Ночь волчицы

Глава 4 Во чреве дракона

— Есть новости от епископа? — осведомился Ферен Ал'Роэг, возвратившись с прогулки верхом.

Двое стремянных вышли ему навстречу и взяли жеребца под уздцы, чтобы граф мог слезть. Следом за ними, широко улыбаясь хозяину, шел прево Аламбер.

— Похоже, крещение Мерианда Прекрасного имело настоящий успех! — ответил он, протягивая графу трость.

С возрастом полнота стала тяготить графа, ходить ему становилось все труднее. Но, несмотря на это, выглядел он внушительно. Лысина и черные глаза придавали ему свирепый вид, а громкий суровый голос позволял графу всегда сохранять за собой последнее слово. Ал'Роэг был одним из самых умных правителей на острове, но он же и вызывал наибольшее отвращение.

— Все прошло прекрасно, — пророкотал он, берясь за трость. — Я убежден, что Эдитус сумеет крестить большинство темноземельцев. А мы, Аламбер, спокойно займемся Сарром.

— Вы думаете, нам удастся обратить жителей Сарра так же легко? — спросил тот.

Граф направился через маленький парк к северному крылу дворца, где располагались его покои.

— Теперь меня больше волнует другое. Я собираюсь послать туда Огонь, любезный прево. Сейчас мне нужно не крестить саррцев, а захватить там власть и их землю, и тогда три пятых острова будут у меня в руках. Обращение Темной Земли было мудрым расчетом, но ее жители смелы и часто непокорны, а Сарр не станет сопротивляться, я могу захватить их с горсткой солдат. Им вера будет навязана. И с ними не придется так осторожничать, как с Темной Землей.

— Если королева нам это позволит, — возразил Аламбер.

— Сейчас она слишком занята тем, чтобы стать друидом! — засмеялся граф, подняв трость в сторону своего собеседника.

— А Алеа? Что с ней стало?

— С тех пор как она сбежала из тюрьмы, за управление которой я вам плачу? — сверкнул глазами Ал'Роэг и повернулся к Аламберу.

— Согласитесь, что это была необычная пленница. Не каждая девчонка тринадцати лет способна пробить в каменной стене огромную дыру при помощи одной лишь силы духа…

— Именно поэтому вы должны были поместить ее в более надежную камеру. Но что теперь о том толковать. Я и сам недооценил эту мерзавку!

— О да, и мы не должны повторить ту же ошибку. Вполне вероятно, что от нее можно ждать большей беды, чем от королевы. Мы не знаем, где она теперь. Ведь ее не было с той маленькой армией, которая сражалась от ее имени против Воинов Огня.

— Нет. Но мы уничтожили ее армию, туатаннов, а заодно и друидов. Где бы она ни была сегодня, у нее нет сил сражаться. Рано или поздно я разыщу ее, а пока у меня другие заботы. Вы передали Данкрэ, чтобы он ждал меня в кабинете?

— Конечно, господин граф, он уже наверху.

Ферен Ал'Роэг кивнул и ускорил шаг. У входа во дворец он снял длинный плащ, отдал его слуге и начал с трудом подниматься по лестнице, ведшей на второй этаж. Наверху другой слуга распахнул перед ним дверь.

— Добрый день, генерал, — поздоровался Ал'Роэг с Данкрэ, который уже сидел в комнате.

— Здравствуйте, господин граф, — ответил тот, поднимаясь.

Генерал Данкрэ был ближайшим советником графа со времен той битвы. Его блестящая победа стала решающей в истории Харкура, и с тех пор граф относился к нему с большим уважением.

— Как наши войска, дорогой друг?

— Хорошо, очень много новобранцев. Сотни желающих подают прошения. Молодым не терпится схватиться с Галатией.

— Наша первая цель совсем не Галатия, — возразил Ал'Роэг и грузно плюхнулся в широкое кресло напротив генерала.

— Вы правы, но для солдат это хорошая цель. Они предвкушают решающий бой. И видят себя в центре королевства вместо заносчивых галатийцев…

— В первую очередь надо думать о Сарре, генерал.

— Да, вы уже делились со мной своими замыслами, — сказал Данкрэ и покачал головой.

— И они вас не устраивают? — удивился граф, которому показалось, что в голосе генерала прозвучало сомнение.

— Дело не в этом, господин граф, я думаю, ваш план хорош, но есть две вещи, которые меня беспокоят. И Сарр с Галатией тут ни при чем.

— Бизань?

— Нет, хотя и не стоит недооценивать скрытую мощь их армии. Мне, как и вам, известно, что они постараются как можно дольше оставаться в стороне и что при наихудшем исходе они окажутся с теми, у кого будут деньги. История это уже доказала.

— Тогда что? Девчонка?

Генерал медленно кивнул:

— Да. Она, а еще Маольмордха.

— Вы и правда думаете, что эта Алеа еще способна нам повредить после поражения ее армии? — спросил граф.

— В тот день ее там не было, но ее друзья за неслыханно короткий срок подняли ради нее армию в несколько тысяч человек И я скажу, что мне никогда не приходилось видеть у солдат такой слепой преданности, ее нет даже у наших верных Воинов Огня.

Граф поморщился:

— Но это не помешало нам их разбить.

— Завтра или послезавтра, если захочет, она соберет армию еще большую и такую же преданную. В городах и селах о ней ходят легенды. Даже в Харкуре об этой девчонке говорят чаще, чем о ком-либо на острове. А ведь сила легенд вам известна, господин граф. Вы знаете, сколько народу может пойти за подобной личностью…

— И что же? Вы предлагаете бросить все силы на эту девчонку? — возмутился граф.

— Пока мы не знаем, где она находится, но, возможно, нам не следует очень разбрасывать наши силы, чтобы быть готовыми ко всему.

Ал'Роэг глубоко вздохнул:

— Я понял. А Маольмордха? Вы думаете, он так же опасен?

— К сожалению, мы почти ничего о нем не знаем, если не считать того, что его боятся даже друиды, а его тайных слуг и осведомителей не счесть по всей стране.

— И даже у нас?

Генерал Данкрэ пожал плечами:

— Конечно. Я думаю, что сейчас он ждет, пока междоусобные войны ослабят нас всех, и тогда выйдет из тени.

— Вы говорите мне о врагах, Данкрэ, но не о том, как с ними бороться! Я готов вас слушать, но скажите хотя бы, что нам делать!

— Мы должны любой ценой избежать битвы с Галатией, — сразу ответил генерал. — Королеве удалось поменять расстановку сил между Провиденцией и друидами, переместив Сай-Мину во дворец…

— Не все Великие Друиды присоединились к ней, — возразил Ал'Роэг.

— Нет, но на их места назначили других, в Совете снова тринадцать человек, то есть гораздо больше, чем раньше. Но главное, впервые за много лет у Совета появился глава, сумевший его сплотить, а значит, вдохнуть в него новую силу. Королева, безусловно, хорошо все рассчитала.

— Вы думаете, нам не удастся ее победить? — с тревогой спросил Ал'Роэг.

— Ничего не могу сказать, — признался генерал, — но если мы вступим с ней в бой, то потеряем все силы, и тогда Маольмордхе или Алее путь будет открыт.

— Вероятно, вы правы. Но значит ли это, что я должен отказаться от завоевания Сарра, чтобы сберечь силы? Это бы сильно нарушило распорядок моих действий.

— Нет, господин граф. Если мы придем туда первыми, возможно, это будет лишним козырем и сделает нас хозяевами положения. Просто-напросто, если позволите, мы пошлем туда самое малое войско. Ни одного лишнего человека. Всю армию надо оставить здесь для защиты.

— Понимаю. Но в таком случае я хочу, чтобы именно вы повели Воинов Огня в Тарнею, Данкрэ. Потому что если мы посылаем мало солдат, у них должен быть опытный военачальник.

— Вы оказываете мне большую честь. Я в вашем распоряжении, господин граф.

— Дорогой мой, вам снова выпадает случай показать ваш великолепный ум полководца. Уверен, вы без труда одолеете эту безвольную куклу Руада. Этот трус давно уже заперся в своем замке. Он недостоин управлять Сарром.

— Я отправлюсь туда завтра же. А на следующей неделе Сарр будет вашим, или я умру.

Вооруженная колонна Воинов Земли, к которым теперь присоединились последние туатанны, двигалась по горной тропе, извивавшейся между камнями. Их было более пятисот человек. Робкие солнечные лучи с трудом пробивались сквозь туман, который серым кольцом окутал хребет Гор-Драка. Лошадей решено было оставить, потому что они вряд ли смогли бы пройти по пещерам, да и хватало их далеко не на всех, а потому с ними не удавалось выиграть время. Однако пришлось взвалить их груз на плечи нескольких самоотверженных носильщиков.

В то утро Алеа отправилась вперед с Фингином, Эрваном, Тагором, Кейтлин и Мьолльном. Шестеро друзей всю ночь думали, стоит ли идти по пещерам. Алеа и молодой друид заверили остальных, что проход есть, что их даже несколько — от одной стороны гор до другой. Но даже их не радовало предстоящее путешествие по пещерам, навевавшим мрачные воспоминания. Однако время было дорого. Следовало как можно быстрее попасть в Тарнею, и даже Мьолльн решился на это приключение.

— Здесь вход в пещеру, — объявила Алеа, указывая на отверстие в скале.

— Ахум, у меня это вызывает невеселые воспоминания, — проворчал Мьолльн.

Алеа улыбнулась ему. Она тоже думала о подземелье, которое привело их в лес Борселии. И о тех, кто вместе с ней спустился в тот ужасный проход, теперь из них в живых остался один Мьолльн. Фелим, Галиад, Фейт… Как ей сейчас не хватало их!

Она тяжело вздохнула и двинулась в путь.

— Вперед, — приказала она. — Эрван и Тагор, последите, чтобы люди держались как можно ближе друг к другу, нас много, а значит, легче потеряться.

Юноши кивнули в ответ. В это утро они уже объяснили солдатам, как вести себя в этом походе, но не помешает напомнить и теперь, перед входом в пещеру. Да, нелегко в таком тесном пространстве руководить пятью сотнями человек, конечно, многие из них солдаты, но есть ведь и жены туатаннов с детьми, которые не имеют такой привычки к жизни под землей.

Алеа и Фингин пошли первыми. С самого начала они шли чуть впереди, чтобы шествие продвигалось уверенно. Едва они вступили в пещеру, как начали излучать яркий свет саймана. Алеа различала красные лучи, исходившие от ладоней друида. Ее собственный, синий луч был гораздо мощнее и терялся далеко в изгибах пещеры. Благодаря этим двум источникам света можно было разглядеть очертания подземного коридора.

Почти каждый пятый солдат нес факел, и вскоре длинная светлая вереница людей заполнила пещеру. Перед их взорами постепенно открывались диковинные подземные узоры, мимо которых им предстояло пройти.

Безупречно гладкие, огромные стены делились на бесчисленные грани подобно гигантскому алмазу. Высота пещеры измерялась в шесть или семь человеческих ростов и легко позволяла представить, какого размера существа жили тут прежде. Пока на пути не было ничего, кроме этого овального коридора, выдолбленного в черной скале, но его величина настолько поражала воображение, что первые минуты странники хранили молчание. Женщины и дети шли в начале строя, сразу за первыми рядами солдат. Вокруг них гигантским эскортом шагали привычные к темноте, более ловкие и выносливые воины Сида.

Эрван замыкал шествие позади последних туатаннов, а Тагор шел впереди, сразу за Фингином и Алеей. Кейтлин и Мьолльн находились среди женщин и детей туатаннов.

Актрису больше завораживали ее спутники, нежели вид пещеры. С тех пор как жители Сида присоединились к ним, она еще не успела рассмотреть их как следует и сейчас глядела во все глаза. Как и мужчины, носившие на голове волосяной гребень, а на теле боевую раскраску, женщины и дети туатаннов имели в прическах и на одежде множество родовых отличий. Их наряд был сшит из тонкого меха зверей, которых никогда не встречали в Гаэлии. Вероятно, эти одеяния они вынесли с собой из Сида. Даже кожа, из которой были сшиты их штаны, пояса и головные повязки, была иного цвета, чем та, что дубили на острове. Их внешний вид не отличался богатством красок — немного синего и красного в длинных серьгах у женщин, остальное — коричневый и рыжеватый цвет меха и кожи. Собранные сзади волосы украшало множество тонких косичек Но больше всего Кейтлин поразило обилие браслетов, бус и подвесок не только у взрослых, но и у детей. Ее совершенно очаровала маленькая девчушка трех-четырех лет, которая, сидя на руках у матери, играла кожаными ремешками, привязанными к ее запястью. Дети туатаннов были самыми вдумчивыми из всех, каких Кейтлин приходилось видеть. По правде говоря, они были совсем не похожи на детей бродячих актеров, которые весь день прыгали, пели, кричали, смеялись и своевольничали. Все дети Сида поражали своим спокойствием, как эта тихая малышка с таким осмысленным взглядом. А сейчас это было как нельзя кстати. Но это было и знаком глубокой печали. Туатанны привыкли жить с такой тоской, с которой ни один житель Гаэлии не был знаком.

Тут Кейтлин почувствовала, что колонна остановилась.

Как за один день граф Альваро Бизаньи успевал устроить самый позорный и разнузданный кутеж и одновременно дать какому-нибудь подростку урок десенцы — особого бизанийского искусства хороших манер, оставалось тайной графства, которую ни одному чужеземцу не дано было постичь.

Когда гонец разбудил графа в большом зале замка Фарфанаро, возвышавшегося над деревянным городом, было видно, что тот провел ночь очень далекую от правил десенцы, которые преподавались в благородных школах.

— Бр-р, — проворчал граф, — если я и дальше буду наслаждаться наливкой моих друзей виноделов, то однажды могу проснуться без головы и не буду знать почему.

— Если однажды вам отрубят голову, дорогой граф, вы уже не сможете проснуться…

Богатырь Альваро зашелся смехом и повалился на широкий диван, на котором провел остаток ночи. Вокруг спали мужчины и женщины, кто-то совсем без одежды, кто-то с непристойно обнаженными торсами. По полу и скамьям валялись наполовину опорожненные кувшины с вином, кое-где содержимое вылилось наземь. На коврах были разбросаны куски пищи, белье, одеяла и простыни. Многочисленные слуги замка еще не получили разрешения зайти в зал.

— Чего ты хочешь, ничтожный? — спросил граф гонца, лениво прикрывая глаза рукой.

— Сообщить, что королева только что провозгласила себя Архидруидом, что теперь ее называют друидесса Айслин, а Совет был собран в башне Лорильена дворца Провиденции.

Граф медленно поднял голову и нахмурился.

— Друидесса? Ха, ха, — оскалился он. — Значит, так тому и быть! Уже известны имена членов Совета, которые осмелились покинуть Сай-Мину?

— Хенон, Калан, Отелиан и Тиернан. С ними ушли многие друиды и их магистражи. Всего около тридцати человек.

Граф снова расхохотался. Гонец хранил молчание. Вероятно, он не понимал, что здесь смешного. Альваро с трудом поднялся.

— Хорошо, — процедил он, зевая. — Придется мне поговорить с этими шутниками, моими советниками. Соберите всю ораву в моем кабинете, — приказал он. — Капитана Джаметту, судью Стефано, этого полоумного Пепо и худшую из напастей — мою дочь.

— Они уже ждут вас, граф.

— Ах вот как.

Не заботясь о хороших манерах, граф шмыгнул носом и, то и дело морщась, направился к большой двери, ведущей в гостиную. Он прошел по длинному коридору, отделявшему его кабинет от гостиной, и стремительно ворвался в комнату. Все советники действительно уже были там и при его появлении вздрогнули. Граф нервно усмехнулся, почесал небритый подбородок и уселся в свое обычное кресло.

Как все покои замка и большинство домов Фарфанаро, кабинет был украшен с роскошью, которую иные считали даже излишней. Ни малейшего кусочка каменной стены, все было покрыто деревом. Высокие фрески и колоннады вдоль стен. Каждая стрелка свода была произведением искусства, а мозаичный паркет представлял собой огромную картину. И каждый предмет мебели, инкрустированной черно-белым мрамором и покрытой резьбой и фризом, был творением настоящих мастеров.

— Отец, вы позорите Бизань, — возмутилась юная Карла, увидев физиономию графа.

— Спасибо, дочка, — отвечал Альваро с улыбкой, — стараюсь как могу.

Карла возвела глаза к потолку и покачала головой.

— Вы слышали новость? — спросил капитан гвардии Джаметта.

— Зачем бы я тогда пришел… — усмехнулся граф Бизаньи.

— Собираетесь ли вы наконец принять хоть какое-то участие в том, что творится на острове? — раздраженно спросила девушка.

— Хочу напомнить, что я отправил посла присутствовать на обряде посвящения этой крестьянки, где она столь блестяще выставила себя курам на смех, — ответил Бизаньи. — Я не так прост, как вам кажется.

На самом деле граф был наименее прост из всех собравшихся. Его любовь к роскоши и непомерное сладострастие не мешали ему оставаться тонким политиком. Но ему это надоело. Он устал от людской глупости, спеси своих приближенных и нелепых войн, которые вели остальные властители королевства.

— Пока нам нечего делать, — сказал он. — Я думаю, что они все бросятся на Сарр в надежде, что мы вмешиваться не станем. А с нашей стороны было бы глупо вмешиваться.

— Если Харкур или Галатия действительно завладеют Сарром, наше влияние еще больше ослабнет, — заметил судья, самый старинный советник графа.

— Стычка Харкура и Галатии нас не коснется, а когда эти глупцы набросятся друг на друга, ни один не устоит. Тогда, возможно, мы соберем весь урожай, как всегда и поступали.

— Прежде бизанийцы были лучшими солдатами острова и даже самой Бриттии! — воскликнул капитан Джаметта.

— Вот уж скукотища-то была, наверно! — засмеялся граф.

— Итак, — вздохнула дочь Бизаньи, — вы не желаете ничего предпринимать?

— Напротив! — возразил граф, сияя улыбкой. — Я желаю устроить пир, чтобы отпраздновать глупость наших соседей.

Гвардейский капитан с досадой вскочил и вышел, не сказав ни слова.

Альваро расхохотался.

— Отец, однажды, когда вы очнетесь от вашего бесконечного пьянства, вы увидите страну в развалинах.

Смех графа тотчас утих. Он встал и, наклонившись к дочери, проговорил, сверкая глазами:

— Послушай, пигалица, с тех пор, как я управляю этой землей, ни один человек не осмелился на меня напасть. А знаешь почему? Потому что истинная военная мощь — это угроза, а нет ничего более угрожающего, чем земля, которая не примыкает ни к кому. Я избавил эту страну от множества войн еще тогда, когда ты только пачкала пеленки на руках своей покойной матушки. Так что прежде, чем учить человека, чьей единственной ошибкой было произвести тебя на свет, обрежь волосы, переоденься в мужчину и поезжай в Мон-Томб учиться истории. Ты говоришь мне про позор, но семью Бизаньи позорит только один человек — тот, с которым я сейчас говорю. Это ты с твоим жалким невежеством.

Потом он повернулся к остальным:

— А вы, безвольные простаки, если вам так уж приспичило, отправьте королеве письмо: «Граф приветствует вашу прозорливость и поздравляет с желанием служить только тому, что вы сочтете истинным Благом».

Мгновение он глядел на своих слушателей, потом свирепая гримаса снова сменилась улыбкой. Он повернулся и вышел из комнаты, не добавив больше ни слова.

Много часов шагали они по глубокой пещере. Казалось, спуску не будет конца. По мере того как они продвигались в глубь горы, пещера становилась темнее и шире. Много факелов погасло, а тех, что остались, не хватало, чтобы осветить стены гигантского коридора. Тусклый свет и необъятность пещеры начинали угнетать. Люди старались вести себя как можно тише, но малейший шепот или движение отдавались ошеломляющим эхом.

— Я больше не чувствую стен, — проговорил Фингин, наклонившись к Алее.

— Я тоже, — призналась она.

За их спиной воцарилось молчание. Вероятно, люди слышали их слова, и это их насторожило.

— Наверно, мне надо попытаться осветить пещеру, чтобы лучше было видно, — предложила Алеа. — Я чувствую, что темнота всех пугает. Фингин кивнул. Тогда девушка собрала всю силу вокруг себя. Она не могла объяснить, что делает, но следовала своему чутью. Она превратит сайман в тысячи светящихся частиц и рассеет вокруг себя. Ощутив, что сгусток силы достиг наивысшего накала, она выпустила его, подняв руки над головой.

От ее ладоней полился луч света. Сначала прямой, потом он превратился в шар и стал заполнять окружающее пространство.

Сотни мужчин и женщин восхищенно ахали и удивлялись. Все загляделись на невероятное зрелище и наблюдали за тем, как рос шар.

По всей вероятности, они достигли самого сердца горы. Пещера была огромна, ее стены терялись далеко в темноте. Но вокруг, окружая людей точно гигантским шатром, нависало нечто громадное и непонятное. Как большие тонкие белые заостренные руки, нависшие сводом. Очень быстро все поняли, что это огромный скелет и что они находятся среди останков дракона. Высокие белые арки, казалось, указывали им путь.

— Это невероятно! — воскликнул Фингин. — Ты понимаешь, какого размера был этот зверь?

— Трудно представить, как Галиад смог в одиночку сразиться с таким чудовищем, — поразилась Алеа.

— Наверно, тот не был таким большим, — предположил Фингин. — Он был последним и наверняка не такого размера, как этот.

— Как подумаешь, что больше ни одного не осталось!

— Да уж. Они из тех существ, которым словно суждено исчезнуть…

Алеа посмотрела на друга и улыбнулась. Его последние слова звучали так мрачно. Наверняка Фингин сказал это нарочно. Она кивнула:

— Как думаешь, где его череп? Мы его прошли или он на другом конце?

— Если судить по изгибу скелета, то скорее он еще впереди.

— Тогда идем, — предложила Алеа.

Сзади Тагор приказал солдатам идти дальше. Длинная колонна продвигалась по коридору костей, перешагивая через гигантские ребра, тут и там торчавшие из земли.

Мьолльн долго стоял, разинув рот, потом бросился догонять Фингина и Алею в начало строя.

Запыхавшись, он подбежал к друзьям и взял Алею за руку, чтобы привлечь ее внимание.

— Скажи, метательница камней, ахум…

— Да?

Гном колебался. Его взгляд был прикован к своду-скелету.

— Есть такая легенда, где говорится, что драконы охраняют сокровища?

Девушка улыбнулась. Ей следовало догадаться, о чем спросит гном.

— Да, легенда есть, — ответила Алеа. — Но на деле не всегда оказывается так, как в легендах, верно?

— Да, но все-таки… — насупился гном.

— Поживем — увидим.

— Да, увидим, обязательно увидим. Прекрасно увидим. Сокровища ведь блестят.

Генерал Данкрэ натянул поводья и пустил коня шагом. Один за другим солдаты последовали его примеру. Они мчались галопом с самого утра, и лошади начали уставать.

Данкрэ взял с собой всего три тысячи человек, и только рыцарей, считая, что сейчас не стоит дробить армию Харкура. Но по мере того, как они приближались к столице Сарра, генерал все чаще задумывался над тем, не переоценил ли он свои возможности. Конечно, армия Сарра большой угрозы не представляет, но захватить власть всего лишь с тремя тысячами человек задача не из легких.

— Господин генерал, людям и лошадям не помешал бы отдых, — обратился к нему капитан Даниль, скакавший рядом.

— Да, да, остановимся здесь, у обочины.

Капитан кивнул и передал приказ остальным. Потом снова повернулся к генералу.

— Если мы будем так ехать, то доедем до Тарнеи за семь-восемь дней. Но я не знаю, выдержат ли лошади.

— Через три дня мы сделаем длительную остановку в городе, где сможем позаботиться о лошадях. А пока я хочу ехать так же быстро. Сегодня вечером надо будет выслать вперед двух разведчиков.

— Слушаюсь, генерал.

— Даниль, — серьезно сказал старый воин, — как вы думаете, не был ли я чересчур самонадеян?

Похоже, капитан удивился, услышав такой вопрос от своего начальника. Данкрэ слыл самым умелым полководцем Харкура, почему же он спрашивает мнения у какого-то капитана?

— Чтобы взять Тарнею, у нас достаточно сил. Но чтобы ее удержать…

Генерал кивнул:

— Значит, вы думаете, как и я.

Они прибыли на место, которое указал Данкрэ, и спешились. Следом один за другим подъехали всадники и принялись разбивать лагерь.

— А может, нам удастся переманить на свою сторону армию Сарра? — предположил капитан Даниль. — Говорят, что они трусы и ничего не умеют, но их все-таки много. Если нам удастся соединиться с армией Сарра, вместе мы удержим Тарнею.

— Сливаться с армией завоеванной страны очень опасно. Сколькие из них будут рады малейшей возможности отомстить нам?

— Может, стоит пойти на это, генерал? Все зависит от того, сможем ли мы внушить к себе уважение.

— Мы, захватчики? Боюсь, это будет не просто! — заметил генерал, привязывая лошадь к дереву.

— Может, нам стоит выбрать такой распорядок действий для захвата, который внушит к нам уважение и приведет к наименьшим потерям с обеих сторон.

— Граф не наделил меня достаточной свободой действий, чтобы я мог о чем-то договариваться.

— Но это не мешает нам попытаться доказать доброту наших намерений. Просто мы можем сделать так, чтобы они захотели встать на сторону победителей. Даже если зачастую нас ненавидят, слава Воинов Огня широко известна. Быть может, жители Сарра будут даже рады присоединиться к столь блестящему воинству.

— Возможно, — ответил генерал. — Но я настроен не так радужно, как вы. Я даже обдумываю иной ход действий.

— Какой? — осведомился Даниль, в то время как солдаты вокруг уже принялись за еду.

— Друиды ушли из Сай-Мины, чтобы встать на сторону королевы.

— Не все.

— Нет, но достаточно для того, чтобы королева провозгласила Провиденцию новым местом заседаний Совета.

— Да, это так.

— Однако, если друиды покинули Сай-Мину, которая так близко от Сарра, и ушли на юг, саррцы должны считать, что их предали. Старый Совет был к ним гораздо ближе. Жители Сарра часто наведывались в Сай-Мину, к примеру, просить друидов уладить их ссоры. А теперь, когда друиды в Провиденции у королевы, саррцы должны чувствовать себя покинутыми. Тем более что они не питают к королеве такого же уважения, какое питали к друидам.

— Наверно, вы правы, господин генерал. Значит, вы думаете, нам удастся их успокоить? Сказать им, что после предательского бегства друидов мы их новые защитники?

— Что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, над этим стоит подумать, верно, капитан?

— Совершенно верно. Но если вы не против, давайте сначала немного подкрепимся…

Они присоединились к остальным, уселись под деревьями прямо на землю, чтобы поесть вместе с солдатами и немного отдохнуть, прежде чем снова пуститься в дорогу.

Выбившись из сил, Алеа немного ослабила силу саймана. Свет вокруг померк. Пещера снова погрузилась в тревожную полутьму. Горящих факелов почти не осталось. Люди замедлили шаг, пробираясь на ощупь, чтобы не упасть.

Стены пещеры стали ближе. Проход сужался. Колонна вышла из-под огромной костяной клетки и теперь двигалась по останкам, напоминающим верхнюю часть позвоночника дракона. Но череп по-прежнему не был виден.

Стало холоднее. В воздухе ощущалась сырость. Пахло чем-то кислым.

Внезапно в темноте раздался пронзительный крик. За ним послышались десятки других, а потом тяжелые гулкие хлопки эхом разнеслись по пещере. Всех охватила паника.

Алеа взглянула вверх. Вместе с остальными в полумраке она разглядела черное облако каких-то существ, падавших с потолка, точно гигантские птицы. Это были огромные темно-серые летучие мыши с длинными мордами, заостренными ушами и загнутыми когтями на лапах.

Одна из них вдруг камнем упала на Алею. Девушка вскрикнула от ужаса и бросилась наземь, едва успев увернуться. От взмаха здоровенных хлопающих крыльев ее волосы затрепетали, как от ветра. Алеа встала на колени и попыталась овладеть собой. Кругом все кричали, не зная, как защититься от неожиданного врага.

— Вернитесь под скелет! — закричала Алеа, вскочив.

Расталкивая остальных, она бросилась бежать, слыша над головой хлопанье приближавшихся крыльев.

Туатанны, вооруженные копьями, кое-как отражали атаки невидимого врага, который исчезал и вновь появлялся из темноты, выпустив вперед когти. Несколько летучих мышей упали, сбитые ловкими ударами воинов, но их было так много, что гибель нескольких ничего не меняла. Животных стало уже вдвое больше.

— Назад, под скелет! — изо всех сил кричала Алеа, прикрывая голову.

Еще одна летучая мышь спикировала на нее и схватила за руку. Алеа стала отбиваться, пытаясь вырваться из острых когтей, раздиравших кожу. Но чем ниже она опускала руку, чтобы освободиться, тем глубже впивались в нее когти. Вне себя от ярости она ударила вверх наугад и попала летучей мыши прямо в голову, та с криком выпустила добычу.

Я должна что-то сделать.

Алеа бросилась на землю. Рука была разодрана и истекала кровью. Боль пронзала все тело. Скривив губы, девушка скорчилась и погрузила ладонь в землю, как делала часто. Пальцы сжали влажную почву. Ей показалось, что она теряет сознание.

Я должна что-то сделать.

Крики людей и летучих тварей смешались у нее в голове. Казалось, все спуталось и куда-то отдалилось. Она собрала в себе силу саймана. Сжала ее в своем теле. Очень медленно ее руки еще глубже погрузились в землю.

Я Дочь Земли. Мы едины. Я должна найти силы.

Сайман достиг наивысшего накала и жег ее вены.

Я — прошлое.

Горячей волной сила саймана начала подниматься по телу, проходя через все органы. Закрыв глаза, она еще старалась сдержать силу, готовую взорваться.

Я — дракон.

Сайман достиг ее горла. Одним прыжком Алеа вскочила на ноги. Резко раскрыла рот и вытянула шею в сторону летучих мышей. Сайман превратился в огненный сноп. Из ее горла вырвались огромные языки пламени. Алеа кричала и изрыгала огонь. Словно дракон, она бросала вперед всю свою силу, сжигая врагов, которые наконец начали отступать. Загорелись их гигантские крылья, потом туловища. Одни с криками улетали, другие падали наземь. Это походило на устрашающий фейерверк. Алеа не переставала изрыгать горящие волны. Раз за разом стены пещеры вспыхивали, освещенные пламенем. Опаленные тела зверей распадались на части.

Когда больше не осталось сил, Алеа рухнула на землю и потеряла сознание.

Но животные давно уже улетели. Подземный коридор был усеян тушами летучих мышей. А среди них виднелись мертвые тела некоторых туатаннов, которые бились до последнего.

Молодой крестьянин Агерик ждал уже несколько часов, растянувшись в высокой траве рядом с охотником на волков. Время от времени они тихо переговаривались. Потом замолкали, едва один из них слышал малейший шорох. Но чаще всего это был заяц или птица.

На опушке леса, где Землемер накануне приметил стаю волков, они оставили тушу недавно зарезанного молодого барашка, надеясь, что ее запах привлечет хищников. Сами охотники устроились поодаль, укрывшись за небольшим земляным бугорком.

Однако ни один волк еще не показывался. Им ничего не оставалось, как ждать и надеяться. Агерик восхищался терпением охотника. Как же долго тянулось время вдали от сельской работы! Но как это будоражило. Никогда раньше Агерик не размышлял о деревне так, как теперь. И никогда он раньше так к ней не прислушивался. Казалось, он видит ее впервые, хотя прожил там всю жизнь.

— Все-таки странно, люди говорят, будто на них нападали волки, а на охоте ждешь дни и недели и ни одного волка не встретишь…

— Должен вам признаться, — шепотом отвечал молодой крестьянин, — что я и сам их в жизни не видел. Кроме того, что вы вчера принесли в харчевню.

— Значит, живых волков ты не видел…

— Нет.

— Ты увидишь, на этого зверя труднее всего охотиться. Псовые охоты длятся порой по нескольку дней, настолько он осторожен. А еще этот зверь быстроног. Поэтому я и охочусь по-своему. Главное, не упустить его. Убить с первого выстрела.

— Одной стрелы разве хватит? — удивился крестьянин.

— Посмотри-ка на эти стрелы, — сказал Землемер и показал ему свой колчан.

— Они у вас особые?

— Да. На волка я всегда беру с отточенным наконечником.

— Почему?

— Потому что она пробивает его толстую шкуру. А для зайца у меня просто дротик со свинцовым наконечником, чтобы его оглушить.

— Понятно. Значит, этих стрел достаточно, чтобы убить волка?

— Чаще всего да. А если не выйдет, у меня есть чем его добить, смотри, — ответил охотник, показывая острие одной из стрел.

Железо было смазано чем-то липким.

— Это яд? — спросил Агерик.

Землемер с улыбкой кивнул. Рядом с ним наготове лежал лук. В тетиву была вставлена стрела.

Агерик не взял с собой оружия. Он хотел просто посмотреть, как будет действовать охотник, и решить, сможет ли и он так же.

Вдруг вдали за деревьями что-то шевельнулось. Землемер пригнулся к земле и сделал крестьянину знак затаиться. Потом медленно взял стрелу и натянул тетиву.

Несколько листочков зашевелилось. И наконец Агерик увидел волка. Его бурый мех так хорошо сливался с осенней листвой, что молодой человек разглядел его только сейчас и залюбовался статной фигурой зверя.

Навострив уши и опустив хвост, волк обнюхивал землю, осторожно приближаясь к барану. Своими завораживающими янтарными глазами он высматривал другого хищника, который мог бы заявить права на добычу. Но похоже, рядом никого не было. Он подошел еще чуть ближе. Нерешительно. С опаской.

Это был великолепный зверь, длинноногий, с широкими лапами. Шерсть густая, мягкая, шелковистая. Взрослый волк, гордый и сильный, вполне возможно — вожак стаи, если только не одиночка, чем вполне можно было объяснить, почему он оказался на опушке леса один.

Агерик взглянул на охотника. Тот не шевелился. У него должны быть на удивление сильные пальцы и руки, раз он так долго может держать лук наготове и не двигаться. Сохраняя спокойствие и невозмутимость, Землемер нацелил на волка наконечник стрелы. Зверь отважился подойти к барану. Приблизившись к добыче, он огляделся по сторонам. Кругом царила тишина. Он обнюхал тушу, разок куснул, сделал шаг назад и оскалил клыки. По-прежнему никого. Он снова подошел и взялся за дело. Глухо урча, волк принялся драть баранью шкуру. Вскоре кожа была разодрана, и хищник запустил морду внутрь, чтобы поживиться мясом.

Теперь он был так поглощен трапезой, что совсем забыл об опасности. Но Землемер все еще ждал. Он мог бы выстрелить прямо сейчас и наверняка убил бы волка, но он хотел, чтобы зверь насытился и не стал убегать на полный желудок.

Агерик смотрел, затаив дыхание. Чавканье и хруст костей на зубах хищника, пожиравшего бедного барана, вызывали у него отвращение, и его поражало спокойствие Землемера.

Наконец, волк поднял голову. Его шерсть была в крови. Он совершенно успокоился. Поглядел на запад, старательно облизал морду и пошел в сторонку, отдохнуть. В это мгновение Агерик услышал щелчок тетивы. Рассекая воздух, свистнула стрела. Все произошло в один миг.

Волк коротко взвизгнул и покатился по земле, сбитый стрелой. Она попала ему точно в бок.

Агерик поднял голову, чтобы взглянуть на бездыханное тело зверя. Половина стрелы торчала из его бока. Вдруг волк шевельнулся. С трудом встал, пошатываясь и издавая жалобные стоны, сделал несколько шагов.

Но Агерик видел, что волк покорился судьбе. Он даже не пытался увидеть, откуда пришла к нему смерть. Не пытался вытащить стрелу. Не выл предсмертным воем. Он просто прошел несколько шагов. И в этих последних шагах были достоинство и благородство, которых крестьянин никогда не смог позабыть.

Наконец, волк тяжело рухнул в траву.

— Алеа Катфад, очнись!

Девушка медленно открыла глаза. Было еще темно, но она различила лицо Эрвана, державшего один из последних факелов. Магистраж улыбнулся ей. Потом наклонился и поцеловал в губы.

— Идем! — затараторил Мьолльн, стоявший позади юноши. — Уходим! Скорее отсюда, не могу больше! Господин Эрван, помогите моей маленькой метательнице камней встать, вот так, и не будем терять ни минуты, нет, ни одного мгновения!

Еще немного, и Мьолльн был готов взорваться. Конечно, он беспокоился за свою подругу, но уже не мог выносить темноту и духоту.

— Как ты, сестренка? — спросил подошедший Тагор.

— Все хорошо, — ответила Алеа, потирая лицо.

У нее страшно болела голова, но она попыталась встать. В темноте сделать это было еще труднее. Эрван взял ее за руку и помог удержаться на ногах. Она глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, но ее ноги пока плохо слушались, а раненые руки сильно болели.

— Идем, — все-таки сказала она.

Ей самой не терпелось уйти из этой пещеры, и она догадывалась, что все думают точно так же — будь то туатанны или Воины Земли, взрослые или дети. Они снова двинулись в путь, и Тагор скомандовал своим воинам выступать.

Пещера все сужалась, шаги гулко отдавались в темноте.

— Сколько человек мы потеряли? — спросила Алеа у Эрвана, шагавшего рядом с ней.

— Только троих.

— Это уже слишком много! — воскликнула Алеа. — Я не должна была вести людей этой дорогой.

— Мы потеряли бы гораздо больше, если бы не ты, — возразил Эрван. — Тебе не в чем себя упрекать, все здесь тебе благодарны. Скажу больше, они все тобой восхищаются. Большинство из них никогда не видели друидической магии, а твоя еще более поразительна!

— Лучше бы я поразила их своей мудростью, чем этим ужасным зрелищем! — горько посетовала Алеа, склонив голову к магистражу.

— Что до меня, я восхищаюсь тем и другим, — с улыбкой ответил тот.

Алеа прижала к себе руку Эрвана. То, что он рядом, как никогда, придавало ей силы и бодрости духа, помогало примириться со своей судьбой и легче принять те испытания, на которые она обрекла остальных. Когда он был с ней, она меньше боялась того, что ждало ее впереди.

— Ты сейчас назвал меня Алеа Катфад? — проговорила она.

— Так тебя зовут, — ответил Эрван.

— Да, это мое имя. Ты первый, кто вспомнил об этом.

Вдруг раздался испуганный крик Мьолльна. Ему не терпелось поскорей выбраться наружу, и он шагал во главе колонны рядом с Фингином.

— Что случилось? — встревожился Эрван и ускорил шаг.

Фингин и Мьолльн остановились. Сейчас они стояли рядом и разглядывали нечто, лежавшее впереди на земле.

Алеа и Эрван подошли к ним и поняли, что так напугало гнома. Череп дракона. Огромный, длинный и плоский череп, наполовину ушедший в землю. Весь лоб до самых глазниц был покрыт шишковатыми наростами.

— Мьолльн, этот дракон уже давно мертв, я не думаю, что он может причинить нам зло. Идем же!

Мьолльн подошел ближе, наклонился над черепом, помедлил, потом вырвал один зуб. Затем поднес его к факелу Эрвана, восхищенно присвистнул и положил в карман. После этого он снова пошел вперед. За ним, улыбаясь, двинулись остальные.

Пятьсот человек один за другим безмолвно прошествовали мимо останков. Один молодой туатанн заметил, что им повезло, что они повстречали всего лишь летучих мышей, а не такое чудовище.

Так шли они долго, потеряв счет времени, усталые и голодные. Казалось, гора никогда не кончится.

Вскоре остался всего один факел в начале колонны. Фингин с грехом пополам пытался повторить то, что сделала Алеа, но такого яркого света у него не получилось. В темноте можно было различить только силуэты двух-трех человек, идущих впереди. Во главе строя осторожно шагали Фингин и Мьолльн, ощупывая руками стены пещеры, а ногами — почву.

И вдруг, когда все уже начали впадать в отчаяние, впереди забрезжил луч света.