Но и я

11

В самом центре нашего города есть другой город, невидимый нам. Там живет женщина с семью пластиковыми сумками, которая ночует прямо на тротуаре. Мужчины, коротающие время на вокзалах или под мостами. Люди, которые спят на кусках картона или свернувшись на городской скамейке. Но однажды мы вдруг начинаем их замечать. На улицах, в метро. И не только тех, кто просит милостыню, но и тех, кто прячется от взглядов. Мы замечаем потертую куртку, дырявый свитер, неловкую походку. И наступает еще один день, когда мы привязываемся к кому-то из них и начинаем задавать себе вопросы, искать причины и объяснения. А потом мы начинаем считать. Их тысячи. Десятки тысяч. Как симптомы разъедающей наш мир болезни. Таков порядок вещей. Но на мой взгляд, для начала неплохо бы открыть глаза и научиться видеть.

Ну вот, это было заключение. Смотрю на часы — уложилась в отведенное время. Думаю, что лицо мое такого же ярко-красного цвета, как и мой свитер, стою, опустив голову, не решаюсь взглянуть на мсье Марана, шуршу записями, надо возвращаться на свое место, но я не уверена, что хватит сил, когда я волнуюсь, ноги почему-то вечно отказываются слушаться. Почему они ничего не говорят, такое странное молчание, умерли они, что ли, все разом? Или они громко смеются, а я ничего не слышу, потому что вдруг оглохла? Я не решаюсь поднять голову, если бы только я была оснащена функцией «немедленная телепортация на десять минут вперед», меня бы это очень устроило. И вот они хлопают, нет, мне это не снится, я стою перед классом, и они все аплодируют мне, даже Леа Жермен и Аксель Верну. Мсье Маран улыбается.

Очутившись наконец за партой, я с трудом сижу, сейчас бы положить голову и заснуть, я так устала, будто за один час израсходовала весь свой годовой запас энергии, опустошила все свои картриджи и во мне ничего не осталось — ни искорки, ни сил, чтобы дойти до дома. Мсье Маран поставил мне восемнадцать баллов, после доклада он дал короткие пояснения, с тем чтобы мы записали определения «социальная помощь», «единая медицинская страховка», «прожиточный минимум» (не раньше 25 лет)…

На мое плечо легла чья-то рука.

— Пепит, звонок уже был…

Лукас помог мне собрать вещи, мы выходим из класса последними, в коридоре он начинает хохотать и никак не может остановиться. «Пепит, ты вырубилась прямо на уроке Марана, это надо записать в „Анналы лицея“ — Лу Бертиньяк дрыхнет на уроке!» Я тоже смеюсь, мне кажется, что я счастлива, именно сейчас и здесь, в этом полусонном ватном состоянии. Может, это и есть счастье — не мечта, не обещание, а лишь мгновение?