Ни любви, ни жалости

Глава 10

Вероника

Как только заканчивается физкультура, даже не переодеваясь, иду к директору. Внутри всё содрогается. Как паршиво для меня складывается ситуация. Никогда в жизни мне не было так отвратительно, как сейчас. Безвыходность накрывает так сильно, что хочется кричать.

— Лилия Павловна у себя? – спрашиваю у секретаря тихим голосом. Осторожничаю. Не доверяю уже никому. Может, и эта строгая женщина ненавидит меня?

— У себя… Но ты бы переоделась для начала, - смотрит сквозь очки придирчиво на мою спортивную форму, которую ношу уже не первый год. Нет, она не порвана, не грязная, но видно, конечно, что не такая модная, как у остальных девчонок в гимназии.

— Мне срочно, - прошу, не сводя взгляда с внимательной дамы. Пытаюсь проглотить нервный комок в горле. Сдаваться нельзя. Нужно попробовать хоть как-то исправить то, что творится.

Наверное, что-то в моих глазах женщину цепляет. Она несколько смягчается. Кивает согласно.

— Посиди, - указывает на кресло. – Сейчас сообщу, что ты пришла. Как фамилия? Напомни.

Называю свою фамилию и опускаюсь в кресло. Паническое состояние не отпускает. Что происходит??? Я ничего не понимаю. Кто доносит Красуцкой всё, что происходит в классе, и сваливает на меня? Кому это нужно??? Я же ничего плохого никому из одноклассников не сделала. Почему они такие злые?

— Проходи, - через несколько секунд меня приглашают в кабинет.

Ноги ватные. Еле встаю. Прохожу. Но даже не успеваю ничего сказать, как Лилия Павловна сама начинает разговор.

— Ты почему не пришла ко мне сразу же, как только всё случилось? Вероника!!! То, что с тобой сделали, ужасно. Такого не должно быть в моей гимназии!!! Настю и остальных причастных к этому накажем по полной строгости, - кипятится директриса.

В этот момент я не испытываю особой благодарности. Просто пытаюсь понять кое-что. Она действительно переживает так за меня? Или её больше смущает тот факт, что подобное происходит в именно ЕЁ гимназии, а не чьей-то другой?

— Лилия Павловна, - зову, ощущая себя всё же несколько виноватой. Речь Красуцкой очень убедительна. Может, действительно нужно было поставить её в известность о том, что со мной сделали? Но уже поздно сомневаться в себе. Сейчас нужно попытаться распутать клубок. – Кто вам рассказал об этом?

— Не важно, - уводит взгляд. Немного успокоившись, отчитав меня, садится за массивный стол.

— Важно. Очень важно. Вы не понимаете… Кто-то таким образом просто подставляет меня! Все думают, что это я Вам постоянно жалуюсь. Они ненавидят меня из-за этого.

— Глупости. Тот, кто мне рассказал об этом, просто жалеет тебя! – в корне не согласна со мной Красуцкая. И по её твердому взгляду понятно, что её не переубедить.

— Скажите, кто… - прошу снова. Готова умолять.

— Ника, не скажу! Я обещала. Повторяю еще раз. Тот, кто мне рассказал, желает тебе только добра.

Как же… Добра… Хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ничего из этого не делаю. Сжимаю покрепче зубы и, с обидой извинившись за то, что отвлекла от важных дел, иду обратно в раздевалку. Там уже никого нет. Это хорошо. Я боялась, что девчонки снова поджидают меня, чтобы сделать что-то отвратительное.

Однако радуюсь рано. Смотрю на свою одежду и разум плывёт. Нелюди… Все мои вещи испачканы чернилами. Мысли ранеными птицами носятся в голове. Чернила не отстираются. Теперь мой выбор школьной одежды станет еще более скудным, чем прежде. Вся надежда на папу. Когда он приедет и устроится на новую работу, будет непременно легче.

А домой как дойти???

Хорошо, что на мне спортивный костюм. Запихиваю испачканную одежду в рюкзак и покидаю раздевалку с непередаваемым чувством облегчения. Наконец-то этот день закончен. А завтра выходные. Мне просто необходима передышка! Мне нужно попытаться восстановить запас своего терпения! Нужно укрепить свою «броню», чтобы никто из одноклассников не смог представить, какую боль я испытываю от их ко мне отношения.

Но злоключения на этом не заканчиваются. Во дворе меня поджидают одноклассницы. Физически они меня не трогают, но громко хохочут, спрашивая, почему я не переоделась после физкультуры. Кричат, что от меня воняет, словно от взмыленной лошади. Фукают, изображают рвотные позывы.

Внимание всех, кто находится во дворе, тут же приклеивается ко мне. Хочется провалиться сквозь землю. Но, как обычно, лишь еще выше поднимаю подбородок и шагаю вперед с таким видом, словно никого не замечаю.

— Вонючка, - вдруг подлетает ко мне какой-то мальчишка. – Вонючка! Пегая, от тебя воняет, будто от мусорного ведра.

Пегая… Сразу становится понятно, что всё это очередная постановка, придуманная моими одноклассницами. Вон как заливаются. Едва не хрюкают от смеха.

Мальчишка с криками продолжает бежать следом за мной, и я едва сдерживаюсь, чтобы не остановиться, не схватить его за шиворот и хорошенько не отшлепать. Но напоминаю себе, что он, по сути, не виноват. Просто безмозглый ребенок, которому, наверняка, заплатили за то, что он сделает всё так, как будет велено.

Однако моё терпение заканчивается, когда этот малец поднимает с земли камень и швыряет им в меня. Снаряд пролетает мимо, но меня уже не остановить. Резко разворачиваюсь в сторону этого нахала и, пока он не успел опомниться, хватаю за рукав куртки.

— Ай… - начинает орать так громко, что мои уши закладывает. – Мне больно!!! Помогите!!!

Больно? Да я просто держу его…

— Она бьет ребенка… - подхватывает этот ор одна из моих одноклассниц.

Что??? Сколько еще будет продолжаться этот спектакль? От несуразности происходящего хочется истерично рассмеяться, но в этот миг я вижу, как из дверей гимназии выходит Красуцкая.