О святых и тенях

ПРОЛОГ

Мэнни Соресу уже немного надоело делать одно и то же. Вот уже двадцать лет он работает и офисе государственного секретаря штата, и все еще уборщиком. Он выпустил швабру из рук, и она со стуком упала на выложенный плиткой пол туалета. Мэнни отчаянно захотелось покурить.

Он позволил себе сделать это в отделе обработки текстов: в личных кабинетах такое не допускалось. Мэнни убрал здесь еще час назад, и потому свет в помещении уже не горел. В комнату заглядывали звезды и очень яркая луна — стояла великолепная ясная ночь, завтра обещали снег, но кто знает, что будет на самом деле, учитывая репутацию бостонских метеорологов. Мэнни выглянул в окно, и в голове у него за пять минут пронеслось больше мыслей, чем за весь прошедший день. Черт, как же красиво!

Мэнни загасил сигарету в пепельнице на столе Тары. Славная она девчонка.

«Интересно, — подумал он, — Роджер еще здесь?»

Выйдя в коридор, он увидел, что в помещении корпоративного офиса горел свет, — впрочем, его это нисколько не удивило. Роджер Мартин из числа людей, не знающих, что такое «конец рабочего дня».

— Мне снова придется ходить вокруг вас во время уборки? — спросил Мэнни, прислонившись к дверному косяку.

— Сегодня не придется.

Роджер встал и надел пиджак.

— Пора домой. Хотя стаканчик перед встречей с женой мне бы не повредил.

Роджер взял портфель и переложил часть бумаг со своего стола на стол Шейлы, возглавлявшей отдел.

— Выпейте и за меня.

Мэнни достал еще одну сигарету.

— Рано или поздно тебя за это выгонят, — сказал Роджер, показывая на пачку, которую уборщик спрятал в карман рубашки.

— Вот еще! Ничего они не сделают. Я не курю в рабочее время. Хотите сигаретку?

— Хочу, но я пытаюсь бросить. Сам не знаю почему. На самом деле мне совсем не хочется бросать. Но начальство велит.

Он рассмеялся.

— Ваше дело, — ответил Мэнни и прикурил, давая Роджеру понять, что ему нора.

Спускаясь в лифте, Роджер задумчиво насвистывал, он никак не мог решить, стоит ли ему немного выпить по дороге домой. В последнее время он не любил возвращаться трезвым. Нельзя сказать, чтобы они ссорились с Джулией, хотя и это бывало, как у всех. Дело обстояло гораздо хуже: дома стало как-то холодно. И оба не знали, как это изменить. Иными словами, обстановка была напряженной.

Да провались оно все пропадом! С какой стати он должен себе отказывать? Он уже давно никуда не заходил после работы. Роджер вышел на улицу, не замечая, как сильно размахивает портфелем. Он по-прежнему насвистывал, сосредоточившись на своих мыслях.

Он свернул налево у здания суда, «Открытый дом» находился в двух кварталах. Из бара, обнявшись, вышла молодая парочка, они смеялись, и пар легким облачком окутывал их губы. Господи, как Роджер завидовал им. Прошло уже немало времени с тех пор, как они с Джулией чувствовали себя так же уютно в объятиях друг друга, как эти ребята.

Ребята. Вот именно! Им двадцать два или двадцать три года. А он тогда кто? Проклятье, тридцать три — это же еще не старость!

Познакомившись с Джулией, Роджер влюбился по уши, втрескался до полного безобразия, втюрился так, что и описать невозможно, и они поженились через год. Они смеялись и работали, занимались любовью и работали, жили и работали. Затем попытались завести ребенка, и впервые у них не получилось то, что они задумали. Они с Джулией не имели секса вот уже два месяца. Роджеру просто необходимо было выпита. Все меняется.

Он потянул на себя тяжелую дубовую дверь бара и уже не в первый раз подумал, что, возможно, ему удастся найти внутри не только пару кружек холодного пива. Он еще ни разу не изменял Джулии и даже представить себе не мог, что у него появится эта мысль. Но все меняется.

За стойкой бара как будто парила в воздухе молодая женщина, у нее были невероятные зеленые глаза и длинные каштановые волосы. На прикрепленной на груди карточке сообщалось, что ее зовут Кортни Макголдрик, и Роджер решил, что имя ей очень подходит.

Крошечное помещение бара, выдержанное в колониальном стиле, освещали лампы, стоявшие на краях стойки, да свечки на столах, настолько маленькие, что казалось, их зажгли, чтобы только отгонять насекомых. Очень романтично. И достаточно темно, чтобы, если возникнет такое желание, можно было бы спрятаться в каком-нибудь углу. Как правило, Роджер так и поступал, но сегодня направился к стойке и, удивив себя самого, заказал кружку «Гинесса».

Мисс Кортни Макголдрик, прекрасная барменша, тут же принесла и вручила ему заказ, на устах у нее сияла ослепительная улыбка. Эта улыбка вызвала у Роджера очень необычную реакцию.

Он потерял самообладание.

Прошло почти полчаса, когда, допив третью порцию «Гинесса», он наконец решился заговорить с девушкой. Роджер долго наблюдал, как она ходит вдоль стойки, и вот наконец в ее работе возникло временное затишье. Собрав остатки решимости и чувствуя, как от выпивки немеет тело, он обратился к ней.

— Ну, — сказал он, — и как сегодня идут дела?

Однако как только она повернулась к нему, он ощутил острое желание сбежать, прежде чем услышит ее ответ, доказывающий, что он непроходимый осел.

— Неплохо, — весело ответила Кортни. — А у вас?

О святой Боже! Пустые фразы. Одно из изобретений американского общества.

Они немного поболтали. Через пять минут Роджер снова начал нервничать: в дальнем конце стойки присели какие-то парни, и через минуту ей придется обслуживать их. Сейчас или никогда.

— Итак, — начал он, — могу я вас угостить стаканчиком, когда вы закончите работать?

Секунда.

Еще одна.

Роджер чувствовал, как бьется в груди его сердце. Отлично, значит, оно в порядке.

— А вашей жене это понравится?

— Моей… — начал он и скорее ощутил на пальце обручальное кольцо, чем вспомнил о нем.

Чувствуя себя полным идиотом, он положил на стойку двадцатку, взял портфель и, не говоря больше ни слова, выскочил из бара, словно собака с поджатым хвостом.

Однако, оказавшись на улице, Роджер не смог удержаться от улыбки: сначала скривились уголки губ, потом он расплылся в широкой ухмылке.

Он захихикал, фыркнул, а в следующее мгновение расхохотался.

Смеяться было приятно, пусть и над самим собой. Сама того не зная, Кортни Макголдрик, возможно, спасла его брак.

«Вот черт, — подумал Роджер, — да ведь мы справимся!»

По дороге в гараж он зашел в «Капитолийскую кофейню», купил стаканчик кофе и всю дорогу до гаража дул в дырку в пластиковой крышке, чтобы хоть немного остудить напиток. Открывая дверь гаража, Роджер снова принялся насвистывать песню, которую бесконечно крутило бостонское радио, но он так и не смог выяснить, как она называется. Такие вещи всегда помнила и знала Джулия. Машин в гараже оставалось уже совсем немного, и Роджер легко прошел по заасфальтированному проходу к своей «хонде аккорд». Он часто говорил Мэнни, что дорогие машины быстро выходят из строя, и Мэнни всегда смеялся.

Все так же насвистывая, Роджер поставил стаканчик на крышу машины, достал ключи, открыл дверь, бросил портфель на сиденье и сам забрался внутрь. Дожидаясь, когда согреется двигатель, он включил приемник и улыбнулся. Звучала та самая песня, которую он только что насвистывал. Он подумал, что это хороший знак. Мелодия уже почти закончилась, и Роджер опять не узнал, как она называется. Он принялся вертеть ручки настройки, и тут кто-то постучал в водительское окно, испугав его до полусмерти. Он даже ударился коленом о приборную доску.

У окна стоял мужчина в черном костюме с белым узеньким воротничком.

Священник?

В руках мужчина держал стаканчик, что тоже показалось Роджеру странным. Впрочем, вряд ли это «стакан крови», поскольку его украшала стилизованная надпись: «Капитолийская кофейня».

Да это же его собственный стаканчик кофе, тот самый, что он забыл на крыше машины! Во второй раз за этот вечер Роджер почувствовал себя полным идиотом.

Он открыл окно, взял стакан и произнес:

— Спасибо, святой отец.

И только тут он увидел, что священник держит в другой руке. И это что-то было наставлено прямо в голову Роджеру.

Войдя в гараж, Мэнни увидел какого-то человека в черном, стоявшего возле машины Роджера. Роджер сидел внутри, он уже завел мотор. Мэнни пошел в их сторону: их машины стояли рядом, и ему захотелось пожелать Роджеру приятного вечера. Прежде он никогда не видел мужчину, стоявшего сейчас возле машины, — высокого, в черных одеждах. А тот вдруг поднял руку.

В руке у него был пистолет. Человек нажал на курок.

С такого расстояния пуля вошла легко, но, покинув голову Роджера, наделала делов.

— Нет! — завопил Мэнни и тут же выругал себя и неосторожность.

Незнакомец резко развернулся, и, увидев белую полоску воротничка, Мэнни замер на месте от неожиданности. Священник! Этот парень священник! Или оделся священником?

Святой отец наставил пистолет Мэнни в грудь и выстрелил.

Убийца двинулся было к распростертому телу, но рев мотора, заполнивший гараж, остановил его. Какая-то машина поднималась с нижнего уровня. Ему пришлось покинуть место преступления.

Позже, когда прибыла полиция, тело Мэнни все еще подрагивало: он еще не умер, вопреки надеждам убийцы. В машине покойного Роджера Мартина кровь и кофе пропитали обивку сидений.

Останется огромное пятно.