Глава 8 Источник саймана

Генерала Данкрэ разбудили панические крики, доносившиеся со двора. Он вскочил и бросился к окну, чтобы посмотреть, что стряслось. Он не ожидал столь стремительной атаки, но, услышав вопли и топот бегущих по замку людей, обо всем догадался. По правде сказать, сначала он подумал — потому что давно этого опасался, — что в замке пожар. Какой-нибудь разъяренный житель Тарнеи вполне мог подпалить собственный город, чтобы прогнать захватчиков.

Но, выглянув в окно, Данкрэ понял, что все наоборот. Двор замка был затоплен. Мощные потоки воды врывались с улиц, затопляли погреба и уже поднимались в дома. Тут и там бегали солдаты и слуги, пытаясь остановить наводнение, но никто толком не знал, что делать.

Генерал Данкрэ выругался. Этого еще не хватало! Он наскоро натянул холщовые штаны, рубашку и короткую кожаную куртку. Присел на кровать, надевая сапоги, и попытался понять, что случилось. Потом повернулся к окну и всмотрелся в ночное небо. Не было ни капли дождя. Как же Эстанг или Села вышли из берегов, если нет дождя? До него быстро дошло, что это ловушка. Он вскочил, подбежал к окну и закричал во двор:

— Это ловушка! Ловушка!

Но в этой неразберихе и панике его никто не услышал. Внизу все были слишком заняты тем, как остановить потоки воды, никто не задумался о причинах наводнения.

В тот же момент огненный шар разорвался в небе над городом. Генерал вздрогнул. Спросил себя, может ли это быть молния. Нет, конечно, не может. Это — часть нападения. Маленькие угольки медленно падали с неба. Словно огненный дождь освещал двор замка. Теперь генерал смог оценить, насколько тяжелое бедствие обрушилось на них.

«Глупцы!» — подумал он. Все двери замка были открыты, а некоторых слуг даже унесло течением.

— Заприте ворота! — заорал Данкрэ, стуча кулаком по подоконнику. — Заприте эти проклятые ворота!

Но никто не обратил внимания на его крики. Он в ярости кинулся в коридор и на пороге столкнулся с солдатом, который направлялся к нему.

— Простите, генерал, — промямлил тот. — А я вас ищу. У нас наводнение…

— Это не наводнение, дурак, это ловушка! — вне себя гаркнул генерал.

Потом оттолкнул солдата и бросился вниз по лестнице. Обернувшись, он крикнул юноше:

— Немедленно найдите капитана Даниля! Скажите, я жду его у главных ворот! Быстро!

Не дослушав ответ солдата, он сбежал по ступенькам в переднюю, пол которой был уже полностью затоплен. С трудом ступая по воде, он выбрался во двор и направился к главным воротам. Каждому встречному он кричал:

— К оружию! К оружию! Это ловушка!

Солдаты метались во все стороны. Отражение луны в воде ломалось от прибывающих волн и грязевых брызг. Но приказ генерала постепенно передавался из уст в уста, и уже слышны были крики солдат, призывавших друг друга к оружию.

— Закройте ворота! Закройте ворота! — кричал генерал, подбираясь к большой аркаде главных ворот.

Многие солдаты попытались выполнить приказ, но воды было столько, что добраться до ворот не представлялось возможным.

И в эту секунду с верхушки земляного вала раздался крик, которого генерал так боялся.

— Вижу войско! — завопил часовой со своей вышки. — Войско входит через ворота Кавалия!

Данкрэ зарычал от ярости.

— Закройте мне эти ворота! — повторил он, обернувшись к центру двора.

Он бросался от одного солдата к другому, приказывая помочь тем, кто безуспешно пытался закрыть огромную деревянную дверь.

— Эй, наверху! — крикнул он часовому — Живее! Приготовьтесь задвинуть засовы!

Солдат с сожалением поднял руки. Еще не все воины успели как следует познакомиться с замком, и часовой, видимо, не понял, о чем говорил Данкрэ.

— Там, за свинцовой задвижкой! — крикнул Данкрэ, указав на крепостную стену над главными воротами. — Запусти эти проклятые засовы, болван!

Страж бросился к задвижке в поисках механизма.

— Генерал!

Данкрэ обернулся. Это был капитан Даниль и с ним человек пятнадцать солдат.

— Генерал, — повторил он, — это знамя Алеи.

— Само собой! — огрызнулся Данкрэ. — А вы кого ожидали увидеть? Откуда, по-вашему, эти угли с неба? Пошлите лучников на крепостную стену, пусть поднесут кипящее масло и смолу к бойницам, если еще есть время, а вдоль укреплений расставьте пики, у нас много лишних.

— Слушаюсь, генерал.

Даниль передал приказ солдатам и снова обратился к Данкрэ:

— Я думаю, нам нужно выстроить конницу на заднем дворе, генерал. Если враг прорвется, надо быть готовыми к встрече.

— Действуйте, Даниль, — одобрил Данкрэ.

— А вам лучше бы подняться на главную башню.

— Не сейчас. Без нас эти олухи не смогут защитить замок Мы должны оставаться здесь, пока не уляжется суматоха. Немедленно отправьте гонцов по всем укреплениям, пусть все прибудут в замок В нашем положении каждый солдат пригодится, и врагу придется выдержать два лобовых удара.

— Понял.

Даниль тут же приступил к исполнению приказа и поспешил в западное крыло главного двора.

Данкрэ ушел к лестницам, ведущим на куртины. Чем выше он поднимался по ступенькам, тем слышнее были крики нападавших снаружи.

Когда он добрался до верха, то с ужасом обнаружил, что солдаты заняли еще не все бойницы.

— Скорее! — завопил он людям, которые поднимались следом за ним.

Он наклонился и посмотрел вниз, во двор. Когда солдатам удалось наконец сдвинуть с места створки ворот и они уже закрывали их, во двор с воем ворвались первые Воины Земли с мечами наголо, и бой начался.

До сих пор план Алеи работал безотказно.


Фингин бросился к Алее, чтобы помочь ей встать. Девушку била дрожь. Она благодарно оперлась на плечо друида.

Огненный шар потух, упали последние угольки. Но небо уже начало проясняться, а звезды гаснуть. Наступало утро. За их спиной воды канала снова потекли в прежнем направлении. Но вода так сильно бурлила, что в них летели брызги.

— Думаешь, у нас получилось? — спросила Алеа, дрожа как в лихорадке.

— Надеюсь. Сейчас проверю. Побудь здесь, тебе надо набраться сил.

Алеа запротестовала, но друид прикрыл ее рот рукой:

— Ни слова, Алеа! Сейчас ты не в состоянии драться. Если ты так упряма и неразумна, что все равно хочешь пойти, обещай мне, по крайней мере, подождать хоть несколько мгновений. Ты же не стоишь на ногах! Сядь и немного подожди.

Алеа со вздохом кивнула. Друид поглядел на нее с сомнением, покачал головой и ушел.

Он побежал вдоль канала, преодолел первые ворота, ведущие в предместье Пин, перешел мост и продолжил путь вдоль выстроившихся у дороги усадеб и домиков, как вдруг заметил человека, бежавшего ему навстречу.

Фингин недоверчиво замедлил шаг.

— Друид! — закричал незнакомец, задыхаясь от бега. — Друид! Вы друг Алеи?

Фингин нахмурился.

— Кто вы такой? — спросил он.

— Кадриж, — ответил человек, протягивая друиду руку. — Это я провожал Алею и капитана Фарио сегодня ночью. И вот уже некоторое время жду на том месте, где я их встретил. Хочу чем-нибудь вам помочь.

Фингин кивнул:

— Они говорили мне про вас.

— Вы хотите попасть в город?

— Да.

— Так я и думал. Вам нельзя здесь идти, друид, здесь часовые, прямо у ворот Пина. Идите за мной, я вас проведу чуть выше, там есть узкий проход, который выходит на улицу Кло, кажется, Воинов Огня там нет.

— Идем, — немедля согласился Фингин.

Тарнеец кивнул и быстро зашагал к городу. Они снова прошли вдоль канала, пока не добрались до перекрестка. Главная дорога убегала вперед к воротам Пина, а маленькая горбатая улочка поднималась к северу. Кадриж свернул на нее и махнул друиду, призывая следовать за ним.

Склон был довольно крутой, и Фингин начал уставать. Использовав сайман, он ослабел и, несмотря на то что истратил гораздо меньше сил, чем Алеа, чувствовал, что выдохся.

Они подошли к следующему перекрестку и свернули налево, на маленькую улочку, подъем закончился. Фингин остановился, отдышался, опершись о колени, потом, видя, что тарнеец ушел вперед, побежал за ним.

— Сюда! — крикнул Кадриж, указывая в конец улицы. — Тут переулок ведет в город!

Они прошли еще несколько домов, и наконец между крышами показалась городская ограда. В конце улицы тарнеец остановился и стал торопить Фингина. Друид был на последнем издыхании. Он уже не бежал, а шел по правой стороне, опираясь о стены.

Вдруг перед ним что-то просвистело. Он поднял голову и увидел искаженное ужасом лицо Кадрижа. Вытаращив глаза, тарнеец со стоном упал на колени. Из его груди торчал наконечник стрелы. Он ничком рухнул на землю. Голова сильно ударилась о мостовую.

Фингин прижался к стене. На крепостном валу стоял лучник. У друида дрожали ноги, прерывалось дыхание, он не мог оторвать глаз от тела Кадрижа. Стрела, пронзившая его сердце, могла бы убить Фингина, если бы он шел один. Сумел бы он этого избежать? Смог бы вовремя заметить стрелка или сейчас был бы мертв? Он постарался не думать об этом и снова посмотрел вверх, пытаясь увидеть того, кто стрелял.

Друид немного наклонился вперед, и тут же раздался свист пущенной стрелы. Он едва успел прижаться к стене дома, стрела чуть-чуть его не задела и вонзилась в дверь соседнего дома.

Фингин боялся шевельнуться. Прижимаясь спиной к камням, он почти не дышал. Так он стоял, пока на крепостной стене не послышался шум. Тогда он начал продвигаться, прижимаясь к стене, чтобы обойти дом и выйти с другой стороны.

Шаг за шагом он бесшумно ступал, дошел до угла и быстро спрятался за стеной, скрывшей его от лучников. Там он перевел дух. Взглянул на фасад дома. Ни одного окна. Через дом не пройдешь. Придется обойти крутом. Он дошел до другого угла и встал рядом. Едва выглянув из укрытия, он тут же увидел крепостной вал. Но лучник наверняка догадывался, что друид появится с этой стороны.

Фингин снова спрятался. Он собрал немного саймана на кончиках пальцев и послал маленький сгусток к противоположному углу, чтобы создать шум в том месте, где он только что находился, и этим отвлечь стрелка.

Сам же в это время быстро выглянул из-за угла. Он увидел бойницу. В ней темнела фигура, вооруженная луком. Не теряя ни секунды, друид собрал клокотавшую в нем силу и взмахнул рукой в сторону крепости. Мелькнула ослепительная синяя вспышка, от камня посыпались искры, и Фингин услышал стук упавшего тела. Он попал в лучника. Но там наверняка был второй. Друид все же решил рискнуть и бросился к стенам крепости.

Он бежал изо всех сил. Каждый миг он ждал стрелы, которая остановит его навсегда. Однако ему удалось благополучно достичь ограды.

Он отдышался, прошел по узкой улочке, которую показал Кадриж, и вошел в столицу. Земля была сырая, но вода уже схлынула. Через несколько шагов Фингин подошел к перекрестку. Оттуда с юго-западной стороны виднелась макушка главной башни. Замок был всего в нескольких улочках отсюда.

Друид побежал, стараясь держаться в тени домов, пересек улицу пошире и снова очутился на узенькой. По пути он видел нескольких горожан и даже солдат, бежавших по улице, но, похоже, они его не заметили, наверняка благодаря темноте и панике, царившей в городе. Уже был слышен шум боя. Он уповал только на то, что план Алеи сработал.

Вскоре Фингин очутился у канала, дошел по нему до Эстанга и увидел большую площадь, на которой высился замок.

То, что он увидел, его потрясло. Он мгновенно понял: Армию Земли нещадно уничтожали.

Ворота замка были снова закрыты. Лучники со стен осыпали нападавших градом стрел. Несколько Воинов Земли, которые попытались вскарабкаться по стене, были ошпарены. Их тела упали вниз и разбились о булыжную мостовую. На главной площади громоздились сотни трупов. Посреди этого поля смерти до сих пор качалось на виселице тело саррского графа.

Фингин в ужасе пал на колени. Сколько жертв. Сколько невинных жизней. Может, и Эрван погиб? А Кейтлин? К глазам подступили слезы. Он обхватил голову руками. Ему казалось, что сейчас он потеряет сознание. Но он не имел на это права. Нет. Алеа надеялась на него. Он был Великим Друидом. Он не может позволить себя убить. Фингин набрал побольше воздуха и попытался взять себя в руки.

И тут словно Мойра услышала его, он поднял голову и на той стороне площади увидел Эрвана. Своего магистража. Своего лучшего друга. Фингин вскочил на ноги. Эрван кричал солдатам, чтобы отступали.

Фингин не стал терять времени. В порыве бездумной храбрости он кинулся на главную площадь. Согнувшись в три погибели, он пробежал по ней, перепрыгивая через трупы, забыв о стрелах, свистевших над головой.

Эрван заметил его.

— Фингин! Фингин! — закричал он. — Скорее! Ты сошел с ума!

Между ними оставалось несколько шагов. Друид рванул еще быстрее. Он черпал дополнительные силы в саймане. Его ноги почти не касались земли.

Все произошло в мгновение ока. Он почти добежал. Оставалось три-четыре шага. Все случилось так быстро, что он не понял, что услышал раньше — голос Эрвана или свист стрелы.

— Ложись!

Голос магистража звенел у него в голове, будто во сне. Друид бросился наземь. Он едва успел заметить наконечник стрелы, летящей ему в лоб.

Он растянулся на влажной мостовой и откатился в сторону. В глазах потемнело. Наступила полная темнота. Но только на миг. Или на целую вечность.

Он открыл глаза. Увидел лицо склонившегося над ним магистража. Эрван подхватил его под мышки и оттащил в укрытие.

— Как ты?

Фингин с трудом выпрямился. Провел ладонью по своему гладкому черепу. Пальцы коснулись чего-то липкого.

— Это ничего, — успокоил его Эрван, — стрела тебя только слегка задела. Но зачем ты побежал через площадь? Совсем спятил!

Друид проглотил слюну. Потом глубоко вздохнул:

— Я был уверен, что добегу.

Магистраж покачал головой.

— Что с Кейтлин? — спросил друид.

— Она где-то здесь, с Мьолльном.

Фингин оглянулся. Большинство солдат отступили с площади и, как и они, укрылись на соседних улицах. Остальные погибли у стен замка.

— Что произошло? — морщась от боли, спросил Фингин. — План не сработал?

Эрван сжал кулаки. Он не отрываясь смотрел на площадь с грудой мертвецов.

— Сработал, но не надолго. Они быстро оправились от замешательства. Наши первые солдаты сумели ворваться в ворота. Но Воинам Огня удалось их закрыть. Теперь они там наверняка все погибли… А мы здесь ничем не можем помочь. Они все опять заперли. У нас ничего нет, чтобы пойти на приступ. Ни баллисты, ни тарана, ни дозорной вышки — ничего. Мы погибли, Фингин.


Каждый год, как водится, в середине осени Альваро Бизаньи приглашал бродячих артистов в главный театр Фарфанаро. Жители Бизани любили эту традицию, а знать могла заняться своей любимой игрой — десенцой. Женщины являлись пощеголять нарядами, мужчины — похвастаться красотою жен, а простой люд — стоя полюбоваться с балконов не только спектаклем, но и разодетой публикой.

В первый вечер выступление странствующих актеров открылось спектаклем по одной из самых знаменитых в Гаэлии пьес — «Испытание», шедевром барда О'Ханлона. Запрет на письменность, наложенный друидами с незапамятных времен, ограничивал число пьес в репертуарах артистов острова, потому что тексты передавались только из уст в уста и распространялись с трудом. Поэтому о пьесе больше судили по представлениям, и зрители горячо спорили, сравнивая разные постановки.

Как большинство людей своего сословия, граф знал пьесу наизусть, но он был обязан присутствовать на премьере, чтобы побудить бизанийцев прийти в театр. Содержание театра дорого обходилось городу, и объявление о том, что прибудет граф, было совсем не лишним. Вельможи обязаны были явиться, а простой народ был рад поглядеть на такое количество знати!

Альваро Бизаньи, одетый в один из своих самых экстравагантных костюмов, занял место в роскошной ложе, нависавшей над сценой, в сопровождении судьи Стефано и нескольких слуг. Опершись на свою трость в тени авансцены, он с интересом смотрел спектакль. Конечно, было досадно, что актеры не нашли менее известной пьесы — у того же барда были и другие занятные произведения, которые почти никогда не играли, — и все же его приятно порадовала трактовка пьесы бродячими артистами, в конце первого акта он аплодировал стоя, а его примеру последовал весь зал.

— Это восхитительно! — обратился он к судье, который только молча улыбнулся в ответ.

Настало время антракта — кульминация вечера для большинства вельмож. Можно выпить бокал вина с графом или поделиться первым впечатлением от спектакля с другими зрителями.

Бизаньи прошелся по первому этажу, чтобы поприветствовать знакомых и поздравить хозяина театра.

— Восхитительно! — повторил он, обнимая старика. — Просто восхитительно!

Тот сделал реверанс согласно этикету десенцы, и все столпившиеся вокруг бурно зааплодировали.

Через некоторое время колокол возвестил о скором окончании перерыва. С трудом поднимаясь по мраморным ступеням широкой лестницы и опираясь на трость, Альваро Бизаньи вернулся в ложу вместе с судьей.

Когда все расселись, в зале погас свет. Большой красный занавес открылся. На фоне новых декораций появились актеры. Но когда началась первая сцена, граф услышал сзади шум в ложе. Нахмурившись, он обернулся, думая, что это его слуга, но вместо этого увидел мрачный силуэт какого-то человека с кинжалом в руке. Граф подскочил и дрожащими руками попытался ухватиться за подлокотники.

Он повернул голову, чтобы понять, видел ли этого человека судья Стефано. Но тот лежал неподвижно с перерезанным горлом.

Придя в себя, Бизаньи попытался кричать, но незнакомец не дал ему этого сделать, обхватил сзади и закрыл рот ладонью. Бизаньи стал в ужасе вырываться, но у него не было ни сил, ни ловкости, чтобы как следует сопротивляться.

Внизу продолжался спектакль. Никто не заметил драмы, разыгравшейся в ложе графа. И от этого ему было еще более жутко. Ему предстояло умереть тут, в одиночестве. Ему, который прожил жизнь, окруженный толпой. Он больше не увидит своих подданных, их преданных, завистливых, пугливых взглядов. Больше не увидит своей собственной славы, которая отражалась в их глазах. Итак, ему предстояло умереть за спиной у всех этих людей, которые смотрели только на сцену. Которые не услышат даже его предсмертного хрипа.

Внезапно Альваро почувствовал прикосновение холодного металла к шее. Лезвие медленно вонзилось в его плоть. Словно ледяной укус. Нож скользнул по горлу. Быстрым движением. Как просто все вышло. Как незаметно.

Граф захлебнулся кровью и умер, не издав ни звука. Красный поток хлынул из его горла, растекаясь по одежде и креслу.

А внизу в это время актеры продолжали свою пьесу на глазах изумленной публики.


— Это еще что такое?

Эрван в отчаянии уже готов был отдать приказ солдатам покинуть город, чтобы укрыться на холме, когда позади услышал ошеломленный возглас Фингина.

Магистраж обернулся и в свою очередь разинул от удивления рот, увидев, что творится на главной площади.

Он глядел во все глаза и не мог поверить тому, что видел. В центре площади над землей вращался и рос огненный шар, исходившие от него волны жара долетали до самых домов. Пораженный, Эрван невольно отступил назад. И тут разглядел группу людей на противоположной стороне площади.

— Смотри, — пробормотал он, хватая Фингина за руку. — Алеа, а с нею Сай-Мина!

Фингин кивнул. Он тоже заметил их. Эрнан, Киаран, Шехан… Пять Великих Друидов, человек пятьдесят друидов и Алеа стояли у большого пруда. Объединив свои силы, они наращивали огненный шар, который теперь медленно плыл к огромным воротам тарнейского замка.

Эрван крикнул от радости и сжал руку Фингина. Один за другим к ним начали подходить Воины Земли. Каждый с изумлением наблюдал за происходящим.

Внезапно огненный шар метнулся вперед и ударил в деревянные ворота замка. Раздался оглушительный взрыв. Двери разлетелись на тысячу щепок, кое-где крепостная стена рухнула. На месте взрыва поднялось облако дыма и окутало весь замок густой непроницаемой завесой.

— Ты видел? — не веря своим глазам, ошеломленно пробормотал Эрван, обращаясь к Фингину.

Но тот не ответил. Только улыбнулся.

Дым понемногу начал рассеиваться. Добрую часть фасада замка охватило пламя. Падающие балки и камни высекали искры. Но Эрвана поразило, что громадный огненный шар снова возник во дворе. Он взглянул на ту сторону площади и увидел, что Алеа и друиды по-прежнему в напряжении и готовят новый удар, на этот раз по главной башне.

Не теряя времени, магистраж обернулся к солдатам и приказал войскам приготовиться.

— Как только услышите второй взрыв, бросаемся в нападение! — воскликнул он. — Солдаты! Победа за нами!

Главное — не помешать друидам, подумал он. Но надо воспользоваться преимуществом. Воины Земли снова воспряли духом. В их глазах опять засветилась надежда на победу. После первого неудачного штурма они могли повторить попытку. И отомстить. Взрыв главной башни оказался мощней предыдущего. Она треснула, раскололась, здоровенные камни взлетели на воздух и рухнули с оглушительным грохотом.

— Алраган! — взревел Эрван и ринулся на площадь, размахивая Бантралем — мечом своего отца.

Издав свой знаменитый клич, Воины Земли во главе с Тагором бросились за ним. Пока они бегом преодолевали площадь, из замка не было выпущено ни одной стрелы. Два взрыва наверняка уничтожили много вражеских солдат, а выжившие были слишком оглушены, чтобы быстро прийти в себя.

Фингин пропустил вперед первых солдат и, поднявшись на цыпочки, выискивал глазами Кейтлин. Воины Земли толкались на ходу, и в этой толпе было трудно кого-нибудь разглядеть. Но вдруг он заметил актрису.

— Кейтлин! — крикнул он, вытянув руку над толпой.

Странница подняла голову и увидела его. Она пробралась между потоком солдат и бросилась в объятия друида. Фингин позволил себе поцелуй, хотя и невольно покраснел.

— Рада видеть тебя, — произнесла наконец Кейтлин, гладя его лицо. — Идем скорей, — сказала она, указывая на замок, — мы все идем туда!

И она бросилась догонять Воинов Земли. За ней поспешил Мьолльн, потрясавший Кадхелом — мечом, который когда-то ему подарил Фелим. Фингин немного смущенно посмотрел им вслед и направился через площадь к Алее и друидам.

Воины Земли в мгновение ока достигли замка, перепрыгнули через обломки стены и трупы погибших и, войдя во двор, бросились на ошеломленных харкурцев.

Теперь завладеть замком ничего не стоило. Растерянные и оглушенные, Воины Огня как подкошенные падали один за другим, не понимая, что происходит.

Через несколько минут замок был захвачен армией Алей. Куртина за куртиной, башня за башней, солдаты постепенно занимали здание и вскоре завладели главной башней.

Подавая пример своим пылом и мужеством, блестяще владея мечом, Эрван поднялся на башню одним из первых.

Врываясь во все комнаты, мимо которых проходил, он жаждал лишь одного — встречи с Данкрэ.

На самом верху башни Эрван медленно отворил тяжелую деревянную дверь, которой оканчивалась лестница. За ней была круглая, богато украшенная комната. Однако внутри никого не оказалось. Магистраж осторожно вошел. Отскочив в сторону, он проверил, не прячется ли кто за дверью. Но комната была пуста. И тут по ту сторону двери он заметил маленькую каменную лестницу. Она наверняка вела на крышу башни.

Эрван медленно подошел к ступенькам. В этот миг за его спиной возникли двое солдат. Он поднял руку, делая знак не шевелиться и не шуметь.

В конце лесенки была открыта дверь.

Магистраж бесшумно прошел по ступенькам. Сжимая в руке меч, он нагнулся, пытаясь заглянуть за дверь. Он чувствовал биение собственного сердца.

Дойдя до порога, он сделал глубокий вдох, сжал меч и выскочил на крышу.

Он едва успел обернуться, чтобы отбить удар, — его атаковал воин с мечом. Вскинув Бантраль, он отразил выпад противника и с силой оттолкнул его. Тот опрокинулся навзничь и покатился по старым стертым камням.

Это позволило Эрвану оглядеться. На крыше их было трое — он, атаковавший его воин и еще один человек на той стороне, стоявший к нему спиной и смотревший с крыши вниз. Данкрэ.

Воин — а им был не кто иной, как капитан Даниль — вскочил и вновь бросился в атаку. Но Эрван оказался проворнее. С ловкостью, присущей магистражу, он отскочил в сторону, повернулся и с размаху ранил противника в бедро, так что тот не успел отразить нападение. Удар был так силен, что меч пронзил кольчугу, рассек мягкий кафтан и вошел в плоть капитана до половины клинка. Молодой человек крикнул от боли и отступил, держась за бедро.

Эрван взглянул на Данкрэ. Тот не пошевелился. Но Даниль уже снова был тут, готовый драться, несмотря на кровоточащую рану. Он бросился на магистража, и их мечи опять скрестились. Капитан сделал обманный выпад вправо, потом вперед, но не сумел достать противника. Его удары были нескоры и предсказуемы, и магистраж без труда отбивал их. При каждом обманном движении капитан громко топал ногой, и разгадать его маневр было легко. Вероятно, он хорошо умел рассчитывать ход битвы, но в рукопашной ловок не был.

Оценив тактику противника, Эрван рассудил, что пора переходить к решающей атаке. И он сделал молниеносный выпад, который репетировал тысячу раз, — полуоборот в сторону, удар по руке врага и бросок вперед. Эрван ухватил противника за руку, повернул вокруг своей оси и обезоружил.

Когда капитан снова повернулся лицом к магистражу, то получил сокрушительный удар между глаз и тут же испустил дух.

Эрван оставил окровавленное тело Даниля, тяжело рухнувшее на камни, и приблизился к Данкрэ, опустив меч.

Генерал стоял к нему лицом и видел гибель своего последнего телохранителя.

— Вы сражаетесь так же хорошо, как и ваш отец, Аль'Даман, — произнес Данкрэ, нарочито медленно аплодируя. — А вы, Данкрэ, так же хорошо умеете драться на мечах, как и вешать? — парировал Эрван.

Генерал засмеялся:

— На мечах? Взгляните хорошенько, я безоружен! Я — полководец, а не какой-то солдат, как вы…

— Вам так хочется, чтобы я вас убил, что вы меня дразните? — удивился Эрван. — Хотите со смертью обрести свободу?

Генерал по-прежнему улыбался.

— Будьте спокойны, — продолжал Эрван, который теперь был от генерала на расстоянии клинка. — Вам не придется меня упрашивать, не волнуйтесь. Я пришел именно затем, чтобы убить вас, Данкрэ.

— Так убивайте! — воскликнул генерал, разводя руки в стороны.

Эрван занес Бантраль над его головой. Перед его глазами стояли лица горожан, бежавших из города. Тело графа на виселице. Ему было ничуть не жаль этого циничного палача. Сейчас он разрубит его пополам.

— Стой! — раздался сзади крик Алеи.

Эрван вздохнул и медленно опустил меч. В тот же миг генерал бросился к бойнице, чтобы прыгнуть вниз. Магистраж кинулся следом, едва успел ухватить Данкрэ за ноги и снова втащил на крышу.

Генерал яростно вырывался. Недолго думая, Эрван оглушил его хорошим ударом кулака.

— Я мог бы избавить остров от этого чудовища, — проворчал Эрван, поднимаясь.

К нему с улыбкой подошла Алеа:

— Знаю, Эрван, от этого тяжело удержаться. Но нам пора служить примером для остальных. Не все можно разрешить кровью. Да и потом… у меня есть к нему пара вопросов!

Она нежно поцеловала магистража в щеку:

— Идем вниз. У нас много дел.


Жизнь в столице Галатии текла обычным образом, по-осеннему. Как будто ничего не изменилось. Королева, став друидессой, перестала появляться на людях, и все вновь пошло своим чередом. Узкие мощеные улочки снова наполнились шумом и криками. Ремесленники и торговцы опять открыли свои мастерские и лавки, красильни, дубильни, мыловарни, кузни. Появились привычные городские запахи — скотобоен и рыбных рынков, заработали печи для обжига известняка, и лавочники вновь стали зазывать покупателей. На площадях и улочках там и сям можно было встретить разносчиков, солдат или телегу с бродячими актерами. Столица опять стала похожа на огромный муравейник.

Когда Альмар Каэн вошел в Провиденцию, прохожие поглядывали на него с опаской. С распухшим, почерневшим от грязи лицом, в рваной одежде он был похож на бродягу-разбойника, и люди расступались при его появлении. Хромая, он шел по улицам прямо к дворцу, не обращая внимания на взгляды горожан. По пути он часто расталкивал зевак, но никто не осмеливался задержать его, уж больно он был похож на буйнопомешанного.

У него была одна цель. Дойти до дворца Провиденции. Встретиться с королевой. Он дал обещание. И жил только ради этого. Он прошел через всю страну, ничто не могло его остановить.

Он подошел к роскошному дворцу королевы и уже собрался было войти, как вдруг чья-то рука ухватила его за плечо.

— В таком виде сюда нельзя!

Альмар обернулся. Он не знал человека, заговорившего с ним. Перед ним стоял высокий, худой, изящно одетый рыжеволосый мужчина с зелеными глазами.

— Кто вы? — хрипло спросил Альмар.

Он не разговаривал много дней, его горло пересохло и саднило. Каждое слово, вылетавшее изо рта, причиняло боль.

Незнакомец огляделся вокруг, желая удостовериться, что никто их не слышит:

— Я такой же, как ты, Альмар. Хозяин предупредил нас о тебе. Но так ты не сможешь войти. Тебя не пустят. Идем со мной.

Альмар недовольно заворчал. Никто не смеет ему приказывать. Кроме Хозяина. Он шел во дворец. И не собирался идти неизвестно за кем. Нет. — Я иду во дворец, — пробормотал он, глядя пустыми глазами на незнакомца, словно не понял того, что ему сказали.

— Альмар, — вздохнул тот. — Хозяин велел, чтобы я помог тебе проникнуть во дворец. Он приказал мне удостовериться, что королева тебя примет. Но для того, чтобы ты вошел, я должен привести тебя в приличный вид. Ты весь в грязи и воняешь, как отверженный. Да и одежда в лохмотьях.

Мясник опустил глаза, оглядел себя и расхохотался.

— Королева не захочет принять такое отребье, да? — спросил он, растопырив руки.

— Вот именно! — успокоившись, отвечал страж.

— Как тебя зовут? — спросил Альмар, подходя ближе.

— Дарраг.

— Здравствуй, Дарраг, я Альмар Каэн, мясник.

— Я знаю! — покачав головой, ответил страж.

Он не ожидал, что посланец окажется настолько не в себе. Но это наверняка было частью плана Маольмордхи. Главное, чтобы удалось ввести его во дворец.

Страж пошел вперед, поманив за собой Альмара. Тот в конце концов подчинился. Нельзя, чтобы Маольмордха разгневался. Лучше вести себя хорошо. Если стражу поручено помочь ему попасть во дворец, надо ему довериться.

У него одна цель. Данное ему поручение. Повидать королеву.


Через несколько часов пожар был потушен, а последние Воины Огня, охранявшие город на своих постах, сдались без боя. Армия Земли постепенно заняла замок вместо харкурцев. За несколько дней тарнейская крепость дважды перешла из рук в руки, но на этот раз победа досталась более справедливым. В конце концов, многие Воины Земли были уроженцами Сарра, да и сама Алеа выросла в этом графстве. Слуги замка, которых не перебили Воины Огня, были искренне благодарны новым хозяевам, и город быстро повеселел.

Без помощи друидов Армии Земли вряд ли удалось бы освободить Тарнею, и солдаты Алеи с восторгом приветствовали людей в белых плащах. Друиды тоже поселились в замке, лечили раненых и помогали восстанавливать здание, предотвращая обрушение стен.

Алеа попросила в тот же вечер устроить большой праздник. Опасность пока миновала, и горожане жаждали отдохнуть, повидаться друг с другом и поделиться радостью, чтобы забыть невзгоды.

То, что было устроено, превзошло все ожидания девушки. Весь день на площадь Разума стекался народ. Горожане прибывали один за другим, бурно приветствуя Алею, друидов и Армию Земли, празднуя вновь обретенную свободу. К трем часам к этой веселой толпе присоединились и жители окрестных городов, чтобы отпраздновать победу Самильданаха.

Праздник, устроенный вечером по случаю победы, стал самым прекрасным, какие когда-либо видел город. Местные и сайминские барды показали сказочный музыкальный спектакль, все танцевали, пели и напились допьяна. Тарнеа была освещена множеством огней, повсюду слышался смех, мелькали улыбающиеся лица.

Алеа поужинала в замке со своими друзьями и Великими Друидами Сай-Мины. Один из старшин города, содержавший известную харчевню на площади Стекла, явился в замок сразу после полудня, чтобы приготовить гостям праздничные блюда.

На первое он подал слоеные пирожки с начинкой из свиного фарша, который предварительно обжарил в сливочном масле, прежде чем добавить в него мелко рубленные крутые яйца, зерна черного тмина и немного сметаны. Мьолльн очень обрадовался чудесным золотистым пирожкам и один съел целых три штуки. Съел бы и больше, если бы слуги не принесли наконец главное блюдо — молочного фаршированного поросенка.

Без всякого сомнения, то было главное блюдо старшины, которое он приготовил с величайшим мастерством. Сначала он час отваривал в соленой воде шейку и потроха поросенка, не забыв заранее вынуть печень, чтобы не переварить. Одновременно с этим — изрядное количество каштанов и яиц вкрутую. Удалив щетину и промыв тушку от крови, он тщательно посолил ее изнутри и отложил, чтобы заняться фаршем. Порубил вареную шейку и потроха, положил ветчину, сыр, раздавленные вареные желтки и каштаны, а чтобы фарш получился не слишком твердым, добавил несколько сырых желтков. Хорошенько посолил, бросил имбирь, щепотку шафрана, туго набил фаршем брюхо поросенка, зашил и несколько часов запекал, тщательно следя, чтобы корочка оставалась золотистой.

Поросенок был подан с рыжиками, а в дополнение — мелкие белые луковицы, поджаренные на сливочном масле с сахаром, облитые жиром печеного поросенка и посыпанные корицей.

Это был настоящий шедевр, достойный лучших харчевен Бизани, и даже друиды поздравили старшину, когда он вышел проверить, все ли довольны.

Когда подали сладкое — молочный крем с миндалем и сушеными фруктами, большинство гостей уже не хотели есть.

— Эрнан, — сказала Алеа в конце трапезы. — Мы все бесконечно вам благодарны.

— Не благодарите нас, — ответил Архидруид. — Мы чувствовали себя обязанными защитить графство Сарр. Сай-Мина должна была помочь вам уже давно, Алеа. Надеюсь, еще не слишком поздно.

— Что вы хотите сказать? — вмешался Мьолльн, которому совсем не понравился такой мрачный тон.

— Я хочу сказать, что не знаю, удастся ли нам восстановить на острове мир. Распри столь многочисленны, и все так далеко зашло.

— Дело не только в восстановлении мира, Эрнан. Я не хочу возвращаться к прошлому, а хочу создать будущее. Гаэлия должна полностью измениться. Если она рухнет, то потому, что стояла на непрочном основании.

Архидруид неторопливо кивнул.

— В любом случае к прошлому возврата нет, — согласился он. — Слишком многое изменилось.

Он положил руки на стол.

— А кое о чем я даже не знал, — добавил он, посмотрев на Фингина и Кейтлин.

Мьолльн прыснул.

— Но знаешь ли ты, чего хочешь, Алеа? — спросил Архидруид. — Если бы ты могла что-либо изменить, что ты предложила бы взамен той жизни, которой мы жили до сих пор?

— У меня появились кое-какие мысли на этот счет, друид. Но я не хочу думать об этом в одиночку. Каждый должен поразмыслить об этом. Во всяком случае, я хочу теперь же посвятить вас в те перемены, которые вам совсем не понравятся.

— То, что случилось в последнее время, научило нас принимать перемены, — возразил Шехан, сидевший по правую руку от Архидруида. — Во-первых, все должны научиться читать и писать.

Киаран, до сих пор хранивший молчание, хлопнул в ладоши.

— Да будет так! — с улыбкой одобрил он. — Я всегда считал, что наши предки зря придумали это глупое правило.

Эрнан откашлялся и снова взял слово:

— Я бы так не сказал, но если вы объясните, что хорошего это даст жителям острова, и убедите нас, мы обязательно вас поддержим.

— Именно это и должно измениться, Эрнан. Теперь не вам решать, что хорошо для острова, а что нет. Я не собираюсь каждого принуждать обучаться грамоте. Я имею в виду, что у каждого должна быть такая возможность. Возможность учиться.

Эрнан поморщился:

— Кому-то придется управлять страной, Алеа…

— Посмотрим.


Праздник продолжался до поздней ночи. Сидя одна в комнате, которую для нее приготовили слуги замка, Алеа слышала крики и смех горожан на улице. Она не ожидала такой радости, а когда чуть раньше спустилась на площадь, восторженный рев толпы почти напугал ее.

С этим надо было смириться. С того дня, как она взвалила на плечи эту ношу, ей приходилось терпеть ненависть врагов и восторженное поклонение друзей. Для многих жителей острова она была надеждой на перемену и обновление. Она не должна их разочаровать.

Сейчас Алеа не дала страху себя победить. Она не опустила руки и не отвела взгляд. Ей хотелось смотреть судьбе в лицо. И победа в Тарнее была лишь прелюдией к тому, что она хотела сделать на острове. Теперь она до конца это поняла. Гаэлии нужна новая жизнь. И нужно серьезно подумать, какая именно. Те, кто виноват в бесчисленных распрях, раздирающих остров, совершили ошибки, которых впредь нужно избежать любой ценой.

Девушка легла на кровать, положила руки за голову и глубоко вздохнула. Сарр был свободен. Надо сохранить эту свободу, защитить графство от множества возможных нападений. Быть может, Харкур решит отомстить. И даже Галатия, которой так решительно правит Амина, наверняка захочет расширить свои границы за счет Сарра. Надо этому помешать. Нельзя уступить Сарр жестокой монархии Галатии и вооруженному христианству Харкура. Надо всюду нести дух свободы. Подавать пример.

Алеа протянула руку к своему большому мешку, стоявшему у кровати, и достала толстый том Энциклопедии Анали.

Когда выдавалась свободная минута, девушка погружалась в этот таинственный текст, не переставая удивляться скрытому в нем глубокому смыслу. Неужели Самильданах, который когда-то писал эти строки, познал абсолютную истину? Всеобъемлющее знание о людях и истории? Как он мог предугадать столько событий и так описать их? Может ли она доверять этой книге, такой… разрушающей все на свете?

Она принялась за главу про сайман, о котором говорилось во втором пророчестве, и эта глава изумила ее еще больше, чем то, о чем страницы энциклопедии поведали ей раньше. Если то, что написал Анали, точно, то это — самое важное откровение его книги, которое полностью переворачивает распространенные представления о том, как устроен мир.

Прежде всего Анали объяснял, как друиды управляли сайманом. Он перечислял разные упражнения на сосредоточенность, которым обучали в Сай-Мине, и кроме технических указаний Алеа больше не нашла ничего интересного. Зато потом Анали заговорил совсем о другом, и Алеа дважды прочла последние абзацы, чтобы убедиться, что правильно их поняла.

По словам Анали, сайман не был магической силой, доступной только друидам, а скорее совокупностью законов и сил, управляющих миром. Не был магической силой! Старый Самильданах рассказывал, как Сай-Мина, запретив письменность, не дала распространиться этому знанию, чтобы только друиды могли управлять силами, доступными тем не менее каждому. Силами природы. Так было написано у Анали. Силы природы. И второе пророчество автор пояснял так: последний Самильданах познает смысл этих сил — их, по его мнению, три, — и тогда это знание перестанет быть достоянием касты друидов и совсем по-иному перейдет ко всем людям. Вот он, конец саймана…

Алеа ошеломленно уронила том на колени. Теперь ей стало понятно, почему друиды Совета с такой опаской относились к книге Анали. Потому что она могла разоблачить Сай-Мину и обвинить друидов в злом умысле.

Но правду ли говорит Анали? И как постичь природу саймана? Потому что если пророчества верны, значит, Алеа — последний Самильданах, а тогда она должна понять исконный смысл силы саймана. Этих самых сил природы. Только удастся ли ей?

Все казалось таким непонятным и неопределенным, что она даже не знала, с чего начать.

Она спрятала энциклопедию в мешок и юркнула под широкое одеяло, которым была накрыта кровать.

Потом закрыла глаза и постаралась уснуть, надеясь во сне найти какой-то ответ.


— Почтовый голубь только что принес невероятную весть, — объявила Карла Бизаньи, усаживаясь за большой стол, где уже ждали капитан Джаметта и трое офицеров бизанийской армии. После оглашения смерти отца Карла Бизаньи была объявлена двором Фарфанаро правительницей Бизани. По стране ходило много слухов о том, что она причастна к гибели старого Бизаньи, но никто открыто не возмущался. Людям это даже казалось романтичным, а отцеубийство не противоречило правилам десенцы. Захватить трон, убив отца, — это был лихой поступок, свидетельствовавший о жажде власти, что высоко ценилось. И вероятно, самому провидению было угодно, чтобы единственный человек при дворе, который мог помешать Карле — судья Стефано, — умер в тот же вечер…

— Мы слушаем вас, — отвечал Джаметта, приветствуя Карлу.

— Самильданах Алеа Катфад отбила Тарнею у генерала Данкрэ с помощью последних друидов Сай-Мины! — с улыбкой воскликнула она. — Теперь графство Сарр обрело в ее лице главного защитника, а Харкур — злейшего врага.

— Разве это хорошая новость? — усомнился Джаметта.

— Конечно! — сказала Карла. — Ведь это ослабит Харкур! Граф Ал'Роэг надеялся усилить свое влияние, захватив Сарр, но девчонка вышвырнула его, как бродягу! Теперь мы тем более должны поддержать Галатию, когда она нападет на Харкур.

— Позвольте мне впервые в этом усомниться, — робко возразил капитан Джаметта.

— Что такое! Это еще почему? — возмутилась Карла.

— Не следует забывать о нашей цели — укрепить влияние, не правда ли? Для этого мы хотим быть полезными Галатии в ее борьбе с Харкуром. Пусть так. До сих пор эта идея мне нравилась, и я поддерживал ее, государыня. Но уверены ли мы сегодня, что Галатия для нашей страны главный союзник?

— Что вы хотите сказать?

— Не лучше ли нам заключить союз с Алеей? Похоже, сейчас вся сила на ее стороне!

— Вы шутите! — воскликнула Карла. — Алеа — просто недоразумение! Да, она сейчас знаменита, да, она одержала победу, но это такая мелочь для истории острова! Это ничто в сравнении с мощью Галатии! Через десять лет про Алею никто не вспомнит. Ее время пройдет. А Галатия и через сто лет будет сердцем королевства. Нет, мы должны заключить союз именно с королевой.

— То, что я слышал об Алее, как мне кажется, серьезнее, чем вы себе представляете, — возразил капитан. — Не думаю, что ее так скоро забудут.

— Вы чересчур доверяете сплетням, бедный мой Джаметта!

— Говорят, что она владеет сайманом лучше всех друидов, вместе взятых. И я легко в это верю, когда слежу за ее подвигами. Сначала она победила герилимов, потом ускользнула от друидов, некоторые из них сегодня на ее стороне. Она бросила вызов Ал'Роэгу, дойдя до его дворца в Риа, а теперь отбила Сарр у лучшего полководца на острове. Нет, давайте смотреть правде в глаза, эта девушка вовсе не недоразумение!

— Она захватила Тарнею только потому, что граф Харкура не счел нужным послать туда больше трех тысяч солдат. Но если завтра она столкнется с настоящей армией, такой, как у Галатии, у нее ничего не выйдет… Уверяю вас, что на сегодняшний день наш лучший союзник — королева.

— Будем надеяться, что и Алеа так считает, чтобы оказаться с ней в одном лагере.

— Это вполне возможно! — согласилась Карла. — Ведь у Алей и Галатии общий враг — Харкур. Потому-то мы и должны поддержать их в войне против Ал'Роэга. Тем больше будет у нас вероятности победить.

Джаметта кивнул, убежденный лишь отчасти, посмотрел на остальных офицеров и, поскольку ни один из них не желал высказаться, спросил:

— Так, значит, послать войска в Галатию для войны с Харкуром?

— Без промедления, — отвечала Карла. — Я хочу, чтобы первых наемников отправили уже завтра.

— Завтра? Что вы говорите!

— Я рассчитываю на вас, Джаметта. Если вы не способны как следует все устроить, я найду вам замену. Мой отец мертв, капитан. И теперь придется привыкать к решительным действиям.


— Некий Альмар Каэн просит, чтобы вы его приняли. Он говорит, что вы с ним знакомы.

Королева, которая уже два дня не вставала с постели, нахмурилась. Это ловушка.

— Желаете, чтобы он вошел?

Я даже не помню, кто это. Альмар. Я его точно знаю, но откуда?

Королева заговорила впервые с тех пор, как слегла:

— Да, пусть войдет.

Слуга удивился. Уже два дня Амина никого не принимала. Она не захотела видеть ни друидов, ни Бёли. Ее нашли без чувств в верхней комнате дворца, и с тех пор она не вставала с постели, что-то бормотала и, казалось, с каждым днем все больше теряла рассудок.

Слуга впустил Альмара в покои королевы и молча удалился.

— Амина? — обратился к ней Альмар, подходя к кровати.

Мясник. Это мясник из Саратеи. Яузнаю его голос. Если бы я знала, я бы не позволила его впустить. Что от меня понадобилось этому болвану?

Королева лежала, устремив взгляд к потолку, вытянув руки вдоль тела, и казалась вдвое старше. Она была так бледна, что становилась похожей на мертвеца.

— Вам плохо?

— Чего вы хотите? — перебила королева, не повернув головы. Альмар взял стул и сел рядом с кроватью.

— Я пришел предостеречь вас, Амина.

Так я и знала, это ловушка. Это Эоган послал его. Я не должна позволить ему себя провести. Не надо его слушать. Это предатель. Может быть, это сам переодетый Эоган. Да, это он, точно. Вернулся из страны мертвых, чтобы мстить.

— Предостеречь от Алеи, — продолжал мясник, придвинувшись ближе.

— Алеи?

Амина медленно повернулась к Альмару. Теперь она узнала его. Он был такой же толстый и безобразный, но что-то в нем изменилось. Его взгляд.

Это глаза Эогана. Это не мясник. Что могло бы здесь понадобиться мяснику? Нет! Я точно знаю, это король. Это смерть пришла за мной.

— Вы не должны были бросать ее, Амина.

Это ловушка. Он лжет. Я ее не бросала. Алеа — моя лучшая подруга.

— Вы уехали из Саратеи и оставили ее одну. Она так и не простила вам этого.

Я не могла иначе.

— Но вы не знаете всего, Амина. А я знаю. Она хотела, чтобы вы были только с ней. Поэтому и не простила вам отъезд. Вы были смыслом ее жизни. Это она убила вашего отца, потому что не хотела ни с кем делить вас, Амина.

Это ловушка. Ловушка, ловушка, ловушка! Алеа не убивала моего отца. Нет! Она была моей лучшей подругой.

— Да, моя королева, это Алеа убила вашего отца. Алеа. Потому что хотела, чтобы вы были только с ней. А потом вы уехали. И Алеа разозлилась на вас…

Он лжет. Я не могла иначе.

— С каждым годом становилось все хуже. Она потеряла рассудок. У нее было одно на уме. Отомстить. Отомстить вам.

Замолчи, Эоган! Замолчи! Я знаю, что это ты!

— А теперь у нее есть для этого средства. Теперь она может вас убить!

Это ты хочешь меня убить, Эоган! Предатель! Алеа была моей лучшей подругой! Ты лжешь!

— И потому вы должны меня выслушать, Амина, я пришел предостеречь вас, потому что я знаю… Я один могу вас спасти от Алеи…

Замолчи! Оставь меня!

— Она хочет убить вас, Амина…

Замолчи!

— Прикончить вас!

Королева вдруг с воплем подскочила в постели. Ее глаза налились кровью. Трясясь всем телом, она бросилась на мясника.

— Замолчи! — взвыла она, хватая его за горло.

Альмар повалился со стула. Падая, он попытался ухватиться за маленький столик у кровати, но только увлек его за собой и тяжело рухнул на мраморный пол. Но Амина не ослабила хватки. Ее пальцы сдавили его шею, она пыталась его задушить, ее глаза сверкали ненавистью и безумием.

Мяснику стало нечем дышать, и он принялся отбиваться. Он не чувствовал боли, но знал, что если не вдохнет воздух, то может умереть. А если он умрет, то не исполнит волю Хозяина. Он должен справиться. Но злоба королевы удесятеряла ее силы, и Альмар не мог вырваться. Внезапно, пытаясь подняться и опираясь на пол, он нащупал что-то острое. Наверно, осколок разбитой вазы, упавшей со стола. Ни секунды не раздумывая, он схватил черепок. Сжал его — так, что порезался, но не почувствовал этого. Он поднял руку и яростно, со всей силы ударил королеву в шею. Кусок фарфора глубоко вонзился в горло Амины, она повалилась на бок. Альмар встал на колени, повернулся к королеве и снова ударил. Острый конец пронзил глаз жертвы до самого мозга. Королева мгновенно испустила дух, ее лицо залило кровью. Но Альмар, ничего не соображая, продолжал бить. Он вынимал черепок, заносил над головой и вновь ударял мертвую королеву в лицо. Как заведенный. Он бил и бил, не думая, сколько еще это продлится. Чем больше он бил, тем сильнее брызги крови возбуждали его. Вскоре лицо королевы превратилось в кровавое месиво. И когда вбежала стража, чтобы схватить убийцу, он по-прежнему наносил удар за ударом.

Загрузка...