Николай I Освободитель

Глава 15

Обстановка в кабинете была максимально интимная. Присутствовали только трое: я, Александр и Константин. Едва заглянув в главный, как сказали бы журналисты лет через двести, кабинет страны и увидев там только двоих старших братьев, у меня тревожно засосало под ложечкой.

Откровенно говоря, Константин Павлович был тем еще фруктом. При дворе ходили слухи – не знаю на сколько им можно верить, – что с головой цесаревича все не вполне в благополучно. Возможно, это было так, возможно он был просто от природы не слишком умен и дурно воспитан, а высокое положение, доставшееся Божьей милостью, выработало привычку к вседозволенности. Говорили, что он причастен к изнасилованиям и убийствам в столице, так же была какая-то мутная история про якобы существовавший заговор против Александра в пользу Константина, хотя я в его достоверность не верю совершенно. Вот чего у второго сына императора Павла не было, так это политических амбиций.

Что касается лично меня, то я все эти годы общался с ним мало. Константин всю жизнь проходил, так сказать, «по венному ведомству», учавствовал в многочисленных походах и сражениях. Ходил в Италию и Швейцарию с Суворовым, участвовал в Аустерлицком сражении и вроде как на этой стезе зарекомендовал себя не плохо. Во всяком случае, считался он храбрым командиром, который пусть звезд с неба и не хватает, но при необходимости «держать и не пущать» - выполнит приказ в точности.

В плане же бытового общения ничем принципиально Константин не выделялся, и самое главное, что я знал про него, было подчерпнуто именно из учебника истории, а не из собственного опыта. Я имею ввиду отречение от престола после смерти Александра, естественно.

- Заходи Ники, - Александр мотнул головой, приглашая меня внутрь. Время было уже относительно позднее, начало сентября, Солнце уже давно скрылось за горизонтом, поэтому кабинет брата был освещен двумя десятками свечей в четырех здоровенных массивных подсвечниках, расставленных в разных углах кабинета и дававших более-менее сносную видимость. – Присаживайся. Налить тебе предлагать не буду, рано еще.

Братья держали в руках бокалы с какой-то янтарного цвета жидкостью, причем явно не кока-колой, а стоящий на столе полупустой графин намекал, что начали они совсем не пять минут назад.

- Пьете? – Полу осуждающе, полу ехидно спросил я, пристраиваясь на стул. – И без закуски? А ведь уже не двадцать лет-то, утром голова будет бо-бо.

- Ты смотри на него! – Хохотнул Константин, - десять лет, а все туда же! У нас повод есть! Фридрих Вильгельм решил вступить в войну, с нами Швеция и Саксония. Мы теперь на континенте не одни против Французов.

Я осторожно скосил взгляд на Александра, император, судя по всему воодушевления своего брата не разделял. Вообще международное положение России было… Сложным и особых радостей не доставляло.

- Это разве хорошо? - Я пожал плечами, - нейтральная Пруссия для нас была бы гораздо более полезна.

Константин от такого заявления поперхнулся коньяком, который с веселыми брызгами разлетелся у него из носа, распространяя по комнате запах винограда, дуба и спирта. Коньяк был явно хорошим, впрочем, глупо было бы ожидать встретить в кабинете императора другой.

- Ты думаешь Наполеон разобьет прусаков? – Осторожно спросил Александр.

- Уверен, - я кивнул, подумал немного и высказал претензию, - могли бы для меня хоть сока какого припасти.

Александр, хорошо уже изучивший мои вкусы, только кивнул в сторону небольшого бара, заставленного бутылками. Там среди разнородной тары, наполненной алкоголем, приютился одинокий кувшин с соком. Я понюхал – яблочный, нормально. Неторопливо налил себе стакан, одновременно размышляя над тем, что можно посоветовать насчет будущей войны.

Возле бара как раз стоял большой подсвечник, и глядя на пляшущие огоньки, мысль моя неожиданно свернула в сторону. Свечное освещение меня, если честно, уже порядком достало. Это было ужасно неудобно и грязно. Свечи в эти времена делали из китового жира – вернее это не совсем жир, но не суть важно, - который хоть и не вонял так же, как обычное животное сало, однако все равно оставался жиром по сути, и отлично пачкал все вокруг себя. Кроме того, фитили пока еще не научились делать полностью сгорающими и их приходилось постоянно подрезать, что тоже не доставляло удовольствия.

Я уже давно размышлял насчет прогрессорства в плане освещения, однако, пока так ничего и не надумал. Про электричество и говорить нечего – не в ближайшие двадцать лет точно. Керосиновые лампы упирались в топливо, которое добыть можно было только на Кавказе. А Кавказ сейчас просто кишит всякими горцами, черкесов опять же еще не выселили, так что наладить там добычу в ближайшие годы вряд ли получится. Да и насчет переработки я был совершенно не уверен, что осилю производство керосина. Понятно бензин, там просто самогонный аппарат, а для более легких фракций уже колонну ставить нужно, и бог его знает какие еще проблемы вылезут.

Вроде были еще лампы на спирту, но если они «не взлетели» и не остались в памяти, то вполне могло оказаться что это тупиковый путь. Оставались свечи, которые в будущем делали из парафина – той же нефти.

- «Парафин, парафин, что-то еще было», - какая-то мысль крутилась у меня где-то в районе затылка, и я никак не мог поймать ее за хвост. – «Точно! Стеарин! Инженер, как его там, Смит что ли, из «Таинственного острова» Жюль Верна делал стеариновые свечи. Дай Бог вспомнить только как… Вроде там жир обрабатывали как-то кислотой. А какая у них могла быть кислота? Серная или соляная? Нужно напрячь Севергина, чтобы он и так и так попробовал. Вот это будет всем товарам товар!»

- Почему ты настолько в этом уверен? – Дождавшись, пока я вновь займу свое место уточнил император, - прусская армия сильна еще со времен старого Фридриха. Тем более, что солдат они пока не теряли.

- Вот поэтому, шансов у них нет. Ты лучше меня знаешь, какие настроения царят в Берлине, они даже ждать наши войска не станут, попробуют «забрать всю славу» себе, - слова «забрать всю славу» я выделил голосом, показывая свое отношение ко всему происходящему. – А когда корсиканец разобьет армию пруссаков, мы вновь останемся с Наполеоном один на один. Мы же на англичан, шведов и прочих саксонцев всерьез рассчитывать в континентальной войне не будем?

Последний вопрос предназначался Константину, который в ответ только скривился, понимая, что пользы от таких союзников весьма немного.

- А я напоминаю, что у нас на юге еще война с Персией, да и Турция неожиданно зашевелилась.

Османы, явно видя, что Россия занята в другом месте, решили под шумок отжать обратно два дунайских княжества, и все дело шло к войне еще и с этим противником.

- И как ты видишь решение этого вопроса? – Подал голос Константин.

- Вам не понравится.

- А ты предложи, - с легким нажимом произнес Александр, после чего переглянувшись почему-то с братом добавил, – Мы тебя и позвали, чтоб ты дал немного другой взгляд на вещи, у тебя это хорошо получается.

- Ну хорошо, только потом возмущаться не нужно, я заранее предупредил, - ухмыльнулся я, предчувствуя реакцию на свои слова. – Пруссаки рванут добывать славу победителей Наполеона и быстро потеряют армию, а вместе с ней и большую часть территории, после чего дальше придется воевать нам, по сути, в одиночестве. Может какая-то помощь и будет от Фридриха Вильгельма, но точно не определяющая. Закончится все тем, что мы заключим с Наполеоном невыгодный мир, потому что альтернативой ему будет мир еще более невыгодный. Очевидно, что меньше всего потеряет – из Пруссии и России – тот, кто заключит сепаратный мир первым, поэтому медлить будет уже совсем нельзя. Такой мой прогноз на ближайшую кампанию.

- Так, это понятно, - согласился Александр, видимо такое предсказание уже не вызывало в нем внутреннего протеста. – А что ты предлагаешь?

- У нас есть месяц – полтора, может два. Окно возможностей, - ввернул я термин из будущего, - пока Пруссия уже будет воевать, но еще не потеряет армию. Договориться с Бонапартом за спиной англичан и пруссаков и выйти из войны. А может даже больше – ударить в спину немцам и откусить кусок их территории. А потом повернуться на юг и раздавить османов. Не так как в последние войны – вот эти все танцы вокруг дунайских крепостей, они реально ничего не дают, только солдат кладем бесполезно и деньги тратим. Дойти до Стамбула и потрогать насколько мягкая борода у турецкого султана. Решить южный вопрос раз и на всегда, тем более время для этого подходит как нельзя лучше: англичане заняты французами, французы – англичанами, нам никто не помешает, неизвестно, когда еще такой шанс представится.

- Да уж… - после короткой паузы крякнул император.

- Я же говорил, что вам это предложение не понравится, - я пожал плечами. – Но так мы можем выйти из этой войны с минимальными потерями, а может даже с прибылью. У шведов можно еще под шумок Финляндию откусить. Нужно только подумать, как сохранить торговлю с Англией – через Балтику, вероятно, не получится плавать – придется весь поток грузов в Архангельск везти, а это дополнительные расходы.

- Ну и как тебе молодое поколение? – Крестный повернулся к Константину, который, казалось, от моей короткой лекции по внешней политике впал в совершеннейшую растерянность. – А ведь они придут нам на смену.

- Вовремя предать – означает предвидеть, - процитировал я Талейрана, хотя не был уверен, что эта фраза уже была им произнесена. – Тот, кто пытается привнести в международную политику личные отношения, будет всегда в заведомо невыгодном положении по сравнению с остальными. Вот ты думаешь турки сами решили княжества подмять под себя – хрена с два. Уверен, что ели хорошо покопаться, там французские уши отыщутся очень быстро. А с другой стороны: если получится вовремя перейти на сторону Наполеона, будут французы спасать своего незадачливого союзника – тоже нет. Союз с Россией им важнее. Как говорят англичане – ничего личного, только бизнес.

Опять же, не был я уверен, что англичане сейчас так говорят, тем более что это скорее американская фраза, но в контексте беседы она ложилась слишком хорошо, чтобы ее не озвучить.

- Англичане не простят, - пробормотал Александр, видимо прокручивая в голове сказанное мной. То, что он вероятнее всего мой план не примет я понимал отлично, однако уже то, что брат его обдумывает было настоящей победой. Слишком много в этом было личного: я еще про этот эпизод в прошлой жизни читал, у Тарле вроде бы, хоть могу и ошибаться. О том, как Александр клялся Фридриху Вильгельму в вечной дружбе на могиле его двоюродного деда. Которого, помнится, хорошо бивали русские войска во время семилетней войны. Такой вот забавный выверт истории, который можно считать еще более забавным, зная, что именно пруссаки в моей истории предали первыми, напав на Россию вместе с Наполеоном в 1812 году. – Субсидии то они уже выделили на этот год. И на следующий.

- Англичане забудут об этом уже завтра, - не согласился я, - а буде мы потом надумаем опять вступить в войну против Франции, дадут еще денег. Они в этом деле максимально рациональны и Бонапарт им как кость в горле, от которой они будут согласны избавиться любой ценой. А вот Фридрих скорее всего не простит. С другой стороны, если пообещать ему вернуть потом часть земель, которые он потеряет после окончания этой войны…

В общем, долго мы еще обсуждали варианты развития событий, прикидывали как лучше извернуться, чтобы выскочить из ситуации с меньшими потерями, однако по итогу я понял, что пока еще мириться с Наполеоном Александр не готов. Было тут и личного много и, скажем так, сословного, ну и объективные экономические, политические и военные резоны тоже присутствовали, не без этого.

Только покинув рабочий кабинет брата, еще раз прокрутив в голове весь разговор, я нашел ответ, почему такие важные вопросы обсуждались столь узким, семейным кругом, без привлечения хотя бы военного министра и иностранных дел. Видимо не до конца Александр доверяет своему окружению, подозревает, что кто-то может о моих мыслях донести на ту сторону Ла-Манша. А это уже в свою очередь может отчетливо негативно отразиться на моем здоровье, особенно, если станет общеизвестно, что Константин занимать трон в случае смерти императора не собирается. Англофоб на троне Российской империи лаймам не нужен совершенно. Благо от прямых угроз кое-какая защита у меня была – мой гвардейский конвой все так же отставлять от великокняжеского тела никто не собирался – поэтому совсем уж тупых нападений я не очень боялся. Ну а от чего-то более основательно подготовленного обычная охрана все равно не поможет, тут контрразведку свою нужно заводить, вот только кто же мне позволит?

И вновь, как показало дальнейшее развитие событий, свернуть с накатанной колеи истории оказалось не так просто. Впрочем, не сказать, и что мое влияние вообще никак не сказалось. Черт его знает, какие рычаги – дипломатического, военного или личного плана – задействовал Александр, однако пруссаки в этот раз действовали более осмотрительно и Йены в этой истории не случилось. Вместо этого пруссаки вместе с саксонцами отступили вглубь территории и смогли соединиться с русскими войсками под командованием Беннингсена, что дало коалициантам некоторое преимущество в численности над французами. Если у Бонапарта было около двухсот тысяч штыков и сабель, считая всяких союзников, то русско-прусское войско вместе с примкнувшим к ним шведским корпусом насчитывало около двухсот двадцати.

После двух недель маневров две армии в итоге встретились под Лейпцигом, где в ходе тяжелейшего и кровавейшего двухдневного сражения, Бонапарт вновь смог обратить своих противников в бегство. Союзное войско потеряло от семидесяти до восьмидесяти тысяч человек убитыми и пленными, на некоторое время полностью утратив боеспособность. Впрочем, победа и Наполеону далась не легко: почти пятьдесят тысяч погибших.

Дальше кампания развивалась по примерно знакомому мне сценарию с поправкой на то, что положение союзников в плане сохраненных войск было все же несколько лучше. 17 ноября французы без боя вошли в Берлин, оборонять его было не чем. 2 декабря их передовые части достигли Варшавы, что уже непосредственно грозило границам Российской империи. Хотя при наличии стотысячной группировки в Восточной Пруссии, нависавшей над левым флангом Наполеона, было очевидно, что на восток корсиканец не пойдет. Война обещала продолжиться и в следующем 1807 году

Дурные вести с полей сражений этой осенью несколько компенсировались моими коммерческими успехами, если это вообще можно сравнивать. Затея со стеариновыми свечами оказалась на удивление удачной, более того Василию Михайловичу и его ребятам понадобилось всего несколько недель, чтобы выполнить мой заказ, ориентируясь только на весьма размытые ошметки воспоминаний от процесса описанного у Жюль Верна, и конечный результат, который я хотел бы получить.

Итоговый продукт превзошел все ожидания: стеарин крыл обычные сальные свечи, которые не слишком хорошо горели еще и вонял при этом преотвратно – а еще их очень любили крысы – как бык овцу в плане качества, а что касается дорогих спермацетовых свечей, то тут выигрыш был в деньгах, причем в разы.

А самое приятное, что свечной рынок России, да и не только в России был просто огромен. Тысячи, да что там тысячи – миллионы штук свечей сжигались ежегодно и вот это уже было гораздо более серьезнее чем все мелкие забавы с шоколадом или застежками-молниями, которые до сих пор, спустя полгода с начала производства, делались под заказ сотнями штук. Да это было модно, дорого, но миллионов на таком объеме не заработаешь точно. А на свечах – вполне.

З.Ы. Убрал по настоянию разбирающихся комментаторов азид свинца. Теперь у нас в капсюлях обычная гремучая ртуть.