Неудачница в Академии Бессердечных

Глава 10. Ведёшь себя как ребёнок

Роилин Блэй

Грохот двери заставил меня вздрогнуть, расчёска выпрыгнула из пальцев и упала на пол.

— Что происходит? Какого чёрта ректор вызывает нас?! — взбешённый взгляд голубых глаз Долоры уставился на меня.

Ну вот, пришло время обо всём рассказать. Что я и делала последующие полчаса. Я старалась ничего не упустить, вспоминая день, когда мистер Бенет передал мне инвентарь, сестра сначала слушала, а потом её будто перемкнуло, она подорвалась с места и принялась меня во всём обвинять, надрывая голосовые связки.

— Почему от тебя вечно какие-то проблемы?! — требовательным тоном проговорила каждое слово с нажимом, уперев ладони в пояс.

— Говори потише, нас могут услышать, — прошу я, поднимаясь с кровати, и прислоняюсь плечом к стене возле окна, скрестив руки.

— Почему ты рассказываешь мне об этом только сейчас?! — тон она, конечно, не сбавила.

— Потому что не было ни времени, ни подходящего места с тобой поговорить. К тому же ты сама запретила к тебе приближаться, — напоминаю её слова, отталкиваюсь плечом от стены, возвращаюсь к кровати.

— Но не когда дело касается нашей безопасности! — развернулась она вслед за мной. — Зачем ты его вообще взяла, этот инвентарь?! Из-за тебя теперь отчислят меня!

— Никого не отчислят.

— Ты позоришь нас на всю академию! Хочешь, чтобы на нас показывали пальцами? Всего лишь нужно было избавиться от этих вещей. Продать, сразу. Мамочка устроила нам хлопот.

Её слова как пощёчина.

— Не смей в таком тоне говорить о маме. Она нам дала всё что могла, благодаря ей ты здесь.

— Что она дала? Нищету? Двух незаконнорождённых без дара? Гульнула, нарожала и бросила. Ни воспитания, ни статуса, а теперь ещё ворох проблем!

— Прекрати! — прошипела. — Ты несправедливо её обвиняешь, ты не знаешь, через что она прошла, не знаешь её трудностей.

— Знаю я эти трудности, — кривится она, багровея от злости. — И знаю, кем подрабатывала — шлюхой в борделе.

Я не знаю, как оказалась рядом, как замахнулась для пощёчины и как удержалась, застыв статуей. Несколько секунд меряем друг друга взглядами, казалось, даже воздух трещит от столкновения льда и жара. В её глазах наглая невыносимая насмешка, в моих — раскалённый добела гнев. Она всего лишь обиженная девочка, которая не получила обещанных игрушек, напомнила я себе, очнувшись. Она всегда получала самое лучшее, что могла позволить Иссабэль, но ей этого было недостаточно. Обиженная маленькая девочка, я представила её себе, маленькую беловолосую куклу, которой просто нужны ласка и внимание, которая ждёт капельку любви. И смягчилась. Гнев улетучился.

— Ну бей, — с вызовом усмехается, но меня больше не цепляет это.

Опускаю руку, сжимая похолодевшие пальцы в кулак. Долоре опять удалось вывести меня, сыграть на моих чувствах к маме. Снова. Я защищаю маму, а она — нападает. Роилин, сколько ещё раз ты будешь попадаться на это? Ведь знала, до чего это доводит.

— У нас мало времени. Господин Лебранд уже ждёт, — проговариваю бесцветным ослабевшим голосом.

Отступаю, чувствуя, как эмоции отпускают, и вместо них опустошение. Все соки выпила.

Долора скрещивает руки на груди и не спешит покинуть комнату. Лениво окинула взглядом обстановку с таким пренебрежением и недовольством, что даже оскомина появилась во рту. Её взгляд остановился на постели Джессел, потом на тренировочной форме, что висела в изголовье, тетрадях и тумбочке.

Подходит к столу, бесцеремонно взяв одну из тетрадей, принадлежащих Джессел, перелистывает, презрительно хмыкнув, захлопывает и машет ею на себя, будто разгоняя несуществующую духоту. Магия, освежающая воздух, поддерживает прохладу.

— Положи, пожалуйста, — прошу её оставить в покое чужую вещь.

Мои слова — почему-то не сомневалась — были проигнорированы. Наклоняюсь, чтобы забрать, но Долора отстраняет руку.

— Ведёшь себя как ребёнок.

Долора что-то хотела ответить, но помешало появление Джессел. Койл вернулась с занятий, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что тут происходит. Я выдыхаю, бросая на подругу виноватый и бессильный что-либо сделать взгляд. Долора сверлит с любопытством Джессел.

Рекрут проходит к ней, молча выдёргивает из рук тетрадь.

— Отойди, — с нотками стали бросает девушке.

Сестра сконфузилась, кажется, в её взгляде мелькнул мимолётный испуг. Она отступает, а потом, будто опомнившись, бросает на меня гневный взгляд и с гордо расправленными плечами покидает комнату, махнув длинными, до поясницы, блондинистыми волосами, собранными в хвост на затылке.

— Извини, — прошу прощения за поведение сестры и напряжённо тру виски, разгоняя стресс. — Я не думала, что она придёт сюда.

— Крик был слышен даже снаружи, — Джессел вешает сумку, скидывает обувь.

— Нас вызывают к ректору, есть новости по поводу нашего дальнейшего обучения, — застегнув верхнюю пуговицу формы, прохожу к двери. — Долора пришла выяснить причину, а дальше ты видела.

— Я тебя подожду, когда вернёшься, вместе пойдём в столовую, очень хочется чего-нибудь сладенького.

— Заманчивая перспектива, пожалуй, если не будет никаких чрезвычайных происшествий, я позволю себе не один кусочек пирожного, — берусь за ручку двери.

— Удачи.

— Спасибо, Джесс, — выхожу из комнаты.

Сестра уже ушла, не подождав меня, но я и не рассчитывала. До главного корпуса я пролетела стрелой. Выученная дорога: лестница, коридоры, — и вот я уже перед нужной дверью. Набираю в грудь воздуха, стучусь и вхожу.

Долора находилась уже в кабинете ректора и стояла возле двери, бросила косой взгляд и отвернула лицо, когда я встала рядом. Но в целом выглядела уже гораздо спокойнее, как будто и не истерика десять минут назад.

— Проходите, не стойте, — приглашает Маркус, который вышел из кабинета-библиотеки с какими-то бумагами.

Мы проходим к переговорному столу. Долора отсоединяется и обходит с другой стороны, садится в кресло. Занимаю место на прохладном стуле с высокой спинкой напротив неё. Сжимаю пальцами рукав своей формы и осматриваюсь. Разве больше никого не будет? Почему-то я ожидала, что в двери вот-вот войдет Каймер. Помотала головой, глупое ощущение, он и не обязан присутствовать. Отвлекаюсь от мыслей, переключая внимание на обстановку. Ещё достаточно рано, косые солнечные лучи, проникающие через окно, рассеиваются в сумраке высокого потолка.

Мужчина проходит к столу и кладёт в центр артефакт связи в форме книги.

Мне впервые предстоит увидеть воочию, хоть и по связи, императора Эйссмора и лично с ним общаться. От волнения сосредоточиться было невозможно, мысли перескакивали с одного на другое, в теле гуляла лёгкая дрожь, сжимаясь где-то в солнечном сплетении.

Маркус садится во главе стола. Бросает взгляд на меня, потом на Долору.

— Смелее, ничего страшного нет, кусать вас никто не будет, — подбодрил он. — Хочу, чтобы вы были предельно честны и откровенны. И я тоже хочу с вами быть предельно честным, академия лояльна ко всем студентам, кто поступает в неё, неважно, какого рода, статуса и происхождения абитуриент, главное — его интерес в безопасности страны и желание бороться с общей бедой. Также… — немного помолчал в задумчивости, — нужно понимать, что далеко не любому предлагают одинаковые условия. В вашем случае, вы обе получили всё необходимое для своего развития в Асторне и в Эйссморе в целом, поэтому императору важна ваша полная готовность защищать интересы драконьей страны.

Если и можно было сказать неудобное в самой безобидной форме, то ректору удалось это блестяще.

— Я уже взрослая, господин Лебранд, можете не объяснять, — отвечает самоуверенно Долора.

Мама всегда относилась к её выходкам снисходительно и по-доброму, меня же всегда это восхищало в ней, быть терпимой там, где хочется сорваться. Но каким-то чудом ей это удавалось, любить безусловно, вопреки всему.

— Рад, что это так, адепт Блэй, — отводит от девушки взгляд Маркус и бросает на меня.

— Я поняла вас, господин Лебранд.

Мужчина одобрительно кивает, протягивает руку и активирует артефакт, не давая страху завладеть нами.

Над столом появился овальный светящийся экран, а затем и проекция помещения роскошного зала, точнее, его части, центр которого — тяжёлое позолоченное кресло с бордовой обивкой. Его занимает мужчина — император в своей парадной форме. В правильных чертах я узнала знакомые, везде изображающиеся линии: гордый орлиный нос, острый проницательный взгляд серых глаз, блестящие до плеч смоляные волосы лежат волнистым каскадом, открывая высокий лоб, скульптурные скулы и губы, гладко выбритый подбородок с глубокой ямочкой. Но самое удивительное — он гораздо моложе, чем изображали на валютах и даже портретах, ему не больше сорока. Как и все драконы, он обладал хорошей физической формой. Гарвин Кастиолон, император Эйссмора, сенат передал ему трон ещё двадцать лет назад. Будучи юным наследником, он быстро утвердился на континенте. Самые выдающиеся заслуги, которые я знала — это объединение механики и магии, которое быстро продвинулось в развитии, создавая такие артефакты, которыми пользуется все континенты, и повлияло на содержание поражённых ядом границ.

— Ваше величество, — начал ректор, заставляя вернуться в кабинет из мыслей. Маркус представил нас: — Роилин Блэй и Долора Блэй.

— Это честь быть знакомой с вами лично, — подхватывает Долора, сидя с идеальной осанкой и уверенным видом.

— Благодарю за оказанное внимание, — в свою очередь учтиво приветствовала императора я.

Гарвин кладёт локти на стол и сплетает пальцы в замок.

— Мною были получены сведения о госпоже Иссабэль Блэй, — голос правителя громогласно прокатился по кабинету. — Не могу сказать, что они утешительные для вас, то, что мы узнали, задаёт ещё больше вопросов.

Выпустив рукава формы, схватилась за браслет Каймера. Долора сидела как ледяная статуя, представляю, какими словами она меня ругает.

— Мы совсем ничего не знаем о нашей матери, ваше величество, — возражает вперед времени.

— Жаль, что так вышло в вашей семье, — соглашается император справедливо. — Но сведения натолкнули сделать определённые выводы, и они неприятные. По всем документам Иссабэль Блэй является… шпионкой.

Во мне будто раздался взрыв битых стёкол. До конца прятала эту догадку, не желая и слышать об этом, а теперь её озвучил сам император. Губы Долоры побелели, сложились в жёсткую линию, а взгляд так и говорил: ну что, получила что хотела? А я не могла принять тот факт, что, возможно, сестра была права…

— Не хочу судить поспешно, пока ведётся расследование дальше, наша задача понять, чьи интересы преследовала Иссабэль, поэтому я вынужден провести проверку, которая обеспечит дальнейшее комфортное обучение для вас и развеет сомнения с нашей стороны.

— Не понимаю, ваше величество, — встрепенулась Долора. — Мать нам ничего не рассказывала, и о её жизни я не знаю ничего. В чем вы нас обвиняете? Какая ещё проверка? Я понятия не имею о её личной жизни! — забывается Долора, едва ли не нападая на главу Эйссмора.

— Пока что ни в чем вас не обвиняют, — бросает тяжёлый, как каменная плита, взгляд на возмущённую капризную девушку. Боги, только бы ничего не выкинула. — Маркус, произведи проверку ментала и памяти. Есть в академии те, кто это может сделать и кому ты лично доверяешь?

В полном шоке мы устремляем взгляды на сидевшего до этого в молчании и наблюдавшего за процессом ректора. Он чуть свел брови, задумываясь, стуча кончиком металлического пера по столу.

— Несколько. Эрик Виндвер и… Каймер Рамбрейд. Я полностью доверяю им, — без малейшей заминки отвечает ректор.

При упоминании бывшего куратора и нового сердце снова обрушилось.

— Хорошо. После свяжись со мной.

— Есть, — формально отчеканил Лебранд, кажется, сам до этого не сделав полноценного вдоха.

— Нам необходимо убедиться, что заговора нет, исключить это раз и навсегда.

— Никакого заговора нет, откуда? Это полная бессмыслица! — подрывается сестра со стула.

— Сядьте, Блэй, — резким громом приказывает император. Я чувствую, как меня будто придавливает к полу.

Долора поджимает губы, борясь с эмоциями, под тяжестью собственного бессилия опускается обратно в кресло.

— Простите, — процедила сквозь зубы.

В воздухе сгустилась такая душная тишина, вызывающая только одно желание — открыть окно и впустить воздуха, а лучше улетучиться самой.

— Я лично вам верю, мисс Блэй, — уже спокойнее продолжил император, ослабевая давление. — Но я не могу подвергать опасности людей, которые поклялись мне в верности и исполняют ценой жизни свой долг. Южный континент недружественный по отношению к нам, они посылают к нам разведчиков под разными обличиями, я не могу вам рассказать обо всех случаях, которых только за последние полгода насчитывалось более сотни. Я думаю, моё личное общение с вами выстроит более доверительные отношения, думаю, когда вы успокоитесь и подумаете об этом, то придёте к такому же выводу, — разумно рассудил он.

Сестра поджала губы и опустила взгляд, хмуря светлые брови.

— С этим, думаю, всё ясно, — облокотился о спинку кресла император. — Вы можете идти, — обратился он почему-то только к Долоре, но я тоже поднялась с места. — А вы, Роилин, останьтесь. У меня к вам есть ещё несколько вопросов.

Я села обратно, занимая исходное положение, забыв, как дышать.

Долора бросает на меня колючий взгляд, полный ярости.

— Я вас провожу, мисс Блэй, — поднимается Маркус, деликатно оставляя меня в обществе его величества.

Они двинулись к выходу, а я осталась в обществе главы Эйссмора. Вот так, один на один. Император не спешил продолжать разговор. Если бы я могла, то слилась бы под стол — единственное место, где не достанет меня этот пробирающий взгляд суровых глаз.

— Вы что-то хотели узнать, ваше величество? — робко интересуюсь я, смотря на мужчину, и даже несмотря на то, что это проекция, на меня продолжает давить его гудящая силой аура, которая передаётся даже через связь.

— Мне была передана копия письма вашей матери, мисс Блэй. Как думаете, почему она оставила его именно вам?

— Я тоже задавалась этим вопросом, — как можно увереннее произношу я, — но не могу дать на него ответ, видимо, как старшей дочери. Она возложила эту ответственность на меня, — оголяю все свои предположения.

— О каких способностях в этом письме она говорит?

Я помню содержание письма дословно: “Роилин, за тобой будут охотиться. Уверена, как только император Эйссмора узнает о твоих способностях, он захочет укрепить свою власть. Не отказывайся от возможности получить защиту, она тебе понадобится, знай, что у тебя много врагов, одни будут хотеть твоей смерти, другие начнут притязать на твою силу, третьи — подчинить.”

А ещё она писала о том, чтобы я избегала власти южного континента и искала поддержки в Эйссморе.

— Не знаю, всё, что есть — это небольшой резерв, — щёки вспыхивают густым жаром.

— Поэтому я хочу это уточнить, чтобы вы понимали, почему это требует разбирательств. Возможно, — посмотрел он остро на меня, — госпожа Блэй таким образом решила обезопасить вас, придумав это послание.

— Не понимаю, о чем вы.

— О том, чтобы вы были готовы к любой правде, всего лишь. Если выяснится, что миссис Блэй действительно разведчица и работала на правительство южного континента, а вы как соучастница были в заговоре с матерью, то вы будете вынуждены покинуть Эйссмор, в лучшем случае, в худшем, если обнаружится ряд нарушений закона и преступления, вынужден буду применить соответствующую меру наказания.

Мой язык, кажется, онемел, а все слова забылись. Сглатываю подступивший ком в горле.

— Никаких преступлений нет и нарушений — тоже, — не считая штрафов за дом, но это мелочи — возмутилась я, страх всё-таки завладел мною.

Лебранд возвращается в кабинет, прерывая нашу не самую приятную в моей жизни беседу.

— Хорошо, мисс Блэй, если это так, — решает закончить дискуссию император. — Тогда вам незачем переживать, всё прояснится после проверки, тогда и выясним о ваших способностях и истинных намерениях вашей матери и вас в том числе. Кто знает, возможно, вы действительно представляете для страны большую ценность. У меня уже есть некоторые предположения на ваш счёт, но их мы обсудим с ректором академии, а пока можете идти, мисс Блэй.

— Спасибо, — растерянно киваю и поднимаюсь с кресла.

Из кабинета я выхожу как в воду опущенная. Ноги ватные, в голове хаос и туман, в душе мутно.

Император сомневается в нас, не верит, это было видно по глазам и вопросам. С нами никто не собирался нянчиться и входить в положение, никто не поинтересовался, как мы старалась всё это время, сбивая в кровь колени и ладони на полигонах, не спали ночами, обложившись учебниками, чтобы просто удержаться в академии, как жили от стипендии до стипендии, как было нелегко, когда нет рядом поддерживающего плеча и некому жаловаться на все трудности. А теперь нас едва ли не назвали заговорщицами и преступницами, от которых готовы безжалостно избавиться.

Вычеркнуть без права на слово. Сама не поняла почему, но глаза защипало.

Впрочем, минута острой слабости и нужды в защите так же быстро прошла. Я научилась справляться с ней. Инстинкт брал своё. Инстинкт выжить. Именно он был моим спасательным кругом во время любого шторма.

С одной стороны, я кипела от негодования и задетого самолюбия — мне не верят, не готовы поверить доводам. Зачем мне, если бы я была шпионкой, подвергать себя такой опасности и находиться в академии? Это же самоубийство. Но я не шпионка. Я ничего плохого не делала.

Страх, что над нами нависла серьезная угроза, никуда не исчез. Долору, как и меня, могут выкинуть из Эйссмора. Но, с другой стороны, нам не обязан никто верить с учётом существующих обстоятельств и фактов: мы с Долорой из чужой страны, возможно, живём под чужими документами, и Блэй — это далеко не настоящее имя. А имя мамы, которое для меня родное, вовсе не её имя, а одно из множества. Кто она тогда?

Я шла, не видя перед собой дороги, спускалась по лестнице словно черепаха и не заметила поднимающегося преподавателя, столкнулась с его плечом.

— Простите, — буркнула я и застопорилась, увидев перед собой мистера Виндвера.

— Вы снова здесь, мисс Блэй?

Встреча с ним снова была неожиданной, он всегда так внезапно появлялся.

— Всё в порядке? — деликатно интересуется он, рассматривая мои горящие щеки и потухший взгляд.

Несмотря на то, что мистер Виндвер здесь совершенно новое лицо, ректор Лебранд выразил своё однозначное доверие к нему, поэтому я немного расслабилась. Может, он и не такой холодный, как кажется?

— Да, почти, просто… спешу на тренировку… — язык заплетается, а фразы скомканные, как первые блины на сковородке. Общение не задавалось.

— Я всё ещё не оставляю надежды узнать, с какого вы факультета, мисс, — напоминает он свой вопрос, на который так и не получил ответа, когда Каймер закрыл перед его носом дверь.

— Пока не с какого, — опускаю ресницы, скользнув по гладким перилам ладонью, намереваясь всё же улизнуть.

— Не понимаю, мисс Блэй, можете сказать чётко?

Вскидываю подбородок и выпрямляюсь. Только я собираюсь ответить, как Виндвер заговаривает:

— Вы строите такие загадки вокруг себя, мисс таинственная Блэй, что невозможно не захотеть их разгадать, — формальный голос сменяется на немного хриплый и волнующий, что аж до мурашек колючих пробирает.

Что? Я даже обернулась, чтобы убедиться, что на лестнице больше никого из женского пола нет.

— Вы, кхм, преувеличиваете.

— Что я преувеличиваю? Вы о чем, мисс Блэй? — чуть склонил голову к плечу, вглядываясь в меня.

Я уставилась на Виндвера, глупо хлопая ресницами, на меня смотрели совершенно холодные, лишённые эмоций голубые глаза мужчины, сомкнутые в жёсткую линию губы, скулы каменные.

— С вами точно всё в порядке?

Судорожно киваю, облизываю сухие губы и киваю ещё раз.

— Простите, — бездна, Роилин, соберись! — Я адепт второго курса с факультета поддерживающих, меня отчислили на втором семестре — провалила экзамен, но восстановили недавно, пока новый факультет не определили, этот вопрос решается, — отчеканила я, как и положено рекруту, коротким докладом.

— Ясно, — наконец отпустил зрительную хватку он. — Тогда смотрите вперёд, рекрут Блэй, а не под нос. Удачной тренировки.

— Есть! — машинально отсалютовала я и, воспользовавшись выходом, сорвалась со ступенек и продолжила путь, в спину давил холодный взгляд. Я обернулась лишь в вестибюле, только Виндвер давно исчез.

Постояв немного в раздумье, я вышла из главного корпуса.

После аудиенции по артефакту с императором я была сама не своя, и, тем не менее, больше никто не дёргал, не вызывал на разговоры, не срывал тренировки. Когда эмоции поутихли, я могла здраво проанализировать разговор с императором. И поняла, что во многом в своих эмоциональных порывах я не совсем права. Никто не обязан мне верить и проникаться моей личностью и проблемами. Возможно, связь с Каймером немного меня разбаловала, и эта ситуация вернула с небес на землю, чтобы я не расслаблялась и не думала, что соломка будет всегда подстелена, а иногда и перинка. Нам позволяют свободно перемещаться по академии, не посадив под замок до выяснения и проверок. И даже стало немного стыдно.

Но также дало новый вектор направления. Увидев свои ошибки, я смогла найти силы по-новому оценить совсем неплохие перспективы и найти множество плюсов.

Поэтому, когда Джессел вернулась с занятий, я отправилась с ней на тренировочное поле. После занятий стадион собирался почти полный, даже не нашлось ни одной свободной лавочки. На одной из них собралась и компания моей бывшей группы во главе с Эйнес Блэнш, она как обычно бросила на меня презрительный взгляд, демонстративно повернулась спиной. Долора была с ними в паре со своей новой подругой, и, разумеется, рассерженная до такой степени, что не удосужилась на меня взглянуть.

— Когда же уже можно будет погрузиться в учёбу, больше нет никаких сил, — посетовала, встав на полосу.

— Ещё успеешь, — бросила Джессел верхнюю одежду. — Ну что, два круга для разминки? А хочешь, и три, раз тебе скучно.

За эти несколько дней я заметно подтянулась, и два круга дались с лёгкостью, я даже успела понаблюдать, как маги стихий тренировались с рудиментами — зрелище захватывающее. С лёгкостью открывали рудимент, который вспыхивал синими, золотыми и серебряными сферами в руках магов, формируя магическое оружие. У одной тонкокостной девицы с тугой пшеничной косой образовался арбалет. Девушка с изяществом натягивает стрелу и выпускает, та, достигнув щита, растворяется. Ясное дело, что мощность орудия снижена до безопасного уровня. По сути, игрушки, стрелы холостые, но кровь волнует не меньше, чем если бы оно было подлинным.

Кажется, что мне никогда не создать даже жалкого подобия орудия. Прикусила губу, перебарывая в себе желание снова раскиснуть.

Лёгкий толчок в плечо заставил вернуться из мечтаний, но не успела я ничего понять, как очередной прилёт, на этот раз более ощутимый, сбил шаг.

— Осторожней, Брон, хочешь наряд получить? — девушка с тёмно-синими волосами ткнула кулаком в его плечо.

Это ведь тот самый Брон из группы Джессел. И он не один, а с Нейлом. Я посмотрела в сторону и увидела всю группу второкурсников из атакующих в сборе.

Джессел, что бежала по линии чуть впереди меня, остановилась. А Брон вместе с Нейлом как-то заговорщически переглянулись и направились в мою сторону.

— Собралась парочка, — фыркнула Джессел. Её взгляд схлестнулся в противостоянии с Нейлом, кажется, он ещё помнит свой фингал под глазом.

Я машинально метнула взгляд в сторону корпуса, выискивая куратора, и не нашла.

— Я пойду, — развернулась я.

— Стой, — сжала Джессел моё запястье.

— Не уверена, что это хорошая идея, Джессел, — занервничала я.

— Не показывай своих сомнений, — сказала на ухо Джесс.

Но уже через минуту выяснилось, что надзора и не потребуется. Нейл после наряда заметно подостыл, по крайней мере, так казалось внешне.

Издали они вселяли опасения, но вблизи создавался совершенно другой эффект — это ещё мальчишки, возраста Долоры, и моя с ними разница в полтора года сейчас почему-то сильно ощущалась. А может, я так себя стала чувствовать в связи с последними разбирательствами.

Парни на фоне друг друга выглядели колоритно. Нэйл — опускаю взгляд на нашивку формы — Фарбер, с русыми волосами и темно-зелеными глазами, хмурый и даже немного угрюмый, будто привык по жизни получать подзатыльники, что, собственно, уже и подтвердилось, правда, от синяка не осталось и следа. Браммер Даниган, наоборот, нагло улыбался, жуя в зубах травинку, это ведь он дразнил Джессел, что она дружит с неудачницей? У него и причёска из тёмных волос такая же, как и ухмылка, лощёная и дерзкая.

— Привет, неудачница, — сказал он с самоуверенной улыбкой.

— Я не неудачница, — злость гулко отозвалась в теле. Значит, всё-таки гадёныш, как отзывалась о нём Джессел.

— А чего дисциплину нарушаешь?

— В нос получить хочет не только Нейл, — наступает Джессел.

Нейл фыркнул.

— Остынь, Койл, я же шучу, — рассмеялся Браммер.

— Ну что, хочешь присоединиться к нашей тренировке? — спросил парень, играя бровями.

— Нет, спасибо, — отвечаю на сомнительное предложение.

— Нашёл кого приглашать, — буркнул Нейл, дёргая плечом. — Что она может? У неё сила как у земляного червяка, рудимент, способный разве только спички жечь и водяным пистолетом пулять.

Браммер явно хотел рассмеяться в голос, но что-то удержало, даже не знаю что, наверное, наши с Джессел сердитые взгляды.

Я залилась краской, наверное, по самые уши и разозлилась одновременно, так что зачесались руки. Всё-таки заслуженно Джессел поставила ему фингал, но, видимо, этого мало.

— На первом курсе моя успеваемость была лучше всех, — бросаю я.

— Да ну, — хохотнул Браммер. — Настолько, что ты решила не создавать конкуренцию и депортировалась из академии?

— Как смешно, — передразнила я, злость расплескалась ещё больше, кажется, даже послышалось шипение.

— Не обращай на него внимания, Роилин, просто кто-то страдает нарциссизмом, — скрещивает на груди руки Джессел.

Браммер только хмыкает. Я окидываю стадион взглядом и делаю шаг вперёд.

— Может, во мне резерва не так много, но я бегала двенадцать кругов с препятствиями.

— И что ты хочешь сказать, неудачница?

Как же бесит.

— Напряги извилины. Или, уже испугался? — не спорю что я брала на слабо, этот трюк я выкидывала с мальчишками в детстве, когда защищала Долору и всегда оставалась в выигрыше, потом со мной просто перестали соперничать и отставали, зная, что меня не перебороть.

Браммер выплёвывает травинку из зубов, делает шаг и смотрит в упор.

— В выходной, шесть часов утра. Если я выиграю, с тебя… — он нахально окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом, но я держалась, чтобы ни на секунду моя уверенность не пошатнулась, — …постираешь мою форму лично, — и протягивает ладонь.

От гогота не удержался даже Нейл.

— Если выиграю я, — в голове так и мельтешили самые изощрённые награды, которые я могла себе придумать, — извинишься передо мной при всех, — всё-таки это было самое справедливое.

Обхватываю его ладонь, настолько горячую, что можно обжечься, его кожа неожиданно полыхнула, и я не знаю, как мне удалось не отдёрнуть руку от испуга, хоть и магия пламени была безобидной. Браммер ухмыльнулся, явно оценив мою устойчивую реакцию.

— И подаришь цветы и торт, — добавляет Джессел.

— Не слипнется? — бросает но сокурсницу косой взгляд.

— Ну а если ничья? — вмешался Нейл, в глазах которого явно разгорелся азарт, того и гляди начнёт делать ставки.

Он смотрел на меня, я — на него, не зная, что и придумать. Просто разойтись? И тут я совсем потеряла мысль, заметив, как вокруг нас собралась целая толпа адептов, ставших свидетелями нашего пари.

— Как минимум будете в нейтралитете, — предложила спокойно Джессел и разбила наши руки.

Кто-то присвистнул, кто-то пожелал удачи Браммеру, кто-то подшутил.

В поле зрения появился и Рил Фенбрей. В глазах куратора при виде Джессел блеснуло что-то такое, что не оставило сомнений в его заинтересованности второкурсницей, желваки напряжённо дёрнулись, но он оставался на месте и наблюдал, отстранённо и спокойно. Джессел тоже его заметила, и мгновенно её взгляд притупился. Надо же, как меняют чувства к объекту внимания поведение.

Развеселившись, в столовую на ужин мы пришли после душа в приподнятом настроении, веселье раздавалось и за другими столами — слух о пари распространялся с искромётной скоростью, и, как я и думала, начали делать ставки, конечно, на Браммера, так что мне не о чем было беспокоиться. Да и волновало другое.

За ужином я рассказала Джессел, как прошли переговоры с императором. Джессел медленно жевала и внимательно слушала. Помня о её отношении к драконам, я примерно понимала, о чём она думает, а ограниченные повороты головы и упрямые взгляды говорили о том, что эмоции её тоже под вынужденным контролем.

— Вечно им нужны какие-то доказательства, драконы не способны доверять.

Я не стала спорить, тем более в общественном месте, даже не привлекать внимания в случае, если разразится спор. Ведь я не совсем была согласна с Джессел и оставила своё мнение при себе.

После столовой решила освежить память и взяла из библиотеки несколько учебников с первого курса. Пролистывая страницы с формулами и схемами, мыслями скакала с одного на другое, в итоге отложила учебники и легла спать.

Но не могла успокоиться, переживала, и больше за Долору. Не хотела её так подставлять, если бы не моё возвращение в академию, она спокойно бы училась и, возможно, окончила с отличием, а тут я с ворохом нерешенных вопросов.

Потом мысли плавно перелились на Каймера. После визита госпожи Кэтлин Рамбрейд дракон не давал о себе знать. Как он? Кусаю губы и понимаю, что не могу о нём не думать, не могу запретить себе чувствовать растекающуюся в груди нежность и тепло. Коснувшись амулета на своём запястье, я с раздражением отдёрнула руку и накрылась простыней с головой. Зачем теребить себе сердце, тревожить старые раны, мучить себя невозможностью быть с ним рядом. Как же я скучаю, хочется хотя бы издали увидеть и знать, что с ним всё в порядке. А мне попадается на пути этот Виндвер.

— Не спишь? — повернулась Джессел, зашуршав одеялом.

— Нет, — жалобно простонала я, откидывая простынь.

— Думаю, как будут нас проверять и в чём заключается проверка, мне об этом ничего не известно. И почему Маркус назвал Каймера и Виндвера, какая их роль будет в этом? — излила отягощающие душу вопросы я.

— Не хотелось тебя заранее пугать… — начала Джессел.

Я поворачиваю голову к ней, отважно ожидая услышать продолжение.

— Это самая неприятная и болезненная процедура, которой избегают все маги.

— Что ты имеешь в виду? — поднялась я на локоть.

— Как бы это объяснить… по разговорам, это когда тебя хотят вывернуть наизнанку и вытряхнуть всё, что у тебя здесь, — постучала она указательным пальцем по виску, — чтобы исследовать каждый потаённый уголок сознания, разделить это на отдельные частички, а потом собрать всё воедино и поставить на место. Говорят, что это хуже пытки.

От её слов мне уже сделалось дурно.

— Но так как в роли инквизитора будет Каймер, думаю, он тебя избавит от дискомфорта, тем более у вас схожая стихия.

— Это как-то влияет? — помимо того, что мне известно, что проверку должен произвести тёмный маг, многое остаётся за занавесом.

— Есть много нюансов, во-первых, само вторжение в личный ментал это стресс, и здесь играет роль психологический окрас. Это как играть на инструменте, один может порвать струны, другой — умело сыграть нужные ноты. Думаю, для тебя это будет совершенно безопасно. Если, конечно, эту процедуру будет проводить Рамбрейд.

— Выходит, Маркус специально выдвинул их кандидатуру, чтобы смягчить вторжение?

— Да.

Я посмотрела перед собой. И всё-таки это никак не облегчает задачу.

— Правда, есть одна оговорка.

Возвращаю взгляд на Джессел.

— Он может узнать всю твою подноготную, подробности чего-либо, скрытые факты, скрытые мотивы, скрытые намерения, пороки, желания, страхи, уязвимости и слабости, — и как-то коварно улыбнулась.

— Просто блеск, — простонала я.

— Да, к сожалению, этот процесс не может никто контролировать. Но я думаю, Каймер не станет этого делать из уважения к тебе.

— Почему ты так уверена в нём? Ты ведь его не знаешь.

— Не знаю, но вижу, что он к тебе неравнодушен. Тем более вы немного знаете друг друга, а этот Виндвер неизвестная фигура.

Откидываюсь на кровать. В этом вся и проблема. Легче не стало, и даже наоборот, стало беспокойно. И что теперь делать? Император дал возможность выбрать мага. Рамбрейд или Виндвер?

Этот вопрос всё-таки обеспечил мне бессонницу.