Нихилени

17

Когда Меркел ушел, Ан испытала невероятное облегчение. Всё, отмучилась. Пусть он теперь катится куда подальше и больше не появляется в её жизни. А если появится, то она быстро завершит его бессмысленное существование.

Вместо парадных покоев её провели через грязный скотный дом на кухню. После ухода чернорясого отношение слуг с уважительно немедленно изменилось на презрительно-брезгливое. Ан это забавляло.

На саму кухню её не пустили, в столовую для солдат и слуг тоже. Какая-то то ли горничная, то ли служанка, то ли… как они там называются? Девчонка указала ей на старые бочки и ящики от продуктов. Ан пожала плечами и села на бочку, пристроив клевец и ружьё рядом. Еду ей принесли в старой щербатой посуде. Вилку и даже палочки ей тоже не дали, видимо, решив, что она вряд ли умеет ими пользоваться. Это тоже не испортило ей настроения. Она облизнула коготь рукавицы и принялась за еду.

Что ж, возможно, идея подобрать священника оказалась не такой уж и бессмысленной. Ей не пришлось лезть в ледяную воду, делать крюк и пытаться незаметно перетащить Кела… Как он там в лесу? Точно не пропадёт, но главное, чтобы не попался никому на глаза. Без него она чувствовала себя неуютно, как без доспехов. Ан молча пообещала как можно быстрее покинуть этот замок и пойти дальше.

Отсюда, со двора, были видны знамёна и гербы, намалёванные прямо поверх целых стёкол Дома. Расколотое сердце в венке из роз над большим прямоугольным выступом главного входа. Ещё один повод убраться отсюда подальше. Если этим гербом пользуется его истинная владелица, а не самозванка, то Ан не испытывает никакого желания с ней пересекаться.

Она быстро съела суп, вылавливая крупные куски овощей и мяса, а жижу просто допила. Потом взялась за второе. Ей вынесли объедки: остатки курицы и какой-то мелкой птицы, слежавшаяся картошка с маслом от зажарки. Это тоже позабавило её. Впрочем, по сравнению с сушёным мясом, еловой хвоей и старыми консервами, это был настоящий пир. Когда она последний раз ела картофель? Даже не вспомнить, как давно. Вот. Надо радоваться свалившейся удаче. Кого там святоша предлагал благодарить? Благодетелей? Прародителя? О спасибо тебе, Совершенный, за то, что можно вкушать ныне слежавшийся прошлогодний картофель! Ведь если бы не ты, возможно, Ан прошлась бы по оживлённым улицам посёлка, который видела вдали, слезая с грузовика, а потом села на заднее крыльцо какой-нибудь забегаловки и съела купленную на остатки мелочи шаварму или дюрун.

А может быть и нет. Может быть, её отказались бы обслуживать или ей не хватило денег.

С бочки была видна огороженная железной сеткой тренировочная площадка. Несколько мужчин в примитивном камуфляже изображали спарринги. На самом деле они лениво бросали друг друга через колени и большую часть времени просто болтали о разном. Ан прищурилась. Один из них, судя по нашивкам, офицер, выглядел немного по-другому. Он был в калошах с высокими холщёвыми гамашами почти до ягодиц. Мужчина стоял около площадки и методично расскачивал в пальцах цепочку-ошейник из мелких металлических ячеек. Где-то она уже подобное видела.

Ан съела ещё немного и оглянулась. На пороге кухни стоял мальчишка и внимательно следил за ней. Боятся, что она сопрёт их крынки?

Мимо прошла кухонная баба с вёдрами.

— Где у вас можно купить еды? Мне с собой в дорогу, — спросила Ан как можно более дружелюбно. Женщина с отвращением оглянулась на её лицо.

— Мы не торгуем. Иди в город.

— Спасибо за совет, — Ан облизала коготь и вернулась к разглядыванию знамён на доме. Город так город. Интересно, что они теперь им называют. Наверное, тот посёлок, что она видела. Или может быть это на самом деле городок. Дом Госпожи Расколотого Сердца же можно считать важным центром? Можно. Может ли тут быть городок? Может. Поэтому ей следует убраться отсюда побыстрее.

Но побыстрее не получилось. Когда Ан допивала жидкий чай, на заднем дворе кухни появился высокий дородный мужчина. На нём была самая настоящая красная ливрея из чуть потрёпанного бархата. Мальчишка назвал его мастером-распорядителем и очень низко ему поклонился. Ан немного покоробило от этой сцены. Распорядитель недовольно поднял руку и жестом велел мальчишке убраться. Тот вбежал в кухню, и через мгновение снова появился в окне. Распорядитель огляделся и направился к Ан.

Она молча облизала пальцы. Вот и ушла побыстрее.

Появление распорядителя не осталось незамеченным. На них немедленно оглянулись все слуги, что были во дворе. На тренировочной площадке прекратилось всякое движение. Бурдюк в ливрее с гордо запрокинутой головой и прямой спиной, мужчина прошел к Ан. Она сделала вид, что не понимает, кто он и к кому идёт.

— Госпожа, — распорядитель встал перед бочкой, на которой она сидела. На заднем дворе он выглядел неуместно, особенно его яркая тёмно-красная одежда с пурпурными вставками. Ливрея, к тому же, была сшита из разных кусков ткани. Не нашлось целого куска? Ан внезапно поняла, что понятия не имеет, как производится бархат.

А ещё сидя на бочке она была почти на две головы выше толстяка и смотрела на него сверху вниз.

— Прошу извинить нас за наше непочтительное отношение, — бурдюк низко поклонился.

Ан молча прожевала всё, что было у неё во рту, сглотнула. Тишина затянулась. Она обдумывала, что бы сказать, но на ум ничего не приходило. Наконец, Ан разжала зубы.

— Вы меня с кем-то перепутали.

— Госпожа просит вас принять её гостеприимство и разделить с ней ужин.

— Ваша госпожа ошиблась, — Ан оглянулась. Теперь на них пялились уже абсолютно все, кто был во дворе и ждали, что будет дальше.

Меркий. Проклятый святоша. Наверняка это он о ней растрепал. Зачем?! Ан в который раз разозлилась на своё непонимание людей. Кто бы мог подумать, что этот самодовольный индюк начнёт о ней рассказывать? Ан не удивилась бы, если б он заявил, что спасся из Города сам, а его спутница так, мимо проходила, он её из милости с собой на тот берег взял.

Нет, она ему точно проломит голову, если ещё раз увидит. Как всё испортил-то, а!

— Госпожа, я прошу вас, — Распорядитель всё ещё стоял, почтительно согнувшись. Ан ещё раз оглянулась. Можно было бы сбежать. Тут нет никого, кто бы смог её остановить. Но смысл? Госпожа уже знает о ней, зачем выказывать какую-то агрессию? Может быть, она сумеет договориться с ней… Ан криво усмехнулась. Переговоры никогда не были её сильным местом.

Она отложила миску с остатками еды и спрыгнула на землю. Распорядитель выпрямился. Он едва доставал макушкой ей до плеча.

— Идём, раз твоя госпожа так хочет, — она закинула клевец на плечо и усмехнулась. Оскал должен был выйти устрашающим, но распорядитель ничем не выдал своих эмоций. Только вежливо сказал:

— Следуйте за мной, госпожа.

Распорядитель, словно в издёвку повёл Ан через главную дверь. Внутри стеклянный дом выглядел… слишком правильно. Слишком по-старому. Ан почувствовала себя неуютно. Мраморная обшивка колонн и стен была почти целой. С потолка свисали люстры из стекла и пластика. В каждой были лампы. Свет не был зажжён, и Ан оставалось только гадать, сколько из них целы и работают. Никаких украшений, кроме трёх пластиковых пальм и сложенных у стены рулонов ковровых дорожек, здесь не было.

Сходство с былыми временами было пугающим. Дом ничем не показывал, что пережил конец времён и разрушительную войну всех против всех. Нос Ан уловил слабый запах моющего средства и пыли.

Шаги тяжелых ног в металлических сабатонах глухо разносились по пустому вестибюлю. Почему-то Ан подумалось, что раньше здесь была гостиница или что-то в этом роде. Хотя, кто знает?

Распорядитель подвёл гостью к парадной лестнице. Ею давно не пользовались. Мраморные ступени покрывала пыль, а неизменные красные ковровые дорожки были сложены в рулоны на одном из лестничных пролётов. Люстры на сводчатом потолке другие, дороже и богаче, чем в остальном вестибюле: пожелтевшие хрустальные сталактиты вроде той, что она видела в старом театре в Городе. Ан не удивилась бы, если узнала, что эти люстры родом из другого заброшенного театра.

Со стен вдоль лестницы сняли мрамор и украсили лепниной из штукатурки. Образовавшиеся ниши заполняли потускневшие и местами растрескавшиеся изображения Благодетелей. Всего двенадцать фигур. Благодетели, яркие, нереальные, со всеми своими регалиями и надменными лицами, расходились крыльями от центральной фигуры: Прародителя. Прародитель был изображён прекрасной бесполой фигурой с белыми крыльями. Его торс скрывал сияющий голубой плащ, голову окутало золотое сияние, а под ногами корчился Трижды Проклятый. Ан порадовалась, что её рот закрыт маской и никто не видит её ухмылки.

Внутри замка было тепло, сухо и светло. Распорядитель вёл её по светлым коридорам, украшенным разными картинами и росписями. В нескольких местах Ан встретились ковры. Не пошлые красные дорожки, а настоящие ковры. Или машинные подделки, что ныне стоили так же дорого, как ручная работа до. Роскошно, роскошно. И везде электрическое освещение. Самые разные лампы освещали каждый уголок этого здания. Кое-где не хватало потолочных панелей, скрывающих вентиляцию и трубы пожаротушения, но люстры были в каждом уголке этого дома. Роскошь. Почти осязаемая кричащая роскошь. Ан уже забыла, когда видела что-то подобное.

В этот раз все попадавшиеся навстречу слуги почтительно склоняли перед ней головы. Ан хотелось наорать на них. Жалкие прихлебатели. Она заметила несколько человек, которые ещё полчаса назад презрительно кривились внизу. Каждый из них думает, что величие их госпожи как-то меняет их жалкие сущности. Тараканы. Как они завоют, когда их сиятельная госпожа внезапно исчезнет?..

— Прошу, госпожа, — управляющий привёл её к красивой красной двери.

— Я не госпожа, — огрызнулась Ан. Распорядитель не обратил внимания на её слова и открыл дверь. За ней оказалась роскошная комната с деревянной полированной мебелью, чистой мягкой кроватью и даже занавесками на огромных застеклённых окнах. Фактически, вся стена была одним сплошным окном. Ан подошла к нему. Далеко внизу был виден парк и дорога к воротам и Мосту. Его сам тоже можно было разглядеть за мелкой дождевой взвесью. Лучи солнца из просветов падали на хмарь косыми полосами, придавая всем фантастический вид безумного сновидения.

…а в ясный день вид отсюда должен открываться до самой Цистерны, наверное.

— Госпожа сказала, что вам не нужны слуги, но если…

— Слуги не нужны, — Ан кивнула и с трудом отвернулась от окна.

— Прошу, здесь ванная, здесь одежда… Мы не готовились к приёму такой госпожи с такой фигурой…

— Принесите мне форму, как у ваших солдат, — велела Ан и кинула клевец поперёк кровати. — Уходи.

— Слушаюсь, гос… Кхм. Моя госпожа ожидает вас к ужину через полчаса.

— Иди уже, — Ан дождалась, когда он выйдет и выдохнула. Ну вот. Чего ей ждать? Было ли приглашение на ужин знаком уважения, праздным любопытством, выражением благодарности? Нет, всё не так. Стоило ли ей сейчас бросить всё, прорваться наружу и сбежать? Возможно, угнать машину, доехать до озёр и там попытаться оторваться от погони? Погоня будет, просто потому, что она бежит.

Или остаться? Если остаться, что делать? Ан со смехом поняла, что боится. Впервые за долгие месяцы она испугалась по-настоящему. И чего? Не угрозе жизни, а просто возможности столкнуться с призраком из прошлого.

Хотя этот призрак может оказаться опаснее всех серых тварей Города.

Ан несколько минут стояла, разглядывая вид за окном, потом медленно потянулась к горжету. Щёлкнула застёжка, и она сняла металлический воротник. Деталь за деталью Ан сняла доспехи, потом аккуратно отсоединила от тела комбинезон управления и сняла его тоже. Без железной оболочки она чувствовала себя неуютно. Но соблазн вымыться в горячей воде был слишком велик. Этот толстяк обещал же ей горячую ванну?

Толстяк, как оказалось, не соврал.

В чистой ванной комнате с фартуком из простой белой плитки стояла обычная эмалированная ванная, на две трети заполненная горячей водой. Ан немедленно в неё влезла. Целиком она не поместилась, и ноги пришлось оставить торчать из воды. Тепло окутало её тело. Когда последний раз она… Ан не могла подобрать нужного слова. Горячая ванна с ароматным мылом была для неё роскошью, и скорее всего, уже очень долгое время. Последние годы выдались не очень удачными.

Несколько раз Ан слышала, как в комнату кто-то входит, но к двери этот кто-то не подходил. Доспехи, сложенные на полу, тоже не трогали. Когда она вышла из ванной, на кровати лежала солдатская одежда. Ан понюхала тёмную футболку. Пахла затхлостью и стиральным порошком. Этикетка с размером на воротнике привела Ан в замешательство. Во-первых, она была. Ан годами не видела этикеток. Во-вторых, они почти угадали с размером. Почти. Ничто не было ей коротко, а вот в ширину… Она затянула ремень на меньшее из отверстий, потом сама проколола новое. Так лучше.

К тому же эта одежда удивительно сохранилась для вещи, сшитой ещё до, если верить ярлычку.

Перед выходом из комнаты Ан задержалась перед зеркалом. Она не так часто снимала доспехи и гораздо реже видела своё отражение. Оно никогда её не радовало. Слишком высокая, слишком худая, слишком жилистая, слишком нескладная, лицо слишком грубое, брови слишком низкие, нос слишком большой и резкий, губы слишком узкие, а подбородок слишком выдвигается вперёд. Ещё шрамы. Они со временем сойдут, но пока она выглядела старым чудовищем. Ещё Ан отметила, что её волосы снова отросли. Она по старой памяти стригла их на висках и за ушами, а остальное заплетала в косу. Где бы найти машинку для стрижки?..

Ан раздражённо сжала губы, от чего лицо в зеркале стало ещё некрасивей. Она думает не о том.

Она оделась и спрятала под куртку нож. Неплохо было бы иметь при себе хоть какое-то оружие. Ан сомневалась, что с этой "госпожой" оно ей понадобится — или поможет — но так хотя бы не чувствовала себя голой.

Толстяк-распорядитель ждал её за дверью в сопровождении двух солдат. Ан напряглась и потянулась было к ножу, но вовремя заметила, что напыщенности в этих мужчинах было гораздо больше, чем опасности. Оба были одеты в неплохо сшитые кители с уморительно смешными аксельбантами. Ан криво ухмыльнулась, вспомнила, что на ней нет маски и просто кивнула распорядителю.

— Веди.