Никакая торговля не является свободной. Смена курса, борьба с Китаем и помощь американским рабочим

По результатам сентябрьских обсуждений на уровне заместителей министров становилось все более очевидным, что в некоторых областях перспективы достижения соглашения выше, чем в других, включая принудительную передачу технологий, интеллектуальную собственность, барьеры и доступ на рынок финансовых услуг, сельскохозяйственные барьеры и доступ на рынок, а также закупки. Но даже в этих областях у нас все еще есть важные пробелы, которые необходимо устранить, и нам необходимо обеспечить максимально возможную эффективность положений о правоприменении. К областям, которые будет сложно решить в ближайшей перспективе, относятся промышленные субсидии, "безопасная и контролируемая" политика Китая в области информационно-коммуникационных технологий и другие элементы главы о нетарифных мерах, а также услуги, выходящие за рамки финансовых услуг.

Когда мы вступали в октябрь 2019 года, казалось, что мы набираем обороты. Однако мы уже бывали в подобной ситуации, когда все срывалось. В начале октября 2019 года обе стороны вновь встретились в Вашингтоне: 7 октября начались встречи на уровне заместителей, а 10 и 11 октября - на уровне руководителей. Эти встречи окажутся решающими.

Достижение договоренности

В первый день встреч на уровне директоров мы начали с обсуждения вопросов обеспечения соблюдения соглашения. Мы вернулись к фундаментальному вопросу о том, кто решает, имело ли место нарушение соглашения и какие меры могут быть приняты в ответ на это нарушение. И снова я отстаивал нашу позицию, что решение по этим вопросам должна принимать пострадавшая или подавшая жалобу сторона. Мы не хотим, чтобы такие решения принимали арбитры из других стран. Чтобы предотвратить злоупотребления, любые действия, предпринимаемые подавшей жалобу стороной, должны быть соразмерны нарушению. Я также дал понять, что механизм принудительного исполнения должен позволять принимать меры за любое отдельное нарушение, что он должен применяться не только к действиям, которые произошли после заключения соглашения, но и к действиям, которые произошли до заключения соглашения, но продолжают действовать, и что форс-мажорная оговорка должна быть узкой и ограничиваться стихийными бедствиями и подобными событиями. Как я объяснил, именно эту главу все будут читать больше других, и механизм обеспечения исполнения должен быть всеобъемлющим по охвату и не содержать потенциальных лазеек.

Далее мы перешли к главе об интеллектуальной собственности, где стало ясно, что мы добились значительного прогресса. Вице-премьер Лю понял, что улучшение защиты интеллектуальной собственности отвечает интересам Китая. Теперь Китай был создателем интеллектуальной собственности, а не просто ее пользователем. Его собственный творческий сектор нуждается в защите, чтобы поощрять инновации. Китай стремился к большей сбалансированности текста и хотел двусторонних обязательств. Хотя я выразил некоторую готовность к двустороннему согласованию положений, в ряде областей это не имело смысла, поскольку обязательства были направлены на специфику китайской системы, в том числе в отношении сторон, подлежащих ответственности за кражу коммерческой тайны, положений о проверке подлинности доказательств в судебных разбирательствах и защиты от нарушения интеллектуальной собственности в онлайн-среде и на платформах электронной коммерции. Кроме того, нам не имело смысла брать на себя обязательства по тем вещам, которые мы уже делали и где проблема заключалась исключительно в отсутствии в Китае защиты и соблюдения прав интеллектуальной собственности. Когда министр Чжун возразил и попытался защитить китайский послужной список, я быстро указал на долгую и хорошо задокументированную историю нарушения Китаем прав интеллектуальной собственности, на то, что Китай является крупнейшим источником контрафактной продукции, конфискованной Таможенно-пограничной службой США, и на то, что Китай постоянно упоминается и включается в список приоритетного наблюдения в ежегодном докладе USTR Special 301 за неспособность Китая защитить и обеспечить соблюдение прав интеллектуальной собственности.

Еще один вопрос, который мы обсуждали, касался просьбы Китая вычеркнуть некоторые пункты из главы об интеллектуальной собственности. К ним относятся положения , касающиеся несанкционированной видеосъемки, защиты трансляций спортивных мероприятий, упрощения китайского процесса рассмотрения и утверждения телевизионных шоу, а также борьбы с приложениями, используемыми на нелегальных устройствах потокового вещания. По мнению Китая, эти вопросы вызывают идеологическую или культурную озабоченность. Я интерпретировал это как то, что Китаю необходимо контролировать то, что и как видят его граждане. И снова речь шла о контроле. В то время я сопротивлялся этим усилиям, но ожидал, что в конце концов мы придем к согласию.

Мы также добились значительного прогресса в области принудительной передачи технологий. В частности, мы договорились о принятии общих обязательств, касающихся нескольких ключевых вопросов в этой области. Хотя мы не сможем рассмотреть вопросы кибервзломов или обязательств, направленных на промышленную политику Китая, я дал понять, что в какой-то момент нам придется заняться этими вопросами.

Аналогичный прогресс был достигнут в ходе наших встреч по вопросам сельскохозяйственных барьеров и доступа на рынок, барьеров и доступа на рынок финансовых услуг, валюты и закупок. В частности, впервые в ходе обсуждения сельскохозяйственных барьеров и доступа на рынки мы добились значительного прогресса в выполнении обязательств по созданию научно обоснованного, основанного на фактах и эффективного процесса утверждения нашей сельскохозяйственной биотехнологической продукции с разумными сроками и ограничениями на информацию, которую необходимо будет передавать китайским чиновникам. Кроме того, мы провели плодотворные дискуссии по другим ключевым вопросам сельского хозяйства, включая управление и распределение китайских ТОРов, масштабные программы и политику внутренней поддержки, а также необоснованные и неоправданные ограничения на использование некоторых гормонов и кормовых добавок в нашей говядине и других мясных продуктах. Все эти проблемы серьезно ограничивают возможности наших фермеров и скотоводов экспортировать свою продукцию в Китай.

Китай продолжал поднимать свои собственные вопросы, некоторые из которых были новыми, а некоторые касались областей, не относящихся к нашим торговым дискуссиям. Вице-премьер также продолжал настаивать на отмене всех тарифов в качестве основной позиции. Мы не стали обсуждать эти вопросы.

Хотя мы с президентом Трампом ранее не хотели заключать поэтапное соглашение, стало очевидно, что всеобъемлющее соглашение, охватывающее всю широту и глубину всех вопросов, которые мы обсуждали с Китаем, в ближайшей перспективе невозможно. Мы провели брифинг с президентом и решили заключить соглашение поэтапно, причем первый этап будет охватывать те области, по которым мы добились существенного прогресса в ходе наших встреч, а второй и, возможно, третий этап - другие области. Поскольку мы будем сохранять тарифы на протяжении всех переговоров по последующим частям, Соединенные Штаты сохранят свои рычаги влияния.

11 октября 2019 года президент встретился с вице-премьером в Овальном кабинете и объявил, что мы достигли принципиального соглашения по первой фазе торговой сделки с Китаем, которая потребует от Китая важных структурных изменений в области интеллектуальной собственности, принудительной передачи технологий, сельского хозяйства, услуг и валюты. Сделка также потребует от Китая значительно увеличить закупки американских промышленных товаров, сельскохозяйственной продукции, энергоносителей и услуг, причем Китай обязуется увеличить закупки сельскохозяйственной продукции с нынешнего уровня до 40 или 50 миллиардов долларов в год в течение следующих двух лет. Мы договорились не повышать тарифы с 25 до 30 процентов на китайские товары на сумму 250 миллиардов долларов по спискам 1, 2 и 3, которые должны были вступить в силу 15 октября. Но мы сохранили все остальные тарифы.

Вскоре после этого объявления мы начали обсуждать возможное время и место подписания президентом Трампом соглашения первого этапа с президентом Си. Следующая встреча двух лидеров состоится в Сантьяго, Чили, на форуме Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) 16 и 17 ноября 2019 года, и мы решили выбрать именно эту встречу для подписания соглашения.

Это давало мало времени для завершения сделки. У нас были почти ежедневные видеоконференции на уровне заместителей. Наша следующая конференция на уровне директоров состоялась 25 октября 2019 года. Как это часто бывает, я начал с вопроса правоприменения, потому что считал его самым важным, и мы продолжали застревать на некоторых ключевых элементах. Во-первых, по вопросу о том, кто решает, есть ли нарушение соглашения, Китай предложил, чтобы обе стороны пришли к согласию. Как я уже отмечал, если бы обе стороны должны были соглашаться, то, по сути, не было бы никакого правоприменения, потому что в каждом случае сторона, обвиняемая в нарушении, была бы не согласна. Нам пришлось вернуться к нашей первоначальной формулировке, согласно которой сторона, подавшая жалобу, решает, имело ли место нарушение. Во-вторых, Китай вычеркнул из текста формулировку, согласно которой после принятия жалующейся стороной мер по устранению нарушения, сторона, нарушившая соглашение, не может принимать ответные меры или подавать иск в ВТО. Я объяснил, что так происходит в любом другом торговом соглашении. Страна, подавшая жалобу, должна сама выбрать место рассмотрения дела. И в-третьих, нам нужно было включить в соглашение соответствующие формулировки, чтобы рассмотреть продолжающиеся последствия действий, предпринятых до заключения соглашения, и сделать их предметом урегулирования споров. Я попытался заверить вице-премьера, что мы не собираемся принимать принудительные меры за то, что Китай не открыл определенные сектора десять или двадцать лет назад. Однако если кража торговых секретов произойдет за год до вступления соглашения в силу, а виновный все еще будет извлекать из этого выгоду, Китай будет обязан прекратить ее. Кажется, мы добились определенных успехов в решении этих вопросов.

Что касается интеллектуальной собственности, то вице-премьер вновь добивался исключения положений, касающихся несанкционированной видеосъемки, защиты трансляций спортивных мероприятий, упрощения процесса рассмотрения телевизионных программ в Китае и борьбы с приложениями, используемыми с незаконными устройствами для потокового вещания. Эти вопросы не входили в компетенцию вице-премьера, и он хотел перенести их в американо-китайский диалог по социальным и культурным вопросам. Хотя я мог согласиться исключить эти положения из соглашения первой фазы, я не хотел соглашаться на их перенос в другой диалог. Как и в случае с кибернетическими вторжениями, они должны быть рассмотрены в рамках будущего этапа торговой сделки.

Вице-премьер неоднократно поднимал вопрос об отмене всех тарифов как основной для Китая. Он отметил, что без удовлетворительного решения этого вопроса мы не сможем продвинуться в решении других вопросов или продвинуться в реализации первой фазы сделки. Кроме того, он отметил бурные дебаты в Соединенных Штатах по поводу законодательства, касающегося Гонконга, и выразил обеспокоенность тем, что это может повлиять на торговое соглашение и атмосферу переговоров. Я быстро ответил, что вопрос Гонконга не имеет отношения к нашим дискуссиям и что нам нужно оставаться на своей волне.

Неожиданно 30 октября 2019 года Чили решила отменить предстоящий саммит АТЭС из-за продолжающихся антиправительственных протестов в Сантьяго. Президент Трамп и президент Си больше не встретятся в середине ноября для подписания соглашения первого этапа. Учитывая объем работы, которую еще предстоит проделать , отмена саммита АТЭС стала благословением. Нам просто нужно было больше времени для завершения работы над соглашением и решения таких вопросов, как вопрос о том, что мы будем делать с тарифами.

Этот вопрос был в центре внимания еще одного телефонного разговора с вице-премьером Лю 1 ноября 2019 года. В ходе этого разговора вице-премьер начал с того, что, как и раньше, заявил, что отмена всех тарифов является главной задачей Китая и что без отмены тарифов мы не сможем двигаться вперед. В ответ я рассказал об истории тарифов и наших переговоров, поскольку важно напомнить, что соглашение первого этапа будет касаться лишь части основных проблем Соединенных Штатов. Как я объяснил, было любопытно, что Китай просит нас решить все свои основные проблемы в обмен на часть того, что мы хотим решить по нашим основным проблемам. Поскольку мы решили действовать поэтапно, любая отмена тарифов должна была происходить поэтапно и отражать то, что было охвачено на данном этапе. Вице-премьер в конце концов сдался и согласился с моим подходом. Но следующим вопросом стало то, как мы определим часть, охватываемую соглашением первого этапа. Очевидно, что это будет наша следующая битва, и мы договорились обсудить ее на уровне заместителей.

После телефонной конференции, состоявшейся 1 ноября, мы увидели определенный прогресс в работе над текстом соглашения, и обе стороны сделали важные жесты доброй воли. В частности, мы договорились о том, что Министерство сельского хозяйства США примет меры по разрешению импорта китайского сома и вареной птицы, а Китай отменил свой необоснованный запрет на американскую птицу и птицеводческую продукцию, что открыло бы для наших птицеводов рынок стоимостью более 1 миллиарда долларов в год. Однако большая часть работы по существу соглашения застопорилась, пока мы пытались решить вопрос о том, какая часть общей сделки охватывается первым этапом и какая часть тарифов должна быть затронута. В ходе нескольких видеоконференций китайцы выразили свою позицию, согласно которой мы рассматриваем более 70 процентов от общей суммы сделки. Вскоре стало ясно, что эта позиция основана на прямом арифметическом подсчете количества положений, которые мы рассматриваем в различных главах. В отличие от этого, наша позиция заключалась в том, что различные положения имеют разный уровень важности и что расчет должен производиться не только на основе количества выполненных положений, но и на основе их относительной важности.

Обсуждение на уровне заместителей зашло в тупик, и 15 ноября 2019 года мы провели телефонную конференцию с вице-премьером Лю. В ходе этого разговора я изложил нашу методологию определения снижения тарифов, которое было бы примерно равно проценту вопросов, решенных на первом этапе. Как я уже объяснял, мы присвоили разным главам разный уровень важности, а затем рассчитали процентное соотношение, исходя из того, насколько важной была глава и какой объем главы был охвачен. Затем мы свели эти данные в один общий процент, отражающий часть общей сделки, рассмотренной на первом этапе. Основываясь на нашей методике, мы определили, что первая фаза охватывает примерно 40 % всей сделки. Наша позиция заключалась в том, что сумма взимаемых тарифов должна быть уменьшена примерно на тот же процент.

Общая сумма взимаемых тарифов составила 117 миллиардов долларов. Эта сумма включает в себя следующее: 25-процентные тарифы на китайские товары на сумму 250 миллиардов долларов из списков 1, 2 и 3; 15-процентные тарифы на китайские товары на сумму 120 миллиардов долларов из списка 4A, которые вступили в силу 1 сентября 2019 года; 5-процентное увеличение 25-процентных тарифов на китайские товары на сумму 250 миллиардов долларов, которые должны были вступить в силу 15 октября 2019 года; и 15-процентные тарифы на китайские товары на сумму 160 миллиардов долларов, которые должны были быть введены 15 декабря 2019 года. Наше предложение по сокращению примерно 40 % вводимых тарифов заключалось в том, чтобы отложить на неопределенный срок введение тарифов по списку 4B, которые должны были вступить в силу 15 декабря, продолжить отсрочку повышения тарифов 15 октября на неопределенный срок и снизить тарифы по списку 4A с 1 сентября с 15 % до 10 %. Кроме того, мы продолжим исключения из тарифов на сумму около 6 миллиардов долларов, которые мы решили удовлетворить на основании существа ходатайства об исключении. Вице-премьер Лю хотел снизить тарифы по списку 3 с 25 до 15 процентов, но я не хотел трогать 25-процентные тарифы по спискам 1, 2 и 3. Мы договорились продолжить обсуждение этого вопроса.

После дополнительных размышлений и обсуждений обе стороны в конечном итоге пришли к решению, близкому к нашему первоначальному предложению. Мы откладываем на неопределенный срок введение тарифов 15 декабря и повышение тарифов 15 октября, снижаем тарифы 1 сентября с 15 % до 7,5 % и приступаем к предоставлению запланированных исключений на 6 миллиардов долларов. 25-процентные тарифы на китайские товары на сумму 250 миллиардов долларов, включенные в списки 1, 2 и 3, были оставлены без изменений. Однако в тексте остался ряд важных открытых вопросов.

Чтобы ответить на настойчивое требование Китая обеспечить больший баланс в главе об интеллектуальной собственности, мы попробовали просто вставить формулировку о том, что Соединенные Штаты "подтверждают, что существующие американские меры" выполняют то, что предусмотрено в конкретном положении, не принимая на себя никаких обязательств. Это сработало. Стороны также смогли решить другие сложные вопросы в главе об интеллектуальной собственности, включая возможность получения предварительных судебных запретов в Китае для предотвращения использования украденных торговых секретов и порог для возбуждения уголовного расследования по факту кражи торговых секретов. Что касается защиты интеллектуальной собственности на фармацевтическую продукцию, Китай был готов согласиться на определенные периоды времени, в течение которых мелкомолекулярные препараты и биологические препараты могут находиться на рынке до утверждения непатентованных препаратов. Китай не предусматривал никакого периода защиты для биологических препаратов и теперь предоставит восьмилетнюю защиту. Однако наши фармацевтические компании не хотели соглашаться на восемь лет, поскольку опасались подорвать десятилетнюю защиту биологических препаратов, которая в то время активно рассматривалась в Конгрессе в рамках USMCA. В результате мы решили рассмотреть положения о сроках охраны мелкомолекулярных препаратов и биопрепаратов на будущих переговорах в обмен на обязательство Китая внедрить мощную систему патентных связей, в рамках которой наши держатели патентов на фармацевтические препараты могли бы получать раннее разрешение споров о нарушении прав, а также другие важные обязательства в области патентов.

Когда переговоры по английскому тексту соглашения завершились, мы провели конференц-звонок с вице-премьером Лю 12 декабря 2019 года. Мы решили объявить о соглашении на следующий день и начали планировать дальнейшие шаги. Утром 13 декабря 2019 года оставалось решить несколько вопросов по главе соглашения о закупках. После того как мы получили сообщение о том, что китайская сторона собирается провести пресс-конференцию, на которой будет объявлено о заключении соглашения, нам пришлось быстро позвонить им и попросить повременить. Когда все было улажено, обе стороны объявили об этом 13 декабря. Мы еще не могли публично обнародовать текст , и многие в прессе, не читая соглашения, быстро пришли к выводу, что это всего лишь сделка по покупке, в которой не затрагиваются существенные вопросы. Они не могли быть более ошибочными.

Фактически, соглашение первого этапа, которого мы достигли, требует значительных структурных реформ и других изменений в экономическом и торговом режиме Китая в области интеллектуальной собственности, передачи технологий, сельского хозяйства, финансовых услуг, а также валютной и валютно-обменной практики. Кроме того, Китай обязался в ближайшие годы осуществить значительные дополнительные закупки американских товаров и услуг, чтобы помочь устранить дисбаланс в наших торговых отношениях. Все положения соглашения подлежат полному исполнению в соответствии с мощным и эффективным механизмом разрешения споров. Обзор некоторых ключевых положений соглашения показывает, что оно содержит реальные, значительные, существенные обязательства Китая, охватывающие широкий спектр областей и вопросов. Важно отметить, что тарифы остались на месте.

Глава соглашения, посвященная интеллектуальной собственности, носит всеобъемлющий характер и затрагивает многочисленные вопросы, давно волнующие американские компании в таких областях, как коммерческая тайна, патенты, интеллектуальная собственность, связанная с фармацевтикой, географические указания, товарные знаки, а также борьба с пиратской и контрафактной продукцией. Среди прочего, глава об интеллектуальной собственности требует от Китая:

Ввести значительные гражданские штрафы для компаний, похищающих коммерческие тайны у американских компаний.

Предоставить владельцам коммерческой тайны возможность получать предварительные судебные запреты для предотвращения использования украденной коммерческой тайны до того, как эта тайна потеряет свою ценность.

Убедитесь, что американские компании могут добиться уголовного расследования и наказания за кражу торговых секретов китайскими компаниями.

Создать механизм для скорейшего разрешения фармацевтических патентных споров, чтобы обеспечить быстрое определение прав сторон и предотвратить маркетинг и продажу запатентованных фармацевтических продуктов в Китае, пока спор находится на рассмотрении.

Обеспечить продление срока действия патента для компенсации задержек в работе патентного бюро и утверждении маркетинга, которые в противном случае сократили бы эффективный срок действия патента.

Обеспечить адекватную и эффективную защиту и соблюдение прав на товарные знаки, особенно против недобросовестных регистраций товарных знаков. Это, в частности, касается практики подачи некоторыми китайскими компаниями фиктивных регистраций товарных знаков с целью ущемления законных иностранных товарных знаков.

Обеспечить эффективную и оперативную борьбу с пиратскими и контрафактными товарами, в том числе: (1) обязать правительство принимать меры против контрафактной продукции в онлайн-среде и на физических рынках; (2) усилить меры правительства против платформ электронной коммерции, которые не предпринимают необходимых шагов для борьбы с нарушениями; и (3) обязать аналогичные меры правительства против контрафактных фармацевтических препаратов и других контрафактных продуктов, несущих значительный риск для здоровья или безопасности.

Внести значительные улучшения в свою судебную систему, чтобы американские компании могли эффективно защищать свои права на интеллектуальную собственность, в том числе путем предоставления сдерживающих гражданских средств правовой защиты и уголовных наказаний за кражу интеллектуальной собственности, обеспечения быстрого исполнения судебных решений за нарушение прав на интеллектуальную собственность, а также предоставления разумной возможности для представления свидетелей и перекрестного допроса свидетелей противной стороны в ходе судебных разбирательств.

Глава о передаче технологий запрещает Китаю использовать ряд официальных и неофициальных действий, политик и практик для принуждения или давления на американские компании с целью заставить их передать свои технологии и интеллектуальную собственность. Эти обязательства распространяются не только на центральное правительство Китая, но и на провинциальные и местные органы власти, где в прошлом часто возникали проблемы. В частности, глава включает обязательства Китая не:

Предъявлять требования к передаче технологий в качестве условия для получения доступа на рынок, административных разрешений, лицензий или каких-либо льгот или преимуществ, таких как налоговые льготы или субсидии.

Требовать от американских компаний передачи технологий китайским компаниям или частным лицам в связи с приобретением, созданием совместных предприятий или другими инвестиционными сделками.

Требовать от американских компаний использования китайских технологий или оказывать на них давление в качестве условия предоставления доступа на рынок, лицензий, административных разрешений или любых других преимуществ, поскольку такая практика приводила к передаче американскими компаниями своих технологий китайским партнерам по совместным предприятиям, чтобы эти технологии могли быть квалифицированы как местные или оригинальные.

Принуждение или давление на американские компании с целью заставить их принять неблагоприятные, нерыночные условия лицензирования своих технологий.

Поддерживать или направлять китайские компании или частных лиц в осуществлении инвестиций для приобретения иностранных технологий в поддержку промышленных планов Китая.

Требовать от американских компаний раскрытия конфиденциальной технической информации, включая коммерческие тайны и другую конфиденциальную деловую информацию, или оказывать на них давление, если эта информация не является необходимой для подтверждения соответствия административным или нормативным требованиям.

Обязательства Китая в главе соглашения, посвященной сельскому хозяйству, еще больше откроют китайский рынок и приведут к резкому увеличению экспорта американских продуктов питания, сельскохозяйственной продукции и морепродуктов в Китай. В этой главе рассматриваются структурные барьеры в Китае на пути широкого спектра американских продуктов, включая мясо, птицу, морепродукты, рис, молочные продукты, детские смеси, продукцию садоводства, корма для животных и кормовые добавки, а также корма для домашних животных. Например, в нем содержатся обязательства Китая по:

Предоставление более широкого доступа на рынок для американской говядины путем расширения спектра продуктов из говядины, разрешенных для импорта в Китай, отмены возрастных ограничений для скота, забиваемого для экспорта в Китай, отмены ненужных требований по отслеживанию скота, а также принятия максимальных пределов остаточного количества некоторых ключевых гормонов, используемых в американской говядине.

Расширить список продуктов из свинины, разрешенных к ввозу в Китай.

Разрешить импорт американского риса с любого предприятия, одобренного Министерством сельского хозяйства США.

Одобрение импорта десятков видов водных организмов и упрощение сроков и процедур регистрации американских предприятий и продукции из морепродуктов.

Немедленно возобновить импорт кормов для домашних животных, которые ранее были запрещены, и упростить сроки и процедуры регистрации американских предприятий по производству кормов для домашних животных.

Внести ряд важных улучшений в процесс утверждения сельскохозяйственных биотехнологических продуктов, включая требование внедрения прозрачного, предсказуемого, эффективного и основанного на научных данных и рисках процесса регулирования для утверждения сельскохозяйственных биотехнологических продуктов и существенного сокращения сроков рассмотрения и утверждения новых продуктов.

Внести конкретные и важные улучшения в управление ограничениями на импорт пшеницы, кукурузы и риса, чтобы в Китай можно было импортировать больше американской продукции.

В главе, посвященной финансовым услугам, Китай взял на себя обязательства по устранению широкого спектра торговых и инвестиционных барьеров, препятствующих возможности американских компаний поставлять финансовые услуги на китайский рынок. Глава включает обязательства Китая по:

Отменить ограничение на иностранный капитал для компаний, работающих в секторах ценных бумаг, управления фондами и фьючерсами, и обеспечить американским поставщикам этих услуг доступ на китайский рынок на недискриминационной основе.

Отмените ограничения на иностранный капитал для американских поставщиков услуг страхования жизни, здоровья и пенсионного обеспечения, отмените все дискриминационные и чрезмерно обременительные нормативные требования во всех страховых секторах, а также ускорьте рассмотрение и утверждение заявок от американских компаний на предоставление страховых услуг.

Усовершенствовать процесс лицензирования американских поставщиков электронных платежных услуг, таких как Visa, Mastercard и American Express, чтобы они могли получить доступ на китайский рынок.

Расширить возможности американских финансовых учреждений, включая филиалы банков, по предоставлению услуг по хранению ценных бумаг инвестиционных фондов в Китае, а также оперативно рассматривать и утверждать заявки американских финансовых учреждений на ведение деятельности в Китае.

Устранить барьеры для американских поставщиков услуг по присвоению кредитных рейтингов и одобрить все находящиеся на рассмотрении заявки американских компаний на получение лицензии на предоставление этих услуг.

Глава, посвященная практике использования валюты и обменных курсов, содержит самые сильные положения из всех торговых соглашений по этим вопросам и призвана гарантировать, что Китай не сможет манипулировать своей валютой, чтобы нечестно конкурировать с американскими компаниями. В частности, она содержит обязательные для исполнения обязательства, запрещающие Китаю проводить конкурентные девальвации и таргетировать обменные курсы. Кроме того, соглашение значительно повышает прозрачность китайской валютной политики и обменных курсов.

Помимо масштабных и значимых структурных изменений, предусмотренных соглашением, Китай в главе о закупках согласился увеличить закупки и импорт американских товаров и услуг в 2020 и 2021 годах не менее чем на 200 миллиардов долларов по сравнению с уровнем 2017 года. Обязательства Китая охватывают широкий спектр американских промышленных товаров, сельскохозяйственной продукции, энергоносителей и услуг. Фактически, соглашение включает в себя конкретные обязательства Китая значительно увеличить закупки и импорт двадцати трех подкатегорий американских товаров и услуг, подпадающих под четыре широкие категории. И хотя соглашение предусматривает конкретные обязательства на 2020 и 2021 годы, в нем прямо говорится, что, по прогнозам сторон, траектория увеличения объемов закупок и импорта в Китай промышленных товаров, сельскохозяйственной продукции, энергоносителей и услуг из США сохранится до 2025 года.

В то время как все структурные обязательства и обязательства по закупкам в Соглашении первого этапа являются беспрецедентными, глава о разрешении споров представляет собой еще один важный отход от прошлого, поскольку делает все обязательства полностью выполнимыми. Такого механизма принуждения к исполнению обязательств у нас с Китаем еще не было. Соглашение предусматривает примерно девяностодневный процесс разрешения споров, связанных с нарушением соглашения. По истечении этого примерно девяностодневного периода, если спор не удается урегулировать, сторона, подавшая жалобу, сама решает, имело ли место нарушение и какова соразмерная компенсация за это нарушение. Кроме того, пока действия, предпринятые подавшей жалобу стороной, являются добросовестными, другая сторона не может принимать ответные меры или оспаривать их в ВТО. Если сторона, нарушившая соглашение, считает, что действия , предпринятые подавшей жалобу стороной, являются недобросовестными, единственным средством правовой защиты для нее является выход из соглашения. Система принуждения, предусмотренная соглашением, является самой сильной из всех возможных систем, на которые мы могли надеяться, и работает именно так, как мы хотели.

Заключительная часть соглашения касалась снижения тарифов. Соглашение о снижении тарифов осталось в силе, как мы и решили ранее. Мы не будем вводить 15-процентные тарифы на китайские товары на сумму 160 миллиардов долларов из списка 4B или повышать на 5 процентов тарифы на товары из списков 1, 2 и 3. Кроме того, мы снизим тарифы на китайские товары на сумму 120 миллиардов долларов из списка 4A до 7,5 процента и продолжим предоставление тарифных исключений на сумму 6 миллиардов долларов, которые мы уже планировали предоставить.

Завершение сделки

Большинство наблюдателей думали, что объявление о соглашении означает, что все кончено и осталось только подписать его. Однако вскоре должны были начаться совершенно новые переговоры - переговоры о переводе английского текста на китайский. Временами эти переговоры оказывались почти такими же напряженными и сложными, как и переговоры по оригинальному тексту, и длились до раннего утра того дня, когда соглашение должно было быть подписано. У Китая был опыт получения благоприятных переводов соглашений, которые вносили двусмысленность в четкие обязательства или ослабляли силу взятых на себя обязательств. Мы в течение нескольких месяцев предполагали, что перевод соглашения на китайский язык будет сложным, и были полностью готовы к тому, что для этого придется приложить усилия. Хотя Государственный департамент предоставил переводчиков для помощи в этом процессе, нам повезло в том, что у нас было много сотрудников в USTR, которые свободно владели китайским языком и понимали важность определенных форм формулировок в контексте торговых соглашений и в отношении специализированных и часто технических вопросов, таких как защита интеллектуальной собственности. Мы полагались в первую очередь на этих сотрудников USTR в Управлении по делам Китая, Управлении инноваций и интеллектуальной собственности, Межведомственном центре по реализации, мониторингу и правоприменению в торговле, а также в Управлении главного юрисконсульта , и их работа была неоценимой в обеспечении отсутствия расхождений между английским и китайским текстами.

Несмотря на то, что перевод различных терминов вызвал много споров, наиболее сложным был вопрос о том, какой термин - "ying" или "jiang" - следует использовать в качестве китайского перевода слова "shall" в многочисленных случаях, встречающихся в соглашении. Наши эксперты по китайскому языку в USTR настаивали на том, что "ying" - это подходящий китайский термин для обозначения "shall", поскольку он представляет собой обязательство, в то время как "jiang" - это будущее время, относящееся к тому, что сторона просто планирует сделать в будущем. Однако китайская сторона категорически не соглашалась, утверждая, что использование "инь" неуместно и даже оскорбительно. Мы даже решили проконсультироваться по этому вопросу со сторонними экспертами по китайскому языку, в том числе с одним из тех, кто работал над важными соглашениями с Китаем на протяжении нескольких десятилетий, когда служил в посольстве США в Пекине. Все они подтвердили, что если мы хотим, чтобы этот термин передавал обязательство, нам следует продолжать настаивать на использовании "инь". Именно так мы и поступили. После нескольких телефонных переговоров между послом Джерришем и заместителем министра Ляо по этому вопросу китайцы, наконец, сдались и согласились использовать "инь". Когда мы обсуждали этот вопрос "инь против цзян" внутри USTR, я попросил своих сотрудников принести мне знаменитое соглашение о киберпроникновении, которое президент Обама заключил с президентом Си. Я хотел посмотреть, какое китайское слово было использовано в этом соглашении. После некоторой задержки и проверки в правительстве мои сотрудники обнаружили, что в соглашении Обамы не было использовано ни одного из этих слов. Это произошло потому, что соглашение никогда не было записано. Не было даже согласованного совместного пресс-релиза. Это хваленое "соглашение" было ничем иным, как пресс-релизом США. Я снова понял, почему китайская сторона была так удивлена нашим подходом. Они привыкли иметь дело с американцами, которые были больше заинтересованы в шоу, чем в реальных соглашениях, подлежащих исполнению.

Подготовка к подписанию соглашения также приобрела свой собственный характер. Мы должны были решить, где и когда будет подписано соглашение и кем. В конце концов, обе стороны согласились провести подписание в Вашингтоне. Мы вернемся в Пекин, если и когда начнем вторую фазу. Хотя Китай решил, что вместо президента Си соглашение подпишет вице-премьер Лю , президент Трамп хотел подписать это историческое соглашение от имени Соединенных Штатов. Что касается сроков, то мы наметили 14 или 15 января 2020 года. Однако китайская сторона сразу же отказалась от 14 января, поскольку эта дата включает в себя число 4, которое в Китае считается несчастливым, поскольку звучит как слово, обозначающее смерть. Таким образом, подписание должно было состояться на следующий день.

Подписание соглашения по первой фазе состоялось 15 января 2020 года в Восточном зале Белого дома в ходе грандиозной церемонии, соответствующей важности этого события. После выступлений президента Трампа, вице-президента Пенса и меня, а также китайской стороны, президент и вице-премьер Лю подписали соглашение в присутствии нескольких почетных гостей - от членов Конгресса до крупных бизнес-лидеров и доктора Генри Киссинджера. После подписания ключевые члены американской и китайской делегаций провели праздничный обед в Государственной столовой с президентом Трампом. Во время обеда президент не терял времени даром, пытаясь начать закупки Китаем американских товаров. Он договорился с губернатором Западной Вирджинии Джимом Джастисом, чтобы тот поговорил с министром Нин Цзичже, заместителем председателя Национальной комиссии по развитию и реформам Китая, о закупках угля в Западной Вирджинии. Думаю, китайские чиновники никогда не видели ничего подобного и не знали, чего ожидать дальше.

Соглашение первой фазы вступило в силу через месяц, 14 февраля 2020 года. Уже велись работы по реализации соглашения и оценке возможности второго этапа. Однако вскоре мир и наши отношения с Китаем должны были кардинально измениться. Уже через несколько дней мы начали слышать о вирусе, который изменит все.

Влияние Соглашения первой фазы и тарифов по разделу 301

В итоге Китай осуществил большинство структурных реформ, на которые он согласился в рамках соглашения первой фазы. Но дефицит торгового баланса продолжал расти с начала пандемии COVID-19. И, как хорошо известно , Китай не выполнил свои обязательства по закупкам. Критики администрации Трампа с ликованием набрасываются на это как на доказательство того, что тарифы по разделу 301 были провальными. Я с этим не согласен.

Тарифы по разделу 301 серьезно изменили торговые отношения между США и Китаем, сделав Соединенные Штаты менее зависимыми от своего самого опасного глобального противника. Хотя общий объем торговли с Китаем вырос во время пандемии и до сих пор остается на рекордно высоком уровне, структура торговли значительно изменилась. Импорт наиболее чувствительных, технологически тяжелых товаров, включенных в тарифные списки 1, 2 и 3 раздела 301, которые облагаются 25-процентным тарифом, значительно сократился - в некоторых случаях на 60-70 %.1 Общая доля Китая в импорте США также снизилась.2 И, что еще более важно, американские компании осознали опасность того, что все яйца нужно складывать в китайскую корзину. Опросы показывают, что оптимизм американских компаний в отношении перспектив бизнеса в Китае находится на рекордно низком уровне.3 В залах заседаний советов директоров по всей Америке разговоры о решоринге и дружественном шоринге сменились резким уходом в офшоринг. Инвестиции, которые компании сегодня делают в более диверсифицированные и устойчивые цепочки поставок, помогут устранить нашу опасную зависимость от Китая, создать рабочие места в США и со временем создать новые производственные мощности за пределами Китая, что приведет к снижению дефицита торгового баланса. Этой тенденции способствовали действия самого Китая, включая его катастрофическую политику "нулевого COVID", а также ужесточение экспортного контроля в США. Но тарифы по разделу 301 положили начало этому процессу и остаются важной частью стратегии по снижению зависимости США от Китая.

Примечательно, что все это было достигнуто без какого-либо значимого инфляционного эффекта, в то время как экспорт США в Китай вырос до рекордных уровней. В течение короткого периода времени в 2022 году глобалисты, такие как любимый Китаем бывший министр финансов Лоуренс Саммерс, надеялись воспользоваться инфляционным давлением, вызванным безрассудными расходами администрации Байдена, чтобы убедить администрацию отказаться от тарифов, но даже свободные трейдеры, такие как Джанет Йеллен, были вынуждены признать, что полный отказ от тарифов окажет лишь незначительное влияние на потребительские цены. В последние годы экспорт США в Китай значительно вырос. После падения до 106 миллиардов долларов, когда ответные тарифы Китая вступили в силу, экспорт США в Китай достиг 151 миллиарда долларов в 2021 году, а в 2022 году превзошел этот рекорд, составив 154 миллиарда долларов.4 Сельское хозяйство США стало главным бенефициаром этой тенденции. Действительно, я всегда рассматривал амбициозные обязательства Китая по закупкам как способ сохранить лицо, чтобы эффективно снизить ответные тарифы и тем самым уменьшить трудности для американских экспортеров, в то время как Соединенные Штаты могли бы сохранить значительные тарифы на китайский импорт, что со временем помогло бы переориентировать цепочки поставок и снизить зависимость США от Китая.

Важно также отметить, что сделка Phase One была продуктом эпохи, предшествовавшей появлению COVID-19. Если бы после подписания сделки в январе 2020 года Китай не солгал о чуме, которая появилась в его лаборатории, прекратил, а не усилил преследование Тайваня, не продолжил геноцидные репрессии в Синьцзяне, не ликвидировал режим "одна страна, Вполне возможно, что соглашение первого этапа могло бы стать основой для более сбалансированных, устойчивых и менее спорных отношений между Соединенными Штатами и Китаем. Действительно, на этапе реализации соглашения до смены администраций сотрудники USTR весьма продуктивно работали со своими китайскими коллегами, чтобы убедиться, что новые законы, правила и другие меры, которые Китай согласился принять, соответствуют соглашению и что Китай предпринимает действия, необходимые для реализации согласованных структурных изменений.

Смена администраций также повлияла на сделку. Хотя в целом я был приятно удивлен политикой президента Байдена в отношении Китая, тот факт, что демократы развалили сделку в политических целях во время кампании 2020 года, означал, что они были не в силах обеспечить ее соблюдение после вступления Байдена в должность. Лично я подозреваю, что китайцы сдерживали выполнение своих обязательств по закупкам в надежде, что администрация Байдена согласится на дальнейшее снижение тарифов, тем самым позволив Китаю дважды получить деньги за одни и те же уступки. К счастью, администрация Байдена пока не клюнула на эту приманку. В любом случае, структурные обязательства, взятые Китаем в рамках первой фазы соглашения по интеллектуальной собственности, передаче технологий, сельскому хозяйству, финансовым услугам и валюте, остаются в силе и могут быть полностью выполнены любой администрацией, которая решит это сделать.

Помимо конкретики соглашения первого этапа, администрация Трампа также заслуживает похвалы за то, что навсегда изменила отношение американцев к Китаю. После выборов 2016 года стало все более невозможным открыто занимать прокитайскую позицию, как это делали многие представители американской деловой и политической элиты на протяжении десятилетий. Разговоры о превращении Китая в "ответственную заинтересованную сторону" больше не заслуживают доверия.

Однако нехотя признание истеблишмента в том, что он неправильно понял Китай, обычно сопровождалось критикой, что тарифы - это неправильное решение. Стоит отметить, что многие из этих несогласных были одними из самых громких сторонников ПНТР в свое время и с тех пор доказывали свою неправоту во всем, что касается Китая. Но если оставить это в стороне, никто из этих критиков так и не назвал правдоподобного альтернативного пути противостояния Китаю. Двусторонний диалог с китайцами пытались вести администрации Клинтона, Буша и Обамы на протяжении двух десятилетий, но безрезультатно. Многие утверждали, что вместо того, чтобы действовать в одностороннем порядке, администрации Трампа следовало бы объединить усилия с союзниками и вместе противостоять Китаю. Я согласен, что если бы Европейский союз и Япония ввели свои тарифы против Китая одновременно с нашими, такие совместные действия были бы полезны. Но это была фантазия в стиле "кумбайя". Особенно в 2018 году, когда Ангела Меркель, главный поборник Пекина в Европейском союзе, прочно обосновалась в канцелярии, не было ни малейшего шанса, что Европа согласилась бы на значимые совместные действия по противостоянию Китаю. То же самое можно сказать и о Японии, учитывая ее экономические связи с Китаем и в целом неконфронтационный подход к внешним делам. Ждать противостояния с Китаем до тех пор, пока мы не подключим союзников, означало бы ждать вечно. И действительно, несмотря на значительные усилия в течение последних двух лет, попытки администрации Байдена заручиться поддержкой союзников по Китаю не принесли практически никаких ощутимых результатов.

Некоторые приверженцы ВТО утверждают, что нам следовало бы подать в ВТО так называемое "дело о ненарушении" - редко используемую форму иска, в которой Соединенные Штаты утверждали бы, что не получили тех выгод, на которые рассчитывали, когда Китаю разрешили вступить в ВТО. Такие дела, которые зависят от совершенно субъективных критериев, трудно возбудить при самых благоприятных обстоятельствах. И ничто в нашей долгой и неспокойной истории судебных разбирательств в ВТО (о чем рассказывается в главе 4) не указывает на то, что эти усилия закончились бы для Соединенных Штатов хорошо. Более того, если бы мы ограничились процессом в ВТО, то пришлось бы ждать годы, пока тяжба будет завершена, прежде чем предпринимать какие-либо значимые действия для противостояния Китаю. Все это время Китай продолжал бы воровать наши технологии, торговый дефицит продолжал бы расти, выходя из-под контроля, а Соединенные Штаты становились бы все более зависимыми от своего главного противника. У ВТО было почти двадцать лет, чтобы наказать Китай, и она потерпела неудачу. Президент Трамп был прав, когда использовал все доступные ему инструменты для решения этой проблемы, даже если это означало оскорбление бюрократов в Женеве и их сторонников в Соединенных Штатах.

Выдержав более четырех лет в основном неосведомленных рассуждений на эту тему, я по-прежнему не впечатлен аргументами тех, кто говорит "Трамп определил проблему, но не решение". По моим предположениям, оппозиция в основном делится на четыре лагеря: те, кто действительно не верит, что Китай представляет угрозу, но слишком боится открыто признать это; те, кто никогда серьезно не изучал проблему и потенциальные решения; те, кто по политическим причинам не может заставить себя отдать президенту Трампу должное; и те, кто ценит ВТО и международную торговую систему больше, чем национальные интересы США. Если использовать менее милосердное сокращение: любой, кто признает, что Китай - это проблема, но настаивает на том, что существует некое волшебное, не вызывающее сбоев решение проблемы, которую создает Китай, скорее всего, лжец, дурак, плут, неисправимый глобалист или какая-то их комбинация.

* * *

В конечном счете, действие Раздела 301 положило начало процессу стратегического отделения нашей экономики от китайской. Это была правильная политика в правильное время, и она достигла намеченных целей. Сегодня импорт высокотехнологичной продукции из Китая в США сокращается, а предприятия по всей стране сомневаются в целесообразности производства своей продукции в Китае в долгосрочной перспективе. Уже одно это делает действия по разделу 301 историческим успехом.

Глава 11. Путь вперед

Все, кто сомневался в том, в каком направлении движется Китай и как он будет управляться в будущем, получили разрешение этих сомнений в октябре 2022 года. У Китая есть способ рассказать своим гражданам и всему миру о своих планах. Отчет перед 20-м Всекитайским съездом Коммунистической партии стал временем для рассказа. Си Цзиньпин, к всеобщему удивлению, получил еще один пятилетний срок на посту президента. Конечно, это означает, что он останется там на всю жизнь. Настоящим откровением стало то, что содержалось в его рабочем отчете перед Национальным конгрессом и в выборе самых высокопоставленных людей в его окружении. Во-первых, в докладе ясно сказано, что Китай все больше будет становиться марксистско-ленинской страной. Глупость всех тех, кто думал, что торговля изменит Китай, была разоблачена. Во-вторых, в докладе говорится, что все чаще "решающую роль будет играть государство".1 КПК будет устанавливать еще больший контроль над бизнесом. Эпоха использования Дэн Сяопином капитализма для продвижения социализма закончилась. Наконец, и это, пожалуй, самое тревожное, в докладе прослеживается явно милитаристский тон. Здесь важно отметить, что зачастую существует большая разница между тем, что Китай говорит на китайском языке своему народу, и тем, как он официально переводит эти слова на английский язык для западной аудитории. Как правило, жесткий, боевой язык смягчается. Поэтому важно обратиться к неофициальному и откровенному переводу, чтобы определить, что именно передается. Одним из таких источников является Кевин Радд. Он владеет мандаринским языком, является экспертом по Китаю и бывшим премьер-министром Австралии. Согласно его переводу, в докладе убраны такие слова, как "мир" и "развитие", и добавлены такие фразы, как "подготовка к буре" и "дух борьбы".

Объявление важнейших семи членов постоянного комитета и остальных членов политбюро также было показательным. Обычно в китайских правительствах стараются, чтобы на высшем уровне были представители разных точек зрения. В этой группе ничего подобного нет. Все они были твердыми и давними сторонниками Си. Здесь не будет разногласий или альтернативных мнений - никакого балансирования. Они также менее компетентны во внешней политике, и среди них нет ни одного реформатора экономики. На дипломатическом фронте Си продвинул всех сторонников жесткой линии. Усиление дипломатии "волка-воина" очевидно.

Я попытался доказать, что китайское правительство - смертельно опасный противник. Этот вывод требует проведения экономической и международной торговой политики, которую я называю "стратегическим разрывом". Мы должны продолжать наши экономические отношения в той мере, в какой это выгодно Америке и ее рабочим, фермерам и предприятиям, и прекратить их в той мере, в какой это вредно для нас. Мы должны добиться баланса и справедливости, устранить важные зависимости, сократить инвестиции в каждом направлении и прекратить технологическую взаимозависимость. В течение четырех лет администрация Трампа начала проводить эту политику. История будет рассматривать это как начало чего-то всемирно-исторического. В своей Стратегии национальной безопасности 2017 года администрация Трампа впервые назвала Китай "стратегическим конкурентом" и осудила его военную, дипломатическую и экономическую агрессию. В этом контексте президент заявил: "Впервые американская стратегия признает, что экономическая безопасность - это национальная безопасность". Как же конкретно должно выглядеть это стратегическое разделение?

Первой целью нашей экономической политики должно стать восстановление баланса. Мы передали Китаю 6 триллионов долларов нашего богатства в виде дефицита торговли товарами. Разумеется, частью ребалансировки будет выполнение тех действий, которые делают нашу экономику сильной. Нам нужно снизить налоги, отменить ненужное регулирование, ввести разумные субсидии и промышленную политику. Важным шагом в этом направлении стало принятие двухпартийного закона CHIPS and Science Act of 2022. Этот закон, который, помимо прочего, предусматривает субсидии и налоговые льготы для производства микросхем и проведения исследований, поможет Америке вернуть лидерство в важнейшем полупроводниковом секторе. Однако одних этих шагов недостаточно для обеспечения сбалансированной торговли. Даже при правильной внутренней экономической политике мы все равно столкнемся с переоцененной валютой и недобросовестными действиями Китая. Нам нужна сильная торговая политика, чтобы обеспечить баланс.

Важным шагом к установлению равновесия является отмена предоставления Китаю статуса наибольшего благоприятствования (НБН), который также называется "нормальными торговыми отношениями". Это позволило бы исправить ошибку , допущенную в 2000 году. По сути, Китай должен был платить более высокие пошлины на импорт по "второй колонке". Согласно закону, от этого можно отказаться, и Конгресс может ежегодно проверять поведение Китая, чтобы понять, следует ли продолжать отказываться от пошлин.

Сам по себе отказ от статуса РНБ не приведет к равновесию. Потребуется другой механизм. Я предлагаю ввести дополнительные тарифы на весь импорт из Китая, повышать и понижать эти тарифы, чтобы добиться сбалансированной торговли. Тарифы - это простой гибкий инструмент. Их просто вводить, структура хорошо отработана, их относительно легко контролировать, и мы, как правило, знаем, каковы будут результаты. Кроме того, тарифы помогут справиться с дефицитом бюджета, поскольку позволят правительству США получить миллиарды долларов дополнительных доходов. Конечно, Китай будет возражать, как и американские предприятия, работающие там, а также другие предприятия, зависящие от их импорта, но общая выгода для наших рабочих и страны должна перевесить их опасения. Предположительно, китайцы найдут способ нанести ответный удар, но в той степени, в какой они это сделают, это также будет способствовать стратегическому разрыву. Кроме того, наши отношения настолько несбалансированы, что возможности Китая ограничены. Мы продемонстрировали это в 2018 году в рамках процесса по разделу 301, когда ответные меры Китая были ограничены, поскольку он импортирует у нас очень мало. Я предлагаю сделать это четко и поэтапно с течением времени, чтобы минимизировать перебои и дать возможность предприятиям изменить свою текущую практику. Эти тарифы в конечном итоге вернут большую часть нашего производства, включая производство компьютеров и мобильных телефонов, в Америку и, в некоторых случаях, к нашим союзникам.

Как и в случае со всеми рекомендуемыми здесь изменениями в политике, мы должны четко сформулировать наши цели и объяснить китайской стороне и нашему бизнесу, в чем заключается наша задача и что мы намерены делать. Мы не пытаемся сдерживать справедливое китайское развитие, а, скорее, содействуем нашему собственному. Важно, чтобы не было недопонимания относительно наших целей.

Во-вторых, нам необходимо упростить для американских производителей и поставщиков услуг процедуру возбуждения дел о недобросовестной торговле против конкуренции со стороны Китая. В настоящее время на пути возбуждения антидемпинговых, компенсационных пошлин и других подобных дел существует ряд ненужных препятствий. Другие препятствия мешают эффективному устранению последствий возбужденных дел. Многие из этих проблем носят технический характер и могут быть устранены. заключается в том, что в дополнение к балансирующим тарифам наши компании должны иметь возможность предпринимать конкретные действия для противодействия несправедливым преимуществам китайских производителей на нашем рынке, причем предпринимать эти действия быстро и эффективно.

В-третьих, мы должны уменьшить стратегическую зависимость. Сейчас мы импортируем из Китая важнейшие лекарства, средства защиты, основные технологии, многие материалы, необходимые для производства, и многое другое. Нет смысла так зависеть от противника. Во время кризиса мы находимся в их распоряжении. Нам нужна политика внутреннего производства всех этих материалов, а там, где это невозможно, мы должны найти надежные альтернативные источники для наших стратегических нужд.

В-четвертых, нам нужна политика сокращения инвестиций между двумя странами. Американские рынки капитала являются важнейшим источником новых инвестиций в Китай, а китайские инвестиции здесь осуществляются только в том случае, если они способствуют достижению стратегических целей Китая - получению технологий, данных или других преимуществ. Кроме того, Китай допускает только те инвестиции, которые, по его мнению, отвечают его интересам. Мы должны поступать так же. Комитет по иностранным инвестициям в США (CFIUS) - это межведомственный комитет, уполномоченный рассматривать определенные сделки с иностранными инвестициями в США с целью определения влияния инвестиций на национальную безопасность. Председателем комитета является министр финансов, а бюро, которое им управляет, находится в Министерстве финансов. CFIUS призван бороться со всеми угрозами национальной безопасности, связанными с иностранными инвестициями, а не только с теми, что поступают из Китая. Фактически, основные полномочия комитета по отклонению сделок вытекают из поправки Эксона-Флорио, которая была принята в 1988 году из-за страха перед японскими инвестициями. В последние годы наиболее важная работа комитета была связана с прямыми и косвенными контактами с Китаем. И здесь CFIUS под руководством министра Мнучина стал гораздо активнее использоваться для отклонения сделок и смягчения угрожающих последствий в тех случаях, когда сделки были разрешены. Любая политика в отношении Китая в будущем должна активизировать и расширить проверку. Должно быть гораздо больше отказов от предлагаемых инвестиций и меньше разрешений на их осуществление через так называемые соглашения о смягчении последствий, призванные уменьшить ущерб для Соединенных Штатов. Кроме того, устав CFIUS должен быть расширен, чтобы позволить отказывать в китайских инвестициях в США по причинам, отличным от традиционной угрозы национальной безопасности. Вероятность того, что инвестиции нанесут долгосрочный экономический ущерб, должна быть достаточным основанием для блокирования.

Традиционно в Соединенных Штатах не было реального регулирования внешних инвестиций. В целом, разрешение американцам свободно инвестировать в иностранные экономики отвечает нашим национальным интересам, но в случае с Китаем такие полномочия нам необходимы. Высокотехнологичные американские компании, работающие над такими важными технологиями, как искусственный интеллект, часто инвестируют в Китай не только для производственных нужд, но и для проведения исследований и разработок.2 Это, в свою очередь, способствует развитию в Китае передовых технологий двойного назначения, что напрямую влияет на военную мощь Китая. В своем ежегодном отчете Конгрессу за 2021 год Американо-китайская комиссия по обзору экономики и безопасности рекомендовала Соединенным Штатам принять закон, устанавливающий межведомственную программу проверки, подобную CFIUS, для исходящих инвестиций в Китай. Сенаторы Боб Кейси, демократ от Пенсильвании, и Джон Корнин, республиканец от Техаса, внесли соответствующий законопроект. Они также предложили поправку к Закону о защите национальных критических возможностей, которая установит в USTR процесс проверки всех исходящих инвестиций в Китай (а также в Россию). Принятый Палатой представителей закон Competes Act содержит гораздо более сильное положение, которое не только требует правительственной проверки исходящих инвестиций в страны противника, но и уполномочивает исполнительную власть остановить их, подобно тому, как CFIUS делает это в отношении внутренних инвестиций. Нам необходимо использовать существующие законы, такие как CFIUS и новое ограничение на внешние инвестиции в законе CHIPS, а также принять новые полномочия, чтобы дать правительству право запретить американским компаниям инвестировать в Китай, кроме случаев, когда это отвечает нашим интересам. Эти новые полномочия должны включать запрет на любые китайские инвестиции в критически важную инфраструктуру или технологии, обслуживающие эту инфраструктуру. Предприятия никогда не смогут сделать это самостоятельно.

В-пятых, нам нужна политика жесткого экспортного контроля. Администрация Трампа начала новую политику в отношении Китая, и теперь нам необходимо следовать этому плану и укреплять его, используя полученные нами знания. Контроль за экспортом наших технологий крайне важен. Режим экспортного контроля в Соединенных Штатах сложен. Несколько законов, в том числе Закон о контроле за экспортом оружия, Закон о международных чрезвычайных экономических полномочиях и Закон о реформе экспортного контроля, наделяют юрисдикцией в отношении экспорта оборонных товаров и услуг, материалов двойного назначения, ядерных материалов и биологического оружия. Основными ведомствами являются Министерство торговли, которое контролирует чувствительные товары двойного назначения, программное обеспечение и технологии, и Государственный департамент, который контролирует оборонные товары и услуги. Кроме того, Министерство обороны играет ключевую роль в оценке запросов на лицензии, а Министерство финансов управляет санкциями США в этой области. Министр торговли Уилбур Росс проявил личную заинтересованность в расширении роли своего ведомства. При Россе правительство США расширило перечень товаров и повысило требования к выдаче лицензий. Он добавил еще больше компаний, особенно китайских, в список иностранных лиц или предприятий, которые подлежат более тщательному контролю, более строгим ограничениям на экспорт и дополнительным требованиям к экспортным лицензиям. Как говорится в исследовании Фонда Карнеги, проведенном в апреле 2022 года, "администрация Трампа пошла гораздо дальше, возвысив техно-националистическую мысль в стратегии и риторике США и значительно расширив количество и масштабы мер, направленных на китайские технологические угрозы".3 Наша стратегия на будущее должна продолжать эту политику и, при необходимости, создавать новые инструменты. Следует ограничить вовлечение наших экономик в чувствительные технологические сектора.

В-шестых, мы должны положить конец технологической взаимозависимости. Америка должна прекратить любое сотрудничество в таких технологических областях, как безопасность и технологии двойного назначения (те, которые имеют как гражданское, так и военное применение), и, при необходимости, остановить импорт этих продуктов. Продукты и услуги, которые контролируются из-за их технологической ценности, должны производиться в Америке или импортироваться от союзника без участия Китая. Важные продукты двойного назначения, имеющие последствия для безопасности, такие как беспилотники, должны относиться к этой категории, производиться в Америке или импортироваться от союзников без китайского участия в материалах, программном обеспечении или технологиях. Необходимо очень тщательно продумать разрыв между нашими и китайскими технологическими секторами. Нам также необходимо тщательно проверить участие любой американской компании в сотрудничестве с китайскими компаниями в любом из секторов "Сделано в Китае 2025". Все эти отрасли критически важны для экономической безопасности, и Китай заявил нам, что его план состоит в том, чтобы стать превосходным и независимым в этих областях. К этим отраслям относятся аэрокосмическая промышленность, биотехнологии, информационные технологии, интеллектуальное производство, современные железные дороги, электромобили, новые материалы, робототехника, искусственный интеллект и другие.

В-седьмых, мы должны настаивать на взаимном доступе на рынки всех стран. Сочетание тарифов и других мер, рассмотренных выше, может привести к сбалансированной торговле товарами и защите технологий, но остаются большие проблемы с доступом на рынок услуг. Многие китайские компании, предоставляющие услуги, такие как Alibaba, TikTok и WeChat, имеют доступ к нашему рынку, в то время как такие компании, как Amazon и Google, не имеют доступа к своему рынку, а такие компании, как Microsoft и IBM, имеют лишь ограниченный доступ. Мы должны отказывать китайским компаниям в праве работать в Соединенных Штатах, если наши компании не имеют аналогичного права там. Крайне маловероятно, что Китай когда-либо предоставит такое право, так что американские компании снова будут доминировать на своем собственном рынке. Кроме того, Соединенные Штаты должны запретить работу таких социальных медиаплатформ, как TikTok. Это приложение используется китайской коммунистической партией для сбора данных об американских гражданах. Оно также используется для распространения китайской пропаганды и других нарушений национального дискурса.

В-восьмых, Соединенные Штаты должны принять законы, направленные на борьбу с попытками Китая повлиять на американскую политику и общество. Китайское правительство и его филиалы регулярно пытаются повлиять на дебаты в гражданском обществе США и сформировать представление американцев о Китае и американо-китайских отношениях. Китайские государственные газеты размещают полностраничные рекламные объявления в местных американских газетах.4 Представители китайского правительства сотрудничают с американскими университетами для создания "Институтов Конфуция", которые обучают американских студентов китайскому языку и культуре с помощью финансируемых китайским правительством преподавателей, избегающих "чувствительных" тем, таких как бойня на площади Тяньаньмэнь.5 Китайские доноры делают взносы в крупные американские некоммерческие организации, формирующие американский политический дискурс, включая Фонд Клинтона.6 Есть достоверные сведения о том, что китайские источники дали миллионы Пенсильванскому университету примерно в то же время, когда был создан Центр дипломатии и глобального взаимодействия имени Байдена, и то же самое можно сказать об Университете Делавэра и его Институте Байдена.7 Кроме того, номинально "частное" китайское приложение для социальных сетей TikTok управляет алгоритмами, которые определяют, что видит его в подавляющем большинстве молодая, впечатлительная американская аудитория. Американцы не должны позволять нашему главному противнику оказывать повсеместное влияние на наше общество. Соединенные Штаты должны действовать, чтобы положить этому конец. Мы должны запретить китайским государственным структурам покупать рекламу в американских газетах, запретить китайским компаниям социальных сетей работать на американском рынке, а также усилить законы США об иностранных пожертвованиях, чтобы обязать все некоммерческие организации публично раскрывать информацию об иностранных деньгах, которые они получают. Мы также должны расширить Закон о регистрации иностранных агентов, чтобы обязать всех лиц, занимающихся политическим лоббированием и координирующих свою деятельность с китайскими организациями, зарегистрироваться в качестве иностранных агентов и сообщать об этой деятельности правительству США.

Вкратце, стратегическое разделение означает сбалансирование торговли, ограничение импорта необходимыми товарами, ограничение экспорта, содержащего чувствительные технологии, контроль над китайскими инвестициями и нашими внешними инвестициями в Китай, а также разработку умного технологического режима, который полностью разделит технологии безопасности и будет заниматься другими технологиями только в тех случаях, когда это отвечает нашим интересам, и никогда в чувствительных секторах.

Стратегическая развязка, которую я предлагаю здесь, на самом деле ничем не отличается от той, которой сейчас придерживаются китайцы. Это то, что Кевин Радд называет "развязкой с китайскими характеристиками". По сути, китайцы уходят от взаимозависимости и переходят к отношениям, в которых они поставляют нам то, что хотят, а в важных секторах развиваются и производят сами. Первым признаком этой стратегии стала политика Китая в области собственных инноваций, которая берет свое начало как минимум в 2006 году, когда Государственный совет выпустил "Руководящие принципы программы научно-технического развития на среднесрочную и долгосрочную перспективу". Этот план представлял собой сочетание нормативных актов, стратегий и практик, направленных на создание независимых инноваций, чтобы Китай мог развиваться без зависимости от внешних факторов. В продолжение этой политики в 2015 году была опубликована китайская программа "Сделано в Китае 2025". В последние годы при президенте Си явная необходимость разделения стала более очевидной. Другой способ рассмотрения стратегической развязки заключается в том, что она просто обеспечивает взаимность с Китаем - взаимность в торговле, взаимность в инвестициях и взаимность в технологиях.

* * *

Администрация Трампа впервые в нашей истории приняла вызов Китая. Как уже говорилось в предыдущих главах, мы использовали раздел 301 для повышения тарифов на китайский импорт. В конечном итоге мы заключили соглашение первого этапа, которое сохраняло тарифы, предусматривало структурные изменения для исправления несправедливой и дискриминационной практики Китая, требовало масштабных новых закупок и было выполнимо. Хотя китайцы не смогли выполнить условия соглашения по закупкам, они внесли важные структурные изменения. Администрация Трампа также использовала CFIUS для предотвращения вредных инвестиций в страну в большей степени, чем предшественники, и более эффективно использовала свои полномочия в области экспортного контроля. Процесс стратегического разделения уже начался.

Тем, кто предсказывает, что Америка проиграет в этом великом соревновании, стоит задуматься о том, что Япония применяла некоторые из тех же методов промышленной политики, что и Китай. Хотя мы никогда не должны забывать о фундаментальном различии между Японией как союзником и другом, Япония занималась принудительной передачей технологий американским компаниям (но не кражей), поддерживала закрытый внутренний рынок, манипулировала своей валютой и использовала дешевые кредиты и огромный долг для впечатляющего роста в 1970-х и 1980-х годах. К 1995 году ее ВВП составлял 73 процента от нашего. Прогнозировалось, что Япония может превзойти нас. Однако почти сорок лет спустя, после того как японский долговой пузырь лопнул, неэффективная политика догнала японцев, а администрация Рейгана приняла меры, направленные на помощь нашей промышленности, экономика Японии сейчас составляет 25 % от нашей. ВВП Китая в настоящее время составляет 73 % от нашего. При разумной политике стратегического разделения в сочетании со снижением налогов в пользу роста, реформой регулирования и промышленной политикой Америка может и будет побеждать.

Часть третья. Управление глобализацией – Северная Америка

Глава 12. От

NAFTA

к

USMCA

. Великие вопросы

В ноябре 1993 года ведущий ток-шоу CNN Ларри Кинг провел теледебаты между вице-президентом США Элом Гором и бывшим кандидатом в президенты США Россом Перо. Темой дебатов стало Североамериканское соглашение о свободной торговле, которое было разработано администрацией Джорджа Буша-старшего, но к тому моменту продвигалось администрацией Клинтона. Во время президентской кампании 1992 года партия Клинтона и Гора критиковала NAFTA и поклялась пересмотреть его. Однако когда администрация Клинтона пришла к власти, она заключила соглашения по вопросам труда и окружающей среды, которые в лучшем случае можно назвать "фиговым листком", объявила сделку "фиксированной" и стала активно выступать за ее принятие в Конгрессе.

Поединок Гора с Перо состоялся накануне дебатов в Конгрессе. В то время эксперты говорили, что Гор одержал верх над Перо и высмеяли драчливого техасца за его предсказание, что НАФТА создаст "гигантский сосущий звук", когда американские рабочие места переместятся на юг через границу. Возможно, Гор и выиграл дебаты, но история оправдала Перо.

От НАФТА выиграли некоторые предприятия и сообщества в Соединенных Штатах. В качестве примера часто приводят сельскохозяйственный сектор, который получил доступ к крупному мексиканскому рынку зерна и свинины, хотя и по сей день Соединенные Штаты сохраняют дефицит сельскохозяйственных товаров с Мексикой, а дешевый (иногда субсидируемый) импорт фруктов и овощей из Мексики разоряет фермеров на юго-востоке США.

Главными жертвами НАФТА стали американские рабочие. В результате НАФТА Соединенные Штаты потеряли не менее 700 000 рабочих мест в Мексике, и, что еще важнее, рабочие потеряли значительные рычаги влияния на переговоры с работодателями, которые использовали угрозу переезда в Мексику как дубину, чтобы заставить рабочих согласиться на более низкую зарплату и меньшие льготы.1 Когда заводы все-таки переезжали, в некоторых случаях американским рабочим приходилось терпеть унижение, обучая новых мексиканских сотрудников компании, чтобы те заняли их рабочие места.2

В то же время влияние НАФТА на Мексику не было однозначно положительным. Импорт американских зерновых продуктов разрушил неэффективный, но очень трудоемкий натуральный сельскохозяйственный сектор Мексики. Некоторые из этих работников нашли работу на фабрике. Но другие ушли в неформальную экономику, а в некоторых случаях и в наркоторговлю. Надежды на то, что НАФТА заставит Мексику импортировать не только товары, но и политические ценности США, оказались неуместными. Хотя судебная система Мексики обрела определенную независимость (по крайней мере, на время), широко распространенные коррупция и насилие продолжаются и, более того, обострились в последние годы.

И хотя НАФТА, возможно, помогла остановить поток нелегальной иммиграции из Мексики, сохраняющаяся слабость мексиканских институтов означает, что Мексика сделала очень мало для предотвращения новой волны мигрантов из Центральной Америки, которые используют мексиканские сети незаконной торговли, чтобы нелегально попасть в Соединенные Штаты.

Ситуация усугублялась тем, что этот эксперимент по экономической интеграции Северной Америки совпал со вступлением Китая во Всемирную торговую организацию. Это означало, что американским и мексиканским рабочим придется конкурировать не только друг с другом, но и с сотнями миллионов китайских рабочих, поддерживаемых огромными государственными субсидиями. Сторонники НАФТА, такие как Эл Гор, предсказывали, что со временем НАФТА приведет к сближению уровней заработной платы в США и Мексике, что не только уравняет условия труда для американских рабочих, но и создаст процветающий мексиканский средний класс, который станет основным потребителем американских товаров и услуг. NAFTA, безусловно, принесла Мексике новые богатства. Но большая его часть была сосредоточена в руках элиты. А если простые мексиканцы и получили выгоду, то они использовали более высокую зарплату в основном для покупки товаров, произведенных в Китае и других странах Юго-Восточной Азии, а не в Соединенных Штатах. И хотя в то время я считал, что НАФТА была ошибкой, даже я готов признать, что история могла бы сложиться иначе, если бы НАФТА и ПНТР не пересекались. И если бы Конгресс отклонил НАФТА, но при этом дал согласие на вступление Китая в ВТО, то вероятным результатом стало бы не увеличение числа рабочих мест для автопроизводителей в США, а увеличение числа рабочих мест в Китае.

Со своей стороны, Дональд Трамп с самого начала, задолго до своего выхода на политическую арену, был ярым критиком НАФТА. Он регулярно называл ее "худшим соглашением из когда-либо заключенных". (При всем уважении к моему бывшему боссу, я бы отдал это звание протоколу о вступлении Китая в ВТО, о котором рассказывается в главе 7). И он пообещал в случае избрания пересмотреть или расторгнуть соглашение. После инаугурации в администрации нашлись те, кто хотел просто разорвать соглашение - перед моим утверждением в должности распространилась информация о том, что Питер Наварро и Стив Бэннон дошли до того, что составили проект уведомления о расторжении.

Хотя я и был критиком НАФТА, я не был в лагере сторонников расторжения соглашения. Независимо от того, стоило ли Конгрессу принимать НАФТА в 1993 году, к 2017 году в соглашение были втянуты значительные интересы, инвестиции и цепочки поставок. Разрыв тридцатилетней экономической интеграции в Северной Америке вызвал бы шок в экономике. Это задело бы избирателей Трампа в Техасе и во всем фермерском поясе. И это вызвало бы открытый бунт сенаторов-республиканцев против Белого дома. Одним словом, поспешный выход стал бы экономической и политической катастрофой для новой администрации. Однако президент Трамп был готов пойти на этот шаг, если это был единственный способ выполнить его предвыборное обещание. Таким образом, мне и моей команде предстояло решить, как пересмотреть НАФТА таким образом, чтобы удовлетворить президента Трампа, избирателей Трампа и Конгресс, но при этом сделать ее приемлемой для Канады и Мексики - по меньшей мере, сложная головоломка.

Сначала я расскажу о том, чего мы пытались добиться, а затем перечислю основные этапы переговоров, которые привели к окончательному прекращению действия НАФТА и замене ее Соглашением США-Мексика-Канада (USMCA).

Определение повестки дня

Мы начали с определения проблем НАФТА, которые в целом делятся на три категории: автомобили, рабочая сила и целый мешок торговых раздражителей и структурных недостатков соглашения, а затем приступили к тестированию и поиску решений.

Автомобильный сектор - опора североамериканской торговли. Торговля автомобилями составляет 20 % от общего объема североамериканской торговли товарами и является основным источником торгового дисбаланса, возникшего в результате НАФТА.3 Хотя Соединенные Штаты имели большой дефицит в торговле с Мексикой на протяжении почти всех последних двадцати пяти лет, если исключить из уравнения торговлю автомобилями, отношения становятся гораздо более сбалансированными.

Влияние НАФТА на автомобильную промышленность США и на американских авторабочих было огромным. Эволюция отрасли после НАФТА происходила в два этапа. Она началась с того, что "большая тройка" американских автокомпаний перенесла сборку экономичных автомобилей и седанов низкого класса в Мексику. Это было болезненно для рабочих в Мичигане и других местах, которые в результате потеряли работу. Однако компании сохранили производство грузовиков и более дорогих моделей в Соединенных Штатах, а их мексиканские заводы поставляли с американских заводов детали с высокой добавленной стоимостью, такие как двигатели и трансмиссии. Несмотря на то, что американские автопроизводители потеряли свои рабочие места, есть аргумент в пользу того, что американские автокомпании нуждались в такой дешевой производственной платформе, как Мексика, чтобы оставаться конкурентоспособными в этот период по отношению к азиатским и европейским автокомпаниям, которые имели свои собственные дешевые сборочные площадки в Юго-Восточной Азии и Восточной Европе.

Однако вторая фаза автомобильного дрейфа была гораздо более тревожной. Чтобы привлечь еще больше инвестиций, мексиканское правительство развернуло агрессивную промышленную политику, обусловленную заниженными зарплатами и податливыми профсоюзами, контролируемыми компаниями. General Motors начала собирать грузовики в Мексике. Производственная деятельность перешла от сборки к производству двигателей и трансмиссий. И, пожалуй, самое тревожное - автомобильные компании из других стран Северной Америки поняли, что могут использовать Мексику как черный ход на рынок США.

Обычно предполагается, что выгоды от торговых соглашений получают страны-участницы. Но с течением времени в случае с NAFTA этого все чаще не происходило. Главным виновником этого стали так называемые правила происхождения для автомобильного сектора.

Правила происхождения товаров являются неотъемлемой частью каждого торгового соглашения. Они требуют, чтобы определенный процент содержания товаров происходил с территории стран, являющихся участниками соглашения. Хотя в НАФТА действовали правила происхождения, которые теоретически требовали, чтобы в автомобиле было 65 % североамериканского содержания, чтобы получить право на беспошлинный режим, со временем эти правила становились все более и более свободными из-за концепции, называемой "предполагаемое происхождение". По сути, если деталь не входила в список автокомпонентов, созданный в начале 1990-х годов, то считалось, что она произведена в Северной Америке, независимо от того, где она была произведена - в Германии, Корее, Японии или Китае. Поначалу это не было большой проблемой. Но по мере того как автомобили развивались в течение двадцати пяти лет, в них появлялось все больше и больше компонентов - таких как электроника, бортовые навигационные системы, а теперь, все чаще, и аккумуляторы большой емкости, - которых просто не существовало на момент составления списка запчастей НАФТА. К 2010-м годам это означало, что автомобиль мог претендовать на беспошлинный режим в рамках НАФТА, даже если более половины его содержимого было произведено за пределами региона.

Чтобы облегчить свободное передвижение, Мексика начала вести переговоры о заключении соглашений о свободной торговле, заключив после 1994 года сделки с Японией, Европейским союзом и многими другими странами. Эти сделки позволили азиатским и европейским автокомпаниям поставлять в Мексику автомобильный эквивалент сборочных комплектов IKEA, собирать там автомобили и беспошлинно отправлять их на север в Соединенные Штаты. Мексика становилась перевалочной базой, которая позволяла Европе, Японии, Корее и, все чаще, Китаю иметь беспошлинный доступ на американский рынок, не предлагая Соединенным Штатам взаимного доступа на их собственные рынки.

Результат оказался катастрофическим для американских авторабочих. Девять из последних одиннадцати автозаводов, построенных в Северной Америке по состоянию на 2017 год, были построены в Мексике. Почти все произведенные там автомобили продавались в Соединенных Штатах. С 1997 по 2014 год занятость в автомобильном секторе США сократилась на 200 000 рабочих мест, причем особенно значительное сокращение произошло в подсекторе запчастей.4 И снова перспектива дальнейшего аутсорсинга в Мексику и другие юрисдикции с низкой заработной платой подорвала переговорные позиции работников на тех рабочих местах, которые остались в Соединенных Штатах.

Как бы ни были плохи эти тенденции, в ближайшие годы они могут стать еще хуже. По мере появления новых энергетических и автономных автомобилей, оснащенных все большим количеством деталей и компонентов, которых не было в списке запчастей начала 1990-х годов, если бы администрация Трампа не приняла меры, автомобили могли бы претендовать на беспошлинный режим в рамках НАФТА, даже если бы 70 или 80 процентов их содержимого было произведено в Китае. Трудно поверить, что при таком сценарии Соединенные Штаты сохранили бы значимые возможности для производства автомобилей.

Мы начали с того, что не должно вызывать споров: выгоды от соглашения-преемника НАФТА должны получать страны, участвующие в этом соглашении, а не другие. Другими словами, никакой халявы. Мы предложили повысить требование к региональному содержанию с 65 до 85 процентов. В конечном итоге мы остановились на 75 процентах, но при этом мы убедились, что эти 75 процентов будут реальными 75 процентами, исключив понятие "предполагаемое происхождение". Мы также добавили отдельное требование, согласно которому 70 % закупаемой стали и алюминия должно производиться в Северной Америке.

Но на этом мы не остановились. Чтобы остановить гонку зарплат на дно, мы включили новое требование: 40 % легковых автомобилей и 45 % грузовиков должны производиться рабочими, которые зарабатывают не менее шестнадцати долларов в час - преобладающая зарплата для производителей запчастей в США. Это было революционное положение. Впервые торговое соглашение содержало требование о заработной плате - впервые достоинство труда, а не эффективность, стало мотивирующим принципом правила соблюдения торговых норм.

Реакция на наши действия была в лучшем случае неоднозначной. Свободные торговцы кричали, что новые правила приведут к росту цен для потребителей. Сенатор-республиканец Пэт Туми из Пенсильвании, верховный жрец культа свободной торговли, сетовал на то, что мы пытаемся уничтожить "сравнительное преимущество" Мексики в низких зарплатах. (Интересно, разделяют ли жители Алтуны и Джонстауна глубокий энтузиазм своего теперь уже бывшего сенатора по поводу дешевой мексиканской рабочей силы). На самом деле, однако, преимущества Мексики в автомобильном секторе не имеют практически никакого отношения к невидимой руке Адама Смита . Мексика стала привлекательной платформой для производства автомобилей не потому, что мексиканские рабочие необычайно квалифицированы, производительны или бережливы. Напротив, мексиканская промышленная политика, свобода действий, слабые правила происхождения и коррумпированные профсоюзы сговорились, чтобы создать огромный рыночный перекос и несправедливое торговое преимущество для Мексики. Да, американцы получили более дешевые автомобили. Но мы потеряли несметное количество рабочих мест и миллиарды долларов инвестиций в важнейшую отрасль. В любом случае, администрация Трампа рассматривала это как проблему, которую нужно решить, а не как достижение, которое следует отметить. Таким образом, восстановление баланса в торговле автомобилями в Северной Америке стало одной из важнейших частей нашей повестки дня на переговорах по USMCA.

Реакция профсоюзов, представляющих интересы авторабочих, была на удивление вялой. В какой-то момент я прилетел в Детройт, чтобы встретиться с примерно 400 авторабочими в зале заседаний профсоюза United Automobile Workers. Президент профсоюза Гэри Джонс представил меня на встрече. Я был представителем республиканца Трампа в самом сердце страны демократических профсоюзов. Я объяснил, что мы пытаемся сделать, и был встречен в основном вежливой, но весьма скептической реакцией рядовых членов профсоюза. Их реакция отчасти объяснялась тем, что профсоюзы уже не раз обжигались на торговых соглашениях. UAW и сама испытывала серьезные угрызения совести из-за того, что одобрила корейское соглашение о свободной торговле во время правления Обамы. Однако мне жаль говорить, что это также частично объясняется тем, что руководство профсоюза никогда не тратило время и усилия, необходимые для понимания изменений в правилах. Они были в значительной степени отвлечены - и, возможно, отвлеклись на расследование Министерства юстиции, которое в конечном итоге привело к тюремному заключению того же президента UAW. Кроме того, мы настаивали на проведении политики, направленной на поддержку американских автомобильных рабочих мест, независимо от того, были ли это профсоюзные рабочие места в Мичигане или не профсоюзные в Алабаме. Многие в профсоюзе, похоже, недолюбливали непрофсоюзные автокомпании так же сильно, как и импортные.

Однако, пожалуй, наиболее интересной была реакция самих автомобильных компаний. Их первой, рефлекторной реакцией было выступить против ужесточения правил происхождения, а их лоббисты, поддерживаемые идеологическими аналитическими центрами свободной торговли, действовали так, как будто даже незначительное ужесточение будет апокалиптическим. Однако в определенный момент мы, по сути, выгнали лоббистов из комнаты и начали напрямую общаться с генеральными директорами и высшим руководством компаний.

Мы обнаружили удивительное понимание, прагматизм и гибкость со стороны руководителей высшего звена. Процесс "давать и не давать" продолжался. Но по мере того как мы объясняли свои цели и укрепляли доверие, нам удавалось добиваться реального прогресса в работе с компаниями. Как выяснилось, большинство из них были готовы поставлять больше продукции из Северной Америки, в частности из США, и большинство полностью отвергли предсказания пуритан свободной торговли о росте потребительских цен и вреде для компаний. Главное, чего они хотели, - это больше времени, чтобы новые планы по закупкам совпадали с запуском новых модельных циклов, и это требование мы сочли вполне разумным. Конечно, их первые предложения по срокам перехода были более чем щедрыми - помнится, упоминалось слово "десятилетия". Но в итоге мы пришли к агрессивному, но разумному графику, согласно которому новые правила будут в основном внедряться в течение трех лет, а полностью - в конце пяти.

Но угрозу для американских автопроизводителей представляли не только слабые правила происхождения, но и заоблачно низкие зарплаты. Как уже отмечалось, сторонники НАФТА утверждали, что со временем НАФТА приведет к сближению зарплат в Соединенных Штатах и Мексике. Этого так и не произошло - фактически, сегодня зарплаты в Мексике в реальном выражении ниже, чем в 1994 году. Отчасти это связано с усилением конкуренции со стороны Китая и других стран с низкой заработной платой. Но немалую роль сыграла и коррупция в мексиканской системе труда. В отличие от США и Западной Европы, в Мексике исторически не было независимых, представительных профсоюзов. Самые влиятельные профсоюзы Мексики состоят в нечестивом союзе с правительством и бизнесом. Чтобы сохранить свою власть и богатство, эти профсоюзы не допускали свободных и честных выборов. Все трудовые споры рассматривались примирительными и арбитражными комиссиями, в которых доминировали работодатели.

Эти профсоюзы также не позволяли рабочим голосовать по коллективным договорам. Нередко профсоюзы заключали договоры с владельцем крупного производственного предприятия еще до того, как нанимали рабочих. И эти договоры, известные как "защитные контракты", не имели конца. Они продолжались и продолжались. Рабочие не имели права голоса и не имели возможности постоянно обсуждать условия и варианты контракта. Таким образом, пока профсоюзные боссы заботились о себе, гарантируя, что работодатели будут вычитать из зарплаты работников огромные взносы, рабочие получали низкую зарплату, которая не успевала за инфляцией. Сильная девальвация мексиканского песо в середине 1990-х годов еще больше усугубила проблему.

Администрация Обамы предприняла шаги по улучшению ситуации с трудовыми ресурсами в Мексике в рамках торговой сделки Транстихоокеанского партнерства. Однако ключевые положения, о которых вела переговоры администрация, были расплывчатыми, и их было бы сложно обеспечить соблюдением. В Мексике был принят закон о труде, избавляющий от примирительных и арбитражных комиссий. Но в нем не было требования о проведении тайных выборов или других основополагающих аспектов права на организацию. Короче говоря, TPP оставлял в неприкосновенности защитные контракты, что было одной из многих причин, по которым организованный труд был (по праву) враждебен TPP - и, как оказалось, одной из причин, по которым бывшая сторонница TPP Хиллари Клинтон потеряла избирателей из числа "синих воротничков" на выборах 2016 года.

Хотя я считал абсолютно необходимым избавиться от протекционистских контрактов и потребовать от Мексики внедрения базовой профсоюзной демократии, мы также должны были учитывать интересы суверенитета Мексики. Положения о труде в торговых соглашениях необходимы для обеспечения равных условий для работников и устранения несправедливого арбитража в сфере регулирования. Учитывая размер и привлекательность американского рынка, а в случае с Мексикой - ее огромный торговый дисбаланс с Соединенными Штатами, Соединенные Штаты были вправе выдвигать такие требования. Тем не менее, даже Соединенным Штатам было трудно диктовать Мексике главу и стих о том, что должно содержать ее внутреннее законодательство.

Наше первое предложение заключалось в том, чтобы мексиканцы просто приняли новый трудовой закон, требующий тайного голосования. Тогда Мексика признала бы, что эта процедура является основополагающей для права на свободную организацию, и взяла бы на себя обязательство на высоком уровне гарантировать это право своим рабочим в соглашении. Но поскольку срок полномочий тогдашнего президента Мексики Энрике Пенья Ньето подходил к концу, мексиканская сторона не проявила особого аппетита к этому. Это дало нам возможность настоять на том, чтобы мы указали контуры необходимых реформ в тексте самого соглашения.

Результатом стало так называемое Приложение по труду, содержащее самые масштабные и подробные положения о труде, когда-либо включавшиеся в торговое соглашение. В приложении в мельчайших подробностях изложено все, что Мексика должна сделать для реформирования своей трудовой системы: провести тайное голосование для признания профсоюза, исключения из профсоюза, избрания руководства профсоюза и утверждения коллективных договоров. Несмотря на то, что соглашение было фактически взаимным, в сноске к нему уточнялось, что оно применяется к Соединенным Штатам только в тех случаях, когда работодатель открыто игнорирует решение суда, обеспечивающее исполнение решений Национального совета по трудовым отношениям.

В этой области организованный труд играл честно. Когда мы показали проект текста очищенным советникам по труду, они были ошеломлены тем, чего мы добивались. Неизбежно возникли разногласия - как с мексиканцами, так и с американскими профсоюзами. Один из важнейших вопросов заключался в том, как быстро мексиканцы должны будут осуществить реформы, которые, помимо прочего, потребуют проведения новых голосований по тысячам ранее существовавших коллективных договоров. Изначально американские профсоюзы требовали два года, а Мексика - от десяти до пятнадцати. Мы остановились на четырех - разумный, но не чрезмерно долгий срок. При этом соглашение предусматривало, что любые новые коллективные договоры или выборы в профсоюзах должны были с первого дня соответствовать Приложению к Трудовому кодексу.

Автомобили и трудовые ресурсы были основными вопросами на переговорах, а также областями, которые наиболее важны для изменения баланса североамериканских торговых отношений в пользу трудящихся. Но были и другие важные вопросы.

О... Канада. Хотя большинство структурных проблем, связанных с НАФТА, касались Мексики, с момента вступления НАФТА в силу между Соединенными Штатами и их северным соседом накопился целый ряд торговых раздражителей. Хотя внешне Канада поддерживает свободную торговлю и придерживается интернационалистских взглядов, на самом деле она является довольно парохиальной, а порой и протекционистской страной. На протяжении многих лет в Канаде действовала программа управления цепочками поставок молочной продукции, которая заставила бы покраснеть советского комиссара. Чтобы ублажить весьма состоятельных молочных фермеров в политически важной провинции Квебек, Канада не только исключает американских импортеров, но и способствует демпингу искусственно заниженных цен на молочные продукты на рынках третьих стран, что наносит дополнительный ущерб американским молочным фермерам по всему миру. Обеспечение более широкого доступа американских молочных фермеров на рынки Канады стало нашим главным приоритетом, особенно после того, как президент Трамп из первых уст услышал жалобы молочных фермеров Висконсина и Мичигана по этому вопросу.

Были и другие раздражители в торговле с севером. Многие из них связаны с так называемыми культурными исключениями, которые являются пережитком первоначального торгового соглашения между США и Канадой, заключенного администрацией Рейгана. В Канаде существует ряд законов и программ, направленных на поощрение и защиту двуязычия и умиротворение сепаратистов в Квебеке, некоторые из которых утверждали, что первоначальные соглашения, а затем и НАФТА, могут представлять угрозу для этой политики. Администрации Малруни удалось убедить администрацию Рейгана, а затем и администрацию Буша согласиться на то, что должно было стать узким изъятием из торговых обязательств перед Соединенными Штатами для политики, направленной на защиту культуры французской Канады. Однако со временем это положение было использовано Канадой не для того, чтобы решить проблему подлинной культурной чувствительности, а для того, чтобы дать несправедливые преимущества канадским компаниям и обмануть американских инвесторов в Канаде. Среди прочего, Канада ссылалась на культурное исключение, чтобы исключить сеть магазинов Home Shopping Network, урезать американских артистов звукозаписи в отношении роялти и даже отказать НФЛ в полной монетизации прав на трансляцию Суперкубка. Обеспечение справедливого отношения к американским развлекательным компаниям, работающим в Канаде, казалось разумным требованием в обмен на предоставление канадцам беспошлинного доступа к крупнейшей экономике мира. И хотя в конечном итоге нам не удалось полностью отменить культурное исключение, мы выработали разовые решения для конкретных инвесторов и предоставили Соединенным Штатам право в одностороннем порядке вводить карательные меры против Канады каждый раз, когда она ссылается на это исключение.

Урегулирование споров между инвесторами и государством (ISDS) является характерной чертой торговых и инвестиционных соглашений США на протяжении десятилетий. Эти соглашения предусматривают, что в случае нарушения стороной соглашения защиты интересов инвестора инвестор может подать иск против правительства и добиться рассмотрения этого иска в группе частных арбитров, многие из которых являются членами международной арбитражной коллегии, рассматривающими дела в качестве арбитра в один день, а затем переходящими на роль адвоката в другой. Идея ISDS заключается в том, что она дает инвесторам возможность урегулировать претензии к иностранным правительствам и тем самым ослабляет давление на Соединенные Штаты и другие правительства, вынуждая их заниматься дипломатией на пушечный выстрел, которая часто практиковалась в первой половине двадцатого века. Но в эпоху офшоринга, которая наступила в конце века, ISDS превратился в нечто иное - в страховку от политических рисков для компаний, желающих перевести американские рабочие места в страны со слабым правопорядком. В этом смысле ISDS фактически сводит на нет то, что должно быть основным сравнительным преимуществом США - нашу независимую, справедливую и относительно эффективную правовую систему. Принимая решение о том, куда инвестировать, следует отдавать предпочтение стране с надежной правовой системой. Например, при принятии решения о том, где разместить завод - в США или Мексике, этот фактор должен быть в пользу того, чтобы остаться дома. Однако ISDS положил палец на чашу весов в пользу Мексики.

По этим причинам ISDS стал громоотводом для профсоюзов, прогрессистов и некоторых националистически настроенных республиканцев, которые опасались, что он подрывает суверенитет США. И ISDS стал еще одним вопросом, который привел к гибели TPP. Внимательно изучив отчет о вскрытии TPP и найдя всю концепцию эффективного субсидирования офшоринга оскорбительной, я был полностью за отмену ISDS в NAFTA. Я всегда считал, что ISDS поощряет перенос заводов за границу и субсидирует тех, кто хочет инвестировать за границей, а не здесь, в Америке. Но я не могу преувеличить, насколько спорным было устранение этого положения.

Торговая палата и другие обычные подозреваемые снова закричали о кровавом убийстве. И они натравили на меня своих сторонников в Конгрессе. Помню один особенно нервный разговор с бывшим спикером Палаты представителей Полом Райаном, который, затаив дыхание, твердил, что соглашение не получит ни одного голоса республиканцев, если не будут сохранены меры защиты ISDS. Когда членам Палаты представителей не удалось убедить меня смягчить свое решение, многие обратились непосредственно к президенту. В какой-то момент президент вызвал меня в Овальный кабинет, чтобы обсудить этот вопрос, и сказал: "Боб, никто с тобой не согласен!" Но я объяснил, что ISDS на самом деле субсидирует бизнес, чтобы он инвестировал из Америки, и президент поддержал меня.

Я подозревал, что в конце концов истерическая реакция вашингтонских лоббистов и плохо информированных членов Конгресса оказалась несопоставима с реальными экономическими последствиями отмены ISDS. Пообщавшись с отдельными компаниями, мы узнали, что единственными инвесторами в Северной Америке, которые действительно зависели от ISDS, были американские нефтегазовые компании, инвестировавшие в Мексику после того, как администрация Пеньи Ньето открыла энергетические рынки страны для иностранных инвесторов. Если бы не наличие ISDS в рамках NAFTA, эти компании, вполне возможно, не стали бы инвестировать в Мексику, или же они потребовали бы других гарантий от мексиканского правительства, прежде чем делать это. И, скорее всего, эти компании включили бы в свои сделки положения об арбитраже. Учитывая политическую чувствительность энергетических вопросов в Мексике и, как мы увидим, перспективу того, что следующее мексиканское правительство свернет энергетические реформы Пенья Ньето, риск экспроприации для этих компаний был нетривиальным. Даже такому ярому критику ISDS, как я, казалось несправедливым вырывать ковер из-под ног американских компаний в таких обстоятельствах. Более того, эти компании просто шли туда, где есть нефть, - они не занимались аутсорсингом американских рабочих мест.

И снова, чтобы решить эту проблему, мы начали с того, что выгнали из комнаты профессиональных лоббистов и торговые ассоциации и стали напрямую общаться с высшим руководством крупных нефтяных компаний, которые, как нам показалось, были гораздо более конструктивны и менее идеологически мотивированы. Мы также поддерживали обратный канал связи с прогрессивными активистами, выступающими против ИГИЛ, чтобы убедиться, что уступки, которые мы сделали нефтегазовой промышленности, не подорвут поддержку конечной сделки со стороны демократов в Конгрессе. В итоге мы выработали узкое решение, которое позволило сохранить защиту от ISDS для энергетических компаний и нескольких аналогичных инвесторов в Мексике. Но мы отменили ISDS с Канадой и, что более важно, положили конец тридцатилетней политике США по эффективному государственному субсидированию офшоринга. Как только мы пришли к такому решению, нефтегазовые компании перестали финансировать лоббистскую кампанию в поддержку ISDS, и она рухнула в одночасье. Идеологические воины, выступающие за ISDS, остались со своей идеологией, но без боеприпасов. Оказалось, что быть неправыми для них недостаточно. Они хотели, чтобы им еще и платили.

Еще одним важным направлением была цифровая экономика. Переговоры по NAFTA велись в начале 1990-х годов, еще до эпохи коммутируемого интернета. Облачные вычисления, потоковые платформы, цифровые платежи и массивные трансграничные потоки данных - все это было в будущем, а не в мыслях участников переговоров. В ходе переговоров по ТТП USTR проделал хорошую работу по разработке и продвижению дисциплин цифровой торговли. Но для того чтобы заставить столь разнообразную группу стран подписаться под этими дисциплинами, Соединенным Штатам в конечном итоге пришлось согласиться на масштабные исключения из основных обязательств по цифровой торговле. Приведем лишь один пример: требование к странам ТПП не требовать от компаний локализации центров обработки данных в качестве условия ведения бизнеса в этой стране не применяется, если данная политическая мера направлена на достижение "законной цели государственной политики". Это означает "я соглашусь не требовать локализации данных, если не хочу этого". Справедливости ради следует отметить, что этот инцидент вписывается в хорошо известную схему торговых переговоров. Соединенные Штаты часто заставляют другие страны подписаться под, казалось бы, значимыми обязательствами, но затем соглашаются на исключения, которые фактически поглощают правило. Это создает бодрые пресс-релизы и хорошие новости, если ленивые репортеры не копаются в деталях, но мало способствует продвижению американских интересов.

Нам нужна была содержательная глава о торговле цифровыми технологиями, которая устраняла бы или значительно сужала исключения. Мы также хотели заняться проблемой передачи технологий, от которой уже давно страдают американские компании, работающие в Китае. Хотя в настоящее время в Северной Америке это не является серьезной проблемой, включение сильных положений, предотвращающих принудительное раскрытие исходного кода и другой интеллектуальной собственности, связанной с технологиями, создаст сильный прецедент, который Соединенные Штаты смогут использовать в будущих переговорах по цифровой торговле.

Пересмотр NAFTA также предоставил Соединенным Штатам и их ближайшим торговым партнерам возможность заявить о Китае. И в этом случае мы опирались на фундамент, заложенный в ТТП. TPP содержал положения о дисциплине в отношении государственных предприятий и дополнительное письмо о манипулировании валютой. Но, как и в случае с торговлей цифровыми технологиями, необходимость объединить разнородную и громоздкую группу стран, в которую входит Вьетнам, страна с нерыночной экономикой и историей валютных манипуляций, привела к тому, что правила были смягчены. Мы настаивали на ужесточении положений о субсидиях и, впервые, на положении о борьбе с манипулированием валютой, которое было включено в текст соглашения и подлежало урегулированию споров.

Но мы также пошли дальше, предложив формулировку, которая затруднит нашим торговым партнерам заключение новых торговых соглашений с такими странами с нерыночной экономикой, как Китай. Идея канадско-китайского соглашения о свободной торговле кажется причудливой сейчас, после того как Китай почти три года держал в заложниках двух канадских граждан - Майкла Спавора и Майкла Коврига - для того, чтобы заставить Канаду освободить руководителя компании Huawei, задержанного в Ванкувере в ожидании возможной экстрадиции для предъявления уголовных обвинений США. Однако в начале правления Трампа премьер-министр Канады Джастин Трюдо пошел на уступки Пекину и открыто заигрывал с идеей создания ЗСТ с Китаем. Это полностью изменило бы отношения между Соединенными Штатами и Канадой, одновременно сократив долю американского рынка в Канаде и позволив Китаю пользоваться беспошлинным доступом Канады в Соединенные Штаты. То же самое можно сказать и о Мексике. Если какая-либо из стран решит заключить подобное соглашение с главным глобальным противником Америки, это, как минимум, должно привести к фундаментальному переосмыслению североамериканских торговых отношений.

В конечном итоге мы остановились на коротком варианте абсолютного запрета на заключение ЗСТ с Китаем для любой из стран-участниц Соглашения. Но мы усложнили достижение этого результата, потребовав, чтобы, если одна из трех сторон захочет начать переговоры о ЗСТ с Китаем, она должна сначала уведомить об этом другие страны-участницы USMCA и прозрачно описать свои цели на переговорах. Это положение также позволяет двум другим странам фактически выгнать страну, ведущую переговоры с Китаем, из USMCA - как минимум, это станет сильным сдерживающим фактором для Канады или Мексики, которые будут играть с Китаем в подковерные игры, подрывающие интересы США.

Пожалуй, ни одно из наших предложений, касающихся нового соглашения, не привлекло столько внимания или гнева, как "закат". Идея заключалась в том, что новое соглашение, как и почти все коммерческие контракты и многие международные договоры, должно иметь определенный срок действия. Если по истечении этого срока стороны решат возобновить сотрудничество, соглашение будет продолжено. В противном случае оно прекращало бы свое действие. Это было радикальное предложение в мире международной торговли. Все торговые соглашения, заключенные Соединенными Штатами до этого момента, - от ГАТТ до соглашений ВТО и двусторонних и многосторонних ЗСТ - были рассчитаны на вечное существование. И многие, в том числе крупные корпорации, хотели именно этого. Неопределенный срок, как утверждается, обеспечивает стабильность и предсказуемость.

Это может быть хорошо для инвесторов. Но это не обязательно хорошо для Соединенных Штатов - или даже для общего здоровья торговых отношений. Если по умолчанию считается, что соглашение длится вечно, то не существует точки принятия решения, в которой политики должны заново оценить, работает ли соглашение, и принять сложные решения. Более того, как правило, торговые отношения развиваются непредсказуемым образом, и распределение выгод со временем редко совпадает с ожиданиями сторон до заключения соглашения. Без фиксированного срока действия соглашения нет естественного момента, когда стороны могут собраться вместе, чтобы обсудить способы обновления, изменения баланса или иного улучшения соглашения, и нет механизма принуждения, который заставил бы политиков уделять внимание и политический капитал, необходимые для решения таких вопросов.

Решением этой проблемы стал "закат". Первоначальная идея заключалась в том, что срок действия нового соглашения должен был составлять четыре года, после чего оно должно было прекратить свое действие. По общему признанию, это было агрессивное предложение. Но оно позволило нам донести до Мексики и Канады, а также до американского делового сообщества, что мы хотим получить соглашение, меняющее парадигму, которое не только устранит текущие торговые раздражители, но и не позволит Соединенным Штатам вновь оказаться в плену несбалансированного, устаревшего соглашения и не иметь никаких рычагов для его изменения, кроме дорогостоящей и разрушительной угрозы прямого выхода. По мере развития предложения срок действия соглашения увеличился до шестнадцати лет, а решение о продлении соглашения было перенесено на шестой год. Это означает, что каждые шесть лет политическое руководство каждой из стран-участниц USMCA должно принимать важное решение - продлевать ли соглашение еще на шестнадцать лет. И если они решат не продлевать соглашение, начнут тикать десятилетние часы, в течение которых стороны смогут урегулировать все разногласия, из-за которых одна или несколько сторон решили не продлевать соглашение. Это щедрый срок, который позволит избежать сбоев на рынке, но при этом заставит политиков принимать сложные решения и не поддаваться искушению отложить обслуживание соглашения на неопределенный срок. Если бы Соединенные Штаты настояли на введении положения о прекращении действия соглашения в предыдущих торговых соглашениях, включая НАФТА и протокол о вступлении Китая в ВТО, и США, и глобальная торговая система были бы сегодня гораздо сильнее.