Никакая торговля не является свободной. Смена курса, борьба с Китаем и помощь американским рабочим

Однако в последнее время, когда Китай обрел уверенность в себе благодаря постоянно растущему экономическому и военному влиянию президента Си Цзиньпина, маска вежливости была сорвана. В общении с представителями администрации Байдена китайское правительство демонстрирует неприкрытую грубость и агрессию. Это не является непреднамеренным. Мало что из того, что китайское правительство заявляет публично, является непреднамеренным. Заявления тщательно выверяются для достижения определенных эффектов, а общая цель - усилить контроль Китая над событиями. Борьба за контроль - главная движущая сила китайской политики, и это не изменилось после Мао. Изменилось лишь то, что китайцы все чаще не скрывают своих намерений. Недавнее преднамеренное публичное подталкивание Соединенных Штатов, которое мы наблюдаем, отражает ощущение китайцев, что теперь у них есть возможность играть более открыто. И Китай полностью намерен объединить рычаги влияния, предоставляемые его наращиваемым военным потенциалом, с силой, присущей его доминирующей роли в международной торговле. Рабочий отчет перед 20-м съездом партии в октябре 2022 года стал самым ярким свидетельством этого нового подхода. Тон был уверенным, даже жестким, явно марксистским, автократическим и милитаристским.

Сегодня Соединенным Штатам все больше угрожает Китай на нескольких фронтах. Мы видим, что Китай занимает более агрессивную позицию, чтобы захватить власть в своем ближайшем окружении в Южно-Китайском море и по отношению к своим соседям. Эти силовые игры подкрепляются неявными экономическими угрозами миру, который стал чрезмерно зависим от Китая в плане поставок важнейших товаров и сырья, а также финансовых инвестиций, необходимых для поддержания растущей зависимости от долга.

С другой стороны, новая откровенность китайцев не может не радовать. Даже самым оптимистичным из нас становится все более ясно, что Соединенные Штаты сталкиваются с открыто враждебным и мощным противником. По крайней мере, мы знаем, где находимся.

Сохранение глупого заблуждения о том, что Китай является мирным, демократическим членом международного сообщества, - дело явно проигрышное. Нам необходимо разобрать доказательства, свидетельствующие о резком несоответствии между словами Китая о диалоге и дружбе, с одной стороны, и его действиями, с другой, в самых разных сферах по всему миру. Хотя основное внимание в этой книге уделено тактике Китая на торговой арене, его усилия по достижению доминирования не ограничиваются экономическим рычагом возраста, который в первую очередь используется в торговых каналах, но подкрепляется усилением военной, дипломатической и финансовой мощи, распространяющейся по всему миру. Торговую политику и действия Китая необходимо рассматривать в контексте этой более широкой модели агрессивных стратегических действий на нескольких фронтах. Неудивительно, что для страны, которая давно осознала, что, по словам Мао, политическая власть растет из ствола ружья, военная мощь занимает центральное место в ее стратегическом плане.

Ствол пистолета: Вооруженные силы Китая представляют собой растущую угрозу

Вооруженные силы Китая представляют собой экзистенциальную угрозу для Соединенных Штатов. Он наращивает свой агрессивный военный потенциал беспрецедентными темпами. Важно помнить, что в истории было очень мало диктаторов, которые создали армию и не использовали ее. Военная угроза Китая обеспечивается его экономической мощью и либеральным воровством технологий у Запада. В настоящее время Народно-освободительная армия (НОАК) находится в процессе масштабной модернизации. Китай намерен завершить первую фазу своих усилий к 2035 году и к 2049 году иметь вооруженные силы мирового класса, равные или превосходящие американские.8 Эти усилия уже начали приносить плоды. В настоящее время НОАК равна или превосходит вооруженные силы США в нескольких ключевых областях. Китай может похвастаться крупнейшим в мире военно-морским флотом, имеющим примерно на шестьдесят кораблей больше, чем у Соединенных Штатов, и обладающим большим количеством обычных баллистических и крылатых ракет наземного базирования.9 В июле 2021 года Китай запустил гиперзвуковую ракету, которая обогнула планету по низкой околоземной орбите, а затем выпустила планерный аппарат, который отдельно выпустил свой собственный снаряд. Такое оружие может быть использовано для уклонения даже от самых современных систем противоракетной обороны. Ни одна другая страна не продемонстрировала подобный потенциал, а американские военные чиновники признают, что американская программа разработки гиперзвукового оружия отстает от китайской. Эксперты предполагают, что целью последнего раунда испытаний в Китае, включая завершение строительства аэродинамической трубы для испытания сверхзвуковых ракет, является разработка способов нападения на Соединенные Штаты с юга таким образом, чтобы избежать американских систем противоракетной обороны, расположенных на севере.10

НОАК также строит около 230 новых ядерных шахт, которые были обнаружены Федерацией американских ученых в результате анализа данных гражданских спутников.11 Хотя неясно, сколько новых ядерных ракет будет размещено в этих шахтах, и эксперты спорят, означает ли это строительство переход к новой гонке вооружений или это просто уловка для потенциальных переговоров по контролю над вооружениями, это наращивание свидетельствует о значительном изменении позиции и вызывает серьезную тревогу у США и их союзников. Это агрессивное позиционирование сопровождается тем, что Министерство обороны США назвало "надежной и избыточной архитектурой интегрированной системы ПВО", состоящей из современных зенитно-ракетных комплексов большой дальности российского и китайского производства.12

Параллельно с наращиванием военного потенциала Китай все активнее участвует в международных спорах. Особую озабоченность вызывает резкая эскалация военного давления Китая на Тайвань, бывшую провинцию, которая является независимой с момента окончания гражданской войны в Китае в 1949 году. Китай резко увеличил количество и масштабы военных вторжений на территорию Тайваня, направив 150 самолетов, включая 34 истребителя J-16 и 12 бомбардировщиков H-6, обладающих ядерным потенциалом, в зону обороны Тайваня за один четырехдневный период в октябре 2021 года.13 Чиу Куо-ченг, министр обороны Тайваня, в своих публичных комментариях подчеркнул, что это привело к самой сильной напряженности в отношениях между Тайванем и Китаем за последние сорок лет и увеличило вероятность случайного начала более широкого конфликта.14 На протяжении десятилетий Соединенные Штаты придерживались политики "стратегической двусмысленности" в отношении того, будут ли они защищать Тайвань в случае нападения Китая. Эта политика продолжается и по сей день, несмотря на призывы некоторых политиков к Соединенным Штатам взять на себя четкое обязательство защищать остров.15 Однако контуры такого обязательства трудно определить, и вполне вероятно, что Соединенные Штаты не смогут отразить нападение Китая на Тайвань, не разжигая гораздо более масштабную и разрушительную войну. Более того, недавние военные игры показали, что Соединенным Штатам и Тайваню будет очень сложно отбить даже постепенную территориальную агрессию Китая, и у них будет "мало надежных вариантов" для ответа, если Китай захватит ряд тайваньских островов16.16

За пределами Тайваня Китай предпринимает ряд все более провокационных действий в Южно-Китайском море. Южно-Китайское море играет важную роль в обеспечении безопасности в регионе, учитывая, что более 80 процентов потока сырой нефти в Японию, Южную Корею и Тайвань проходит по его судоходным путям.17 Стратегическое значение для Соединенных Штатов также трудно переоценить, поскольку через морские пути, пересекающие Южно-Китайское море, проходит торговля США на сумму 1,2 триллиона долларов.18 Китай выдвинул обширные претензии на этот район, которые оспариваются Брунеем, Филиппинами, Малайзией и Вьетнамом и были признаны незаконными международным трибуналом в 2016 году.19 Тем не менее, Китай вкладывает ресурсы в укрепление своих притязаний, строя искусственные острова в цепи островов Спратли20 и собирая флоты гражданских и военных судов на спорных территориях.21 Соединенные Штаты отправили военные корабли ВМС в плановое патрулирование моря, чтобы оспорить заявленное Китаем право на ограничение военной деятельности в этом районе, но Китай стал только более агрессивным в установлении фактического контроля над своими заявленными владениями.

Командующий силами США в Индо-Тихоокеанском регионе адмирал Джон К. Акилино отметил: "Я думаю, что за последние 20 лет мы стали свидетелями крупнейшего со времен Второй мировой войны наращивания военного потенциала КНР", и его замечание относится к общему резкому росту военного потенциала Китая.22

Китай также находится в длительном противостоянии с Индией из-за пограничного спора. В мае 2020 года китайские войска пересекли территорию, на которую претендует Индия, что привело к напряженному наращиванию военного присутствия и противостоянию между двумя странами.23 В июне 2020 года напряженность переросла в насилие, в результате которого погибли двадцать индийских и четыре китайских солдата.24 С тех пор ситуация зашла в тупик, а Китай получил фактический контроль над сотнями квадратных километров территории.

Китайская армия также регулярно занимается шпионажем против Соединенных Штатов. Большая часть этого шпионажа приходится на экономическую сферу, где китайцы пытаются украсть сложные технологии. Об этом мы расскажем в следующей главе. Они также активно практикуют традиционный шпионаж. Директор ФБР Кристофер Врей назвал Китай "величайшей долгосрочной угрозой" для США и отметил, что ФБР открывает новое дело о шпионаже с участием Китая каждые двенадцать часов. Президент Трамп создал в Министерстве юстиции специальное подразделение для решения этой проблемы. Министерство юстиции Байдена расформировало его, заявив, что это несправедливо по отношению к китайцам.25

Операции китайской разведки в США в последние годы становятся все более агрессивными. В 2020 году администрация Трампа распорядилась закрыть консульство Китая в Хьюстоне после того, как многолетнее расследование ФБР показало, что оно являлось центром китайского шпионажа в США. Представитель Майкл Маккол, председатель комитета по национальной безопасности Палаты представителей, заявил, что расследование выявило "систематические усилия китайского правительства по проникновению в наши медицинские учреждения, научно-исследовательские центры, а также в академические круги".26 В 2023 году провокационный характер китайской разведки стал очевиден для американского народа, когда китайский шпионский воздушный шар с антеннами и датчиками для сбора разведданных и связи был обнаружен на территории Соединенных Штатов и пролетел над особо секретными военными объектами (включая ядерные объекты в Монтане) накануне предполагаемого крупного дипломатического мероприятия между официальными лицами США и Китая.27 Во время этого инцидента, который единогласная резолюция Палаты представителей назвала "наглым нарушением суверенитета Соединенных Штатов", администрация Байдена позволила воздушному шару пересечь всю территорию страны, а через восемь дней сбила его у побережья Атлантического океана. Этот инцидент выявил слабые места в американских радарах, контрразведке и средствах ПВО и показал готовность Китая открыто и нагло демонстрировать свои возможности шпионажа в Соединенных Штатах.28

Китайское правительство также преследует своих внутренних противников, когда они бегут в Соединенные Штаты, в том числе в рамках программ под названием "Охота на лис" и "Небесная сеть". В рамках этих программ тайные китайские агенты, действующие на территории США, выслеживают, похищают и шантажируют сотни людей, включая граждан и постоянных жителей США, совершенно вне рамок обычных процедур экстрадиции. Номинально программы нацелены на людей, обвиняемых в финансовых преступлениях, но многие из них - диссиденты, разоблачители или люди, оказавшиеся втянутыми в провинциальные политические конфликты29.29 Сеть китайских агентов, действующих в Соединенных Штатах, систематически поддерживается и хорошо обеспечена ресурсами, что было продемонстрировано в ходе рейда контрразведки ФБР в самом сердце нью-йоркского района Чайнатаун, где был обнаружен секретный полицейский участок, которому было поручено шпионить за китайскими экспатриантами, а также тайно арестовывать и репатриировать тех, на кого направлены действия китайского правительства.30

Еще одной тревожной тенденцией стало то, что китайские компании в последнее время начали скупать американские сельскохозяйственные угодья. Это вызывает беспокойство как из-за часто стратегически важного расположения собственности, так и из-за очевидной важности нашего продовольственного снабжения для национальной безопасности. По последним данным, китайские компании владеют почти 200 000 акров сельскохозяйственных угодий.31 В некоторых случаях целью Китая может быть контроль над производством, а в других, как оказалось, земля расположена рядом с важными военными объектами США. Китайский производитель продуктов питания, компания Fufeng Group, недавно приобрела 370 акров земли, расположенных в шестнадцати милях от базы ВВС Гранд-Форкс в Северной Дакоте, где находится наша очень секретная программа по созданию беспилотников.32 То, что федеральное правительство разрешило эту покупку, является пародией, хотя местные муниципальные власти в итоге заблокировали планы Fufeng по строительству кукурузной мельницы на этом участке в ответ на политические волнения (компания, тем не менее, продолжила владеть стратегически расположенным участком).33 Кроме того, китайские компании приобрели крупных игроков в пищевой промышленности США. В 2013 году китайская компания купила Smithfield Foods, одного из крупнейших американских мясопереработчиков.34 Среди других примеров китайских инвестиций в пищевую инфраструктуру США - партнерство китайской SOE COFCO с американской компанией по логистике зерна Growmark в 2017 году и инвестиции китайской New Hope Liuhe в Lansing Trade Group в размере 127 миллионов долларов в 2015 году. Среди других американских брендов с существенным китайским участием - American Multi-Cinema (AMC), GE Appliances и Snapchat.35

Деградация окружающей среды в Китае

Политика Китая значительно усугубляет изменение климата и деградацию окружающей среды. С 2006 года он является крупнейшим в мире ежегодным эмитентом парниковых газов, и выбросы продолжают расти ускоренными темпами36 .36 Китай также стал основным экспортером парниковых газов в мире, превратившись в основной источник финансирования угольных электростанций в условиях, когда мировые кредиторы стремятся перейти на более чистые источники энергии.37 Эта проблема особенно важна в контексте инициативы "Пояс и путь" (ППД), в рамках которой китайские инвестиции и опыт направляются на развитие грязной энергетики в развивающихся странах. По меньшей мере 60 процентов от общего объема финансирования двух ведущих китайских банков, ориентированных на БРИ, было направлено на невозобновляемые источники энергии.38

Дикие животные тоже не в безопасности. Китай обеспечил процветающий рынок браконьерских диких животных, разрешив легальную торговлю такими экзотическими видами, как тигры и носороги.39 Всемирный фонд дикой природы обнаружил, что проекты БРИ постоянно проходят через экологически уязвимые районы, имеющие критически важное значение для биоразнообразия и жизни птиц.40 Китай также является одним из основных мировых потребителей нелегальной продукции из древесины, и, несмотря на громкие заявления о намерении Китая сократить незаконную вырубку леса, торговые аналитики констатируют отсутствие значительного прогресса в решении этой проблемы.41

В то время как океан задыхается под островами мусора, Китай продолжает оставаться главным источником морского пластикового мусора, сбросив в океан в 2017 году до миллиона тонн пластиковых отходов.42 Рыбы, которым все же удается выжить, оказываются втянутыми в масштабную незаконную рыболовную деятельность Китая. Китай грубо игнорирует международные рамки рыболовства, используя щедрые субсидии и государственное давление, чтобы побудить большую часть своего флота, насчитывающего более 800 000 рыболовных судов, заходить в спорные и охраняемые районы для удовлетворения огромного внутреннего спроса на рыбу.43 В результате страна является крупнейшим в мире источником незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла, занимая худшее место среди 152 исследованных прибрежных государств по индексу ННН.44

Нарушения прав человека и международное принуждение

У себя дома Китай является самым значительным нарушителем прав человека в мире. Хьюман Райтс Вотч хорошо выразила это, когда сообщила: "Ни одно другое правительство не задерживает одновременно миллион представителей этнического меньшинства для принудительной индоктринации и не нападает на всех, кто осмеливается оспаривать его репрессии". И хотя другие правительства совершают серьезные нарушения прав человека, ни одно другое правительство не напрягает свои политические мускулы с такой энергией и решимостью, чтобы подорвать международные стандарты и институты в области прав человека, которые могли бы призвать его к ответу".45 Пренебрежение Китая к жизни собственных граждан, пожалуй, наиболее жестоко проявляется в том, что он убивает заключенных, чтобы извлечь их органы для продажи.46 Некоторые жизни имеют для КПК большее значение, чем другие, а некоторые жизни не имеют значения вообще.

Трагедия, которую китайский режим совершает над своими гражданами в Синьцзяне, пожалуй, превосходит только те, что были совершены в самые мрачные моменты двадцатого века. Стремясь подавить выражение мусульманской веры и заставить уйгурское население подчиниться режиму, китайское правительство совершает то, что Соединенные Штаты официально классифицировали как геноцид.47 Китай мобилизовал миллион чиновников и сотрудников КПК, чтобы насильно поселить их в домах мусульманских семей в Синьцзяне и следить за ними. Эти незваные "гости" сообщают режиму о "проблемах", включая молитвы или признаки активного следования исламу, контакты с иностранными родственниками или недостаточную преданность КПК.48 Эта система наблюдения за людьми дополнена сетью видеокамер, установленных по всему региону, которые в сочетании с приложениями для мобильных телефонов и биометрическими технологиями позволяют вести постоянный мониторинг активности граждан.49 Все это происходит на фоне кампании произвольных задержаний, которая потрясает своими масштабами и жестокостью. Не менее миллиона уйгуров и представителей других тюркских мусульманских меньшинств были произвольно помещены в бессрочные тюрьмы, где они подвергаются физическим и психологическим пыткам и эксплуатируются в качестве рабочей силы в рамках программ "перевоспитания".50

Действия Китая в Синьцзяне, к сожалению, не уникальны и не выходят за рамки его общего отношения к меньшинствам. Китайское правительство впервые опробовало подход, используемый сейчас в Синьцзяне, в Тибете, где в 2011 году оно развернуло "социальную систему в стиле решетки". Она включала в себя сеть слежки и присутствие полиции, а также "политику контроля над потоком информации, усиление присутствия партии в общественных и частных местах и поощрение китайского национализма через лагеря перевоспитания".51 Государственный департамент США констатировал, что в регионе сохраняются серьезные проблемы с правами человека, включая пытки, произвольные аресты после "беглых и закрытых" судебных процессов и политические заключения.52

Китайское правительство использует слежку и произвольные задержания не только в отношении групп меньшинств. КПК внедрила множество технологий слежки по всей стране, направленных на всех граждан, и использует свое влияние для подавления инакомыслия внутри страны. Кампания репрессий распространяется и на международном уровне, и китайское правительство часто использует различные методы давления на иностранных граждан, чтобы заставить их подчиниться. В Гонконге, который находился в полуавтономном состоянии по модели "одна страна - две системы" с момента передачи контроля от британцев в 1997 году, Китай установил свой полный контроль в середине 2020 года, приняв драконовский Закон о национальной безопасности.53 Закон создал широкий набор правонарушений, которые охватывали множество форм предполагаемого антигосударственного поведения и криминализировали многочисленные формы политического несогласия. Закон также перевел государственные учреждения Гонконга на службу аппарату безопасности КНР, разрушил традиционный "брандмауэр" между правовыми системами Гонконга и КНР и предоставил значительные и широкие полномочия назначенным КНР органам исполнительной власти в Гонконге54.54

В континентальном Китае КПК продолжает укреплять свой контроль с помощью системы слежки, которая с каждым годом становится все более изощренной. Китай уже давно подвергает цензуре свой интернет, а его "Великий файервол" уничтожает даже слабо выраженную антиправительственную информацию и способствует развитию бешеного национализма среди молодежи страны.55 Китай дополняет эту цензуру системой массового наблюдения, объединяя сканеры телефонов, камеры распознавания лиц, базы данных по отпечаткам пальцев и множество передовых технологий для отслеживания перемещений и связей своих граждан и предоставления этой информации для использования по усмотрению полиции и служб безопасности.56

Эта сеть наблюдения сочетается с постепенно расширяющейся "системой социального кредитования", которая объединяет данные о частных лицах, предприятиях, общественных организациях и правительственных организациях для получения "кредитного балла" организаций и частных лиц, связанного как с политическими, так и с финансовыми показателями. Хотя в настоящее время эта система разрознена по всей стране и ограничивается отслеживанием соблюдения и исполнения существующих законов и правил, китайское правительство предпринимает значительные усилия по стандартизации и интеграции этой системы в масштабах всей страны.57 В сочетании с уже развернутыми и разрабатываемыми системами массового наблюдения система социального кредитования наводит на мысль, что контроль КПК над мельчайшими деталями жизни в стране в ближайшие годы только усилится.

Кампания политического контроля не заканчивается на границах страны. Власти КНР часто угрожают родственникам диссидентов за рубежом, чтобы не допустить их критики режима.58 Эта система контроля распространяется и на китайских студентов, обучающихся за границей, которые сообщают, что сталкиваются с постоянным наблюдением со стороны своих сверстников и филиалов КПК за рубежом и подвергаются санкциям - от преследования в Интернете до мести родственников в Китае, если они слишком далеко отклоняются от приемлемого политического дискурса.59

Другие страны тоже не в безопасности. Китайское правительство постоянно использует свою экономическую мощь для давления на другие страны, заставляя их выполнять свои требования и поворачиваться в другую сторону перед лицом нарушений прав человека и наращивания военного потенциала. Например, Австралия ощутила на себе силу китайского экономического принуждения после того, как ее правительство возмутило Пекин. Австралийское правительство публично выступило за проведение глобального расследования роли Китая в возможном неправильном управлении коронавирусом, наложило ограничения на телекоммуникационную компанию Huawei из-за соображений безопасности и подвергло критике китайский закон о национальной безопасности в Гонконге. В ответ Китай ввел 80-процентные тарифы на импорт австралийского ячменя и приостановил ввоз большей части австралийской говядины. Он также препятствовал китайскому туризму в страну, надуманно заявляя о росте расовой дискриминации.60 Неофициально китайские торговцы сырьевыми товарами получили приказ от правительственных чиновников прекратить импорт австралийского угля, ячменя, медной руды и концентрата, сахара, древесины, вина и омаров. Будучи важнейшим торговым партнером Австралии, объем поставок только сельскохозяйственной продукции которого составляет 11,3 миллиарда долларов, Китай подобрал время для введения ограничений, чтобы нанести ущерб Австралии, переживавшей первый за последние тридцать лет экономический спад.61 Эта попытка не привела к изменению позиции Австралии, хотя и создала политические проблемы для правительства.62

Для компаний задача Китая еще проще. В то время как большое внимание уделяется системе социальных кредитных баллов, которую Китай пытается внедрить для частных лиц, связанная с ней система для компаний находится на более продвинутой стадии. Централизованный код объединяет ранее разрозненные данные о финансовых показателях компании, соблюдении нормативных требований и другие административные документы под эгидой Национальной системы публикации кредитной информации предприятия. Компании обязаны передавать в эту базу данных широкий спектр данных, включая информацию об инвестициях и деловых операциях.63 Правительство все чаще использует это централизованное хранилище для присвоения фирмам отрицательных рейтингов и внесения их в "черные списки", что влечет за собой ограничения на ведение бизнеса, такие как сокращение доступа к кредитам и налоговым льготам, исключение из контрактов на закупки, денежные штрафы и отказы в выдаче разрешений, а также усиление проверок.64 Составляющие элементы, на основании которых определяется социальный кредитный рейтинг компании, расплывчаты и оставляют значительный простор для усмотрения государственных чиновников. Это вызвало серьезные опасения, что система социального кредита будет использоваться для давления на американские и другие иностранные компании с целью заставить их следовать экономической и промышленной политике Китая и избегать противостояния с китайским государством или теми, кто с ним связан. Кроме того, корпоративная система социальных кредитов связана с индивидуальной системой социальных кредитов и заставляет компании нести ответственность за баллы ключевых сотрудников и партнеров.65

Опасения, что возмездие китайского правительства или его угроза заставят компании занять выгодную позицию и следовать линии партии КПК, - не пустые домыслы. Существует множество примеров того, как американские и другие иностранные компании становились силовиками китайского правительства в надежде угодить ему или хотя бы избежать его гнева. Весной 2019 года Герберт Дисс, занимавший в то время пост генерального директора Volkswagen, заявил, что он "не в курсе" действий китайского правительства в отношении уйгуров в провинции Синьцзян66 .66 Хотя теоретически это можно объяснить ужасающим уровнем невежества, скорее всего, это связано с заводом Volkswagen в этом регионе и тем фактом, что на Китай приходится более 40 % мировых продаж автомобилей Volkswagen.67 Рой Джонс, менеджер по работе с социальными сетями компании Marriott, был уволен после того, как он использовал официальный аккаунт компании, чтобы поставить лайк посту, в котором Marriott аплодировала за то, что в онлайн-опросе Тибет был назван страной, а не китайской провинцией. Это произошло после того, как чиновники Шанхайского муниципального управления по туризму допросили представителей Marriott по поводу этого вопроса и опроса и приказали компании принести публичные извинения и "серьезно разобраться с ответственными лицами".68 Титаны американских финансов тоже не остаются в стороне. Джейми Даймон, генеральный директор JPMorgan Chase, принес официальные извинения после того, как пошутил, что JPMorgan, вероятно, переживет CCP. Эти извинения прозвучали в тот момент, когда Комиссия по регулированию рынка ценных бумаг Китая рассматривала заявку JPMorgan на получение полного контроля над китайским бизнесом по управлению активами. На следующей неделе г-н Даймон сказал о Соединенных Штатах, что "[китайцы] смотрят на нас теперь как на некомпетентную нацию... Америка не может вылезти из собственного нижнего белья". Он не стал извиняться за это заявление.69

Злоупотребления в развивающихся странах

В июле 2017 года правительство Шри-Ланки оказалось между молотом и наковальней. Страна тонула в долгах, и у нее был только один выход. В обмен на 1 миллиард долларов - достаточно, чтобы отсрочить дефолт, но недостаточно, чтобы кардинально изменить финансовое положение страны, - шриланкийцы предоставили Китаю в аренду на девяносто девять лет свой порт в Хамбантоте и 15 000 акров земли вокруг него, чтобы закрепить сделку. К удобству Китая, эта сделка едва ли уменьшила сумму долга Шри-Ланки перед китайскими государственными кредиторами - значительную часть международного долга Шри-Ланки в размере 12,3 миллиарда долларов.

Эта сага началась, когда тогдашний президент Шри-Ланки Махинда Раджапакса решил построить масштабный проект развития порта в своем родном районе Хамбантота. Западные и индийские кредиторы отказались финансировать проект, который имел мало коммерческого обоснования. Шри-Ланка - страна с населением в двадцать два миллиона человек, хорошо обслуживаемая существующим портом, у которого было достаточно места для дальнейшего расширения. Тем не менее китайские чиновники взялись за финансирование проекта. Правительство Шри-Ланки продолжало соглашаться на все более обременительные китайские условия и явно направляло все контракты китайским государственным и аффилированным фирмам. Тем временем китайцы направляли крупные платежи на предвыборную кампанию Махинды Раджапаксы на выборах в Шри-Ланке в 2015 году. Когда Шри-Ланка все же избрала новое правительство, которое стремилось сократить долговую нагрузку страны и уменьшить зависимость от Китая, китайцы отказались смягчить условия и вместо этого настаивали на долевом участии в порту. В итоге Шри-Ланка передала контроль над портом, но продолжила накапливать долг перед Китаем. Этот растущий долг, вероятно, станет очень эффективным рычагом давления в будущем и поддержит планы Китая превратить порт в стратегический военный актив.70 Для обслуживания долга ресурсы направлялись на китайские предприятия. Тем временем населению Шри-Ланки стало трудно покупать товары первой необходимости, такие как продукты питания и энергоносители. Их недовольство вылилось в июле 2022 года. Народ взял штурмом и разграбил президентский дворец . Тогда президент Готабайя Раджапакса бежал из страны, и было создано временное правительство.71 Хотя в этой ситуации было много факторов, способствовавших ее возникновению, наличие китайских проектов, несомненно, было одним из важных.

Случай со Шри-Ланкой - лишь один из примеров более широкой модели поведения Китая в развивающихся странах под прикрытием китайской инициативы "Пояс и путь". С момента своего появления в 2013 году в качестве регионального торгового коридора БРИ значительно расширилась и включает в себя более семидесяти стран-партнеров и широкий спектр экономической деятельности. Официально предполагается обеспечить ряд развивающихся стран и стран со средним уровнем дохода жесткой и цифровой инфраструктурой по относительно низким ценам. Потребность в этом реальна. По оценкам Всемирного банка, отсутствие инфраструктуры привело к снижению объемов торговли примерно на 30 % и прямых иностранных инвестиций примерно на 70 % среди стран, входящих в коридор БРИ72.72 Китай реализует скоординированную и хорошо обеспеченную ресурсами стратегию, чтобы воспользоваться этой потребностью. БРИ пользуется полной политической поддержкой КПК, а также поддержкой китайских государственных банков и огромным количеством избыточных производственных мощностей во многих секторах, возникших в результате агрессивной промышленной политики Китая73.73 Этот полный пресс работает. В настоящее время Китай является крупнейшим источником финансирования инфраструктуры в развивающихся странах. Кредитный портфель Экспортно-импортного банка Китая и Банка развития Китая, вместе с кредитным портфелем тринадцати региональных фондов БРИ, превышает 700 миллиардов долларов США непогашенных кредитов всех шести многосторонних банков, поддерживаемых Западом, вместе взятых.74 В целом БРИ обещает более 1 триллиона долларов США в виде новых инвестиций в инфраструктуру и более широкого финансирования в различных областях - от здравоохранения до сельского хозяйства.75

К сожалению, БРИ - это волк в овечьей шкуре. Программа ввязывает развивающиеся страны в дорогостоящие кредиты, которые они не смогут погасить, препятствует развитию местного опыта и заставляет страны зависеть от Китая, который, как показывает история, эксплуатирует их в геополитических целях. Экономика сделок в рамках БРИ использует развивающиеся страны в своих интересах, заставляя их заключать соглашения, которые либо экономически нецелесообразны, либо являются эксплуататорскими. В отличие от кредитов, предоставляемых крупными западными банками развития, кредиты на проекты БРИ обычно предлагаются на почти коммерческих, а не концессионных условиях без публичного раскрытия деталей кредита76.76 Значительная государственная поддержка китайских компаний, участвующих в БРИ, побуждает их браться за очень дорогостоящие или рискованные проекты, и они реализуют многие проекты без проведения оценки финансовой жизнеспособности или социальных и экологических последствий. В проектах отсутствуют последовательные показатели управления, и зачастую они осуществляются и реализуются с минимальной прозрачностью или вообще без нее.77

Плохо оцененные кредиты БРИ создали непосильную долговую нагрузку для развивающихся стран. Всемирный банк установил, что почти треть стран, участвующих в БРИ, подвержены высокому риску долгового кризиса в результате макроэкономической слабости. В 2020 году, на фоне пика пандемии COVID-19, прогноз по долгам по меньшей мере пятнадцати стран БРИ был понижен до негативного, и особенно пострадали страны с формирующимся рынком, поскольку они не имеют достаточного политического инструментария, чтобы остановить отток капитала и потерю доходов от денежных переводов78.78 Финансовое давление повышает ставки, связанные со значительными долгами по линии БРИ. Такие страны, как Уганда, с трудом справляются с выплатой процентов и вступают в льготные периоды по кредитам БРИ, что может привести к потере основных национальных экономических активов, если они не смогут решить свои фискальные проблемы.79

Помимо финансовой эксплуатации, проекты БРИ структурно благоприятствуют китайским подрядчикам и не способны эффективно содействовать местному развитию. Около 90 % контрактов, связанных с БРИ, достаются китайским компаниям80 .80 А китайские подрядчики, выигравшие эти контракты, как правило, ввозят китайских рабочих для строительства и развития, а также для эксплуатации инфраструктуры после ее завершения.81 В результате местные рабочие не могут приобрести навыки, необходимые для повторения таких проектов своими силами, а более широкое влияние на производительность труда и экономическое развитие на местах оказывается незначительным. Китайские подрядчики все чаще могут рассматривать споры с целевыми странами и местными подрядчиками в Китае в арбитражных судах, созданных китайцами, причем разбирательство ведется на мандаринском языке.82 Что еще хуже, эти подрядчики часто выполняют некачественную работу. Только в Эквадоре, Уганде и Пакистане многомиллиардные гидроэлектростанции, построенные в рамках инициативы BRI, в настоящее время разваливаются на части - всего через несколько лет после завершения строительства.83 Китай также активно работает над установлением технических стандартов в рамках БРИ, чтобы обеспечить зависимость от китайских поставщиков при обслуживании или модернизации своих проектов после их завершения.84 Этот процесс поможет заблокировать целевые страны в более глубокой экономической интеграции с Китаем, а также ограничит возможности этих стран по переходу на местных или некитайских транснациональных поставщиков критически важных компонентов их инфраструктуры.85

Потеря контроля над портами, судами и стандартами - не единственный способ, которым БРИ угрожает суверенитету стран-участниц. Китай использует БРИ как инструмент геополитического влияния, используя свои экономические рычаги для давления на страны, чтобы те поддержали его международные позиции и позволили Китаю усилить свое военно-стратегическое присутствие. Опасаясь обидеть кормящую их руку, многие страны БРИ попустительствуют китайским политическим приоритетам, накапливая при этом китайские инвестиции. В Пакистане, который занимает второе место в мире по численности мусульманского населения и является одним из главных получателей средств по линии БРИ, правительство, обычно стремящееся защитить предполагаемые нарушения прав мусульман за рубежом, отказалось критиковать массовое заключение в тюрьму и нарушения прав человека в Китае по отношению к мусульманскому уйгурскому меньшинству. В одном из интервью премьер-министр Хан, отвечая на вопрос об уйгурах, сказал: "Мы не делаем публичных заявлений, потому что таков Китай... Китай пришел на помощь, когда мы были на самом дне... Поэтому я бы не стал публично говорить об этом".86 Аналогичным образом, Малайзия публично поддержала непризнанные международным сообществом претензии Китая в Южно-Китайском море, одновременно пытаясь пересмотреть некоторые из своих проектов БРИ, а Непал укрепил свою границу против волны тибетских беженцев и репатриантов, отправив их обратно, чтобы они столкнулись с репрессиями в Китае.87

Проекты БРИ также имеют последствия для безопасности стран-получателей. Например, Африканский союз обнаружил, что ИТ-сеть его штаб-квартиры, построенной китайцами в Эфиопии, каждую ночь в течение пяти лет переправляла конфиденциальные данные в Шанхай. После обнаружения китайской слежки чиновники Африканского союза держали ее в секрете в течение года, а достоянием общественности она стала только после расследования, проведенного французской газетой Le Monde. Само событие и нежелание Африканского союза противостоять Китаю в связи с ним демонстрирует последствия для безопасности и геополитическое давление, которые возникают при реализации проектов БРИ в развивающихся странах.88 В более широком смысле Министерство обороны США предупредило, что проекты БРИ "могут создать потенциальные военные преимущества для КНР, такие как доступ НОАК к отдельным иностранным портам для предварительного размещения материально-технических средств, необходимых для поддержания военно-морского развертывания в таких отдаленных водах, как Индийский океан, Средиземное море и Атлантический океан" 89.89

Военная экспансия Китая в Африку осуществляется через продажу оружия, военную подготовку и инфраструктурные проекты двойного назначения. В последние годы темпы этих продаж возросли. Например, почти 70 % из 54 стран Африки используют китайские бронированные военные машины, а 50 % вооружений Танзании имеют китайское происхождение. Такое расширение привело к тому, что китайское военное присутствие стало гораздо более заметным. Многие наблюдатели обеспокоены строительством Китаем постоянной базы в Атлантическом океане в небольшой центральноафриканской стране Экваториальная Гвинея, а также базы в Джибути, которая находится в непосредственной близости от чувствительного американского лагеря Лемонье.90

Китай также регулярно использует свою мощь для запугивания и подавления гораздо более мелких государств. 30 мая 2022 года Китай провел видеовстречу с министрами иностранных дел по меньшей мере девяти крошечных островных государств. На ней были подготовлены проект коммюнике и пятилетний план, направленный на заключение масштабного регионального соглашения о торговле и безопасности. Подобная военная экспансия в этом регионе является еще одним доказательством намерений Китая.91 Зачем Китаю соглашение о безопасности с такими странами, как Микронезия, Самоа и Тонга? Единственная возможная причина - расширение своего агрессивного военного потенциала и запугивание азиатских морских путей. Именно в этом районе после битвы за Мидуэй в 1942 году Соединенные Штаты вели кампанию по отвоеванию островов у Японии. Именно здесь должны проходить корабли американского флота, чтобы подкрепить наши войска в любом конфликте в Восточной Азии.

Стратегия Китая в развивающихся странах даст ему значительные потенциальные преимущества, если Китай обзаведется военными базами и проникнет в аппараты иностранных разведок. Однако во многих отношениях, как мне кажется, история оценит китайскую инициативу BRI и связанные с ней инициативы как колоссальный провал. Китай обнаружит, что потратил триллион долларов и во многих местах остался с наследием в виде разрушающихся и зачастую ненужных общественных зданий, таких как футбольные стадионы , неиспользуемых дорог с травой, растущей посередине, и местного населения, отчужденного высокомерием и грубым обращением китайских операторов и повсеместной коррупцией. Китай, как и мы когда-то, может обнаружить, что друзей не так-то просто купить.

Фентанил

Соединенные Штаты охвачены опиоидной эпидемией. Только в 2022 году более 100 000 американцев умерли от передозировки. Самым большим убийцей были опиоиды. На втором месте - синтетические опиоиды, и подавляющее большинство из них - фентанил. По оценкам, за год от фентанила погибло около 64 000 наших соотечественников, и это число ежегодно растет.92 Доклад Совета экономических консультантов при администрации Обамы показал, что только в 2015 году опиоидный кризис обошелся нам более чем в 500 миллиардов долларов.93 Сейчас эта цифра, безусловно, намного больше.94 Подавляющее большинство фентанила поступает из Китая. Он вносит свой вклад в американскую проблему фентанила как путем прямой продажи фентанила в Соединенные Штаты, так и путем продажи химических прекурсоров фентанила мексиканским клиентам. В Мексике синтетический наркотик в основном производит печально известный картель Синалоа. Когда китайские фирмы напрямую продают фентанил на американский рынок, он перевозится в небольших почтовых посылках, что делает его перехват практически невозможным. Грузоотправители фентанила используют сложную тактику, чтобы еще больше усложнить эту задачу, включая многократную передачу посылок, подставные лица и неправильную маркировку.95 Тем не менее на Китай пришлось 97 % фентанила, изъятого по почте в 2016 и 2017 годах.96

Китай является крупнейшим в мире экспортером основных химических ингредиентов и прекурсоров для фармацевтической продукции, а его промышленность занимает второе место в мире по объему выручки после США. По оценкам Государственного департамента США, в Китае насчитывается до 400 000 производителей и дистрибьюторов химической продукции. Это политически влиятельная отрасль с "высокой добавленной стоимостью".

Президент Трамп постоянно поднимал перед президентом Си проблему продажи фентанила в Соединенные Штаты из Китая. Наконец, Китай включил наркотик в список контролируемых веществ, но доказательств того, что этот шаг существенно изменил ситуацию, мало. Читатели сами должны определить , считают ли они возможным существование такой крупной индустрии в Китае без осведомленности и попустительства правительства. Помните, что незаконная продажа наркотиков там карается смертной казнью.

Китай и Россия

Враждебность Китая по отношению к Западу стала еще более очевидной в 2022 году, когда в феврале, накануне Олимпийских игр в Пекине, президенты Си Цзиньпин и Владимир Путин провозгласили "новую эру" в мировом порядке. Дружба между двумя государствами не имеет границ", - заявили они.97 Заявление, состоящее из девяноста девяти параграфов, ясно дало понять всему миру, что Си и Путин вместе выступают против Америки и ее союзников. Конечно, вскоре после завершения Олимпийских игр Россия вторглась на территорию Украины, и началась смертоносная война. Трудно было не прийти к выводу, что Путин отправился в Пекин, чтобы получить одобрение на нападение. Многие предполагали, что частью сделки станет российская поддержка китайских действий в отношении Тайваня.

После вторжения России в Украину появились свидетельства того, что Китай помог России обойти международные санкции. В частности, китайская государственная система UnionPay помогла ей избежать проблем, связанных с прекращением деятельности Mastercard и Visa. В более широком масштабе Китай разрабатывает платежную систему, которая станет альтернативой существующей глобальной системе под названием Swift. По имеющимся данным, российские банки имеют доступ к этому процессу.98 Британская газета The Times сообщила, что в феврале, накануне вторжения, Китай предпринял серию кибератак на военные и ядерные объекты Украины.99 Служба безопасности Украины также заявила, что эти атаки были направлены на национальный банк и железнодорожную систему Украины.100 Это еще больше подтверждает вывод о том, что Китай был осведомлен о войне против Украины и молчаливо ее поддерживал.

* * *

В общем, ситуация в отношениях Соединенных Штатов с Китаем стремительно меняется. Мы столкнулись с противником, который больше не чувствует необходимости в примирении. Более того, риторика Китая иногда переходит грань откровенной провокации. Цель - испытать нас. Они хотят посмотреть, что мы будем делать. Примем ли мы это? Если да, то можно ожидать дальнейшей эскалации.

Первая официальная встреча госсекретаря Энтони Блинкена и китайского дипломата Ян Цзечи в Анкоридже (Аляска) в марте 2021 года была отмечена "необычайной яростью".101 Ян воспользовался возможностью, чтобы подробно обличить Блинкена, советника по национальной безопасности Джейка Салливана и Америку в целом. Позднее Салливан, по его словам, сказал, что "мы вернемся в Вашингтон и посмотрим, где мы находимся".102

Где же мы находимся? Мы столкнулись с проблемой огромного масштаба, для решения которой потребуются все наши ресурсы. Разработка плана действий потребует от нас полного учета нового воинственного настроя китайского руководства, а также внутренней поляризации внутри Соединенных Штатов, которая поставит препятствия на пути изменения нашего пути. Во многих отношениях окончательная конфронтация с Китаем будет происходить в экономической сфере, а это значит, что центральное место будет занимать торговля.

Глава 6. Меркантилизм

XXI

века. Экономическая система Китая

В начале 2000-х годов руководители Westinghouse Electric Company приняли судьбоносное решение. Стремясь расширить свой доступ на открывающийся китайский рынок, они заключили партнерство с крупнейшим государственным предприятием атомной промышленности Китая, Китайской национальной ядерной корпорацией (CNNC). По условиям соглашения, обе компании будут совместно строить передовые атомные электростанции AP1000 компании Westinghouse по всему Китаю.1 В то время Westinghouse была одним из ведущих мировых разработчиков атомных электростанций, чьи проекты легли в "основу примерно половины ныне действующих атомных электростанций в мире", согласно данным Министерства юстиции США.2 На первых порах эти предприятия оказались чрезвычайно выгодными для Westinghouse.

Однако у китайских коллег были скрытые мотивы. Westinghouse было обещано, что ее AP1000 станет основой китайской ядерной энергетической программы.3 Однако в качестве условия этого соглашения Westinghouse была вынуждена передать тысячи документов по проектированию атомных электростанций. Одним махом Китай получил детали десятилетий американских исследований в области ядерной энергетики.4 То, что Китай не смог получить от Westinghouse в рамках этой сделки, он просто украл. В 2010 году хакеры из числа китайских военных проникли в компьютерные системы Westinghouse и похитили конфиденциальные технические и проектные спецификации станции AP1000 компании Westinghouse.5 Эти взломы, по мнению Министерства юстиции, "позволили бы конкурентам построить станцию, аналогичную AP-1000, без значительных затрат на исследования и разработки".6 Более того, это вторжение не ограничилось китайскими военными. В 2014 году, когда Министерство юстиции предъявило обвинения ответственному военному подразделению, они также отметили, что все эти вторжения имели место во время переговоров Westinghouse с неназванным китайским деловым партнером "SOE-1".7 Некоторые из похищенных документов даже включали конфиденциальные документы о стратегии деловых переговоров, которые, если бы они были переданы "SOE-1", обеспечили бы огромные преимущества.8

Неудивительно, что сейчас Westinghouse практически не работает на китайском рынке, и за последнее десятилетие не было утверждено ни одного нового проекта реакторов Westinghouse.9 В то время как руководителям Westinghouse было обещано место в центре китайской ядерной энергетической программы, Китай теперь заменил свою зависимость от технологии AP1000 компании Westinghouse собственной разработкой реактора Hualong One. В 2017 году, после нескольких лет снижения прибыли, Westinghouse подала заявление о банкротстве.10 Хотя компания все еще существует, она уже далеко не тот ведущий мировой ядерный игрок, каким была когда-то. Китай, напротив, все больше становится доминирующим игроком на мировом рынке атомной энергетики, возглавляемый компанией CNNC, которая была основана в 1990-х годах в результате реорганизации Министерства атомной промышленности центрального правительства и сохранила свои связи с программами Народно-освободительной армии. Как и все китайские SOE, ее топ-менеджеры напрямую выбираются номенклатурной системой Коммунистической партии Китая. Таким образом, CNNC существует не только для получения прибыли, но и для достижения цели КПК по развитию высокотехнологичной, передовой промышленной экономики.

Растущая глобальная уверенность Китая, о которой подробно говорилось в предыдущей главе, обусловлена десятилетиями хищнической экономической политики Китая, которая привела к краху Westinghouse. Как однажды заметил Цицерон, "деньги - это сухожилия войны", и с 1990-х годов Китай добился потрясающего успеха в своем экономическом развитии по сравнению с Соединенными Штатами. Теперь у него действительно очень сильные сухожилия. Не будет преувеличением сказать, что сотни миллиардов долларов, которые Америка ежегодно отправляет в Китай, финансируют его военную экспансию, экономическое развитие и финансовые авантюры в развивающемся мире. Чтобы понять, как это произошло, и осознать экономическую угрозу, которую представляет собой Китай, мы должны начать со всестороннего понимания того, как функционирует меркантилистская, управляемая государством экономическая система Китая.

Меркантилистская история Китая

Для неспециалиста - или даже, к сожалению, для слишком многих специалистов - экономика Китая может выглядеть довольно похожей на нашу. Но меркантилизм и свободный рынок - это кардинально разные системы, и различия между ними очень важны.

Меркантилизм - это школа националистической политэкономии, которая подчеркивает роль государственного вмешательства, торговых барьеров и стимулирования экспорта в построении богатого и могущественного государства.11 Этот термин был популяризирован Адамом Смитом, который назвал политику западноевропейских колониальных держав "меркантильной системой".12 И тогда, и сейчас в распоряжении стран, стремящихся пойти по этому пути, имеется огромное количество инструментов. Например, меркантилистские правительства часто используют политику импортозамещения, поддерживающую экспорт и препятствующую импорту, чтобы накопить богатство. Конечно, они также используют тарифы, ограничивают доступ на рынок, применяют схемы лицензирования, используют государственные закупки, субсидии, SOE и манипуляции с регулированием, чтобы отдать предпочтение отечественным отраслям перед иностранными.

Сегодня Китай применяет наиболее полный набор меркантилистских мер, которые когда-либо видел мир. Уникальность Китая заключается в том, что он напрямую управляет государственным сектором, который монополизирует добывающие и стратегические отрасли во всей экономике, и косвенно контролирует все формы частных компаний с помощью угроз своей мощной "антикоррупционной" правоохранительной системы. Прямо как правительство и косвенно через свои компании Китай занимается промышленным шпионажем, кибернетическим вторжением и откровенной кражей интеллектуальной собственности и бизнес-ноу-хау. Он использует кадры студентов в американских колледжах и лабораториях для незаконного получения технологий. Она инвестирует государственные средства в принадлежащие государству технологические компании и исследовательские лаборатории. Она направляет и управляет сотрудничеством между фирмами, университетами и лабораториями через сложную систему правительственных агентств по промышленной политике. Она ограничивает доступ на рынок для иностранных компаний и ставит любой доступ в зависимость от жестких условий соглашений о передаче технологий и создании совместных предприятий. Список можно продолжать до бесконечности.

Эту китайскую меркантилистскую, управляемую государством экономическую модель необходимо понимать в историческом контексте. Китайские лидеры давно считают, что страна должна быть мировой сверхдержавой, как когда-то была китайская династическая система. С их точки зрения на историю, главной причиной того, что Китай потерял этот статус и стал "жертвой" западного колониализма, было отставание китайской промышленности и технологий от западных аналогов. В результате, когда коммунистическая партия захватила власть в Китае, она взяла курс на быстрое промышленное и технологическое развитие как средство восстановления китайского могущества.

Под руководством Мао партия быстро приняла то, что ученый Барри Нотон называет стратегией "большой индустриализации", которая была направлена на то, чтобы направить все экономические ресурсы Китая на развитие тяжелой промышленности.13 КПК направила ресурсы на строительство новых заводов, а государственные инвестиции быстро выросли до более чем четверти национального дохода.14 80 % этих инвестиций было направлено в тяжелую промышленность.15 Как это почти всегда было в Китае, экономика контролировалась государством.

Когда в начале 1950-х годов началась Корейская война, страх КПК перед конфликтом с Соединенными Штатами усилился, что ускорило призывы к быстрой индустриализации с помощью "пятилетних планов" советского образца.16 Используя войну для дальнейшего укрепления своей внутриполитической поддержки, КПК начала жестокую кампанию земельной реформы, чтобы сместить местную элиту в сельской местности.17 Затем, в 1955 году, КПК начала коллективизацию сельских районов, прекратила продажу продукции на рынках и создала местные коммуны, которые руководили и контролировали сельское сельскохозяйственное производство.18 КПК также начала проводить политические кампании в городах, захватывая оставшиеся частные предприятия.19

К этому моменту Мао пришел к выводу, что вместо того, чтобы сосредоточиться на постепенном изменении средств производства в стиле советских реформ новой экономической политики, Китай может совершить резкий скачок в модернизации, изменив отношения производства (то есть сделав вещи общинной собственностью) и положившись на революционный дух масс для индустриализации. И вот в 1958 году Мао запустил "Великий скачок вперед". В рамках этого плана сельские коммуны были объединены в еще более крупные "Народные коммуны", были установлены амбициозные квоты на производство, а коммунам было велено стать более самодостаточными, открыв собственные фабрики.20

Великий скачок провалился, а нереалистичные квоты и плохое управление в итоге привели к катастрофическому голоду.21 К 1961 году Великий скачок закончился, и Мао на некоторое время признал, что для модернизации страны необходима более технократическая, постепенная экономическая политика.22 Таким образом, Великий скачок был великим только в трагическом смысле, вызвав крупнейший голод в истории человечества: по разным оценкам, с 1958 по 1962 год от голода умерло до пятидесяти миллионов человек. Однако его неудачи послужили важным уроком для стратегии индустриализации КПК.

Но была в этот период одна политика, которая сработала просто потрясающе. Одновременно с обреченным на провал "Большим скачком вперед" Мао китайские лидеры проводили отдельную политическую программу, которая оказалась бы более важной для будущей стратегии экономического развития Китая: программу стратегических вооружений. Эта программа, запущенная в 1950-х годах с целью помочь Китаю разработать ядерное оружие, действовала в отличие от других направлений промышленной политики эпохи Мао. Вместо того чтобы передать управление в руки партийных аппаратчиков, программа стратегического вооружения передала китайскую аэрокосмическую и ядерную промышленность в руки технических экспертов, изолированных от повседневной политики эпохи Мао23 .23 Эти эксперты, в свою очередь, преуспели в выполнении своей главной задачи: к 1964 году Китай испытал ядерную бомбу. В конечном итоге это стало одним из немногих успехов экономического развития эпохи Мао и послужило образцом для последующей политики развития Китая.

Кульминацией неспокойных лет правления Мао, конечно же, стала Культурная революция - внутренняя борьба за контроль над Коммунистической партией, которая привела экономику Китая в состояние хаоса. Когда пыль этого хаоса осела, китайское руководство было вынуждено пересмотреть быструю экономическую политику, основанную на политических кампаниях, которая потерпела значительные неудачи в годы правления Мао. Чтобы добиться экономического и технологического развития, руководству Китая нужен был новый план.

После смерти Мао Дэн Сяопин и его единомышленники пересмотрели стратегии Мао и предложили альтернативный путь экономического развития. В рамках своей политики реформ Дэн создал двухвекторную экономику, в которой тяжелая промышленность находилась под контролем государства, а сельское хозяйство и легкая промышленность постепенно переходили в получастные руки.24 В конце 1970-х годов КПК постепенно отходила от системы коммун. Дэн уполномочил местных чиновников восстановить семейное фермерство в сельской местности, что давало семьям определенную независимость в управлении обрабатываемыми ими земельными участками и позволяло продавать на рынке излишки продукции сверх квоты.25 Постепенно квоты на сельское хозяйство были отменены, поскольку частный рынок продемонстрировал свою устойчивость и эффективность. Получив больше времени для несельскохозяйственной деятельности, фермеры стали работать на местных фабриках в потребительских отраслях низшего ценового сегмента.26

Примерно в то же время КПК разрешила "частным" компаниям открывать магазины, мастерские и фабрики, контролируя их наем, увольнение и прибыль.27 Однако это не означало полного скачка в американский капитализм. Чтобы умиротворить бюрократию государственного сектора, КПК также разрешила государственным предприятиям создавать частные фирмы и оставлять себе часть прибыли, обеспечивая тем самым участие государственных предприятий в первых экономических реформах.28 КПК также разрешила своим ГП использовать избыточные мощности, не необходимые для выполнения квот, для частной рыночной деятельности.29 Большинство этих ГП управлялись на местном уровне, и местным органам власти был предоставлен контроль над их бюджетом и доходами, что стимулировало местных чиновников поддерживать промышленность и реформы. Таким образом, местные бюрократы стали частью системы и разбогатели в результате ее расширения. В то же время КПК разрешила некоторым городам, таким как Шэньчжэнь, создавать "особые экономические зоны", где иностранные инвесторы получали льготный налоговый и таможенный режим.30 Она также создала первые национальные конгломераты SOE в некоторых отраслях тяжелой промышленности, чтобы обеспечить национальному правительству значительный поток доходов.

Дэн также запустил технологические программы, которые стремились построить на успешной модели технократических ядерных программ Мао.31 Эта политика началась с реформирования университетской системы Китая. С этой целью в рамках таких программ, как "Проект 211", Китай начал вливать миллиарды долларов в ведущие университеты. В то же время государственные агентства по промышленной политике начали финансировать строительство новых высокотехнологичных факультетов в этих университетах.32 Наряду с этой политикой Дэн и его союзники начали финансировать высокотехнологичные исследовательские проекты через государственные промышленные программы, включая Программу 863, которая была разработана менеджерами , стоявшими за программой стратегического вооружения Мао, и была направлена на такие отрасли, как аэрокосмическая промышленность, автоматизация и информационные технологии.33

В основном это была китайская экономика, вступившая в ВТО в 2001 году. Она состояла из двух различных секторов - государственного и номинально частного. Государственный сектор монополизировал добывающие отрасли, такие как производство стали и горнодобывающая промышленность, стратегические отрасли, такие как оборонная промышленность и телекоммуникации, а также некоторые отрасли, производящие товары для производителей, такие как промышленные инструменты и автозапчасти. Частный сектор, с другой стороны, производил большинство товаров и услуг, ориентированных на потребителя. Тем временем за кулисами технологическая политика китайского правительства была направлена на использование западных торговых партнеров для восстановления некогда занимаемых Китаем позиций на передовом рубеже мировой технологической гонки.

Таким образом, несмотря на обещания Китая о приватизации, доступе к рынкам и дальнейших экономических реформах, было ясно, что Китай продолжит путь меркантилистского экономического развития под руководством государства. Китай был счастлив со своей меркантилистской структурой "одна нога в руке, одна нога в руке". На самом деле, изменения в политике Дэнга не были изменениями в сторону либеральной рыночной экономики, как тогда думали многие на Западе. Дэн был менее автократичным, чем Мао, но в той же степени коммунистом, меркантилистом и экономическим националистом. Хотя он и позволил процветать некоторым небольшим получастным предприятиям, в конечном итоге они всегда находились под контролем государства. По-настоящему частной промышленности не существовало. Стаи американских бизнесменов и политиков, которые сотрудничали с Китаем, полагая, что страна идет по пути открытых рынков и экономической либерализации, совершили грубейшую ошибку, а расплачивались за это простые американцы.

Государственный сектор и промышленная политика в современном Китае

В период между вступлением Китая в ВТО в 2001 году и приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 году Китай продолжал идти по пути государственного экономического развития, начатого Дэнгом. Хотя и слабее, чем Дэн и Мао, китайские президенты Ху Цзиньтао и Цзян Цзэминь проводили промышленную политику, направленную на развитие китайских высокотехнологичных и стратегических отраслей промышленности с помощью системы субсидий, государственных инвестиций, промышленного шпионажа и принудительной передачи технологий. Си Цзиньпин унаследовал эту систему, и за время своего президентства он еще больше укрепил ее. В результате сегодня китайские компании пользуются преимуществами сложной сети пересекающихся меркантилистских государственных политик, направленных на укрепление их позиций на мировом рынке.

Китайский государственный сектор является крупнейшим бенефициаром этой политики. Несмотря на обязательства, взятые перед ВТО и Соединенными Штатами, Китай агрессивно повышает роль государственных предприятий в своей экономике. При президенте Си Китай поощряет слияния между государственными фирмами, стремясь создать мега-ГОП, способные подавить глобальную конкуренцию34 .34 В 2017 году на долю государственных предприятий приходилось от 23 до 27,5 % ВВП Китая, а на них работало 34,7 миллиона человек, или 4,5 % от общего числа занятых.35 Несмотря на заявления китайского правительства о том, что оно стремится к "конкурентному нейтралитету" между так называемыми частными предприятиями и ГП, "частные" и иностранные компании в Китае продолжают сообщать, что ГП пользуются преимуществом, несмотря на значительно более низкий уровень производительности и инновационного потенциала.36

Кроме того, в этом контексте важно помнить, что все предприятия в Китае фактически контролируются правительством и в той или иной форме получают выгоду от его меркантилистской политики. По-настоящему независимых предприятий не существует. Любая компания, в том числе и американская, работающая в Китае, должна подчиняться диктату китайского правительства. Любой деловой шаг и любая прибыль существуют благодаря одобрению государства. Хотя это всегда было реальностью де-факто в Китае, администрация Си предприняла шаги, чтобы закрепить это на законодательном уровне. Например, в 2015 году китайское правительство ввело в действие новый закон о национальной безопасности, согласно которому все корпорации обязаны оказывать помощь и сотрудничать в деле защиты "национальной безопасности" в широком смысле этого слова37.37 Си также оказывает давление на "частные" компании с целью создания ячеек Коммунистической партии на "частных" предприятиях для организации и продвижения идеологии КПК. В результате, по состоянию на 2018 год, более 73 процентов "частных" компаний в Китае имеют партийные ячейки КПК в своих организациях, и отчеты Конгресса показывают, что этот процент только растет.38 Администрация Си также культивирует атмосферу страха в бизнес-сообществе благодаря своим антикоррупционным расследованиям и репрессиям, которые поощряют подчинение режиму КПК. Сегодня, когда высокопоставленные руководители китайского бизнеса выходят за рамки диктата или идеологии КПК , они попадают под правительственные расследования и "исчезают" из поля зрения общественности, как это было в случае с Джеком Ма и Бао Фаном.39 Ни один бизнес, работающий в подобном политическом режиме, никогда не может считаться по-настоящему частным.

Чтобы помочь как государственным, так и "частным" китайским компаниям развиваться и конкурировать за рубежом, китайское государство предоставляет значительные субсидии своим внутренним отраслям, многие из которых грубо нарушают правила ВТО. Бенефициарами китайских субсидий является целый ряд компаний в таких отраслях, как производство стали, солнечных батарей и автозапчастей40 .40 Китай примерно удвоил объем промышленных субсидий с 2013 по 2019 год, потратив только в 2018 году ~ 22,4 млрд долларов на субсидии компаниям, зарегистрированным на Шанхайской и Шэньчжэньской фондовых биржах.41

Помимо прямых государственных субсидий и ГП, Китай традиционно использовал различные механизмы для предоставления финансирования по ставкам ниже рыночных благоприятствуемым компаниям. До недавней финансовой либерализации у китайских вкладчиков было мало вариантов, кроме депозитов в государственных банках, где процентные ставки были установлены на крайне низком уровне. Ставки по кредитам также были гораздо ниже, чем в рыночной системе, но превышали ставки по депозитам настолько, что обеспечивали гарантированную банковскую прибыль. В результате дешевые кредиты направлялись в благоприятные отрасли и фирмы за счет как иностранных конкурентов, так и обычных сберегателей и заемщиков.42 Такой перевод капитала от сберегателей к привилегированным заемщикам составил около 5 % ВВП Китая в период с 2000 года до начала либерализации процентных ставок в 2013 году.43

Кроме того, большая часть кредитов в банковской системе де-факто контролируется провинциальными и муниципальными властями. Это означает, что эти органы власти могут эффективно работать без бюджетных ограничений, а банки избегают списания безнадежных кредитов, полагаясь на прямые и косвенные государственные гарантии.44 Недавние усилия по либерализации китайских финансовых рынков и навязыванию рыночной дисциплины банковскому сектору обнадеживают, если принять их за чистую монету, но жизнеспособность таких реформ ограничена низкой терпимостью китайского правительства к нестабильности рынка и сильным предубеждением в пользу государственных предприятий для поддержания экономического роста и ограничения безработицы.45

Кроме того, в рамках своего режима государственных закупок Китай проводит политику, благоприятствующую продукции, услугам и технологиям, произведенным или разработанным китайскими компаниями, посредством сочетания явных и неявных требований.46 Несмотря на заявления китайского правительства о проведении реформ, американские компании продолжают сталкиваться с дискриминацией при государственных закупках из-за согласованных усилий китайских государственных структур и SOE по замещению отечественной продукции, намеренно неясных и непоследовательных требований к отечественному содержанию, а также широких критериев безопасности, используемых при оценке участников торгов.47 Эти проблемы выходят за рамки государственных контрактов. Особую озабоченность вызывают усилия китайского правительства по регулированию закупок продуктов и услуг информационно-коммуникационных технологий операторами информационной инфраструктуры.

Помимо этой общей политики, китайское правительство также реализует специальные планы промышленной политики, которые предоставляют эти льготы (субсидии, льготное финансирование, государственные закупки и т. д.) определенным стратегическим и высокотехнологичным секторам экономики. Самым значительным и вредным из этих планов промышленной политики является Made in China 2025. Этот план, обнародованный Госсоветом КНР в 2015 году, представляет собой все более изощренный подход к достижению заявленной Китаем цели по созданию собственных инноваций. Проще говоря, "Сделано в Китае 2025" и другие связанные с ним направления промышленной политики направлены на то, чтобы заменить иностранных поставщиков технологий, товаров и услуг китайскими компаниями и заложить основу для их доминирования на международном рынке.

Для достижения этой цели программа "Сделано в Китае 2025" предусматривает широкую поддержку китайской промышленности в определенных секторах, особенно на субцентральных уровнях власти, и задействует более 500 миллиардов долларов финансовой поддержки, предоставленной китайским правительством.48 После начала COVID-19 на эти программы было выделено еще 1,4 триллиона долларов. Стратегические, высокотехнологичные отрасли, входящие в сферу действия программ, получают выгоду от финансируемых и направляемых государством исследований и разработок, снижения налогов, прямых субсидий, помощи в слиянии компаний и преференций в регулировании на всех уровнях власти. Среди заявленных целей - достижение 70-процентного внутреннего содержания в целевых секторах и, таким образом, снижение зависимости от иностранных материалов. В список ключевых отраслей входит все, что необходимо для долгосрочного экономического доминирования, например аэрокосмическая промышленность, биотехнологии, информационные технологии, роботы и электромобили.

Китайские чиновники перестали упоминать "Сделано в Китае 2025" после того, как в июне 2018 года, судя по всему, поступило распоряжение от центрального правительства, но сама политика не была отменена. Я всегда считал, что они перестали использовать эту фразу, потому что мы в администрации Трампа так эффективно использовали эту программу, чтобы показать американцам и другим людям по всему миру, насколько меркантильным является Китай и какую угрозу он представляет.

Параллельно с программой "Сделано в Китае 2025" Си Цзиньпин начал проводить политику, известную как "Военно-гражданское слияние", которая направлена на развитие китайского технологического потенциала двойного назначения в поддержку наращивания военного потенциала. В рамках этой политики китайские правительственные агентства, такие как Государственное управление по науке, технике и промышленности в интересах национальной обороны (SASTIND), предоставляют специальные субсидии, государственные инвестиции, кредиты и контракты на закупки номинально частным компаниям в секторах экономики двойного назначения, стремящимся выйти на рынок оборонных закупок.49 Аналогичным образом, SASTIND помогает координировать усилия университетов по проведению исследований и учебных дисциплин, связанных с обороной, с государственными и "частными" компаниями двойного назначения.50 Более того, растущее внимание Си к военно-гражданскому синтезу также служит важным внутриполитическим сигналом, побуждающим амбициозных местных кадров КПК поддерживать и развивать компании двойного назначения в пределах своей юрисдикции.

Злоупотребления в сфере труда и охраны окружающей среды

Китайские компании также извлекают огромную выгоду из подавления трудовых отношений и слабого экологического регулирования со стороны правительства. Китайский историк Цинь Хуэй заметил, что Китай обладает "сравнительным преимуществом в виде более низкого уровня прав человека".51 Это трагично как для китайских рабочих и граждан, которые сталкиваются с заниженной заработной платой и множеством злоупотреблений на рынке труда, так и для американских рабочих, которые вынуждены конкурировать с ними. В Китае незаконно заниматься организацией труда или создавать противоборствующие профсоюзы. Тех, кто выступает за улучшение условий труда, часто арестовывают по обвинению в угрозе общественному порядку.52 Хотя в прошлом КПК иногда терпимо относилась к разовым забастовкам и поощряла некоторые компромиссы с рабочими, особенно когда они были направлены против американских компаний , президент Си возглавил репрессии, в результате которых независимые организаторы труда оказались в тюрьме, что Washington Post назвала "одной из крупнейших кампаний по подавлению групп гражданского общества в Китае".53

Китай также поддерживает отчаянную и голодную рабочую силу за счет злоупотребления системой "хукоу", которая ограничивает возможности китайских граждан переезжать в другие страны, кроме тех, где они родились. Местные власти в городах и промышленных центрах активно не следят за соблюдением этих законов, разве что используют их в качестве инструмента для выселения и наказания работников, которые выходят за рамки установленных правил.54 Кроме того, система "хукоу" не позволяет внутренним трудящимся-мигрантам получить доступ к широкому спектру общественных благ, таких как здравоохранение, страхование от безработицы и помощь с жильем. Возможно, самое главное - эта система не позволяет детям внутренних мигрантов получить образование. В результате лишь 24 % детей низкоквалифицированных временных внутренних мигрантов в крупных китайских городах посещают колледж, в то время как 96 % детей высококвалифицированных городских жителей.55 Эта система создает условия, при которых трудящиеся-мигранты готовы соглашаться на крайне низкую зарплату и боятся протестовать против условий труда. Таким образом, класс мигрантов, подвергающихся насилию, увековечивает себя.

В результате этих и других активных мер, направленных на подавление рабочей силы китайским правительством, работники китайских нефинансовых корпораций получают лишь 40 % создаваемой ими стоимости - разительный контраст с остальным развитым миром, где доля труда в стоимости корпораций обычно приближается к 70 %.56 Низкие зарплаты в Китае производятся режимом - они не являются эндогенным фактором, с которым можно просто смириться.

В то же время китайское правительство избегает введения серьезных режимов защиты окружающей среды. На мировой арене китайские лидеры устраивают шоу, подписывая такие соглашения, как Парижское соглашение 2015 года, и обязуясь стать углеродно-нейтральными к 2060 году.57 Однако за кулисами правительство по-прежнему не желает возлагать на свои компании чрезмерные расходы на регулирование.

Сегодня Китай остается крупнейшим в мире эмитентом и производит более четверти годового объема выбросов парниковых газов в мире.58 Вместо того чтобы перейти на более экологически чистое ископаемое топливо, Китай сохранил приверженность углю - , самому грязному виду ископаемого топлива, и на его долю приходится половина годового мирового потребления угля.59 Если приоткрыть завесу, то причина этого неудивительна. Китай обладает богатыми запасами угля, а его государственные предприятия по добыче угля делают страну крупнейшим в мире производителем угля.60 Он поддерживает угольную промышленность миллиардами долларов государственных субсидий, что одновременно снижает стоимость электроэнергии для китайских производителей и поощряет дальнейшее сжигание угля.61 Несмотря на то что Китай пообещал, что его выбросы углекислого газа достигнут пика в 2030 году, в последнее время он начал активное строительство угольных электростанций - явный признак того, что зависимость Китая от угля не прекратится в ближайшее время.62

Хотя китайское правительство часто указывает на свою роль в производстве солнечных батарей как на показатель того, что оно всерьез намерено отказаться от угля в долгосрочной перспективе, это не более чем мираж. Сырье, идущее на изготовление этих панелей, добывается и перерабатывается с помощью электроэнергии, работающей на угле, и в результате одна китайская солнечная панель имеет вдвое больший углеродный след, чем западная.63 Кроме того, в Китае отсутствует политика утилизации солнечных панелей. Солнечные панели содержат токсичные металлы и изготавливаются с использованием опасных материалов, поэтому без надлежащих планов по переработке старые или неисправные китайские солнечные панели лежат на свалках и попадают в китайскую систему водоснабжения.64 Даже когда китайские солнечные панели работают, они с трудом вырабатывают достаточное количество электроэнергии, потому что солнечный свет, который им необходим, блокируется загрязнением воздуха в Китае.65 Если этого недостаточно, то, согласно сообщениям, эти панели производятся с использованием принудительного труда в Синьцзяне.66 Предполагаемый переход Китая к чистой энергетике, соответственно, осуществляется за счет выбросов углекислого газа, загрязнения окружающей среды и рабского труда.

Кроме того, хотя в Китае и действуют экологические нормы, они редко применяются в отношении китайских компаний. Их соблюдение часто возлагается на местных чиновников, которые, как правило, связаны с компаниями, за которыми они надзирают, и которым необходимо, чтобы эти компании преуспевали, чтобы обеспечить такой экономический рост, который определяет продвижение чиновников КПК по службе.67 На национальном уровне эта проблема не намного лучше. Исследования показали, что, когда национальное государственное предприятие нарушает экологические нормы, оно не подвергается серьезному наказанию, что стимулирует дальнейшее уклонение от соблюдения экологических норм68.68

В совокупности эти политические решения составляют основу китайской экономической системы . Промышленная политика страны - не что иное, как меркантилизм XXI века, и она обеспечивает китайским компаниям несправедливые, искажающие рынок преимущества, которых нет у их иностранных коллег в либеральных капиталистических демократиях. В то же время трудовая политика и низкие экологические нормы позволяют поддерживать низкую себестоимость продукции. Даже если бы Китай прекратил проводить такую внутреннюю политику, у американских компаний было бы мало шансов конкурировать с китайскими коллегами. Экономическая политика Китая не ограничивается лишь поддержкой китайских фирм, а вместо этого переходит к ущемлению интересов иностранных компаний.

Глава 7. Экономическая угроза

Одной из моих любимых историй, которые я рассказывал членам Конгресса, наряду с историей Westinghouse, с которой началась предыдущая глава, была история некогда американской компании Magnequench. Magnequench занимала почти монопольную долю на нишевом рынке спеченных магнитов. Это крошечные высокотехнологичные магниты из редкоземельных металлов, которые являются важнейшим компонентом систем наведения, используемых в крылатых ракетах и "умных" бомбах. На протяжении десятилетий компания была важнейшим поставщиком для вооруженных сил США в военное время. Она начала свою деятельность в 1986 году как дочерняя компания General Motors, которая разработала свою ценную технологию, в том числе благодаря гранту Пентагона. В 1995 году компанию купила Sextant Group, консорциум, состоящий из американской фирмы и двух китайских компаний, имеющих тесные связи с китайским правительством и военными. Вскоре после этого компания перенесла часть своих производственных мощностей из Индианы в Китай. К 2006 году компания закрыла свой последний американский завод в Вальпараисо, штат Индиана, и перевела его в Тяньцзинь. Рабочие места и технологии исчезли.1 Итак, деньги правительства США были использованы для разработки технологии для американских вооруженных сил, компания, разрабатывающая эту технологию, была куплена группой, связанной с Китаем, и теперь технология находится за границей, а компания контролируется Китаем. Хотя сделку с Sextant ни в коем случае нельзя было допустить, оптимизм и чистая наивность Министерства финансов привели к тому, что администрация Клинтона позволила ей состояться.

Смысл, который я пытался донести, рассказывая эти истории, прост: современная история американского экономического сотрудничества с Китаем усеяна сотнями Магнекенхов и Вестингаузов, некогда великих американских компаний, которые мы с тех пор забыли. Хотя точные детали отличаются, общая суть каждой истории одинакова. Американские руководители стремятся увеличить прибыль и акционерную стоимость, расширяя свою деятельность и продажи в Китае. По требованию китайского правительства они создают совместное предприятие с местным китайским партнером. Китайский партнер использует это предприятие для кооптации, кражи или копирования интеллектуальной собственности американской компании. Через несколько лет у американской компании не остается китайских клиентов, а через десять лет американская компания начинает конкурировать со своим старым китайским партнером на мировом рынке. Китайский конкурент, получающий субсидии и государственную поддержку, побеждает, а американская компания наблюдает за тем, как ее собственная интеллектуальная собственность становится оружием, подрывающим ее прибыль и экономическое здоровье. Опыт компаний с совместными предприятиями в Китае, таких как Lucent Technologies, DuPont, General Electric и Advanced Micro Devices (AMD), воспроизводит эту историю.2

Даже те компании, которые избегают партнерства с китайскими компаниями или отказываются делиться технологиями со своими китайскими партнерами, сталкиваются с угрозой китайского шпионажа. Китайские промышленные шпионы внедряются в американские компании, чтобы украсть их коммерческие секреты, как это было в случае с Сян Дун Ю, сотрудником Ford Motors, который украл конструкторскую документацию Ford, чтобы принести ее своему новому китайскому автомобильному работодателю.3 Китай также вербовал американских шпионов, таких как Ношир Говадия, который украл технологию выхлопной системы крылатых ракет в обмен на оплату от китайского правительства.4 В список американских компаний, чья интеллектуальная собственность была похищена в результате подобных атак, входят Apple, Boeing, Micron Technologies, Coca-Cola, DuPont, Google, Yahoo, T-Mobile, Adobe, Dow Chemical, General Electric, Monsanto и Morgan Stanley.5 Действительно, ежегодные убытки США от кражи интеллектуальной собственности составляют более 300 миллиардов долларов.

Меркантилистская политика Китая не ограничивается лишь поддержкой собственных компаний с помощью промышленной политики, описанной в предыдущей главе. Скорее, как показывают истории Westinghouse, Magnequench и других бесчисленных американских предприятий в Китае, китайский меркантилизм основан на явных экономических злоупотреблениях и хищениях, направленных на иностранные компании. Хотя точные данные собрать сложно, имеющиеся факты свидетельствуют о том, что на Китай потенциально приходится до 80 % всех проблем, связанных с кражей интеллектуальной собственности.6 В отличие от большинства других глобальных компаний, китайские компании регулярно получают официальную и неофициальную помощь от правительства в краже американских технологий и интеллектуальной собственности.7 При администрации Трампа мы предприняли активные действия по расследованию и составлению отчетов о торговой практике Китая в отношении Соединенных Штатов и последующему принятию мер в соответствии с этими выводами. Наши ключевые выводы, изложенные в специальном 301-м докладе за 2018 год, опубликованном USTR, включали:

Китай использует ограничения на иностранную собственность, такие как требования к совместным предприятиям и ограничения на иностранный капитал, а также различные административные проверки и процессы лицензирования, чтобы требовать передачи технологий от американских компаний или оказывать на них давление.

Китайский режим регулирования технологий вынуждает американские компании, желающие получить лицензию на технологии у китайских компаний, делать это на нерыночных условиях, выгодных китайским получателям.

Китай направляет и несправедливо способствует систематическим инвестициям в американские компании и их активы и их приобретению китайскими компаниями с целью получения передовых технологий и интеллектуальной собственности и передачи технологий китайским компаниям.

Китай осуществляет и поддерживает несанкционированные вторжения в компьютерные сети американских компаний и кражи из них, чтобы получить доступ к их конфиденциальной коммерческой информации и коммерческим секретам.8

В одной из следующих глав мы обсудим раздел 301 и то, как мы его использовали. Пока же достаточно сказать, что у нас были неопровержимые доказательства "действий, политики и практики Китая, которые являются необоснованными или дискриминационными и препятствуют или ограничивают торговлю США", и что при администрации Трампа мы приняли меры для их устранения. Пришло время.

Нарушения прав интеллектуальной собственности

В целом китайская кража интеллектуальной собственности делится на два отдельных, но не взаимоисключающих направления деятельности. Во-первых, китайские хакеры и шпионы атакуют американские компании у себя дома, чтобы забрать их разработки, исследования и планы. Подобное можно представить себе в фильме. Но второй способ более тонкий: Китай забирает американскую интеллектуальную собственность через совместные предприятия с жесткими, принудительными требованиями, чтобы американский партнер передал часть или все свои технологии и ноу-хау местному партнеру. Оба этих вида деятельности представляют собой фундаментальную угрозу здоровью и стабильности американской экономики.

Промышленный и кибершпионаж - один из основных методов, с помощью которого китайские организации приобретают иностранные технологии.9 В последние годы ФБР обратило свое внимание на эту проблему. Бюро ведет около тысячи расследований попыток кражи Китаем американских технологий, которые в каждый момент времени проводятся во всех пятидесяти шести его местных отделениях и "охватывают практически все отрасли и сектора".10 Например, в декабре 2018 года Министерство юстиции США предъявило обвинения двум гражданам Китая, связанным с хакерской группой, известной как Advanced Persistent Threat 10 (APT 10), в сговоре с целью совершения компьютерных вторжений, сговоре с целью совершения мошенничества с использованием средств связи и краже личных данных при отягчающих обстоятельствах. Эти два человека были частью "масштабной многолетней хакерской кампании, в ходе которой похищалась личная и служебная информация компаний по всему миру". Группа действовала более десяти лет и похитила сотни гигабайт конфиденциальных данных "у компаний из самых разных отраслей, таких как здравоохранение, биотехнологии, финансы, производство, нефть и газ".11

Объектами шпионажа также являются академические учреждения. Государственные программы предлагают значительные стимулы для привлечения западных ученых. В частности, в 2008 году была запущена программа "Тысяча талантов", которая привлекла более 10 000 академических и корпоративных ученых со стартовой зарплатой, в три-четыре раза превышающей ту, что обычно предлагают американские университеты и компании. Эти ученые передают свой опыт китайским лабораториям и академическим институтам, а также помогают создавать компании в Китае, используя исследования, проведенные в американских университетах, часто при поддержке федерального правительства.12

В июле 2021 года Соединенные Штаты и их союзники обвинили Министерство государственной безопасности Китая в ответственности за масштабную атаку на банк Microsoft Exchange, в результате которой было взломано более 100 000 серверов по всему миру. Союзники также осудили Пекин за сотрудничество с преступными хакерскими группировками, участвующими в атаках с целью получения выкупа. Эта операция "дала китайской разведке возможность получить доступ к десяткам тысяч компьютерных систем по всему миру и шпионить за ними, а также потенциально вывести их из строя". К сожалению, администрация Байдена и союзники не ввели никаких санкций против китайских преступников. Что еще хуже, Министерство юстиции президента Байдена, похоже, будет гораздо менее активно преследовать этот вид международных преступлений.13

К сожалению, усилия Китая по приобретению иностранной интеллектуальной собственности не ограничиваются киберпреступностью и экономическим шпионажем. Китай использует ограничения на иностранную собственность, включая требования к совместным предприятиям и ограничения на иностранный капитал, а также различные административные проверки и процессы лицензирования, чтобы требовать передачи технологий от американских компаний или оказывать на них давление.14 Китайское правительство накладывает строгие ограничения на приток прямых иностранных инвестиций, что затрудняет американским и другим иностранным компаниям возможность избежать попустительства в отношении требований о создании совместных предприятий.

Китайские совместные предприятия для иностранного бизнеса не ограничиваются обычным разделением прибылей и убытков. Иностранные компании, по крайней мере де-факто, обязаны предоставлять свои технологии китайским "партнерам" в качестве части сделки. Иностранные компании передают свои денежные средства, технологии, управленческий опыт и другую интеллектуальную собственность, а китайские партнеры помогают получить права на землепользование и финансирование, прикрываясь при этом своими политическими связями и знанием местного рынка.15 В конечном итоге китайские компании наращивают собственное производство и начинают вытеснять своих американских партнеров с китайского и мирового рынков.16 Такие совместные предприятия необходимы в целом ряде отраслей, включая разведку и добычу нефти и природного газа, медицину, кино, радио и телевидение. В некоторых отраслях доля иностранного капитала также ограничивается миноритарным пакетом.17

Даже если китайское правительство официально не требует передачи технологий, ограничения на иностранную собственность дают китайским компаниям рычаги влияния на переговорах, чтобы заключать номинально консенсуальные соглашения о передаче технологий. Иностранные инвесторы играют друг против друга, когда ведут переговоры о выходе на китайский рынок. Кроме того, наблюдая за деятельностью своих иностранных партнеров, китайские партнеры часто получают доступ к важным технологиям даже в тех случаях, когда соглашение не подписано.18

Помимо совместных предприятий, китайское правительство использует сложную систему лицензирования , которая реализуется через обширный и непрозрачный административный процесс. Эти лицензии часто номинально распространяются как на отечественных, так и на иностранных производителей и касаются самых разных видов деятельности, включая продажу продукции и строительство новых производственных мощностей.19 Китайские регулирующие органы предъявляют требования к лицензированию более чем ста различных видов деятельности, включая производство продуктов питания и лекарств, добычу полезных ископаемых и телекоммуникационные услуги, и пытаются добиться уступок или принудить американские и другие иностранные компании к передаче интеллектуальной собственности на всех этапах согласования.20 Регулирующие органы обычно требуют широкий спектр документов, и компании, как правило, раскрывают конфиденциальные данные и информацию, выходящую за рамки того, что требуется на других рынках.21

Китай применяет целый ряд нормативных актов в сфере технологий, которые вынуждают американские компании, желающие получить лицензию на технологии у китайских компаний, делать это на нерыночных условиях, выгодных для китайских получателей.22 В ходе своего расследования по разделу 301 в 2018 году USTR выявила несколько ключевых механизмов, с помощью которых Китай ограничивает права интеллектуальной собственности иностранцев, включая американские компании. Например, китайские законы позволяют китайским фирмам вносить усовершенствования в иностранные технологии и затем сохранять права на любые такие усовершенствования - даже если иностранный владелец базовой технологии не дал на это согласия23.23 Кроме того, Китай устанавливал десятилетние ограничения на срок действия важнейших иностранных патентов, которые обычно действуют гораздо дольше, а также предоставлял китайским партнерам по совместным предприятиям бессрочные права на использование иностранных технологий после заключения соглашения о передаче технологий в рамках совместного предприятия.24 Эти и другие несправедливые правила были в центре внимания наших переговоров в рамках первого этапа соглашения, достигнутого при администрации Трампа.

Помимо организации хакерских и шпионских кампаний и давления на компании с целью заставить их передать свои технологии, китайскому правительству совершенно не удалось ограничить широкомасштабное производство, продажу и экспорт контрафактной продукции.25 В 2020 году на Китай и Гонконг в совокупности пришлось 79 % изъятий, связанных с интеллектуальной собственностью, произведенных Таможенно-пограничной службой США, по количеству изъятий и 83,3 % изъятий по стоимости MSRP - 1,09 миллиарда долларов изъятых товаров.26 Владельцы авторских прав и товарных знаков предполагают, что китайские власти, возможно, предпринимают более активные усилия для решения массовой проблемы .27 Эти и другие усилия по централизации правоприменения могут помочь, но остаются серьезные опасения по поводу контрафактной фармацевтической продукции, несанкционированного аудиовизуального контента и широких антиисковых запретов, выдаваемых китайскими судами в патентных спорах без уведомления или возможности участия для пострадавших американских компаний.28

Различные механизмы систематического ослабления прав интеллектуальной собственности и передачи технологий были основой наших переговоров в рамках первой фазы торговой сделки. В результате заключения соглашения Китай пообещал множество серьезных изменений.29 Среди структурных изменений Китай согласился предоставить эффективный доступ к китайским рынкам, не требуя и не оказывая давления на американских лиц, чтобы они передавали свои технологии китайским лицам. Китай также согласился с тем, что любая передача или лицензирование технологий американскими лицами китайским лицам должны осуществляться на рыночных условиях, которые являются добровольными и взаимно согласованными, и что Китай не будет поддерживать или направлять прямые иностранные инвестиции своих лиц, направленные на приобретение иностранных технологий в секторах, предусмотренных его промышленными планами, которые создают искажения. Кроме того, соглашение требовало многочисленных улучшений в области защиты и обеспечения соблюдения Китаем прав интеллектуальной собственности. По большей части эти обязательства были выполнены. Хотя Китай добросовестно старается выполнять эти обязательства, обеспечить их соблюдение сложно, особенно на провинциальном и местном уровнях. Правительству США придется отслеживать активность и быть готовым использовать положения о правоприменении, содержащиеся в соглашении первой фазы, чтобы добиться выполнения обязательств.

Торговые барьеры и недобросовестная экономическая практика

Нарушение прав интеллектуальной собственности и промышленная политика - далеко не единственные способы, с помощью которых Китай искажает свое экономическое положение. Чтобы поддержать отечественные компании, Китай сохраняет широкий спектр торговых барьеров и использует различные нечестные экономические практики, которые наносят ущерб американским рабочим и компаниям.

Китай широко использует тарифы для подавления импорта, поддерживая их на более высоком уровне, чем многие другие крупные экономики.30 Средняя применяемая ставка тарифа РНБ в Китае в 2019 году составила 7,6 %, а средняя применяемая ставка тарифа РНБ в 2018 году составила 13,9 % для сельскохозяйственной продукции и 6,5 % для несельскохозяйственной продукции.

Китай также злоупотребляет антидемпинговыми мерами (AD) и компенсационными пошлинами (CVD) в ответ на попытки США воспользоваться правами ВТО в качестве средства защиты от китайских нарушений. Только в 2020 году Китай инициировал восемь внутренних расследований в отношении мер торговой защиты, которые привели к сомнительным выводам и не соответствовали международным правилам или правилам ВТО. Америка выиграла несколько недавних дел в ВТО против Китая, доказав, что его действия не соответствуют международным правилам, в том числе в отношении куриных бройлерных продуктов и автомобилей. Эти победы подтверждают, что Китай не соблюдает нормы ВТО, какими бы ограниченными они ни были, когда вводит торговые санкции в отношении американской продукции.31

В то время как многие справедливо обращают внимание на китайские тарифы, злоупотребление Китаем льготами по налогу на добавленную стоимость (НДС) остается за кадром. Китай облагает НДС по ставке 16 % большинство импортируемых из США и других стран товаров и услуг, за исключением нескольких категорий, облагаемых по более низкой ставке 6-10 %. Китай также выборочно возвращает НДС в полном объеме при экспорте и манипулирует возвратом НДС, чтобы стимулировать компании производить продукцию в Китае, а не в США или других странах. В некоторых случаях Китай играет с системой, оппортунистически отказывая в возмещении. Например, некоторые производственные ресурсы не получают полной скидки, что делает их приобретение более дорогим для иностранных производителей и более дешевым для отечественных китайских производителей. Таким образом, продукция китайских производителей на выходе оказывается дешевле, чем у их иностранных конкурентов. Это привело к значительным сбоям на мировых рынках и способствовало возникновению избыточных мощностей в таких отраслях, как производство стали и алюминия.32

В более широком смысле Китай иногда применяет систему экспортных ограничений, чтобы максимально усилить свое влияние в отраслях, где он является одним из ведущих мировых производителей.33 Последний пример - принятое в 2021 году решение Китая ужесточить экспортные ограничения на редкоземельные минералы - рынок, который имеет решающее значение для передовых энергетических технологий и на котором китайские переработчики занимают доминирующее положение во всем мире.34 Эти экспортные ограничения дают преимущества отечественным производителям в сфере переработки и сбыта за счет иностранных конкурентов, а также оказывают давление на иностранных производителей в сфере переработки и сбыта , вынуждая их переносить свои производства в Китай.35 Стоит отметить, что доминирующее положение Китая в производстве редкоземельных металлов само по себе является результатом искажающей рынок практики. Китай выбрасывал эту продукцию на рынок по низким ценам до тех пор, пока иностранные конкуренты не были вытеснены из бизнеса.

Китай также регулярно нарушает обязательства в рамках ВТО, чтобы получить преимущества для собственной промышленности. Например, Китай взял на себя множество обязательств перед США и другими торговыми партнерами в отношении торговли информационными технологиями. Однако Китай нарушил их все. Осуществление им мер по обеспечению кибербезопасности, похоже, свидетельствует о намерении подавить участие США и других стран в своей отрасли информационных технологий36 .36 Например, многие американские компании, такие как Apple, подвергаются непрозрачным проверкам безопасности, которые, по их мнению, могут быть использованы для подрыва операций в Китае или извлечения коммерческой тайны.37 Избирательное применение номинально широко применимых законов является постоянной практикой в Китае.

Китайское правительство также использовало якобы антимонопольные меры для борьбы с американскими и иностранными компаниями, не демонстрируя подлинной заботы о восстановлении конкуренции. Китайские регулирующие органы в основном избегают возбуждать дела против центральных государственных предприятий, а закон содержит исключения для государственных предприятий и государственных монополий в отраслях, определенных как национально важные. Однако американские компании сообщали, что китайские антимонопольные органы используют угрозу штрафов и других карательных мер, чтобы заставить компании принять "неформальные" предложения о том, как им следует себя вести как в Китае, так и за его пределами.

Китай также давно выступает в качестве валютного манипулятора. С 2003 по 2014 год Китай ежегодно закупал более 300 миллиардов долларов, чтобы предотвратить рост курса своей валюты, искусственно поддерживая курс доллара сильным, а юаня - слабым. Это укрепило конкурентные позиции Китая на 30-40 % на пике интервенций.38 Хотя с 2014 года манипуляции с валютой в Китае сократились, он по-прежнему активно управляет своей валютой с помощью ежедневного контрольного обменного курса юаня.39 Министерство финансов США поместило Китай в список валютных манипуляторов в 2019 году и отменило его в 2020 году. Это решение было принято на основании ограничений на валютные манипуляции, введенных в рамках соглашения "Фаза один" .40 Хотя неясно, продолжает ли Китай активно девальвировать свою валюту, история агрессивных валютных манипуляций страны вызывает серьезную обеспокоенность.

Стратегия Китая оправдала себя

В целом, китайский меркантилизм, промышленная политика, экономические манипуляции, злоупотребления в сфере труда и экспансия в развивающиеся страны принесли свои плоды. Реальный годовой рост ВВП китайской экономики в 2018 году составил в среднем 9,5 %, что Всемирный банк назвал "самым быстрым устойчивым ростом крупной экономики в истории".41 Китайская экономика растет быстро, и этот рост приводит к доминированию в ключевых отраслях - в ущерб Соединенным Штатам.

Вступление Китая в ВТО в 2001 году положило начало длившемуся десятилетиями перераспределению богатства от США к Китаю. В 2001 году дефицит торговли товарами и услугами между США и Китаем составлял чуть более 80,6 миллиарда долларов. В 2021 году этот дефицит составит 339,2 миллиарда долларов. В совокупности за период с 2001 по 2021 год Соединенные Штаты импортировали китайских товаров и услуг на 5,39 триллиона долларов больше, чем экспортировали, что способствовало экономическому подъему Китая.

Китайская стратегия меркантилистского роста, ориентированная на экспорт, по всем показателям оказалась успешной. В 2001 году ВВП Китая составлял 1,3 триллиона долларов США. В 2021 году эта цифра составила около 17,7 триллиона долларов - рост на 16,4 триллиона долларов. За тот же период вклад экспорта в ВВП Китая вырос с 272 миллиардов долларов в 2001 году до примерно 3,5 триллиона долларов в 2021 году, чему в немалой степени способствовала слабая и несбалансированная торговая политика США.

Китай уверенно движется к тому, чтобы стать энергетической державой - и при этом грязной, загрязняющей окружающую среду. В 2004 году доходы Китая от продажи угля уже в 3 раза превышали доходы США, а к 2021 году они вырастут до ~23 раз.42 Китай догоняет или обгоняет Соединенные Штаты и в мире чистой энергии. По состоянию на 2022 год Китай занимает третье место в мире по количеству ядерных реакторов - 54 против 92 в Америке.43 Но в отличие от Соединенных Штатов Китай активно инвестирует в расширение. В 2021 году в Китае строилось четырнадцать новых ядерных реакторов, в то время как в США таких проектов было всего два.44

В солнечной энергетике история еще темнее. Первое фотоэлектрическое устройство (ФЭУ), изготовленное из кремния, было изобретено в 1954 году учеными из Bell Labs в Нью-Джерси.45 В 1995 году Соединенные Штаты производили 45 % всех фотоэлектрических элементов в мире, а следующим ближайшим игроком была Япония - 21 %.46 В 2000 году в игру вступил Китай с 1 процентом мирового производства, в то время как Соединенные Штаты все еще оставались мощной силой с 27 процентами мировых фотоэлементов.47 Именно тогда Китай включил свою машину государственной поддержки. Режим сделал все возможное: центральное и провинциальные правительства выделили огромные субсидии, обесценившаяся валюта повысила конкурентоспособность, провинциальные правительства субсидировали землю и электроэнергию, государственные банки предлагали дешевое финансирование, а государственные контракты доставались исключительно китайским фирмам48.48

В результате такой промышленной политики в отношении солнечной энергетики Китай стал одним из ведущих создателей неэкономичных избыточных солнечных мощностей. Его многогранная кампания по контролю над отраслью привела к взрывному росту китайского предложения, которое превысило спрос и вызвало резкое падение цен. Американские, европейские и другие азиатские конкуренты пошатнулись и обанкротились, подкрепив китайские планы по доминированию в растущей и стратегически важной отрасли.49 Сегодня Китай доминирует на всех этапах производства солнечных панелей. В 2019 году на Китай приходилось 66 % мирового производства поликремния, 78 % мирового производства солнечных элементов и 72 % мирового производства солнечных модулей.50

Промышленная политика Китая также позволила стране контролировать внедрение возобновляемых источников энергии в мире благодаря железному контролю над редкоземельными элементами. Эти металлы играют важнейшую роль в производственно-сбытовой цепочке возобновляемой энергетики и необходимы для производства солнечных батарей, ветряных турбин, электромобилей, эффективного освещения и люминофоров.51 Так было не всегда. С 1960-х по 1980-е годы Соединенные Штаты были ведущим источником редкоземельных металлов благодаря шахте Маунтин-Пасс в Калифорнии.52 Начиная с 1990-х годов, Китай включил свой "джаггернаут" промышленной поддержки и стремительно набрал более 90 процентов производственных мощностей по производству ключевых редкоземельных металлов.53 В 2019 году Китай будет контролировать 62 процента мирового производства всех редкоземельных металлов, что в пять раз больше, чем 12 процентов в Соединенных Штатах.54 Правительство и промышленность США начинают осознавать проблему и поощряют новые инвестиции в сектор, но перезапустить сложную отрасль гораздо сложнее, чем сохранить доминирующую. Существующее и растущее доминирование Китая в традиционной энергетике и энергетике нового поколения станет серьезной проблемой в ближайшие годы и десятилетия.55

А как насчет того, для чего мы используем эту энергию? Со времен Генри Форда и его провидческого сборочного конвейера мы, американцы, с гордостью считаем себя родиной автомобиля. Несмотря на деиндустриализацию, наша автомобильная промышленность выжила и даже процветала в конце XX и начале XXI века. Современная американская автомобильная промышленность - это нечто большее, чем первоначальные тяжеловесы Детройта. Моя работа на торговых переговорах и дальновидные усилия по ограничению продаж японских автомобилей в США во время администрации Рейгана в 1980-х годах сыграли важную роль в поощрении японских и других международных игроков инвестировать значительные средства в американское производство, а европейские, японские и корейские автопроизводители инвестировали более 75 миллиардов долларов в американское производство с тех пор, как Honda открыла свой первый завод в США в 1982 году.56

В 2020 году американские заводы выпустили 8,8 миллиона автомобилей, а в 2019 году - 10,9 миллиона.57 Однако, несмотря на то, что американское автомобилестроение удалось избежать спада, рост отрасли был весьма ограниченным. В то же время китайская поддержка китайской автомобильной промышленности вывела ее на лидирующие позиции в мире. В 2020 году в США будет произведено менее чем на миллион автомобилей больше, чем десятилетием ранее, а в Китае - на 7 миллионов больше: 25 миллионов автомобилей в Китае против 8,8 миллиона в США58.58

Картина для автомобилей будущего не слишком радужная. Давайте посмотрим на электромобили. В 2020 году Китай контролировал 77 % мировых мощностей по производству литий-ионных аккумуляторов, в то время как в США этот показатель составлял 9 %. По прогнозам S&P, в 2025 году Китай сохранит 65 % мощностей, в то время как США еще больше отстанут - до 6 %.59 Если нынешние тенденции сохранятся, Китай станет центром производства автомобилей в XXI веке, как Америка в XX. Администрация Трампа ввела 25-процентные тарифы на ввоз в США автомобилей китайского производства.

В тяжелой промышленности ситуация выглядит гораздо хуже. Мы уже обсуждали автомобили, теперь давайте рассмотрим корабли. В конце 1970-х годов в Соединенных Штатах было двадцать две крупные верфи, которые производили значительное количество грузовых судов, танкеров, региональных контейнеровозов, буровых установок и барж.60 Сейчас Соединенные Штаты строят менее десяти судов для океанской торговли в год.61 В то же время Китай строит более тысячи судов в год, и в 2020 году их общая мощность составит четырнадцать миллионов компенсированной валовой вместимости - 35 процентов мировых производственных мощностей.62