Обольщение в красном

Глава 11

Спустя два дня лорд Себастьян получил от Одрианны письмо, в котором она сообщала, что принимает его предложение. Письмо, полученное от миссис Келмслей на следующий день, выражало нескрываемую радость. Миссис Келмслей приглашала Себастьяна навестить ее. Он тут же отправился к ней домой, где и познакомился с ее младшей дочерью Сарой. Они вместе пили пунш в крохотной гостиной дома миссис Келмслей, расположенного возле Рассел-сквер, и в течение получаса она притворялась, что не испытывает к нему ненависти.

Потом она перешла к разговору о деле. Миссис Келмслей потребовала, чтобы свадьба была очень скромной, так как после смерти мужа не прошло еще и года. Она также попросила, чтобы расходы на новый гардероб Одрианны, парадные платья для нее самой и ее дочери Сары, которые понадобятся им для свадьбы, были отнесены на счет лорда Себастьяна.

Ни о какой конкретной сумме речи не было. О таких вещах говорить неприлично. Согласившись оплатить дамам их туалеты, Себастьян показал, что этим самым дает им карт-бланш. Разрываемые желанием отомстить ему и одновременно воспользоваться возможностью его простить, миссис и мисс Келмслей ставили лорда Себастьяна в неловкое положение.

Морган выразил удовлетворение тем, что Себастьян собирается «совершить правильный поступок» в отношении мисс Келмслей, ведь его представления о правильном и неправильном, о чести и порядочности были чистыми и ничем не омраченными. Себастьяна не радовало, что доволен его брат, когда пришло то письмо от Одрианны.

Она продемонстрировала ему свою живость, ум и чувственность, но он мог показать себя с плохой стороны. И если спустя какое-то время он решит, что оказался в ловушке временного ада, то сможет пойти по стопам отца, как он часто и поступал. Одрианна даже ожидала нечто вроде этого.

Их мать не сказала ни слова в тот вечер, когда Себастьян зашел к ней, чтобы сообщить новость. Она даже не посмотрела на него, когда он говорил ей о предстоящей свадьбе. Статуя не могла бы быть более равнодушной, но даже актер не смог бы более красноречивым молчанием выразить свое отношение.

Наконец, когда Себастьян уже собрался уходить, маркиза заявила, что позаботится о приготовлениях к свадьбе и о торжественном завтраке, чтобы семью не унизили окончательно. Поскольку Себастьян ждал долгой и нудной перебранки, он тут же благодарно расцеловал мать и поспешил избавиться от ее ледяного присутствия.

Объявление о помолвке вызвало новый всплеск сплетен, но ветер быстро унес его на парусах скандала. Еще много лет будет дуть легкий скандальный ветерок — это несомненно. Но уже через неделю после заключения сделки от Каслфорда пришло письмо, в котором он выражал согласие подписать взаимовыгодный договор, от чего уклонялся ранее. Это послужило сигналом о восстановлении нормального политического влияния лорда Себастьяна.

Один из коллег по палате общин, Натан Проктор, попытался улучшить ситуацию после нескольких весьма грубых высказываний в отношении Себастьяна. Он первым подошел к лорду, когда они оба выходили из «Брукса».

— Тот паренек из моего графства наконец-то возвращается домой, — заметил он, проходя мимо.

Голова Себастьяна была занята другими проблемами, поэтому он лишь рассеянно улыбнулся в ответ.

— Я имею в виду паренька из третьего полка, о котором рассказывал вам в прошлом году, — пояснил Проктор. — Он, конечно, был в ужасном состоянии. Находился, по сути, на пороге смерти, но до прошлой осени о нем неплохо заботились в монастыре. Так что теперь он в состоянии отправиться в путешествие, и он может вернуться домой, к семье. Но некоторое время он побудет здесь, в Лондоне, у своей сестры.

Третий полк остался беззащитным из-за плохого пороха. Себастьян почти два года искал тех нескольких солдат, которые сумели выжить, чтобы они помогли ему пролить свет на это дело. Однако он слышал лишь истории о смерти и беспомощности, о пушках, которые не стреляли, и о мушкетах, от которых не было никакого проку.

Себастьян постепенно вспоминал все, что ему удалось выяснить.

— Кажется, он был канониром? — спросил он у Проктора.

— Именно так, — кивнул тот.

— Когда он приедет в Англию?

— Мне сказали, что примерно через две недели. Семья наконец разыскала средства, чтобы отправить за ним людей. Само собой, в одиночку ему до дома не добраться.

Поблагодарив Проктора, Себастьян попросил сообщить ему, когда солдат окажется дома. Потом он продолжил свой путь. Как же капризна фортуна! Дает ему возможность сделать очередной прорыв в истории Келмслея сразу после того, как он обручился с дочерью покойного.

К сожалению, он не узнал ничего такого, что помогло бы оправдать отца Одрианны. Скорее наоборот.

— Кажется, мы переусердствовали, — сказала Одрианна.

— Переусердствовали? Да нет. — Мягкое и бледное лицо матери в обрамлении кружев нового чепца смотрело на нее поверх нового платья огненного цвета, которое она прижимала к груди. Как и остальные новые туалеты, оно провисит в шкафу до апреля, когда истечет время траура, но уже сейчас ее глаза были полны нетерпеливого ожидания. — А почему бы нам и не переусердствовать? Даже если бы и так, хотя это не так? Понадобится больше одного нового гардероба, чтобы заплатить нам за то, что произошло.

— Гораздо больше, — добавила Сара. И, засмеявшись, она добавила: — Думаю, два или даже три гардероба.

Мать Одрианны сдержала усмешку. Положив платье, она взяла другое, для обедов, из красно-коричневого шелка.

— А что скажешь об этом, Дафна? Я столько спорила из-за отделки подола. Как тебе кажется, я правильно поступила?

Дафна стала хвалить платье. Она наблюдала за происходящим, сидя на стуле. Мать Одрианны специально пригласила ее, чтобы похвалиться перед ней добычей.

Размер этой добычи поразил Одрианну, хоть она и помогала делать покупки. Шляпки и чепцы, шали и ридикюли свешивались со спинок стульев и лежали на столе. Часть платьев развернули и кучей разложили на диване, однако большая их часть все еще оставалась в муслиновых чехлах, дожидаясь своей очереди.

— Жаль, что Лиззи не пришла с вами, — промолвила Сара, надевая вечернюю шляпку, украшенную страусиными перьями. — У нее замечательный вкус, и она так мне нравится.

— У нее опять возобновились головные боли — так всегда бывает, когда день начинает удлиняться, — объяснила Дафна. — Доктор говорит, что ей просто надо потерпеть и побольше отдыхать, если только она не хочет привыкнуть к опию. Но не сомневайтесь: я подробнейшим образом опишу ей каждую шляпку, платье и сумочку.

— Покажи Дафне розовый шелк, Одрианна, — попросила мать. — Думаю, мы можем отпустить лорду Себастьяну часть грехов.

Одрианна подняла платье из розового шелка, чтобы показать его кузине.

— Знаешь, мама, мне кажется, что вообще-то я — единственная, кто может отпускать грехи, получив всю эту роскошь, — сказала она.

Лицо матери скрылось за маской нежности. Подойдя к дочери, она обняла и поцеловала ее.

— Это действительно так, моя дорогая. Ты такая храбрая. Хотя я считаю, что ты всегда была самой сильной из нас, — вымолвила она. — Если бы не его высокий пост, я бы никогда не допустила этого брака, даже после того, как он непростительным образом воспользовался тобой. Но он все же происходит из хорошей семьи, и твое будущее с таким мужем становится куда более обещающим.

Эта маленькая речь заставила Одрианну залиться краской, но вовсе не из-за того, о чем могла подумать мисс Келмслей.

— Я хотела сказать, что отпущу ему грехи, потому что счета за все это придут уже после того, как мы поженимся, — сказала она.

— Я бы не стала беспокоиться из-за этого, — заметила Дафна. — Не думаю, что лорд Себастьян будет удивлен или сочтет сумму такой же высокой, какой она кажется нам.

— Ну вот, видишь, Дафна тоже считает, что вовсе мы не переусердствовали, — промолвила мать, хотя Дафна ничего такого в виду не имела. — Кстати, я говорила вам? Я получила письмо от брата. Руперт очень рад новости о помолвке и приедет в город, чтобы побывать на свадьбе. Похоже, Одрианна, тебе удалось растопить наше отчуждение — точно так же, как ты сумела своей жертвой принести в наш дом удачу.

Выражение лица Дафны ничуть не изменилось. Однако Одрианна сразу почувствовала холодок, едва мать упомянула дядю Руперта. Увидеть его на свадьбе Дафна явно не мечтает. В конце концов, дядя Руперт оставил ее на произвол судьбы, когда их общий с мамой брат, отец Дафны, скончался.

Одрианна отложила розовое шелковое платье.

— Ты достаточно увидела? — спросила она. — Если да, то мама с Сарой продолжат играть в эту игру вдвоем. А мы можем прогуляться, если хочешь.

Дафне это предложение понравилось. Оставив шляпки и нижние юбки, они поспешили уйти.

— Я переживала за маму гораздо больше, прежде чем у меня появился какой-то жизненный опыт, — проговорила Одрианна, когда они вышли на улицу. Она взяла Дафну под руку. — Как же я скучала по всем вам, — добавила она.

Как только Одрианна приняла предложение Себастьяна, мать настояла на том, чтобы она вернулась в родное гнездо. «Ты должна отправиться под венец из отчего дома, — заявила миссис Келмслей. — Готовиться к свадьбе будет неудобно, если ты останешься жить за городом».

Жить в доме матери оказалось не слишком-то удобным. Чтобы добраться до Мейфэра от Рассел-сквер, требовалось столько же времени, сколько она тратила на поездку из Камберуорта. Мама всегда была не в восторге от того, что они поселились так далеко от модного западного района, но отец выбрал именно этот дом, потому что из него ему было удобно ездить в Тауэр, где он исполнял свои обязанности.

— Просто она хочет быть рядом с тобой эти последние несколько дней, — сказала Дафна. — Ты же вот-вот упорхнешь из клетки.

— Ну, знаешь, я ведь на самом деле перелечу из одной клетки в другую, — отозвалась Одрианна. — Мне теперь кажется, Что месяцы, проведенные в «Редчайших цветах», останутся самыми счастливыми и свободными в моей жизни.

Дафна крепко сжала ее руку.

— Но мы же всегда будем рады тебя видеть, — промолвила она. — И ты сможешь приезжать, когда захочешь.

— Вы все будете рядом со мной в субботу? Ваше присутствие придаст мне смелости.

— Я точно буду, и Селия тоже, кажется.

— А Лиззи?

— Я бы на это не рассчитывала, — ответила Дафна. — Эти головные боли изматывают ее, и она постоянно капризничает.

Они дошли до площади Бедфорд-сквер с ее уютными, скромными домиками, возле каждого из которых стояли лакеи в ливреях. Одрианна часто гуляла здесь с Роджером до того, как он ушел на войну.

Одрианна и Дафна вошли в сад. Тропинка вилась между голых деревьев и увитой плющом изгороди.

— Ты не против того, чтобы дядя Руперт и тетя Клара пришли на мою свадьбу? — спросила Одрианна.

— Ну кто я такая, чтобы возражать против этого? Их недавнее равнодушие к вашей семье значит больше, чем мои старые обиды.

Это недавнее равнодушие было весьма ощутимым, поэтому Одрианна была бы даже рада, если бы восстановление отношений с родственниками завершилось сразу после свадьбы. После смерти отца дядя Руперт не сделал ничего для того, чтобы помочь им в трудной ситуации.

— Боюсь, мама верит в то, что дядя Руперт раскаивается в произошедшем и сожалеет о разрыве с нами.

— Это означает лишь то, что она знает, какие силы правят миром. Возможно, она и не думает, что брат в чем-то раскаивается, но понимает, почему он так поступил. И почему ему нужны те связи, которые появятся в семье благодаря твоему браку.

— Да уж, я безумно рада знать, что стала им так нужна, — с горькой усмешкой промолвила Одрианна.

— А я была бы безумно счастлива узнать, что тебя хоть чем-то радует предстоящий брак, дорогая кузина, даже если он заключается лишь ради новых туалетов и связей, в которых так нуждается твоя семья, — заметила Дафна. — Обстоятельства сложились таким образом, что ты не могла сделать другого выбора, но…

— Да, в данный момент я рада свадьбе — хотя бы из-за того, что она положит конец долгому ожиданию. И еще я смогу убежать от мамы. Ну а если уж мне суждено это сделать, то пусть это произойдет раньше, чем позже. Кто мне действительно не нравится, так это леди Уиттонбери, — призналась Одрианна.

— Мать лорда Себастьяна была груба с тобой?

— Ну разве слово «груба» подобает употреблять, когда речь идет о королеве? Она дала мне понять, что я не подхожу ее сыну с любой точки зрения. И еще на прошлой неделе она прислала мне небольшую стопку книг по этикету и правилам поведения.

— Да уж, это действительно грубость, — заметила Дафна.

— Я тоже так подумала. К книгам прилагалась записка от нее. Маркиза объяснила мне, что все эти книги написаны для тех, кто стремится к самоусовершенствованию, а авторы уже прошли этот путь, добавила она, но все равно иногда допускают ошибки. Само собой, что лучшие представители нашего мира вроде нее тут же эти ошибки узнают. Вот она и исправила их.

— То есть маркиза придала текстам блеск?

— О да! Все поля испещрены ее карандашными пометками. — Тут Дафна рассмеялась, и Одрианна была вынуждена присоединиться к ней. — Большая часть комментариев поясняет, что только простые люди могут счесть тот или иной совет правильным.

Дафна остановилась, чтобы полюбоваться крокусами, бутоны которых проросли сквозь плющ под деревьями.

— Одрианна, а твоя мать давала тебе более полезные советы, чем те, которыми завалила тебя маркиза? — поинтересовалась она. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Мама считает, что в этом нет необходимости. Было бы чудесно, если бы кто-то, кто меня знает, поверил, что в сплетнях не было ни слова правды.

— На тебя все это было не похоже, но ведь рядом с тобой был человеке определенной репутацией, а это уже вызывало сомнения, в том числе и мои, — призналась Дафна. — Так что прими мои извинения. Но если у тебя есть какие-то вопросы, я постараюсь на них ответить, раз уж твоя мать сама не завела об этом разговор.

Вопросов у нее было множество, но вовсе не о том, на что намекала кузина. Лорд Себастьян уже доказал ей, что эта часть брака может быть вполне терпимой. Так что ее интересовали скорее не совместные ночи супругов, а проведенные вместе дни.

Как ей скрыть тот гнев, который она все еще испытывает из-за истории с отцом?

Как ей найти друзей в новом для нее мире?

Как вести себя по правилам этикета, когда муж заведет любовницу? В книгах об этом нет ни слова. Может быть, в один прекрасный день она спросит об этом маркизу? События последнего месяца указывали на то, что леди Уиттонбери обладает большим опытом по части того, как лучшие люди справляются с такими ситуациями.

Одрианна остановилась и посмотрела на голый куст. Его длинные ветви покраснели и стали гибкими. Набухшие желтоватые почки, усыпавшие ветки, были готовы взорваться при первых же признаках настоящего весеннего тепла.

Это была форзиция, один из самых распространенных кустарников. Такой же, как и она сама, — простой, далеко не редкий. И если бы не цепочка событий, которые так ловко подсунула ей судьба, лорд Себастьян никогда не заметил бы ее, не говоря уже о том, чтобы сделать ей предложение.

Все считали, что она должна радоваться такой удаче.

— У меня есть только один вопрос, — сказала Одрианна. — И этот вопрос не о нем и не о той жизни, которая меня ждет. Он — обо мне.

Дафна с любопытством посмотрела на кузину:

— Что же это за вопрос?

— Это очень плохо, если я получаю удовольствие от поцелуев мужчины, которого никогда не полюблю?

По лицу Дафны пробежала мимолетная улыбка.

— Я рада, что ты спрашиваешь об этом. Я даже испытываю некоторое облегчение, — ответила она. — Нет, это совсем не плохо. Женщины притворяются, что для такого удовольствия необходима любовь, но мужчины признаются, что это не так. А само по себе удовольствие настолько приятно, что делает жизнь вполне сносной. — Она поцеловала Одрианну в щеку. — И, наслаждаясь поцелуями, ты не предаешь своего отца, если именно это ты имела в виду, задавая мне свой вопрос. Он бы не хотел, чтобы ты жила во тьме и страхе.

Иногда Дафна бывала весьма мудрой. Она понимала человеческое сердце.

— Но почему ты испытываешь облегчение? — полюбопытствовала Одрианна.

— Потому что если бы не получала удовольствие от этих поцелуев, ты оказалась бы в аду, — сказала Дафна. — И я благодарна тебе за то, что ты дала мне знак, что этого не будет. Ну а теперь мне нужно вернуться и попрощаться с твоей матерью. В городе у меня еще несколько дел — хочу устроить сюрприз на твою свадьбу.