Новая жизнь. Вожак шайки

Глава 29 ФИНАЛЬНЫЙ ШТУРМ

На втором этаже все шкворчит и жарится, на допотопной плите стоит пара горшков и сковорода, над всем этим великолепием пританцовывает упитанная повариха, насколько я понимаю.

— Ага, кухонька для элиты. Норлю эта подруга очень даже зайдет, — посещает меня мысль.

И тут же слышу в мою сторону:

— Ты дрова принес, придурок?

Я ничего не отвечаю и теперь недоуменный взгляд летит в мою сторону. Я никак себя активно не выдал, а женщина наверняка обладает очень острым слухом и в этой какафонии бульканья и шипения поджариваемого мяса слышит, как скрипнули половицы при моем подъеме.

Она отворачивается на пару секунд к плите, а когда снова смотрит на лестницу, я уже стою около нее, видимый взору, во всей своей роковой опасной красоте.

Меч вытянут вперед, к ее шее, а черный наконечник болта смотрит ей в живот.

Здесь нет на этаже маленьких клетушек, зато есть большой стол, за которым, наверняка, собирались на трапезы раньше семьи обоих братьев. Все стены заставлены коробами и мешками с продуктами, наверняка, и подвал донжона забит едой, раз уж в этом замке к ней так трепетно относятся.

Жаль, но, вскоре все жильцы замка и донжона будут питаться одинаково однообразно, как и положено в армии, пусть даже и не профессиональной. Не будет отдельной кухни для своих во время суровой оккупации.

— А где Жак? — удивленно спрашивает повариха, еще не понимая, как реагировать на незнакомца.

— Ушел и нескоро не вернется. Давай топай наверх, только сними с плиты все, что может подгореть. Потом доготовишь, сейчас не до этого, — и я повелительно машу мечом в сторону лестницы на третий этаж.

— Я не могу, у нас скоро праздничный обед, госпожи принимают орта Вильбурга из замка Криденсберг! Меня убьют за недожаренное или пережаренное мясо! — причина оставить ее здесь, конечно, весьма весомая, для нее самой и ее госпож.

Но, в моем закаленном сердце нет жалости во время выполнения спецзадания.

— Тогда тебя убью я и прямо сейчас. Замок захвачен, — привираю я, — И обед отменяется. Изысканный гурман орт Вильбург из замка Криденсберг точно не придет на него. Зато сотня грубых и вонючих мужиков потом с удовольствием отдадут должное твоему жаркому! Шевелись, или я разрублю тебя на два окорока! — рявкаю я на бедную женщину.

И добавляю к рявканью, видя, как повариха, чуть не плача, очень нехотя начинает подниматься наверх:

— Тебя они тоже съедят, даже без соли и приправы! Даже недожаренной! Шевелись быстрее!

Мы поднимаемся на один этаж по лестнице вдоль стен, на третьем этаже пусто, но, спальни имеются и стол уже накрыт перед ними, в одну из них я загоняю повариху, ставлю ее лицом к стене и срываю белое покрывало с кровати. Выталкиваю его в узкое окно и закрепляю концы покрывала в ставнях, просто просовывая их в щели обрешетки. Ветерок наверху задувает не слабо и тяжелое покрывало даже немного развивается под его усилиями.

Покрывало точно смотрит на ту сторону, немного правее привратной башни и моя армия должна уже сниматься с якорей, спеша в кровавую сечу.

Если она не придет, нам с Норлем придется сильно попотеть, еще и местные мужики собираются за ближайшим домом, чтобы помочь своим госпожам, как я догадываюсь, видя эту трусоватую возню и выталкивание вперед кого-нибудь другого.

Это уже их личная инициатива, простые пахари и лесорубы и не должны в этом мире и соответствующем времени лезть в господские разборки, не их это дело совсем.

— Ладно, где наша не пропадала, — бормочу я и снова подталкиваю повариху в спину, желая уже подняться на четвертый этаж. Наверняка, обе вдовы там занимаются приготовлениям к главному событию в их жизни за последние две недели после похорон обоих своих мужей.

К волнительной для каждой вдовы встрече и обеду с довольно приятным, породистым красавцем из ближайшего замка, прибывшем оказать им защиту и покровительство, как благородный сосед и дворянин.

И думается мне, что прибыл он из того самого замка, на который я давно положил свой глаз. Кто еще может откомандировать двадцать стражников в такое весьма неспокойное время?

Только сильно богатый и несметно могучий владелец замка-крепости, стоящего на усыпанном золотыми далерами непростом пути из обычных людей в могучих богатырей.

Вряд ли он послал наследника, или одного из них, чтобы пасть смертью храбрых за двух милых соседок. Скорее, это обычная разведка, чтобы точно понять, где уже появилась эта армия разбитых бунтовщиков. Просто командир отряда решил совместить приятное с полезным, пообедать в компании радушных вдов и отдохнуть после нескольких часов безрезультатного патрулирования.

Поэтому он оказался в гражданском платье, доспехи сняты и ждут его после обеда. Уже, конечно, и не дождутся, а нам еще пригодятся.

Нам с приятелем позарез требуется каждому по закрытому такому шлему, желательно не с прорезями для глаз, а такой решеткой, гораздо меньше закрывающей обзор. Еще мы можем, если успеем, закрыть руками в перчатках эту решетку, думаю, они и от тяжелого болта защитят своими космическими технологиями наши руки.

На четвертом этаже сначала очень негативно реагируют на появление плачущей поварихи. Кричат на нее, что она оставила без присмотра обед и сильно подведет хозяек перед ортом Вильбургом, но, когда следом выныриваю с лестницы уже я, все потрясенно молчат и только подтягивают к себе детей, собираясь защищать их своими вполне такими телами.

Понимают, что такое захват замка и всеобщее насилие по результатам.

Обе смазливые вдовы одного возраста, лет по двадцать пять, начепуренные для встречи и достаточно свободно одетые, занимаются тем, что наряжают детей в праздничные наряды и укладывают волосы друг другу и девочкам, которых здесь две, как и мальчиков. Возраст детей от трех лет до восьми, сильно пугать я их не собираюсь:

— Милые ортессы, ваш замок захвачен и теперь вы мои пленницы! Прошу принять это знание без истерик и сохранить жизнь себе и детям! Обещаю приличное содержание и защиту от насилия!

На лицах молодых женщин потрясение, неверие и надежда на скорое появление орта Вильбурга, но, я то чувствую себя спокойно, он уже не придет и не сможет кого-то спасти.

Да и не мог бы, в принципе. Никто, пожалуй, из живущих в этом мире на такое не способен в личном поединке с нами, кроме магов, наверно.

Пока я загоняю всех в одну спальню, маленькую такую, с одной детской кроваткой и закрываю дверь, задвигаю ее парой очень тяжелых комодов из настоящего дуба для начала, потом нахожу в щепе от дров хорошую такую угловатую щепку и загоняю рукояткой меча ее под дверь в распор, чтобы женщины и дети не мешали мне дальше сражаться за замок.

С верхнего этажа неудобно целиться из арбалета, и я спускаюсь на второй, где снимаю с плиты кастрюльку и сковороду со шкворчащим мясом, успеваю еще ухватить кинжалом самый сочный кусок, как слышу сильный грохот и удары топором по дереву.

Здоровенный мужик к кольчуге размашисто врубается боевым топором в дверь башни, стоя на стене перед ней и является очень хорошей мишенью, до него не больше двенадцати метров. Я тщательно целюсь и вжик… болт входит в спину богатыря между широких плеч и пробивает кольчугу на раз с такого расстояния.

Крепыш роняет топор на замахе и сам валится со стены во двор замка.

А то, понимаешь, размахался тут! Собрался на полном серьезе Норля победить!

Двое кнехтов, один причем с арбалетом, толпившиеся за ним, сразу же убегают по стене обратно к спуску. Никуда они не денутся, теперь все воинство в ловушке и это здорово, что в нужном нам позарез замке стало на двадцать стражников меньше.

Но, глухие удары продолжаются и, выглянув в сторону ворот башни я совсем не удивился, увидев шестерых приезжих кнехтов, пытающихся слабым подобием тарана выбить двери в башню. Шестеро героев стукают, пока без особого успеха, а четверо стрелков, прикрываясь щитами, сторожат бойницы над ними от моего товарища.

Сначала я целюсь в удобно стоящего ко мне арбалетчика, лучше понизить дальнобойную мощь противника перед рукопашной схваткой. От меня до цели метров восемь всего и болт прилетает ровно туда, куда я и мечусь, в затылок первого ко мне арбалетчика.

Пока я натягиваю руками и спиной очень тугую тетиву и потом выглядываю в другую бойницу, стрелки переместились под сам донжон, только один из них стоит за углом казармы и пытается контролировать окна донжона.

— Это рисковое занятие, — сообщаю я ему, попав в этот раз только в плечо, но, после этого выстрела желающих контролировать донжон больше уже не видно в поле зрения.

Невидимый враг — самый опасный!

Таран продолжает стучать по воротам, но, только до первого удачного выстрела кому-то из кнехтов в спину, и они разбегаются, бросив небольшое бревнышко около ворот.

Теперь руки развязаны у Норля и по вскрику внизу я понял, что его выстрел не пропал даром. Потом мы маневрируем по своим объектам, пытаясь высмотреть новые цели, пара болтов, пущенные наугад, влетают в бойницы второго этажа и по башне стреляют время от времени оставшиеся арбалетчики.

Стрелки засели в казарме, где спрятались остальные — не видно. По моим подсчетам мы уже перебили всю местную стражу, но, двадцать кнехтов уже мертвого орта еще живы и готовы дорого продать свои жизни.

Отличным вскоре мне кажется зрелище быстро бегущих крестьян и наших наемников. Кучковавшиеся недалеко местные мужики стремительно исчезают, увидев такую вооруженную толпу и я кричу приятелю через бойницу:

— Норль! Норль!

— Чего тебе! — отзывается он, осторожно выглядывая снизу недорубленной двери из башни.

— Там наши бегут!

— Вижу!

— Пусть щитами прикроются от арбалетчиков, их там еще пятеро осталось и пятнадцать обычных стражников! — ору я и мои слова помогают Норлю сориентироваться и выдать мудрые указания. Наши разбегаются по деревне, несколько минут выламывают жерди из заборов и все, что связано с досками, вяжут себе щиты и стаскивают их в башню.

За это время я успеваю ранить в плечо еще одного кнехта, после чего ворота во двор распахиваются и под прикрытием щитов крестьяне залетают в сам замок. Ловят несколько болтов в щиты и наваливаются на противника.

Десяток бежит в казарму, еще три десятка к дружинникам из соседнего замка и многоголосый вой надолго зависает над двором. К нашим постоянно подбегает подмога, мои охранники держатся сзади, как я им и сказал, и почти у всех в руках арбалеты. Только стрелять со двора не в кого, спины наших крестьянских бойцов полностью закрывают потенциальные мишени, поэтому они возвращаются в башню и вскоре бегут по стене, где сразу же находят, в кого стрелять, вставая для этого на колено.

Сверху хорошо видно, что сначала сплоченные и обученные стражники не особо подпускают наших крестьян к себе, за одного своего забирают пару жизней нападающих. Но, дружная стрельба из арбалетов со стены и постоянное прибытие подкреплений быстро переломили ход битвы, вскоре против десятка кнехтов оказалось пятьдесят крестьян, наши стрелки еще каждую минуту выбивают кого-то из стражников меткими выстрелами.

Даже я стрельнул, но, болт скользнул по шлему, зато воткнулся в ногу кому-то из второго ряда кнехтов.

Еще минута и на ногах осталось пятеро кнехтов, тридцать секунд и их тела, уже исколотые копьями исчезают под морем распаленных схваткой мужиков.

Все, победа! За явным преимуществом! И замок целый, все ворота на месте и вся обслуга жива.

Сорок профессиональных вояк убиты, почти половина — на нашем с Норлем счету, но и охранники с крестьянами уработали двадцать кнехтов, теперь будут ожесточенно спорить и делить трофеи с тел.

Трофеи — дело хорошее, надеюсь, азарт от сегодняшней победы не закончится уже завтра, тем более, мне есть, что предложить всем выжившим бойцам.

Теперь обыскиваются все хозяйственные постройки. В двери донжона уже агрессивно стучат, и я сообщаю своим рыком народу, что укрепление захвачено и врагов тут нет, после чего открываю дверь и сразу же ставлю пару охранников охранять саму башню.

Народ разносит по кучам своих убитых, перевязывает раненых и неистово спорит, кто кого поразил и кому что снимать с покойников.

Я нахожу командира приданного мне отряда, говорю ему, что не претендую на добро с тех кнехтов, которых убили сами крестьяне:

— Пусть договариваются сами. Или разыграют доспехи с оружием. Да, и скажи своим, что это не последний замок, который мы будем брать. Ладно, сам скажу вечером, пока выкатывайте бочонки из погреба и готовьте еду.

Охранники под руководством Норля стаскивают трупы из башни и еще тех, кого отправили на тот свет наши болты на мародерку. Чувствую, скоро потребуется еще пара подвод, чтобы перевозить накопленное добро, что не может не радовать.

Пришлые кнехты поголовно в дорогих и качественных кольчугах, при хорошем оружии и в кошелях у всех немало золота имеется. От такого богатого прихода и великолепия у вчерашних крестьян сносит головы и споры становятся слишком ожесточенными, свой командир не может справиться с бойцами, как я вижу и мне приходится послать на утихомирение спорщиков самого авторитетного здесь Норля.

Трубный рев приятеля и шлепки суровых подзатыльников становятся доминирующими звуками на какое-то время при дележке трофеев и скоро приятель зовет меня решать вопросы со спорными мертвецами. Теми, кого и наши подстрелили, и крестьяне копьями затыкали.

— Всех спорных выкладываем отдельно, снимаем с них все добро, делим на две кучи, примерно равные и по жребию дальше разбираемся! — командую я. Довольные крестьяне шумно поддерживают мое решение.

Остались, конечно, недовольные, однако такой спор иначе не решить, это все понимают. Главное, что к приезду высокого начальства все окажется поделено надежно и попрятано по мешкам участников эпической битвы.

Итоги, конечно, радуют.

Захватить настоящий замок с сорока профессиональными воинами, защищавшими его, потеряв только десяток своих крестьян и одного из моих наемников, случайно словившего болт в самом конце схватки — это очень крутое достижение.

То, что почти все провернули мы с Норлем, на этом я пока не стану заострять вопрос.

Главное, что все участники сражения видят, мы с приятелем — крутые воины и добыча сыплется на наших сторонников золотым дождем.

Значит, когда я кину клич вступать в мой отряд, многие с радостью отзовутся. На такое приглашение.

Пока готовится та же каша с мясом и делятся трофеи, я завожу приятеля в донжон и при нем выпускаю повариху из заточения. Сразу вижу стойку, которую выдает приятель, оценив формы и румянец широкой тетки.

— Так, ты тут сам присмотри за донжоном, пока наши делят трофеи. За нашу долю я спокоен. Мы с тобой можем уже полсотни народа в кольчуги одеть и вооружить достойно, даже на плату пару месяцев есть монета. Это, не считая еще того тайника на берегу Каны, — придерживаю я его по дороге.

Пленницы сразу же выбирают Норля за главного здесь, благодаря дорогой кольчуге и очень важному виду в красивом стеганном камзоле. Он уже успел переодеться и разительно лучше меня в крестьянской одежде выглядит.

— Сэр рыцарь! Надеемся на ваше благородство! Неужели этот воин сказал нам правду? Что замок захвачен?

Вопросы ставят в тупик приятеля и он уходит, прихватив повариху за руку:

— Сэр Серый! Ты разберись тут, чтобы мне не отвлекаться.

Вижу, что такое титулование и мне добавляет очков в глазах симпатичных женщин, потому что теперь они жалобно и просяще глядят на меня.

Мысли о хорошей групповушке с двумя вдовушками посещают и мою голову, тяжесть внизу пояса неумолимо растет и я не хочу мучить себя воздержанием ни секунды больше.

— Ортесса! Покажите мне ваш замок! — я беру за руку стоящую ближе ко мне женщину. И без насилия, но, достаточно требовательно увлекаю за собой на лестницу.

Надеюсь, то, что я назвал замок все еще принадлежащим им, поможет пережить несколько минут нашего уединения в интимной близости в спальне на третьем этаже молодой женщине, которая и так понимает, посмотрев на ликующую толпу мужиков внизу, что лучше ей потерпеть одного самца, чем попасть под раздачу всех победителей.