О святых и тенях

Глава 20

Мария Магдалина — впрочем, чаще ее звали сестрой Марией — готовилась к предстоящему сражению. Она переоделась в черную уличную одежду: брюки, свитер, зимние сапоги. В Венеции так оденутся все их люди. Она сложила смену одежды и две смены нижнего белья в черную парусиновую сумку, там уже лежал и серебряный кинжал — ее единственное оружие. Есть, конечно, еще оружие ее разума — слова, но кинжал нркен ей, чтобы истощаться, улетучиваться, испаряться для ближнего боя с порождениями дьявола. Они ее изуродовали, и теперь убивать их было для нее наслаждением.

Сестра Мария владела мощными заклинаниями, она могла использовать их в серьезных сражениях, но от непосредственной схватки с врагом, лицом к лицу, она получала огромное удовольствие. Она наслаждалась, когда наносила удары страшным для врага серебром, это была месть за уродство.

Впрочем, сегодня она получила приказ: никакого риска. И все же, если у нее появится шанс…

Братья Монтези тоже заканчивали приготовления. Исаак и Томас собирали вещи, они взяли с собой усиленный сталью серебряный меч, доставшийся им в наследство от отца. Этот меч они приготовили для того, кто убил отца, они надеялись узнать, кто убийца и где он живет. Они не слишком надеялись выяснить имя своего врага, но были уверены, что в ближайшие несколько дней они его встретят. Они только и делали, что оживленно обсуждали Предстоящую битву, решали, куда направятся после ее окончания, говорили о тех существах, имена которых стали им известны, но которых пока еще им не удалось отыскать.

Среди этих существ был и Питер Октавиан, и, конечно, небезызвестный Коди Октябрь. Коди появился в Монте-Карло неожиданно, отвлек отряд, посланный на поиски другого, очень старого существа Они попытались прикончить Коди, но потерпели неудачу. Только один выжил в этой схватке, он-то и рассказал им о ней. Они не добились ничего: Коди Октябрь не пострадал, а найти и убить Непокорного по имени Ганнибал им не удалось.

— Мне надо было самому возглавить этот отряд в Монте-Карло, — сказал Исаак.

Он обращался только к Томасу: Роберт не общался со старшими братьями.

— Ты не можешь себя винить, — ответил Томас.

— Нет, он прав, — неожиданно вмешался Роберт, отрываясь от карты Венеции.

— Что? — вместе спросили Исаак и Томас.

Странно, брат, оказывается, прислушивался к их беседе.

— Да, один из нас должен был находиться там, — пояснил Роберт. — Это не должно повториться. В конце концов, с фон Рейнманом все прошло гладко только потому, что там были мы. Мы потеряли нескольких хороших людей, но если бы не мы, ему удалось бы уйти. Более того, — продолжал Роберт, — нам надо всегда участвовать в схватках. И мы, и Лиам хотим найти убийцу отца, не так ли? Возможно, это сделал тот, из Монте-Карло — Ганнибал. Да, возможно, он убийца, а мы его упустили.

— Верно, но жажда мести — не главная причина нашей работы, — возразил Томас.

Они замолчали.

Роберт откашлялся, оглядел их небольшую спартанскую комнату. Только сейчас он почувствовал, что в комнате царил застоявшийся, какой-то стерильный запах, тусклый солнечный свет, сочившийся сквозь окно. Он знал, о чем думают его братья: Малкеррин хотел найти убийцу их отца, но, пожалуй, он был бы недоволен, узнав, что для братьев это стало главной целью жизни. Они ведь охотились на самых древних среди вампиров, чтобы, не зная о готовящемся нападении, они не смогли спастись в Венеции. Фон Рейнмана они наказали: при помощи какого-то человека он украл «Евангелие теней». Одна мысль о том, что книга в руках у Непокорных, вызывала у Роберта дрожь.

— Все прошло бы успешно, если бы не фон Рейнман, — наконец проговорил Роберт. — Лиаму не пришлось бы лететь в Бостон, а мы поехали бы в Монте-Карло. Тогда мы покончили бы и с Ганнибалом, и с Коди.

— Именно поэтому мы вынуждены были убить фон Рейнмана тогда, а не в Венеции, — сказал Исаак. — Если бы мы знали об Октавиане раньше…

— Мы не могли о нем знать, — возразил Роберт. — С чего бы мы могли подумать, что он может быть опасен? Мы были слишком уверены в успехе.

— Ты совершенно прав, — кивнул Томас. — После очищения нам придется быть осторожными, выслеживая тех) кто спасется в Венеции или вовсе не приедет туда. Мы знаем теперь, на что способен Октавиан, знаем, насколько ловок ковбой из Монте-Карло, но никто не может предсказать, кто еще встанет у нас на пути. Нам нужно быть очень Осторожными.

— И все равно необходимо найти убийцу отца, — добавил Роберт.

Исаак и Томас переглянулись, ведь они только что говорили об этом. Может быть, именно стремление найти убийцу отца дает Роберту какую-то неиссякаемую энергию?

Инстинкт подсказывал им, что их младший брат не похож на них. Исаак и Томас были солдатами, убийцами и колдунами, они учились мастерству. Роберт был художником. В этом смысле он больше всех походил и на отца, и на их учителя Лиама Малкеррина. Несомненно, Исаак и Томас Монтези любили свою работу.

Для их брата она стала страстью.

Им не удалось прочитать всю книгу. «Евангелие теней» было написано на древней латыни, трудной даже для Питера, но, кроме того, им не хватило времени, Они сразу поняли, что их главная проблема — это время. Нужно было просмотреть книгу, немного отдохнуть, а Коди — привыкнуть к мысли, что он сможет выйти на солнце, это тоже требовало времени.

Уильям Коди всегда любил приключения. Он был сильным и мужественным человеком, хотя это не мешало ему при жизни слыть симпатичным хвастуном, а во всех его историях всегда присутствовала правда. Прошло немало лет с, тех пор, когда он в последний раз признавался, что ему страшно. А сейчас, когда они прочитали только первые страницы, Коди сказал:

— Господи, мне страшно.

Питер кивнул: в этом Коди был не одинок.

Впрочем, у них не было времени бояться, как и читать всю книгу подряд.

Они только просматривали текст.

Когда последняя страница была перевернута, наступило мрачное молчание.

Наконец Меган встала.

— Рассвет уже близок, примерно через полтора часа мы прибудем в Венецию. Нужно хоть немного отдохнуть.

— Ты права, — ответил Коди. — Однако здесь слишком тесно. Пожалуй, я попытаюсь отыскать свободное местечко. Мне кажется, в вагоне есть парочка незанятых купе.

— А как насчет солнца? — спросил Питер.

Он опередил Меган, она тоже собралась задать этот вопрос.

Коди остановился в дверях. Он не обернулся, лишь опустил голову, вздохнул и, не скрывая тревоги, сказал:

— Все есть в книге, Питер. Я пройду по коридору, держась подальше от окон, опущу шторы в купе. В общем, потренируюсь, прежде чем выходить под прямые лучи солнца. Из поезда ты выйдешь первым.

Я читал книгу — разумом я понимаю, что все это чепуха, но мой желудок пребывает в сомнениях. Когда я увижу, что ты стоишь на солнце, кажется, я сумею себя преодолеть.

— Ты должен, — сказала Меган.

В ее голосе Коди услышал приказ, а не просьбу.

— Ты справишься, — добавил Питер.

Коди искоса посмотрел на них и рассмеялся.

— Знаете, все это невероятно, похоже на выдумку. Проклятая книга просто возмутительна! Я — ночное существо, восставшее из мертвых, я пью человеческую кровь, но я с трудом верю в то, что там написано!

Меган подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Нет, — сказала она, — ложь вложила в твое сознание церковь, вот это возмутительно. Ты сейчас в таком же положении, что и я. Все вещи, в истинности которых ты не сомневался, оказались ерундой, теперь тебе нужно найти в себе мужество и поверить в нечто иное.

— Опять встает вопрос веры, — вмешался Питер, отложив книгу в сторону. — Я никогда не верил в Бога, я не мог верить мошенникам, утверждавшим, что они говорят от Его имени. Но теперь я считаю, что Он вполне может существовать. Он сидит у себя на небесах и наблюдает за земными безобразиями, вероятно, Он недоволен этими кривляками, возможно, ему хочется все начать заново.

— Они не могут быть кривляками все, — сказала Меган.

— Ну, даже в Риме не все так отвратительны, как Малкеррин и его друзья. Из книги ясно, что, по крайней мере, этот Папа ничего не знает. Однако никто не видит полной картины. Если бы это было возможно, зачем был бы нужен Бог?

— Новая Церковь Восставших из Мертвых.

Коди вновь рассмеялся, а потом покачал головой.

— Вера.

— Без нее ты умрешь, — сказал Питер.

На этом они расстались.

Стоит ли удивляться, что никому из них не удалось поспать? Почти все оставшееся время Коди провел в размышлениях о книге и о том, что готовит ему наступающий день, особенно свет.

Коди ушел, а Питер и Меган долго молчали. Тишина не была для них тягостной. Питер улегся на нижнюю полку и положил руки под голову. Глядя в пустоту, он размышлял о том, что им всем предстоит. Потом его мысли обратились к другому предмету, его спутники совсем не думали об этом. Какой прием ждет их в Венеции? Он понимал, что медлить им нельзя. Их всех могли убить: причиной тому станут высокомерие и гнев Непокорных, особенно тех, с кем Питер и Коди прежде были близки.

Меган подошла к окну и выглянула наружу: восходящее солнце осветило итальянский пейзаж. Питер подумал, что она пытается осмыслить прочитанное, осмыслить все новое, что она узнала от него и от Коди, чтобы подготовить себя к предстоящим испытаниям, Он ошибался.

Меган была сильнее, чем думал Питер, сильнее, чем она думала сама. Она приняла факт существования Непокорных, приняла содержание книги, которую Питер украл у ее владельцев. Существование Буффало Уилла Коди, героя американской истории, ехавшего в соседнем купе, принять-было гораздо легче. Она поехала с Питером по нескольким причинам, но главное — ей хотелось быть рядом с ним. Она должна была найти Малкеррина — человека, убившего ее лучшую подругу, ведь она так любила Дженет.

С обескураживающей холодной ясностью Меган вдруг поняла, что переступила рамки морали. Она также понимала, что прежняя мораль держалась на религиозных верованиях, а теперь она знала, что они были не более чем дым и система зеркал. Она могла бы без колебаний убить Малкеррина. Наступившая ясность помогла ей принять новый будораживший ее мир, полный опасностей и страха. Она оказалась в мире незнакомом, о существовании которого знали лишь немногие люди. Всю жизнь ей хотелось чего-то большего, и теперь она это получила.

Все это она поняла еще до того, как они доехали до Рима.

И все же Меган была уверена, что Питер привлекает ее по другим причинам. Он был героем Добрым, мужественным существом. Его инстинкты подталкивали его убить ее, выпить жизненную сущность, но он хотел любить Меган, любить так, как любит обычный человек. Она видела, какая борьба идет в нем, и не сомневалась, что Питер сумеет взять под контроль мрак, живущий в его душе.

Книга «Евангелие теней» стала последней каплей, последней деталькой в головоломке, теперь она могла сложить всю картину. Существа ночи, демоны, призраки и им подобные не могли больше сражаться, сохранять свою свободу, только племя Питера было способно оставаться непокорными. Теперь она всем сердцем верила, что причина предельно проста — у них есть душа.

Она — живой, рациональный человек, она не могла найти другого объяснения. Они умели сражаться за свою судьбу, поскольку когда-то были людьми. Такова человеческая натура.

Сначала Меган едва не потеряла себя, едва не перешагнула черту. Позже, глядя на открывшийся перед ней путь, она уже не оглядывалась назад. Она стала частью процесса, какие бы безумные опасности им ни грозили. Оставалось найти ответ только на один вопрос.

Какова ее роль?

В конце концов, она была человеком.

Что ей предстоит совершить в этой истории? Разрешат ли собравшиеся на венецианском карнавале и ей принять участие в схватке? Быть может, они ее просто убьют? Ведь даже Питер и Коди не смогут защитить ее от Непокорных, если их будет много.

Нет, она не останется в стороне. Лучше закончить начатое дело, чем тревожиться о том, чем это может кончиться. Она подошла к Питеру. Все это время он наблюдал за ней, смотрел, как лучи рассветного солнца озаряли ее лицо.

Она села с ним рядом, на самый край полки, положила руку ему на грудь.

— Давай займемся любовью, — сказала она, хотя не было необходимости произносить это вслух.

Питер притянул ее к себе, губы Меган давно тянули его к себе. Поцелуй получился долгим и страстным. Они знали, что времени мало, но именно оттого им хотелось быть вместе, пока не пришла пора сражений.

Халатик Меган легко соскользнул с плеч, она помогла Питеру снять брюки. Поцелуями они исследовали каждый дюйм обнаженных тел, и это любопытство было больше, чем страсть. Никогда раньше Питер не занимался любовью с женщиной, понимавшей его суть до конца. Меган была охвачена удивлением и страхом.

— Укуси меня, — прошептала она. — Попробуй мою кровь.

Он не нарушил ритма, но нахмурился.

— Нет. В этом нет нужды.

Тогда она оттолкнула его, Питер оказался на полу. Меган села на него и ввела в себя его пенис. Она двигалась ритмично, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Меган не отводила взгляд от Питера, она хотела, чтобы он понял, насколько она искренна в своих желаниях.

— Это не жертва с моей стороны. Я этого хочу. Хочу, чтобы ты это сделал. Укуси меня, — продолжала она произносить слова в ритме раскачивавшихся бедер. — Попробуй меня, хотя бы чуть-чуть.

Она поцеловала его, облизнула губы. Питер ответил ей страстным поцелуем, возбужденный ее желанием Его рот скользнул к ее шее, но Меган его остановила.

— Не здесь, — выдохнула она.

Ее шепот был полон мучительного желания;.

Она опустила его голову вниз, откинулась назад, и его губы коснулись ее левой груди. Острыми зубами он провел по соску, чуть повернул голову, его зубы погрузились в мягкую плоть.

Меган глухо застонала, но не от боли, а от облегчения и наслаждения. Его экстаз был ничуть не меньшим, когда ногти Меган оставили кровавые борозды на его спине, исцелившиеся через мгновение. Вновь и вновь она царапала его спину, а он сосал кровь из ее груди, продолжая равномерно двигаться.

Наконец он откинулся назад, оторвав лицо от ее груди, и зарычал, продолжая стремительные движения. Оргазм Питера распалил Меган, и она присоединилась к нему, прижимаясь к его телу.

Питер весь был уже покрыт потом и маленькими капельками крови Меган, но так же продолжал прижиматься к ней. Она вновь поцеловала его и почувствовала, как опадает его член. Как бы ей хотелось, чтобы эти мгновения никогда не закончились.

Тут поезд замедлил ход, и они услышали стук в дверь, затем — голос Коди:

— Венеция.

— Дай нам минуту, — прохрипел Питер.

Впрочем, Коди услышал его. Питер улыбнулся Меган — такой улыбки она еще не видела у него. Наверное, так улыбался молодой Никифор, храбрый и страстный мужчина.

Меган посмотрела на две крохотные ранки на своей груди, перевела взгляд на Питера. Улыбка исчезла с его лица, а глаза на миг стали печальными. Она покачала головой, коснулась груди, провела пальцами по маленьким ранкам, а потом поднесла их ко рту, пробуя на вкус свою кровь и пот. Наклонившись вперед, она снова посмотрела ему в глаза.

— Благодарю тебя, — с улыбкой сказала Меган.

Она еще раз поцеловала Питера и медленно соскользнула с него.

Она уже знала, какой будет ее роль. Вопрос только в том, как объяснить это Питеру.