Обреченные попаданцы

История четвертая, в которой не все эльфы оказываются одинаково полезны

Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?

— Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня все же это первый раз…

— Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.

Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.

Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет — этих девушек? Ей выход предлагают, а она…

— Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! — подрыкивает орк.

— Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, — хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.

— А те семеро красавиц из Новарута?

— Не считается! Они любят только женский пол.

— А те двое из Стоунтауна?

— Тоже не считается — они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.

— А та старуха из Тропотану?

— Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! — не выдерживает эльф.

Девушка все так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают ее и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под ее коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.

— Вот, половина дела сделана, а дальше — дело эльфийской техники, — хохочет эльф.

Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.

Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в нее сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Эльф не щадит — окольцовывает мускулистыми руками, прижимая ее слабые руки к бокам.

Он двигается взад-вперед, трется о расселину между половинок ее зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…

— Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! — срывается с ее губ.

— Ну да, не помылся! — пыхтит он на ней. — Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

Эльф скользит рукой между ее телом и землей, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в ее теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри нее сжимают пустоту, требуют быть наполненными.

— Пусти!

— Нет. Дракону не достанется такая прелестница! — восклицает эльф.

Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.

Она чувствует себя предельно возбужденной, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается ее лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.

Другой рукой он задирает подол ее платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать ее беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа — он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в ее зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.

Парася вскрикивает и давит на его руку.

Да, о, да — это то, в чем она нуждается!

Слабые, прерывистые звуки слетают с ее губ, когда он умело проскальзывает в нее вторым пальцем, пока не достигает девственного барьера.

Нежно, но твердо, он пробивается сквозь него, покрывает ее шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешает их с маленькими укусами. Он рвет ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь. Боль вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые подружки. Боль обжигает, она раскаленным металлом заливает полость внизу живота.

— Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!

— Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.

Эльф снова шепчет что-то на незнакомом языке, и раскаленный свинец моментально остывает. Боль меняется на сладкое наслаждение от его пальцев, двигающихся внутри нее. Горячий рот обжигает ее кожу, мощное тело двигается взад-вперед по ней. Остроухий оказывается ее самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парыся боится признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.

«Ничто не может!» — возникает проблеск мысли. — «Ничто, кроме дракона!» С того момента, как она заметила эльфа в приоткрытую дверь, она знала, что это случится. Возможно, это от многочасового нахождения под солнцем, но она почему-то знала, что он будет ее первым мужчиной.

Эльф прижимается, толстый и твердый, как мифриловое копье, к мягким, нежным складочкам, и с губ Параси слетает беспомощный звук. Она знает, что приближается, но боится, что не сможет его принять.

— Кричи, милая, так будет легче, — напевает Мирралат на ухо, пробиваясь дальше.

— Я не могу, — всхлипывает Парася, когда он начинает проталкиваться внутрь нее. Его давление слишком сильное.

— Тогда пой, — эльф выходит, отступив на тот маленький дюйм, что отвоевал у нее, обхватывает себя рукой и пытается снова, медленно. Хотя она отчаянно хочет заполучить его внутрь себя, ее тело противится вторжению. Он слишком большой, а она слишком маленькая.

С едва сдерживаемыми проклятьями он останавливается, потом сгребает плотные складки платья в кучу под ее тазом и приподнимает женскую попу выше и как раз под нужным углом. Потом его полный вес снова на ней. Правой рукой эльф обнимает ее плечи, другой — бедра.

Он потирается о нее взад-вперед между влажных волос до тех пор, пока она не начинает подаваться к нему навстречу. Под новым углом она чувствует себя беззащитной и уязвимой, но откуда-то знает, что так легче будет войти в нее.

Когда она уже кричит что-то бессвязное, он проталкивается внутрь нее, чувствуя, как на него накатывает облегчение. Мужское дыхание с шипением вырывается сквозь стиснутые зубы. Она задыхается, старается изо всех сил вместить пронизывающую толщину его плоти.

Каждый малый дюйм вопит от наслаждения, когда он продвигается все глубже. И когда она уже точно уверена, что он вонзается до упора, что она заполучает его всего, эльф с грубым рыком делает последний рывок, еще глубже, и Парася чувствует себя кабаном, надетым на огромный трактирный вертел.

— А ты боялась, милая, — рокочет голос возле ее уха. — Теперь я часть тебя.