Очень приятно, бездомный тэнгу (СИ)

Глава 19. …или прощение?

Решительные золотистые глаза цвета ямабуки светились уверенностью, Акико приготовилась защищать Хару до последнего вздоха. Фиолетовый купол получился совсем небольшим и укрыл лишь их двоих, ни Асахи, ни лежавший чуть в стороне Ёске под него не попал. Сквозь него всё было видно, внешне он напоминал обычный фиолетовый туман, однако принцесса Хачими вновь попыталась ударить саем, но тот звенел и не мог пройти сквозь полупрозрачную завесу.

— Что это такое?! — сердито прокричала принцесса и нахмурилась. — Ладно, неважно, тут ещё человек есть. Твоя же кровь подойдёт?

В её глазах, улыбке, в каждой черте лица, во всех жестах и движениях сияло бешенство и злорадство. С жутким диким взглядом и надменной ухмылкой она провела саем по куполу, обошла его и двинулась к Асахи. Хару вздрогнул, в ужасе глянул на Акико и воскликнул:

— Мико, ты можешь защитить Асахи?

А Акико нужных слов подобрать не могла, не в силах понять, с какой целью он хотел спасти человека, который мучил его, а может, и вовсе убить собирался. Она и ответить не успела, как решительные карие глаза Асахи пересеклись сначала с её золотистыми цвета ямабуки, он слегка кивнул, а затем взглянул в киноварно-красные, на миг на его лице появилась улыбка, но он быстро отвернулся и уставился на принцессу Хачими.

Хару смотрел на него с растерянностью. Даже сквозь фиолетовую завесу он ощущал, что Асахи не испытывал страха, а наоборот, решительно настроился, но Хару не понимал его. Должно быть, тот придумал какой-то план.

Акико тоже не догадывалась, что же замышлял Асахи, но она отчётливо осознала, что он попросил её защищать Хару. Несмотря на причинённые раны и боль, по каким-то причинам он всё равно не хотел давать белого тэнгу в обиду. Сначала пролил его кровь, а теперь желал уберечь.

Принцесса Хачими наконец-то оказалась перед ним и ринулась вперёд, намереваясь заколоть саем. Асахи достал кинжал, которым резал Хару и Акико, и отбил удар. С улыбкой он поднялся на ноги, пошатнулся, едва не упал, но решительно взглянул кои в глаза. Та рассвирепела и вновь напала, но Асахи парировал, прыгнул вперёд и сделал выпад, не давая ей ранить себя.

— Сдохни, человек! — крикнула она и ринулась на него.

Он собирался и этот удар парировать, однако принцесса злорадно ухмыльнулась и резко двинулась в другую сторону, вонзила сай ему в бок. Асахи взвыл, кровь потекла по его туловищу и ноге, капли оказались в углублениях и стремительно понеслись к корням.

— Да, да! — радостно кричала принцесса Хачими, выдернув сай и заметив, как плоды округлились и покраснели. — Больше крови.

Асахи нахмурился, схватился рукой за раненый бок — одежда вмиг окрасилась в красный. Нечем перевязать, да и времени не было, второй рукой он посильнее сжал рукоять кинжала и с криком ринулся на кои. Принцесса причмокнула губами, хихикнула и с лёгкостью увернулась.

Сай вошёл в спину Асахи. Вопль боли разнёсся по комнате, Хару вздрогнул и попытался вырваться из-под купола, чтобы помочь другу, но барьер не пустил.

— Акико, мы должны помочь! — взвыл он от отчаяния и беспомощности.

— Нет, Хару, — она свела брови, продолжая сжимать широкое перо госпожи Фуку в руках.

— Пусти меня, Акико!

Принцесса Хачими вновь нанесла удар. Асахи со стоном упал на пол, помещение сотряслось от грохота, кровь стремительно неслась к корням и насыщала куст бессмертия.

С горящими от предвкушения глазами кои подошла к деревцу, ухватилась руками за один из плодов. Не в силах и дальше терпеть, она сорвала один и надкусила. Розовые глаза загорелись, в следующий миг она проглотила целый плод и обернулась к Асахи:

— Скажи, сын даймё, я стала бессмертной? Или одного плода мало?

Хотя лицо Асахи и искажалось от боли, которая ему даже сесть не давала, он всё равно ухмыльнулся:

— Хочешь, пырну тебя кинжалом, принцесса? Тогда и проверишь.

Он попытался засмеяться, но в итоге закашлялся, покрепче сжал один из боков. Кровь хлестала их всех ран, Асахи бледнел и терял силы.

— Акико, выпусти меня! — завыл Хару, не в силах даже перья выпустить, чтобы прорваться через защитный купол и хоть как-то помочь.

Жрица с грустью посмотрела сначала на него, затем на Асахи и принцессу Хачими, с болью свела брови и отвернулась.

— Прости, но не могу.

Хару впился пальцами в её плечи и встряхнул:

— Мы должны помочь!

— Мы ничего не должны! — вспылила Акико. — Он чуть не убил нас!

Вдруг перед глазами принцессы Хачими всё пошатнулось, она чуть не упала, но успела ухватиться за хлипкий тонкий ствол и устояла на ногах.

— Что это? — сердито вопрошала она. — Так происходит превращение?

Она хмурилась и качалась, ноги подкашивались. Лицо Асахи вновь растеклось в самодовольной улыбке, но долго тот так не продержался, закашлялся и застонал, однако злорадно выпалил:

— Принцесса думала, что крови какого-то человека будет достаточно?

Большие розовые глаза пылали от гнева, она со злостью смотрела на полупрозрачный фиолетовый купол и размышляла, чем бы пробить его. Едва держась на ногах, взглядом прошлась по комнате, пока не заметила лежавшего у подножия купола Ёске.

Глаза расширились ещё больше, загорелись, а уголки губ дёрнулись в странном подобии улыбки. Стискивая сай в руках, принцесса Хачими всё-таки добралась до рыжего кои, подняла оружие и вновь пронзила его спину. Ёске от ужаса и боли закричал, юноша ещё был жив, однако его крики не остановили обезумевшую принцессу. Кровь хлынула из новой раны, вмиг добралась до корней, плоды ещё больше окрасились в алый. Принцесса Хачими замахнулась ещё раз и опять пронзила тело несчастного Ёске, тот кричал, но не смел обороняться против своей госпожи, а она уже бросила сай в сторону и ринулась к кусту бессмертия, сорвала плод и проглотила его. Ноги подкашивались, но она сорвала ещё один и с ним опустилась на пол, жадно заглотив.

— Я теперь бессмертная, да? — безумно бормотала она себе под нос, как вдруг стон сорвался с её губ. — Что со мной происходит?

Дрожь сотрясла её тело, капельки пота выступили на лбу, жар прилил сначала к лицу, а затем распространился по всему организму.

Хару беспомощно стучал по стенам купола, а Асахи рассмеялся и закашлялся.

— Что ты сделал, тварь?! — прикрикнула на него покрасневшая кои, а он выдавил из себя болезненную улыбку.

— С чего ты решила, что нашей семье вообще удалось вырастить куст бессмертия?

— Но… — её глаза наполнял ужас, она непонимающе смотрела на человека. — Тогда что это?

— Ты ещё помнишь Нобору? — вдруг хрипящим голосом поинтересовался Асахи и скривился. — Моего младшего брата.

— Нобору, опять ты сбежал с тренировки, — Асахи смирил младшего брата сердитым взглядом.

— Аники, я сегодня такую девушку встретил! — карие глаза юноши мечтательно посмотрели в ночное небо. — Можешь наказать меня, но это того стоило.

— Аники, как думаешь, а отец позволит жениться на девушке, которую я полюбил? — однажды поинтересовался Нобору, когда они проходили через сад цветущих персиков.

— Боюсь, он давно распланировал нашу жизнь, — невозмутимо ответил Асахи, уже смирившись и ничуть не расстраиваясь. — Почему ты так внезапно спросил?

Нобору невинно рассмеялся и почесал затылок. Из и без того взъерошенного хвоста торчали пряди волос и мягко опадали на широкие плечи юноши, который задумчиво рассматривал нежно-розовые кусты.

— У неё прекрасные глаза цвета персиков, — наконец, мечтательно произнёс он.

— Ты снова виделся с ней? — возмущённо переспросил Асахи, собираясь пожурить младшего брата. — Любовь пройдёт.

— Я не хочу, чтобы она проходила.

— Аники, а человек и ёкай могут любить друг друга?

После тяжёлой тренировки в горах Асахи и Нобору отдалились от учителя и остальных братьев, прохаживались по вершине, наслаждаясь прохладным осенним воздухом. Учитель заставил их накинуть тёплые верхние одежды, чтобы вспотевшие тела не разболелись от ночного ветра. Асахи поглядывал на мерцающие звёзды на небе, как вдруг обо что-то споткнулся. Под ногами росли цветы ямабуки, он сорвал несколько и задумчиво произнёс:

— Показать Хару и Хотару, что ли? — а затем, вспомнив про вопрос младшего брата, обратился к тому: — Кто знает. С тэнгу уже заключили союз и налаживаем сотрудничество, может, дружба со временем перерастёт и в любовь.

— Было бы неплохо…

— Аники, только не ругайся, — как-то начал разговор Нобору и смущённо прикрыл глаза.

— Ты опять с ней виделся? — догадался Асахи и сделал выпад, звон металла разнёсся по комнате, братья скрестили катаны в тренировочном поединке.

— Аники, мне кажется, я ей нравлюсь… — мечтательно произнёс младший брат, как Асахи выбил катану из его рук.

— Отвлекаешься.

Нобору усмехнулся, наклонился за катаной и сам сделал решительный рывок.

— Как же её зовут? — в кои-то веки Асахи первым заговорил о возлюбленной младшего брата. Глаза последнего наполнились теплой и любовью, мягкая улыбка появилась на лице.

— Хачими, — смакуя каждый слог, произнёс он с наслаждением.

***

— Какая разница? — сердито прокричала принцесса Хачими и попыталась подняться, но только застонала. — Что ты со мной сделал?!

Пот стекал по её лицу.

Асахи злорадно то ли кашлял, то ли смеялся — тело его подрагивало; бледный, он едва держал голову приподнятой, но всё равно торжествующе смотрел на кои.

— Для начала ответь мне, что ты испытывала к моему брату.

— Он бросил меня! — всё тело принцессы Хачими покраснело, а на глаза выступили слёзы. — Нравился он мне, что с того? Потом бросил, теперь я его ненавижу.

— Аники, что происходит? — испуганно позвал Хару и поймал на себе переполненный эмоциями взгляд Асахи. Сын даймё закашлялся и ответил:

— Бросил, говоришь? Бросил? — на последнем слове он повысил голос. — А ничего, что ты убила нашу мать?

Красная, словно бобы адзуки, принцесса Хачими надула свои пухлые губы и беззаботно ответила:

— Все когда-то умирают, а эта женщина была против нашего союза.

— То есть ты поэтому убила её? — лицо Асахи исказилось от боли. Хару тоже вздрогнул, машинально нащупал руку Акико и крепко сжал её. — И решила, что Нобору бросил тебя?

— Где он ещё может быть, если не бросил? Он всегда дарил мне персики в день Персикового дождя, но в тот год не пришёл, как затем пропустил и все остальные встречи. Год за годом, я выплывала на берег и ждала его, звала, кричала, но он так и не явился.

Асахи слабо поднялся на локтях, попытался сесть. Бросил взгляд в сторону Хару и Акико, по-прежнему находящихся под куполом, и опёрся спиной на фиолетовый барьер, который внутрь его не пустил, но послужил неплохой подпоркой. Грудь Асахи содрогалась, Хару решил, что другу больно, однако тот смеялся.

— Значит, ты не знала, — он продолжал смеяться и схватился за голову, после чего бросил полный ненависти взгляд на принцессу. — После того, как ты убила нашу мать, Нобору не справился с этим грузом. Он винил себя в её смерти и покончил с собой.

И без того широкие розовые глаза расширились ещё сильнее.

— Нет, Нобору-кун не мог, — испуганно произнесла принцесса Хачими. — Он бросил меня, поэтому и не приходил больше.

— Он мёртв, принцесса.

— Не верю.

Её взгляд метался из стороны в сторону, груди тяжело вздымались.

— Ты убила мою мать, моего брата, а затем и моего отца.

— Аники, но ты же говорил, что даймё Хонда уехал по делам… — вмешался непонимающий Хару. Асахи с трудом повернул голову, взглянул в его киноварно-красные глаза и тепло улыбнулся.

— Можешь снять купол, Акико, думаю, мы закончили, — произнёс он, а затем обернулся к еле дышащей принцессе Хачими. Жар мешал, ей срочно надо было в воду.

— Я не трогала… твоего брата… и отца… — с трудом выдавила кои, одновременно с этим Акико убрала совиное перо, завеса исчезла. Испуганный Хару бросился на пол, вмиг оказался рядом с другом, который чуть не упал, ведь подпорка исчезла. Белый тэнгу попытался обхватить его со спины, но боялся причинить боль, тогда Асахи со стоном сам на него опустился и прилёг, не отводя взгляда от принцессы Хачими.

— Несколько лет отец пытался возродить мать, пока не помешался на этой идее, — уже спокойнее продолжал он, а кои, задыхаясь, простонала:

— Воды… противоядие…

Она попыталась сдвинуться с места, но упала лицом на холодный пол и посильнее прижалась к нему, надеясь хоть так остыть.

— Ему удалось вырастить множество разных кустов, но никаких возрождающих плодов или дарующих бессмертие тут не было, — невозмутимо продолжал Асахи, хотя голос его становился тише. — Не знаю, кто пустил этот слух, сам отец, кто-то из братьев, а может, люди или ёкаи по соседству почему-то так решили…

Он закашлялся и тоже тяжело задышал. Никто не спешил говорить, кои беспомощно лежала на каменном полу, Хару встревоженно смотрел на друга, боясь пошевелиться, Акико тоже присела рядом. Вскоре Асахи набрался сил и продолжил:

— Мне повезло, что из всех кои на берег вышла именно ты, Хачими, — на этот раз он не обратился к ней по титулу. — Думал, это будет самой сложной частью плана.

— Что ты… со мной сделал? — еле выдала она из себя слабым голосом, а Асахи только улыбнулся.

— Ты сама, Хачими, ты сама это сделала, — он попытался засмеяться, но в очередной раз закашлялся, а Хару с жалостью сжал пальцами одежду Асахи, стараясь не касаться ран. — Это ты насытила куст моей отравленной кровью.

— Отравленной? — в ужасе прохрипела она.

— Меня, кажется, укусила мамуси, — сын даймё бросил хитрый взгляд в сторону Акико и вновь посмотрел на принцессу. — Я выпил противоядие, которое всего лишь скрывает симптомы, но не лечит. Я тоже умру сегодня с тобой, Хачими, только ты будешь страдать.

— Аники, не надо, — Хару попытался прижать его к себе, но от его объятий Асахи только застонал и закашлялся.

— Извини, что так вышло, Хару, я не хотел причинить тебе боль.

— Аники, тебе как-то можно помочь? — белый тэнгу не был готов сдаваться, однако Асахи разрушил все его надежды:

— Нет, Хару.

Вскоре принцесса Хачими замолчала совсем, её тело перестало вздыматься и просто неподвижно лежало. Асахи с сожалением взглянул на белого тэнгу и попытался улыбнуться:

— Наконец-то я смог отомстить.

— Аники…

— Мне жаль, что ты пострадал, Хару, — он говорил очень тихо, — и ты, Акико.

Девушка подсела к ним поближе и положила белому тэнгу голову на плечо, погладила его по спине, стараясь успокоить. Она уже видела смерть, убивала и сама, а Хару тяжело такое переживал.

— Мы прощаем тебя, Асахи, — Акико улыбнулась, а золотистые глаза цвета ямабуки наполнились теплом. Услышав его историю, она просто не могла больше злиться на этого человека. Когда-то её саму простил Хару, теперь она не держала зла на его друга.

— Не говори так, мико, — в отчаянии воскликнул Хару, а Асахи в его руках закашлялся.

Его тяжёлое дыхание с хрипом ещё недолго доносилось до их ушей и вскоре стихло. Хару и Акико некоторое время неподвижно сидели в тишине, не издавали ни звука, пока жрица не выдержала. Она прикрыла глаза Асахи, после чего поднялась на ноги и протянула Хару руку:

— Вставай, Хару.

— Зачем? — беспомощно спросил он. — Я не оставлю аники.

— Мы похороним его со всеми почестями.

— Похороним? — непонимающе повторил он и с отчаянием в глазах посмотрел на Акико.

— Пойдём на воздух, нечего тут сидеть.

Она попыталась ухватить Хару за руку, но тот отклонился назад, не желая никуда идти. Пальцы Акико скользнули по красной ленте, как вдруг та поддалась и оказалась в руках жрицы. Хару и Акико смотрели на красную ткань, которую не смогло разрубить ни одно из лезвий, но стянули пальцы простой девушки.

— Как… — продолжая держать Асахи, Хару с подозрением прищурился. — Как ты это сделала?

— Не знаю, — Акико тоже с недоумением смотрела на ленту в своих руках.

Хару бережно обхватил Асахи за туловище, вылез из-под него и осторожно опустил на пол, а сам подошёл к жрице. Он наконец-то смог вернуть ноги в привычную человеческую форму и теперь босиком стоял на холодном каменном полу, залитом кровью.

— Теперь ты можешь вернуться домой.

Акико надеялась, что её слова прозвучат невозмутимо, однако не сумела скрыть тоску и горечь, которую испытывала в душе. Сжав ленту в пальцах, она отвернулась и осмотрела комнату, стараясь себя отвлечь. Труп Асахи, труп принцессы Хачими, труп бедняги Ёске. Сколько всего они пережили за эти дни…

Хару решительно схватил её за руку и потянул за собой, не глядя обошёл тела, на которые ему было больно и страшно смотреть, миновал треклятый «куст бессмертия» и оказался у дверей. Те поддались и отворились после одного сильного толчка, Хару поднялся по длинной лестнице из подвала и затем помчался по коридору, тяня за собой Акико. Жрица не спорила, а молча следовала за ним, вскоре подстроилась под его темп. Он оглядывался по сторонам, надеясь заметить окна, но не видел их, поэтому спешил дальше.

На одном из поворотов они столкнулись с Сотой и Хибики, которые в ужасе носились по замку семьи Хонда.

— Молодой господин! — воскликнули оба в один голос, а светлый тэнгу дополнил:

— Молодая госпожа перестала ощущать вас и забеспокоилась, что что-то случилось.

— Аники… — было единственным, что произнёс Хару, на большее у него не хватило сил. Он свёл брови, оттолкнул обоих тэнгу и помчался дальше, продолжая тянуть Акико за собой. Она беспомощно глянула назад, пожала плечами и поспешила за ним.

Сота с Хибики переглянулись и тоже на месте не задержались. Наконец, Хару нашёл окно и выпрыгнул наружу; оказавшись на траве, он обратился крупным белым вороном и опустился перед Акико.

— Ты хочешь, чтобы я залезла тебе на спину? — удивилась она и с интересом дотронулась до мягких перьев, которые в таком состоянии не резали её.

— Да.

Она ловко взобралась на мягкую спину белого ворона, в то время как Сота и Хибики только успели их настичь. Лапы Хару оторвались от земли, тэнгу замахал крыльями, стремительно поднялся воздух и понёсся во дворец Кинъу. Сота и Хибики обернулись птицами и полетели за ним, в шоке поглядывая на красную ленту в руках Акико, но не говоря ни слова.

Приятно было оказаться в небесах, поддаться порывам ветра, расправить крылья и лететь, но Хару спешил и не мог наслаждаться обретённой свободой. Не так давно он размышлял об этом понятии, оказавшись на рисовых полях, и гадал, сколько времени прошло с тех пор: всего несколько дней в реальности, а ощущалось как годы. Хибики думал, что молодому господину придётся показывать путь, однако тот сам чувствовал, куда лететь.

Вскоре облака расступились, и их взорам предстал огромный многоэтажный дворец белого цвета с золотыми крышами. В любой другой день Хару бы полетал вокруг него, насладился бы величественным видом, но сейчас он спешил.

— Отец! — крикнул Хару, как только переступил порог дворца, принял человеческий облик, поймал Акико, чуть сам не упав, но сумел устоять на ногах, после чего и её поставил на пол, крепко сжал руку и уверенно понёсся по дворцу. — Отец!

Джунъичи и Асами, родители Хару, расслышали голос сына и вмиг явились перед ним. Запыхавшаяся мать кинулась на шею Хару, стиснула в своих объятиях, прижала к груди, ему пришлось разжать руку и отпустить жрицу. Вслед за матерью прибежали сёстры Мию и Хотару, последняя сразу заметила Акико и с удивлением подбежала к ней, обрадовавшись вновь увидеть недавно обретённую подругу.

— Признаюсь, удивил ты меня, сын, что так быстро вернулся, — величественно заговорил Джунъичи, глава клана белых тэнгу, когда Асами наконец-то перестала сжимать Хару, но всё ещё продолжала осматривать.

— Он весь в крови! — с возмущением воскликнула она и сердито посмотрела на мужа.

— Аники погиб… — поникшим голосом пробормотал Хару, но Хотару услышала его.

— Асахи погиб?! — отказываясь верить своим ушам, повторила она, но поймала наполненный болью взгляд Хару и отвернулась.

— Отец, я так и не понял, почему красная лента упала, — Хару смотрел на отца, с трудом контролируя голос, чтобы тот не сорвался. — Какой урок вы хотели преподать мне?

Джунъичи закашлялся и отвернулся в сторону, после чего вновь взглянул на сына и спросил:

— Кому же удалось снять с тебя эту ленту?

— Акико, — Хару кивнул в сторону жрицы, которая стояла рядом с Хотару и утешала плачущую девушку. Та тоже всей душой любила Асахи и, как и Хару, не могла смириться с его смертью.

Джунъичи опять закашлялся и затем произнёс:

— Если честно, я не ожидал, что у кого-то получится её снять, и собирался забрать тебя через месяц.

— Что вы имеете в виду, отец?

Теперь уже Асами насторожилась:

— Почтенный супруг, что вы хотите этим сказать? Кто мог снять ленту с нашего Хару?

Вскоре в помещение зашёл и Масао, который тоже явился поприветствовать младшего брата. Джунъичи беспомощно посмотрел на жену, затем на сына, вздохнул и наконец-то ответил:

— Помимо меня, ленту могла снять лишь та, кто полюбила бы Хару и которой бы он сам отдал сердце.

Слова Джунъичи услышали все присутствующие, на некоторое время повисла тишина.

— Почтенный супруг! — крик Асами разнёсся по всему дворцу Кинъу. — Вы в детстве из гнезда рухнули и головой стукнулись?! Как вы додумались до такого?!

Мать Хару в бешенстве выпустила свои перья в сторону, её глаза горели от гнева, она сердито двигалась к Джунъичи, пока тот невинно пятился и махал руками, стараясь успокоить свою жену. Масао, Мию и Хотару решили убраться из зала, а Хару схватил Акико за руку и тоже поспешил вывести из дворца.

Ему было неловко смотреть в золотистые глаза цвета ямабуки, жрица тоже смущённо молчала. Они присели на белые ступени, Хару смотрел вдаль, а Акико с интересом оглядывалась по сторонам, рассматривала летающие вокруг них облака, любовалась чудесным видом. Она успела запомнить, что Хару не любил тишину, но сейчас, погружённый в тяжёлые переживания, он и не спешил открывать рот, поэтому Акико заговорила сама:

— Какие теперь планы, больше не бездомный тэнгу?

Она понимала, что, скорее всего, он останется во дворце Кинъу, продолжит жить своей жизнью, может, ещё раз спустится на землю, чтобы отдать почести покойному другу, но теперь у него будут другие заботы. И всё равно что-то сжималось внутри. Акико не хотела оставаться одна. Нет, она не желала расставаться именно с Хару.

— Вернуться в княжество Отаки, — тяжело вздохнул он. — Похор…

Он не смог произнести слово «похоронить», но Акико и так поняла, взяла его руку и мягко погладила, стараясь успокоить. Хару не спешил говорить дальше, поэтому через некоторое время Акико сама подала голос:

— Наверное, отсюда интересно наблюдать за звёздами.

— Владыка Звёздных Вод хочет остаться во дворце Кинъу? — вдруг сорвалось с губ Хару. Жрица вздрогнула и взглянула в киноварно-красные глаза, а на лице белого тэнгу теплилась добрая улыбка. Он изменился, как будто повзрослел после нескольких дней на земле. Акико тоже усмехнулась и показала свои острые клыки:

— Ты сам чего хочешь, Хару?

— Я вот думаю, — задумчиво произнёс он, а жрица навострила уши, — что мы так и не помогли поймать опасную змею, о которой говорили жители в деревне Неспящих Сов.

Жар прилил к щекам Акико, она смутилась, отвернулась, но почти сразу вновь повернулась. Пальцы сами сжались в кулак, запомнив, как это делал Хибики, она дала белому тэнгу подзатыльник и прикрикнула:

— Хару!

Он погладил ушибленное место и рассмеялся.

— А что лежало в мешке? — вспомнила Акико и попыталась перевести тему. Сама Хотару напоминала о нём перед тем, как улететь.

Хару и сам не знал. Нащупал его на поясе, положил на колени, чтобы и Акико видела, потянул за красную ленту, которая на этот раз легко поддалась и развязалась. Хару с предвкушением заглянул: внутри оказались рисовые шарики, перемазанные пастой из адзуки, которую он очень любил, должно быть, сёстры наспех приготовили это для него. Вот только из-за шуточек Хотару все шарики уже засохли.

Хару с Акико переглянулись и засмеялись.