Обольщение в красном

Глава 3

Лорд Себастьян закрыл дверь, подошел к камину и внимательно осмотрел рану.

— Почему она такая черная? — спросила Одрианна.

— От горячего пороха, — ответил он. — Пуля едва оцарапала меня, зато порох сильно обжег. — Себастьян повернулся к ней. — Итак, ваше имя? Мне нужно знать его, и не вздумайте лгать. Мировой судья все равно спросит его у вас, и черт меня возьми, если я так и не узнаю, что тут произошло.

Одрианна была слишком шокирована и напугана, чтобы лгать.

— Я — Одрианна Келмслей, дочь Хораса Келмслея, — прошептала она.

От изумления лицо Себастьяна изменилось.

— В газете я увидела объявление о том, что некто, называющий себя Домино, разыскивает моего отца, — продолжила она. — Поэтому я и пришла сюда вместо него в надежде получить хоть какую-то информацию, которая поможет мне вернуть доброе имя отца. И вчера все это казалось мне абсолютно правильным и таким необходимым… — Она помолчала. — А вы почему здесь?

— Я тоже увидел объявление и тоже хотел потолковать с этим Домино, — объяснил Себастьян.

— Но зачем? Мой отец умер, жизнь продолжается без него.

— Я считаю, что это дело еще не закончено.

— Не понимаю, как вы могли узнать что-то от Домино, если сами им притворялись.

— Сначала я хотел притвориться Келмслеем, — вздохнул Себастьян. — Но когда вы приняли меня за Домино, я решил продолжить игру, чтобы выяснить, что это за неизвестная женщина вмешалась в дело и какова ее роль в большой схеме.

Большой схеме?

И тут отворилась дверь. Горничная внесла таз и ведро воды. На кровать она положила кусок чистой ткани.

— Джентльмен внизу попросил меня отнести вам еще и рубашку, — сказала она, раскладывая ее рядом. Наградив Одрианну выразительным взглядом, она поспешила прочь.

Лорд Себастьян поставил ведро возле камина. Сев на кровать, он снял с себя жилет и порванную сорочку. Когда ткань коснулась раны, он поморщился.

Одрианна удивленно заморгала. Этот человек разделся перед ней! И вот он сидит — полуобнаженный, если говорить честно, — занятый своей раной. И похоже, ему ничуть не кажется странным, что она находится рядом.

Она еще ни разу не видела мужчину без сорочки. Одрианна старалась притвориться равнодушной, но не смогла не заметить про себя, что если женщине впервые предстояло увидеть полуобнаженного мужчину, то лорд Себастьян — отличное начало. Он уже далеко не мальчик, но все еще сохранил юношескую подтянутость и мог похвастаться развитыми мускулами на торсе.

— Мне понадобится ваш стул, мисс Келмслей, если вы, конечно, не возражаете, — промолвил он.

Одрианна тут же вскочила с места. Взяв стул за спинку, лорд Себастьян пододвинул стул к столу и сел на него верхом. А затем стал промывать рану куском ткани и мылом.

Одрианна подумала, что это причиняет ему боль, но виду он не подавал. Возможно, ее присутствие совсем не так волновало его, как ей казалось.

— Я спущусь вниз, пока вы…

— Я дал слово, что вы не выйдете из этой комнаты, — напомнил ей лорд Себастьян. — К тому же подумайте, что вас может ждать внизу. Крики, оскорбления, если не хуже. Так что оставайтесь здесь до прихода мирового судьи, и давайте пока придумаем, что ему говорить.

Одрианна придвинулась ближе. Лорд Себастьян смыл почти всю черноту с раны.

— Хотя бы позвольте мне помочь вам, — попросила она. — Дайте мне ткань.

Он протянул ей кусок. Одрианна стряхнула черную пыль. Теперь рана стала видна лучше. Она была неглубокой, но окружавший ее ожог был равен примерно трем дюймам. Одрианна сомневалась в том, что хирург сможет сделать что-то еще.

— Вы сумели его рассмотреть? — спросил Себастьян. — Я имею в виду Домино, — уточнил он.

— Так вы считаете, что это был он?

— Абсолютно уверен в этом, — кивнул Себастьян. — Должно быть, он слышал мой разговор с хозяином гостиницы, когда тот объяснял мне, как пройти сюда, вот он и подумал, что Келмслей здесь. Вы видели его лицо? Сумеете узнать?

Одрианна напрягла память и попыталась мысленно воспроизвести произошедшее. Да, мельком она видела лицо незнакомца, полускрытое шляпой с широкими полями, когда он бросился на лорда Себастьяна и его осветил отблеск пламени. Вспомнилось ей и выражение изумления на его лице, когда он сначала увидел ее за лордом Себастьяном, а потом — когда заметил пистолет в его руке.

— Да, думаю, я смогла бы его узнать, — кивнула она. — Полагаете, он все еще здесь?

— Он только что стрелял в меня! Полагаю, он уже очень далеко от этой гостиницы. Однако хорошо, что хотя бы один из нас его разглядел. Позднее это может оказаться нам полезным.

Голос Себастьяна был злым и полным решимости. Но она сомневалась, что ее дело будет интересовать его меньше, чем Домино.

Пока Одрианна промывала рану, он думал. Наконец он оторвал взор от огня и нахмурился.

— Вам не следовало приходить сюда, — сказал он. — О чем вы только думали?

— О том, что никого больше не волнует правда, так что лучше мне самой позаботиться о себе, — ответила Одрианна.

— Этим вы создали никому не нужные осложнения и беспорядок, — заметил он.

— Не верю я в то, что человек вашего толка может стать рабом беспорядка, — сказала Одрианна. — Также не тешу себя иллюзиями о том, что такая женщина, как я, может заставить мужчину забыть обо всем на свете. Однако я бы хотела напомнить вам, что тот беспорядок, который завершился вашим ранением, спровоцирован именно вами.

Глаза лорда Себастьяна вспыхнули, когда он услышал это, однако он довольно быстро успокоился. Его лицо обрело суровое выражение, но больше он не винил Одрианну в том, что она принесла с собой пистолет.

— Вы упомянули какую-то большую схему, лорд Себастьян, — напомнила она. — Что вы хотели этим сказать?

— Я не верю, что ваш отец был виновен в халатности. Но не верю я и в то, что тот порох, который оставил солдат беспомощными, появился случайно.

Его ответ поразил Одрианну. Неужели он намекал ей на то, что отец намеренно отправлял на фронт плохой порох!

— Да как вы смеете! Разве не достаточно того, что отца несправедливо унизили? Он был в отчаянии! И вот теперь вы обвиняете его в…

— Он был последней галочкой в длинной линейке галочек, — заметил лорд Себастьян. — Такое распределение боеприпасов было невозможно без его подписи. И в чем бы он ни был виновен — в халатности или в тайном сговоре, — внимание на него обратили не зря, мисс Келмслей. Мне очень жаль, но это правда.

Ей захотелось ударить его за такое оскорбление. Стараясь сдержать слезы, она сильнее прижала ткань к ране.

— Это неправда! — воскликнула Одрианна. — Вы ошибаетесь. Мой отец ни в чем не виновен.

Внезапно рука Себастьяна накрыла ее руку. Приподняв ее ладонь, Себастьян высвободил из пальцев кусок окровавленной ткани. Потом он взял чистую ткань.

— Помогите мне, пожалуйста, перебинтовать руку, чтобы я мог одеться к приходу нашего гостя, — попросил он.

Дрожащими руками Одрианна стала перевязывать рану, а Себастьян старался не опускать при этом руку.

А затем он встал. Внезапно его обнаженная грудь оказалась прямо перед ее носом. От этого ощущения неожиданной близости, от самого вида широкой груди у Одрианны голова пошла кругом.

Она заставила себя поднять глаза и заметила, что лорд Себастьян наблюдает за тем, какое впечатление на нее производит его тело. Одрианна почувствовала, как запылали щеки. Поспешив отступить в сторону, она отвернулась, чтобы Себастьян не видел, в каком она смятении.

Впрочем, в его взоре не было ничего осуждающего. Ничего обидного или оскорбительного. Более того, сам он тоже явно был шокирован.

Одрианна видела, что он, как ни странно, тоже восхищен, так что теперь можно было сказать, что их объединяет общая тайна. Впрочем, в ней была уверенность, словно он знал, что на него стоит посмотреть. А также любопытство, как будто ее заинтересованность в нем была менее предсказуемой, чем реакция остальных женщин, с которыми он когда-то имел дело.

Она услышала, как он одевается, потом стул за ее спиной снова задвигался.

— Мисс Келмслей!

Одрианна заставила себя обернуться и посмотреть ему в лицо. Теперь он выглядел идеально. Лорд Себастьян надел не только рубашку и жилет, но и серую куртку для верховой езды. Даже галстук был завязан безупречно, учитывая, какую боль в раненой руке он, должно быть, испытывал, повязывая его.

— Мисс Келмслей, я очень сожалею по поводу того, что ваш отец умер, — сказал он. — Я также сожалею, что это вызывает ваши переживания и что мои преследования причинили неприятности вашей семье. Однако либо сегодня же ночью, либо завтра утром мировой судья графства будет задавать вам всякие неприятные вопросы. И я должен просить вас довериться мне и позволить мне одному дать ответы за нас обоих.

Упоминание о смерти отца вновь воспламенило гнев Одрианны, заставивший ее отправиться в это ужасное путешествие. Она была благодарна лорду Себастьяну за поддержку, но это ничего не меняло.

— Вы преследовали моего отца до самой могилы, лорд Себастьян, — проговорила Одрианна. — Вы и другие члены парламента, которые продолжали говорить о порохе. Вы не хотели принимать никакие объяснения и настояли на том, чтобы Совет по боеприпасам нашел вам какого-нибудь козла отпущения, которого можно было бы прилюдно пригвоздить к позорному столбу. Думаю, с моей стороны будет глупостью довериться вам.

— Ваша точка зрения мне понятна, — кивнул Себастьян. — Но я — единственный человек в этой истории, который готов встать на вашу защиту. Мое слово джентльмена, титул моего брата и моя работа в парламенте могут избавить вас от неприятностей.

— Избавить меня? — переспросила Одрианна. — Скандал доберется до меня независимо оттого, кто вы, если только станет известно о том, что мы находились в комнате наедине. А ваше высокое положение лишь подчеркнет мою дурную славу.

— Но такой скандал — ничто по сравнению с тем, с чем вы можете столкнуться. На самом деле будет лучше, если мировой судья примет все это как ссору любовников, — заверил Одрианну лорд Себастьян. — Потому что когда он выяснит, что вы — дочь Хораса Келмслея, он тут же подумает, что вы нарочно заманили меня сюда для того, чтобы убить. То есть отомстить за отца, — пояснил он.

Одрианна едва не расхохоталась, услышав столь драматичное предсказание развития событий. Однако ей удалось на мгновение представить себе, какими глазами их увидел хозяин гостиницы. Лорд Себастьян прав. Как только станет известно, кто она такая, интерпретация ночных событий обретет совершенно новый и куда более неприятный характер.

При мысли об этом ее затошнило. Ей не следовало даже носа высовывать из безопасного неведения в доме Дафны. Ей не следовало восставать против несправедливого поворота событий, который сделала ее жизнь. И нельзя быть настолько глупой, чтобы поверить в возможность изменения собственной судьбы.

Лорд Себастьян указал на кровать.

— Неизвестно, когда он приедет, — сказал он. — Можно устроить так, чтобы вы хоть немного отдохнули, а я тем временем подумаю, как лучше избавить вас от обвинения в попытке предумышленного убийства.

Здоровой рукой Себастьян сдернул с кровати покрывало. Потом он приподнял край простыни и, подвернув его, повесил вдоль постели, привязав за края, чтобы создать для Одрианны некое подобие уединенного уголка.

— Забирайтесь туда, мисс Келмслей, и постарайтесь заснуть. Я вас не потревожу. Вы будете в полной безопасности.

Одрианна бросила долгий и мрачный взгляд на кровать.

— А где окажетесь вы? — спросила она.

— С другой стороны этой перегородки, — с усмешкой ответил он.

— Но это невозможно! Это неприлично!

— Полагаю, сейчас не самое подходящее время думать о приличиях подобного рода.

Одрианна покорно склонила голову. Завернувшись в шаль, она приподняла уголок простыни и скрылась за ней. Они оказались в нелепейшей ситуации независимо от того, что привело ее сюда, так что действительно было не до церемоний. Не может же он всю ночь сидеть на стуле с раненой рукой. В то же время лорд Себастьян не допустит, чтобы на стуле устроилась она, пока он будет спать в постели.

Одрианна улеглась, сдвинулась на свою сторону и закрыла глаза. Несмотря на усталость, ее тело было напряжено, как тетива лука. Она слышала, как он ходит по комнате. А потом матрас заскрипел под его спиной и за колышущейся между ними перегородкой. Одрианна всем телом и даже разумом чувствовала его близость, хоть они и не прикоснулись друг к другу.

Одрианна попыталась заснуть. Нет, это было невозможно. Он же там. Она представила, как он тянется к ней и…

Эта мысль шокировала ее. А ее тело запылало. Она попыталась направить мысли в другую сторону, думать о маме и Саре, об отце. Даже о Роджере. Но это не помогло. Вместо этого интимность стала почти физически ощутимой, она заполнила собою почти всю комнату и охватила ее.

Это было хуже, чем сидеть в переполненном экипаже в окружении незнакомцев. Там хоть каждый делал вид, что не замечает своих соседей. Все эти люди оставались незнакомцами друг для друга, даже если они и перекинулись парой словечек, потому что их разговоры были ни о чем. В конце путешествия все расходились в разные стороны, что служило концом вынужденной интимности, которой словно и не было.

Но лорд Себастьян никуда не денется. Утром ей придется смотреть ему в глаза, и она не сможет притвориться, что ничего этого не было. К тому же он больше не был для нее незнакомцем, да и разговаривали они об очень важных вещах.

А еще он поцеловал ее. И она это позволила! Именно это наполняло ее страхом, к которому примешивалась немалая доля… да-да… ожидания. Она дала ему повод думать, что если он прикоснется к ней, она не станет возражать. Именно это заставляло ее все острее чувствовать его присутствие рядом.

Себастьяну тоже не спалось. И она знала почему. Поэтому Одрианна не смела пошевельнуться. Даже чуть-чуть. Всю ночь.

Себастьян прождал четверть часа, сидя на деревянном стуле, пока его рука пульсировала от боли. Потом он лег — одетый, в сапогах и во всем остальном — на освобожденную для него половину кровати, отделенную легкой тканью. Боль с такой силой терзала его, что он даже не решался прикоснуться к этой ткани, за которой лежала она.

Правда, покой помог руке и плечу. Хотя, возможно, близость женщины заставила бы его забыть о ране и боли. Как и большинство мужчин, а может, и больше, чем большинство, он был склонен к искушающим размышлениям. Себастьян печально улыбнулся, почувствовав легкое возбуждение, когда до него донеслось ее слабое дыхание.

Черт возьми! Вот он лежит тут, в одежде и сапогах, находясь в такой ситуации, которую кто-то другой мог бы назвать катастрофической, а его тело тем временем призывает его подумать об открывающихся возможностях.

Себастьян постарался отогнать от себя мысли об искушении. Но стоило ему вернуться к реальности, как рука заболела снова, причем боль была яростной, пульсирующей. Себастьян заставил себя думать о том, как быстро эта ночь превратилась в сплошную катастрофу.

Он восхищался отвагой мисс Келмслей, которая осмелилась встретиться с Домино, однако, вспоминая недавние ночные события, Себастьян не мог не чувствовать раздражения. Если бы она осталась в Лондоне, как поступила бы любая другая женщина, он, возможно, осуществил бы свой план и узнал правду о заговоре. Неплохо было бы придать брату Моргану решимости в этом деле, ободрить его. На вместо этого ему теперь придется расплачиваться за произошедшее, черт побери!

Себастьян попытался вспомнить хоть что-то о незваном госте, но все его воспоминания сводились к чему-то невнятному: он действовал под влиянием интуиции, защищал их обоих. А видел он только шляпу — низко натянутую на лоб, темную, с широкими полями. Себастьяну стало казаться, что человек, покупавший эль, когда он наводил справки у хозяина гостиницы, был как раз в такой шляпе, однако он не был уверен в этом Но если это и был Домино, то он слышал, как хозяин описывал Себастьяну путь до комнаты, так что у него даже не возникло необходимости самому задавать эти вопросы.

Как бы ни хотелось Себастьяну избавиться от раздражения, вызванного тем, что Одрианна помешала развитию событий, он так и не смог этого сделать за долгие часы ожидания. Да и поцелуи имели к этому не последнее отношение. К тому же Себастьяну нравилось, что она старается восстановить доброе имя своего отца. Он понимал, что такое родственная любовь и каких жертв она может потребовать. Также он был вынужден признать, что безрассудный поступок Одрианны говорит в ее пользу, несмотря на то что толку от него так и не было. У Хораса Келмслея не было сына, который мог бы защитить его имя, так что за это дело взялась дочь.

Себастьян стал вспоминать, что ему известно о семье Хораса, не считая того, что он узнал за последние часы об Одрианне. Он видел похороны Хораса, которого опустили в могилу на неосвященной церковью земле, потому что он покончил жизнь самоубийством. Проводить его в последний путь пришло совсем мало народу. У человека, которого при жизни публично осудили, много друзей не бывает.

Себастьян видел вдову в черном платье. С ней пришли две девушки. Одна из них шла рядом с матерью, разве что за руку ее не держала. Другая стояла поодаль — возможно, она сильно горевала и испытывала потребность в одиночестве. Он находился на некотором расстоянии от этой маленькой группы, так что заметил лишь то, что у всех женщин были темные волосы.

В тот день Себастьян следил за похоронами, надеясь, что кто-то из заговорщиков под видом друзей или родственников придет проститься с покойным. Впрочем, лишь несколько человек, собравшихся вокруг могилы, привлекли его внимание, и это точно не были женщины.

Жена и дочери потеряли не только мужа и отца. В последующие месяцы женщинам Келмслей пришлось весьма тяжко в финансовом отношении. Правда, Себастьян особо не задумывался о последствиях самоубийства для этих невинных душ. Честно говоря, он вообще о них не думал.

И вот теперь одна из них лежит рядом с ним на постели, в комнате, где им не следует даже находиться наедине.

Интересно, подумал Себастьян, мировой судья окажется человеком разумным или глупцом?

Ожидающий их разговор мог завершиться лишь двумя вариантами. И оба варианта не принесут мисс Келмслей ничего хорошего.

Стук в дверь прозвучал как-то слишком резко. Себастьян тут же пробудился от чуткого полусна, который, кажется, только что охватил его. Когда он встал с кровати, в глазах у него на мгновение потемнело от вызванной раной боли. Себастьян выглянул в окно. Сквозь полуприкрытые ставни в комнату едва проникал серый свет. Скоро рассветет.

Мисс Келмслей тоже поднялась. Расправив юбку, она застелила постель, а потом подошла к крючку, на котором висел плащ. Себастьян подождал, пока она накинет его. Одрианна попыталась быстро пригладить перед зеркалом взъерошенные волосы.

Стук раздался снова. Их глаза встретились. Одрианна казалась печальной и покорной, к тому же она явно испытывала смущение после проведенной вместе ночи. Без сомнения, за ночь она поняла, какими последствиями для нее чревата сложившаяся ситуация.

Себастьян распахнул дверь. За ней оказался Хоксуэлл, а не владелец гостиницы.

— Я настоял на том, чтобы именно я первым пришел сюда, — сказал он.

— Молодец! Спасибо!

— Мировой судья уже внизу, — сообщил Хоксуэлл. — Вы сами спуститесь или лучше ему подняться сюда?

— Здесь не самое лучшее место для разговора с ним, но, боюсь, выбор у нас невелик, — промолвил Себастьян. — И нам не нужны слушатели.

Хоксуэлл кивнул.

— Как твоя рука? — спросил он.

— Я же говорил, что это всего лишь царапина. Если ты согласишься и дальше помогать нам, то, пожалуйста, узнай, когда в Лондон отправляется первая карета, и дай мне знать, — попросил лорд Себастьян.

Хоксуэлл быстро ушел, а Себастьян снова закрыл дверь.

— Девять часов, — промолвила мисс Келмслей. — Именно в это время отправляется первый экипаж. Я сама собиралась уехать в нем.

Одрианна удачно скрывала свою нервозность. Если не считать того, как она сильно сжимала руки, и меланхоличного выражения в ее глазах, никто бы никогда не догадался, что ей вскоре предстоит разговор с мировым судьей.

Волосы у нее были темно-каштанового цвета. Но красноватого оттенка пряди было видно даже сейчас. Ее зеленоватые глаза так и манили к себе. Теперь, при слабом естественном освещении, Себастьян понял, что у мисс Келмслей правильные черты лица и из-за этого она была хороша какой-то особенной зрелой красотой. Хорошенькой он бы ее не назвал — скорее, привлекательной.

Настолько привлекательной, что Себастьяну понадобилось замереть на мгновение, вспоминая их поцелуй. Потом он подвинул стул боком к камину так, чтобы сидящий на нем человек все равно смотрел на огонь.

— Прошу вас, сядьте сюда, — попросил Себастьян. — Войдя в комнату, судья поймет, что вы — леди, и это повлияет на весь разговор.

Она повиновалась. Себастьян взял пистолет, всю ночь пролежавший на столе, и положил его на каминную полку, где он не сразу попадался на глаза.

В дверь опять постучали, правда, не так резко, как стучал Хоксуэлл. Эта некоторая робость внушала надежду.

Сэр Эдвин Томлисон был высоким и очень худым, его густые черные волосы кое-где уже тронула седина. Нерешительно сжатые губы, то, как он представился, входя в комнату, многое сказали Себастьяну. Без сомнения, статус мирового судьи доставлял ему удовольствие, однако его обязанности, связанные с выполнением служебного долга и установлением правосудия, не были ему милы.

— Лорд Себастьян Саммерхейз… — Сэр Эдвин поклонился. — Однажды мне выпала честь познакомиться с вашим братом — еще до того, каком пошел на войну и… — Его голос дрогнул. Лицо сочувственно сморщилось.

— Не сомневаюсь, что и вам досталось на войне, сэр Эдвин, — кивнул лорд Себастьян. — Насколько помню, за ваши подвиги вас произвели в рыцари?

Лицо сэра Эдвина засияло. Провинциальный сквайр, ставший рыцарем, был приятно удивлен, узнав, что брату маркиза известна его история.

Себастьян представил ему мисс Келмслей. Сэр Эдвин выразил удивление, услышав ее имя, которое явно было ему знакомо.

— Случилась неприятная история, сэр, — сказал он Себастьяну. — Внизу собралась целая толпа, все ужасно возбуждены и только и говорят о том, что здесь произошло прошлой ночью. Эти разговоры вот-вот дойдут до Брайтона, а к ночи обо всем будет известно в Лондоне, так что нам необходимо откровенно потолковать.

— Этого я и хочу, — сказал Себастьян. — Я уже сказал хозяину гостиницы то, что говорю сейчас вам. В комнату проник неизвестный, который выстрелил в меня. Я захотел его задержать, но он убежал.

— Вы можете описать этого человека?

— Я не очень хорошо его разглядел. Все произошло очень быстро. Возможно, он думал, что в комнате будет только чей-то багаж, а хозяева ужинают внизу. Увидев меня, он был удивлен не меньше моего, — добавил Себастьян. — Но на нем была примечательная шляпа. Коричневого цвета, скорее всего немодная… — Он подробно описал шляпу.

Сэр Эдвин внимательно слушал. Бросив на Одрианну быстрый взгляд, он задумчиво подошел к окну. Выглянув в окно, сэр Эдвин тихо промолвил:

— Так это дочь Хораса Келмслея, сэр? В Англии не найти человека, который не слышал бы этого имени. Ее присутствие вызывает немало вопросов.

— Я вас прекрасно понимаю. Задавайте мне эти вопросы, и я отвечу вам на них как джентльмен, позволив себе открыть то, что открыл бы любой джентльмен.

— То есть вы хотите сказать, что истинный джентльмен дал бы ответы не на все вопросы? — уточнил сэр Эдвин.

Себастьян не ответил. Он решил, что красноречивое молчание скажет больше слов. И черт с ней, с репутацией Одрианны!

— Долг призывает меня передать вам слова хозяина гостиницы, который сообщил мне, что мисс Келмслей выстрелила вам в руку и ранила вас, сэр.

— Хозяина гостиницы тут не было, так что он не может ничего знать, — заявил Себастьян. — Прошу вас поверить моему слову: здесь был третий человек, мужчина, как я вам и сказал. Если вы потребуете, я поклянусь в том, что она ни в чем не виновата. При необходимости я буду ходить на суды квартальных сессий [1] , но я бы попросил вас избавить ее от них, тем более что обвинение совершенно нелепо.

Сэр Эдвин покраснел. Потребовать такого от джентльмена, который дал ему честное слово, — это оскорбление. Мысль о том, что лорда Себастьяна обвиняли в том, чего не было, приводила его в смятении. И все же он бросил еще один нерешительный взгляд на Одрианну.

— Странно, что она еще здесь, учитывая вашу роль в этом расследовании, лорд Себастьян, — промолвил сэр Эдвин. — Мне бы в голову не пришло, что вас двоих могут… связывать продолжительные отношения.

— Но эта странность ведь не имеет отношения к вашим обязанностям, сэр?

— Да, сэр, вы правы! Если здесь был третий человек, не имеет. Я постараюсь не упоминать ее имени при расследовании, но если этого у меня не получится… Может быть, мне стоит сказать, что мисс Келмслей приехала сюда, чтобы раздобыть какую-то информацию, связанную с деятельностью ее отца? Это могло бы как-то объяснить ее присутствие, не очерняя ее репутации.

— Можете говорить что хотите, сэр, и пусть другие думают что угодно. Правда в том, что она не стреляла из этого пистолета, — заверил его Себастьян.

Сэр Эдвин кивнул:

— Кажется, я понимаю, что тут произошло, сэр. Себастьян взглянул на свои карманные часы.

— Сэр Эдвин, первая карета отправляется в Лондон через пятнадцать минут, — сказал он. — Мисс Келмслей хочет вернуться домой. Я прошу вас спуститься вместе с ней вниз и проводить до экипажа, чтобы любопытные и грубияны не засыпали ее вопросами.

Сэр Эдвин приосанился.

— Разумеется, — согласился он. — Думаю, и тех и других там внизу хватает. И избавить мисс Келмслей от их расспросов — дело доброе. — В его глазах вспыхнул новый огонек. Критический, как показалось стоящему перед ним джентльмену, которого никогда не заподозрят в худшем, в то время как мисс Келмслей придется заплатить любую цену, которую потребуют у нее за этот нелепый эпизод.

Себастьян без слов принял эту молчаливую критику. Никто и никогда не поверит в то, что их встреча здесь стала результатом извращенной прихоти судьбы. Важно другое: сэр Эдвин не собирается отправлять Одрианну на суды квартальных сессий, где ей пришлось бы отвечать на вопросы, связанные с обвинением в покушении на жизнь брата маркиза.

Себастьян подошел к стулу.

— Мисс Келмслей, сэр Эдвин все разузнал, и он удовлетворен, — сказал он. — А сейчас он проводит вас к карете.

Одрианна подняла глаза, которые все это время были устремлены на какую-то точку на ее коленях. Она стоически держала себя в руках, но теперь, похоже, немного расслабилась. В ее зеленых глазах вспыхнуло беспокойство, которое она так тщательно скрывала.

— Так я свободна? — еле слышно спросила она.

Кивнув, Себастьян протянул ей руку, чтобы помочь подняться со стула. Ее мягкая рука коснулась его руки; Одрианна слегка оперлась на нее, однако он сразу почувствовал в этом прикосновении связь с интимностью прошлой ночи. Она отпустила его руку.

Взяв ее багаж, сэр Эдвин ждал Одрианну у двери. Прежде чем выйти, она оглядела комнату, а потом посмотрела в глаза Себастьяну. Однако прочесть того, что таилось в ее взоре, он так и не смог.