Николай Петров

Даже обхватив колени руками, я так сильно дрожу, что скрипит кровать. Все, что могу сделать, это смотреть на обшарпанную дверь отеля и ждать.

Кажется, прошла вечность, прежде чем я услышала электронный сигнал, указывающий на то, что замок открылся.

Большая фигура Николая появляется в дверном проеме, и я бросаюсь ему в объятия. Мои слезы исчезают в черной ткани его толстовки.

— Тише, теперь ты в безопасности. Он больше не причинит тебе вреда, — окровавленные руки обхватывают мою голову и прижимают к груди.

Мы стоим, крепко обнимая друг друга. Все, что я могу слышать, — это его успокаивающее глубокое дыхание и ровное биение сердца под моим ухом.

— Нам нужно идти, уборщики скоро начнут. Я не хочу, чтобы тебя видели, — большим пальцем он приподнимает мой подбородок и прикасается горячими губами к моим.

— Да, сэр, — тихо отвечаю я, следуя за ним по коридору. Знает ли он, что внутри меня горит ад, что он снова был моим спасителем?

Пелена ночи скрывает наш отъезд, и мы возвращаемся в дом, крепко держась за руки в тишине поездки.

Когда он открывает дверцу машины, чтобы помочь мне выйти, то заключает меня в крепкие объятия, прежде чем поднять на руки и занести в дом.

— Я был ужасно напуган, что потеряю тебя, — его губы находят мой висок, и я с трудом сдерживаю слезы.

— Они не собирались везти меня к отцу. Я слышала, как блондин сказал «большой босс». Кто это? — мои пальцы гладят седые пряди на его лице. Их прикосновение успокаивает, и я зарываюсь лбом в его шею.

— Юрий, — звук отдается грохотом в его груди и вибрирует у моей руки. — Это отец Антона.

Значит, и Светланы тоже.

— Интересно, что ему от меня нужно?

Николай осторожно ставит мои ноги на кафельный пол большой душевой.

— Он хочет обойти твоего отца. Забрать тебя без обещанного контракта, — ловкие пальцы начинают расстегивать пуговицы моей блузки, его взгляд сосредоточен на своих движениях.

Когда половинки блузки распахиваются, он снимает шелковистую ткань с моих плеч и осыпает ключицы нежными поцелуями.

— Чего он не знает, так это того, что ты моя.

Его голос звучит так уверенно, но я задаюсь вопросом, не является ли это все еще маскарадом, в который мы играем.

— Твоей? Но ведь тебе приходится меня спасать. Какая от меня польза? — я зажмуриваюсь, чтобы удержать слезы, и позволяю себе погрузиться в ощущение его рук, снимающих с меня одежду.

Застежка бюстгальтера щелкает между пальцами, и его рот обхватывает один из обнаженных сосков. Резкий укус шокирует и заставляет широко раскрыть глаза. Посмотрев вниз на его темные волосы с проблесками седины, я не сдерживаюсь и начинаю проводить ногтями по их взъерошенной длине.

— Я буду спасать тебя каждый раз и убью тысячу человек, — губы скользят ниже к моему животу, а горячие руки сжимают талию. — Они просто еще не знают, что ты моя. Как только мы сделаем ребенка и я надену кольцо на твой палец, они поймут, что к тебе нельзя прикасаться.

— Ребенка? — живот сжимается от его слов. Он серьезно?

От прохладного воздуха по моей обнаженной коже бегут мурашки. Его руки отпускают меня, когда он начинает сбрасывать свою темную одежду.

— Ты слышала меня. Что-то сломалось во мне этой ночью, маленькая птичка. Я не хочу выпускать тебя из виду. Никогда, — обнаженное, горячее тело прижимается к моему. Набухшее доказательство его желания жестко упирается мне в живот.

Горячая вода льется на нас, когда он запускает руки в мои волосы.

— Никогда?

Он действительно хочет меня? Обычную девушку?

— О, любовь моя. Ты можешь уйти, если хочешь, я не буду запирать твою клетку. Но буду защищать тебя, и боготворить до тех пор, пока ты мне позволишь, — его руки нежно растирают мыло по моей коже, скользя вверх и вниз по телу.

Я чувствую, что сгораю изнутри.

— С тобой я чувствую себя такой особенной. Желанной. Мне это нравится.

Я не осмеливаюсь сказать ему, как глубоко уже влюблена. Как каждая моя мысль возвращается к нему.

Он вспенивает мыло, лаская мою грудь, а также между ног, задерживаясь, чтобы тереть огненные круги вокруг клитора.

— Если ты останешься, я хочу, чтобы мои руки жили здесь, прижатые к твоей мокрой киске. Моей киске. Я заявляю об этом, — его губы дрожат в улыбке, пока прикосновения разжигают во мне искру, превращающуюся в бурю наслаждения.

Я тяжело дышу, опуская лоб ему на грудь.

— Да, папочка. Это твое.

С рычанием он поднимает мое лицо к своему и овладевает моим ртом, в то время как его рука все быстрее работает между моих ног.

Волны удовольствия пробегают по моим конечностям, и когда он погружает в меня палец, я не могу сдержать крик, экстаз накатывает на меня.

— Вот так. Кончай малышка. Никто другой никогда не заставит тебя чувствовать себя так хорошо, как я.

Я все еще кайфую от оргазма, когда он укладывает меня на кровать.

— Знаешь, что я хочу сделать? — он отходит от кровати и исчезает в своей гардеробной.

— Что? — я знаю, что он меня слышит. Мое тело изгибается на шелковых простынях. Мне так чертовски хорошо.

Он появляется снова с развратной улыбкой. Два его лучших галстука накинуты на налившийся член, ниспадая до колен, словно тканевые щупальца.

В руке он держит кожаный ремень.

— Я хочу связать тебя и оставить себе. Трахнуть тебя так сильно, что ты будешь слишком измотана, чтобы захотеть уйти, — он сжимает ремень в руках, вызывая во мне трепет возбуждения, от которого сердце учащенно бьется.

— Связать меня?

Я должна бояться? Он никогда не внушал мне страха, и уж точно я не чувствую его сейчас. Я заинтересована больше, чем думала.

— Если ты настаиваешь.

Он опускается на мои бедра, отбрасывает ремень в сторону и прижимает мои ноги к кровати. Его пальцы превращаются в размытое пятно, когда он завязывает галстуки на моих запястьях и растягивает меня, прикрепляя к изголовью так, чтобы мои руки были раскинуты. Узлы не слишком тугие, и могу немного двигаться, но теперь я в его власти.

Светло-карие глаза мерцают, когда он улыбается мне.

— Кажется, мне нравится эта поза. Мне хочется пронзить твой живот своим членом, пока моя сперма не будет выливаться из тебя.

Он наклоняется и находит мой рот, проникая в него языком. Наклонившись, упирается кончиком своего твердого члена мне в низ живота, чуть ниже пупка.

— Прямо здесь, — выдыхает он. — Я хочу, чтобы мой член был прямо здесь, глубоко в твоем лоне, — я чувствую тепло его коленей, прокладывающих себе путь вдоль моих ребер, пока они не оказываются у меня под мышками. Когда он садится, то смотрит вниз на свою длину, прижимающуюся к моей щеке.

— Ты такая чертовски красивая, Наталья, — большой палец слегка поглаживает мою щеку, затем заводит руку мне за голову. — А теперь будь хорошей девочкой и попробуй на вкус всех тех малышей, которых папочка собирается в тебя засунуть.

Фиолетовая головка его эрегированного члена отклоняется за пределы досягаемости, заставляя маленький комочек разочарования формироваться у меня внутри. Я хочу доставить ему удовольствие. Он заставляет меня чувствовать себя такой потрясающей, будет справедливо, если смогу заставить его почувствовать то же самое.

— Пожалуйста, папочка? — облизывая губы, я встречаюсь с ним взглядом. — Я хочу этого, — мои бедра сжимаются вместе. Я уже чувствую потребность в том, чтобы он наполнил меня. Момент в душе кажется просто закуской, а он дразнит меня основным блюдом.

Из него вырывается стон, и я чувствую дрожь, пробегающую по его ногам там, где они обхватывают меня.

— О, малышка, я дам тебе все, что ты захочешь, когда ты вот так просишь, — он наклоняется вперед, и я могу взять его в рот.

Сначала он не двигается, когда наклоняю голову и пытаюсь засосать поглубже. Но чувствую, как дрожь пробегает по его телу, когда я обвожу языком капельку солоноватой предварительной спермы.

Его пальцы в моих волосах сжимаются сильнее, бедра начинают раскачиваться, он все больше и больше проникает в мой рот. Другой рукой он обхватывает мою шею прямо под подбородком и входит еще глубже.

Борясь с рвотным позывом, я пытаюсь сосредоточиться на дыхании между каждым толчком. Слезы текут из моих глаз, когда он проникает глубже.

— Вот и все. Это здорово. Ты так хорошо принимаешь мой член, — волосы его мошонки щекочут мне подбородок, когда он толкается в меня, перекрывая доступ воздуха, пока мои руки не начинают натягивать галстуки, а бедра не упираются в кровать.

Он проталкивается глубже и замирает.

Я не могу дышать.

— Ты бы умерла за меня, Наталья? — на его лбу выступает пот. Рука на моем горле сжимается сильнее.

Мое зрение начинает темнеть по краям.

Но я знаю, что сделала бы это.

Кивнув, я расслабляюсь и перестаю бороться. Я принадлежу ему и он может делать со мной что хочет.

Поток воздуха наполняет легкие, когда он быстро отстраняется, прижимаясь своим телом.

— Я знал, что ты тоже любишь меня. Перестань бороться с этим, — он вытирает влагу с моих щек. — Я готов сбросить землю со своей оси ради тебя, — когда он целует меня, мои губы опухают, но тело кажется легким, почти невесомым.

Новые слезы стекают по вискам. Я верю ему. Он единственный человек, которому доверяю. Единственный, кто может обеспечить мою безопасность.

— Я этого не заслуживаю, — говорю шепотом.

Как он может любить меня так, как люблю его я? Когда я девственница-наркоманка, которой нечего предложить?

Его глаза сужаются, он сжимает челюсть. В очередном стремительном порыве движений он развязывает мои руки и переворачивает меня на живот, прежде чем снова завязать их.

— На колени, — его голос изменился. Он стал холоднее.

Я послушно подтягиваю ноги и руки под себя, пока не становлюсь на четвереньки.

Я не ожидала первого удара ремня по заднице. Мой визг не может скрыть шока. Жжет, но не больно.

— Скажи мне, что ты достойна моей любви, — властный голос невозможно игнорировать.

— Да, сэр. Я достойна, — в моих словах слышится дрожь.

Еще один жгучий шлепок ремня касается верхней части бедра, заставляя меня податься вперед.

— Скажи мне, что хочешь от меня детей.

— Я… я хочу от вас детей, сэр, — на этот раз ремень касается моей киски, посылая по мне толчок, заставляющий стонать. Я даже не ожидала, что будет так приятно.

— Нет. Скажи, что ты хочешь, чтобы я трахал тебя так сильно, что тебе никогда не захотелось месячных. Что в обмен на целую жизнь оргазмов, ты подаришь мне детей как доказательство того, что ты зависима от моего члена.

Его ладонь заменяет ремень, но на этот раз он стирает боль от удара и позволяет своим пальцам нежно задержаться на моей намокшей киске. От разницы по телу пробегают мурашки.

— Пожалуйста, сэр, я хочу детей. Пожалуйста, трахните меня, — мои всхлипы вызывают у него рычание, а кровать прогибается, когда он опускается на колени позади меня.

Его руки проводят по задней поверхности моих дрожащих бедер, разжигая бушующее внутри пламя. Его теплая грудь ложится мне на спину, а руки скользят по моей талии и обнимают грудь.

— Скажи, что любишь меня, маленькая птичка, — его слова мягки, почти шепот, — и что ты позволишь мне оберегать тебя.

Я склоняю голову на кровати, прижимаюсь к нему попой, насколько могу дотянуться.

— Я люблю тебя, Николай. Пожалуйста, позаботься обо мне, папочка.

Его руки проводят по моему животу. Коленом он раздвигает мои ноги. Проводя пальцем по чувствительному клитору, он посылает еще один стон из моего горла в матрас. Дергая за галстуки, которые все еще привязывают меня к кровати, я двигаю бедрами, пытаясь сильнее прижаться к его руке.

— О, нет, — ворчит он, прижимаясь ко мне всей своей твердой длиной. — Ты можешь кончить только на мой член. Я хочу, чтобы ты выдоила из меня все до последней капли.

Рука, обнимающая мой живот, двигается и запутывается в волосах, поднимая мою голову вверх, пока спина не выгибается дугой, а кожу головы не начинает покалывать.

Он направляет в меня свою пульсирующую эрекцию, наполняя меня тянущей болью, к которой не знаю, привыкну ли когда-нибудь. Напряжение в животе превращается в нарастающее давление, когда он начинает медленно входить и выходить из меня.

Что-то жесткое обвивается вокруг моей шеи, впиваясь в кожу.

Ремень.

Он поворачивает руку, и ремень сжимает мое горло, оттягивая голову еще дальше назад. Два пальца проникают мне в рот, когда он сильнее тянет за кожаный ремень на шее.

— Оближи мои пальцы, как ты облизываешь мой член.

Послушно я провожу языком по всей длине пальцев, мое дыхание хрипло прорывается сквозь тугую петлю ремня на шее.

Его пальцы исчезают, но толчки усиливаются по мере того, как он погружается в меня. Еще один оборот ремня, и воздух почти выходит из моих легких.

Я позволяю своим бедрам выгибаться, и он толкается в меня, пока прерывисто вздыхаю. Пальцы, которые только что были у меня во рту, теперь прижимаются к дырочке моей задницы, и он толкает их в меня.

— Ты бы умерла за меня. Я бы убил за тебя. Мы идеальная пара, птичка, — он затягивает ремень как раз в тот момент, когда давление начинает вырываться из меня. Моя киска сжимается, а тело замирает в поисках воздуха.

Он стонет и дергается рядом со мной, и я чувствую, как его сперма обжигает меня глубоко внутри. Звезды вспыхивают перед глазами, меня сотрясает волна за волной сокрушительного освобождения, которое усиливается, когда я делаю глубокий вдох из-за ослабленного ремня. Ремень падает на матрас подо мной, а его руки сжимаются вокруг моих бедер. Мои локти подкашиваются, когда он развязывает галстуки на моих запястьях, и я падаю. Меня даже не волнует, что я чувствую, как пряжка впивается в меня. Боли не ощущаю, только эйфорическое тепло его тела, накрывающее меня.

Все еще находясь глубоко внутри меня, он прижимает меня спиной к себе, и мы лежим, тяжело дыша на смятой постели.

Его усы касаются моего уха, когда он слегка покусывает шею. Одна из больших рук опускается на мою грудь, и со вздохом он шепчет: — Моя.