Очень опасная игра

Глава 24

— Радар сзади исчез… — сказал Джад, — и слева тоже. — Он выждал некоторое время, чтобы удостовериться. — Они нас потеряли.

— На каком курсе я должен был сейчас находиться?

Он засуетился и снова включил фонарик.

— Пятьдесят шесть градусов пятнадцать минут двадцать секунд. — И затем добавил: — Нас уже засекли?

— Если они специалисты в своем деле, то наверняка.

— Что они могут подумать?

— Только то, что мы спустились в эту долину.

На карте долина тянулась на несколько миль, все время расширяясь, пока не переходила в то, что с большей или меньшей уверенностью можно было назвать равниной, простиравшейся до самого побережья Белого моря.

Наше озеро находилось в сорока градусах справа по курсу. Я держался правой стороны долины вплотную к горному кряжу и собирался повернуть, как только он закончится. Мы уже миновали цепь радарных станций, оставив их слева и сзади. Я надеялся, что гористая местность не позволит нас обнаружить.

Река резко изгибалась в том месте, где мы ее пересекли, а затем снова продолжала катить свои воды по ровному руслу. Местность справа стала понижаться и вскоре растворилась в сумерках.

— Ты наверняка сможешь засечь радар на этом отрезке, но не думаю, чтобы они могли засечь нас, — сказал я. — Ну а если им это удастся, как насчет смертоносной пилюли для меня? Или их больше не выпускают?

— О, тебе не стоит беспокоиться. Я позабочусь, чтобы ты не достался им живым.

— Это не было предусмотрено в контракте.

— Я полагаю, что так будет лучше.

Мне оставалось только вымученно улыбнуться масляному манометру.

Впрочем, я прекрасно знал, что Джад собой представляет. Я прикурил от окурка новую сигарету.

По мере того как долина понижалась, туман становился все гуще, но сквозь белую пелену можно было различить небольшие озера и силуэты отдельных деревьев по их берегам. Я продолжал тревожно поглядывать направо, чтобы неожиданно не налететь на какую-нибудь скалу. Но местность, похоже, была пологой, если не считать привычных холмов и небольших кряжей.

Джад регулярно принимал сигналы радаров, но нас, видимо, все-таки не засекли, по крайней мере они не сужали сектор обзора. Джад в свою очередь засек слабый сигнал третьей станции, расположенной к северу от самолета.

Когда таймер отмерил очередные тринадцать минут, Джад наклонился ко мне и спокойно сказал:

— Точка поворота находится над озером длиной мили в полторы, протянувшимся с северо-запада на юго-восток. Правый поворот на один-четыре-восемь.

— Спасибо.

— Время следования на конечном участке маршрута восемь минут тридцать секунд.

Я написал на панели губной помадой 8.30 и старался как можно точнее придерживаться курса: единственный отрезок пути, где это имело большое значение. На других участках можно было не только сверяться с компасом, но и ориентироваться по местности. Но теперь мы летели над равниной, и единственным ориентиром было озеро. Если я пролечу мимо, то в нескольких милях по курсу окажется железная дорога. Скорее всего, мой самолет заметят и сообщат куда следует.

Белая пелена, окутывавшая деревья, продолжала сгущаться, а потом деревья исчезли и мы полетели в пустоте. Тогда я понял, что подо мной скрытое туманом озеро.

— Черт возьми! — выкрикнул я и положил «Бивер» на правое крыло, дважды стукнул по таймеру и взял новый курс. У меня за спиной послышалось бормотание Джада, больше походившее на тяжкий вздох.

Местность снова начала повышаться. Я смотрел направо, стараясь найти реку, которая выведет нас к нужному озеру.

— Мне это не нравится, — заметил я. — Все озеро окутано туманом. Я его не замечу, пока мы на него не сядем.

— Другие озера будут покрупнее.

— Я не боюсь их пропустить. Мне нужно только придерживаться русла реки, значит, найти ее… — Тут я ее заметил и оглянулся. — Меня волнует приземление. Если над водой будет футов десять тумана, то мягкой посадки ожидать не приходится. Мы можем воткнуться поплавками в воду и перевернуться.

— Что бы ни случилось, попытаться все равно следует.

— Если дела пойдут худо, у тебя может появиться желание пристрелить меня. Что вашему парню говорили по поводу посадочных огней?

— Зеленая ракета на северном берегу озера, когда услышит звук мотора. Потом два белых огня на воде в тридцати ярдах друг от друга, один за другим вдоль озера.

Неплохо. В хорошую ночь вообще без проблем. Огни на воде в тридцати ярдах друг от друга дадут мне необходимую информацию, под каким углом я буду заходить на посадку. Правда, в такую ночь в последний момент легко потерять их в тумане, ведь нас будет разделять не десять ярдов тумана, а, учитывая угол приземления, все восемьдесят. Второй огонь будет еще дальше. Но мне нужны оба ориентира, чтобы рассчитать свои действия.

Теперь мы скользили вдоль реки. После поворота прошло уже три минуты, а часы показывали без семи минут час.

— Ну, по крайней мере, туман скроет самолет после посадки, — проворчал Джад. — Это может оказаться полезным.

— Появляются реальные шансы, что он скроется в воде. И мы вместе с ним.

— Сначала будет длинное озеро, а потом уже мы выйдем к месту посадки. И сможем заранее оценить все условия.

— А если обстановка будет отвратительной, что тогда? Мы, наконец, отправимся в Хельсинки за пивом?

Он не ответил. Я немного снизился — мы летели над долиной, и опасности наскочить на скалу не было, но, вероятно, начинали приближаться к обжитым местам.

Сама река была быстрая и мелководная, но широкая. Туман над ней фактически отсутствовал. Так, отдельные клочья на тихих плесах в излучине да легкие облачка у подножия деревьев по берегам.

Я машинально стал готовиться к посадке.

Тормоза при посадке на воду никакой роли не играют, шасси — убраны, топливо — осталось двадцать пять галлонов, подача нормальная.

— Пристегнись покрепче, — бросил я Джаду. — Попробуй все-таки пристегнуть страховочные ремни. Если твой друг не забыл выставить для нас в окно свечку, я собираюсь при первой же возможности плюхнуться в озеро.

После поворота прошло уже пять минут. Белесая дымка снова появилась впереди среди деревьев. Вот мы их миновали и оказались над длинным, узким озером или над чем-то, что должно было быть озером. Воды не видно. Просто сплошная пелена тумана, а впереди торчали две купы деревьев. Острова, на которых они росли, были скрыты туманом. Я обогнул их, касаясь поплавками его верхней границы.

Во время одного из разворотов я сказал:

— Посмотри вниз. Вот на что похожи условия нашей посадки.

Я почувствовал, что Джад придвинулся к окну и взглянул на озеро, но ничего не сказал.

Озеро вытянулось на семь миль. А это означает семь минут полета, значит, над местом слияния двух озер я буду пролетать в час ночи. До сих пор все шло благополучно, но все пойдет прахом, если я не смогу сесть. А нужно было, чтобы все завершилось наилучшим образом.

Я взглянул на берег, чтобы решить, не смогу ли повторить свой любимый маневр с посадкой параллельно береговой линии, которая служила бы мне горизонтом. На тихой воде, по которой очень трудно понять, на какой высоте ты находишься, такой маневр прекрасно срабатывал. Но при наличии тумана это не годилось. Я постепенно стал опускать поплавки в пелену тумана, повисшую над водой, потом начал рвать ее пропеллером и, наконец, топить в ней нос и лобовое стекло кабины. Берег исчез, я погрузился в неизвестность.

Когда самолет вылетел оттуда, моя спина взмокла от холодного пота.

Озеро слегка сворачивало влево, и я отклонился в ту же сторону. Оставалось три минуты полета.

Настало место для расчетов.

Мои глаза находились на одиннадцать футов выше самой нижней точки «Бивера», где наполовину убранное центральное колесо выпячивалось за поплавки. Так что, если погрузиться в туман до уровня глаз, поплавки окажутся на одиннадцать футов ниже.

Плюс-минус пара футов из-за того, что пропеллер вздымает волны.

Но это ничего не значило, ведь я представления не имел о толщине слоя тумана. С одинаковой степенью вероятности она могла составлять и одиннадцать, и пятнадцать, и даже двадцать футов.

— Ну и как тебе все это? — спросил Джад.

— Похоже, сесть невозможно.

— Я считал, ты виртуоз в ситуациях подобного рода.

— Нужно быть отличным пилотом, чтобы определить возможность посадки. А как, ты думаешь, бьются неопытные летчики?

Комментариев не последовало.

— Все будет зависеть от огней, — сказал я через некоторое время. — Если от них будет хоть какой-то прок, может, и получится.

Даже для меня это прозвучало неубедительно, а ведь я действовал в собственных интересах. Возможно, он подумал, что мне все удалось бы, носи я до сих пор галстук из Форин Офис.

Мы миновали проливчик, соединяющий оба озера. Просто прогалина среди деревьев тридцать ярдов в ширину и чуть больше в длину. Перед нами предстало второе озеро. Горизонта не видно, всюду, куда ни кинешь взгляд, туман. Длинные чахлые сосны росли на разбросанных по озеру островках, пробиваясь сквозь туман, словно гнилые мачты затонувших парусников. Тихо, как в ледяной пещере. Только рокот мотора моего «Бивера» нарушал тишину и делал его слишком приметным.

Я повернул налево, стараясь держаться поближе к северному берегу, затем задрал нос и сбавил обороты мотора, чтобы уменьшить шум. Джад за моей спиной прилип к окну.

Стрелки часов начали отсчитывать секунды следующего часа. Я остановил таймер и сбросил показания на ноль. Северный берег ощетинился верхушками сосен, и я повел машину параллельно ему. Скорость упала до семидесяти пяти узлов, но мотор теперь работал гораздо тише.

— Ладно, мы здесь, но где же твой приятель? Уверен, что мы оказались в нужном месте и не перепутали время.

Среди деревьев мелькнула зеленая вспышка. Джад заерзал.

— Ладно, вижу, — заметил я, мигнул огнями и пошел на S-образный разворот над озером, готовясь к посадке.

Ближайшие островки отстояли не меньше чем на четверть мили от берега, который слегка вдавался в озеро. Если кто-нибудь запустил оттуда плавающие огни, чтобы отметить посадочную полосу, то она пройдет рядом с мысом. Ничего страшного.

В воздухе сверкнула вспышка, и вслед за ней с западной стороны мыса сквозь туман стало пробиваться белое свечение.

— Что это за штука? — спросил я.

Джад размышлял, не выдаст ли он важнейшую государственную тайну.

— Новый тип плавающего фонаря. Свет всегда остается наверху.

Еще одна вспышка, и сквозь туман пробился свет второго фонаря.

Я повернул машину назад, наполовину выпустил закрылки и зашел на посадку. Свет ближнего ко мне фонаря не стал ярче, зато дальний стал бледнеть, еще когда самолет был только в пятидесяти футах от пелены тумана. На тридцати он окончательно исчез. Я прекратил снижение, задел поплавком за верхнюю границу тумана и стал набирать высоту. Исчезнувший свет неожиданно вспыхнул прямо подо мной.

— Ты видел? — спросил я.

— Да.

— Тебе не надо объяснять, зачем мне для посадки нужны два ориентира? Это дает возможность почувствовать высоту над посадочной полосой. Одного фонаря для этого недостаточно.

— Я знаю, — упавшим голосом сказал он, — и понимаю, что ты имеешь в виду.

Командные интонации в его голосе исчезли…

Я развернулся на высоте шестидесяти футов, убрал свет в кабине и снова нацелился на ближайший огонь, стараясь опуститься рядом с ним. Поплавки уже погрузились в туман, но тут я стал резко набирать высоту.

Огонь промелькнул прямо под носом, и я впервые заметил воду. Она была словно плоский поблескивающий отражатель диаметром в несколько футов вокруг фонаря. Самолет снова поднялся над пеленой тумана.

— Что может произойти, если… — тут Джад замялся, — если ты неправильно рассчитаешь заход на посадку?

— Мы можем скапотировать или зарыться поплавком в воду и сломать его, к тому же один из поплавков слегка поврежден, при любом из этих вариантов вместо одного тут останутся трое. У меня возникла идея, — продолжал я. — Идея, которая, возможно, никому прежде не приходила в голову и, в сущности, чреватая опасностью. Словом, мне кажется, я смогу посадить самолет и при одном огне, если буду лучше видеть воду.

— И как это сделать?

— Именно это я и имею в виду. Нужно что-нибудь бросить в воду между огнями. Пойдут небольшие волны, и вода станет заметнее. Слишком тихая погода, черт побери.

— Что нужно бросить?

— Отстегнись и сходи в багажное отделение в хвосте, найди там жестянки с консервами — это наш неприкосновенный запас, — открой люк и жди моего сигнала. Бросишь три-четыре банки, связанные веревкой.

Я услышал, как он стал протискиваться назад, и сделал медленный круг над озером, чтобы снова зайти на посадку. Этот туман и черные, лохматые силуэты сосен казались безжизненными, как обратная сторона луны. С того момента, как мы впервые заметили огни, прошло всего четыре минуты.

Люк открылся, послышался свист ветра.

— Я готов! — крикнул Джад.

— Ладно. Секунд через пятнадцать. — Я убрал газ и стал спускаться вдоль огней. Дальний опять исчез, самолет стал утюжить поплавками верхнюю границу тумана.

— Приготовиться! — крикнул я.

Первый огонь вспыхнул и исчез под носом. Я мысленно произнес «двадцать два» и заорал:

— Пора!

Впереди неожиданно замаячил второй огонь, стал увеличиваться и прошел подо мной.

Надо было спешить, пока рябь на воде не утихла. Самолет пошел на разворот.

Мог ли мне оказаться полезным второй огонь? Ну, скажем, если пройти над первым на высоте три-четыре фута, постараться удержаться на этой высоте и посадить машину, когда увижу рябь у второго огня? Возможно ли это?

Нет. Нельзя метаться между двух огней. Цель должна быть только одна. Забудь о втором огне.

Джад тяжело плюхнулся на сиденье.

— Я не закрыл люк…

— Черт с ним!

Машина вышла из поворота на высоте пятидесяти футов над кромкой тумана и в двухстах ярдах позади первого огня. Взяв на себя сектор газа, я полностью опустил закрылки. «Бивер» замедлил свой бег, качнулся и клюнул носом вниз.

Я, как мог, пока видел оба огня, старался поточнее удерживать курс. Стрелка указателя скорости стала возвращаться в исходное положение. При пятидесяти узлах я еще круче опустил нос машины. Дальний огонь стал бледнеть и наконец совсем исчез.

Я весь сосредоточился на первом огне и нацелился гораздо ближе, чем в предыдущий раз.

Мы уже опустились до тридцати футов над туманом и были в ста ярдах от огня. Он начинал чуть заметно бледнеть. Скорость упала до сорока семи узлов. На этой скорости машина стала неповоротлива и с опозданием реагировала на мои манипуляции.

На двадцати футах огонь совсем потускнел, но я продолжал снижаться, и это стоило мне больших усилий. С одной стороны, мне хотелось держаться повыше, чтобы лучше видеть ориентир, но я должен был целиться ближе, чем в прошлый раз, и сесть точно на огонь. За ним уже ничего не было видно. Ничего.

Когда самолет опустился до десяти футов от верхней кромки тумана, огонь стал едва заметен. До него оставалось ярдов пять — десять. Пока все шло как по маслу. Я снова убрал газ и стал понемногу задирать нос.

Неожиданно кабина показалась мне такой же тихой и безжизненной, как туман с торчащими из него черными стволами деревьев.

Огонь оставался единственным живым существом в этом мире и стал похож на угасающие угольки. Стрелка указателя скорости упала почти до нуля. Поплавки погружались в туман, а он клубился, пенился, обтекал их и уносился прочь. Туман поднимался, и вот уже винт самолета стал крошить его на кусочки. Огонь исчез.

Я остался один и падал в никуда. И я стал частью этого «никуда», находился внутри него. Мне захотелось вернуть машину назад, взреветь мотором, чтобы почувствовать биение жизни моей машины. Мне не хотелось умирать в тишине.

Сквозь туман начал пробиваться свет посадочного огня. Он был чересчур расплывчатым, чтобы служить ориентиром, но быстро становился все более и более ярким. Высоко, слишком высоко. Я потянул штурвал, и он задрожал в моих руках. Скорость была на пределе. Огонь вспыхнул ярче и оказался совсем близко, и я увидел за ним рябь на воде. Внезапно все встало на свои места. Подо мной появилась плоскость, и теперь я знал, где нахожусь.

Высота четыре фута — слишком высоко. Я толкнул штурвал вперед и взял немного на себя, и мой «Бивер» опустился на два фута ниже. Штурвал снова начал вибрировать, я опять потянул его на себя. Полет закончился, послышался легкий всплеск воды, и поплавки коснулись поверхности озера.

Все кругом заволокло туманом. Меня окружала мутная пустота, но теперь все было иначе, я снова был на земле. Второй огонь вспыхнул, стал ярче и уплыл назад, и я стал ждать, когда «Бивер» закончит свой пробег.

Мы слегка покачивались на волнах, возникших при посадке. Мотор принялся чихать и не мог сократить пробег машины, но в эту минуту я наслаждался тишиной.

— Да, — тяжело вздохнул Джад за моей спиной, — да.

— Добро пожаловать в Россию, — сказал я.

— Да, — повторил он и вдруг весело добавил: — Мне пришлось пережить довольно неприятные минуты.

— Это лишь слабое подобие моих переживаний, приятель. Я сейчас как выжатый лимон.

— Ты знал, что потеряешь огонь из виду?

— Да. Это было необходимо, если я снова собирался найти его в нужном месте.

— Не зря тебя хвалили в Лондоне.

— Неужели меня еще ценят?

— Там сказали, ты — лучший из всех, кого они знают.

— Только недостаточно морально устойчив, не так ли?

Он промолчал.

— Когда совершишь множество подобных вылазок, — заметил я, — возникает желание ощутить уверенность, что люди, посылающие тебя на такие задания, представляют, что они делают. Поэтому невольно становишься нетерпеливым к чужим ошибкам. А сидя в Лондоне за письменным столом, это можно назвать моральной неустойчивостью.

Джад снова ничего не ответил. Я прибавил газу и повернул на курс триста десять градусов, чтобы, как мне казалось, направить «Бивер» параллельно берегу. Вдруг с правого борта из тумана выплыл крошечный мысок. Я подал машину в сторону и вернулся на прежний курс. Теперь из тумана показался плоский серый берег, я сбросил газ, левый поплавок чиркнул по камню, но не настолько сильно, чтобы получить пробоину.

— Теперь нужно удостовериться, что нет засады, — заметил я.

Джад сгорбился у открытой двери с пистолетом в руке.

— Если человек появится не один, немедленно уноси ноги, — приказал он.

— А ты сразу стреляй.

От удара о камень «Бивер» развернуло бортом к берегу, казавшемуся пустынным. Я стал различать темные расплывчатые силуэты деревьев: туман, словно вода, струился между ними. Это был мертвый, бесцветный мир, подобный дну озера.

Мотор работал с перебоями, напоминавшими кашель курильщика. Мне было холодно и очень хотелось иметь в руках оружие.

На берегу появилась одинокая фигура.

Джад подался вперед, напряженно всматриваясь в туман.

Человек на берегу крикнул:

— Все в порядке, Джад!

— Слава Богу, — сказал он и выпрямился. — Можешь причалить к берегу?

— Не хочу оставлять следов. Найди веревку и закрепи ее где-нибудь.

Я выключил двигатель, и мир наполнился тишиной.

Джад с веревкой в руке вылез на поплавок, обмотал его вокруг стойки и шагнул в воду. Она доходила ему до колен. На полпути к берегу он повернулся и позвал меня.

— Иду, — буркнул я, отстегивая ремни, и пошел в хвостовую часть самолета.