Ночной гость

ПО НОВОМУ ЗАКОНУ

Был субботний вечер. В Металлургическом райотделе милиции находились в своих кабинетах только работники из оперативного наряда.

— За что меня избили? — озлобленно выдохнул пьяный, видя, как младший лейтенант милиции Денисов подает лист исписанной бумаги вышедшему в коридор следователю капитану Сайфуллину.

— Разберемся, — спокойно ответил Исмаил Шаймерденович, читая поданное ему заявление.

— Разберемся, разберемся! Всегда так! — выражал недовольство пьяный. Он попытался встать со скамьи, на которую его усадил Денисов.

— Не мешайте, Станакин! И лучше сядьте! Вы же на ногах не можете стоять! Где вы работаете?

Мужчина тяжело плюхнулся на скамейку.

— Шофером в Джаркульской автобазе! А этот квартирант перебил у себя окна, меня избил! Я к нему добром, а он… — бормотал пьяный.

— Отведите задержанного в вытрезвитель, А потом зайдете ко мне, — бросил капитан, входя в кабинет.

Потерпевший это или преступник? Вон какая шишка у него на лбу. Говорит, что избили. Но даже если Станакин и потерпевший, то в таком состоянии освобождать его сразу нельзя.

Сайфуллин вздохнул, снял очки, которые одел, чтобы прочесть заявление, и положил их в карман пиджака. Да, Станакин хозяин дома, а Шимолины квартиранты. Станет ли хозяин выбивать окна в своем доме? Всякое бывает. А квартирант может побить хозяина? Тоже бывает. Смотря какие у них характеры и какие были обстоятельства.

В дверях появился Денисов.

— Станакин сам пошел с вами или пришлось применить принуждение?

— Не хотел следовать за мной. Даже замахнулся и пришлось применить резиновую дубинку.

Худенькое юношеское лицо участкового уполномоченного покрылось легким румянцем, а доверчивые глаза настороженно замерли, ожидая, как среагирует следователь.

— Это не от нее ли шишка на лбу?

— Никак нет! Шишка была раньше! А после дубинки он сразу подчинился, и я даже еле успевал за ним. Так он торопился в райотдел.

— Хорошо! Поедете со мной сейчас к нему на дом. Посмотрим, что там есть.

Улица Барнаульская поселка Першино ничем не отличалась от соседних. Те же палисадники у каждого дома, как в деревне, с кустами и деревьями, те же узкие тротуары, та же тишина.

Дом Станакина оказался пятистенным. Два крыльца, два входа с разных сторон.

— Товарищ младший лейтенант! Поговорите со всеми соседями. Запишите их объяснения. Я же пока составлю протокол осмотра места происшествия!

Сайфуллин вошел во двор. Ясно, что этот вход ведет к хозяину. А вот этот с проломанной доской в двери, разумеется, к квартирантам. Ого! Стекла в двойных рамах выбиты вместе с переплетами. Капитан заглянул в проем окна. Там была кухня. На столе около окна и на полу валялись мелкие и крупные куски стекла, обломки рам. Следователь прошел к другому окну, похрустывая битыми стеклами, лежавшими на земле. То же самое. Но выбито не все окно, а только нижняя часть. Форточка оторвана и лежит в комнате среди осколков стекла.

Утром в понедельник начальник следственного отделения райотдела милиции старший лейтенант Банокин Герман Николаевич распределял между следователями поступившие с субботы материалы:

— Итак! Оставленных без дел нет! — улыбнулся он. — У меня все, идите, Анатолий Степанович! Сайфуллин в отгуле. Поэтому делом Станакина и Шимолина займитесь сейчас же. Кто бы из них не был виноват, а дерзкое хулиганство налицо! Сроки же расследования, как известно, по новому закону по делам о хулиганстве сокращены.

— Верно сокращены! Но к ним надо еще привыкнуть, — сказал кто-то.

— Вот и привыкайте сразу!

Все опять засмеялись. Тимонин вошел в кабинет, сел за стол и, найдя среди пачки других нужный материал, стал читать его.

— Некоторые свидетели по делу Шимолина — Станакина уже здесь! — заглянул к нему Денисов.

— Хорошо! — отрываясь от бумаг, повернулся к нему Анатолий Степанович. — Я сейчас ознакомлюсь с материалом и приступлю к допросам.

Первой старший следователь пригласил к себе Скородумову Ольгу Андреевну. Женщина смотрела на загорелое с тонкими усиками лицо Анатолия Степановича и, не торопясь, говорила:

— С чего у них началось, я не знаю! Ко мне заскочила Аня Шимолина. Крикнула, что бежит вызывать милицию. Я ничего не поняла и к ним. Смотрю Станакин мечется по двору и кричит: «За что он меня бил!»

— Так-таки и бил?

— Да! Я, правда, не видела. Но у Станакина на лбу шишка. А выражался он как. Ужас! А там соседские дети в огороде были. Я их прогнала в дом и сама ушла. Вы лучше Аню спросите.

Тимонин кивнул и дал подписать протокол Скородумовой.

— Можете идти, а Шимолина пусть войдет!

Лицо Анны Ивановны выражало чувство гнева и возмущения, когда она вошла. Тимонин молча указал ей на стул.

— Когда в конце концов он перестанет привязываться?! — напористо начала она.

— Кто он? Муж?

— Нет! Станакин! Ведь мы договор на аренду квартиры заключили с его бывшей женой. Что ему надо? Довел одну, думает и нас довести.

— Кто же все-таки хозяин дома?

— В той половине, где мы живем, его жена! Она по суду разделила дом и ей присудили полдома. Вот договор.

Она протянула лист бумаги. Тимонин с интересом посмотрел на печати и подпись нотариуса в конце.

— Давайте сначала! Расскажите, с чего началось?

— В субботу вечером муж собирался лечь отдохнуть. Ему надо было в ночную. Ребенок спал. Вдруг заходит пьяный, как всегда в субботу, Станакин и начал кричать, чтобы мы убирались из дому. Муж его вытолкал. Слышим, он подбегает к окну комнаты. Схватился за открытую форточку, рванул. Она оторвалась и он этой форточкой стал бить по стеклам и по раме. Муж тогда выбежал, чтобы утихомирить Станакина. Ведь он разбудил дочку, и она с испугу закричала. Но Станакин не подчинялся мужу, и я побежала звонить в милицию.

— Станакин не подчинился вашему мужу, и ваш муж что сделал?

— Ничего! — Шимолина явно забеспокоилась и заерзала на стуле.

— Так-таки и ничего? А почему у Станакина появилась шишка на лбу?

— Не знаю! Я не видела, как его ударил муж!

— Вы говорите ударил?!

— Я не видела! Не видела!

Шимолин Михаил Ефимович держался спокойно.

— Когда я выбежал из дому и преградил Станакину дорогу к очередному окну в доме, сосед ударил меня по лицу кулаком так, что я стукнулся головой о стену дома. Я стал предупреждать Алексея, отталкивать, но он совсем озверел, ругался нецензурными словами и бросался на меня. Потом мне надоело, и я ударил его в пьяную морду!

— В лицо, — машинально поправил Тимонин.

— Да! Но он опять на меня. Я еще раз ему по морде. Он тогда заорал, что сейчас принесет топор и сделает из меня окрошку. Побежал в сарай, а я ушел к соседям. Уже без нас он выбил второе окно и сломал раму и доску в дверях. А то, что я его ударил, то на моем месте каждый бы так поступил! — с вызовом закончил Шимолин.

— Так! Скажите, где вы работаете?

— В мартеновском цехе Челябинского металлургического завода крановщиком.

После Шимолина к Тимонину вошла женщина с двумя девочками. Это были Пастуховы. Одной девочке на вид было лет двенадцать, другой чуть поменьше.

— Как тебя зовут? — выходя из-за стола и садясь рядом со старшей девочкой, спросил Анатолий Степанович. — Люда? Расскажи, Люда, что там у себя во дворе делали дядя Миша и дядя Алеша?

— Дядя Миша хватал дядю Алешу за руки!

— Так! А потом?

— Потом дядя Алеша вырвался и побежал в сарай, а дядя Миша ушел. Дядя Алеша кричал, что принесет топор и будет делать окрошку, а сам вернулся с трубой и стал бить по окну, а потом по двери!

— Она голубая была! — вдруг проговорила младшая девочка.

— Кто был голубой? — Тимонин повернулся к ней.

— Труба! И дядя Алеша, когда проломил дверь, то бросил в дыру трубу. И все время кричал, что убьет дядю Мишу!

Свидетели ушли, и Тимонин вызвал из камеры предварительного задержания Станакина.

— Ну, разобрались хоть вы-то? — с ехидством спросил он, усаживаясь на стул.

— Сейчас с вашей помощью разберемся до конца, — спокойно ответил Анатолий Степанович.

— Давайте! — обрадованно и уже без ехидства отозвался Станакин.

— Минутку! Итак, вы пристали к Шимолиным, оскорбили их. Не успокоились, когда вас выпроводили. Вы стали бить стекла в окнах. Шимолин попытался успокоить вас. Вы ударили его. Тогда он кулаками попытался вразумить вас, но вы…

— Ага! — тыча пальцем в, Анатолия Степановича, закричал Станакин. — Меня избили! Это правильно! Я требую наказать виновного!

— Кто виноват, тот и будет наказан! Слушайте дальше и не перебивайте! Потом вы металлической трубой выбили стекла и рамы, сломали дверь. Признаете себя виновным?

— Может, и виноват, но судить надо и Шимолина!

— Вы газеты читаете? — вздохнул Тимонин.

— Нет!

— Напрасно! По новому закону действия граждан, направленные на пресечение хулиганства или иного преступления, или на задержание преступника, считаются правомерными. Даже если при этом преступнику причинены телесные повреждения. Вообще-то практика и раньше шла по этому пути, но специально в законе об этом не было оговорено, а теперь есть. Так что Шимолин наказан не будет, а вы будете и строго! Это я вам гарантирую! Очевидно, прошлая судимость в прок вам не пошла, — Тимонин поднял и опустил на стол небольшой заполненный чернилами бланк, — пеняйте теперь на себя!

— Вы неправильно разобрались, — упрямо возразил Станакин. — Если я был судим, значит и теперь виноват!

— Причем здесь судимость! Спорить не будем. Я сейчас доложу начальнику отделения.

Тимонин собрал бумаги, сложил их в картонную обложку.

— А вы подождите в коридоре!

Выслушав доклад старшего следователя, Банокин сказал Тимонину.

— Зовите Станакина!

Задержанный вошел, тихо поздоровался и даже слегка при этом поклонился. Герман Николаевич усмехнулся.

— Какие у вас претензии?

— Следователь не разобрался! Если меня наказывать, то надо и Шимолина тоже!

— Согласно новому закону Шимолин действовал правомерно.

— Ясно! Все вы одинаковы!

— Вот как? Анатолий Степанович, идите сейчас же с этим делом к прокурору. Доложите ему!

Взяв дело, Тимонин вышел.

— Если прокурор вас не арестует, значит сомневается в вашей виновности. А если арестует? Что тогда скажете?

Станакин пожал плечами.

— Сколько это ждать?

— Недолго. Тут недалеко. Один квартал. А пока расскажите, чего вы хотите добиться таким отношением к людям?

Станакин не стал ничего говорить. Так и просидел молча, пока не появился Тимонин.

— Ознакомьтесь с постановлением прокурора о вашем аресте, Станакин!

Анатолий Степанович подал хулигану лист исписанной бумаги с фиолетовой печатью в правом верхнем углу.

— Вот вам и мнение прокурора, — заметил Банокин. — Значит мы не ошиблись!

— И он заодно с вами!

— Не с нами, а с народом, который принял новый закон в защиту добросовестных людей. И если вы это не поймете, тем хуже для вас!