Обет молчания

Глава 42

Майкл Фальконе не мог оторвать любящего взгляда от спящей жены. Ей было жарко. Она лежала поверх одеяла. Ее беременность подходила к концу. По обыкновению, она спала, подсунув правую руку под голову, левую подоткнув под подушку. Так покойно, так по-детски, думал Майкл.

Он задвинул штору, чтобы защитить ее сон от полуденного солнца. Около кровати он остановился и тихонько положил руку на округлость живота, сквозь тонкую цветастую материю ощущая его твердость, упругость и наполненность жизнью. Он и представить себе не мог, что ему доведется познать такие простые человеческие радости.

Он склонился над ней не для того, чтобы потревожить ее поцелуем, а лишь вдохнуть запах ее тела, сладковатый запах грудного молока и безмятежности. Запах беременной женщины, не похожий ни на какой другой, запах новой жизни. Гордость переполняла его существо, он чувствовал себя богатым безмерно. Его жена. Его ребенок.

Любовь его достигла той степени, когда сексуальное влечение усиливается сознанием близости любимой женщины и тихого, размеренного семейного счастья, такого невероятного и непостижимого, какое ему даже во сне не снилось. Счастья просыпаться вместе, завтракать, обсуждать, что посадить на садовом участке или какой фильм посмотреть. Она всей душой жаждала такого обыкновенного земного счастья, и она оказалась права. Он не сводил с нее глаз, он не мог налюбоваться ею. Ей достаточно было сделать одно движение, взять с полки тарелку, например, чтобы наполнить его нежностью и желанием. Мимика и жесты способны многое рассказать о человеке.

Она заворочалась и пробормотала что-то во сне, словно откликаясь на его присутствие. Из-под края сорочки Майкл увидел дневник, купленный ею накануне. Она планировала записывать в нем все о рождении и первых месяцах жизни малыша.

Он так и не смог разумно объяснить себе, почему те слова пришли в голову именно сейчас, а не раньше. Слова из другого дневника.

Самым любопытным было, пожалуй, то, что его ум воспроизвел их с поразительной ясностью, хотя в тот ужасный ноябрьский вечер он лишь бегло просматривал страницы. Его зрительная память в точности сохранила эти слова, тесно прижатые друг к другу, написанные на тонкой бумаге неразборчивым почерком, таким непохожим на уверенно-размашистый плавный почерк его жены.

Мы обе вспоминаем эпизоды из детства. С кем из нас они происходили? Мы все переживали вместе. Теперь мы не в состоянии разделить воспоминания.

Майкл Фальконе присел на краешек кровати, где спала Кейт. Ее мерное ровное дыхание было единственным звуком, нарушающим безмолвие комнаты.

Он не мог думать ни о чем другом, он боялся дышать.

Иногда, сказала она ему однажды, в молчании можно отыскать правду.