Новая жертва

Глава 51

Утром Ана с Жукой проснулись в своем маленьком номере в одной постели. Диван, на который вчера вечером претендовал Жука, конечно, пустовал. Они вовсе не соблазняли друг друга. Они даже не предполагали, что такое может случиться. Какая-то неведомая сила бросила их в объятия друг другу. И Ана с Жукой не сопротивлялись этой силе.

Утром он принес ей прямо в постель поднос с завтраком.

— Это была самая чудесная ночь в моей жизни, — признался он Ане. — Поцелуй меня!

— Я все еще сплю, Жука? Я это вижу во сне? Слишком уж все хорошо, чтобы поверить, — растерянно повторяла Ана.

Они говорили друг другу слова любви. Размолвка была забыта, счастье вернулось к ним.

Еще с вечера Жука позвонил на станцию техобслуживания, и машина уже ждала их внизу, вызволенная из грязи и до блеска отмытая. Они весело покатили домой, но всю дорогу проговорили уже не о делах, не о замороженных полуфабрикатах, а о своей свадьбе.

— Завтра вся Моока встанет на уши, когда узнает, что мы помирились и женимся, — смеялась Ана. — Свадьбу устроим скромную, не как в прошлый раз.

Ана погрустнела, вспомнив прошлое. Она не хотела признаться Жуке, что до сих пор боится Изабеллу. Что, если она снова явится на свадьбу и устроит скандал? Поэтому о своем решении они скажут только близким.

Жуку больше волновали отношения с Жулиу. Скоро они заживут все вместе, одной семьей. Но он не собирается больше бегать за этим капризным мальчишкой и вымаливать у него любовь и внимание. Пусть считает своим отцом Марселу, если хочет.

Ану тоже беспокоили перемены, происшедшие в характере сына. Он стал таким нервным, раздражительным и грубым. Но рано или поздно, Ана была уверена, Жулиу успокоится и признает Жуку.

Когда они приехали в Мооку, Жука сначала свернул к своему дому, потому что ему не терпелось оповестить родных.

— Тётя, дядя! Отец! Где вы все? — закричал он с порога, ведя за собой Ану.

На эти крики прибежала испуганная Нина, но, увидев счастливые лица племянника и Аны, сразу вес поняла.

— Все позади, тетя! Мы с Аной скоро поженимся. Я на седьмом небе, — напевал Жука.

Нина поздравила их от души и решила сегодня же поставить большую свечку святому Антонию Падуанскому, который все-таки внял ее мольбам. Еще вчера вечером, после звонка Жуки, она сказала Витинью: все это неспроста, вот увидишь, этой ночью они помирятся.

Карина сердито отчитывала свою подругу Теку. Девушка лежала на кровати в своей маленькой комнатке за кухней, бледная, измученная. Ее тошнило, кружилась голова. То и дело она прибегала из пиццерии, чтобы выпить таблетку и на минутку прилечь. Но лекарства не помогали. Ана давно заметила ее состояние и тревожно на нее поглядывала. Улисс на Теку ворчал:

— Сегодня каждая современная девушка знает, что такое противозачаточные средства. А ты словно барышня из прошлого века! — с возмущением говорила Карина.

Тека беззвучно плакала, глотая слезы. У нее никогда не было парня. Она действительно не имела понятия о противозачаточных средствах. Когда Жулиу в первый раз пришел к ней ночью в эту комнатку, она долго сопротивлялась его домоганиям. Но Жулиу давно уже нравился ей. Может быть, поэтому он в конце концов сломил ее сопротивление.

— Если мой брат узнает, он меня убьет, — Тека без ужаса не могла подумать о том, что рано или поздно все узнают — брат, дона Ана, соседи.

— А Жулиу ты сказала? — спросила Карина.

Тека не решалась сказать ему об этом. Тем более что Жулиу очень переменился к ней. Конечно, у него сейчас нелегкий период в жизни. Он без конца ругается с матерью, Жукой, даже с Сандру повздорил. Но Тека не понимала, почему он не желает больше видеть ее. Вчера она хотела с ним поговорить, но он грубо оттолкнул ее.

— Как вы все мне надоели! А ты — больше всех! — злобно огрызнулся Жулиу и прошел мимо, словно она была неодушевленным предметом.

Он как будто ударил Теку по лицу. Она вернулась в свою комнату убитая, раздавленная горем. Ей казалось, что жизнь ее кончена и ей остается только одно — умереть. Но уйти из жизни не хватало смелости. В душе Тека все еще надеялась на добрые перемены.

Только один человек ее поддерживал. Не ругал, не укорял, а старался развеселить. Вчера Маркус долго подкарауливал ее у пиццерии. Когда Тека появилась на улице, он догнал ее и преподнес розу. А потом показывал смешные фокусы, и Тека впервые за последние дни улыбнулась.

Уже стемнело, когда Китерия, отправляясь на работу, натолкнулась на них во дворе.

— Я показываю фокусы Теке, — объяснил Маркус хозяйке.

— Знаю я эти фокусы! — Китерия погрозила им пальцем.

Маркус так добр к ней, потому что не знает о ее позоре. А когда узнает, будет презирать и насмехаться. И все отвернутся от нее. А дона Ана выгонит ее с работы. В жизни Теки наступила черная полоса.

Диего и представить себе не мог, что он когда-нибудь станет ревновать свою невесту к Зе Балашу, который в деды ей годится. Но это была самая настоящая мучительная ревность. Сначала безотчетная, потом появились основания. Диего заметил, как этот старый волокита смотрит на Ирену, и возмутился.

Но и сама Ирена то и дело вспоминала Жозе. Он не сходил у нее с языка: «Зе Балашу сказал, Зе Балашу считает...» Она была очень высокого мнения о его уме, не упускала случая с ним посоветоваться и просто пообщаться. Эта дружба очень раздражала Диего. Он слышал, что у Жозе была бурная молодость, женщины его обожали. Вот почему этот Казанова до сих пор еще распускает свой павлиний хвост перед молоденькими девчонками.

Однажды Ирена пришла к нему какая-то притихшая, виноватая и попросила выслушать ее.

— Я обещала быть честной с тобой до конца. Ничего не утаивать, не умалчивать, — смело глядя ему в глаза, сказала она.

Диего с трудом заставил себя сдержаться: этот старый сатир до того обнаглел, что посмел объясниться Ирене в любви! Да еще и поцеловал ее! И его невеста не дала Жозе пощечину, не прогнала его.

— Что происходит, Ирена? Может быть, ты неравнодушна к своему новому поклоннику? — Диего как будто допрашивал ее, во всяком случае, требовал объяснений.

— Нет, я люблю тебя, только тебя. А к Жозе я испытываю уважение, может быть, жалость, — Ирена сама еще до конца не разобралась в своих чувствах и сейчас не без труда пыталась выразить их словами. — Понимаешь, он страдает, жестоко страдает, потому что и надеяться не может ни на какую взаимность. Он и не просит о взаимности. Это возвышенное, благородное чувство. Жозе — человек тонкой души.

Снова дифирамбы Зе Балашу! Тут уж Диего окончательно взорвался. Женщины слепы, до чего просто опутать их словами, даже самых умных. Он твердит о благородной, бескорыстной любви, а сам без конца бегает за его невестой, ищет ее общества, смущает ее своими признаниями да еще вдобавок руки распускает. И как это Ирена ухитрилась разглядеть в этом старом донжуане несуществующие богатства души и ума!

В общем, Диего не скрывал, что собирается навестить Зе Балашу и круто с ним поговорить. Как жених, он просто обязан защитить Ирену от посягательств. Отныне этот волокита не посмеет даже приблизиться к ней.

Сама Ирена пришла в ужас, представив себе это объяснение.

— Я хотела быть честной с тобой, Диего, а теперь жалею о своей глупой откровенности, — призналась она. — Ты просто капризный, избалованный мальчик из богатой семьи, который привык настаивать на своем, не заботясь о чувствах других. Я сама решила никогда больше не видеть Жозе, но если ты ему нагрубишь, мне придется просить прощения.

И Ирена ушла, демонстративно хлопнув дверью. Никогда они не были так близки к разрыву, как в эти минуты. Диего боялся потерять невесту, но ненависть к Жозе победила. И он, еще не остыв после разговора с Иреной, сел в машину и отправился не на комбинат, а в Мооку.

Олаву много лет мечтал жить под одной крышей со своей дорогой дочуркой. И вот уже два дня Сабрина обитала у него, но он почему-то не чувствовал себя счастливым. Дочь заявила, что больше не вернется к матери и отчиму. Мать ее притесняет, держит взаперти, контролирует каждый ее шаг, осуждает ее друзей.

— Я уже взрослая, папа. Имею право вечером пойти на дискотеку с друзьями и возвращаться за полночь. В общем, я остаюсь у тебя.

Ну и что же, долг каждой матери следить за дочерьми и ограждать их от опасности, возражал Олаву. Девушек подстерегает множество опасностей. А в районе, где он живет, нельзя выходить на улицу по вечерам. Квартира у него тесная, соседи невыносимые. А ведь раньше Сабрина жила в огромной квартире с двумя домработницами. Мать и отчим ни и чем ей не отказывали. А мизерной зарплаты полицейского едва хватает на пропитание и оплату жилья. Все эти доводы Олаву привел дочери.

— Tвою речь можно свести всего к одной фразе — не переезжай ко мне, — ехидно заключила Сабрина. — Я знаю, почему мешаю тебе, папуля. Тебе негде будет встречаться с Эленой.

— Это неправда, — горячо запротестовал Олаву. Мы с Эленой только друзья, нам незачем искать укромные уголки. «К сожалению», — добавил он про себя.

Но Сабрина ему не поверила. Олаву очень любий дочурку, но ее желание навсегда поселиться у него его напугало. К тому же бывшая жена обрывала телефон, не давая покоя.

— Прощай! — Сабрина взяла сумку и, помахав ему рукой, направилась к двери.

— Куда же ты, доченька, вернись! — закричал Олаву, бросаясь за ней, но обиженная Сабрина даже не обернулась.

«Если мы снова поссоримся, я этого просто не переживу», — подумал Олаву, бессильно рухнув на стул. Впервые в жизни у него заныло, закололо сердце.