Николай Петров

Живот скручивает, и я сворачиваюсь калачиком на нашей постели, ожидая его возвращения. Молния сверкает за темными окнами, и дождь стучит по стеклам в быстром ритме.

Я понимаю, что он доказывает свою точку зрения. Странно, что, хотя Петр Иванов и не был моим отцом и относился ко мне как к мусору, часть меня все равно хочет цепляться за идею, что он был моим настоящим отцом.

Значит ли это, что у меня проблемы с «папочкой»? Я уверена, что найдется какой-нибудь психотерапевт, который сказал бы мне, что выйти замуж за мужчину на тридцать лет старше меня, вполне подходит под это определение.

Примут ли меня его сыновья? Я почти уверена, что моложе их всех.

Челюсть сжимается, когда упрямое чувство поселяется в моей груди. Мне не важно, если они будут меня осуждать. Моя любовь к Николаю, превосходит возраст. Он все еще достаточно молод, и у нас впереди много десятилетий, чтобы создавать воспоминания вместе.

Я надеюсь. Это опасная жизнь. Он был честен со мной насчет того, что случилось с его первой женой. И вот мы здесь, в ночи, окруженные смертью. Угрозы и предательство заставили его покинуть меня, пока он убивает демона, который пытался продать меня дьяволу.

Волна тошноты образуется в животе, когда думаю о жизни, которая могла бы быть у меня с Антоном. Я не могу остановить свое сердце, которое бешено колотится в груди при мысли о боли и жестокости, которые я, возможно, пережила бы в его руках.

Николай заставляет меня кричать от страсти. Единственная мука, которую он причиняет, — это легкое прикосновение его волшебного языка между моих ног и красные отпечатки рук на моей заднице.

Не в силах расслабиться и уснуть, я ловлю себя на том, что открываю тяжелую дверь в комнату.

Один из наших внушительных телохранителей сидит снаружи и встает, когда я выхожу в коридор.

— Мэм. Могу я проводить вас на кухню? — голос глубокий, а глаза опущены в пол.

— Нет. Извините, да. Можно мне имбирного эля, пожалуйста? И, я думаю, мне хотелось бы сходить в библиотеку, — запахивая халат, я чувствую себя странно, зная, что он идет за мной. Мой муж очень строго относится к тому, чтобы я не выходила из комнаты без сопровождения.

Провожу пальцами по новейшим дополнениям, блестящие глянцевые обложки манят меня почитать. Полки были в основном пусты, но с одобрения Николая он разрешил мне заказывать все, что я захочу. Теперь, когда знаю, на что на самом деле похожи описанные сцены, я смотрю на пикантные романы с совершенно новой точки зрения.

Может быть, когда-нибудь я попробую написать свою собственную историю. Интересно, получится ли из этого хорошая книга?

Тихий стук в дверь сигнализирует о прибытии моего напитка. Я устраиваюсь в одном из мягких кожаных кресел с книгой в темной обложке, на которой изображен мужской обнаженный торс. Пока медленно потягиваю шипучий эль, дверь снова открывается.

— Наталья? — голос Николая доносится из коридора, и я слышу, как он тихо обменивается несколькими словами с охранником. Его волосы и борода влажные и взъерошенные. Он входит в комнату, одетый лишь в низко спущенные спортивные штаны, открывающие накаченное тело, с полотенцем на широких плечах. Запах мыла и шампуня окутывает меня одновременно с тем, как сильные руки подхватывают меня и обнимают.

Его вид поражает меня. Он никогда бы не стал принимать душ перед встречей со мной, если бы на нем не было чего-то, что он не хотел бы, чтобы я увидела.

Обнимая его крепче, прижимаю щеку к мягким волосам на его татуированной груди.

— Все кончено, не так ли? — это даже не вопрос. Я просто знаю. — Я рада, что ты в безопасности. Я боялась, что что-нибудь случится и ты не вернешься.

Одна мысль о том, что могу потерять его, ужасает. Он намного больше, чем просто мой спаситель. Он — весь мой мир.

— Это не значит, что наш путь станет легче, любимая, — его борода шуршит о мои волосы на макушке, когда он подпирает подбородок. — Когда Юрий узнает, начнется новая война.

Мой желудок сжимается, и я чувствую, как к горлу подступает желчь.

— Но теперь все иначе, — продолжает он. — Мои сыновья стали старше и добились больших успехов в уничтожении многих людей Юрия, — его пальцы скользят по моей заднице, когда он крепче прижимает меня к себе. — И мы будем очень усердно работать над созданием целого нового поколения солдат.

Он на вкус как бурбон и мята, когда его губы касаются моих.

На меня накатывает тошнота, выступает холодный пот, я едва не теряю из-за нее свой недавно выпитый напиток. Жар обжигает мои щеки, когда я прикрываю рот рукой, чтобы побежать в соседнюю ванную.

Едва успеваю это сделать, как горький вкус имбиря вырывается из меня в унитаз.

— Птичка моя, ты в порядке? — он прислоняется к дверному косяку. Боже, он сексуален, даже с таким обеспокоенным выражением лица.

— Прости, пожалуйста. Думаю, это нервы. Я очень переживала за тебя, — мои руки дрожат, когда беру с тумбочки несколько салфеток и вытираю рот. Наблюдая, как скомканные салфетки кружатся в сливе, провожу языком по зубам, и мой желудок снова скручивается от горького привкуса.

— Может быть, ты проявишь свою любовь ко мне другими способами, — мурлычет он мне на ухо, когда его руки обхватывают мою талию сзади. — У меня есть кое-что для тебя. Пойдем в нашу комнату.

Взяв имбирный эль и роман со стула, он ждет меня у двери и кладет руку мне на бедра, пока мы возвращаемся в нашу комнату.

Закрыв дверь на замок, он прижимается губами к моему виску.

— Подожди здесь, — указывает он на кровать.

Когда он направляется к шкафу, у меня снова сводит живот.

— Папочка, не уверена, готова ли я к тому, что меня сегодня будут связывать. Как бы это ни было весело, я боюсь, что меня стошнит в подушки.

— О, нет, птичка. Не сегодня, — его голос раздается раньше, чем он возвращается с маленькой белой коробочкой в руках.

По телу пробегает волнение.

— Я люблю, когда ты даришь мне подарки! Что это? — я нетерпеливо протягиваю руку, и он вкладывает мне в ладонь свой сюрприз.

Это тест на беременность.

Я практически лечу в ванную, головокружительная паника сбивает мое дыхание с каждым шагом.

Николай следует за мной и останавливается у двери, когда я пытаюсь ее открыть.

— Нет. Это моя столовая. Ты не можешь закрывать мне вид на мой любимый ресторан, — в уголках мягких карих глаз появляются морщинки, когда он улыбается. — Давай, ты убиваешь меня, заставляя ждать.

Я неуклюже вожусь с пластиковой упаковкой, прежде чем вытащить маленький тест.

— Трудно писать, когда ты смотришь на меня, — щеки и шея пылают, пока он наблюдает за мной.

— Я мог бы заставить тебя сквиртануть так сильно, что ты бы брызнула на него, если бы это помогло.

Это заставляет меня смеяться достаточно сильно, я расслабляюсь и писаю на конец теста.

Вытираю мерзкий привкус изо рта, мы оба смотрим в ожидании, пока не образуются маленькие полосочки.

— О, боже мой.

Его смех наполняет ванную комнату, и он подхватывает меня на руки, прижимая к своей груди.

— Моя прекрасная жена. Дает мне новую цель как мужу и отцу, — он осторожно кладет меня на кровать и стягивает халат с моих плеч. Сбрасывая спортивные штаны, он высвобождает свою напряженную длину и прижимает наши обнаженные тела друг к другу.

— Не волнуйся. Я хочу прижимать тебя к себе и думать обо всех тех местах, куда хочу кончить теперь, когда я посеял свое семя, — он проводит рукой по моему плечу и ребрам, оставляя за собой дорожку мурашек. Слегка пощекотав мои бедра, он обхватывает тыльную сторону моего бедра и кладет мое колено на свое плечо.

— Думаю, мы должны наслаждаться этим, пока можем, — хихикаю я. — Пройдет совсем немного времени, и все, к чему ты сможешь прикасаться, — это мой большой живот, — мои чувствительные соски касаются его груди, посылая маленькие электрические разряды.

Может быть, меня уже не так тошнит, как раньше.

— Я смогу прикоснуться к каждой частичке тебя. Для легких родов важно оставаться гибкой, — словно в доказательство своей точки зрения, он подтягивает мое колено выше. Широкими движениями его пальцы прокладывают себе путь вверх по моему телу, пока он не зарывает их в моих волосах, притягивая лицо к своему.

Его губы захватывают мои в жарком поцелуе, прежде чем он начинает покусывать мою челюсть.

— Я не могу дождаться, когда ты округлишься, — ладонь перемещается к моей груди, и он обводит большим пальцем напряженный сосок. — Когда у тебя появится молоко, из тебя потечет при малейшем прикосновении, — обжигающий жар струится от его зубов, покусывающих нежную кожу моей шеи, а его пальцы сжимаются, создавая дугу жгучего удовольствия, которая проходит от моего горла до груди.

Из меня вырывается стон, и я сжимаю его бедра, пока не чувствую, как твердая головка члена прижимается к моей скользкой киске.

От его стона вокруг меня вибрирует воздух.

— Нет, малышка. Ты плохо себя чувствуешь. Прямо сейчас я чувствую себя как пещерный человек и не смогу относиться к тебе спокойно.

— Я чувствую себя лучше. Может, я не хочу, чтобы ты относился ко мне снисходительно, — выпячиваю нижнюю губу, преувеличенно надувая. — Пожалуйста, папочка?