Глава 19

14 апреля 1912 г.

Они нашли мою сестру. Они могли убить мою сестру и убили бы, если бы Михаил велел. Я стараюсь об этом не думать, но тогда передо мной возникает другая ужасная картинка: погибший ночью стюард в луже собственной крови. Должно быть, Алек сейчас очень страдает — отец уже наверняка рассказал ему правду.

— Ой! — пискнула Ирен, когда я запуталась щеткой в ее волосах, — Извини.

— Вы не должны извиняться, когда я дергаю вам волосы. — Я попыталась вернуться мыслями к тому, что делаю.

Пока я ничем не могу помочь ни Дейзи, ни Алеку, а если буду грезить наяву и тянуть время, то не выкрою ни единой свободной минутки, чтобы увидеться с ним и спросить, что мы можем сделать для Дейзи. «Мистическая болезнь» Ирен прошла вчера вечером после ее грандиозного скандала с матерью. Я при нем не присутствовала, но Нед и миссис Хорн шепотом мне обо всем рассказали. По словам миссис Хорн, Ирен — неблагодарная девчонка, которая не понимает, какие возможности предоставляет ей леди Регина. По словам Неда, леди Регина так жестоко относится к Ирен, что он едва удерживается в рамках своих обязанностей и не высказывает старой корове все, что о ней думает. Я-то знаю, чьей версии стоит верить. Должно быть, Ирен больше не в силах выносить упреки и поучения матери, потому что сегодня утром она встала особенно рано и сказала, что хочет быть одетой и причесанной наилучшим образом.

Но выглядит она настолько бледной и слабой, как будто и вправду заболела. Даже не может сосредоточить взгляд на своем отражении в зеркале. Я осмелилась спросить:

— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, мисс?

— Нет. — Ирен подперла голову рукой, и я поняла, что она на грани слез.

— О мисс Ирен, не надо печалиться. — Я села рядом с ней на низкую скамеечку и обняла ее.

Обычно Ирен довольно быстро умеет взять себя в руки, но на этот раз она положила голову мне на плечо, и я почувствовала, как ее слезы намочили рукав моего форменного платья.

— Мне придется выйти замуж, — сказала она так, словно выносила себе смертный приговор. — Мама хочет, чтобы я вышла замуж еще до конца года. Как только мы сумеем это устроить.

— Я уверена, что все получится. Это же не самое страшное в жизни, правда, мисс? Может быть, вы встретите кого-нибудь, кто вам понравится.

Я действительно этого хотела ради ее же блага: может, какой-нибудь книжный мальчик из богатой семьи, которому будут по душе милые, непритязательные манеры Ирен. К примеру, из Нью-Йорка или из Бостона.

— Маме все равно, понравится он мне или нет.

Полагаю, настало время для честного разговора.

— Это… это все из-за денег, мисс Ирен? Не хочу показаться дерзкой, но мы внизу давно подозревали, что семейные финансы…

— Из-за денег? — Ирен посмотрела на меня и, к моему изумлению, рассмеялась. — Ты думаешь, они хотят скорее выдать меня замуж из-за денег?

Именно так я и думала и не представляла, из-за чего еще.

И пока я испуганно на нее смотрела, Ирен сказала:

— Видишь ли, Тесс, все гораздо хуже. Я… обесчещена.

Пожалуй, чуть сильнее я удивилась лишь тогда, когда увидела, как Михаил превращается в волка. «Обесчещена» — это всего лишь вежливый эвфемизм, и означает он, что молодая леди (в данном случае Ирен) потеряла девственность еще до свадьбы.

Но как это вообще возможно? Ее все время опекали, никогда не выпускали из дому одну, только в «общество», где все подчиняется правилам. Полагаю, некоторые девушки умудряются найти способы, но Ирен? Она такая скромная, трудно представить, чтобы она ударилась в распутство.

И откуда об этом узнала леди Регина? Сначала вопрос показался мне риторическим, но я немножко подумала и…

— Мисс Ирен, пожалуйста, скажите мне… вас ведь никто не обидел, нет?

— Нет. Никто со мной плохо не обращался. — Под «плохо обращался» она имела в виду изнасилование. И за это слава богу. Распущенные прядки закрывали ей половину лица; вторую половину головы я уже причесала. Казалось, что Ирен можно расщепить ровно пополам, разделив на образ чопорной девушки эдвардианской эпохи и настоящей женщины, скрывающейся внутри. — Я люблю его. Я пошла на риск, а теперь вынуждена за это расплачиваться.

О нет!

— Но ведь вы не ждете ребенка, нет?

Это невозможно. В мои обязанности входит стирка всего нижнего белья Ирен, я знаю график ее месячных так же хорошо, как свой собственный, и он не сбивался в течение всех четырех месяцев, что я прислуживаю ей.

Она обернула ко мне лицо и печально улыбнулась:

— Уже нет.

Вот тут события последних месяцев обрели смысл. Меня перевели в горничные неожиданно, когда предыдущая горничная Ирен уехала на новое место, в Шотландию. Мы внизу рассуждали о том, как все это странно — уволиться без предупреждения и при этом получить от Лайлов блестящую рекомендацию. Теперь я поняла. Та горничная наверняка знала, что Ирен беременна; нельзя не заметить пропущенные циклы. Лайлы хотели, чтобы она уехала и чтобы среди слуг не поползли слухи, поэтому как следует позаботились о ней, обеспечив ее молчание.

— Мама не знает, кто отец, — сказала Ирен. — Ее сильно ранило то, что я ей не сказала. Я знаю, ты ее ненавидишь, и не буду спорить, иногда она ведет себя отвратительно, но ты должна понять, Тесс. Мама вышла замуж за аристократа. Она никогда не чувствовала себя ровней ее подругам, которые получили титулы по праву рождения. Лейтон стал для нее таким разочарованием, а то, что сделала я… в Англии не найдется матери, которая спокойно приняла бы такой позор. Забеременеть от мужчины и отказаться назвать его имя! — Ирен глубоко, прерывисто вздохнула. — Думаю, она вбила себе в голову, что это состоятельный молодой человек, с которым я познакомилась во время котильона, кто-то, кого я смогла бы шантажом заставить на себе жениться, будь я немного «практичнее». И теперь она говорит, что, раз я сбилась с пути, она не доверяет мне больше и хочет, чтобы я быстро вышла замуж. И мне придется с этим смириться, хотя люблю я другого.

Не какой-то состоятельный молодой человек. Кто-то, кто мог находиться рядом с ней. Кто-то, кого она любит. Кто-то, кто, возможно, любит ее взаимно.

И, не успев подумать, я выпалила:

— Это Нед, правда?

Ирен отпрянула, и я не поняла, то ли она потрясена, то ли испытывает облегчение оттого, что хоть кто-то знает.

— Это он тебе сказал?

— Ну конечно нет! И про ребенка не говорил. Он слова не проронил, мисс. Но… он всегда так мил с вами!

— А я всегда мила с ним. — Ирен тоскливо улыбнулась. — Ты же знаешь, его отец тоже на нас работал. Я помню, как еще ребенком играла с Недом в саду, до тех пор пока мама меня не поймала и не выбранила за то, что я дружу с теми, кто ниже меня по положению. Уже тогда я знала, что для меня никогда никого другого не будет.

Нед и Ирен. Для него тоже никогда никого другого не будет, теперь я в этом уверена. Сотни отдельных случаев соединились у меня в голове в изящный, как у снежинки, узор — эти двое всегда искали возможность побыть вместе. И тогда вечером на палубе Нед сказал, что никогда не женится, потому что нет смысла жениться на ком-нибудь, кроме единственной женщины на свете. Он думал об Ирен, о девушке, которую никогда не получит.

Я понимаю, что он любит ее, но, бог мой, как же плохо он с ней поступил!

— Ему не следовало поступать так с вами, мисс. Нед — хороший человек, но он повел себя… беспечно. Бездумно. Позволил, чтобы с вами такое произошло.

— О, не вини его! Это случилось… один раз, всего лишь один, и мы оба потеряли голову. — Теперь ее щеки порозовели, и она была по-настоящему счастливой, пусть только в воспоминаниях. — Однажды прошлой осенью предполагалось, что я нахожусь на чаепитии у Пенелопы Чемберс, но ей внезапно стало дурно, и нам пришлось разойтись. Шофер увез отца, и некому было меня забрать, поэтому пришел Нед. И тут началась гроза, — о Тесс, ты помнишь тот ливень? Как будто небеса разверзлись.

Я ничего подобного не помнила, наверняка весь тот день отскребала полы и не могла даже в окошко выглянуть, уж какой тут дождь.

Ирен посмотрела вверх, в то давнее небо, радуясь грозе.

— Нам пришлось нырнуть в первое попавшееся укрытие, такой небольшой амбар, и переждать ливень. Мы будто остались одни на всем свете. С самого детства мы ни разу больше не оставались по-настоящему одни, и оба знали, что, возможно, больше никогда и не останемся. Вот тут правда и вышла наружу, а когда я узнала, что он тоже меня любит… когда мы поняли, что это наш единственный шанс… да мне плевать, что я обесчещена. Плевать, что мама меня ненавидит. Я бы и снова так поступила. Ничего бы не изменила. — Теперь она выглядела настоящей красавицей, намного красивее, чем мне доводилось ее видеть, Любовь словно освещала ее изнутри, — Думаю, за эти несколько часов с Недом мне выпало счастья больше, чем большинству людей за всю жизнь.

Я кивнула:

— Тогда я рада за вас, мисс. Жаль только, что леди Регина обо всем узнала.

— Нед не знает про ребенка, — торопливо сказала Ирен. — Я ему не говорила, и ты не должна. Он ужасно расстроится. Нед все равно ничего не мог сделать ни до того, как я потеряла ребенка, ни после.

Это, конечно, правда. Если бы Лайлы узнали, что отец ребенка — Нед, они бы в лучшем случае его уволили, а в худшем — обвинили бы в изнасиловании, и то, что Ирен пошла на это добровольно, ничего не значило бы в суде по сравнению с тем фактом, что она знатная леди, а он всего лишь слуга. Ирен все равно никогда не позволили бы выйти за него замуж. Они даже не смогли бы вместе убежать — после такого скандала Нед нигде не сумел бы найти работу, а Ирен слишком хрупкая, чтобы работать, даже если бы умела делать что-нибудь полезное.

Мне все еще хотелось как следует встряхнуть Неда за то, что он подверг ее такой опасности, и неделю назад я бы так и поступила. Но теперь я знала, что значит так сильно кого-то любить. Хотеть украсть хотя бы день с этим человеком, хотя бы час, и не важно, какой ценой.

Вполне возможно, Нед и сам впервые был с женщиной. Жизнь в услужении не располагает к романтическим отношениям. И эти двое, скорее всего, ничего не знали о том, как избежать зачатия. Я и сама была такой, но после того, как Дейзи попала в беду, решила восполнить этот пробел.

Ирен сказала:

— Иногда я думаю: а что бы я делала, если бы не потеряла ребенка? Но я только успела поверить, что он у меня будет, как все кончилось. — Она положила ладонь на плоский живот. — Он бы родился в июне.

Даже не представляю, что бы с ней сделали Лайлы. Полагаю, подкупили бы кого-нибудь, чтобы на ней немедленно женились, а новорожденного объявили бы «недоношенным». Старая уловка.

— Не хочу показаться вам недоброй, мисс, но не знаю, насколько хорошо это было бы для вас и для ребенка.

— Я знаю. Очень даже знаю. И все-таки иногда мне кажется, что я качаю младенца с рыжими волосами. — Она выпрямилась и глубоко вздохнула. — Мама заставила меня поклясться, что я не скажу ни слова ни одной живой душе. Но вот теперь ты все знаешь, и мне стало легче. Больше, чем я могла предположить. Спасибо, Тесс. За то, что я могу тебе доверять.

— Я в жизни не проболтаюсь. Даже Неду.

Она кивнула:

— Следующие несколько месяцев будут для него очень тяжелыми. Когда мне придется выйти замуж… ты поможешь ему справиться, хорошо? Думаю, ему будет выдержать это еще труднее, чем мне.

Но я больше не буду работать на Лайлов. Нед останется совершенно один.

Раз уж Ирен выдала мне свою самую большую тайну, мне показалось, что и я могу рассказать ей о своей. Но я только хотела сообщить ей о своих планах, как в гостиной послышались мужские голоса. Лейтон и Михаил.

— О боже! — Ирен выглядела потрясенной. — Но ведь они не могли ничего услышать, правда? Я даже не знаю, рассказали ли мама с папой Лейтону или нет.

— Мне кажется, они только что вошли. — Я спрыгнула со скамеечки и повернула Ирен к зеркалу. — Все хорошо, мисс. Давайте я докончу.

Пока я зашнуровывала на ней корсет, мы молчали. Пусть я была совершенно уверена, что Лейтон ничего не слышал, но как насчет Михаила? Он обладает волчьим чутьем и волчьим стремлением беспощадно уничтожить любого, кто окажется у него на пути. Если он подслушал, если теперь знает тайну Ирен, которую можно обернуть против нее, что он сделает?

Боясь не столько за себя, сколько за нее, я напряженно прислушивалась к разговору за дверью.

Михаил:

— Ты хронический канительщик, мой друг. Это я о тебе уже понял. Все время откладываешь на завтра то, чем можешь наслаждаться сегодня.

Лейтон:

— Разве я отложил на завтра тот превосходный коньяк вчера вечером? Или выигрыш в карты? Конечно, последний вист проиграл, но мне кажется, что полковник Грейси жульничал.

Михаил:

— Ты откладываешь возможность утвердиться как человек со средствами. Упрочить семейное благосостояние и стабильность, которых заслуживаешь. Почему бы не осуществить нашу сделку прямо сейчас?

О нет. Клинок Инициации! Я-то думала, у нас есть время до Нью-Йорка, но Михаил нетерпелив — он хочет получить его немедленно.

Лейтон:

— Я говорил тебе, отец дал нам очень точные инструкции. Прежде чем продавать, мы должны все оценить.

Лейтон уже разболтал Михаилу все про состояние семейных финансов. Ну может быть, не все, потому что это сильно заденет его гордость, но вполне достаточно, чтобы манипулятор вроде Михаила понял правду. И ему сильно повезет, если Михаил действительно заплатит за Клинок, а не начнет шантажировать Лейтона.

Михаил:

— А я тебе говорю, что предлагаю более чем щедрую цену. Оценщик даст ниже. Эти ювелиры из Нового Света, что они знают о настоящем качестве? Я работал с Фаберже. Не сомневайся, что я оценю истинную стоимость кинжала куда лучше, чем какой-то житель колонии в захудалой лавке. Почему не дать мне хотя бы взглянуть на него?

Лейтон:

— Думаю, взглянуть ты вполне можешь.

Они идут к сейфу. Сейчас попросят у Ирен ключ и откроют шкатулку. Поймут, что Клинок Инициации исчез.

Меня вот-вот поймают.

Загрузка...