О людях, эльфах и волшебных камнях

59

Черный со звездой щит Димки-Дунадана вызывающе торчал в первом ряду среди белых щитов Гондолина. Ирка заметила его почти сразу, когда они спустились следом за воинами Амон-Эреб по склону холма. И все разом встало на свои места — и куда Димка делся, и почему Гондолин, о котором никто ничего не слышал с начала игры, вообще куда-то пришел. Потаенные королевства, как-то так это называлось, Ирка слышала краем уха.

Что вообще происходит, она перестала понимать где-то после крика Таниты. Роланд снова пошел ругаться с мастером, Цемент вообще подошел к щитовикам перед воротами, перебросился с ними несколькими фразами. Орки посовещались и от крепости немного отошли. — Все-таки выходят, — сказала Лея.

— Ну, елки, ну чего я ранен, — выдохнул Серегон.

На дороге кричали, лязгало и стучало. Даже до крепости долетало звучное «Айя!». Из Амон-Эреб вышли молча и сразу же врубились в орочий строй.

Лея вытащила Ирку из крепости чуть позже. Вроде бы помогать раненым, но на самом деле — скорее посмотреть. Вид со склона холма на дорогу отрывался просто отличный.

Тогда-то Ирка и заметила в белом строю черный Димкин щит.

Неподалеку от них благополучно мертвый Куруфин о чем-то разговаривал с Томой. Судя по лицу их «пионервожатой», тема была интересная, и Ирка перебралась ближе. Просто смотреть на сражение оказалось для нее как-то уж слишком нервно.

— И он мне говорит — мол, вы воры, и пришли в ночи, как воры, и украли, как воры, — Куруфин жестко усмехнулся. — А я понимаю, что знаю наизусть все эти речи, и сам честил вором сына Барахира, и что стоит за этими речами, тоже знаю наизусть. Злость бессилия за ними стоит, но надо мной у нее уже власти нет… В общем, пока он трындел, я с него еще два хита снял, с балрога этого долбаного.

— Да, круто получилось, — Тома улыбнулась. — Нам вообще на этой игре с Первым домом повезло, вы замечательные. О! Смотри, смотри, тролля завалили!

— Айя нолдор! — орали в белом строю.

— Айя! — кричали им в ответ, а потом до Ирки донеслось еще:

— Аута и ломе!

— Это значит — да сгинет тень, — Куруфин обренулся к Ирке. — Кажется, мы побеждаем. И наступит утро.