О чем молчат фигуры

Верховный главнокомандующий

Я уже рассказывал, что на третьем всесоюзном съезде в 1924 году заместитель народного комиссара юстиции Н. В. Крыленко был избран председателем Исполбюро шахсекции при ВСФК. Как и почему это произошло?

Дело в том, что в те годы референтом Крыленко был некий М. М. Греков — большой любитель шахмат. Узнав об этом, Крыленко стал приезжать на работу намного раньше, чем нужно, чтобы успеть сыграть с ним хотя бы одну партию.

Однажды Греков привел его в клуб госслужащих, место встречи сильнейших шахматистов Москвы. После этого Крыленко стал регулярно посещать шахматный кружок этого клуба, принял там участие в турнирах, но, самое важное, познакомился с Н. Григорьевым, В. Ненароковым, В. Блюменфельдом, А. Рабиновичем и другими, стал широко известен в московских шахматных кругах.

Когда возник вопрос о создании новой шахматной организации, члены кружка обратились к Крыленко с просьбой возглавить организационный комитет по созыву третьего объединительного съезда. Более авторитетную фигуру трудно было тогда найти. Соратник Ленина, профессиональный революционер, принимавший активное участие в Октябрьской революции, первый Верховный главнокомандующий Российской армии! И в последующие годы Крыленко занимал высокие и ответственные посты — был председателем Верховного трибунала, прокурором РСФСР.

Персонально Крыленко в заслугу может быть поставлено проведение трех крупных международных турниров, 1925, 1935 и 1936 годов. Средства на проведение этих дорогостоящих мероприятий мог достать только он.

С его помощью в 1924 году был открыт журнал с красноречивым названием «64. Шахматы и шашки в рабочем клубе». Журнал долго не окупался и продолжал существовать только благодаря Крыленко. Однако, будучи политиком, фанатично преданным марксизму-ленинизму, Крыленко не мог не политизировать шахматы. Это стало той ценой, которую заплатили шахматы за государственную и профсоюзную поддержку.

Весьма примечательно, что организаторы массовых соревнований стали обращать внимание на социальный состав участников. Так в итогах массовых турниров, проведенных в начале 1929 года редакцией «Комсомольской правды» совместно с МК ВЛКСМ, специально отмечалось, что в них приняло участие 57 % рабочих, 17 % служащих, 26 % учащихся. Из них 55 % беспартийных и 45 % партийных.

По этому поводу Крыленко писал:

Однако политизация шахмат нравилась далеко не всем. И когда «Шахматный листок» в том же 1929 году разослал читателям анкету, в которой среди других был вопрос: «Чем вы объясняете снижение тиража журнала?», то были получены следующие ответы:

«Шахматы для шахмат, — пишет один читатель, — статьи Крыленко и его подпевал вносят распад и раскол в среду организации и сулят гибель дела, а не расцвет. Примечание к статье Кмоха о матче (речь идет о матче Алехин — Боголюбов на первенство мира. — Ю. А.), что Алехин и Боголюбов для нас антиобщественники, не способствуют успеху „Шахматного листка“». Другой читатель предлагает: «…Избавить читателей от глупых статей Крыленко, зря занимающих место». Третий отмечает: «Журнал не политический, а шахматный, поэтому должен касаться только шахмат». Четвертый констатирует: «Много ненужной и бесполезной политики, ничего общего с шахматами не имеющей».

Любопытен следующий ответ: «Как шахматист-любитель, я требую от своего журнала большего углубления в шахматы: о политике я могу читать в газетах и других журналах».

В ответ на вопрос: «Какие новые отделы вы считаете нужным открыть в журнале?», один из читателей отвечает: «Взамен революционного, возглавляемого товарищем Крыленко, усилить отдел шахматных партий». Или еще один ответ: «Желательно статьи Крыленко видеть не в „Шахматном листке“, а в других журналах, больше содержанию статей соответствующих».

Подобных отзывов, видимо, было немало. И это вызвало появление в «Шахматном листке» большой (4 полосы) и гневной передовой самого Крыленко, к тому времени ставшего прокурором РСФСР, под названием «Еще о политике в шахматах». Чисто по-прокурорски он отметил, что только анонимным характером анкеты можно объяснить эту своеобразную политическую «смелость» отвечающих. «Пламенный трибун революции», как иногда называли Крыленко, немедленно дает политическую оценку подобным ответам:

А отсюда вытекает финальный абзац статьи:

В статье Крыленко говорится и о судьбе журнала «Шахматы», с 1922 года издававшегося шахматистом, литератором и историком Н. И. Грековым. Отметив ряд достоинств журнала — академизм, теоретическую ценность помещаемых в нем комментариев к партиям и статей, он называет и его основной недостаток — «журнал принципиально аполитичен, за все время в нем не было помешено ни одной политической статьи». И тут в Крыленко снова проснулся прокурор: «Для той категории политиков, о которой мы писали выше, этот журнал был находкой — он объективно был центром, вокруг которого они группировались, он был их политическим знаменем. И недаром же в ряде анкет пишут о том, что если политика будет занимать место в „Шахматном листке“, они уйдут в „Шахматы“. Мы можем их разочаровать. „Шахматы“ больше существовать не будут!», не без злорадства отвечает Крыленко.

Казалось, после всего сказанного об этом журнале критике будет подвергнут его издатель — редактор Греков. Однако здесь неожиданно у Крыленко проявляются человеческие нотки. Он заявляет, что не считает нужным проявлять по отношению к Грекову какие-либо репрессивные меры. «Н. И. Грекова мы не хотим заподозрить в каком бы то ни было отношении, он — достаточно известная фигура в шахматной среде, и данных, которые бросили бы на него какую-либо тень с какой-либо стороны, у нас нет». Крыленко даже предложил трудоустроить Николая Ивановича…

Здесь стоит остановиться на экономическом положении страны. После отмены НЭПа и начала коллективизации, а затем и индустриализации оно значительно ухудшилось. Проводимые с кавалерийским наскоком преобразования шли с трудом, вызывая недовольство самых различных слоев населения. И чтобы исключить всяческое сопротивление, в конце 20-х — начале 30-х годов И. Сталин, ставший фактически единоличным диктатором, проводит один за другим ряд громких политических процессов — «Шахтинское дело», «Промпартии», «Крестьянской партии» и меньшевиков. На всех этих процессах государственным обвинителем выступает Крыленко. У процессов есть и другая цель — свалить вину за неудачи на капиталистическое окружение, остатки недобитых классовых врагов, «вредителей» и политических противников. С этой точки зрения «меньшевики» явились идеальной мишенью. Среди тех, кто попал на скамью подсудимых, оказался проблемист с мировым именем Л. Б. Залкинд, руководитель Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов. О судьбе Льва Борисовича Залкинда и о положении дел с композицией мы уже рассказывали раньше. Отметим только, что по отношению к собрату-шахматисту Крыленко на процессе не проявил ни малейшего снисхождения. Для фанатика-коммуниста он был политическим врагом и, значит, заслуживал самого сурового наказания. Ему впаяли 8 лет лагерей.

Дело меньшевиков было последним процессом, на котором Крыленко выступал в качестве государственного обвинителя. В 1931 году его назначили народным комиссаром юстиции РСФСР, освободив от обязанностей прокурора. То ли Сталину не нравилась его прямолинейность и отсутствие гибкости, то ли самому Крыленко хотелось освободиться от этой работы. Будучи наркомом юстиции, он занимался вопросами так называемой «социалистической законности». Как написано в энциклопедическом справочнике «СССР» издания 1979 года — «Один из первых руководителей советской юстиции Крыленко дал правильную марксистскую трактовку права, его материальной обусловленности, классовой сущности, назначения». Однако там не написано, что он поддерживал постулат Вышинского, гласящий: «Для признания обвиняемого виновным в измене Родине, шпионаже и диверсии, в любом контрреволюционном преступлении никаких доказательств не требуется. Достаточно одного признания вины самим обвиняемым». А как мы знаем, признания выколачивались любыми способами, в том числе истязаниями и пытками. «На органах юстиции, — писал Крыленко в 1935 году, — лежит задача предвидеть все возможные вылазки классового врага, умело распознать их и направить против врага мощное оружие репрессий, которое дано им в руки». Несмотря на то, что Крыленко не раз демонстрировал свою лояльность сталинскому режиму, его звезда начинает закатываться. Так на XVII съезде партии (1934 г.) его не выбрали в ЦК. Это был тревожный сигнал.

Осенью 1935 года я впервые посетил Московский шахматный клуб, который находился тогда на Ильинке, в помещении Народного комиссариата юстиции. Там в первый и единственный раз я увидел Крыленко, который, переходя от стола к столу, наблюдал за игравшимися партиями. Он оказался небольшого роста, с бритой, гладкой как бильярдный шар большой головой. На нем был темно-синий френч, а на ногах сапоги. Меня поразили его глаза, большие, с красноватым оттенком. Много позднее я понял, что это были глаза систематически не высыпавшегося человека.

И было от чего! В конце 1934 года убили С. М. Кирова, и Наркомат юстиции готовил показательные процессы троцкистов и бухаринцев. Крыленко оставался одним из немногих уцелевших соратников Ленина. Понимал ли он, что и над ним нависает разящий меч сталинского правосудия? В начале 1938 года в «Правде» появилась карикатура — лобастый человек, в котором легко можно было узнать руководителя советских шахмат, в альпинистском снаряжении, с ледорубом в руке, сидя на пеньке, играет в шахматы. Как известно, Крыленко, кроме шахмат, активно занимался альпинизмом, сам совершал высокогорные восхождения. Из газеты можно было узнать, что работа Наркомюста подвергнута на сессии Верховного Совета страны самой жесткой критике. И когда был опубликован новый состав правительства, Крыленко в нем уже не оказалось. А 4-й номер газеты «64» от 20 января не содержал ни одного слова о шахматах. Он целиком был посвящен итогам сессии Верховного Совета СССР и решениям очередного Пленума ЦК ВКП(б). Постановление Пленума называлось так: «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям: исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В этом решении говорилось, что «еще не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии».

Этот номер еще был подписан Крыленко как ответственным редактором, но уже через два номера его фамилия исчезает и заменяется обтекаемым словом «редколлегия». Тогда же в Москве среди шахматистов пронесся слух, что Крыленко арестован.

В воспоминаниях В. Иванова-Разумника («Тюрьма и ссылки», Нью-Йорк, 1953 г.) упоминается что он сидел с Крыленко в одной камере в Бутырках, и место руководителя советских шахмат было под нарами.

Историк А. Антонов-Овсеенко так рассказывает о последних днях Крыленко: «Пять дней он сдавал дела див-воен-юристу Н. М. Рычкову, работавшему до этого в бригаде Ульриха. Потом Крыленко уехал на дачу.

Неожиданный звонок из Кремля, голос Сталина: „Слушай, Николай Васильевич, ты не расстраивайся. Мы тебе доверяем. Продолжай порученную тебе работу над новым кодексом“.

В ту же ночь группа оперативников НКВД окружила дачу и арестовала бывшего наркома. Опирался ли Сталин в этом случае на революционное правосознание, теперь уже не установить. Но Крыленко он уничтожил. Николая Васильевича застрелил в подвале на улице 25 Октября лично Ульрих».

Остается добавить, что В. Ульрих был одним из самых кровавых палачей Сталина, председателем Военной коллегии Верховного суда страны.

Со смертью Крыленко шахматы лишились не только авторитетного руководителя, но и могущественного покровителя. Московский шахматный клуб немедленно был выдворен из помещения, принадлежащего прокуратуре. На стадион Юных пионеров был переведен с Арбата клуб шахматно-шашечного мастерства ВЦСПС. Издательство «Физкультура и спорт» уменьшило число выпускаемой по шахматам литературы. Да и спорткомитеты стали сокращать число шахматных инструкторов. Наконец, еще позднее, в «Правде» появился фельетон «Голос пинг-понга», в котором содержались нападки на газету «64» и на шахматистов. Впрочем, эта атака на шахматы не носила долгосрочного характера и не нанесла шахматному движению существенного вреда.

Имя Крыленко, первого руководителя советских шахмат, надолго исчезло из шахматной печати, а книга «Матч Ботвинник — Флор» с портретом Крыленко и его предисловием была изъята из библиотек. И лишь во времена Хрущева после XX съезда КПСС он был реабилитирован.