Обсерватор

Глава 5 Подарок подарку рознь

Утром седьмого дня, когда подарок, наконец, созрел (и получился отменным, я точно знаю, пробу снять успел), дверь моего кубрика загрохотала от мощных ударов. Догадаться, кто именно из всех моих здешних знакомых может так ломиться в не запертые двери, было несложно. Правду говорят: гномы и вежливость, слова из разных словарей.

— Тони, чтоб через час был в мастерской! — заорал Просперо мне в лицо, едва я открыл перед ним дверь.

— И вам доброго утра, уважаемый Просперо. Как ваши дела, как здоровье? Всё ли в порядке в семье… — забубнил я.

— Иди в жопу… тьфу, в мастерскую, чтоб через час был там! Обсерватор швартуется, я машины глушу. Надо их перебрать и прибрать мусор от разборки. Жду в мастерской! — рявкнул механик и ускакал.

Ну, час есть, уже хорошо. Но с затеянными мною планами стоит всё же поторопиться. Кто знает, что там будет после швартовки нашего пепелаца? Так что, получив указания Просперо, я не стал сходу рваться к месту свершения своего трудового подвига, а первым делом попробовал, что у меня получилось в результате манипуляций со спиртом и цитрусами. Естественно, дегустировал я тестовую часть продукта. И надо заметить, получилось весьма и весьма. Добавленный в ходе приготовления напитка, лимонный сок оказался здесь очень в тему (хоть и ругались когда-то знакомые макаронники на «неканон», но если не переборщить с количеством сока — самое то, что нужно. Да и рукоговорящие знакомые, те самые что крутили шнобелями при озвучивании мною рецепта, после пробы готового продукта обычно удивлённо чмокали губами и констатировали, мол, «Антонио, знаешь, а это не так уж плохо!»). Ещё бы оно было плохо! Сладко, лимонно, свежо, разве что крепковато, но это и нормально: на спирту, всё-таки. Можно ледяной водой разбавить, а можно и попросту льда побольше булькнуть и чуть подождать, пока тот оплывать не начнёт.

И, раз уж у меня есть час свободного времени, решил я им воспользоваться и преподнести Дельфине заготовленный презент. А то запряжёт меня Просперо всякое отработанное масло за собой убирать, на несколько суток, и чёрт его знает, когда потом выпадет случай предметно извиниться перед дамой. Так что прихватил я бутыль и направился в медотсек.

— Доброе утро! — блеснул я здоровыми зубами.

— Угу, — не оборачиваясь, буркнула Дельфина, занятая копошением с какими-то приборами. — Чего-то хотел, Тони? — так же не оборачиваясь, бросила через плечо она.

— Уважаемая Дельфина, — торжественно начал я, даже откашлявшись для порядка. — Я вам искренне и глубоко благодарен за помощь, сочувствие, обучение. От всей души! Но, к своему прискорбию, вынужден признать, что по незнанию и из излишней поспешности расстроил столь прекрасного медика своим неподобающим поведением, пусть и продиктованным исключительно моим восхищением вашей красотой и очарованием. Стыд за содеянное и вина угнетают меня, донна Дельфина, и, хотя в моём скромном положении я не могу принести истинно достойный дар, всё же прошу не отказать мне в любезности, и принять сей презент. Надеюсь, он хотя бы отчасти поможет сгладить в воспоминаниях мою неловкость…

— А хорошо сказал. Несколько старомодно и излишне велеречиво, но… твой прогресс в изучении языка аэр определённо радует, — хмыкнула она, оторвав взгляд от приборины, ковырянием в котором не прекращала заниматься, пока я произносил свой спич. — А это что? — вскинула она бровь, указывая взглядом на бутыль.

— Это и есть мой презент. Собственноручно изготовленный от и до. Вкусный, ручаюсь, попробуйте!

— Хм-м-м… ну ладно, уговорил, — в два шага оказавшись рядом, Дельфина стремительно цапнула бутыль из моей руки, моментально свернула ей пробку и настороженно принюхалась, по всем правилам. То есть, не сунула сходу нос в бутылку, а лишь легонько помахала ладошкой над горлышком, нагоняя исходящий из бутылки аромат в лицо. Медик же. А ну как в сосуде гадость какая, вроде нашатыря? Техника безопасности, понимать надо! — Хм, а неплохо пахнет. Алкоголь и лимоны… — с этими словами она бросила взгляд на запястье, отягощённое неким внушительным браслетом, над которым сверкнула зеленью какая-то голограмма и, видимо проверив, не хочу ли я её травануть по широте душевной… усосала четверть бутыли, залпом!

— Знаешь, а на вкус тоже очень неплохо, — взглянула она на меня с неподдельным удивлением. — Нет, действительно неплохо, — Дельфина оценила послевкусие, закатив глаза. — Не знаю, как ты умудрился это сделать, ничего толком не имея, но молодец. Угодил…

— И прощён? — уточнил я, чем вызвал у медика короткий смешок.

— Прощён, прощён, — улыбнулась она. — Только не вздумай лапать меня за задницу… пока сама не предложу, — подмигнула она, подозреваю, не без участия немалой дозы алкоголя, успевшей ударить медику в голову.

— А предложите? — уточнил я.

— Нет, — выдала ещё один смешок моя собеседница. — По крайней мере, не сегодня… и вряд ли завтра. Ладно, иди уж, герой-любовник. А вообще — и вправду молодец, — задумчиво произнесла она, переводя взгляд с бутылки на меня.

Я, естественно, ушёл. И могу сказать честно — без сожалений. В конце концов, я сегодня не столько «подкатывал» к Дельфине, если начистоту, сколько… Ну, просто внимание женщине как к женщине — всегда приятно, вне зависимости от отношения к проявляющему это самое внимание. Если «не перегибать», конечно. Так что такой, лёгкий и не к чему не обязывающий флирт, без давления — только на пользу. Тем более что в моём положении любые хорошие взаимоотношения с местными сейчас, пожалуй, дороже золота… которого у меня всё равно нет.

Вернулся я в свой кубрик, и с удовольствием сделал глоток припасённого для себя лимончелло — вышло и вправду неплохо, а мне перед уборочными рудниками не помешает, для душевного спокойствия. Убрал свои запасы, да и двинулся в двигательный зал.

— А, уже припёрся! — приветствовал меня Просперо, выбираясь из развороченных недр какого-то механизма. — Что стоишь⁈ Бери тряпку, щётку, бутыль промывки из двенадцатого ящика — и за работу!

Тиран, деспот и некультурная личность, мысленно вздохнул я, промывая ядово пахнущей промывочной жидкостью (судя по запаху — с нашатырём) врученные мне механиком непонятные детали. И тут — мат-перемат и волна какой-то вонючей смазки на весь пол! Оттирая очередную деталь, и глядя на затылок «гнома», я лишь чудом удержался от желания настучать по нему сжимаемой в руках тяжёлой болванкой и высказать всё, что я о думаю о кривых руках, которыми сам Просперо меня попрекает чуть ли не ежеминутно! То есть, лапы, дескать, из неуместного места растут у меня, хотя я до сих пор ни одного косяка не упорол, а сам механоид даже таз под слив по-человечески поставить не может, а валит с больной головы на здоровую. Ну, истинно же подлючью хрень творит, подкидывая честным трудящимся лишней работы, и даже не извиняется! Эксплуататор и гад!

Эх, вот так и начинаешь понимать тёток-поломоек с их вечным: «куды попёрся по намытому, ирод!» — И шваброй гада, шваброй его!

— Убрался? — как ни в чём ни бывало проквакал Просперо, высунув наглое рыло из-за снятого кожуха очередной махины. Я молча кивнул. Механик окинул изучающим взглядом очищенный от результатов его косорукости покрытие пола и, изобразив снисходительность, махнул рукой. — Ладно, сойдёт. Слушай, Тони, — начал он с таким сволочным выражением лица (скрывал, но по глазам-то видно!), что я чуть не свалил из двигательного зала, но… удержался, зачем-то. Видимо, зря.

— У нас к чертям полетел сепаратор, — шмякнул он на пол извлечённый из недр какого-то агрегата весьма затрапезного вида деталь, растопырившую во все стороны затейливо изогнутые трубки… замызганные вусмерть.

— А для чего он? — поинтересовался я, разглядывая заляпанную маслом и отработкой фигулину, выглядящую как металлический осьминог. Или не металлический? Со здешними материалами хрен разберёшь!

— Разделяет смазку и отработку, направляет смазку куда нужно, а куда не нужно — не направляет.

— А вы по нему ничем тяжёлым не стучали? — прокурорски уставился я на криворукого механика, явно раздолбавшего столь нужный Обсерватору механизм.

— Да не стучал я, он сам… — виновато забормотал Просперо, но всё-таки вспомнил субординацию. — Тони, путана гриджо! Какого абиссо я перед тобой отчитываюсь?!!

— Я уточнил, в познавательных целях. Вы ответили, Просперо, — обстоятельно ответил я, пожав плечами. Вид при этом сделал бравый и придурковатый, как оно с Петровских времён было заведено в армии и на флоте. Механик же побагровел и… исчез из виду, даже не договорив, чего хотел.

А я не удержался и улыбнулся во всю пасть. Работает! То самое актёрское мастерство, которое за всю жизнь не принесло мне ни копейки прямого дохода, но не раз помогало в быту и работе, порой выручая в таких ситуациях, в которых и КПВТ не спасёт. Имел возможность сравнить, м-да… Впрочем, не о том речь.

Дело в том, что люди ленятся думать, практически всегда. И в основном реагируют на любые события и действия окружающих заученными шаблонами, по крайней мере, в первый момент уж точно. Потом уже думают, если есть чем, что тоже не всегда бывает, ну да неважно. А важно, что с момента моего попадания на Обсерватор, я довольно сильно опасался, что окружающие меня… разумные, родившиеся и живущие в сословном социуме, со всей этой их магией, странными технологиями и чёрти чем ещё, мне неизвестным, имеют неправильные шаблоны. И Дельфина это косвенно подтверждала, «неправильно» реагируя на мои проверки. Вот это меня немало напрягло, поскольку означало, что все мои наработки, столь полезные в прошлом, придётся выбросить на помойку. А составлять новые… это работа на годы! Которых, кстати, у меня может и не быть.

Но оказалось, что медик Обсерватора просто очень умная дама, предпочитающая думать своей головой, а не ограничиваться пусть даже и богатым, но набором обычных шаблонов, что, в принципе, характерно для некоторых типов личностей… и представителей кое-каких профессий. А вот Просперо среагировал «правильно»: на начальственный вид и обвинительно-требовательный тон вопрошающего сначала стал оправдываться, и лишь потом, уже отработав шаблон «подчинённого», допетрил, перед кем он это делает. Так вот, то, что привычные мне схемы взаимодействия с окружающими работают — действительно отлично. Значит, есть возможность поймать шанс за хвост. Не-не… никаких «щас как всех облапошу и сам в капитаны пролезу»… подобные снисходительность и шапкозакидательство меня скорее в том проклятом океане утопят. Но… здесь пара слов поддержки, тут немного ни к чему не обязывающей помощи. Глядишь, уже и служба полегче, отношения с окружающими получше, и денежек побольше, а там и до перспектив самостоятельной жизни в новом для меня Мире рукой подать. Главное, не крысить!

Правда в данном случае, хотя проверка была небесполезна и перспективна, я, кажется, всё же немного пережал. Просперо случившееся явно задело за живое и теперь он почти постоянно бурчал под нос всякие неслышимые, но явные гадости, причём в мой адрес. Шмякал свои «железки» на пол с грохотом, так что стали возникать опасения, не разнесёт ли механик, по широте душевной, ещё какую-нибудь нужную и ценную приблуду.

Но, наконец, Просперо закончил разбор, а я — уборку за ним всякого отработанного масла и прочей дряни. Механик выбрался из механических дебрей двигательного зала, протирая руки промасленной тряпкой и с ОЧЕНЬ нехорошей улыбочкой уставился на меня.

— Знаешь что, Тони, — изрядно напрягая меня своим сволочным прищуром, произнёс Просперо.

— Нет, господин механик! Я закончил, я пойду? — попробовал я осуществить разумную ретираду.

— Погоди, Тони, — просто засветился сволочизмом мой собеседник и временный командующий. — Для тебя есть дело.

— А может, не надо? — пискнул я.

— Надо. Кто кроме тебя?

— Господин механик? — предположил я.

— Нет! — прямо-таки возликовал Просперо. — Слушай сюда, Тони. Это — сепаратор, — ткнул он в раздолбанную его вредительскими граблями фигулину.

— Я знаю, сам отмывал.

— Отмывал… — пробормотал Просперо, чуть ли не носом водя по приборине. — Ну ладно, отмыл, — снисходительно бросил он. — В общем так: он нам нужен.

— Так вот он!

— Прекращай меня перебивать! Рабочий нужен, а не это! А я — занят, понял?

— Да, — кивнул я и, чтоб не усугублять, промолчал, что занят он доламыванием прочего ценного оборудования.

— Хм… в общем, сходишь на остров, купишь сепаратор, — царственно махнул рукой Просперо.

— Чегось⁈ — немножко не расслышал я.

— Тогось! — злорадствовал механик. — Все заняты, а деньги я тебе дам.

— Да я ж ни разу не видел…

— Хватит пререкаться! Я сказал — сделаешь, значит — сделаешь!

Нет, ну не скотина ли! То есть, вроде как нормальное поручение, только для человека, который кроме самого Обсерватора, ни черта не видел и не знает об окружающем мире — это реальное издевательство! Если не хуже… хм, кажется, с проверкой на шаблонность мышления я переборщил. А с другой стороны… ну, на ком мне было ещё экспериментировать-то? На Дельфине? Спасибо, уже попробовал, чуть самого главного достояния любого мужчины не лишился. А ведь испытать действенность умений надо было. Реально надо. Иначе мне здесь долгонько придётся со дна выгребать… как бы и вовсе не потонуть.

— Труселями своими помашешь, если что, — лыбился этот гад.

— И где я куплю…

— Разберёшься.

— И как я узнаю…

— Старый возьмёшь. Можешь даже во взаимозачёт с новым отдать, — сделал царский жест злобный хрыч. — Всё равно мы его здесь же на Ветреном и брали, — скорее себе, чем мне сообщил он.

— «Ветреный»? — натурально удивился я, потому что название было произнесено явно на русском языке.

— Ветреный, Ветреный. На острове за главных бездники, они название и дали. Дурацкое какое-то, но у них всё такое. Так, вот тебе деньги, — вернулся всё же к своей дурной затее механик и вытащил из кармана квадратный кошелёчек. — Вот сепаратор. И вперёд, Тони!

— Родина тебя не забудет, — буркнул я себе под нос.

— Именно!

Вообще, то, как он достал кошель и пихнул его мне, наводит на всякие мысли, пыхтел я с этим гребучим сепаратором по коридору. Ну, то, что «проверка» — это понятно. Деньги Просперо даже не считал, просто кинул мне кошелёк, а значит, там или дохрена и точно хватит на этот грешный сепаратор, веселье в каком-нибудь клубе и ещё на пару коньков в придачу останется. Во что не очень верится, почему-то. Или денег там совсем немного, и мне придётся, как в жопу ужаленному, бегать по острову и искать подешевле, что ГОРАЗДО более вероятно, особенно с этим его «взаимозачётом». Ну и, помимо проверки, Просперо явно «отыгрывается», это тоже ясно, как божий день.

А вот что мне делать? Забить? В принципе — можно, но оставят меня на этом самом Ветреном, в одних труселях… Что, кстати, может быть к лучшему, а может и не быть. Всё, что я знаю — это рассказы и записи от Дельфины. Короче, надо бы мне хотя бы полчаса, а лучше больше, на то, чтобы понять, что и как на этом Ветреном делается.

Я добрался до «своего» кубрика и, устроившись на жёсткой лежанке, принялся составлять план грядущего похода в люди. Ну а что? Толку ли рефлексировать, если вариантов выхода из нынешней ситуации я вижу всего три. Ну, из самых очевидных, конечно. Первый — выполнить поставленную задачу и вернуться на борт Обсерватора «великим победителем и посрамителем всяких Просперов», второй — не выполнить задание злопамятной сволочи и, в результате, возможно, вылететь из состава команды и с борта Обсерватора, как есть. Ну и третий вариант, он же самый дурной — тупо удрать с корабля, прихватив с собой тот самый сепаратор да кошелёк злопамятного механика в качестве стартового капитала.

Скажу честно, третий вариант меня не устраивает… по многим причинам, правда, возможных угрызений совести среди них нет. У меня и самой совести-то… нет, в детстве, помнится, что-то такое было-трепыхалось, но я был юный и глупый, мог перепутать то трепыхание с предсмертной агонией. В общем, нет у меня такого актива. Наверное. Тем не менее, вариант с побегом — не вариант. Что я, враг себе, чтобы самостоятельно ухудшать стартовую позицию⁈

А значит, из очевидных и понятных возможностей остаются первые два. И ориентироваться я буду на первую, ибо складывать ручки на пузике, признавая собственное поражение, даже не попытавшись что-то сделать для победы… это не моё. Я так не умею.

Итак. Приступим. И для начала, не буду-ка я выворачивать свой комбез. Дело в том, что и штаны, и полукомбез, не имели именно «изнанки» как таковой. Моя нынешняя одёжка была двусторонней. Чёрная, приличная на вид и даже довольно стильная с одной стороны, и серая, со светоотражающими полосами, явно рабочая — с другой. Не знаю, что там на этом Ветреном, но надо бы попробовать сделать туда два захода в «разных» нарядах. Первый — как работяга. Пошмыгать по ближайшей округе, оглядеться, собрать какую-никакую информацию, прицениться, в конце концов. Затем, то же самое, но уже в более презентабельном виде, а уже по результатам — смотреть и думать. Может, «проверочное задание» невыполнимо в принципе — и такое нельзя исключать, имея в виду степень подлости и сволочизма Просперо.

По крайней, мере попробую, решил я, заваливаясь в уже знакомую «проходную», точнее, помещение, где совсем недавно впервые оказался на Обсерваторе. Зал на текущий момент был открыт не «вниз», а «вбок»: часть стены была вытянута коридором, а в нём расположился полузнакомый парень. Кто он — я ни черта не знал, виделся в столовке пару раз, но, как и большинство экипажа, он меня просто игнорировал. На этот раз парень был одет в «броню космодесантника», такую же, как была на Просперо в нашу первую встречу. Разве что, пугающего «слепого» шлема при нём не было, а сам временный боец явно скучал, лениво развалившись в кресле, пристроенном к короткой, но лютой на вид пушке, направленной в сторону открытого коридора. Правда, отсутствие шлема и расслабленная поза показывали, что это что-то вроде охраны склада боепитания в дремучем заполярье. То есть «формальное дежурство» или что-то такое. Что подтвердило и то, что парень, увидев меня, приподнял бровь и даже встал с насиженного места с явным намерением заступить мне путь.

— И куда это ты собрался… Тони? — углядев нежно обнимаемый мною надраенный сепаратор, осведомился он со скептически-подозревающим выражением на физиономии.

Ответить «выношу всё, что не приколочено» ОЧЕНЬ хотелось, но я сдержался.

— На Ветреный. По распоряжению механика Просперо, — буркнул я.

— Да?

— Да!

— Проверю, — нахмурился он.

— Проверяй, — пожал плечами я, с облегчением опустил тяжеленную раскоряку сепаратора на пол и, сложив руки на груди, опёрся спиной о стену.

Применять всяческие вежливые обороты к этому сторожу у меня не было никакого желания. Он же, зараза такая даже не представился, да и смотрит, как на говорящего бабуина, хотя до нашего, чтоб его высокомордие, капитана не дотягивает и близко. Дежурный охранник, тем временем, забормотал что-то негромко в какую-то приборину, отдалённо похожую на чудо-браслет Дельфины. Ну, как «похожую»? Примерно в той же степени, в которой дедов «Запорожец» похож на только что выпущенный «Аурус».

Но связь этот кондовый наруч всё же обеспечил, громко и нецензурно отозвавшись голосом Просперо. По смыслу: «пусть идёт и делает, что его величеством, хозяином двигательного зала поручено».

— Мда, — несколько растерянно протянул охранник, отключив «говорилку» и уставившись на меня. — И что с тобой делать?

— Почтенный механик Обсерватора буквально секунду назад изволил изрыгнуть, что именно, — напомнил я и, вздохнул, разведя руками: — Даже я услышал.

— Такое… сложно не услышать, — усмехнулся парень, чуть растеряв свою суровость, — Просто… ладно, Просперо это затеял, ему, случись что, и ответ перед капитаном держать. А ты… иди за мной, снарядим тебя перед выходом, — махнув рукой, дежурный двинулся дальней от нас к стене.