Невеста напрокат

Глава 4. Итак, сделка

Ксюша смерила меня презрительным взглядом и потопала на кухню. И что она этими перемигиваниями хочет мне сказать? Каждый раз чувствую себя очень неуютно. Подмывает взять и прибить всех, кто убивает мою самооценку.

Я пошла на кухню вслед за ней. Там мои племянники и брат на сон грядущий развлекали по видео связи бабушек и дедушек. Лица у них были ужасно довольные.

— Здравствуйте, — вежливо помахала в камеру.

На меня уставилось из монитора старшее поколение нашей семьи в полном составе. Они там пили чай, радовались жизни и устрашали меня предстоящими вопросами, которые повисли среди пикселей экрана.

— Ой! Наша Надюша вернулась, — обрадовалась по ту сторону камеры мама. — Ну как тебе Евгеша? Какой он хорошенький был маленьким.

Ну, все, началось. Про детей все благополучно забыли. У них, по мнению взрослых, не такая интересная личная жизнь. Хотя я могла бы легко развеять их убеждения. Дети мне все рассказывают и там иногда такое, что в Голливуде могут лет десять хорроры, детективы и комедии снимать. А мои родичи сейчас будут радостно обсуждать мою личную жизнь, которая в принципе не существует.

— Эм-м… Он и сейчас ничего так… Продолжает быть хорошеньким, — ответила я на вопрос и решила круто сменить тему. — Вы видели, какая сегодня погода? Просто ужас. Еще немного и…

Но мою родню не так просто сбить с пути истинного:

— Надя, а когда у вас второе свидание?

Я немного занервничала, словно провинилась в чем-то. Есть же обстоятельства, которые сильнее твоих недозревших планов. Так почему же чувство вины так неприятно грызет? Ощутила себя двоечницей, на которую все надеялись, а она, как обычно. подвела.

Я сначала закусила губу, а потом тише, чем надо было ответила:

— Никогда.

— Он тебя обидел что ли? — включился в разговор папа.

Я, наверное, со стороны стала выглядеть очень несчастной. Девочка в беде.

Ну, все. Евгеше могут морду набить, если не развеять создавшееся впечатление.

— Не-ет, — замахала я руками. — Просто мы поболтали и поняли, что не подходим друг другу.

Мама Ксюши тоже решила не сидеть молча:

— Ой, дорогая. Глупости все это. Часики-то тикают! Вот опоздаешь и так никогда и не узнаешь радости материнства.

Мой воспаленная и утомленная насыщенным днем психика последнее словосочетание интерпретировал как «гадости материнства». Пришлось немного подождать, чтобы информация усвоилась адекватно. Тем временем дух доктора Фрейда, возникший в подсознании, подсказал, что гадости мне помогла познать Ксюша. Теперь я хочу в отпуск. Хочу тишины и покоя. И никаких мужей и детей от них в течение хотя бы пары лет. Я устала.

— Не все хотят замуж. Я, например, не очень хочу, — решила объявить свою позицию по данному вопросу.

Сейчас начнется война с моими «современными убеждениями». Как им объяснить, что я на самом деле вообще ничего не имею против детей и мужей. Просто хочу ощутить потребность в своей собственной семье точно так же, как ощутила потребность иметь мой собственный угол.

И тут вспомнился босс с его фразой «не хочу я!» Надо же! Как мы с ним, оказывается, похожи. Может согласиться на его предложение, но с условием, что он сыграет моего жениха. Сделаю его стратегическим оружием! Да нет. Ничего не выйдет. Он сто процентов понравится всей женской половине моей родни, и они мне мозг вынесут разговорами на тему: «Какого женишка упустила, дура-Надька». И бомба взорвется у меня в руках.

Да и обманывать нехорошо. В отличие от некоторых у меня все-таки есть совесть.

— Ой, доча, — горестно вздохнула мама. — Что ты будешь делать, когда мы с отцом помрем…

— С чего это мы помереть должны? — взбеленился папа. — Ты как хочешь, а я пока поживу.

Он мне задорно подмигнул, а мама толкнула его в бок локтем.

— Я говорю, что помрем мы с тобой, — и такую интонационную точку поставила, что аж подумалось, мама прям сегодня собралась распрощаться с миром живых, только бы доказать свою правоту. Папу туда же загонит, хочет он того или нет. В вопросах смерти никого не спрашивают.

— И ты, Надя, останешься одна, — ее перст указал на меня через экран. — И даже глоток воды тебе никто в старости не поднесет!

Аргумент, конечно, самый оригинальный. Вместо того чтобы убедить меня, он, наоборот, привел в боевое состояние.

— Мамочка, не переживай. Я рядом с собой кулер поставлю.

Мама недовольно поджала губы. В детстве от этого ее жеста у меня сердце в пятки падало, и даже теперь что-то в груди тревожно екнуло. Хоть понятно, что по попе не получу и то ладно.

— Вот как с ней разговаривать, а? — обратилась она к сокамерникам по веб-связи и к нам.

— Никак. На сегодня мой лимит на общение с гомосапиенс исчерпан. Я спать пошла. Всем пока.

Выходя из кухни, я услышала вопрос Ксюшиного папы:

— Кем она нас назвала? — и клокотал в его голосе гнев человека, который не совсем правильно понял на мое чересчур интеллектуальное хамство.

Ксюша поспешила перевести фразу на русский язык:

— Она нас назвала разумными людьми.

Послышались извинения моих родителей, они пытались оправдать плохое поведение своей дочери. Ну где такое видано, чтобы приличных людей гомосапиенсами обзывали! Удивительно, насколько оскорбительно стал звучать латинский язык в современных реалиях.

Мальчишки были уже в кроватях, когда я выползла из ванной. Ждали они меня, сверкая глазками из-под толстых одеял.

— А сказку ты сегодня не расскажешь? Сашка сегодня бабайку боялся, а я ему сказал, что тетя Надя придумает сказку о том, как мы ее победили, — племяш отчаянно зевнул.

Я тоже зевнула и забралась на свое раздвижное кресло. Устроилась поудобнее и уставилась в потолок. Глаза слипались. Где-то в глубине правого виска зарождалась мерзкая мигрень. Хотелось медленно утонуть в объятиях сновидений.

— Ну ладно, мои маленькие трусишки, слушайте. Жили на свете два брата. Никто их не мог назвать богатырями храбрыми, потому что были они еще так малы, что сами в свои силы не верили. И вот повадилась их пугать бабайка. Глупая и зловредная. Думала она, что братья эти малыши, — я зевнула еще раз, — и дать отпор ей не смогут. И вот нашел старший брат меч светящийся, и затряслась противная бабайка. Забилась в темный, пыльный угол.

— А я что сделал?

— А ты?.. Эм-м-м… А младший брат взял фонарик и осветил тот мрачный уголок. Вот так и исчезла бабайка. Ведь знали не по годам умные братья, что бабайки всякие света боятся. Теперь вам любые страхи нипочем. Конец! Теперь спать.

— Мы завтра победим ее, — сказал Сашка, отвернулся к стенке и засопел.

Я тоже вскоре расслабилась и сама не заметила, как заснула.

Проснулась среди ночи от тихой истерики, доносившейся из коридора: Ксюша на фоне Анечкиного плача переругивалась с Антоном. Я потянулась за телефоном, чтобы посмотреть время. Четыре тридцать утра. Мигрень сейчас сверлила мозг так, что хотелось биться головой о стену. Обычно после полноценного отдыха меня отпускает. Н-да, хотела отоспаться, но не получится.

Накинула халат и поплелась на кухню, где, собственно, и собралась молодая семья.

— Я не могу больше! Чего она хочет? Чего ты хочешь? — вопрошала Ксюша свою дочку.

Брат сидел и тер лицо, пытаясь смахнуть сонливость. У него плохо получалось. Явно он не хотел быть среди ночи здесь, но героически разделял участь неспящего родителя с женой.

— Что случилось? — спросила я.

— Орет. Не знаю, что с ней делать, — Ксюша была на грани нервного срыва.

— Может колики? — предположила я и вернулась в спальню за пеленкой, расстелила ее на столе. — Клади.

Пощупала животик. Крепкий. Оставила Аню на Ксюшу, сама же стала готовить клизму.

Брат сбежал досматривать сны. Сделал он это виртуозно, как ниндзя. Вот сидел за столом, а в следующее мгновение смотришь, а его уже нет! Даже шороха не было слышно.

А ведь глубокой ночью звуки как-то интересно воспринимаются. Обостряются сильно. Капает вода из плохо закрытого крана. Как-то по-особенному жужжит холодильник. Шаркают тапочки Ксюши по полу. А за окном свистит непогода.

Ксюша все это время грустно качала свою дочку.

После процедуры ребенок успокоился. Ксюша устало присела на стул, пока я искала в аптечке капли от газиков.

— Спасибо.

— Не за что.

— Знаешь, Надь, ты будешь классной мамой.

Я обернулась. Мы долго и вымученно смотрели друг другу в глаза.

— Возможно, — пожала я плечами. — Никогда не думала об этом.

— Я иногда жалею, что нарожала детей. Я плохая мать.

Ксюша нежно прижала к себе засыпающую Аню и разрыдалась. А во мне проснулась щемящая жалость. Тоже захотелось плакать.

— Мне кажется, что ты насмотрелась на радужное материнство в интернете. Успокойся, ты же сама говорила, что любишь своих детей. Это главное. Я бы с ума сошла, если бы думала о том, что не соответствую чьим-то завышенным ожиданиям. Ты хорошая мама.

Хотела ее обнять, приласкать, но только я сделала шаг, как Ксюша зло на меня посмотрела. Я будто на стену наткнулась, удивительно быстрая смена настроения у нее. Эта стена через секунду ощетинилась на меня кольями.

— Это ты во всем виновата, — буднично сказала Ксюша.

Если бы она продолжила истерить, я бы оправдала ее обвинение хоть как-то. Но она лишь смотрела на меня как на человека, который ей жизнь испортил.

— Я? Ничего не понимаю. В чем я перед тобой виновата?

Спросила и тут же пожалела об этом. Я дала Ксюше излить желчь. Надо было сказать: поговорим завтра, сегодня мы устали и взвинчены, наболтаем друг другу гадости, будем жалеть об этом. Но мудрые мысли с запозданием посетили моя больную на данный момент голову, поэтому я получила, что заслужила:

— Да! Ты! Все из-за тебя. Может быть, я бы стала нормальной мамой, но ты со своей по-мо-щью! не дала мне привыкнуть к тому, что у меня дети. Что я ответственна за них!

Она тихо шипела на меня, чтобы не разбудить домочадцев, а я оцепенела и не знала, вступать в спор или не надо. Поэтому стояла и смотрела то, на жену моего брата, то на его дочку. Аня на ее руках тихо сопела.

— Не обвиняй меня в своей инфантильности, — я не узнала свой собственный голос. Такой ледяной, что аж сама поежилась. — Сказала же, что скоро съеду. Вот тогда тебе никто не помешает быть матерью во всех смыслах этого слова.

Прозвучало как угроза. Ксюша немного поежилась, но, я прямо читала ее мысли, явно намеревалась доказать всем и вся, что она может. Ну, дай бог. Хорошо, если у нее получится. Мне-то все равно до ее ущемленной гордости. За детей переживаю.

— Жду не дождусь, — сказала она.

Я решила больше не продолжать бессмысленный спор вслух. Просто смерила ее скептическим взглядом и сказала:

— Спокойной ночи.

И ушла в свою комнату. Уснуть получилось не сразу и, когда зазвонил будильник, я отложила его еще на пять минуточек, а потом еще на пять, поэтому едва успела собраться на работу сама и снарядить ребят в садик.

Головная боль никуда не делась, но в аптеку зайти времени уже не было. Так и пришла в офис немного растрёпанная, в широком и очень удобном бежевом свитере и черных брюках, которые тоже не сковывали движений. Хоть что-то приятное в жизни.

Заскочила в двери лифта вслед за боссом.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он.

«Скверное утро добрым не бывает» — проворчала я про себя, а вслух добавила:

— Здравствуйте. Я не опоздала.

— Я вижу. Тютелька в тютельку. Вы скверно выглядите, Надя.

Я обернулась и оценивающе посмотрела на него. Не нашла к чему придраться и разозлилась.

— А вы прям как жАних!

— Бьете по больному? — хмыкнул он.

— Ага.

— Доболтаетесь, и я украду вас по кавказским обычаям.

Лифт открылся, я шагнула в коридор. Владислав Исмаилович последовал за мной.

— А что неплохая идея, — продолжал он меня бесить. — Увезу вас в горный аул и все — ищи свищи.

Я резко обернулась. Он почти налетел на меня. Встала — руки в боки.

— Ну? Чего уставились? Хватайте и бегите, — я нетерпеливо потопала ногой. — Я жду. Даже паспорт с собой прихватила.

Шикарные брови босса поползли на лоб. Он обошел меня по широкой дуге и сказал:

— Вы сегодня очень… грубая. Я пытался поднять вам настроение. У вас совсем чувства юмора нет, Надя?

Я немного опешила. Стало даже стыдно. Где-то. В глубине души. Но негодование победило стыд и вылезло наружу.

— Это меня нет чувства юмора? Да у меня его, знаете ли, море. Но оно временно отсутствует, потому что я провела кошмарную бессонную ночь. Видите? Какие синяки под глазами, — я указательным пальцем немного оттянула нижнее веко. — Я вообще не выспалась. У меня голова теперь болит. И за свою доброту отхватила по полной! И знаете, что самое ужасное? Я бы и хотела от них съехать, была бы тогда любимой сестрой и тетушкой, но не могу. Мне некуда. Я на ипотеку собираю, но, — ткнула его в грудь, — с той зарплатой, которую вы мне платите, я смогу накопить на первый взнос только через сто лет! И шутками-прибаутками мое дурное настроение не исправить!

Теперь я обошла его и зашагала в сторону нашего офиса. Отголоски моего собственного голоса звенели в ушах. Черт побери! Я на босса накричала.

Открыла дверь, дошла до своего стола и плюхнулась в кресло, даже не сняв пальто. Владислав Исмаилович уволит меня, как пить дать! Я уронила голову на руки и сжала простреливающие болью виски.

Хлопнула дверь. В поле зрения появился пластиковый стаканчик с водой и, подталкиваемый рукой начальника, проехал по столу. Рядом шлепнулись таблетки.

Я подняла взгляд. Вот паразит! Все-таки расшевелил мою совесть и теперь мне одновременно очень приятно и стыдно.

— Спасибо.

— Есть за что. У всех бывают проблемы. И моя тоже ужасная, поверьте.

Взгляд у него был теплый, сочувствующий. Это даже лучше, чем ловить на себе восхищение. Он только вчера на меня так немного смотрел и, конечно, льстил мне. Сейчас я прямо прониклась. Слова великодушно сорвались с губ прежде, чем я успела их подумать:

— Я согласна вам помочь.

Вот те на! С ума сойти, какая у меня молниеносная реакция на минимальную заботу. Мозг сразу же раскис и начал вытворять страшные вещи. Пользуясь моим потрясением, он захватил власть над языком. Захотелось шлепнуть себя по губам, когда заинтересованный спонтанным согласием пуститься во все тяжкие, Владислав Исмаилович опустился на небольшой стул напротив.

Я возвела глаза к потолку, молясь о том, чтобы он был джентльменом и не воспользовался минутной слабостью. В его глаза никаких не было сил смотреть. Уж очень он страстно на меня уставился. Будто я женщина его мечты. Даже покраснела немного.

Но молитвы не были услышаны. Я это сразу поняла, потому что босс спросил:

— Сколько у вас там не хватает до нужной суммы?

Ах вы, нехороший человек, Владислав Исмаилович! Знаете, с чего начать переговоры.

— Семьдесят тысяч, — тяжело вздохнув.

— Хорошо. А какую недвижимость вы бы хотели купить?

— Эм-м-м… Однушку? Дешевую недвижимость. Я не хочу полжизни платить ипотеку.

— Самые дешевые варианты бывают в недостроенных домах. Из-за рисков, вы же понимаете. И дом придется ждать несколько лет, потом делать ремонт. Все равно дорого выйдет.

Он словно думал вслух. Я не спешила прерывать ход его мыслей. Положила таблетку на язык и запила ее большим глотком воды. Теперь надо дождаться эффекта. Хоть бы поскорее.

Владислав потер небритый подбородок. Побарабанил пальцем по столу, а потом вопросительно взглянул на меня.

— Что? — вздернула в ответ бровь.

— В моем доме на девятом этаже продается студия. Очень дешево. Но сразу скажу, она маленькая по квадратуре. Владелец ее почти за бесценок продает. Помогу помочь выкупить, если вы, Надя, изобразите мою невесту.

Слишком заманчиво, но так ужасно. Я сама предложила, а так хочется теперь пяточками назад, даже несмотря на то, что у меня квартира может появиться в обозримом будущем. Смотреть в глаза его матери и врать ей. Ужас просто. Но как подумаю о той ненависти, в которой сейчас живу, тошно становится. Придется взять грех на душу.

А если так подумать: вот не помогу я начальнику и женит его родня, а он потом разведется, дети будут расти в неполной семье, жена его останется разведенкой с прицепом. В воображении всплыли лица всех пострадавших от возможной женитьбы по договору между родными невесты и жениха, успокаивая мою истерзанную совесть.

— Договорились, — сказала я.

— Сто тысяч я вам переведу, как аванс. Договорюсь по своим каналам с банком и сегодня же позвоню соседу. Пара дней…

— А можно сначала посмотреть кота в мешке?

— Да, без проблем. Отвезу вас после работы. Ключ у меня есть. От своей суммы от сделки я откажусь, так что ваш долг банку будет ниже.

— Спасибо.

— Взаимно. Надя, я, надеюсь, вы сможете изобразить безграничную любовь ко мне.

Такое чувство, что начальник решил войти в роль заранее. Взял меня за руку, нежно провел по ладони и нащупал небольшую мозоль у основания безымянного пальца, набитую от швабры.

— Это будет трудно, но я постараюсь, — я сжала кулак и спрятала его под стол. — Только сделайте над собой усилие и хотя бы при мне не корчите из себя секс-символ. Никакого флирта, только голая сделка. Можете не стараться. Я-то вас как облупленного знаю.

Странный взгляд карих глаз прошелся по моему лицу, и бровь хотела было игриво подлететь вверх, но словно передумав, дернулась и вернулась место.

— Голая, так голая. Вряд ли вы мне хорошо знаете, Надя. Но ничего, мы это исправим, — игриво подмигнул он мне.

Владислав встал и зашел к себе в кабинет, а я сидела и не понимала, отчего так жарко. Черт! Я же пуховик не сняла.

Что-то не нравится мне поведение начальника. Сам предложил нормальные условия и тут же включил харизму, чтобы… чтобы что? Соблазнить и обмануть? Как говорят "кинуть на деньги". Раньше от стенки меня не отличал, а теперь корчит из себя горячего мачо. Я злобно покосилась на табличку с его именем. Не выйдет! Я только что пошла на сделку со своей совестью, продалась ради кредита на квартиру, как это грустно звучит, и не позволю себя обмануть.

Взяла телефон и набрала Ксюшу. Долго ждала, пока не услышала сонное и раздраженное «Алло».

— Привет. Я не успею сегодня с садика детей забрать. Повисла тишина, а за ней последовал наглый вопрос:

— Это ты так мстишь?

— Нет. Это я так еду смотреть квартиру. Пока.

Оборвала звонок и какое-то время смотрела в пустоту. Стала замечать за собой, что периодически впадаю в оцепенение.

Потерла пальцами глаза — в них будто песок насыпали, — и порадовалась тому, что не успела накраситься. Могу себе позволить не волноваться за размазанные тени и тушь. Кайф какой!

Рабочий день получился довольно муторный. Нещадно клонило в сон. Особенно тяжело было сосредоточиться на официально-деловом стиле документов, которые тоннами прошли через мои руки, и через руки клиентов, соответственно. Я по нескольку раз перечитывала содержимое файлов и не могла уловить суть написанного. Ведь вроде по-русски, а так сформулировано, что без встроенного в мозг переводчика с юридического языка на человеческий язык не обойтись.

Мой переводчик, видимо, остался спать дома, и я страдала и ненавидела свою работу и свою жизнь.

Когда Владислав за час до окончания нашей трудовой смены, вышел в приемную со словами:

— Собирайтесь, Надя, на сегодня все. Поехали ваши новые апартаменты смотреть.

Я едва сдержалась, чтобы не выскочить из-за стола и не повиснуть у босса на его прекрасной шее. Хотя… такие стремительные действия развернулись лишь в моем воображении. На самом деле я кряхтя поднялась на ноги и с удовольствием разогнула затекшую спину. Усталость шептала жуткие предложения о том, чтобы послать сейчас на фиг эту квартиру, можно ее и завтра посмотреть, пойти спать.

Ага. Спать. Детей накорми, напои, поиграй, срач за всеми убери и выслушай сто пятьсот претензий в свой адрес. Только тогда золушка превратится в тыкву, или в кого она там превращалась, и пойдет баиньки. И то не факт.

Поэтому взяла истерзанную волю в кулак и сказала:

— Добби свободен? Так рано? Я сейчас быстро тут все отключу и соберусь, — и зевнула в кулак.

— Мы бы еще раньше освободились, если бы кое-кто сегодня не работал как вареный овощ. Постарайтесь побольше спать.

Владислав смотрел на то, как я вяло натягивала пуховик и шапку.

— Да-да… Как только перееду, сразу высплюсь. Не переживайте.

Босс галантно распахнул передо мной дверь, а, когда я прошла мимо, сквозь толстый пуховик почувствовала, как его рука едва заметно легла на поясницу. Чего это он меня лапает?

Ошарашенно подскочившие брови вернула на место и недружелюбно их свела на переносице. Так-то лучше. Теперь можно зыркнуть на наглеца исподлобья пучеглазо.

— Владислав Исмаилович. Ру-ки! Не распускайте, — сказала я.

Ладонь с поясницы тут же убралась. Начальник тяжело вздохнул и покачал головой, как бы намекая на то, что ничего такого-этакого он не имел в виду, а так дружески поддержал. С полувзгляда понимаем друг друга. Вот что значит давнее знакомство.

На улице меня как всегда пробрала дрожь. Из-за недосыпа мороз чувствовался изощренной пыткой. Вообще не бодрил, а даже наоборот, намекал на то, что пропыленный серый городской сугроб самое то для сна. Только плюхнись в него и закрой глаза.

На стоянке было ужасно скользко, поэтому я забыла о гордости и вцепилась в предложенный боссом спасительный локоть. Так мы и дошли до его машины. Правда и я его несколько раз спасла от падения, чем очень в тот момент гордилась.

— Уф! Ну и гололед!

— Да уж. Садитесь в машину, Надя. У вас нос красный, а губы синие. Надо немного согреться.

Интересно, где это я могла согреться? В остывшем салоне автомобиля? Правда, надо отдать боссу должное, он быстро завел двигатель и сразу же после этого включил обогреватель.

Воздух стремительно теплел, мягкая езда убаюкивала, и глаза начали потихоньку смыкаться. Но я героически боролась со сном.

К счастью, дорога оказалась недолгой. Всего через несколько минут мы припарковались у довольно симпатичного подъезда.

Терпеть не могу недосып. Каждый раз он неподъемным грузом обволакивает все тело. Все делается невыносимо тяжелым: ноги, руки, голова и веки. Последние буквально пускались, словно к ресницам привязали гири.

В подъезд зашла и заметила сквозь сонное марево, что он весь довольно приятный и светлый, начиная с чистеньких стен, заканчивая серым кафелем, рисунок которого имитировал деревянные доски. Их я хорошо рассмотрела, потому что шла, глядя под ноги, не в силах держать гордую осанку и еле плелась за боссом.

Владислав нажал на кнопку лифта. За закрытыми металлическими дверями лениво зашевелились стальные тросы.

— Нам на девятый этаж, — сказал он.

Я кивнула и бессильно привалилась плечом к стене. Мелкая дрожь пробивала все тело. Казалось, что еще немного и усну стоя. Через целую вечность звякнул прибывший лифт.

Начальник во время поездки наверх что-то усиленно строчил в телефоне. Даже если он ищет новую претендентку на роль невесты, я все равно выбью из него договоренности. Мне очень надо съехать.

Покосилась на него. Да нет. Не станет Владилав никого искать. Какие только бредовые мысли не посетят мою утомленную голову. Мы ведь с его мамой визуально знакомы. Другую девушку к ней он привезти не сможет.

Лестничная площадка была такая же аккуратная. Кто-то из жильцов выставил искусственное дерево, рядом поставили столик из темного дерева с крохотной столешницей и длинными резными ножками. Под столом расположился табурет. Этакий островок домашнего уюта. Обычно по таким деталям можно судить о том, кто будут твои соседи.

— Здесь, возможно, будете жить вы, Надя, — Владислав указал на дверь посередине, — слева от вашей двери живут Дроздовы. Очень интеллигентная семья. А справа я.

— Дружные вы тут, да?

— Есть такое. Предыдущий хозяин именно поэтому поручил мне продать квартиру, чтобы, так сказать, я мог подобрать нормальных соседей в нормальный подъезд. Вы отличная кандидатура, Надя.

Даже приятно стало. Вот это доверие! И сразу Владислав стал таким милым и родным, что я расплылась в улыбке.

— Спасибо за доверие и помощь. Вы чудо! — в порыве нежности взяла его за руку.

Владислав шагнул ко мне и стал внимательно рассматривать, при этом перехватил мою руку и нежно провел пальцами по моей ладони.

— Вы тоже чудо, Надя.

Низкий голос прогудел в каждой клеточке моего стремительно взбодрившегося тела. Что это такое происходит сегодня? Мамочки! Во что я вляпалась? Я ж так очаруюсь и буду страдать потом.

Я вырвала руку из его захвата. Ай-ай-ай, Владислав Исмаилович! Какой вы… профессиональный соблазнитель. Не прошло и дня, как я расклеилась от ваших ути-пути. Надя, тряпка, соберись! Тебе не нужны отношения с шефом.

— Не отвлекайтесь, Владислав Исмаилович. Вы хотели мне квартиру показать.

Босс усмехнулся и пошел открывать дверь, а я в растрепанных чувствах смотрела на его притягательную спину.

— Прошу, заходите. Входная дверь, смею вас заверить, очень хорошего качества. Сами посмотрите, проверьте замки.

Я без особого понимания провела нужные манипуляции с дверью, остро ощущая рядом мужчину, от которого я сейчас хотела только двух вещей. Первая, чтобы он оказался от меня за тридевять земель. Второе, чтобы посмотрел на меня страстно и поцеловал как в кино. Ужас какой! Срамота, а не желания. Босс и секретутка. Вот как это называется.

Зачем он вообще строит мне глазки? Может спросить его напрямую, без обиняков? Дала себе мысленную оплеуху. Ага, Надя, пойди и спроси: «Простите, Владислав Исмаилович, а зачем вы со мной флиртуете?» Глупо, очень глупо. Наверное, я все себе выдумываю. Человек просто хочет быть добрым, а я растаяла.

И все-таки надо расставить на всякий случай все точки над Ё. Чего не бывает. Интуиция подсказывает, что Владислав Исмаилович играет со мной как кошка с мышкой. Съест и не поморщится.

— Снимите куртку, Надя, тут жарко, — сам он уже успел скинуть пальто и аккуратно повесить его на стул. — Что-то вы без особого энтузиазма рассматриваете апартаменты. Не нравится? — Я устала просто. Все нравится, спасибо.

Я кинула пуховик на сидушку того же стула. Он наполовину соскользнул на пол. Не стала поднимать. Осмотрелась вокруг. Н-да. Маленькая комнатка. Нельзя сказать, что тесная, но и особо просторной не назовешь. Бывший хозяин даже мебель не увез. В углу притаилась кухонька, которую отделяла от общей зоны барная стойка, она же выполняла роль обеденного стола.

Шкаф-купе на всю стену. Одна из створок зеркальная. Остальные под цвет стен и мебели бело-бежевые. Диван, кресло и компактный компьютерный стол.

— А мебель он вывезет?

— Нет. Захочешь — выбросишь. Но бы советовал оставить на первое время. Техники нет никакой, кроме электрической печи на две конфорки.

Босс встал рядом, его рука очутилась на моей талии. Я сделала шаг вбок высвобождаясь. Встала выпрямившись и упрямо скрестила руки на груди.

— Понятно. Владислав Исмаилович, хочу прояснить один момент. Не стоит меня обхаживать. Я не буду с вами спать.

Некоторое время мы играли в гляделки. Потом Владислав шумно выдохнул и потянул меня к зеркалу. Взгляд у него сделался неприятным и немного мстительным. Словно я его только что очень обидела, даже ранила и он решил мне отомстить.

— Что вы видите, Надя?

— Себя и вас.

Контраст был, как говорится, налицо. Вот я в своей балахонистой одежде и растрепанными волосами, и он весь такой в костюме и холеный. В груди душа перевернулась от унижения. Я выгляжу такой замученной и затертой. Как вообще могла подумать о… неважно о чем. Стыдно мне. Ой, как стыдно стало за себя.

— Все! Я все поняла. Моя затюканная внешность дает мне гарантию на то, что никакой романтики вы не предусматриваете. Правильно?

Мы смотрели на отражения друг друга.

— Да. Правильно.

— Могли бы и помягче эту информацию донести. Гад вы, Владислав. Можно я в ванную зайду?

Из глубины соседней квартиры послышалась трель дверного звонка.

— Это ко мне. Я вас оставлю ненадолго?

Я пожала плечами и скрылась в ванной. Там долго всматривалась в свое отражение. Хотелось плакать от обиды. С трудом сглотнула ком.

Блин! Он же никогда не нравится мне. Чего я ожидала? Чего? И почему настолько обидно?

Приблизилась к отражению и всмотрелась в покрасневшие глаза.

— Кажется, у нас с тобой затяжная послеродовая депрессия, Надя. Надо с этим что-то делать. Например, привести себя в порядок, — дотронулась до волос. — Как говорится, что снаружи, то и внутри.

Открыла кран и умылась холодной водой, чтобы взбодриться и прийти в себя. В этот момент раздался стук в дверь.

— Надя, вы там долго?

— Я тут быстро, — ответила чуть грубо.

Ну нет у меня никаких моральных сил держать себя в руках. Да и ради кого? Дернула за ручку и вышла. Не обращая внимания на Владислава, достала из своей сумки бумажные платочки. Развернула один и прижала к лицу. Только затем позволила себе взглянуть на босса.

— Мне все нравится. Когда я могу сюда переехать?

Он неопределенно пожал плечами и ответил:

— Да хоть сейчас.

— Вы издеваетесь? Мне еще в банке надо подать заявку на кредит и прочее.

— Ладно, Надя, я сдаюсь. Переедете завтра. На самом деле, это моя квартира.

— В смысле, ваша?

Он криво усмехнулся и, сунув руки в карманы, перекатился с пятки на носок и обратно. Будто немного сам растерян.

— Я расскажу вам во время ужина. Вы ведь поужинаете со мной? — опять голос его приобрел проникновенные интонации, но встретившись со мной взглядом, босс прочистил горло и продолжил говорить как нормальный человек. — Я заказал нам доставку. В соседнем здании есть хорошее кафе. Повар мой знакомый.

Долго ломаться я не стала. Вот не хочу домой и все тут. Даже с Владиславом лучше провести время, чем с семьей, в которой мне все время напоминают, что я лишняя.

— Так уж и быть. Но предупреждаю: аппетит у меня отменный.

Он скептически посмотрел на мою субтильную фигуру, очертания которой еле угадывались в необъятной одежде.

— Что-то не похоже. Идемте, докажете мне на деле свою прожорливость.

Владислав Исмаилович подобрал мой пуховик с пола и указал на дверь.

Его квартира была совершенно другой. Стены серые. Линии лаконичные. Ни одной лишней детали. Коридор, наверное, размером один в один совпадал с той комнатой, которую я скоро, надеюсь, буду называть домом.

— Проходите, — он кивнул на открытую дверь.

Я сняла обувь и вошла в помещение. Как и в предыдущей квартире, эта комната была и кухней, и зоной отдыха. Имелся и выход на балкон.

— Это вам, — Владислав протянул мне шерстяные носки ручной вязки. — Будут немного великоваты, но лучше, чем ничего. Пол холодный, а тапочек у меня нет.

— Эм-м… спасибо.

— Надя, накроешь на стол? Я пока переоденусь.

Я немного опешила от слишком ласкового тона, такое чувство возникло, будто мы давно живем вместе. А еще он как-то резко перешел на фамильярное "ты".

— Да, конечно. Владислав Исмаилович.

Пока я хлопала дверцами шкафов в поисках посуды, мой шеф облачился в зеленый свитер и спортивные штаны. Такой уютный и домашний. Как же хочется жить с ним вот в такой вот мимолётной идиллии всегда! Стоп, Надя, тормози. Ты хотела наслаждаться тишиной и одиночеством в своей собственной квартире, а не обществом этого самовлюбленного индюка.

Мы вместе быстро разложили пюре с мясной подливой и овощной салат по тарелкам.

— Итак, зачем вы мне врали? — начала я допрос прокурорским тоном.

— Затем, что ты, Надя, до безобразия вредная. У меня какая-то психическая защита сработала. Предлагаю вот что. Ты можешь переехать в любой момент, ключи забирай сейчас. А я пока потихоньку займусь оформлением.

— Хорошо. А можно спросить? Зачем вам две квартиры?

Владислав поморщился и цыкнул на меня.

— Отныне мы обращаемся друг к другу на ты. Надя, ты ведь согласилась выйти за меня замуж, так что можешь называть меня Влад.

Тут я подавилась. Нельзя шокировать человека во время еды. Можно довести его до летального исхода.

Владислав нежно хлопал меня по спине. Больше потрогал, чем помог.

— Я на такое не соглашалась. Имею в виду замужество. Точная формулировка: «Сыграть роль невесты». Никаких "выйти замуж".

— Твоя взяла, но есть одно «но». Никто не поверит, что мы вместе. Ты не смотришь на меня как безумно влюбленная. Ну-ка, Надя, мне нужен взгляд полный страсти.

Он взял меня за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. Лицо его было так близко, что дыхание наше смешивалось. Губы кололо оттого, что безумно хотелось поцелуя. Никакой во мне гордости. Я дернула головой, высвобождаясь.

Вот это да! Это я должна перед ним трепетать, а не наоборот! Я, может быть, уже влюбилась. Даже не так. Давно влюбилась. В отличие от некоторых. Господи, о чем я думаю?

— Вы тоже, знаете ли, не очень пылкий кавалер, — перешла я в наступление. — Все время проходитесь по моей внешности. Я не считаю себя некрасивой!

Что-то я сильно голос повысила. Обида прямо-таки выскочила наружу.

Владислав молчал. Даже не извинился за свое поведение. Я решила продолжить ужин. Дурацкий разговор получился.

— Я исправлюсь, — сказал он после долгого раздумья. — Посмотрим фильм?

На мой вопросительный взгляд он дал пояснение:

— Нам надо привыкнуть общаться в неформальной обстановке.

— Хорошо, — буркнула я.

Через несколько минут мы уже сидели на диванчике. Точнее, я взяла подушку и прилегла, а босс примостился у моих ног. Фильм мы выбрали легкий и приключенческий, но я, наверное, посмотрела пять минут от начала и сама не заметила, как уснула.

В комнате было темно, если не считать телевизора на стене, дававшего неестественный рассеянный свет. Надя уперлась ногами в бедро Влада и тихонько дремала. Потом и вовсе свернулась калачиком замерзнув.

Влад принес плед и накрыл спящую девушку. На лицо ей упала прядь волос. Он хотел было ее смахнуть, но отдернул руку. Игра с огнем. Вот как это по-настоящему называется.

Присел рядом с ней на пол, принялся ее рассматривать. Обычно он не позволял себе в принципе на нее смотреть. Слишком интересная у него секретарша. Она всегда такая противоречивая: спокойная и дерзкая, замученная повседневностью и жизнерадостная, нежная и грубая. Загадочная и одновременно простая донельзя Надя. Плачущая оптимистка. Красивая. Всегда считал ее красивой.

Потер колючий подбородок. До сих пор не мог понять, зачем уговорил ее на эту роль. Тем более не мог поверить, что она согласилась. Надя не падкая на деньги. До какого отчаяния довели ее родственники, что она перешагнула через свои принципы и добровольно пошла на странную сделку.

Надя всегда напоминала ему благовоспитанных девушек, оставшихся далеко, на малой Родине. Их выращивали идеальными женами, хранительницами очага. Но вот только Влад не раз становился свидетелем того, как честные и наивные девушки становились заложницами традиционного воспитания, если выходили замуж за недостойных мужчин. Прививая дочерям семейные и духовные ценности, нельзя забывать и о сыновьях. Вот тогда и семьи не будут разрушаться.

Ему стало интересно, в какой капкан попала Надя. Кто так щедро пользуется ее добротой?

Влад не удержался и провел пальцами по ее щеке. Кожа на ощупь оказалась такой, как он себе и представлял — нежной, прохладной, бархатной. Надя даже не шелохнулась.

Хотел было вернуться на свое место на диване, как услышал жужжание телефона. Звук исходил из-под Надиной сумки. На экране высветилась фотография парня и подпись «братик». Влад всмотрелся на изображение здоровенного детины. Поколебавшись, взял трубку и принял вызов.

— Надя, ты где так задерживаешься?

— Добрый вечер, — тихо сказал Влад и поежился от раскатов собственного голоса. Басом шептать никогда не получалось.

На той стороне провода повисла короткая тишина, но братик быстро пришел в себя.

— Вы кто и где Надя?

— Я ее начальник. С ней все в порядке, она просто уснула.

Влад ткнул на значок камеры и показал братику спящую самым невинным образом девушку. Потом переключил камеру на себя.

— Будить ее не буду. С ней все в порядке. Беру ее до утра под свою ответственность.

— В смысле?!

— Подождите.

Пришлось понизить звук до минимума. Покосился на Надю, она спала как убитая. Даже шумный братик ее не разбудил. Влад решил уйти с телефоном в свою комнату.

— В прямом смысле. Имею в виду, что ваша сестра просто спит у меня на диване. Не переживайте. Спокойной ночи.

Когда он вернулся к Наде, фильм уже почти закончился.

— Вот и посмотрели вместе кино, — Влад поправил плед, выключил телевизор и положил на стол записку с инструкциями, где и что брать, если она проснется и решит принять ванну, и свои шорты с футболкой. При этом пытался избавиться от навязчивых фантазий о том, как Надя будет выглядеть в его одежде.

Решил больше не ошиваться рядом с ней. Оставив свет только в коридоре, ушел в свою комнату.