Обычная жизнь обычного японца

Глава 17

ГЛАВА 17

Домой я вернулся с заходом через знакомый магазин. Как всегда, рядом с ним сидела пожилая японка с табличкой и баночкой для сборов на помощь ёкаям. Закупившись, я подошёл к ней.

— Будете, госпожа? — поинтересовался у неё и протянул ей прозрачный пластиковый треугольный контейнер с бутербродом из белого хлеба, сыра, салатных листьев и огурцом.

— Давай, раз даёшь, — криво улыбнулась она и протянула руку к контейнеру. И вдруг замерла. — А что это у тебя в том кармане?

— То есть? — не понял её вопроса я.

Дальше случилось то, чего я совсем не ожидал. Немолодая и с виду малоподвижная тётка вдруг в мгновение ока оказалась на ногах рядом со мной и… с рукой в кармане худи.

— Интересно, очень интересно. Откуда это у тебя? — она показала фигурку лисы, которую я пару часов назад экспроприировал в старинном музее.

У меня сердце на миг замерло, а затем забилось в бешеном ритме.

— Отдайте. Это не ваше, — посмотрел я ей в глаза. И в очередной раз за день вздрогнул, когда вдруг на долю секунды радужка у собеседницы стала оранжевой, а зрачки вертикальными. — «Да нет, показалось… Нет, ну показалось же?».

— Так и не твоё, — широко улыбнулась она, продемонстрировав идеально ровные и белые зубы. Ей с такой улыбкой только в рекламу стоматологии идти. После чего протянула фигурку мне. — Держи. Дам тебе хороший совет, милаха-кун. Скатайся на полуостров Босо. Там возле реки найди онсэн Хоттмэру. В онсэне спроси Акасофу Анзу. Этот старый пень там торчит уже… хм, неважно сколько. В общем, он точно там. За фигурку, переданную ему лично, он тебя наградит как император.

— Императоры иногда награждают так, что только злейшему врагу и пожелаешь, — буркнул я, забирая серебряную лису и пряча обратно в карман.

— Это не про Акасофу. Даст всё, что запросишь. Деньги, славу, дом с женщинами. Или такую же старинную вещь как эта, но обычную, — сказала она и резко замолчала. — Что-то я с тобой заболталась. Слишком многое сказала, теперь проблемы будут. Всё, ступай, — она махнула правой рукой. В левой у неё был уже распакованный бутерброд. Когда успела его взять у меня — ума не приложу.

Дома я первым делом поинтересовался у Кей по поводу фигурки, которая вызвала необычную реакцию у пожилой японки. Та её даже на вкус попробовала, после чего вынесла вердикт.

— Ничего не чувствую. Не понимаю, что в ней могло привлечь интерес той женщины, — сказала она, вернув лису мне обратно. — Если только, — она на секунду задумалась и продолжила, — она не какой-нибудь могучий ёкай.

— А может им быть? — заинтересовался я, вспомнив на миг изменившиеся глаза японки.

— Запросто, — кивнула дзасики.

— Могучий ёкай под видом старушки просит милостыню?

— Люди и ёкаи сильно отличаются взглядами на мир, — наставительным тоном сказала она. — Для тебя всё это выглядит неприятно. Для ёкаев вполне обыденно. Быть может она охраняет место, магазин. Или следит за кем-то. Или там случилось некое событие для ёкая, и теперь существо не может отойти далеко. Она может отдавать дань уважения умершему там человеку или иному ёкаю. Или её привязал к месту в качестве наказания более сильный ёкай или человеческий шаман.

— Понятно, что всё у вас заморочено, — покачал я головой и сменил тему. — Как считаешь, стоит скататься на Босо, как старушка посоветовала?

— Пока воздержись. Фигурку отложи в сторону от прочих ценностей. Лучше всего спрячь. И не дома, — ответила она и следом добавила. — Акасофу Анзу… Красный Дедушка Анзу… очень громкая фамилия. Такую просто так не дают и не берут. Быть может под этим именем живет очень сильный и очень древний ёкай, Кудо. Неизвестно, что для него значит эта фигурка и когда он её утерял. За долгие годы владелец может несколько раз поменять своё мнение насчёт награды за её возвращение. Вплоть до мучительного умерщвления.

— Ясно, — сказал я. — Спасибо за совет.

По-быстрому перекусив и приведя себя в порядок, я занялся трофеями. Сначала почитал то, что говорится про них в интернете. Так я узнал, что медные монеты — это сены. Официальные деньги, которые ходили в Японии тысячу лет назад. Вернее, конкретно монеты. А вот симасены, те, что серебряные, были, так сказать, официальными подделками на сены. В то время на это закрывали все глаза. Металла в стране было очень мало и люди были рады любым предметам из него. Хоть выпускаемые казной какого-нибудь сегуна, хоть кузнецом. Конечно, сложности и нюансы присутствовали. Но я вникать в это не собирался.

Фигурки — это прообразы современных брелоков. Сотни лет назад их пришивали к кимоно, крепили к оружию, к сумкам и тому подобному.

А вот чего я не нашёл, так это примерных цен своих находок. Со старыми вещами, антиквариатом и нумизматикой в Японии было всё сложно. Ради интереса открыл российские сайты и приятно обалдел от свалившейся на голову информации. Кроме аукционов хватало частных сайтов, где можно было купить вплоть до гривен славянских дружинников, воевавших на Куликовском поле. Слегка утрированно, но в целом это отражало положение в стране.

А вот в Японии я даже не сразу нашёл нумизматические магазины. Сайты частных коллекционеров отсутствовали вообще. Или были очень хорошо спрятаны. После двух часов поиска в сети мне удалось отыскать всего один адрес магазина нумизматики в Токио. Находился он у чёрта на куличках.

Поиск историй по кладам также не дал мне ничего утешительного. Всего несколько историй того, как при прокладке новых дорог и ремонта древних зданий были найдены монеты и утварь из седых веков. И ни словечка по поводу того, как наградили нашедших. И вообще награждают ли за это.

«Блин, я как Корейко какой-то. У самого миллионы, а живу, как нищеброд, с воды на хлеб перебиваюсь, — вздохнул я уже ближе к полуночи. — Может, в самом деле на Босо скататься?».

И всё же решил не спешить. По моему мнению, последовать совету пьянчужки у магазина сродни тому, как вложить все свои накопленные деньги в акции, которые мне назвал алкаш возле «КБ». Это если не касаться мистики. А если брать ещё и её в расчёт, то… то ещё меньше хочется ехать в те края.

Отдавать часть клада Ножу хотелось ещё меньше. Я в его глазах обычная жертва, каких, я уверен, у него десятки, если не сотни в Токио. К кому-то он относится лояльно, только показывая кнут и прикармливая пряниками. А кого-то жестко эксплуатирует в качестве пряника сообщая, что просто дает ему свободно дышать. Стоит мне показать, что имею немалые средства, как он мигом изменит своё отношение. Даже передача всего клада в обмен на списание всех долгов может привести к обратному: не избавление от проблем, а получение ещё больших неприятностей. Даже я бы не сразу поверил, что человек отдал последнее, а уж якудза и подавно. В том, что Орочи принадлежит к данному сообществу я уже не сомневался. И мне в будущем предстоит избавиться от его опеки. А это, чувствую, окажется квестом не сильно проще выплаты почти полумиллионого долга.

«Ничего, прорвёмся. Мы — русские, а, значит, с нами бог и авось», — с долей грусти пошутил я мысленно. Это отражало мой настрой. Сдаваться я не собирался. У меня пока что было всё: жилье, работа с доходом, достаточно финансов, чтобы не протянуть ноги, а главное — есть молодость и крепкое здоровье. Так чего ради вешать нос и опускать руки? У меня уже половина главной неприятности решена — есть возможность её обнулить. Только нужно всё правильно реализовать, и это является второй проблемой.

На следующий день в моём тёмном царстве сверкнул яркий солнечный луч. Во время обеденного перерыва я столкнулся со своей шапочно знакомой стажёркой из сонмища репортёров корпорации. Увидев её одиноко сидящую за столиком с тарелкой и стаканом, уставившуюся в пачку листов, я подсел к ней.

— Привет, Мизуки, — широко улыбнулся я ей. — Не помешаю?

— Привет, Кудо, — с моим именем у неё вышла коротенькая заминка, наверное, не сразу вспомнила меня. — Нет. Ты же просто обедать будешь? — с легким намёком сказала она.

— Обедать и любоваться тобой. Ты представить себе не можешь как прекрасно влияешь на мой аппетит, когда я любуюсь тобой.

— Скажешь тоже, — хмыкнула та. А вот заалевшие щёчки девушки сообщили мне, что комплимент мой был принят. Не пролетели мимо девичьих ушек мои слова.

Тут мой взгляд упал на бумажные листы на столе перед ней. Нескольких секунд мне хватило понять, что часть из них — это русско-японских переводчик, а другие документы на русском. Кажется, девушка силилась разобраться в том, что наваяли мои соотечественники.

— О-о, ты учишь русский! — уважительно произнёс я, ухватившись за возможность сблизиться с симпатяшкой. — Здорово!

— Ты вот так за секунду понял какой это язык? Не английский, не немецкий или какой-то иной славянский? — как-то по-иному взглянула на меня японка.

— Не за секунду, конечно. А за пять примерно, — улыбнулся я ей. — Тем более чего тут гадать, зная, с какой страной мы граничим. А английский я чуть-чуть знаю и сразу понял, что это не он. Немецкий по алфавиту на английский больше похож, чем на русский.

— Интересно, — девушка отложила листы в сторону и уставилась на меня.

— Что?

— Интересно, как с таким багажом иностранных языков ты трудишься обычным… э-э, уборщиком, кажется.

— Шикейшико, — поправил я ей.

— Да, точно, — резко кивнула она. Потом поправила разлетевшиеся волосы и спросила. — Кудо, а ты можешь краем глаза взглянуть на эти документы? И на мои наброски по переводу ещё?

— Давай, — я сдвинул в сторону поднос с обедом и протянул руку к бумагам. Та тут же двинула те ко мне.

За пять минут я прочитал три листа с мелким шрифтом и уяснил смысл. Речь шла о русской крупной фирме, которая получила разрешение японских властей взять под свой контроль уход за русскими могилами в нескольких префектурах. В том числе и в Токио. Таких мест оказалось весьма немало. Сказывались несколько купных войн и мелкие стычки между двух крупных соседствующих держав. Больше всего погибло и было захоронено тел во время русско-японской войны 1905-го года и во время Второй Мировой. В первом конфликте девяносто процентов захоронений пришлись на долю умерших военнопленных. Их японцы после захвата везли в свою страну и закрывали в лагерях. От болезней и ранений и из-за отсутствия должного ухода с лекарствами погибли несколько тысяч человек. Во втором конфликте погибших хоронили уже сами русские, создавая братские могилы или небольшие кладбища недалеко от мест сражений. За десятилетия и в процессе то потепления, то охлаждения отношений между политиками могилы переносились или останки из них передавались родственникам для перезахоронения на Родине. Также к русским захоронениям «подселялись» японские и в итоге кладбище становилось японским. В итоге отдельных иностранных кладбищ практически не осталось. Все могилы оказались на территории японских официальных захоронений. В документе Мизуки перечислялись все такие места, вплоть до количества иностранных могил.

Всё это я коротко перечислил девушки, а оценив её перевод, сообщил, что она упустила очень много нюансов. Точное — это цифры и названия префектур и кладбищ.

— Кудо, — девушка умильно посмотрела на меня, — а ты не поможешь мне с переводом?

Я только усмехнулся про себя. Плавали — знаем, как говорил один персонаж из советской детской книжки. Женщины во всех странах одинаковы. В желании получить что-то от мужчины важное для себя, они мгновенно преображаются. Начинают строить глазки, невинно — или открыто — флиртовать, намекать на что-то.

— Мизуки, — тем же мягким вкрадчивым тоном, как у неё сказал я, — наверное, смогу, но времени мало. Давай завтра или послезавтра опять встретимся, и я точно скажу смогу или нет.

— Мне уже завтра нужно отдать статью редактору, — уже искренне вздохнула она. — А чем ты будешь заниматься? Я могу помочь?

— Вряд ли. Это дополнительная работа. На зарплату шикейшико даже нормально в баре не посидишь.

— А давай я тебя в бар приглашу? — неожиданно предложила она. — В субботу. С меня пиво или саке и всё остальное.

— Ты? Меня? — хмыкнул я.

— Да, я. Или ты из консерваторов и считаешь, что девушка не может приглашать в бар или клуб? Только мужчина?

— Нет. У меня вполне широкие современные взгляды.

— Значит, да? — мне показалось, что она на миг задержала дыхание в ожидании моего ответа.

— Значит… значит, что мне будет нужна твоя помощь в другом деле.

— Что за помощь? — чуть нахмурилась она. Я её понимал. За вроде как плёвую помощь с переводом, который даже можно доверить хорошему платному автопереводчику-программе, я уже собираюсь требовать что-то дороже или сложнее бутылочки саке и тарелки суши.

— Я хочу уйти со своей должности и перебраться хотя бы в репортеры-стажёры вроде тебя. Есть шанс, что ты шепнёшь кому-то из руководства обо мне? Если что, то могу стать переводчиком с русского. Этот язык знаю почти в совершенстве. Запятые с точками как учитель не расставлю, но напишу любой текст так, что никто не поймёт, что он вышел из-под руки японца, — не увидев понимания в её глазах, я решил выложить свой последний козырь. — Могу не только переводить. Ещё мастер на всякий креатив и неожиданные идеи. Вспомни Саито Тошико. Я ей подал идею с инопланетянами с характером ёкаев. Причём не просто идею. Я сделал несколько рисунков примерного облика, а под ними накидал короткое описание привычек и быта существ. И, как ты мне сама сказала, эта идея помогла ей взлететь вверх.

— Это правда? — недоверчиво спросила она.

— Чистая. Уточни у Тошико сама.

Секунд десять она молча, опустив взгляд в бумаги перед собой и редко постукивая авторучкой.

— Кудо, я ничего не могу обещать. Сама нетвёрдо стою на ногах в корпорации, — наконец, произнесла Мизуки. — Но я скажу знакомым про тебя. Здесь есть иностранный отдел, где трудятся переводчики. Если всё удачно сложится, то ты переедешь на несколько этажей вверх. Но повторюсь — это будет зависеть не от меня.

— Мне достаточно и этого, — сказал я.

— Насчёт бара предложение в силе, — вновь улыбнулась собеседница.

— Принимается, — вернул я ей улыбку и подтянул поближе документы. — Сегодня переведу. После рабочего дня увидимся и передам работу. Только будет нужен телефон для созвона. Устраивает?

— Устраивает. Только телефон у меня сегодня разрядился. Давай просто дождёмся друг друга на выходе.

— Можно и так, — кивнул я и про себя поморщился. — «Ц-ц, не прокатило. Ладно, бог любит троицу».