Очень приятно, бездомный тэнгу (СИ)

Глава 16. Замок семьи Хонда

Среди деревьев мелькнула тень, показался невысокий человек в светло-коричневых одеждах, который сложил руки перед собой и опустил голову, обращаясь к Асахи:

— Молодой господин, обед подан.

Асахи кивнул, отпуская его, после чего обратился к гостям:

— Предлагаю вернуться в замок.

Пока Хару, Акико и Асахи подходили к грушевому саду, звон металла пронзал воздух, тёмная и светлая тень мелькали среди листвы и вновь исчезали. Улыбки не сходили с лиц Соты и Хибики, пот лился с их лбов, те уже уставали и тяжелее дышали, но прерываться не спешили. Тогда Хару окликнул их:

— Обедать пойдёте?

Сота отвлёкся, остановился, нашёл глазами белого тэнгу и ответил:

— Лечу!

Но в этот самый момент шустрый Хибики приставил катану к его шее, самодовольно прищурил глаза и хитро улыбнулся:

— Я снова победил.

— Эй, Хибики, так нечестно! — запротестовал Сота, оттолкнул его катану своей и сердито обернулся. — Ты победил лишь потому, что я отвлёкся.

— Но победил же.

Тот и не собирался спорить. В честном поединке у него вряд ли бы получилось выиграть: он тренировался в разы меньше, опыт в реальных сражениях и вовсе не имелся. Конечно, до Масао, старшего брата Хару, Соте ещё было далеко, однако с ним занимались хорошие учителя среди тэнгу, а вот Хибики редко брал оружие в руки — приходилось изворачиваться.

Они спрыгнули на землю, убрали оружие в ножны, догнали Хару с остальными и вместе отправились к красивому многоэтажному замку. В огромном светлом зале с высокими потолками накрыли гигантский длинный стол, заставленный множеством разнообразных блюд из рыбы и мяса. В нос ударило большое количество различных приятных ароматов — выпечки, овощей, супов и всего остального. У Хару, который не чувствовал себя голодным, чуть слюнки не потекли, но он сдержался и сглотнул.

Асахи важно прошествовал к столу и уселся на своё обычное место, где всегда сидели сыновья даймё, но во главе стола никого не было, как и остальные места сыновей пустовали.

— Аники, твой отец вернётся сегодня? — Хару указал в сторону пустого места.

Протирая руки влажным полотенцем, Асахи слабо улыбнулся и взглянул на белого тэнгу, расположившегося напротив:

— Сомневаюсь, но если вдруг это счастье случится, я считаю своим долгом оставить для него его законное место.

Остальные тоже взяли полотенца и протёрли руки, после чего слуги унесли их. Блюда располагались друг над другом на специальной подставке в несколько этажей. На многих располагались небольшие рисовые шарики со специальным соусом внутри и обёрнутые рыбой. Любовь Хару к рыбе, конечно, не сравнится с его фанатизмом по дзендзаю, однако рыбу он ел довольно часто, как и рис, который мог клевать днями напролёт.

Во дворце Кинъу специальные отряды тэнгу отвечали за поставку еды, добывали как рыбу, так и мясо, всевозможные крупы, бобы, фрукты и овощи — никто не голодал. Когда перед Хару вставал выбор — блюдо из мяса или рыбы, он без раздумий выбирал второе.

Помня о любви Хару к рыбе и рису, Асахи взял палочками рисовый треугольник, завёрнутый в тёмно-зелёный лист, и положил белому тэнгу на тарелку со словами:

— Попробуй.

— А что это? — поинтересовался Хару, который всё это время рассматривал всевозможные рисовые шарики, а столь крупный треугольник не заметил.

— Омусуби, — улыбнулся Асахи. — Мы часто брали их с собой на тренировки, они символизируют гору, а на верхушке, — он указал на кусочек лосося, — подношение. Внутри такая же начинка, можно определять по верхушке и выбирать то, что нравится.

Хару взял омусуби рукой и с любопытством надкусил сторону с верхушкой, ощутил на языке нежный лосось, идеально сваренный рис вперемешку со вкусом моря от водорослей. Хару с наслаждением проглотил и откусил ещё.

В стороне от стола, у стены, на полу сидела девушка в ярко-зелёной одежде. Когда все расселись и начали есть, она взяла в руки сямисэн (Сямисэн — японский трёхструнный щипковый музыкальный инструмент), воскликнула и провела плектром по струнам, мелодичный звук наполнил зал. Все взгляды приковались к ней, девушка мило улыбнулась и продолжила играть оживлённую мелодию, издавая оживлённые восклицания.

В этот момент в сопровождении Ёске в зал вошла принцесса Хачими с приподнятой головой. Розовые одежды украшало привычное огромное количество жемчуга, в высоко заколотых, местами заплетённых светлых волосах звенели серебряные заколки и украшения. Принцесса Хачими оглядела всех своими розовыми глазами, бросила взгляд на пустое место во главе стола, прошлась к остальным и опустилась со стороны напротив Асахи.

Ёске был одет не столь богато, но тоже привёл себя в порядок. Он не стал закалывать свои рыжие волосы, поэтому те теперь спадали ему на плечи — настолько яркие, словно огоньки, поэтому возникало ощущение, что он горел. Обернувшись, Хару даже вздрогнул и чуть не бросился тушить пожар, но вскоре догадался, что Ёске всего лишь распустил волосы. Те были не однотонными, а переливались разными оттенками оранжевого, поэтому и возникало ощущение, будто то был реальный огонь.

Оказавшись за столом, кои презрительно глянули на рыбные блюда, еле сдержались, чтобы не скривиться, взяли палочки и потянулись за другой едой. Асахи вежливо поинтересовался:

— Вы не едите исключительно рыбу или все морепродукты?

Ёске бросил взгляд на принцессу Хачими, но та не спешила отвечать, поэтому он взял инициативу в свои руки, скромно опустил голову и негромко произнёс:

— Только некоторые виды рыбы.

— Тогда можете обратить внимание на вкуснейшие такояки из осьминога, а также нежнейшее крабовое мясо.

Асахи и сам потянулся за тем, что только что назвал, как Акико ухватила палочками один из такояки, положила Хару на тарелку, а следующий взяла себе. Хару с интересом потыкал тёмно-коричневый шарик палочками, тот смялся и вновь выпрямился, после чего белый тэнгу поднёс его ко рту и надкусил, распробовал новый необычный вкус и съел целиком.

Сота с наслаждением доедал свой тондзиру (Тондзиру — суп из свинины, овощей и мисо), громко чавкая и не беспокоясь о манерах, в то время как Хибики обратился к Хару:

— Молодой господин, мы с Сотой думаем вечером слетать во дворец Кинъу на пару дней, постараемся вернуться как можно быстрее.

— Без проблем, — улыбнулся Хару, потянувшийся за очередным омусуби. Теперь, когда он встретил своего друга и находился в его замке, вдобавок, с ним ещё и Акико, он не переживал, что останется один. К тому же, Асахи предлагал после обеда сходить в оружейную и попробовать избавиться от красной ленты — может, уже вечером Хару вернётся во дворец Кинъу вслед за Сотой и Хибики.

Он потянулся за рисовым шариком в рыбе, соус таял на языке, а Хару от удовольствия зажмурил глаза, наслаждаясь изумительным вкусом.

Несколько часов они просидели за столом, основные блюда унесли и заменили десертом. Девушка с сямисэном в руках вместо прежних оживлённых мелодий начала играть более спокойную. Хару наконец-то получил свой дзендзай с данго, однако позабыл оставить на него место в животе! Съел всего ложечку, а дальше не лезло.

Если между остальными в течение всего пиршества шли различные диалоги, то принцесса Хачими всё время молчала, однако, когда подали десерт, она наконец-то обратила своё внимание на Асахи. Вскинула голову, украшения в её волосах зазвенели от столь резкого движения, а она поинтересовалась:

— Сын даймё, а где ваши братья?

Асахи оторвался от сладкой груши и взглянул в вопрошающие розовые глаза:

— Разъехались по делам, кто до генерала дослужился, кто по провинциям ездит, кто участвует в работе сёгуната, — пояснил он и надкусил грушу. — Я слежу за делами в семейном замке.

— Вы можете как-то связаться со своим отцом? — продолжала настаивать принцесса Хачими.

— Я уже отправил гонца с письмом к нему, но он не всегда отвечает, — Асахи снова надкусил грушу.

И без того пухлые губы принцессы надулись.

— А вы не переживаете, что с вашим отцом могло что-то случиться?

— Я уверен, он в порядке, — решительно настаивал Асахи.

Больше принцесса Хачими не пыталась общаться, а молча доедала десерт. Когда все насытились, слуги пришли убрать посуду со стола, Асахи поднялся, за ним Хару и остальные.

— Прогуляемся по замку, — предложил он и окинул всех взглядом.

— Мне нездоровится, — тут же заявила принцесса Хачими. Вид у неё, в самом деле, казался болезненным — бледная, уставшая, с мешками под глазами, она пошатывалась из стороны в сторону. То ли еда оказалась невкусной, то ли запах приготовленной рыбы сводил их с ума, то ли принцесса просто устала после дороги, но сил у неё на прогулки не осталось. Ёске вызвался проводить принцессу в её покои, поэтому кои вместе ушли, оставив Асахи и ёкаев.

Сота и Хибики переглянулись, после чего второй сказал:

— Мы немного пройдёмся с вами и к вечеру полетим.

Лететь с полными желудками — не лучшее решение, поэтому они решили немного передохнуть, впитать и уже затем отправляться во дворец Кинъу.

Поскольку Хару впервые посетил резиденцию Асахи и сам показывал другу абсолютно весь дворец Кинъу, то и тому теперь не терпелось похвастаться своим замком. До парящего в небесах дворца дому Асахи, конечно, далеко, однако выглядел он внушительно. Сын даймё повёл их по коридору, пропуская множество дверей, и сообщил:

— Здесь живут слуги, ничего зрелищного.

А после вывел гостей в широкий коридор, завешенный множеством бумажных фонарей с узорами в виде грушевых цветов. Поскольку именно здесь не было окон, фонари всегда горели и создавали приятное свечение. Асахи отворил огромную дверь и впустил гостей в библиотеку. Хару замер в дверях, заметив огромное количество шкафов, переплетённых книг и свитков, в помещении также находились столы, вокруг которых на полу лежали круглые подушки.

— Это крупнейшая библиотека в княжестве Отаки, даже во всей провинции Кадзуса, — с гордостью заявил Асахи и обвёл взглядом шкафы. Часть из этого его в юности заставили прочитать и вызубрить учителя, какие-то трактаты они рассказывали сами, с какими-то Асахи приходилось разбираться самостоятельно.

— Если хотите, можете почитать, вдруг что про ленты тэнгу найдём.

Гости растерянно переглянулись. Хару и Сота почти не изучали грамоту, поэтому оба знали лишь небольшое количество иероглифов, Акико и вовсе всю жизнь была заточена в храме, даже не знала, что именно содержали тексты печатей, которые не выпускали её на свободу. Из них всех Хибики был самым начитанным, однако и он не горел желанием рыться в старинных свитках, тем более они с Сотой вскоре собирались во дворец Кинъу.

— Пожалуй, нет, — за всех ответил Хару и выдал неловкий смешок.

Сота перевёл взгляд на светлого тэнгу и отступил к выходу:

— И мы полетим уже, да, Хибики?

Прикрыв глаза, Хибики юркнул за ним, но на прощание обернулся и махнул Хару:

— До встречи, молодой господин.

После чего оба обратились птицами и в одно мгновение улизнули, будто их тут и не было.

Хару с досадой дёрнул свою красную ленту, но та, как и ожидалось, не поддалась, а так и продолжала обвивать его лоб, словно спящая змея оплела ветку. Его вид лишь вызвал улыбку на лице Асахи, тот усмехнулся и сказал:

— Понял, идём в оружейную.

И направился к двери, в которую только что выбежали Сота и Хибики. Хару и Акико последовали за ним, они вновь прошли множество коридоров, поднялись сразу на третий этаж, прошли мимо различных залов, в которых на специальных подставках выставили всевозможную броню, затем подошли к другой лестнице и спустились на второй этаж. Хару уже запыхаться успел, когда Асахи наконец-то подвёл их к заветной двери в оружейную.

Они вошли в помещение, на стенах которого было развешено множество мечей различной длины — катаны, вакидзаси, тати, танто, на специальных подставках были сложены копья, нагинаты, луки, отдельно также стояли кусаригамы. Хару с интересом рассматривал всё вокруг себя, впервые его пустили в оружейную.

Во дворце Кинъу отец не считал нужным тренировать младшего сына и совсем не доверял ему оружие, тот в нём и не разбирался, поэтому здесь у него разбегались глаза. Асахи, к тому же, выдвинул ящики и продемонстрировал лежавшие в них кинжалы и кунаи.

Хару с уверенностью выхватил один из них, подложил под ленту и попытался перерезать, однако та не поддалась. Акико сняла со стены одну из катан и сама решила проверить, получится ли у неё. Осторожно поддела красную ткань пальцами и прижала холодное лезвие ко лбу Хару, услышав смешок от Асахи:

— Не убей Хару только.

Остриём наружу Акико потянула катану, но лента совершенно не поддавалась, как будто была сделана из более прочного металла. Асахи тоже снимал разное оружие и пытался перерезать ленту Хару, но без толку, они словно жемчуг свиньям давали — никакого результата. Ни единая нить не порвалась, лента как была целой, так и осталась. Всё-таки Джунъичи, отец Хару, считался одним из сильнейших тэнгу, вот и чары его непросто развеять.

Через несколько часов, когда троица перебрала всё оружие, Хару со вздохом опустился на пол, взгляд уставился куда-то в стену. Лента по-прежнему висела у него на лбу и никуда не собиралась оттуда деваться.

— Отец, что я должен сделать? — взвыл расстроившийся Хару, не представляя, как быть дальше. — Как мне стать достойным? Спасти жизнь человека или ёкая? Просто помогать всем вокруг? Что мне делать?

Акико присела рядом с ним и обратилась к Асахи, который прохаживался по комнате:

— Чем ты тогда сеть перерубил? Если ты чем-то оружие пропитал, то может добавить это на перья Хару, тогда и получится?

— Точно нет, — решительно отрезал Асахи. Не хватало портить перья Хару слюной крысы, к тому же, её запас уже иссяк. — Хару, не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Акико с подозрением прищурилась и продолжила сверлить Асахи взглядом, но тот не спешил ничего пояснять. Хару тоже диалог не продолжал, а какое-то время сидел и грустил, пока в голове не пронеслась мысль, что сейчас он хотя бы в окружении друзей. И стало легче.

— Аники, а запасной оружейной у вас тут нет случайно? — пошутил он с надеждой в голосе, мало ли где запряталось оружие, которое всё-таки сумеет разрезать ленту…

— Оружейная, увы, лишь одна, но есть зал с артефактами, можно там попробовать что-нибудь поискать, но это может быть опасно, — задумчиво предостерёг Асахи. — Я бы не рисковал, если честно, очень многое собрано с убитых ёкаев… извини, Хару.

— Давай попробуем, — обрадовался белый тэнгу появившейся надежде и уже даже загорелся, как Акико сразу после воскликнула:

— Нет! Они могут оказаться опасными.

— Но попробовать-то можно… — продолжая надеяться, умоляюще произнёс Хару.

Асахи перестал ходить по комнате, сложи руки за спиной и подошёл к сидевшим на полу.

— В целом мико права, мы даже не знаем, как пользоваться теми артефактами, они просто запечатаны в одном из залов.

— Мы секретов твоей ленты не знаем, хотя это чары твоей семьи, а уж что там будет — страшно представить. А если ты умрёшь?

Вряд ли там было всё настолько плохо, но Акико не хотела, чтобы пострадал юноша, который освободил её из опечатанного храма. Она боялась одиночества, не желала вновь остаться одна, поэтому решила, что лучше найти более безопасный способ. Отец Хару же должен был оставить сыну возможность вернуться домой, он мог дать какую-то подсказку, о которой Хару не догадался.

— Тогда надо думать, как мне стать достойным… — вздохнул Хару и уставился перед собой, киноварно-красные глаза смотрели в пустоту, а белый тэнгу погрузился в свои мысли.

Чего хотел от него отец? Хорошего воина Джунъичи не собирался делать из Хару и уж тем более не позволил бы тому стать главой, на эту роль он всю жизнь готовил своего старшего сына Масао. Тогда что ему нужно от Хару? Чтобы тот не шалил, не шумел, а послушно вёл себя? Но Хару все дни на земле не делал ничего плохого и не портил никому жизнь, а лента не считала его достойной. Он и во дворце Кинъу не то чтобы плохо вёл себя, наоборот, обо всех заботился, а это аукнулось ему.

— Может, твой отец хочет, чтобы ты помогал окружающим? — вторгся в его мысли Асахи.

Тот вынырнул из пучины размышлений и с улыбкой посмотрел на друзей:

— Чем мне вам помочь? — затем его осенило, он резко обернулся к Акико. — Помнишь, в деревне Неспящих Сов жители переживали из-за сбежавшей змеи? Давай вернёмся к ним и поможем?

Её взгляд забегал из стороны в сторону, Акико кашлянула:

— Мы даже не знаем, где её искать, лучше тут попробуй помочь кому-нибудь.

— Я не думаю, что отец Хару задумал именно это, — вмешался Асахи и приподнял взгляд к потолку, погружаясь в размышления. — Хару, я давно тебя знаю, ты и так лезешь ко всем с помощью, ты хороший и добрый тэнгу. Я уверен, отец решил преподать тебе какой-то другой урок.

Хару вздохнул:

— И что мне делать тогда?

— Попробуй просто пожить на земле, — предложил Асахи, хотя и сам не представлял, что творилось в голове Джунъичи.

— А если я не смогу вернуться домой?

Во дворце Кинъу его ждала целая куча экспериментов с эликсиром и пилюлями бессмертия, он же хотел, чтобы его семья всегда жила вместе с ним, а теперь он находился вдали от них, не в силах взмахнуть крыльями и улететь обратно.

— Дождись своих друзей, вдруг они принесут хорошие вести, — Асахи напомнил про Соту и Хибики, которые покинули их после обеда.

— Сомневаюсь, что отец им прямо скажет, что значить стать достойным, — хихикнул Хару и немного повеселел.

Акико и Асахи тоже улыбнулись, однако первая с подозрением глянула на второго, но не стала ничего говорить.

— Думаю, на сегодня можно заканчивать с прогулкой по замку, а завтра покажу вам окрестности, у нас не только грушевый сад есть.

В киноварно-красных глазах блеснули озорные огоньки.

— И на горячие источники сходим?

Хару помнил, что Асахи говорил о них.

— Можно туда, а можно будет на несколько дней в горы съездить, вы же только по лесам сюда добирались?

— Как ты догадался, аники? — удивился Хару и с уважением взглянул на друга.

— Сделал вывод из того, с какой стороны вы шли, — улыбнулся Асахи и протянул руку, чтобы помочь Хару подняться.

Тот от радости прикрыл глаза и вновь открыл их, ухватился и встал на ноги, после чего также решил помочь Акико. Жрица приняла помощь, и все втроём они вышли из оружейной. За дверью уже ждали слуги, которые предложили проводить гостей по их покоям.

Хару собирался возмутиться, что ещё не устал, как вдруг зевнул. Солнце уже садилось за горизонт, поэтому и белого тэнгу тянуло в сон. Он сумел дойти до комнаты на собственных ногах, улёгся на кровать и завернулся в одеяло.

— Молодой господин не желает чаю или чего-то ещё? — поинтересовался проводивший его слуга, который стоял на пороге.

— Нет, спасибо, — ответил Хару и сладко зевнул.

Слуга задвинул сёдзи, в коридоре послышались звуки удаляющихся шагов, которые белый тэнгу вскоре перестал слышать, так как крепко заснул. Однако проспал он всего ничего.

Скрываемая мраком ночи, бесшумно ступая, прижимаясь к стенам и прячась на каждом углу, словно загнанный зверёк, Акико прокралась в покои Хару, беззвучно отодвинула сёдзи и задвинула за собой. В темноте её глаза мерцали как звёзды, свет от которых падал из окна. Акико потыкала Хару по лбу, потрясла за плечо, шепнула:

— Проснис-сь.

Однако белый тэнгу спал слишком крепко и не слышал её. С недовольством Акико свела брови и встряхнула его, сильно дёрнула и уже громче сказала:

— Хару, проснис-сь.

Он что-то пробормотал, но перевернулся на другой бок и зачавкал во сне. Тогда Акико стащила с него одеяло, расстелила на полу и затем потянула Хару — тот грохнулся с кровати, однако одеяло смягчило боль и шум от падения.

— Ай, — пискнул Хару и приоткрыл глаза.

Акико насторожилась и прислушалась: никаких шагов в коридоре, должно быть, звук никого не разбудил. Она с облегчением вздохнула и прошептала:

— Хару, я не могу зас-снуть, мне не по с-себе.

Пытаясь говорить шёпотом, она случайно начинала шипеть.

— Что-то случилось? — сонно и взволнованно спросил он и сел на одеяле.

— Прос-сто… — Акико задумалась, как объяснить своё предчувствие. — Тут что-то неладно.

Хару поднялся с пола, улыбнулся и подошёл к встревоженной жрице, похлопал её по плечу и тоже шепнул:

— Не переживай, я с тобой.

Она вздохнула, приблизилась к окну и взглянула на звёзды, за которыми ранее могла наблюдать лишь с порога опечатанного храма. А теперь, на воле, она могла бродить по горам, полям и лесам, ночевать под ночным небом, наслаждаться прекрасным ароматом свободы.

Хару подошёл к ней и тоже выглянул в окно, а Акико вытянула руку, указала пальцем на три яркие звезды и задумчиво произнесла:

— Матушка говорила, что это мицу-боси.

Её голос прозвучал тихо и тоскливо. Хару не знал, как подбодрить стоявшую рядом девушку, которая перепуганной явилась в его покои посреди ночи, а теперь решила поболтать.

— Интересуешься звёздами? — единственное, что смог придумать он.

— В детстве мы с матушкой, братьями и сёстрами приходили к людям посмотреть фейерверки на Танабату (Танабата (яп. 七夕) — традиционный японский праздник, известный также как «фестиваль звёзд» или «встреча звёзд», проходит седьмого числа седьмого месяца), так красиво… а дома матушка записывала наши желания на тандзаку, так как мы были маленькими и не умели, потом мы уже сами развешивали их на ветках бамбука. А вечером отправлялись в город, это было целым приключением.

Она впервые рассказывала что-то о себе и своём прошлом. Хару в первые дни их знакомства успел изложить всю историю о себе, но об Акико ничего не знал. Она говорила тихо, задумчиво, мечтательно, с тоской любовалась ночным небом, поглощённая воспоминаниями о былом.

— Может, тебе больше подойдёт прозвище владыка Звёздных Вод? — Хару с улыбкой попытался взбодрить её, почувствовав грустное настроение.

Плечи Акико вздрогнули, она поднесла к губам кулак и засмеялась.

Некоторое время они так и стояли, любовались звёздами и невозмутимо болтали. Хару вдруг вспомнил о дне в деревне Неспящих Снов и всё-таки решил узнать:

— Мико, а что от тебя хотела госпожа Фуку?

Взгляд Акико вновь стал задумчивым, она перестала рассматривать манящие далёкие звёзды. Золотистые глаза цвета ямабуки застыли в одной точке, уголки губ дёрнулись, на лице появилась едва заметная улыбка.

— Ничего, — таинственно произнесла Акико.

Вскоре Хару начал клевать носом, поэтому вместе с Акико они подняли с пола одеяло и уселись на кровать, продолжая болтать о всяком. Жрица продолжала поглядывать на звёздное небо и предаваться воспоминаниям о прошлом, в какой-то момент она негромко произнесла:

— Знаешь, а владыка Звёздных Вод звучит не так плохо.

И улыбнулась, собираясь повернуться лицом к Хару, чтобы увидеть реакцию, как вдруг его голова упала ей на плечо, а белый тэнгу тихо засопел.