший дипломат, он был автором пользующихся успехом книг о международной политике, человеком обаятельным, культурным, остроумным. Он относился к Жюли, как к дочери, и она частенько обращалась к нему за советом, хотя сам он их никогда не навязывал. Более того, она нередко следовала его советам, потому что верила ему.

Ужин был очень веселым. Мэнсфилд благодаря своему неповторимому умению вести беседу создавал приятную дружескую атмосферу. Берт уже оправился от утренней хандры и то и дело перебрасывался шутками с собеседниками. Принцесса, как всегда, сияла красотой и с присущим ей остроумием расписывала чудесные превращения, ожидающие ее секретаршу.

— Кстати, Жюли, могу предложить тебе работу, которая тебе понравится. Пройдись с Мэй по магазинам. Она боится яркой одежды и весьма консервативна в своих вкусах. Ей нужна добрая фея, чтобы она могла достойно встретить своего принца.

— С удовольствием! — согласилась Жюли.

Только два момента не обсуждались за ужином: похищение драгоценностей и поездка Жюли в Европу. У Жюли создалось странное впечатление, что эта поездка нужна была лишь затем, чтобы удалить ее на время из Америки.

В самом деле, не произошло ничего важного. Просто она познакомилась с мужчиной, один раз потанцевала с ним и получила насчет него непонятное предупреждение. Ни один мужчина не проявлял к ней такого полного безразличия. Одна мысль о нем омрачала ей настроение. Ей безумно хотелось поговорить с тетей о Марке Сефтоне, но какой-то внутренний голос остановил ее.

— Кстати, тетя Джорджия, возвращаясь домой, я встретила на корабле вашу старую приятельницу.

— Кого же?

— Леди Мэйдок.

В глазах принцессы появилось презрительное выражение.

— Приятельницу! Как только эта женщина посмела с тобой заговорить?

— Мы обедали за капитанским столиком. Она каким-то образом узнала, что я ваша племянница. Она назвалась вашей подругой.

— Я едва знаю эту женщину, — ответила принцесса ледяным тоном.

— Хотелось бы надеяться, что вы не считаете ее своим другом! — воскликнул Мэнсфилд. — Это совершенно невозможное создание. Она вышла замуж за старого Мэйдока, когда ему было семьдесят лет. Десять месяцев в году он проводит в графстве Кент — она оставляет его там в полном одиночестве! Когда она бывает в Англии, то большую часть времени проводит в Лондоне. Я даже представить себе не могу, как она получила те бриллианты, которыми обвешивает себя с ног до головы. У Мэйдока никогда и двух пенни в кармане не было. Насколько я понимаю, она вышла за него замуж из-за титула. Мне повезло — я сталкивался с ней крайне редко. Она относится к тому разряду людей, которые всегда используют других в своих корыстных интересах.

— Надеюсь, Жюли, — сказала принцесса, — эта женщина не будет докучать тебе здесь, в Нью-Йорке.

Принцесса Собелли, которая чаще всего оказывалась права, на этот раз допустила ошибку!

Перед входом в бальный зал сидела женщина и подкрашивала губы, затем достала золотой портсигар и закурила сигарету. Тяжелый запах турецкого табака поплыл в воздухе, смешавшись с запахом дорогих духов.

— Принцесса Собелли! — воскликнула она. — Какое счастье увидеть вас и вашу дорогую племянницу! Мы познакомились с ней на корабле. Надеюсь, Жюли рассказала вам об этом.

— О, моя племянница так забывчива! — надменно произнесла принцесса.

— Я специально приглядывала за ней, — продолжала леди Мэйдок, и у Жюли возникло ощущение, что они с принцессой говорят о чем-то, имеющем значение только для них. — Вы же знаете — эти романы во время морских путешествий! — Заметив краску на вспыхнувших щеках Жюли, она засмеялась. Затем смяла сигарету в пепельнице и отправилась в бальный зал.

Принцесса искоса поглядела ей вслед:

— Надеюсь, Жюли, она не успела представить тебе никого из своих друзей? Тебе не следовало знакомиться с людьми подобного рода.

— Только одного. Мужчину. — Жюли пыталась говорить безразличным тоном. — Она представила мне своего бывшего жениха. Но я перемолвилась с ним едва парой слов. И вряд ли увижу его снова.

— Ну и ладно. Идем, моя дорогая. Брукс и Берт подумают, что мы о них забыли.

Огромная зала была заполнена людьми в красочных маскарадных костюмах. Два оркестра играли попеременно. Один исполнял обычные танцы, другой — мелодии, популярные среди молодежи. Некоторое время Жюли наблюдала за танцующей толпой, разглядывала экзотические костюмы, потом Берт увлек ее в гущу танцующих.

— Сколько же народу! — воскликнула Жюли. — Ты знаешь — все деньги пойдут на благотворительные цели. Сбор, вероятно, будет огромным!

— Единственный недостаток этого бала в том, — сказал Берт, — что на приглашениях не указаны имена — любой может купить их за пятьдесят долларов.

— Ну и кто может здесь, по-твоему, оказаться? — насмешливо спросила Жюли. — Переодетые шпионы?

— Я думал об ограблении, — ответил Берт серьезно. — Сегодня здесь очень много драгоценностей. И дело не в том, чтобы украсть их, а в том, что очень просто узнать их владелицу. Остальное — дело техники. Этот сегодняшний бал просто приглашение к очередному ограблению.

— В таком случае, — улыбнулась Жюли, — больше всех должна беспокоиться мадам Мэйдок.

— Ты говорила с ней сегодня вечером?

— Да.

— Покажи мне ее.

— Та высокая светловолосая женщина, перегруженная драгоценностями, как витрина ювелирного магазина.

Карнавал начался в десять часов. После одиннадцати начали появляться некоторые известные актеры. Жюли казалось, что все, кого она знала, и многие другие известные люди, чьи фотографии постоянно появляются в газетах, пришли на этот карнавал. В зале то и дело сверкали фотовспышки — репортеры делали снимки знаменитостей.

Берт улыбнулся:

— Это похоже на сказку. За всеми этими масками и маскарадными костюмами скрываются самые обычные люди, которых вряд ли заметишь на улице. Единственное, что придает им экзотичность, — это маски, которые они надели.

Но и в полночь, когда маски были сняты, впечатление волшебства осталось. Заиграл второй оркестр, и люди постарше поднялись на балкон полюбоваться танцующими.

Принцесса Собелли танцевала с Мэнсфилдом.

— Минуточку, ваше высочество, — обратился к ней фотограф. Блеснула молния.

— Не забудьте улыбку, принцесса, — проворковала рядом леди Мэйдок, очевидно надеясь, что и ее пригласят сфотографироваться. Но фотограф уже улизнул и помчался вслед за известной актерской парой.

— Дорогая принцесса, — с приторной улыбкой продолжала леди Мэйдок. — Они так и не сумели найти ваши прекрасные украшения, правда?

— К несчастью, нет. — Принцесса, вежливо улыбнувшись, пошла прочь со своим кавалером и даже не обернулась. Но леди Мэйдок догнала их.

— Мне кажется, я не знакома с вашим другом?

— Брукс, — сказала принцесса. — Позвольте мне представить вам леди Мэйдок. Мистер Мэнсфилд.

Рука, на которой блестели и переливались бриллианты, протянулась для пожатия.

— Мистер Мэнсфилд! Я много о вас слышала!

— Я также наслышан о вас, леди Мэйдок. Я знал вашего мужа. Идем, Джорджия?

Леди Мэйдок поглядела вслед удаляющейся паре почти с ненавистью.

Жюли узнавали. К ней подходили друзья. Многие из них принадлежали к старшему поколению, и Берт только вежливо улыбался, когда им мешали танцевать. Он танцевал только с ней. А когда ее приглашали другие — продолжал следить за гибкой изящной фигуркой в платье испанской танцовщицы.

Заиграл новый оркестр, и Мэнсфилд повел принцессу танцевать.

— Принцесса! Как приятно вас видеть! Мы расстались с вами как будто вчера. Вы не изменились. Я сразу узнал вас!

К ним подошел худощавый мужчина в театральном костюме арлекина. У него были светлые волосы. Жюли взглянула на него и нахмурилась, забыв о том, что рядом с ней Берт.

— Не говорите только, что забыли меня, — настаивал арлекин. — Меня зовут Чарльз Нортон, мы познакомились с вами несколько лет назад во Флоренции. Ваш муж был моим другом. Помните?

Жюли показалось, что ее тетя на мгновение окаменела.

— Мистер Нортон… Я рада вас видеть, — сказала она с принужденной улыбкой. — Как давно все это было!

— О, этот чудный старый дворец с холодными мраморными лестницами! Невозможно жить в мраморных стенах, хотя они очень красивы. — К удивлению Жюли, арлекин уверенно взял принцессу за руку и увлек ее танцевать.

Мэнсфилд остался один. На его обычно приветливом лице было сердитое выражение.

— Кто этот человек? — спросил он.

Берт усмехнулся.

— Мне кажется, мистер Мэнсфилд ревнует к своему новому сопернику. — И они с Жюли закружились в танце.

— И все-таки, кто он? — спросил Берт, когда это сладкое головокружение закончилось.

— Я не знаю. Но он мне не нравится. Я вижу его насквозь. Он… — увлеченно начала Жюли.

— Леди и джентльмены! — воскликнул Берт, подражая уличным зазывалам. — Не упустите свой шанс! Испанская гадалка предскажет вам судьбу. Она все знает. Она все видит!

— Заткнись, пожалуйста, — прошипела Жюли и добавила: — Смейся, если хочешь, но я ему не доверяю, и, думаю, тетя ему тоже не доверяет.

— Но танцевала она с ним не без удовольствия.

— Он повел ее танцевать, даже не спрашивая согласия. Возможно, она не хотела устраивать сцены.

Берт рассмеялся. Внезапно выражение его лица изменилось. Он взглянул на Жюли и увидел, как она преобразилась, — на ее лице сияла улыбка, глаза радостно заблестели. Он не мог понять, как из смущенной девушки она разом превратилась в женщину — очаровательную и очарованную… За его спиной чей-то низкий голос сказал:

— Могу я пригласить вашу даму?

Берт отступил в тень под балконом и ошеломленно наблюдал, как Жюли закружилась в объятиях черноволосого широкоплечего мужчины. Он явился на бал без карнавального костюма, просто приколол на грудь широкую красную ленту, а к ней — несколько медалей. Они танцевали в молчании. Возможно, им не хотелось разговаривать. Казалось, они молча изучали друг друга.

Берт почувствовал себя очень одиноким. Несмотря на то, что Жюли неоднократно отказывала ему, он продолжал надеяться. Ни одна другая девушка его не привлекала. Он верил: рано или поздно его преданная любовь найдет наконец отклик в ее душе. Хотя с ним она всегда была приветлива, не более.

Широкоплечий брюнет был тем самым мужчиной, который стоял рядом с него на палубе. Берт вспомнил, как она повернулась к нему, желая что-то сказать, — но его уже не было. Как на лице ее появилось отчаяние. Такого с ней никогда не бывало. А раз так — это соперник, которого он не сумеет одолеть. Оставалась слабая надежда, что тот, как тогда на корабле, сам покинет ее. Возможно, это было просто временное увлечение, незначительный роман во время морского путешествия. Очевидно, тот мужчина к ней равнодушен. А она слишком горда, чтобы навязывать себя.