Обмануть герцога

Глава 10

Палаццо леди Ривертон сияло в темной сицилийской ночи как оранжевый китайский фонарик. Выходя из экипажа, Клио взглянула на окна дома, в которых, словно в театре теней, двигались силуэты людей. Они болтали и смеялись, поднимали бокалы с вином, придирчиво изучали подносы с лакомствами.

Дворецкий в ливрее открыл двери перед семейством Чейз, и они прошли во двор.

Здесь все так цивилизованно, подумала Клио, вступая в мир света и звука. Словно тысячи миль отделяли этот дом от средневековой башни, серые камни которой шептали о былых сражениях и древних богах.

Клио вдруг вспомнила слова Эдварда — появившись впервые у развалин ее сельского дома, он сказал что-то об опасности. Что ж, в этом доме единственная реальная опасность — если тебя поймает приятель леди Ривертон Рональд Фробишер, он способен заговорить до смерти. Клио предпочла бы проклятия и привидений.

Она посмотрела на свое отражение в огромном зеркале в позолоченной раме, висевшем на мраморной стене холла. Клио сменила свое коричневое рабочее платье на наряд из малахитово-зеленого шелка с кружевами на корсаже и рукавах. Волосы были расчесаны и перевязаны лентой из золотистого кружева. На руках, поверх перчаток, у нее красовалась пара античных микенских браслетов, когда-то принадлежавших матери. Шелк и кружево, золото — все это должно было сделать из Клио светскую даму.

В гостиную вошла Талия. Ее голубые глаза блестели, юбки бело-розового муслинового платья мягко шелестели при движении. В затянутых в перчатки руках она держала свиток с монологом Антигоны. Клио медленно следовала за сестрой.

Леди Ривертон стояла у камина, облаченная в алую парчу и затейливый тюрбан с перьями. Рядом с ней стоял Рональд Фробишер, ее «особый друг» — или комнатная собачонка, как иногда называла его Клио. Это был худощавый мужчина с красивыми карими глазами и темными волосами. Он утверждал, что ведет свое происхождение чуть ли не от самого воинственного Фрэнсиса Дрейка, но, казалось, цель его жизни состоит в том, чтобы быть мальчиком на посылках, прислуживать леди Ривертон и льстить ей.

Леди Ривертон и Фробишер весело болтали, приветствуя гостей, но вместе с тем хозяйка не спускала глаз с подносов с вином и закусками.

Гостей было много. Клио скользнула в угол у импровизированной сцены, уютно устроившись возле пары статуй, изображавших комедию и трагедию. Здесь были все англичане — Дарби и Эллиоты, молодые Маннинг-Смиты, а также представители аристократических сицилийских семей, не успевшие еще отбыть в Неаполь. Эти обычно держались особняком, не желая общаться с иностранцами.

Может быть, они пришли ради еды, как отец? Клио заметила, как одетая в черное матрона спрятала сэндвич в свой ридикюль.

Что же, какова бы ни была причина их появления здесь, они определенно добавляли шарма приему леди Ривертон.

Талия прогуливалась по гостиной, сопровождаемая своим верным поклонником Питером Эллиотом. Она, кажется, не замечала его, но Питер нес ее свиток. Несомненно, он с радостью носил бы за ней и ее шаль, и ридикюль, если бы Талия позволила. Отец Клио обнаружил в толпе гостей леди Рашворт, и теперь они вместе изучали витрину, в которой была выставлена коллекция древнегреческих монет покойного виконта.

Все были в сборе, кроме самого главного гостя — герцога. Его нигде не было видно, и если бы он был здесь, Клио почувствовала бы это.

Время шло, и леди Ривертон все чаще посматривала в сторону двери. Она томилась в ожидании своего самого знатного гостя. Взяв мистера Фробишера под руку, она что-то яростно зашептала ему на ухо, и он поспешно отбыл.

Кто-то подошел к Клио сзади.

— Ах, дорогая, — прошептал Марко, — вы, англичане, такие интересные люди. Я скучал по вам с тех самых пор, как вы покинули свою страну.

Клио обернулась и улыбнулась своему старому другу, бывшему партнеру по воровскому союзу. Марко — чертовски привлекательный мужчина, вынуждена была признать Клио. Возможно, самый привлекательный из всех, кого она когда-либо встречала. Римский бог с темными глазами и широкими плечами, четко вылепленными скулами и гладкой оливковой кожей. Он разбивал сердца дам везде, где появлялся, но едва замечал это.

Но Клио никогда не испытывала к нему ничего похожего на ее чувства к Эдварду. При виде Марко у нее никогда не перехватывало дыхание, не колотилось сердце. Они были только друзьями, понимали друг друга, помогали друг другу. Жаль… рядом с Марко ей было бы спокойнее, чем с Эдвардом. И куда безопаснее.

— Так вы не уехали в Палермо, — сказала Клио.

— Пропустить такой прием? Ни за что! Тем более что я рассчитывал встретить здесь вас. Мы давно не виделись, дорогая.

Марко одарил ее взглядом своих темно-шоколадных глаз. От такого взгляда любая другая девушка давно потеряла бы сознание. Но Клио рассмеялась:

— Уймитесь, Марко!

Он улыбнулся и, взяв с подноса два бокала вина, протянул один ей.

— Ах, Клио, мои чары никогда на вас не действовали. Неужели я старею? Теряю свою романтичность?

— Вам это не грозит. Я просто слишком хорошо вас знаю. Но вы все равно — самый очаровательный мужчина из всех, кого я встречала. И уж конечно, разобьете немало сердец здесь, в Санта-Лючии. Думаю, Сьюзан Дарби уже влюблена в вас.

Марко посмотрел на Талию, весело болтавшую с Эллиотами. Ее светлые волосы сияли в свете свечей.

— А как насчет вашей симпатичной сестры? Она еще не влюблена в меня?

Клио фыркнула:

— Талия? Я бы не рассчитывала на это, мой друг. Она выглядит как ангел, но у нее душа демона. Будьте осторожнее, а не то будете скакать по сцене, выполняя ее приказы. Она всегда так действует на мужчин…

Марко нахмурился:

— Я никогда не пляшу под дудку женщины. За исключением вас, конечно.

— Это только оттого, что мои, «приказы» позволяли вам достичь своей цели — вернуть предметы искусства в Италию.

— Очень верно подмечено. Вы хорошо меня знаете.

— И что привело вас в Санта-Лючию?

Марко быстро оглядел залитую светом, переполненную комнату и покачал головой:

— Не следует говорить об этом здесь.

— Конечно, нет.

Несмотря на все свои обещания, Клио ощутила возбуждение при воспоминании о прошлом. Она крепко сжала тонкую ножку бокала. Нет. Не важно, что задумал Марко, она не станет в этом участвовать. Она обещала Каллиопе.

Она только выслушает Марко…

— Поговорим потом, — прошептала она.

Марко устремил на нее серьезный взгляд:

— Будьте осторожны, Клио. Здесь что-то происходит, что-то опасное.

Вы в опасности — она вспомнила слова герцога.

— Опасное? Здесь, в этом сонном городке?

Марко поставил пустой бокал на пьедестал статуи, символизирующей комедию, и сложил руки за спиной:

— Просто будьте осторожны. Обещаете?

— Я всегда осторожна.

Почти всегда. За исключением тех моментов, когда она целовала Эдварда. Клио допила вино, но даже алкоголь не в силах был стереть воспоминания о вкусе его губ.

В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошел герцог. И это был именно герцог, не Эдвард, не тот человек, что стоял рядом с ней на вершине башни.

Он был одет в темно-синий сюртук и элегантный жилет с золотой вышивкой. На длинных пальцах сияли перстни.

Леди Ривертон просияла. Сопровождаемая мастером Фробишером, она поспешила навстречу дорогому гостю. Все остальные как один повернулись к герцогу. Разговоры стихли. Прибыл герцог — и не какой-нибудь, а сам Авертон!

— Что он здесь делает? — прошептал Марко.

Клио взглянула на омрачившееся лицо друга, его плечи под элегантным темно-зеленым сюртуком напряглись, словно он собирался броситься на герцога, чтобы отомстить за утраченную ими Алебастровую Богиню.

Клио положила руку на его плечо. Марко кипел от злости, но не двинулся с места.

Что будет, если он узнает, что Алебастровая Богиня, возможно, здесь, в Санта-Лючии? Или он уже знает? Может быть, поэтому он и здесь. Чтобы закончить то, что было начато в Йоркшире.

Однако он был явно удивлен появлению герцога, значит, дело не в Артемиде. Тогда в чем?

У Клио внезапно заболела голова.

— Я не знаю, почему он здесь, — тихо сказала она. — Может быть, для того, чтобы полюбоваться достопримечательностями, как и мы все.

— Достопримечательностями? Дорогая Клио, вы же сами в это не верите. Он здесь по другой причине. Где он — там зло.

Клио наблюдала, как Эдвард подносит к губам руку леди Ривертон. Хозяйка улыбнулась и густо покраснела.

— Что ж, для того, чтобы причинить нам зло, он должен сначала вырваться из цепких объятий леди Ривертон, а это маловероятно. Может быть, нам обратить внимание на фаршированные грибы? От всей этой суеты я проголодалась.

По-прежнему мрачный Марко последовал за Клио к подносам с закусками. Она крепко держала его под руку, описывая непревзойденный вкус лобстера и супа со сливками. Талия присоединилась к ним, И, как всегда, ее ангельская красота сделала свое дело — Марко сосредоточил все внимание на ней. Облегченно вздохнув, Клио обернулась. Эдвард сидел рядом с хозяйкой дома в первом ряду, перед сценой.

Даже когда он вежливо улыбался леди Ривертон, Клио знала, что он не выпускает ее из виду. Ее и Марко.

В ее памяти все еще живы были воспоминания о галерее в Акрополе, лондонском доме Авертона. Об Алебастровой Богине и ее луке. Тогда воздух вокруг них, казалось, наэлектризовался, а Эдвард все крепче прижимал ее к себе.

Клио закашлялась, подавившись грибами, и Талия похлопала ее по спине:

— Клио, с тобой все хорошо?

— Синьорина Чейз, выпейте вина! — воскликнул Марко, протягивая ей бокал.

— Спасибо, я в порядке, — выдохнула. Клио.

Если она выпьет еще вина, ее придется нести домой. Что ж, хорошо, по крайней мере, что это не граппа Паоло.

— Соберись, сейчас не время есть. Скоро начнется представление, — сказала Талия. Нахмурившись, она посмотрела на сестру, словно боясь, что та вот-вот упадет в обморок. — Ты уверена, что с тобой все хорошо?

Клио ободряюще улыбнулась:

— Абсолютно.

Гости уже усаживались на золоченые стулья, а юные Маннинг-Смиты готовились выйти на сцену в образе Ромео и Джульетты. Балкон из папье-маше, увитый искусственными розами, должен был символизировать Верону эпохи Возрождения.

— Мы должны найти свободные места, — сказала Клио. — Но разве ты не собираешься переодеваться, Талия?

Талия равнодушно пожала плечами, но Клио заметила, что пальцы ее нервно сжимают маленькую розовую сумочку.

— О нет, я выхожу на сцену последней. Да и вообще, я не собираюсь переодеваться. Самое главное — это слова, а не костюм.

— Не бойтесь, синьорина Талия, — сказал Марко галантно. — «Антигона» очень драматична, и вы для этой роли подходите как нельзя лучше.

Талия бросила на него подозрительный взгляд:

— Откуда вам знать, граф ди Фабрицци?

— Я изучал античную драматургию. В вас есть страстность Антигоны, ее стремление делать то, что она считает правильным, даже если это не всегда легко. — Он взглянул на Клио. — Это свойственно всем членам вашей семьи, не так ли?

Талия кивнула:

— Думаю, да. Но вы сказали, что изучали драматургию, граф? Как интересно и поучительно…

Талия взяла Марко под руку и повела его к стульям. Клио следовала за ними, совершенно уверенная в том, что скоро увидит Марко на сцене древнего амфитеатра в роли Гемона.

— О мой родимый край, о счастливое племя, о волны Диркеи! О роща царицы ристаний, Фивы! Я вас зову в свидетели, в какой меня могильный склеп, в страшный плен ведут, поправ людской закон, и нет слезы мне от друзей! О, что ждет меня? Уж не числюсь среди живых я, еще не став между мертвых мертвой… [4]

Эдвард смотрел на Талию Чейз, завершавшую монолог Антигоны. Руки сжаты у груди, взгляд устремлен в вечность. Она действительно хорошая актриса, подумал он. На время Эдвард забыл о ее современном наряде, забыл о мире за стенами этого дома, захваченный простыми, но полными трагизма словами.

Судя по царившей в комнате тишине, все остальные тоже пребывали в эту минуту в Древней Греции. Талия умолкла, воцарилась пауза, которую через мгновение взорвали аплодисменты. Талия поклонилась, глаза ее сияли.

Жаль, что она Чейз, дочь баронета, подумал Авертон, аплодируя вместе с остальными. Если бы не ее положение в обществе, она могла бы блистать на лондонской сцене.

Он увидел, как Клио повернулась и что-то сказала отцу. Ее лицо сияло гордостью за сестру, и Эдвард задумался. Каково это — чувствовать, что ты принадлежишь к дружной семье? Чувствовать, что ты — часть чего-то большего, что ты окружен любовью и заботой?

Он никогда не встречал такой семьи, как Чейзы. Казалось, ничто в мире не способно разрушить их любовь друг к другу. Эдвард мог только восхищаться этим.

Он взглянул на мужчину, стоявшего у стены. Итальянский граф, который был с Клио в Йоркшире. Сейчас это уже не цыган, а одетый по последней моде джентльмен. Казалось, Клио не замечает его, но Эдвард видел, как они шептались перед представлением, будто составляли какой-то секретный план.

Отбывая на Сицилию, Эдвардю понимал, что его задача не из легких. Слишком мало было известно о сокровище. Но молчаливость и замкнутость горожан, обособленность англичан и, что самое главное, присутствие Клио делали эту задачу почти невыполнимой.

— Мои дорогие друзья! — объявила леди Ривертон, выйдя на сцену. — Представление мисс Талии было на сегодня последним. Думаю, вы согласитесь, что в нашем маленьком обществе есть настоящие таланты.

Послышались аплодисменты, и леди Ривертон поклонилась, словно именно она развила эти таланты.

Бедняга Ривертон… он знал буквально все о древних монетах, но плохо разбирался в женщинах. Впрочем, не ему, Эдварду, судить.

— В столовой нас ждет ужин, — продолжала леди Ривертон. — Прошу вас следовать за мной.

Эдвард постарался укрыться в толпе гостей, чтобы хотя бы на некоторое время избежать знаков внимания со стороны хозяйки. Она скоро оставила попытки найти герцога и поспешила взять под руку итальянского графа.

— У леди Рашворт заболела голова, и я обещал проводить ее домой, послышался голос сэра Уолтера.

Потом из открытых дверей столовой донесся звон фарфора и взрыв смеха.

— Кроме того, я устал, — добавил сэр Уолтер. — Все эти светские мероприятия чрезвычайно утомительны. Не знаю, право, зачем я пришел.

— Ты не заболел, отец? — встревожено спросила Талия.

— Вовсе нет, дорогая. Просто устал. И хочу завтра пораньше приступить к работе на вилле.

— Мы поедем с тобой, — сказала Клио.

— Нет, нет! Талия должна остаться и в полной мере насладиться своим театральным триумфом. Я пошлю за вами экипаж…

— Прошу прощения, сэр Уолтер, — сказал Эдвард, выходя вперед. — Я невольно услышал ваш разговор. Если мисс Чейз и мисс Талия останутся, после ужина я провожу их домой. Мой дом недалеко от вашего, и это меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить мисс Чейз за ее доброту — она показала мне замок.

— Ах, Авертон! — радостно воскликнул сэр Уолтер. — Как любезно с вашей стороны. Я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы знал, что дочери с вами.

— Отец, — сказала Клио, метнув в Эдварда взгляд из-под ресниц. — Мы должны вернуться домой с тобой.

— Я тоже так думаю, — согласилась Талия, но бросила в сторону столовой задумчивый взгляд.

— Чепуха, Клио! — сказал сэр Уолтер, — Вы — молодые девушки и должны развлекаться. Авертон вас проводит. Доброй ночи, дорогие! Веселитесь!

С этими словами сэр Уолтер взял леди Рашворт под руку и вышел из гостиной. Талия, улыбнувшись сестре, поспешила в столовую, без сомнения, чтобы «насладиться своим триумфом».

— Зачем вы это сделали? — спросила Клио.

— Разве вы не хотите остаться на ужин?

— Я бы охотнее поехала домой и почитала.

— Сомневаюсь, что ваша сестра согласится с вами. Кроме того, если вы уедете, ваш чудесный наряд пропадет даром.

Эдвард предложил Клио руку, и она медленно положила на его локоть затянутые в кружевную перчатку пальцы.

— Кроме того, я хотел воспользоваться возможностью и задать вам несколько вопросов.

— Каких вопросов?

— Разных. Главным образом, о вашем приятеле. Граф ди Фабриции, так, кажется, его зовут?

Клио замерла, и щеки ее слабо порозовели.

— Я едва знакома с ним. Я даже не знала, что он на Сицилии, до того дня, как мы встретились за чаем у леди Ривертон.

— Едва знакомы? Ах да, вы же, наверное, знаете только цыгана по имени Марко.

— Я не знаю, зачем он здесь, — упрямо повторила Клио. — Но знаю, что он докончил с прошлым.

— Как вы?

— Да. И между прочим, мотивы его пребывания здесь для меня так же неясны, как и ваши, ваша светлость.

Клио посмотрела в глаза Авертону, потом повернулась и села на свободный стул в самом конце длинного, уставленного блюдами стола. Эдвард последовал за Клио, размышляя, не совершил ли он ошибку, заговорив с ней. Нельзя, чтобы она догадалась о его целях.

В будущем он должен быть осторожнее.