Нико

НИКО

При упоминании об отце Бьянку охватила печаль. Потом мы начали говорить о семьях, и воспоминание о Николетт пронзило мое сердце. Я скучал по ней. Возможно, мы не разговаривали каждый день, но одно лишь знание того, что она была на этой земле, было утешением. Знание того, что она может позвонить мне или написать сообщение в любое время, и наоборот, заземлило меня.

Я должен объяснить ей, что у меня была сестра, которую жестоко убили. Я взглянул в ее сторону, но она, казалось, была глубоко погружена в свои мысли, и я решил подождать. Дней мрачной истории было предостаточно.

Вместо этого я поймал себя на том, что мне интересно, о чем она думает. Я был в ее жизни два дня, и каким-то образом она стала моей последней поллюцией. И очень важно для меня.

Вчера, попробовав ее на своем языке, я понял, что буду часто ее трахать. И в лифте. Черт, у меня почти возникло искушение остановить это в воздухе и трахнуть ее прямо здесь. Ее длинные, темные, шелковистые волосы и ее мягкое, пышное тело были моей слабостью. Я мог бы обернуть ее шелковистые пряди вокруг своего первого и удерживать ее, пока трахаю ее рот. Среди многих других вещей.

Иисус Христос! Ее тело и то, как она на меня реагировала, чертовски меня испортили. Еще до того, как я привел ее туда, где хотел. Мягкое, невинное выражение ее темных глаз, казалось, прожгло мою душу и дошло до моего члена.

Женщина не должна оказывать на меня такое влияние. В нашем мире такое сильное желание чего-то не сулит ничего хорошего. Несмотря на то, что она была дочерью Бенито Кинга, она была намного лучше его. Кассио и Лука станут защищать ее и ее дочерей. Если бы я был честен, я мог бы рассказать им о ее существовании, и они защитили бы ее и ее дочерей.

И все же я отказался.

За обещание, которое я дал над могилой Николетты. И по моим собственным эгоистическим причинам. Я хотел всего, как Бьянка, начиная с ее подчинения и тела. И я застрял где-то между взволнованностью и удовлетворением от этого открытия. В конце концов, она будет моей женой, так что хорошо, что я нашел ее чрезвычайно привлекательной.

Мы остановились перед ее домом, и мое внимание сразу же привлекло странное транспортное средство на подъездной дорожке. Это был уже не тот вчерашний автомобиль, на котором ехали бабушка и дедушка. Расстегнув пиджак, я убедился, что у меня есть свободный доступ к кобуре с оружием. Бьянка огляделась вокруг, нахмурив брови.

— Хммм, они рано, — пробормотала она про себя. Интересно, забыла ли она, что я был в машине? Женщина могла опасно потеряться в собственной голове. Это чем-то напомнило мне Николетту. Она тоже была мечтательницей.

— Кто? — я расспрашивал ее, мои глаза были готовы к любой потенциальной угрозе.

Входная дверь ее дома была широко открыта; этого не должно быть. Я бы оставил мужчин присматривать за ее домом, когда тоже никого не было дома. Я не мог здесь ничего оставить на волю случая.

Бьянка бросила на меня боковой взгляд, а затем снова сосредоточила внимание на своем доме, который она, кажется, так любила.

— Мои дети и родственники мужа.

Подъехав, она не стала ждать, пока я открою дверь. Она выскочила из машины, и не успела она выйти из моего «Астон Мартина», как прибежали две маленькие девочки. Я знал, что у нее близнецы: я видел их вчера, когда они выбегали из дома, а мать гонялась за ними в туфлях. Но увидев их вблизи, что-то в моей груди дернулось. Они были однояйцевыми близнецами и совсем не были похожи на Бьянку.

Бьянка побежала по лужайке, и обе девочки побежали прямо к матери, бросившись в широко раскрытые объятия Бьянки. В воздухе раздался приступ хихиканья, и Бьянка продолжала осыпать их лица поцелуями.

— Стой, — хихикнула одна из них, ее маленькие ручки лежали на лице Бьянки, словно пытаясь оттолкнуть ее, но она держалась за мать.

— Я ничего не могу с собой поделать, — голос Бьянки донесся сквозь ветерок. — Я скучала по вам двоим.

В дверь вошла пожилая женщина, и Бьянка приветствовала ее широкой улыбкой. — Привет, Г-мама, — она сияла.

— Им не терпелось вернуться домой, — объяснила пожилая женщина. Из проверки биографических данных я знал, что это была мать Уильяма Картера.

Все четверо весело и беззаботно засмеялись, забыв об окружающем мире. Медведь и Леонардо были рядом со мной, а остальные пошли проверять параметры.

— Эта женщина другая, — пробормотал Леонардо. Я знал, что он имел в виду. Он знал, что она дочь Бенито, но она не могла быть более другой. Я хотел сохранить его, насколько мог. Тем не менее, я знал, что есть хороший шанс, что я и ее погублю.

Безопасность станет повседневной необходимостью в жизни Бьянки. Дела развивались быстро, особенно после недавнего открытия предательства Дженны. Как только я закончу здесь, я намеревался вернуться туда, где ее держали, и допросить ее.

Глядя на Бьянку в таком виде, я понял, что это настоящая она. Сдержанная женщина, осторожная в улыбках, ушла, а на ее месте оказалась женщина, которая всем сердцем любила свою семью.

Посреди подъездной дорожки стояли два маленьких велосипеда Барби. Возле гаража стояла игрушечная коляска с непомерно большим мишкой. На другой стороне участка был небольшой пляж, и я мог сказать, что они проводили там много времени. Ведро с пляжными игрушками стояло посреди пляжа, рядом с кучей песка, напоминающей замок из песка. На лужайке возле пляжа вокруг костра стояли два больших деревянных стула и два маленьких деревянных стула. Недалеко от него стояли деревянные качели, на которых все еще лежали подушка и плед. Это был теплый и любящий дом.

Дом располагался на углу острова Гибсон, на территории примерно в два акра. Это было лучшее место с красивым домом и великолепным видом, а с залива дул ветерок. Поместье было небольшим, да и дом не особо привлекал внимание. Я видел и владел дворцами, замками и пентхаусами на вершине мира.

А вот это место… Дом Бьянки кричал как дом.

То, чего я всегда хотел. Что-то я обещал Николетте и не смог. Вполне вероятно, что я разрушу идею Бьянки о теплом доме. И ее девочек.

Я идиот.

Это был единственный правдоподобный вывод. С раздражающим чувством согласия я наблюдал за маленькой семьей передо мной. После смерти Николетты и обнаружения связи Бьянки с Бенито я начал планировать месть. Однако впервые я задался вопросом, что собираюсь делать.

Разочарование сжимало мою грудь, предупреждая, что это не может закончиться хорошо. Потому что моя потребность в мести смешалась с потребностью в этой женщине. Инстинктивно я знал, что Бьянка отдаст мне только свое тело. Ей не нужно было этого говорить, но я чувствовал это в каждом слове и каждом прикосновении, которое мы разделяли.

Этого было недостаточно. На кратчайшую секунду я задумался о прекращении заговора мести. И если это не делало меня худшим предателем в памяти моей сестры, то я не знал, что это было.

Черт, мне нужно было подхватить эту женщину под себя, жестко ее трахнуть, и это притяжение, которое я чувствовал к ней, уменьшится. Может быть, у нас могло бы быть несколько недель, максимум несколько месяцев интенсивного траха, и я бы взял под контроль свое увлечение ею. Мне пришлось.

Она стала бы моей женой и подарила бы мне наследников, но эта одержимость ею должна была уйти. Не стоит слишком сильно о ней заботиться. Это затуманило бы мое суждение и сделало бы меня слабым. Чтобы защитить ее и ее семью от Бенито, мне пришлось думать мозгом, а не членом.

Глаза Мэри Картер первыми отыскали меня. Она нахмурилась, и сказать, что она не была рада видеть здесь мужчину, было бы преуменьшением. Чертовски плохо!

Затем любопытные взгляды маленьких девочек Бьянки искали меня. В отличие от мягких карих глаз матери, у близнецов были темно-голубые глаза. Они не походили на цвет глаз своего отца. Было очень мало фотографий матери Бьянки с тех пор, как Бенито держал ее в узком кругу, но судя по тем немногим фотографиям, которые я видел, я готов поспорить, что у них были глаза их бабушки.

Близнецы оставили свою мать и направились ко мне.

— Привет, я Ханна, — сказала одна из них с широкой улыбкой, ее мизинцы потянули меня за брючный костюм. — Кто ты?

— Я Арианна, — вмешалась другая, потянув меня за другую ногу. Их лица были перемазаны чем-то липким, и я не мог не улыбнуться.

Я опустился на колени на уровень их глаз.

— Я Нико, — представился я и протянул руку. — Рад встрече, — каждый из них по очереди встряхивал её с широкой улыбкой на своих маленьких лицах. — У вас, дам, красивые имена.

— Я знаю, — заявила Ханна, закатив глаза, как ее мать. — Мама говорит, что она это выбрала, — она наклонилась ближе и прошептала. — Она говорит, что папа хотел назвать нас номером один и номер два.

Я усмехнулся. — В таком случае, я думаю, твоя мама выбрала идеальные имена.

— Мне очень жаль, — Бьянка подошла к нам. — Их руки и лица в беспорядке. Девочки, отпустите его.

— Мы не грязные, — возразила одна из них, положив ручонки на бедра. Я ухмыльнулся. Это была Ханна, и она была немного вспыльчивой. Когда наступит ее подростковый возраст, она бросит нам вызов. — Я помыла руки... дважды.

Бьянка нежно провела рукой по лицу дочери. — Но ты забыла про свое лицо, любимая.

— Мое лицо не грязное, — возразила Ханна. — Оно красивое.

Бьянка усмехнулась. — Конечно, но оно еще и липкое. Бабушка дала тебе леденец?

Выражение их лиц стало виноватым, и они покачали головами в отрицательном ответе.

— Да, у них обоих было по одному леденцу, — присоединилась к нам Мэри.

— Это не наша вина, что бабушка дала нам конфеты, — вмешалась Арианна, а затем сразу же переключила свое внимание на меня. Эти девочки были бы маленькими нарушителями спокойствия. — Хочешь на пляж? Мама потом забудет о конфетах.

Я усмехнулся ее логике. Да, определенно беда.

— Я бы с радостью, но давай оставим это на следующий раз. Я заставлю твою маму забыть о конфетах, — ответил я с игривой улыбкой. — Договорились?

Они оба энергично кивнули, прыгая вокруг нас. Я поднялся в полный рост, наблюдая за обеими женщинами.

— Эм, Нико, — Бьянка нервно переминалась с ноги на ногу, переводя взгляд то на Мэри, то на меня. — Это Мэри, моя свекровь, — я повернулся к Мэри, которая смотрела на меня задумчивыми глазами. — Мэри, это мой… мммм… —она прояснила ситуацию, а затем попробовала еще раз: — … мой… ммм…

Бедная Бьянка, ей было очень тяжело. Она несколько раз неловко откашлялась, но, похоже, просто не могла продолжать. Решив, что я помогу ей и позабочусь о том, чтобы она не подумала о спасении в последнюю минуту, я протянул Мэри руку.

— Я жених Бьянки, — потрясенное выражение лица Мэри метнулось между Бьянкой и мной. Она, вероятно, даже не осознавала, что взяла мою руку в рукопожатии. Это был автоматический ответ. — Приятно познакомиться, Мэри.

Бьянка взглянула на меня, но, надо отдать ей должное, промолчала.

— Ч-что? — Мэри заикалась. — Как?

— Это произошло быстро, — быстро оправдалась Бьянка.

Мэри попыталась взять себя в руки, но ей это не удалось, ее горло шевелилось, но слова не выходили.

— Мама, бабушка грустит? — спросила Арианна, нахмурив брови.

Бьянка опустилась на колени и тихо заговорила со своими дочерьми. — Девочки, идите и уберите игрушки с пляжа, чтобы их не смыло.

Девочки переглянулись с троими взрослыми, явно чувствуя, что что-то происходит, но не понимая, что именно.

Бьянка осторожно подтолкнула их. — Вперед, идите. Я тоже приду и помогу вам.

Они оба кивнули и удалились, не оглядываясь.

В тот момент, когда они оказались вне пределов слышимости, Мэри перевела взгляд на Бьянку. — Ты выходишь замуж?

Бьянка вздрогнула от обвинения в голосе Мэри.

— Бьянка уже больше года вдова, — я встал в полный рост, обняв ее за талию. — Вы не можете винить ее за то, что она пошла дальше.

Напряжение покинуло Бьянку, ее глаза были прикованы к Мэри.

— Как долго вы встречаетесь? — Мэри расспросила невестку. — Брак — это не то, что нужно решать в спешке ни для одного из вас, — во мне поднялось волнение от ее наглости. Не она должна была проповедовать Бьянке и уж тем более не мне. — А как твоя фамилия?

— Я Нико Моррелли, — сказал я ей холодным голосом. — И вы будете говорить с Бьянкой с уважением. Она знает, что лучше для нее и ее девочек.

Глаза Мэри стали большими. Она знала мою репутацию. Хорошо! Если это поставило ее на место и помешало ей так разговаривать с Бьянкой, моя фамилия того стоила.

Воцарилась густая тишина, и я не собирался ее нарушать. Мэри Картер не стала бы мешать мне. Ее сын бросил Бьянку еще до своей смерти. Она не имела права требовать от Бьянки хранить верность памяти сына.