Нико

НИКО

я

избил лучшего друга Бьянки в день нашей свадьбы.

Она простила меня.

Я заставил ее выйти замуж.

Она простила меня.

Хотя я не думал, что она простит меня, когда мой план осуществится. И все же я все равно прошел через это.

Почему?

Потому что я пообещал своей сестре, когда она истекала кровью у меня на руках, что заставлю этого сукина сына заплатить. И Бьянка была единственным слабым звеном, которое я нашел. Чтобы сделать это личным.

Женщина для женщины.

Его дочь для моей сестры.

Это было неправильно. Это было несправедливо. И я никогда, черт возьми, ничего не хотел так сильно, как Бьянку. Мое сердце грохотало в груди, как никогда раньше, с каждым шагом, который она делала ко мне. Я навязал ей этот брак, но это не уменьшило моей глубокой привязанности к ней. Да, было это невероятное желание и похоть, но еще сильнее была нежность.

Я намеренно попросил Кассио проводить ее к алтарю, зная, что для него будет большая честь, если он узнает, что они братья и сестры. Это было меньшее, что я мог сделать.

Всем было известно, что Бенито всегда хотел дочь. Чтобы выставлять напоказ, хвастаться, использовать для выгодной торговли и расширения своей власти. Он не знал, что он у него есть, но скоро узнает.

В тот момент, когда я заключил свой брак, я намеревался сделать это известным.

Когда Бьянка попросила больше не делать сюрпризов, мне так хотелось ей об этом сказать. Но это будет означать провал, нарушение обещания.

Священник заговорил, и моя рука нашла открытую кожу на ее спине. Я должен был чувствовать ее кожу и нуждался в ее близости ко мне. Когда появился Джон, я потерял самообладание, и меня съела ревность. Эти двое были близки и имели связь с детства. Я поверил ей, когда она сказала, что у нее никогда не было с ним романтических отношений, проверка биографических данных подтвердила это, но чувство ревности было трудно контролировать.

Бьянка наклонилась к моей ладони, даже не осознавая этого. Она нервно закусила нижнюю губу.

Когда пришло время произносить наши клятвы, Бьянка повернулась ко мне, и с поразительным осознанием я понял, что она сдерживает свои хныкивания, покусывая нижнюю губу. В ее глазах сияли самые красивые и мягкие эмоции, которые я когда-либо видел.

Дрожащая, мягкая улыбка на ее лице была ударом под дых за предательство, которое я собирался совершить.

Ты все еще можешь все исправить, прошептал мой разум.

Но я этого не сделал.

Если бы я отпустил ее, она бы убежала и никогда не оглянулась. Я хотел ее – владеть, обладать, разрушать. Так что она будет разорена ради кого-то другого.

Она станет моей местью и моей фантазией, сбывшейся.

Я взял обе ее руки в свои и произнес слова и обещания, которые намеревался сдержать.

Я надел ей на палец новое кольцо с сине-красным бриллиантом. Надежда и кровь. Алмазные камни были редкостью, но и она тоже. Бьянка надела на меня вольфрамовое обручальное кольцо. Она уставилась на кольцо, и единственное указание на то, что ее что-то беспокоит, — это сдвинутая бровь.

— Что такое? - прошептал я, наклоняясь.

Ее глаза цвета коньяка встретились с моими, одна слезинка скатилась по ее щеке, и я не удержался и собрал ее губами.

Наши лица сблизились, ее мягкое дыхание доносилось до меня. Она нервничала, ее грудь вздымалась вверх и вниз, ее грудь прижималась к моей груди. С этой женщиной всегда так было. Разногласия между нами вспыхнули, как фейерверк 4 июля.

Ни одна другая женщина никогда не заставляла меня желать чего-то большего. Бьянка заставила меня жаждать безусловной любви, принятия и всех ее прикосновений. Прикосновение любовника.

— Просто ощущения другие, — тихо пробормотала она.

Ее глаза стали темнее, темно-карими, в них пылало желание, и они стали такими же, как и мои. Священник произнес последние слова, и еще до того, как он объявил нас мужем и женой, мои губы прижались к ее губам, скрепляя вечный договор.

Я пристрастился к ее вкусу, ее прикосновениям, ее запаху.

Она навсегда была моей. Я навсегда принадлежал ей.

Прижав ее сильнее к себе, я провел зубами по ее полной нижней губе. Ее глаза закрылись, как будто она отдавалась мне, и не было никаких сомнений в том, что ее сердце бешено билось.

— Mi fai impazzire di desiderio, — прошептал я ей в губы. Ты сводишь меня с ума от желания.

Проблема заключалась не только в желании. Я жаждал ее. Я хотел поглотить ее тело, сердце и душу. Эгоистичный ублюдок во мне хотел всего этого.

Мой рот столкнулся с ее, пробуя ее на вкус. Этот ее уникальный вкус был для меня кайфом. Бьянка Моррелли определенно была моим криптонитом.

Ее руки схватили мой пиджак и сомкнулись, прижимая меня к себе. Ублюдок во мне был рад узнать, что я повлиял на нее так же, как и она на меня. Одной рукой я обхватил ее затылок, а другую держал на пояснице, на обнаженной коже, прижимая ее к себе.

Тихие звуки раздавались в ее горле, сводя меня с ума. Мой язык сплетался с ее языком в полной гармонии. Она отвечала на каждое требование сладчайшей капитуляцией, ее покорность крала жизненно важные части меня.

Она была вся моя.

Навсегда.

Моя жена и я направились на танцпол, который был устроен на северной стороне дома Бьянки.

Все смотрели, как я заключил жену в объятия для нашего первого танца в качестве мужа и жены.

Моя жена.

Я никогда этого не ожидал. Никогда этого не хотел. Это должно было быть местью, деловым соглашением, но каким-то образом это выросло в нечто большее. Я крепко прижимал ее к себе, наши тела идеально подходили друг другу, несмотря на разницу в размерах. Моя рука обвила ее талию, ее изгибы были мягкими на фоне моей твердости.

— Знаешь, — она мягко улыбнулась. — Для такого крупного парня ты довольно сносный оператор на танцполе.

Я поднял бровь. — Большой парень?

Она пожала плечами. — Ну, ты не совсем маленький парень. Ты возвышаешься над большинством людей, и я никогда не видела человека с такими широкими плечами, как у тебя, — она хорошо танцевала, ее маленькое тело идеально подходило к моему. — Ты, вероятно, проводишь часы в спортзале каждый день. Твои друзья тоже.

Ее взгляд переместился туда, где стояли Кассио, Лука, Лучано и Рафаэль, а также Василий Николаев и два его брата. Я мог только представить, что о них думала Бьянка. Мы не совсем излучали атмосферу футбольного папы.

Ее близнецы бегали с Маттео, занятые играми своих детей. Грейс, Изабелла и Элла сидели вокруг, счастливые, что свадьба прошла без сбоев. Это произошло только благодаря им. Я мог бы принудить Бьянку к этому браку, но мне все равно хотелось сделать его особенным.

— Так кто такой Кассио Кинг? — спина Бьянки слегка напряглась под моей ладонью, и я всмотрелся в ее лицо.

— Мой друг, — сказал я ей. — Хороший.

— Хм, — я хотел посмотреть, добавит ли она что-нибудь еще. — Ты его давно знаешь? А его брат? А что насчет Лучано? А остальные ребята?

Я усмехнулся. — Любопытно, не так ли? — она закатила на меня глаза, и, черт возьми, мне это не показалось сексуальным. — Лучано и Кассио знают друг друга дольше всех. Они выросли вместе. Я встретил их обоих и Луку, когда учился в колледже. Мы стали друзьями, когда я убил человека, которого отец Кассио послал убить своих сыновей.

Глаза Бьянки расширились, и она споткнулась.

— Ч-что? — ее голос был хриплым шепотом, и теперь я сожалел, что сказал ей это. Пусть она и дочь Бенито, но выросла в нормальной семье и окружении. — Почему?

— Потому что он больной ублюдок, — сказал я ей. — Они его внебрачные сыновья, поэтому он плохо с ними обращается.

Она заметно побледнела, и я молча проклял себя. — А что насчет их матери?

— Она покончила с собой, когда они оба были молоды.

— Иисус Христос.

Никто даже половины не знал. Кассио повезло, что он остался жив. Причина, по которой Кассио и Лука выжили и превратились в порядочных людей, заключалась в том, что их воспитал дедушка.

— Это ужасно, — пробормотала она.

— Не о чем говорить в день нашей свадьбы, — я решил сменить тему. Грейс предложила присмотреть за девочками следующие три дня, чтобы мы провели медовый месяц. Я не думал, что Бьянка на это пойдет, хотя охранять их будут лучше, чем дочь президента. — Хочешь поехать в медовый месяц?

Она вскинула голову и рассмеялась. — Ты серьезно?

Наш первый танец закончился, но мы продолжили. Я хотел держать ее в своих объятиях.

— Да.

— Я не могу просто бросить своих детей на бабушку и дедушку, — покачала она головой.

— Как насчет того, чтобы Грейс и Элла присматривали за девочками?

Она покачала головой. — Нет, не так долго. Они чужие.

Я кивнул. Я ожидал этого. — Ты бы чувствовала себя комфортно, если бы Грейс и Лучано наблюдали за девочками ночь и день?

Ее взгляд пробежался по танцполу и увидел Ханну, обнимающую Маттео у качелей.

— Вот это меня беспокоит, — пробормотала она, нахмурив брови. — Ханна недружелюбна, и она в значительной степени идет ва-банк с Маттео.

Я ухмыльнулся. — Он очень похож на своего отца. Женский угодник.

— Мне кажется, он одинокий мальчик, — парировала она. — Да, может быть, на ночь, — румянец разлился по ее груди, пополз по шее и забрался на щеки. Черт, она была такой сексуальной, что мне не терпелось отвести ее в постель.

Еще одна песня закончилась, но я, какой я был жадный ублюдок, отказался поделиться ею с нашими гостями.

— Еще одна песня, — сказал я после нашего четвертого танца. Я был полон решимости продержаться как можно дольше. Люди, которые имели значение, были участниками нашей церемонии и свидетелями нашего бракосочетания, но вскоре должны были прийти и другие гости. И приглашенные, и нет.

Лучано улыбался, время от времени разыскивая свою жену. После фиаско последних нескольких недель у них наконец-то все наладилось. Жена, которую все считали мертвой, вернулась в его жизнь и останется здесь.

Василий никогда не отводил взгляда от жены. Несколько лет назад Изабелла и Татьяна, сестра Василия, учились в университете в Вашингтоне. Василий постоянно бывал в этом районе, и я был уверен, что он занимается браконьерством. Пока я не увидел двух пьяных несовершеннолетних девушек, пытающихся играть в азартные игры в одном из моих казино. Я думал, этот человек собирался убить их обоих. Но даже тогда он не мог оторвать глаз от Изабеллы Тейлор. Они явно это выяснили, поскольку беременность у нее была уже довольно поздно.

Кассио и Лука, казалось, были довольны; хотя Кассио работал над своим брачным соглашением. Саша то и дело бросал взгляды в сторону Бьянки, пытаясь встряхнуть дерьмо. Этот ублюдок был лучшим снайпером и худшим зачинщиком. Его жизнь, должно быть, была скучной, поскольку он постоянно искал неприятностей. А Алексей Николаев стоял как всегда стоически и непроницаемо. Я чувствовал, что он заставил Бьянку нервничать. Когда они познакомились, она фактически прижалась ко мне своим телом, как будто ища моей защиты.

Неужели я привел Бьянку и ее девочек к волкам?

Суматоха перед домом наконец заставила меня взглянуть в лицо реальности.

— Бьянка, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась, — я попросил ее идти рядом со мной.

— Я думала, ты представил меня всем, — пожаловалась она, снова закатив глаза. — Я не помню половины имен.

— Это мои родители, — сказал я ей, пряча лицо от всех эмоций. Мой отец любил эксплуатировать людей. По жестокости он был недалеко от Бенито, просто слабее. — Ты запомнишь их.

— Ой.

Ее шаг запнулся, и она осталась на своем месте.

— Что?

Она прикусила нижнюю губу. — Я не знала, что твои родители живы, — прошептала она. — Ты старше, поэтому я предположила…

Господи, она считала меня старым. Я нежно шлепнул ее по заднице. — Будь осторожна в разговорах со своим мужем.

Мы продолжили путь.

У нее вырвался легкий смешок. — Или что? Ты меня отшлепаешь? — если я не ошибаюсь, в ее тоне был легкий вызов.

Игра продолжается, жена.

— Я мог бы, — промурлыкал я.

Она усмехнулась. — Попробуй, и я надеру тебе задницу, — пробормотала она себе под нос. Мы становились ближе к моим родителям. — Мои родители никогда не поднимали на меня руки. Я определенно не позволю тебе меня отшлепать.

Я наклонился и осторожно прикусил ее мочку уха. — Возможно, тебе это понравится, — она мгновенно покраснела до кроваво-красного цвета.

Выпрямившись, я закончил разговор. Мои родители были всего в нескольких футах от меня.

— Нико, мне очень жаль, что мы опоздали, — сказала мама слегка натянутым голосом. Она уже была пьяна. — Я думала, свадьба будет в полдень.

Это была подстава. Сегодня утром я позвонил им прямо перед началом церемонии, чтобы сообщить, что свадьба состоится в полдень. Я обязательно поговорил с мамой, поскольку из-за того, что она пила, она часто путала даты. Если бы не моя мать, я бы не стал рассказывать об этом отцу, но моя мать, по крайней мере, заслуживала быть здесь на свадебном приеме.

Отец заворчал, разозлившись. — Конечно, ты не могла правильно рассчитать время.

Он был зол. Потому что я подозревал, что он позвонит Бенито Кингу и сообщит, что я женюсь за его актива. Мой отец-предатель также участвовал в нескольких конкурсах «Красавиц и мафиози». Мой отец был одним из молчаливых претендентов на Бьянку, но русский перебил его цену. Он перешел черту, и я намеревался заставить его заплатить. Но не сегодня. Сегодня мне предстоит разобраться с Бенито; он не будет сильно отставать от моих родителей.

— Ничего страшного, — невозмутимо ответил я. — Познакомьтесь с моей женой. Бьянка Моррелли, — я повернулся к жене, в ее глазах был виден шок. — Бьянка, мои родители. Нэнси и Доминик Моррелли.

Темные глаза моего отца изучали Бьянку, его взгляд скользил по ее телу, и мне потребовалось все силы, чтобы не наброситься на него. В отличие от Джона, мой отец никогда не был бы безобидным поклонником. Ему нравилось навязывать себя женщинам, а моя мать любила смотреть в другую сторону, принимая более молодых любовников. Хотя женщины в нашем мире никогда бы не стали регулярно изменять, если только не хотели умереть, моя мать была не из нашего мира. И на ее имя хранилось огромное состояние, которое никогда не перейдет к моему отцу, поэтому живая она стоила ему больше, чем мертвая.

Я был удивлен, что этим двоим удалось родить двоих детей, учитывая, сколько враждебности было между ними. Мое сердце сжалось при воспоминании Николетты. Хотя я оказался жестоким и холодным ублюдком, как и мой отец, Николетта была единственной, кто остался незапятнанным. Пока мой отец не передал ее Бенито.

Бьянка протянула руку моей матери. — Рада встрече. Мне жаль, что вы пропустили церемонию.

Моя мать потянулась, чтобы взять ее за руку, но она пропустила все вместе. Она была очень пьяна.

— Ой, извини, — пробормотала мама, выглядя слегка смущенной.

— Не беспокойтесь.

Бьянка мягко улыбнулась, не делая вид, что заметила. Когда ей снова хотелось пропустить руку моей жены, Бьянка протянула свою руку, чтобы принять пьяное рукопожатие моей матери.

После неловкого рукопожатия вошел мой отец, и я остановил его.

— Я так не думаю, отец.

Он собирался прикоснуться к ней своими грязными руками, но будь я проклят, если бы позволил этому случиться. Я не хотел, чтобы он находился рядом с ней, а тем более прикасался к ней. Сегодня это было просто необходимость. Чаще всего она не видела моих родителей. Я сожалел о своей матери, но, если она не хотела отказаться от алкоголя и альфонсов, я не мог позволить ей находиться рядом с моей женой и девочками.

Бьянка, почувствовав опасность, прижалась ко мне поближе. Словно пытаясь исправить ситуацию и удержать моего отца на расстоянии, она протянула руку.

— Мистер Моррелли, приятно познакомиться.

Честно говоря, я не хотел, чтобы он даже пожимал ей руку, но если бы я не был готов размешать еще больше дерьма и создать еще одну сцену, мне пришлось бы это позволить.

Блеск в глазах моего отца сказал мне, что он знает, что я не хочу, чтобы он прикасался к ней. Поэтому он взял ее за руку и держал ее.

— Все мое удовольствие, — промурлыкал он, облизывая губы. Мне нужно просто ударить его по лицу и покончить с этим. Тело Бьянки напряглось в моих руках, а она нежно потянула свою руку, но отец крепко держал ее в своих, потирая большим пальцем пульс на ее запястье. — Теперь я понимаю, из-за чего весь этот шум.

Я взял руку жены, которую он схватил, и вытащил ее из своей ручки. Его глаза оставались прикованными к ее фигуре, и я мог только догадываться, о чем он фантазировал. Больной ублюдок!

В следующий раз я позволю ей прийти на его похороны.

Я отпустил руку Бьянки и заметил, как она вытирает ее о платье. По крайней мере, у нее были хорошие инстинкты. Ей не нравился мой отец; это было написано у нее на лице.

— Нико, ты купил другое место? — моя мать нарушила неловкое молчание, ее слова запинались сами собой. — На твой вкус, это довольно скромно. Маленькое и простое.

Предоставь моей матери право сказать что-то подобное. Она выросла в окружении роскоши. Еще до того, как она вышла замуж за моего отца, ее бабушка и дедушка, семья Кэссиди, были богаты. Строительный бум сделал их одной из самых богатых семей в стране. И они знали, как обезопасить свое богатство, чтобы жадные мужья и жены никогда не ушли с их империей.

Последовал неловкий смешок Бьянки.

— Эммм, нет, это мое место, — моя мать вздрогнула, осознав свою грубость, но Бьянка, похоже, не приняла это близко к сердцу. — На самом деле это был старый скотный двор, — продолжала она объяснять с гордостью в голосе. — Но расположение было идеальным, и у меня был самый большой двор на всем острове. Когда я это увидела, я влюбилась в него. На его завершение ушло несколько лет, — Бьянка оглядела это место.

— Ты сделала это сама? — голос моей матери был полон благоговения.

— Ну нет, не одна, — объяснила Бьянка. — Джон, мой лучший друг, — она наклонила голову в его сторону. — И Уильям, мой муж, — на ее лице отразилась печаль, но она быстро пришла в себя. — Мой покойный муж. Он умер.

Я был рад, что она не упомянула о своих близнецах. Я посоветовал Медведю как можно чаще держать детей подальше, пока мой отец рядом.

Бьянка улыбнулась моей маме. — Хотите экскурсию? — она предложила. — Это не грандиозно или что-то в этом роде, но я могу показать вам места, где я швыряла молоток и отвертку в своего лучшего друга, — смех моей матери разнесся по заднему двору, и этого звука я не слышал уже давно.

— Конечно, а почему бы и нет? — моя мать согласилась.

— Как насчет того, чтобы держать меня за руку? — предложила Бьянка. — На газоне неровные пятна.

В глубине души те части тела, которые затвердели благодаря моему воспитанию, треснули, когда я увидел, как изящно Бьянка обращалась с моей матерью. Я не сбрасывал со счетов трудности, которые пришлось пережить моей матери с тех пор, как она вышла замуж за моего отца, но у нее было больше власти, чем позволить ему делать все, что он хочет, и использовать своих детей в его жажде власти. Я знал, что моя мать тоже страдала, но не мог простить ей того, что она позволила отцу передать Николетту.

Она должна была мне сказать. Она должна была меня предупредить.

Я бы сжег этот чертов город дотла, чтобы защитить свою сестру.

Я буду сжигать города и страны, чтобы защитить свою жену и наших дочерей.