Обещай мне

Глава 35

Аврора

Это была адская неделя.

Я усердно тренировалась, выкладывалась на тренировках и готовила правильную еду как сумасшедшая, отдыхая, когда это было возможно.

Всякий раз, когда я отдыхаю, я думаю о Кэме и о том, что мы почти не разговаривали на прошлой неделе. Мы переписывались несколько раз, в основном он проверял, как я, но не более того.

Я знала, что к этому нужно было адаптироваться, поскольку я привыкла проводить с ним каждый день, но я не предполагала, насколько это будет больно. Я чувствую, будто какой-то части меня не хватает, как фантомная боль, которая не проходит.

Но сегодня я отложила все эти мысли на потом, потому что сегодня двадцать второе января. День, когда я потеряла маму.

Горе всегда накрывает меня в этот день, несмотря ни на что. Неделя выдалась на удивление теплой, весь снег растаял. Идеальный день для небольшой прогулки к Изумрудному озеру, чтобы почувствовать себя ближе к ней, как я всегда делаю, когда есть возможность.

Я решила пропустить пятничные занятия и вот так оказалась здесь, сидя на холодном бревне и глядя на наполовину замерзшее кристально-голубое озеро.

Я делаю глубокий вдох, прохладный воздух наполняет мои легкие, когда я вспоминаю последний раз, когда была здесь с ней.

Мне было девять, и летом мы ходили сюда в поход. Я помню, что было невыносимо жарко, пот прилипал к моей коже, как и одежда, но у моей мамы это выглядело так легко, даже грациозно. Мы сидели на этом же бревне, пили воду и ели яблоки, пока отдыхали. Моя мама смотрела на озеро.

— Знаешь, чему я научилась, Рори? — сказала она, ее улыбка была такой величественной, что ее невозможно было точно описать.

— Чему, мам? — спросила я, ожидая, что она скажет, как будто у нее были ответы на все вопросы во Вселенной.

— Иногда мечты, за которыми мы гонимся, — не наш путь.

— А? — спросила я, моя девятилетняя сущность не совсем понимала, что она имела в виду.

Она улыбнулась мне.

— Это значит, Рори, что если ты идешь по одной дороге, и она сбивает тебя с пути истинного, это не значит, что тебе нужно возвращаться к нему. Может быть, мы сможем пойти по пути, который приведет нас к достижению большего, чем просто одна мечта.

Я просто поморщила нос в ответ, и она рассмеялась. Я обняла ее, не до конца понимая ее слова. И не уверена, что все еще понимаю.

Когда я продолжаю смотреть на озеро, мне вспоминается случай, когда мы с мамой плавали там. Мой разум наполняется звуками ее причудливого смеха, когда она бросала меня в озеро, и сердце сжимается, когда я понимаю, что эта мелодия не затихает.

Я никогда не забуду ее смех, ее любовь и то, как она привносила солнечный свет во все, что делала.

Капля дождя падает мне на щеку, и я вглядываюсь в нависающие над головой серые облака. Достав телефон, я проверяю приложение прогноза погоды, потому что не помню, что сегодня должен быть дождь.

Эта ситуация совсем не безопасная, особенно когда у меня через восемь часов игра, для которой нужно не переломать себе руки и ноги от скольжения и падений.

Почему я решила, что это хорошая идея? Я знала, что это традиция, и скучала по маме, но мне следовало отложить эту идею на потом. Боже, какая же я идиотка.

Беспокойство захлестывает меня, как дождь, промокающий мое пальто и заставляющий мои губы дрожать. Мой мозг снова и снова выкрикивает одно и тоже слово, пока я пытаюсь найти подобие утешения.

Кэмерон.

Я разблокирую телефон и вижу, как на меня смотрят два процента заряда батареи. В животе у меня покалывает от беспокойства, потому что вдруг что-то случится, а я никому не смогу позвонить?

Зная, что его рейс только сегодня вечером, я быстро набираю его номер, надеясь, что сигнал еще никуда не пропал.

— Рори? — голос Кэмерона хрипит, сигнал слабый.

— Кэм, я на Изумрудном озере, и идет дождь. Я… я боюсь спускаться с горы, — мой голос дрожит.

— Блять, — выругался он себе под нос. — Оставайся там и жди меня. Я иду за тобой. Никуда не ходи и старайся нигде не пораниться.

— Я…

Сигнал пропадает, обрывая разговор прежде, чем я успеваю сказать ему, что сожалею о том, что оттолкнула его. Что я люблю его и не могу спать без него рядом. Черт возьми, я едва могу функционировать без него в своей жизни. Я не осознавала, насколько он стал центром моей Вселенной, тем, что заземляло меня и позволяло чувствовать себя непринужденно, пока его не стало рядом.

Я делаю все возможное, чтобы усидеть на месте, но начинаю беспокоиться и бояться, а мое тело требует, чтобы я спряталась в более безопасное место. Я также беспокоюсь о Кэме, потому что он рискует пострадать, поднимаясь сюда за мной. Я знаю, что он заядлый турист, но, тем не менее, все равно беспокоюсь.

Я встаю, закидываю рюкзак за плечи и начинаю пробираться обратно по тропинке, по которой пришла. Дождь усиливается. Грунтовая тропинка становится скользкой, что затрудняет спуск.

Я снова вытаскиваю телефон, пытаясь прикрыть экран от дождя другой рукой, пока смотрю, не появился ли сигнал. Отвлекшись, я спотыкаюсь о корень дерева на тропинке, падаю в грязь и ударяюсь головой о пень слева.

Мое зрение затуманивается, в глазах темнеет, когда моя голова начинает пульсировать от жгучей боли. Я чувствую, как теплая жидкость стекает по моему уху, и подношу к ней дрожащую руку, смахивая ее с лица.

Я открываю глаза и вижу кровь на своих пальцах. Быстро схватившись за телефон, вижу на экране последний процент заряда. Я открываю приложение камеры и переключаю его в режим селфи. Наклоняю его к виску, чтобы увидеть небольшой порез в волосах, прямо над ухом. Ничего особенного, но у меня чертовски болит голова и меня подташнивает.

Я пытаюсь встать, но падаю обратно, потому что у меня слишком сильно кружится голова, чтобы устоять на месте. Я пинаю грязь ногой, чувствуя разочарование от того, что я такая беспомощная. У меня игра, на которой мне нужно быть сегодня вечером, а это значит, что я должна остановить все мысли, крутящиеся у меня в голове прямо сейчас. Я уже знаю, что они значат, но боюсь, что если произнесу их вслух, это сделает их более реальными, чем я хочу.

У меня нет выбора, кроме как сидеть в грязи под проливным дождем, ожидая, когда остановится круговорот мыслей или появится Кэмерон. Примерно через десять минут начинает накатывать грусть, а за ней и страх. Я не хочу быть сейчас одна и, возможно, раненной. Я хочу, чтобы мой малыш, мой мужчина-скала, заключил меня в свои объятия, где я буду чувствовать себя в безопасности и любимой.

Вместо этого все, что я могу делать, это сидеть здесь в грязи под проливным дождем и думать о том, как я буду играть в самую важную игру в своей жизни с сотрясением мозга. Я знаю, что это небезопасно, но какой, к черту, у меня есть выбор? Ради этой игры я так усердно работала, все годы тренировок, дополнительных разминок и многого другого, ради чего? Коту под хвост? К черту это.

Из-за моего разочарования начинают литься слезы, как раз в тот момент, когда я слышу шлепанье сапог по грязным лужам вдалеке. Я прищуриваю глаза, которые больше не затуманены от моего падения, и вижу, что Кэмерон движется быстрее, чем я когда-либо раньше видела.

— Кэм! — зову я, мой голос слаб и пропитан печалью.

Кэмерон замирает, как только видит меня вдалеке, но затем бросается ко мне еще быстрее. Когда в поле зрения появляется его лицо, я вижу на нем смесь разных эмоций — беспокойство, гнев и боль.

Я ненавижу, что заставила его чувствовать себя так, но прямо сейчас я могу сосредоточиться только на том, чтобы быть в его объятиях.

Он опускается передо мной на колени, его челюсть сжата от напряжения, глаза остекленели от паники, когда его руки нежно обхватывают мои щеки, наклоняя мою голову из стороны в сторону. Как только он видит небольшой порез, его глаза вспыхивают беспокойством, губы приоткрываются в прерывистом дыхании.

— Рори, — взволнованно хрипит он. — Что случилось?

— Могу я рассказать тебе по дороге вниз? Мне просто нужно быть в твоих объятиях, пожалуйста, — мой голос срывается, рыдания прорываются сквозь меня.

Он немедленно слушается, бережно подхватывая меня на руки и сажая спереди. Я утыкаюсь носом в его шею, мои слезы пропитывают его куртку. Безопасность его объятий успокаивает что-то глубоко внутри меня. Прошло слишком много времени.

Крепко держа меня одной рукой под ягодицами, другой рукой он успокаивающе проводит круговыми движениями по моей спине, пытаясь унять мои эмоции. Его губы прижимаются к моим волосам, когда он медленно идет обратно по тропинке, прижимая меня к своему телу, как будто я самое ценное, что у него когда-либо было.

Мы молчим, по ощущениям, минут тридцать, хватка Кэма на мне не ослабевает, пока мы спускаемся по тропе. Единственное, что можно услышать, — это мое хлюпанье носом, когда я плачу, и хлюпанье грязи под его ботинками.

— Черт, это убивает меня, — его хриплый голос пробивается сквозь единственный шум дождя, ударяющегося о землю.

— Прости меня, — шмыгаю я носом, пытаясь успокоиться, глубоко вдыхая его запах, позволяя ему успокоить меня.

— Не надо, — говорит он, легко целуя меня в макушку. — Я не сержусь на тебя. Я просто хочу знать, что произошло. Видеть твою боль и печаль съедает меня заживо прямо сейчас.

Я делаю еще один глубокий вдох, наклоняю голову, чтобы посмотреть на него, а затем рассказываю, как я ударилась головой о пенек. Его руки сжимают меня крепче, а тело напрягается.

— Я в порядке. Просто сначала испытала небольшое чувство шока, вот и все, — говорю я, чтобы облегчить его беспокойство и свое собственное.

Я не понимаю, что мы на парковке, пока он не сажает меня на багажник своей машины, его глаза цвета корицы разоблачают мою ложь.

— Любимая, у тебя порез на лбу. Скажи мне, ты чувствуешь тошноту, слабость или головную боль? — спрашивает он, подозревая то, что я уже знаю.

Я спортсменка, и это было не так уж и сложно.

— К тому времени это пройдет, — бормочу я, отводя взгляд в сторону, потому что не могу смотреть в его обжигающие глаза прямо сейчас. В них так много беспокойства, и это угрожает заставить меня чувствовать себя виноватой настолько, что я не буду играть сегодня вечером. Потому что мы оба знаем, что я имела в виду, когда сказала «к тому времени». Это значит, что я знаю, что есть большая вероятность, что у меня сотрясение мозга, но я буду играть сегодня, несмотря ни на что.

Кэмерон ничего не говорит, его брови хмурятся, а челюсть напрягается, когда он прожигает дыру в моей голове сбоку. Он снова поднимает меня на руки, идя к пассажирскому сиденью, куда осторожно сажает меня и пристегивает. Как только садится за руль, он говорит:

— Мы приедем за твоей машиной завтра.

Я спокойно соглашаюсь.

— Хорошо.

Затем мы молчали всю дорогу до моего дома, напряжение почти душило. Мы не виделись и почти не разговаривали больше недели. Могу сказать, что он расстроен, но прямо сейчас он не в настроении разговаривать. Что для него необычно, и это выбивает из колеи.

Я и так в растерянности из-за своего сотрясения мозга, скаутов, а теперь еще и чертовски волнуюсь из-за того, что мы вот-вот поссоримся. Я не хочу ругаться с ним, дрожь пробегает по моему телу при мысли о том, что я могу потерять его.

Он молчит, когда паркуется на моей подъездной дорожке, мое горло сжимается от эмоций, потому что все это кажется слишком. Я хватаюсь за ручку, открывая дверь, мне нужно очистить свой разум.

— Не двигайся, — коротко приказывает он, и я подчиняюсь, потому что, если это конец, то я хочу побыть в его объятиях в последний раз.

Он осторожно вытаскивает меня из машины, несет к входной двери, где вводит код и входит внутрь.

Машина Жасмин здесь, но она, вероятно, вздремнула перед игрой, потому что после нее едет домой, чтобы отпраздновать корейский Новый год с семьей своего отца. Иначе она уже была бы у двери и спрашивала, что, черт возьми, случилось.

Он не ставит меня на пол в прихожей, просто стаскивает с меня ботинки и куртку, продолжая обнимать меня. Я наслаждаюсь этой близостью, тем, как он отказывается отпускать меня даже на мгновение.

У меня есть ужасное предчувствие о том, что должно произойти.

Кэмерон поднимается по лестнице со мной на руках, мои пальцы запутались в его волосах, как будто я держусь за них из последних сил.

Укладывая меня на кровать, он опускается передо мной на колени, мои руки упираются в бока.

— Аврора, ты серьезно думаешь об игре? — спрашивает он, глядя на меня так, словно я сошла с ума.

Мои глаза наполняются слезами, потому что я знаю, что это его расстроит.

— Кэм, — мой голос срывается. — Ты знаешь, что я должна. Это мой единственный шанс.

— Нет, это не так. Я уверен, что твой тренер может объяснить им всю ситуацию, и они смогут прийти посмотреть на тебя в другой раз.

— Возможно, но я не могу рисковать своими мечтами из-за какой-то вероятности, — говорю я ему.

— И все же ты готова рисковать своей жизнью ради этого? — он хмурится, его слова холодны как лед.

— Я не пострадаю. Я отличный игрок с быстрой реакцией. Мяч не попадал в меня годами, — защищаюсь я, зная, что это никогда не является гарантией.

Кэмерон встает, его мускулистая грудь поднимается и опускается, когда он делает глубокие вдохи.

— Рори, если ты будешь играть и получишь еще большую травму, можешь навсегда распрощаться с этой мечтой. Просто расскажи им, что произошло, и мы что-нибудь придумаем. Я обещаю.

— Кэм, не проси меня не следовать за своими мечтами. Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, почему мне нужно это сделать, — умоляю я, и слеза скатывается по моей щеке.

Его взгляд немного смягчается, но все остальное в нем остается жестким.

— Хорошо, тогда давай так. Могу я попросить тебя не делать этого ради меня? Не играй сегодня вечером, потому что, если ты это сделаешь и получишь травму, я, черт возьми, не представляю, как буду жить в мире без тебя.

— Я не брошу тебя, — шепчу я, ненавидя то, что он думает о наихудшем сценарии.

Кэмерон делает шаг назад, как будто я влепила ему пощечину своим ответом.

Он ухмыляется, но не игриво. А недоверчиво.

— Бросишь, потому что все еще собираешься играть сегодня, верно?

— Я не знаю, — бормочу я, потому что, по правде говоря, прямо сейчас я вообще ничего не знаю.

— Рори, не надо. Пожалуйста, — умоляет он, и его собственные глаза становятся стеклянными.

Боже, я ненавижу себя за то, что поступаю так с ним.

— У меня есть несколько часов до игры. Дай мне подумать об этом, — говорю я, чувствуя себя опустошенной событиями за последние два часа.

Он коротко кивает, его челюсть двигается взад-вперед. В кармане вибрирует телефон. Вытаскивая его, он смотрит на экран и тихо ругается.

— Черт, мне нужно идти, — говорит он. — Они перенесли мой рейс. У меня вылет через два часа.

— Хорошо, — мой голос дрожит, угрожая переполнить меня эмоциями.

— Рори, мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что не будешь играть, пожалуйста.

Мои легкие сжимаются, сердце бешено колотится в груди.

— Мне нужно время подумать, Кэм. Я в шоке и не могу мыслить здраво.

Кэмерон проводит руками по волосам, в его движениях сквозит разочарование.

— Рори, я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты это знала, потому что ты понятия не имеешь, как чертовски тяжело уходить от тебя прямо сейчас, но я должен, — говорит он, поворачивается на пятках и выходит из моей комнаты.

Как только я слышу, как закрывается дверь, я срываюсь.

Я рыдаю в подушку, подтянув колени к груди, потому что чувствую все. Смерть моей мамы, возможность потерять мою мечту и потерять Кэма. Последнее ранит сильнее, чем я себе представляла, моя грудь так сильно болит при мысли об этом, что я хватаюсь за нее, как будто это поможет.

— Ро? — спрашивает Жасмин, пугая меня.

Я поднимаю взгляд со своей подушки и вижу, что она стоит в дверях моей комнаты, ее беспокойство заметно по тому, как хмурятся ее черные брови.

Я ничего не говорю, потому что не могу. Я просто позволяю очередному рыданию сотрясти мое тело, в голове стучит, а тело трясется. Жасмин подбегает ко мне, подходит сзади, чтобы обнять меня несмотря на то, что она намного меньше меня.

— Ш-ш-ш, — шепчет она сладким и нежным голосом. — Ро, все будет хорошо. Я знаю, ты скучаешь по ней.

От этого я плачу еще сильнее, потому что мне жаль, что я не могу поговорить со своей мамой. Я хочу рассказать ей все о Кэмероне, о том, как он заставляет меня чувствовать себя достойной. Как я не могу перестать думать о нем, о том, как я чувствую себя как дома в его объятиях.

Кто знал, что это действительно так? Я хочу рассказать о своей первой любви, разделить с ней эту радость, а теперь и душевную боль, и услышать все, что она могла бы сказать.

— Дело не только в этом, — говорю я, когда мои слезы утихают.

— Тогда в чем дело? — спрашивает она, убирая волосы с моего лица.

— Я упала во время прогулки и ударилась головой. Я знаю, что у меня сотрясение мозга, но все равно поспорила с Кэмероном насчет сегодняшней игры. Видеть, как сильно это ранило его, убивает меня. Он ушел, Минни, и он хотел, чтобы я пообещала ему, что не буду играть. Я не смогла этого сделать, — говорю я ей, мое дыхание неровное и прерывистое. — Я думаю, он собирается бросить меня.

Как только эти слова слетают с моих губ, слезы снова текут по моему лицу, потому что эта мысль приводит меня в ужас. Это может показаться драматичным, но у меня никогда раньше не было парня. Я без понятия, чего ожидать или думать. Все, что я знаю, это то, что ссора с ним пугает меня, потому что я уже достаточно потеряла в этой жизни, и я отказываюсь терять лучшее, что когда-либо случалось со мной.

— Аврора… — ее голос затихает, пока она переваривает то, что я ей сказала. — Ты же знаешь, что тебе нельзя играть, верно? Это незаконно. У университета могут быть большие неприятности, если кто-нибудь узнает. И, кроме того, это глупо. Поговори с тренером. Я уверена, она что-нибудь придумает ради тебя. Это не стоит того, чтобы в итоге получить серьезную травму или что похуже, Ро. Что касается Кэма, этот парень смотрит на тебя так, словно ты снабжаешь его кислородом, которым он дышит. Я бы не волновалась на его счет. Он, вероятно, также напуган, как и ты. Ему нужно пойти и следовать за своими мечтами, как и тебе — за своими. Но ты не можешь сделать этого сейчас. Сначала тебе нужно позаботиться о себе.

И тут меня осеняет, как первые лучи сквозь облака в дождливый день. Между страхом потерять все, что у меня есть, напоминанием о том, что случилось с моей мамой, и всем, что находится между ними, я делаю выбор в пользу сегодняшней игры.

Я киваю, вытирая слезы со своих щек, и сажусь.

— Можно мне поехать с тобой на игру? Я хочу сама рассказать тренеру.

— Конечно. Тогда я останусь дома, чтобы позаботиться о тебе после игры, — заявляет она, вставая.

— И пропустить празднование Нового года? Ни в коем случае, езжай к своей семье. Со мной все будет в порядке.

Она поднимает на меня бровь, ее глаза цвета мокко закатываются.

— Ро, ты же знаешь, я не оставлю тебя одну с сотрясением мозга. Мой папа, как никто другой, поймет, и я могу просто поехать туда утром. Я ничего не пропущу.

— Я так сильно люблю тебя, Минни, — говорю я, и мои губы растягиваются в подобии улыбки.

— Я люблю тебя еще больше, Ро. А теперь давай снимем с тебя эти грязные штаны и сходим в душ.

Я следую за ней в ванную, где она помогает мне раздеться и принять душ, потому что я чувствую себя слишком слабой, чтобы сделать это самой. Как только мы обе готовы, мы садимся в ее машину и едем на стадион.

Я хочу написать Кэмерону, сообщить, что не буду играть и что сейчас происходит, но я так и не зарядила свой телефон, когда мы вернулись домой.

Прогулка от машины Жасмин до раздевалки отнимает у меня почти все силы. В голове пульсирует, и я чувствую слабость, как будто меня сейчас стошнит.

Я должна была идти по этому коридору с волнением и гордостью, но вместо этого я здесь, полная разочарования и страха.

Мы почти у раздевалки, где находится кабинет тренера, когда знакомое чувство начинает овладевать моим телом. Я вот-вот потеряю сознание, черт возьми. Дрожь пробегает по моей спине, все мое тело холодеет, комната расплывается перед тем, как начать вращаться.

Мои колени первыми коснулись земли, я все еще была в некотором сознании, прежде чем мое тело онемело.

— Ро! — я слышу крик Жасмин, за которым следует крик о помощи, когда темнота заполняет мое зрение.