Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

За преданную службу Орбелянов и Прошянов монгольский двор предоставил им ряд привилегий, в частности, освободил по их просьбе от государственных налогов и податей религиозные центры области. В результате больших усилий местных князей, благодаря личным их контактам с ханами и другими высокопоставленными чиновниками ильханства сложилась относительно стабильная обстановка. Исконные хозяева Сюника получили возможность уделять внимание также учебно-просветительным вопросам. Этому способствовало и то, что приютившиеся в Сюнике представители армянской интеллигенции здесь приобрели политическую свободу и возможность продолжать свою патриотическую деятельность. «Армянское княжество сюникских Орбелянов, — пишут Т. Акопян и С. Мелик-Бахшян, — благодаря более или менее дружественным отношениям с монголами в XIII веке было одним из единичных армянских княжеств, стабильность политических основ которого дала возможность для непрерывного прибывания в Сюник из других частей страны людей науки и литературы»[825].

По мере своих возможностей Орбеляны и Прошяны оказывали как моральную, так и материальную поддержку деятелям науки и просвещения, всячески содействуя основанию учебно-просветительных очагов в первую очередь в Вайоц-Дзоре. В результате политических перемен и других положительных факторов именно Вайоц-Дзору суждено было стать одним из знаменитых уголков Восточной Армении, где начали бурно развиваться наука, искусство письма, литература, философия и естествознание, архитектура, миниатюра и, что самое главное, под сводами монастырей пробуждались национальные чувства народа. Вероятно, и это обстоятельство имел в виду А. Г. Иоаннисян, когда писал, что в период монгольского господства «разрушались, опустошались города» и, наоборот, «воздвигались, благоустраивались монастыри»[826], сыгравшие определенную роль в возрождении духовной жизни Армении.

1. Гладзорский университет и Орбеляны

В годы правления князя князей Тарсаича Орбеляна, в 1282 г., благодаря неустанным усилиям крупного ученого вардапета Нерсеса Мшеци, переселившегося из Тарона в Вайоц-Дзор, открылась Гладзорская школа Ахберц ванк. Этому заведению в скором будущем суждено было стать одним из крупных и авторитетных научно-учебных центров средневековой Армении. Основанный в пределах феодальных владений Прошянов, этот просветительный очаг притягивал к себе не только юношей коренной Армении, но и учащихся, прибывших из Киликии, Крыма, Грузии, Ирана и других стран.

Неоспорима та истина, что Гладзорский университет был основан в гаваре Вайоц-Дзор Сюникской области. Однако, к coжалению, до сих пор окончательно не выяснено конкретное местонахождение этого учебного заведения. Е. Лалаян[827], А. Аветисян[828], И. Гарибян[829] и другие убеждены, что он находился у Танаатского монастыря (в Ехегнадзорском районе Армянской ССР)[830].

С целью выяснения данной проблемы археологическая экспедиция Ереванского государственного университета под руководством покойного профессора А. Г. Абраамяна и доцента И. Г. Гарибяна производила раскопки вокруг монастыря Танаат. При раскопках были обнаружены фундаменты множества примонастырских сооружений[831], однако найденный археологический материал, на наш взгляд, не убедительно аргументирует танаатскую версию Гладзорского университета.

С. Г. Бархударян[832] и другие, вслед за Г. Овсепяном, считали, что этот прославленный культурный центр скорее находился в безопасном месте, а именно у подножия крепости Прошаберд[833]. Свою точку зрения они обосновали и тем, что первыми покровителями Гладзорского университета являлись Прошяны, резиденция которых находилась недалеко от указанной крепости, в поселке Сркгонк.

При исследовании этой проблемы необходимо считаться с рядом подробностей источниковедческого характера. Суть вопроса заключается в том, что в письменных источниках Гладзор упоминается наряду с Ахберц ванком. На наш взгляд, словосочетание «Ахберц ванк» означает не «монастырь братьев», а «Ахбюрнери ванк», т. е. «монастырь источников, родников», поскольку древнеармянское слово «ахбюр» в родительном падеже множественного числа имеет форму «ахберц-ахберац». Однако на территории интересующего нас памятника нет значительных источников, за исключением еле заметных родничков, которыми так богато Армянское нагорье. Естественно, мы не игнорируем возможность истощения подземных вод. Но дело в том, что в Вайоц-Дзоре есть монастырь, основанный именно у подножия полноводных источников. Он расположен в четырех километрах к юго-востоку от села Алаяз, на плоской равнине высоких гор, откуда и по сей день вытекают родники прохладных пресных вод. Здесь же находятся развалины монастыря «Гюлу булах» (по-азербайджански — «Источник роз»). Согласно дешифрованным нами надписям, церковь построена во имя св. Богородицы[834]. На хачкарах упоминаются имена ее покровителей и ряда дарителей, живших в XIII — начале XIV вв. Можно предположить, что именно этот историко-архитектурный комплекс и есть упомянутый в источниках Ахберц ванк, что вполне соответствует его географическому расположению. Если не так, надо полагать, здесь нами был обнаружен другой, ранее неизвестный памятник, возможно, Верин Нораванк (Верхний Нораванк), о котором сохранились многие сведения в памятных записях рукописей. Однако проблема эта может быть разрешена окончательно лишь после проведения здесь археологических раскопок.

В 1286 г. скончался великий Нерсес Мшеци[835]. Его тело с почестями было похоронено под сводами монастыря Ахберц ванк. Кафедры Гладзорской школы были вверены достойному его ученику Есаи Нчеци[836], прославившему это учебное заведение. Новый руководитель Гладзорского университета пользовался большим авторитетом и популярностью. Еще при жизни его называли «просветителем армянской нации», «светозарным вардапетом», «великим рабунапетом» и т. д. В письменных источниках исследуемого периода Есаи нередко упоминается перед именами многих титулованных князей Сюника: «В годы преподавания великого учителя Есаи, при властвовании Буртела…», а иногда с именем рабунапета Давида, преподававшим «в Гладзорском университете…»[837].

Есаи Нчеци руководил «вторыми Афинами» средневековой Армении — Гладзорским университетом до конца своей жизни[838].

За время шестидесятилетней деятельности[839], как явствуют достоверные источники, этот крупный научно-учебный центр содержался на средства Прошянов и Орбелянов. В связи с этим, однако, возникает вопрос, почему историк Степанос Орбелян, являвшийся питомцем Гладзорского университета[840], в своей «Истории области Сисакан» ни разу не называет, это учебное заведение «Гладзорским» или же «Ахберц ванком»? Это вызывает недоумение, тем более, что Степанос Орбелян, после окончания названного университета занимал высокую должность архиепископа-митрополита объединенной сюникской епархии и будучи в самых близких отношениях с Есаи Нчеци, не раз оказывал материальную помощь Гладзорскому университету и его преподавателям. Степанос Орбелян из тех наших историков, которые описывают даже незначительные события своего времени.

Вопрос этот в какой-то степени проясняется при анализе межфеодальных отношений Орбелянов и Прошянов в последней четверти XIII столетия. Это было бурное время, когда князь Прош повелел жителям своих подвластных деревень не признавать больше духовную власть епископов Татева и Нораванка, имеющих орбеляновскую ориентацию, и не платить им церковную десятину. С целью претворения в жизнь своих намерений в Ернджаке он обосновал независимую от Татева и Нораванка епархию, назначив некоего епископа Ованнеса главой нового епископата. Естественно, князю Тарсаичу не было выгодно подобное разделение духовного престола, возглавляемого сыном Степаносом, и он всячески стремился воспрепятствовать раскольническим намерениям Проша Хахбакяна.

Конфликт, возникший в форме религиозных споров, был фактически борьбой за власть и суверенитет. Как можно было ожидать, в данной ситуации эта неприкрытая борьба завершилась полным поражением Проша Хахбакяна и его сторонников[841]. Анализируя процесс этой междоусобной борьбы, можно заключить, что в данном случае была исторически оправдана позиция Орбелянов, противостоящих центробежным устремлениям Прошянов. Энергичные усилия первопрестольного князя Тарсаича не допустить раздробления края, как уже отмечалось, на первый взгляд носили не политический характер. Отсюда напрашивается и вывод о том, что Степанос Орбелян умышленно не упомянул о великих деяниях прошяновских князей в области просвещения.

Известно, что гладзорское учебное заведение первоначально содержалось только на средства упомянутого рода. Однако в дальнейшем в период княжения Тарсаича, Эликума и Буртела Великого, попечителями Гладзорского университета стали Орбеляны, хотя, как явствуют источники, при Амир Хасане и Эачи Прошяны не прекращали свою материальную помощь и моральную поддержку Гладзору.

В одной из своих работ, написанной в 1323 г. с целью увековечения памяти основателя Гладзорского университета Нерсеса Мшеци, Есаи с благодарностью упоминает имя Буртела, назвав его «великим князем князей Сюникского дома», «благочестнейшим, храбрым и всегда побеждающим»[842]. Есаи подчеркивает, что многие учащиеся смогли приобрести у Нерсеса «теоретические и практические премудрости» благодаря помощи Орбелянов, спарапета Буртела, супруги его Вахах, сыновей Бешкена и Иванэ, которые, по словам ученого, являлись представителями знатного и славного рода Орбелянов, отличались своими совершенными «доблестными делами». Благодаря Буртелу Великому, согласно Есаи, пришел «мир нам и всем церквам Христа…»[843].

Как уже отмечалось, после смерти князя Проша некогда могучий род Прошянов вынужден был признать власть великого князя Орбелянов. Подобное отношение вассальной зависимости мы видим в годы правления Буртела Орбеляна, ставшего усердным покровителем Гладзорского университета. «Мы с нашими учениками, — пишет Есаи Нчеци, — получили от них (Орбелянов. — Г. Г.) щедрое милосердие и неисчисляемые блага». «Нас странников собрали они воедино и приютили с любовью и милостью не как инородных детей, а как родных» (подчеркнуто нами. — Г. Г.)[844]. Далее Есаи упоминает двух знаменитых деятелей из рода Орбелянов: сюникского митрополита Ованнеса Орбела и архиепископа Степаноса-Тарсаича, поскольку гладзорцы также «наслаждались их милосердием и заботой» (подчеркнуто нами. — Г. Г.)[845].

Гладзорский университет постоянно привлекал внимание ученых и неоднократно был предметом специального изучения[846]. Выяснено, что по своим учебным программам, научно-педагогическому составу, высокому уровню преподавания Гладзорский университет не уступал аналогичным высшим учебным заведениям обсуждаемого периода[847].

Несмотря на щедрые подношения и заботу сюникских вельмож, преподавателя и учащиеся Гладзорского университета не были материально обеспечены и находились в довольно тяжелых условиях. Даже маститый руководитель университета Есаи Нчеци жаловался, что живет «в тесной и узкой комнате»[848]. Талантливый архитектор-миниатюрист Момик упоминает о своем жилье, которое «ни к чему не годится»[849]. Особенно же тяжелым было материальное положение учащихся, приезжающих сюда из далеких городов и сел.

В памятной записи, написанной в стихотворной форме в 1314 г. Мхитаром Ерзнкаци, отмечается, что хотя духовные лица из рода Орбелянов, и, в частности, архиепископ Степанос-Тарсаич, «сочувствовали» и «помогали им», стремясь создавать для гладзорцев «все блага», все же учащиеся на протяжении семи-восьмилетнего обучения находились в постоянной нужде:

При всем этом преподаватели и слушатели Гладзорского университета продолжали свое священное дело. Благодаря им в Армении получили бурное развитие литература, искусство письма, миниатюра[851], архитектура, скульптура, а также математика, естествознание, геометрия, астрономия и другие отрасли науки.

За годы своего существования гладзорское учебное заведение дало 360–365 выпускников[852], в числе которых прославились своими трудами историк Степанос Орбелян, философ Ованнес Воротнеци, поэт Хачатур Качареци, писатели Тиратур Киликеци, Киракос Ерзнкаци, Мхитар Саснеци, Степанос, Матевос, оба Саргиса, Симеон, Овасап, Ованнес, Вардан Киликеци, Мкртич Техенаци, Ованнес Ерзнкаци (Цорцореци), Воскан, Погос Киликеци, Аракел Ахбатеци, Карапет, Мхитар Ерзнкаци, Акоб Тагораци, Ефрем, Торос, Кюрион, Нерсес Саснеци, Давид Геткеци, Унан, Григор, Торос Таронаци, архитектор, скульптор и миниатюрист Момик и другие[853].

Имя известного зодчего Момика непосредственно связано с подлинным расцветом архитектурной мысли средневековой Армении. Великолепные сюжетные рельефы храмов Нораванк и Спитакавор, «созданные Момиком в начале XIV века, не имеют себе равных в армянском искусстве этой эпохи»[854].

Общенациональной славой овеяны имена великих мыслителей Ованнеса Воротнеци и его ученика философа Григора Татеваци, жизнь и деятельность которых рассматривается в разделе «Татевский университет». Примечательно, что во второй, половине XIII и первых десятилетиях XIV столетий высокого уровня достигли архитектура и скульптура, в особенности, искусство обработки камня. Это дает нам основание предполагать, что в Гладзорском университете читался специальный курс по архитектуре и скульптуре. Вероятно, здесь преподавали придворный зодчий Орбелянов Сиранес[855], а затем талантливый ученик его Момик.

Множество работ, созданных или переписанных выпускниками Гладзорского университета Тиратуром Киликеци, Погосом, Паронлуйсом, Зуатом[856], Давидом Генткеци[857], Нерсесом Саснеци[858], Давидом Ахбатеци[859] и многими другими, дошло до нас и занимает почетное место в Матенадаране им. Mecpoпа Маштоца[860] и других крупнейших книгохранилищах мира.

В конце 30-х годов XIV столетия в политической жизни ильханства произошли значительные перемены, пагубно отразившиеся на социально-правовых отношениях подвластных монголам народов. Вследствие экономического кризиса и нестабильной обстановки страны прекратил свое существование Гладзорский университет. Эта участь постигла его главным образом в силу нижеследующих конкретных причин.

1. Изменения прежнего лояльного отношения правящих кругов к христианским народам в связи с официальным принятием ислама в качестве государственнной религии.

2. Ослабления военно-экономической мощи Сюника в результате междоусобиц и раздробления княжества после назначения Буртела Великого эмиром монгольских столиц Султании и Тебриза. Однако сам этот факт имел парадоксальные последствия: князь Буртел, вероятно, не мог или был не в состоянии содействовать укреплению могущества своего княжества. Несомненно при этом, что если бы он сам или же его сын — полководец Бешкен — остались в родном краю, Гладзорский университет, по всей вероятности, продолжил бы свою деятельность.

3. Усиления широкой и влиятельной пропаганды униторов римско-католической церкви, поглотившей многих ведущих просвещенных деятелей Восточной Армении, в частности, Гладзорского университета. И, наоборот, ослабления рядов патриотически настроенного консервативного крыла армянского духовенства.

4. Вынужденной эмиграцией из родной страны значительной части дворянских семей и широких слоев коренного населения.

2. Татевский университет

А) Ованнес Воротнеци (1315–1386). После закрытия Гладзорского университета в сопровождении группы учеников из гавара Вайоц-Дзор ушел и Ованнес Воротнеци. Изгнанный ученый прибыл вначале в Апракунис, а затем, преследуемый бродячими ордами, попросил убежища у татевцев. Татев в это время находился под властью Орбелянов. В последней четверти XV столетия Татевский монастырь уже не пользовался славой былых времен, когда численность братии достигала 1000 человек, и по сравнению с другими учебными центрами Сюникского нагорья выделялся «как солнце среди звезд»[861]. При сложившейся политической обстановке в стране, напряженности межфеодальных отношений, экономическом разложении, расколе духовного престола и противоборстве сил живы были воспоминания о некогда прославленных философах, музыкантах, художниках и писателях Татевского духовно-просветительного заведения[862].

По Армянскому нагорью бродили тимурские разбойники, одержимые желанием убивать, завоевывать, грабить. Они успели разрушить Татевский монастырь и захватить большую часть земель, принадлежавших духовным и светским феодалам, в частности, отпрыскам фамилии Орбелянов. Таковым было положение в Сюникской области, когда Ованнес Воротнеци прибыл в Татевскую обитель.

Используя свои родственные связи с Орбелянами[863], лишенный всего, мыслитель обратился к ним с просьбой о содействии и покровительстве. Предоставленный ему относительный мир стал той плодотворной почвой, где постепенно должны были распускать свои ростки созревшие семена Гладзорского университета, и сеятелем их должен был стать гениальный сын сюникской земли Ованнес Воротнеци. Так, в результате значительных усилий были заложены основы по существу нового учебного заведения — Татевского университета[864].

Дату рождения Ованнеса Воротнеци трудно уточнить, хотя по мнению подавляющего большинства исследователей, он родился в 1315 г.[865] Достоверные сведения сообщают, что он был родом из Сюника, из деревни Вагадин (ныне село Вагуди Сисианского района Армянской ССР), имел княжеское происхождение, учился в Гладзорском университете у Есаи Нчеци и вардапета Тиратура. В одной из памятных записей читаем, что в дни правления султана Мухаммеда, в 1385 году, «на Востоке блеснул великий вардапет всех вардапетов, названный Ованнесом Кахиком… из области Воротан, из деревни Вагату, сын великого князя Иванэ, из рода Васака. Был он (Ованнес Воротнеци) мудрым и непобедимым философом, учеником великих наших учителей Есаи и Тиратура»[866].

По сведениям «Панегирика» Григора Татеваци, Ованнес Воротнеци был представителем «свободного правящего рода Сисакан, коренным армянином, из гавара Воротан», обладателем «богатого имущества»[867].

Некоторые исследователи связывают его фимилию Воротнеци с тем обстоятельством, что он был настоятелем Воротнаванкского монастыря[868]. Однако подобная точка зрения маловероятна. Думается, его звали Воротнеци по месту рождения в Сюникском гаваре Воротн.

Противоречивые сведения имеются и о дате смерти этого крупного ученого. По сообщению историка Товма Мецопеци, он «престал ко Христу в лето 875 (1426)»[869], что представляется явно ошибочным. М. Чамчян, М. Орманян[870], М. Смбатянц[871] и другие датой его смерти считают 1388 г., а последний утверждает, что в Апракунисском монастыре видел его могилу, которая якобы имела надпись: «Это гробница великого Иоанна Воротнеци. В лето 837 (1388)»[872]. По Г. Алишану, скончался он в 1385–1386 гг.[873] Л. С. Хачикян, основываясь на сведения Григора Хлатеци, годом кончины Ованеса Воротнеци считает 1386-й[874], что соответствует действительности.

В наследии Ованнеса Воротнеци особенно выделяются его великолепные философские труды[875], дошедшие до нас благодаря его ученикам и, в частности, Григору Татеваци.

При жизни Ованнеса Воротнеци в Татевском университете посохи вардапета получили 60 его учеников, из которых в истории армянской культуры особенно отличились Григор Татеваци, Магакия Крымеци, Иоанн, руководитель Астапатской школы Саргис и многие другие[876]. Во втором поколении учащихся прославились имена писателей и писцов Григора Цера, Акоба, Маргаре, Ованнеса, Мкртича, Карапета, Меликсета, Саргиса, Матеоса, Тумаса и других[877].

Ованнес Воротнеци был самым авторитетным армянским мыслителем своего времени. Ученики с большой признательностью называли его «светозарным великим учителем», «просветителем армянского народа», «великим учителем вардапетов»[878] и т. д. Один из питомцев этого периода так охарактеризовал возглавленное им татевское учебное заведение: «И мы у святого, прославленного и блаженного рабунапета Армении, инспектора владыки Ованнеса Воротнеци учились читать и писать в его университете, в то тяжелое время, когда имя его блеснуло как солнце над миром, поскольку у всех залечивал язвы, помогал в нужде и князю, и азату, и католикосу, и философу… ибо собирал он далеких и близких, сирот и бездомных, обучал, удостоив славных степеней учителя, священника, музыканта, философа, художника и писца»[879]. Как видно из приведенного ценного первоисточника, Татевский университет готовил не только священнослужителей, но и писателей, музыкантов, философов, художников-миниатюристов и специалистов точных дисциплин.

Историк Григор Хлатеци, на протяжении восьми лет учась в Татевском университете вместе с Григором Татеваци, с любовью отзывается о славном своем воспитателе — Ованнесе Воротнеци[880]. Он подчеркивает, в каких ужасных условиях действовал этот научно-педагогический центр Восточной Армении.

В год смерти Ованнеса Воротнеци, в 1386 г., войска Тимура вторглись в Сюник. Они безжалостно убивали и грабили народ, сжигали и разрушали города и села, угоняли в плен тысячи и тысячи невинных людей, в том числе женщин и детей[881]. Дальнейшее существование Татевского университета стало невозможным. Орбеляны, покровительствовавшие и оказывавшие материальную помощь университету, не в состоянии были и дальше играть роль добродетелей, поскольку в результате частых набегов тимурских и тюркменских орд пришла в упадок вся экономика страны, свирепствовали голод и инфекционные заболевания, унесшие тысячи жизней. Слушатели Татевского университета, преследуемые завоевателями, покинули Сюник, пытаясь найти убежище в разных областях Армении. В создавшейся ситуации необходим был человек большой силы воли, крепкий духом дипломат, имеющий политическое чутье, организатор, который смог бы собрать воедино ученых и слушателей своего времени и продолжал бы дело великого Ованнеса Воротнеци.

Таковым стал талантливый ученик Ованнеса Воротнеци, крупнейший мыслитель средневековой Армении — Григор Татеваци, который еще при жизни основателя Татевского университета был фактически руководителем этого учебного заведения.

Б) Григор Татеваци (1340–1410?) и другие. О жизни и научно-педагогической деятельности Григора Татеваци в первоисточниках сохранились довольно обстоятельные, но противоречивые сведения. До сих пор еще окончательно не выяснено, когда и где родился соратник Ованнеса Воротнеци. Современники отмечают, что отец его был родом из Арчеша, мать — из деревни Парпи Айраратской области; при крещении он был наречен Хутлушахом[882]. Некоторые источники сообщают, что Григор родился в 1346 г. в сюникском гаваре Вайоц-Дзор[883], а Маттеос Джугаеци местом его рождения указывает крепость Тмок (Тмкаберд). «Чудесный муж Божий, — пишет он, — был по национальности армянином, со стороны отца — из рода Каджберуни, а по материнской линии — из Айраратской области, из деревни Парпи. Родился в стране Грузинской, в крепости Тмок, воспитывался своим братом, при царствовании Давида…»[884].

Сопоставляя оба сведения о месте его рождения, нам кажется более вероятным, что он родился в Вайоц-Дзоре, где в это время правил Буртел Великий, при котором в Сюнике царило относительное спокойствие.

Исследуя вопрос о дате его рождения, мы невольно сталкиваемся со спорной дилеммой: если Григор Татеваци действительно родился в 1346 году, то он не мог учиться в Гладзорском университете, поскольку это учебное заведение прекратило свое существование еще в 1339–1340-х годах. В памятной записи евангелия, написанной Григором Татеваци в 1406 г., есть упоминание о том, что «Григорис (т. е. Григор Татеваци) принадлежал к одному и тому же классу, что владыка Орбел»[885]. «Владыка Орбел» — это небезызвестный митрополит Сюника, преемник Степаноса Орбеляна, оказавший большую помощь Гладзорскому университету. В данном случае нас интересует не поэтическое дарование великого Татеваци (памятная запись изложена рифмой. — Г. Г.), а упоминание об «однокласснике» Ованнеса Орбела (в армянском тексте: «դասակից լինել նմին»). Однако, если считать, что Григор Татеваци родился до 1346 года[886], то в таком случае он должен был прожить не менее 100 лет. Здесь выражение «одноклассник» следует понимать в смысле их принадлежности к классу духовенства. Наконец, Григор Татеваци не мог учиться с Ованнесом Орбелом и потому, что последний еще в 1303 г. занимал высокую должность митрополита Сюникской области.

По сведению Маттеоса Джугаеци, Григор Татеваци скончался 27 декабря 1409 г. и был похоронен в Татеве[887]. Согласно другому источнику, он умер в 1411 г., когда тимуриды убили грузинского царя Константина[888]. Г. Овсепян считает годом смерти Григора Татеваци 1410 г.[889], что, на наш взгляд, соответствует истине. Товма Мецопеци сообщает, что Григор Татеваци учился у Ованнеса Воротнеци 28 лет (включая годы совместной работы в Татевском университете)[890].

По описанию очевидцев, он был «высокого роста, лицом светлым, гордым, белокурым, с пышной бородой»[891]. Некоторые писатели, желая подчеркнуть величие этого крупного мыслителя, называют его «рабунапетом университета Есаи»[892].

Григор Татеваци с благодарностью произносит имя «общепризнанного душеполезного господина» Ованнеса Воротнеци[893]. Во многих своих работах он обращается к читателю с просьбой помянуть добрым словом своего учителя и покровителя[894].

Из-за нестабильной политической обстановки страны, частых набегов и преследований противоборствующих восточных орд Григор Татеваци вынужден был не раз менять место своих занятий. То он в Воротнаванке[895], то в крепости Шахапонк, где, завершив свою работу над книгой «Вопросы Георга вардапета и ответы Григора Татеваци», в памятной записи глазами очевидца описал тяжелое положение народов, установившееся вследствие нашествия «хорезмских воинов» в Армению, Грузию. Иран и сопредельные страны Востока. Со скорбью ученый говорит о положении пленных: «Мужчины и женщины изрублены саблями, трупы священников и мирян заброшены, не хоронены, другие растерзаны в застенках. Иные иссушены и полуспалены огнем, некоторые озверели от голода, половина была измучена ригористичной религиозностью своей, а другие из боязни страшились…»[896].

В 1391 г. Григор Татеваци вновь нашел убежище в Апракунисском монастыре Ернджака[897], однако здесь также подвергся гонениям.

В годы научно-педагогической деятельности Григора Татеваци резко ухудшилось социально-правовое положение оставшихся в Сюникском нагорье княжеских семей. Хотя представители Буртеляновской ветви некогда могучего рода Орбелянов в указанное время и не пользовались былой славой и почестями вельмож, однако во всех случаях старались по мере своих возможностей оказывать содействие в сохранении учебно-просветительных очагов области.

В конце XIV века Татев с сопредельными деревнями составляли собственность князя Смбата Орбеляна (Буртеляна). Григор Татеваци вынужден был неоднократно обращаться к нему за помощью. Так он поступил и в 1390 г., когда в стране распространился голод. По сообщению Товма Мецопеци, великий учитель «отправился в дом Орбелянов, к князю Смбату — сыну Иванэ, внуку Буртела»[898] с намерением получить от него материальную поддержку. Смбат Орбелян и на этот раз не отказал в просьбе Григору Татеваци и организовал помощь преподавателям и питомцам Татевского университета[899].

Это был период, когда из многочисленных разрушенных городов и сел Армении в Сюник прибывали потоки беженцев, которых приютили местные жители. В одной из памятных записей, изложенной в Татеве писцом Маттеосом, вот что говорится по этому поводу: В 1395 г. «Тимур — огонь восточный, разрушая все на своем пути, опустошил весь мир… и мы, скитаясь у врат святых Апостолов Татева… нашли пристанище у блаженного рабунапета Григора…»[900]. В 1409 г. Григор Татеваци вынужден был обосноваться со своими учениками в Мецопском монастыре Арчеша[901], однако, пробыв там всего лишь год, по просьбе своего племянника поэта Аракела Сюнеци и других вернулся в Татев[902].

Творческая деятельность Григора Татеваци продолжалась до конца жизни[903]. Личный пример учителя-патриота, стойкость, трудолюбие и преданность любимому делу воспитания поколений вдохновляли его учеников и коллег. И не случайно представители всех слоев общества с глубокой признательностью отзываются о нем.

В памятной записи «Книги вопрошений Григора Татеваци» Товма Мецопеци в 1409 г. отмечал, что «великий учитель», «смелый оратор» и «непобедимый философ» Григор Татеваци «светит как солнце» и «просвещает своей мудростью без исключения всех…»[904]. Товма упоминает также «боголюбивого и благочестивого князя Смбата — сына Иванэ, внука Буртела…»[905], в годы правления которого была завершена переписка книги Татеваци.

Григор Татеваци как при жизни Ованнеса Воротнеци, так и после его смерти вел непримиримую борьбу против католических миссионеров, их сторонников и последователей[906].

Как было отмечено, великий философ[907] был одаренным поэтом[908].

Слушатели Татевского университета переписывали и умножали сочинения Григора Татеваци, распространяя их по всей Армении и за ее пределами. В развитие средневековой армянской культуры внесли свою лепту ученики Григора Татеваци: «Мхитар из Татева, Ованнес из Гермонского монастыря, Галуст из Вагадина, Симеон из Сюника, Акоб из Буста, Григор Араратян, Григор, Маттеос из Джуги, Аветис из Астапата, Егия из Оцопа, Акоб из Вагадина, Унан из Шемахи, Ованнес по прозвищу «Кармир», а также «Мовсес из Тифлиса, Мкртич из Пайтакарана и Степанос из Тебриза»[909].

Еще при жизни Григора Татеваци, в 1401 году, в его честь учеником «властителя душ», известным поэтом Аракелом Сюнеци[910] был воздвигнут хачкар. Позднее, в 1787 г., жители деревни Брнакот (ныне — одноименное село в Сисианском районе Армянской ССР) во главе с епископом Овакимом Сюнеци на его могиле у восточной залы Татевского монастыря построили надгробную часовню[911] с прекрасными орнаментами и рельефными крестами. В высеченной здесь надписи Григор Татеваци назван «светозарным рабунапетом», «вторым златоустом», «трижды блаженным вардапетом», «четвертым просветителем» Армении и другими хвалебными словами[912].

В первых десятилетиях XV века Татевский монастырь стал крупнейшим научно-просветительным центром Восточной Армении. До нас дошло множество рукописей, относящихся к самым различным областям науки, искусства и культуры[913].

Крупным представителем Татевской школы являлся и Аракел Сюнеци (род. приблизительно в 1355 г., ум. в 1425 г. в Шатикском монастыре)[914]. Он был поэтом, философом, грамматистом, музыковедом и композитором, преподавал в Татевском университете. Еще при жизни своего учителя Григора Татеваци Аракел Сюнеци стал архиепископом Сюника и пользовался большим авторитетом. Дошедшие до нас его философские и литературные произведения[915] отличаются глубиной мысли и художественным мастерством.

Бурный расцвет Татевской школы был обусловлен не только наличием здесь избранной интеллигенции, но и заботой, проявляемой к Татеву орбеляновскими правителями цхукского гавара, в сокровищницах и тайниках которых, наряду со священными мощами и утварью, хранились также и драгоценные рукописи. В необходимых случаях последние продавались или преподносились религиозным очагам и отдельным верующим. Так, сын некоего Мартироса — иеромонах Иоанн отмечает, что в 1407 г. купил у господина Буртела священные книги, уплатив ему 1100 дахеканов[916].

После смерти «великого рабунапета» Григора Татеваци во главе Татевского учебного центра стал Мхитар Татеваци[917], который старался сохранить традиции и славу Татева[918]. По сообщению Товма Кафаеци, в 1421 г. настоятелем Татевского монастыря был избран «Тер-Степанос из рода Буртелянов…»[919]. Однако внук Иванэ Орбеляна не долго управлял татевской братией: он скончался в 1422 г. по дороге в Грузию к своей матери. На основании анализа первоисточников выясняется, что сын господина Смбата — Степанос. в годы «храброго рабунапета Мхитара» возглавлял «епархию Сисакана». Господином области являлся брат епископа Степаноса[920] Бешкен Орбелян[921]. Как видим, в первых десятилетиях XV столетия Орбелянам вновь удалось захватить власть в гаваре Цхук, хотя она и была недолговременной из-за неблагоприятных политических условий, сложившихся в Сюникском нагорье.

3. Гермонская (Агермонская) примонастырская школа

После закрытия Гладзорского университета, здесь же, в Вайоц-Дзоре, начал свою деятельность другой известный очаг просвещения — Гермонская примонастырская школа, основанная выпускником Гладзорского университета, ученым монахом Тиратуром Киликеци.

До 50-х годов нашего столетия точное местонахождение Гермонского монастыря не было известно, хотя никто из исследователей не сомневался, что он находился в пределах Вайоц-Дзора. Этот пробел восполнил крупный армянский эпиграфист С. Г. Бархударян, посвятивший ценную работу определению месторасположения и деятельности Гермонской школы. В задачи нашего исследования не входит детальное обсуждение затронутых С. Г. Бархударяном вопросов, однако целесообразно уточнить некоторые аспекты, связанные с историей возникновения и процветания этого интересного учебного очага средневековой Армении.

Развалины монастырских сооружений Гермона (или Ерамона) расположены на левой стороне дороги Алаяз-Аратес, у подножия высоких гор. В первоисточниках сведения об этом монастыре сохранились с 936 года. По сообщению Степаноса Орбеляна, главная церковь, названная именем Григора Просветителя, построена на средства первопрестольного князя Сюника Смбата и епископа Акоба, которые после завершения строительства храма обосновали здесь монастырскую братию. В указанном году княгиня Софья пожертвовала монастырю ряд деревень и садов[922]. Опираясь на сведения Степаноса Орбеляна, С. Г. Бархударян выяснил, что Гермонский монастырь называли также Кареваном, хотя в историю он вошел по имени старейшего члена братии — Гермона или Ерамона.

Специалистов давно интересовало месторасположение Гермонской школы. Вопрос этот, как отметили выше, был полностью разрешен в конце 50-х годов, когда С. Г. Бархударян при сборе лапидарных надписей Алаязского ущелья обнаружил в развалинах одного из монастырей обломок камня с надписью «Ерамонский монастырь»[923]. Сопоставляя этот обломок с другими, ученый выяснил, что находится под сводами загадочной Гермонской обители. Здесь на восточной и северной сторонах двора церкви Григора Просветителя до сих пор «остаются развалины учебных и хозяйственных сооружений»[924].

Гермонская примонастырская школа процветала в XIV–XV вв., в годы предводительства вардапета Тиратура, который до конца жизни (ум. в 1372 г.) возглавлял это учебное заведение. В одной из рукописей 1423 г. отмечается, что «под сенью св. Григора», рядом с Ованнесом рабунапетом «покоятся вардапет Тиратур, вардапет Барсег, владыка Султаншах» и другие[925].

Ученики Гермонской школы с глубоким уважением произносят имя вардапета Тиратура. Еще в 1338 г., когда деятельность Гладзорского университета уже шла к своему закату, начала действовать эта школа, возглавляемая «учителем всей Гайканской нации, счастливым, великим и трижды блаженным ритором, названным Тиратуром», у которого многие получали образование, «как чадо у родителя…»[926]. Писец Мовсес упоминает, что в 1349 г. учился «в Вайоц-Дзоре, в монастыре Гермона… у великого учителя Тиратура…»[927].

Гермонская школа приобрела наибольшую славу в 40-х годах XV столетия, когда предводителем братии был избран ученик Григора Татеваци — вардапет Ованнес[928]. Возглавляемые этим энергичным ученым монахом гермонцы сыграли значительную роль в перенесении патриаршего престола Армении из Киликии (из г. Сиса) в Эчмиадзин.

Вардапет Ованнес со своим учеником Степаносом и другими священнослужителями Сюника участвовал в Эчмиадзинском соборе 1441 г., где в своем выступлении потребовал восстановить патриарший престол на родной земле и немедленно перевести десницу Григора Просветителя в Восточную Армению[929].

В Гермонской школе учились и работали ученые, одаренные художники и искусные писцы[930]. Здесь получил свое образование и учился искусству письма талантливый писатель Григор Ахалцхаци, переписавший в 1419 г. «Книгу вопрошений» Григора Татеваци[931]. С целью изучения опыта гермонских специалистов сюда приезжали представители многих учебно-просветительных очагов страны, в том числе и из Татевского монастыря. Вспомним Симеона рабунапета Татеваци, который в 1414 г. переписывал в Гермонском монастыре «Толкование 12-ти пророков»[932]. Писец Ованнес Ерзнкаци в 1413 г. отмечал, что из-за преследований и гонений был вынужден переписывать «Толкование псалмов и евангелия Матвея» Григора Татеваци в разных областях Армении: то «в области Вайоц-Дзор, в монастыре Гермона у великого раввина, ритора Ованнеса». то в Нораванке, то «в Араратской области, в городе Егварде, в монастыре св. Акоба, у учителя Симеона»[933].

Гермонская школа продолжала свою деятельность и во второй половине XV столетия. В 50–60-х годах при рабунапете Саргисе блеснули своим талантом писцы Закария[934], Анания[935], в 70-х годах — одаренный писец Ованнес. В памятной записи «Гандзарана» (тетрадь избранных церковных песен) писец Ованнес с глубокой признательностью упоминает имя «смелого ритора» вардапета Саргиса[936], ученики которого Есаи[937], Акоб[938] и многие другие оставили богатое наследие. До нас дошло около трех десятков рукописей Гермонской школы[939].

По сведениям источников, покровителями Гермонского учебного заведения являлись Орбеляны, поскольку оно находилось в их владениях. Кроме того, во многих надписях упоминаются имена орбеляновских правителей и их сородичей. Так, в одной из надписей говорится о том, что Тарсаич Орбелян пожертвовал св. Григору — главной церкви Гермонского монастыря — сады в местечке Мачракадзор[940], а сын его — Пахрадола, пожертвовал местной братии другие источники дохода[941]. В первых десятилетиях XIV столетия учащиеся и преподаватели Гермонской школы получали материальную помощь от Буртела Великого[942]. Гермонский учебно-просветительный центр просуществовал более двух веков. Он прекратил свое существование в конце XVI века в результате неблагоприятных политических условий, оставив заслуженную славу в истории и культуре армянского народа.

4. Очаг письменности — Спитакавор Аствацацин

Знаменитым очагом письменности был и монастырь Спитакавор Аствацацин в Вайоц-Дзоре, который в письменных источниках упоминается также под названием «Сркгониц сурб Карапет» («Сркгонский святой Предтечи»), «Анапат» («Пустыня», «Обитель»), «Обитель Болорадзора или Болораберда»[943]. Построенные из белого камня сооружения этого историко-архитектурного памятника находятся в семи километрах севернее нынешнего села Вернашен Ехегнадзорского района Армянской ССР, над узким ущельем. Согласно высеченной на южной стене храма надписи, строительство «Новокрещенной (церкви) Богородицы», осуществленное на средства известного князя Эачи Прошяна, завершилось в 1321 г. Об этом упоминается и в другой надписи, датированной 1322 годом[944]. После смерти ктитора Эачи Прошяна роль покровителя монастыря перешла к сыну его Амир-Хасану II, который сделал местной братии ряд пожертвований в годы предводительства Мкртича (1340–1343)[945] — ученика рабунапета Давида[946].

Материальную помощь оказывали монастырю и Орбеляны. В 1339 г. сын князя Липарита Орбеляна Смбат пожертвовал скиту Спитакавора многочисленные угодья, в том числе и большой «сад Вахтангенц»[947].

Описывая отдельные сооружения этого историко-архитектурного комплекса, С. Г. Бархударян отмечает, что во внутренних стенах притвора церкви находятся оформленные фресками неглубокие, но довольно широкие ниши, свойственные для средневековых книгохранилищ[948]. Особое внимание привлекают композиции скульптурных изображений, среди которых отличается своей завершенностью высеченная на перемычке западного входа притвора Богоматерь с младенцем Иисусом Архитектором и скульптором этого уникального сооружения был зодчий Момик[949].

Своим искусством письма члены братии Спитакавора продолжали лучшие традиции Гладзорского университета. Периодом бурного развития духовных ценностей стала вторая половина XV века, когда предводителем Спитакавора стал искусный мастер-миниатюрист Авагтер — ученик «трижды блаженного храброго ритора» Саргиса[950], у которого он учился «искусству письма». До нашего времени дошли рукописи, переписанные им в 70-х годах XV столетия[951].

По сведению Авагтера, в 1475 г. архиепископом Вайоц-Дзора был внук князя Проша Ованнес — «духовный брат» Степаноса из рода Орбелянов. Авагтер представляет сородича «великих Орбелянов» — «святого патриарха» Егише, а правителем области назван «великородный князь князей», «аспарапет (военачальник) Армении Джум» (Джума)[952]. В этой же памятной записи упоминаются небезызвестный Тертер Миакец (Отшельник) — брат Авагтера и сын его Давид, который обучался «искусству письма» у своего дяди.

Учениками Авагтера были писатели и художники Акоб, Есаи и Абраам[953]. Иеромонах Абраам изучал у своего дяди Авагтера переплетное дело и инкрустацию золотом. Он в совершенстве владел также ремеслом полировки кожи для манускриптов и обработки бумаги. Об этом свидетельствует ученик Абраама — Нахапет[954]. Работающий в монастыре Верин Нораванк писец Григор упоминает, что учился рисованию у «богослова и храброго рабунапета» Абраама. Вайоцдзорский писец Ванакан называет художника Абраама «ритором»[955]. Тот же Ванакан в другой своей работе, написанной в деревне Кацик (ныне село Астхадзор Мартунинского района Армянской ССР) в том же 1498 г., величает Абраама «рабунапетом»[956]. Абраам упоминается и во многих других рукописях исследуемого периода[957].

После смерти Авагтера в 1498 г. предводителем спитакаворского учебного центра стал иеромонах Закария — один из просвещенных деятелей Вайоц-Дзора[958].

Рядом со Спитакавором находилось поселение Бердаванк, где также переписывались рукописи[959]. До нас дошли и многие работы, завершенные в резиденции Прошянов — поселке Сркгонк в 1459, 1473, 1475, 1478 и других годах[960].

В монастыре св. Богородицы, наряду с переплетным делом занимались также реставрацией рукописей. В указанное время всем культурно-просветительным очагам Вайоц-Дзора покровительствовал потомок Прошянов «господин Джум» — сын князя Эачи. Частое упоминание его имени во многих рукописях означает, что со второй половины XV века на политической арене вновь возросла роль Прошянов по сравнению с другими княжескими фамилиями, в том числе и Орбелянами. И не случайно, что имя «князя князей», «спарапета Армении» господина Джума упоминается в источниках перед Орбелянами: «При властвовании господина Джума и господина Инаника…»[961]; «В 922 (1473) году, при ханстве Хасан бека — внука Баяндура, католикосстве Аристакэса и правлении… господина Джума…»[962] и т. д. В числе правителей области назван и сын Джума — князь Аргут (Аргута), правивший в Дзораванке[963].

Конечно, это не означает, что Орбеляны сошли с политической арены страны. Напротив, наследники Орбелянов в лице потомков Буртела Великого, переселившись из Вайоц-Дзора в Цхук, продолжали властвовать в пределах нынешнего Зангезура (совр. Сисианский, Горисский, Кафанский и Мегринский районы Армянской ССР, вместе взятые). Сын князя Бешкена — Рустам Орбелян, хотя и был смещен с высокой должности великого везира и советника Кара-Искандара — грозного вождя племени Кара-Коюнлу, тем не менее успел оставить орбеляновским поколениям и священнослужителям Татевского кафедрального собора обширные земельные участки в Цхуке[964], а также ряд деревень вокруг Эчмиадзина. Сдав Прошянам свои политические позиции в Вайоц-Дзоре, Орбеляны долгое время удерживали в своих руках духовную власть области. В источниках упоминается имя архиепископа Егише Буртеляна (Орбеляна), правившего епархией вместе с Ованнесом Прошяном[965]. Уже известный нам Абраам в памятной записи «Шаракноца» (сборника армянских церковных песнопений. — Г. Г.) в 1490 г. специально отмечал имя архиепископа Егише из рода Буртелянов[966]. По данным ехегисской рукописи 1495 г., Егише был сыном «князя князей Смбата — сына Тарсаича…»[967]. Заметим, однако, что у атабека Тарсаича, т. е. Тарсаича I, не было сына по имени Смбат. Упомянутый Смбат — внук Буртела Великого и, следовательно, праправнук атабека Тарсаича.

Интересно отметить, что в памятных записях 1475, 1490, 1495 годов архиепископ Егише Буртелян (Орбелян) представлен как «паронтер» («господин-владыка»)[968]. Это означает, что он пользовался также светской властью, поскольку имел собственность, полученную по наследству. Подобное сосуществование духовной и светской власти довольно убедительно описано в книге католикоса Симеона Ереванци «Джамбр». По мнению патриарха Симеона, титул «парон-тера» имели право носить духовные представители тех родов, которые были «испокон веков именитыми, многолюдными и богатыми, хотя некоторые из них и становились монахами, другие оставались светскими, однако жили одним домом и имуществом. И собственностью своей (они) считали и деревню, и монастырь»[969].

Кроме знатных представителей сюникской иерократии, «парон-терами» назывались предводители Ахтамара, Гандзасара, Авуц тара и других монастырских братий[970]. Титул «парон-тера» носил и знаменитый писатель вардапет Павгос[971].

Престол Егише Буртеляна, по всей вероятности, находился в амагуинском монастыре Нораванк, что подтверждается памятной записью 1486 года, в которой сообщается, как братья Игнатиос и Степанос попросили «архиепископа Егише оставить в святом монастыре Нораванк» подаренный ими «Гандзатетр» (тетрадь избранных церковных песен. — Г. Г.)[972]. Последнее упоминание о владыке Егише относится к 1524 году, когда, вероятно, его уже не было в живых[973].

5. Нораванк (Амагу)

Как уже отмечалось, после падения Капанского царства часть дворянской знати эмигрировала из столицы Сюника не только в другие страны, но и в сравнительно безопасные области Армении. Так, сын капанского князя Хасана епископ Ованнес, возглавлявший монастырскую братию Ваанаванка, переехал в Вайоц-Дзор. Ованнес обосновался у крепости Расек (Рашкаберд) в храме св. Карапета. Преследуя далеко идущие цели, отпрыск капанских вельмож пригласил к себе многих священнослужителей, восстановил церковные сооружения и обосновал монастырскую братию, которую, однако, невозможно было содержать без стабильных источников дохода, собственного хозяйства, имущества и т. п., а в окружении монастыря Нораванк находились обширные земельные участки. Владыка Ованнес намеревался присвоить деревни Гандзак и Тхарб[974], жители которых платили налог владельцу крепости Расек. Воспользовавшись случаем, он попросил содействия в этом султана Мухаммада Джахан-Пахлавана (1174–1186), который, по словам Степаноса Орбеляна, повелел выгнать «всех мирян», живущих в окрестностях Нораванка, и специальным «маншуром» (грамотой) предоставил Ованнесу значительную часть угодий на правах частной собственности. Узнав о распоряжении султана, разгневанный владелец крепости Расек не только отказался выполнить приказ своего повелителя, но и, арестовав Ованнеса, заставил его принять мусульманство. Еле вырвавшись из рук жестокого тирана, настоятель Нораванка вновь обратился к своему покровителю султану. Последний отправил из Исфагана в Вайоц-Дзор карательный отряд во главе с епископом Ованнесом. Последний незамедлительно арестовал и обезглавил хозяина крепости, и захватил Анапат с 12-ю агараками[975].

Однако указанная крепость и обширные владения не долго находились в ведении Нораванка. В результате нестабильной обстановки в стране они вновь перешли в руки сельджукских военачальников. Местное духовенство вынуждено было мириться с создавшимся положением, хотя оно никогда не отказывалось от мысли возвратить потерянное.

В 1211 г. боевые отряды Васака Хахбакяна и Ахтамара Арпаеци, разгромив сельджукские войска, освободили крепости Вайоц-Дзора. Были уничтожены и выдворены ставленники султана. Атабек Иванэ по высочайшему царскому сигелу предоставил княжичу Липариту Орбеляну ряд поселений Вайоц-Дзора вместе с монастырем Нораванк. Новый господин и покровитель духовных очагов был обязан обеспечить служителей креста всем необходимым.

В 1214 г. владыка Ованнес скончался и был похоронен под сводами Нораванка. Преемником престола стал сын владыки Григора — Степанос Благодатный, который, следуя своему предшественнику, продолжал прилагать усилия для приобретения потерянных феодальных владений нораванкской братии. Будучи почти полвека (1168–1216) священнослужителем, он не сумел довести до конца проблему нораванкских владений; после смерти Степаноса епископский престол перешел к его племяннику Саргису I[976]. По предложению Саргиса I князь Липарит обратился к амирспасалару Закаре с просьбой вернуть бывшие владения религиозных очагов области исконным хозяевам. Новоназначенный правитель Вайоц-Дзора предоставил главнокомандующему грамоты царей и престольных князей, купчие и другие письменные доказательства, в частности, документ о собственных владениях Нораванкской лавры. Амирспасалар Закаре выполнил просьбу своего военачальника и от своего имени пожертвовал Нораванку деревню Агаракадзор[977].

Отметим, что при Закарянах на территории северо-восточной Армении сложились новые социально-правовые отношения как между господствующим классом и трудовыми массами, так и между различными правящими домами страны. Следовало ожидать, что острые споры возникнут и при разделе феодальных владений. Особенно ожесточенной эта борьба была в Сюнике: здесь полководцы и князья делили между собой буквально все, включая и церковное имущество, и святые мощи отдельных монастырей области. Так, например, полководец Васак Хахбакян, отобрав у настоятеля Оцопского монастыря Петроса Шахапонеци знаменитый крест с окладом[978], преподнес его своему сюзерену — Иванэ Закаряну. По просьбе нораванкского епископа Саргиса I князь Липарит Орбелян купил это святое знамение за 1000 золотых дахеканов у Иванэ атабека, предоставив его монастырю Нораванк; оклад же был отправлен Васаком Хахбакяном в Кечарисский монастырь.

Улучшив свое экономическое положение, нораванкский епископат получил возможность приступить к обширным строительным работам. В 1216 г. началось строительство церкви св. Предтечи. Через шесть лет, в 1221 г., хозяева монастыря решили организовать ритуал миропомазания — разговенья, ожидая при этом щедрых приношений от феодалов и других верующих. Однако по неизвестным для нас причинам эти празднества состоялись лишь спустя два года — в 1223 г. Для участия в торжествах из разных областей Армении и Грузии в Сюник прибыли высокочтимые представители духовенства, первопрестольные князья, военачальники, азаты и старосты деревень. В Нораванк прибыл также князь князей Бупа (Буба, Бупак) — тесть Липарита Орбеляна. Священное сооружение покорило всех своим прекрасным решением архитектурных замыслов и внешним видом[979].

Над южным входом св. Карапета имеется надпись о построении храма: «Я, владыка Саргис, племянник (дословно: сын сестры. — Г. Г.) владыки Степаноса — сюникского архиепископа, построил сию церковь в благословение (в предстательство) мне и Липариту, предкам нашим и родным двум братьям, убитым турками, за что молю посетивших помянуть нас во Христе»[980].

Настало время получить от хозяев страны материальные средства, движимое и недвижимое имущество. Сохранилась дарственная грамота великого князя Бупы, в которой упоминается о щедрых подношениях на торжествах по случаю разговенья церкви св. Карапета. Здесь, в частности, говорится, при каких обстоятельствах ему удалось овладеть подаренным Нораванку селом Ахберис[981].

Саргис I упоминается в надписи, высеченной по повелению Липарита Орбеляна в 1221 г.[982] на стенах Нораванка. На протяжении строительных работ этот энергичный и деловой священнослужитель пользовался поддержкой и щедрыми подношениями крупных феодальных домов Вайоц-Дзора и сопредельных гаваров Сюника. Имя его встречается в надписях до 1232 года включительно[983]. Далее, как сообщает Степанос Орбелян, он отправился в Киликию к армянскому царю Хетуму, затем в Иерусалим, где и был убит при набеге турок-сельджуков[984].

В 1256 г. предводителем Нораванка стал владыка Степанос[985], который еще с 40-х годов являлся членом этой братии[986].

С помощью армянского католикоса Константина им был упорядочен вопрос о границах сюникской епархии. Официальным Кондаком (буллой) патриарха ему были вверены гавары Вайоц-Дзор, Чахук, а также город Нахичеван с окружающими поселениями[987]. При моральной и материальной поддержке великого князя Смбата Орбеляна этот епископ продолжал строительные работы в монастыре Нораванк.

После смерти владыки Степаноса[988] епархию в течение одного года возглавлял вардапет Григор[989], затем на эту должность был избран сын Ваграма Чгнавора — Саргис II. Степанос Орбелян лестно отзывается о Саргисе II, называя его «мужем мудрым и плодотворным, неутомимым вардапетом»[990].

В указанный период между духовными вождями крупных монастырей Сюника возникли серьезные споры из-за феодальных владений. Дело дошло до раскола епархии. Пользуясь случаем, родственник настоятеля Степаноса Ованнес немедленно отправился в Ахтамар и, будучи возведен там в сан епископа, обосновался затем в Татеве. Новоизбранный священнослужитель отправился в Ахтамар и, будучи возведен там в сан епискота[991], старался сохранить доминирующую роль Татевского монастыря среди других религиозных очагов области.

Таким образом, фактически образовались две противостоящие друг другу епархии, каждая из которых старалась расширить сферу влияния и боролась за приобретение богатых источников дохода. В этой борьбе особенно бескомпромиссным был нораванкский епископ Саргис II, поскольку ему достались лишь Вайоц-Дзор с некоторыми монастырями среднего состояния.

В 60-х годах XIII столетия в источниках упоминаются имена целого ряда представителей высшего духовенства[992], не сыгравших, однако, заметной роли в истории Сюника.

В 1251 г. умер владыка Ованнес. Настоятелем Татевского монастыря был избран его племянник (сын брата) Айрапет, правивший с помощью епископа Согомона. Новый настоятель немедленно приступил к восстановлению монастырских сооружений, не жалея на это никаких средств. У западного входа кафедральной церкви Погоса-Петроса (Павла-Петра) по этому поводу им оставлена следующая запись: «В лето 722 (1273), я, владыка Айрапет, слуга всевышнего, построил сонмы («զդասերս») и возобновил двери, молю поминайте меня в ваших молитвах»[993].

Имя епископа Айрапета упоминается в лапидарных надписях 1262[994], 1271 и других годов. В дарственной грамоте князя Тарсаича Орбеляна от 13-го ноября 1274 г. он вместе с Согомоном представлен «епископом сего места»[995], а Саргис — лишь «нораванкским епископом». Епископы Айрапет и Согомон часто упоминаются как «сопрестольные предводители» Татевского монастыря[996].

В надписи зала Татевского монастыря, высеченной в 1281 г., вместе с Айрапетом упоминается и Ованнес[997], один из ведущих епископов Татева, восстановивший Акнерский водоканал. Заслуживает внимания надпись на хачкаре, воздвигнутом южнее монастыря, где совместно упоминаются имена этих епископов[998].

Епископ Ованнес занимал должность предводителя Татевского монастыря на протяжении 40 лет (до 1292 года). Преемником его стал упомянутый владыка Ованнес, возглавивший престол до 1295 г. В надписи, высеченной в 1294 г. на скале у истоков речушки Вараракн (в пределах слободки г. Гориса), указывается, что владыка Ованнес провел водоканал в Цакут (у Татева, на левом берегу реки Воротан) по велению епископа Айрапета[999]. Это означает, что Ованнес был подвластен епископу Айрапету и настоятелем братии был избран после его смерти.

Нораванк стал крупным феодальным хозяйством в 60-х годах XIII столетия[1000]. В лице епископа Саргиса II он получил ряд деревень и обширные угодья. Князь Махеван Джуджянц за право получить в определенные дни обедни во спасение своей души предоставил Нораванку часть крепости Нрбуйн (оставшуюся часть он передал своему наследнику Амиру), а также дом и сады в Арпе[1001].

Нораванкскому епископату пожертвовали угодья и представители рода Ахтамарянов — Ахтамар и Арпаслан. «Волею и по велению благословенных господ… Тарсаича, брата царя Смбата, и супруги его Мина Хатун…» Саргис II построил гостиницу в Нораванке[1002]. Он построил также мост над рекой Арпа «из тесаных камней, высокий, просторный и широкий, которым восхищались очевидцы»[1003]. Бесспорно, определенную долю «больших расходов» при строительстве моста взял на себя и князь Тарсаич.

Саргис II с сюникским епископом Григором и другими предводителями Восточной Армении подписал написанное Степаносом Орбеляном письмо к католикосу Григору Анаварзеци об отказе принятия унии с римско-католической церковью[1004].

Саргис II скончался в 1298 году и был похоронен в притворе церкви св. Карапета Нораванкского монастыря, в усыпальнице Орбелянов[1005].

Усилив свои позиции, правители княжества Орбелянов не могли больше мириться с мыслью раздела епархиального престола Сюника и стремились взять в свои руки духовную власть области. Вероятно, это и послужило причиной тому, что на сына князя Тарсаича Орбеляна Степаноса с юношеских лет надели схиму священнослужителя.

…1287 год. Из далекой Киликии возвратился на родину приемный сын «царя» Смбата, новоизбранный митрополит сюникский — Степанос Орбелян. В торжественной обстановке его приветствовали светские князья и представители духовенства. Власть нового главы епархии должны были безоговорочно признать все без исключения религиозные очаги Сюникского нагорья, в том числе и священнослужители Нораванка[1006] и Татева.

6. Степанос Орбелян — историк Сюника

Степанос Орбелян — один из крупнейших религиозно-политических деятелей средневековой Армении. Как историк и писатель эпохи феодализма, он по праву стоит в ряду с известными представителями армянской историографии Мовсесом Хоренаци, Товмой Арцруни, Ованнесом Драсханакертци, Киракосом Гандзакеци и др.

Точная дата рождения Степаноса Орбеляна не выяснена. По мнению Г. Алтуняна, он родился «между 1250 и 1260 гг.»[1007] Такого же мнения придерживается А. Абраамян[1008]. Т. Акопян и Ст. Мелик-Бахшян, учитывая, что в 1280 г. он стал священнослужителем, заключают: «В это время Степаносу было не меньше 25–30 лет», следовательно, датой его рождения можно считать 50-е годы XIII века[1009]. В. Алексанян выразил предположение, что «Степанос Орбелян был посвящен в 20-летнем возрасте, а вардапетом стал в возрасте 24-х лет. Следовательно, он должен был родиться в 1260 году»[1010].

Предложенная В. Алексаняном дата рождения Степаноса Орбеляна убедительна, поскольку сам историк свидетельствует, что «воссел на вардапетский престол в незрелом возрасте»[1011]. Как правило, вардапетами рукополагались люди зрелого возраста, но в истории армянской церкви есть немало исключений. Так, католикосы Григор III Пахлавуни (1113–1166), Григор Каравеж (1193–1194) приняли духовный сан в 18–20 лет, а католикосу Мовсесу Хотананци (1629–1632) было всего 15 лет, когда он стал иноком[1012]. Что касается Орбелянов, то последние хорошо понимали. что совершенным актом они действовали против канонических постановлений священных отцов Армении, но их скорее интересовала политическая сторона духовного вопроса.

Однако сохранившиеся в «Истории области Сисакан» некоторые биографические данные Степаноса Орбеляна историками до сих пор не освещены. Так, в своем эпилоге историк обращается к читателю «с лицом увядшим» («маирамац») и «багровым» («шарагунеал»)[1013]. Как интерпретировать смысл указанных эпитетов? Ответ, кажется, лишь один. В последние годы своей жизни историк, будучи прикован к постели, больным завершил свою работу в 1299 г. Данное предположение подкрепляется и тем фактом, что еще при жизни историка, в 1302 г., сопрестольным митрополита Сюника был избран сородич его епископ Ованнес Орбел.

Автобиографические сведения о Степаносе Орбеляне сохранились в главах 70 и 72 его Истории[1014]. Отцом его был великий князь Сюника атабек Тарсаич Орбелян, сын основоположника княжества сюникских Орбелянов — Липарита[1015], мать же — Аруз хатун — по национальности была не армянкой, но христианкой: о ней с любовью отзывается средний ее сын Степанос Орбелян.

Будучи приемным сыном своего дяди «цареподобного князя» Смбата, княжич Степанос с младенческих лет воспитывался у святых отцов области и получил хорошее образование. Грамоте его обучал сам настоятель Татевского монастыря владыка Айрапет, который преподавал и уроки музыки[1016]. На основании этого сведения можно предположить, что Степанос Орбелян родился не в Вайоц-Дзоре, а в гаваре Цхук, где правил до 1273 г. его отец Тарсаич, переехавший затем в Вайоц-Дзор.

Отсюда Степаноса отправили в монастырь Нораванк, где вскоре он стал псаломщиком, а затем дьяком. Ему посчастливилось продолжить учебу «у божественных мужей», в числе которых с большой признательностью он упоминает имя основателя Гладзорского научно-учебного центра Нерсеса Мшеци. По рекомендации этого крупного ученого-педагога Степанос постригся в монахи[1017].

Получив посох вардапета, Степанос Орбелян писал с присущей ему скромностью: «Будучи темным, я пожелал быть для других светилом, я, нечистая душа и грязный образ, начал искупать грехи других»[1018]. Отец его — князь князей Тарсаич Орбелян — стремился сделать монополией Орбелянов не только светскую, политическую, но и духовную власть Сюникской области. Дворянство и духовенство нагорья вынуждены были подчиниться устремлениям могучего правителя, тем более, что влиятельная фамилия Прошянов в данном вопросе не имела никаких притязаний. Подобное лояльное отношение к сородичу Орбелянов сложилось только после смерти грозного князя Проша Хахбакяна.

В 1286 г. церковный собор области выдвинул кандидатом на пост главы сюникской епархии нораванкского вардапета Степаноса Орбеляна, который незамедлительно отправился в Киликию с подарками и почестями. Посланник восточноармянского духовенства должен был стараться восстановить былую славу сюникского епископата и добиться от верховного патриарха Армении согласия носить титул митрополита края[1019]. Ясно, что поездка Степаноса Орбеляна в Киликию была обусловлена не только «вакантностью места настоятеля сюникской епархии»[1020], но и преследовала политическую цель, как правильно заметил В. Алексанян[1021]. Однако в Сисе по дороге в Ромкла, резиденцию католикоса, его известили о кончине патриарха Акоба I. Степанос Орбелян вынужден был остаться в Киликии до выборов нового патриарха, коим через три месяца был избран Константин II (1286–1289). Он не замедлил рукоположить Степаноса Орбеляна архиепископом и митрополитом сюникской земли[1022]. Посланник восточных отцов не скрывает своего восхищения по поводу этого торжественного события: «И чествовали (меня) большими наградами и митрой двойной, назначив на должность митрополита, именуя протофронтесом армянского патриарха, т. е. первопрестольным, и главой всех епископов Армении»[1023].

В Киликии Степанос Орбелян остановился в городе Адана во дворце армянских царей, где встретился с царем Левоном III (1270–1289) и рядом высокопоставленных чиновников. Пользуясь удобным случаем, он ознакомился с учебно-просветительными очагами Киликии, посетил богатые библиотеки католикосата, изучил структуру общественно-политического строя Киликийского армянского царства.

Своим личным обаянием и умом он привлек внимание не только дворянства, но и самого царя, который еще до выборов нового католикоса предлагал ему навсегда остаться в Киликии и занять престол армянского патриарха[1024]. Однако Степанос не мог согласиться с предложением царя, ибо его ждали сюникский народ и предводители восточных епархий.

Весной 1287 г. новоизбранного митрополита встретили князья Сюника, представители духовенства, преподаватели и слушатели Гладзорского университета. Сразу же по приезде на родину глава сюникской епархии Степанос Орбелян с Посланием католикоса и грамотой своего отца нанес визит хану Аргуну. В беседе с ханом он затронул вопрос о привилегии армянской церкви. Аргун издал указ, согласно которому Степанос был утвержден господином «с двоякой властью — духовной и светской»[1025].

Укрепив свою политическую власть, Степанос Орбелян приступил к воссоединению раздробленных на мелкие единицы епархии. Однако для этого потребовались большие усилия, поскольку подобные действия затрагивали материальные интересы и приоритет таких крупных религиозных очагов, как Татевский и Нораванкский монастыри. Члены Татевской лавры никак не соглашались уступить свои позиции священнослужителям Нораванкского монастыря и упорно сопротивлялись решению митрополита. Степанос Орбелян писал позже, как «много горя претерпел от татевских епископов». И все же глава сюникской епархии нашел выход из создавшегося положения. Он принял компромиссное решение, не затрагивающее материальные интересы ни татевского, ни нораванкского епископатов[1026]. Собственные владения оставались у них без изменения, но духовенство Сюника должно было признать единого предводителя. Согласно этому решению Татев и Нораванк уравнивались в правах, а возникшие споры должны были разрешаться без какого-либо морального или материального ущерба. В случае же «если изменится время и постигнет Татев разрушение, — отмечал митрополит сюникский, — имущество его пусть унаследует Нораванкская церковь и жители ее там проживают. А если Нораванк постигнет разрушение, то имуществом и доходами его пусть пользуется Татевская церковь, а жители ее проживают там»[1027].

Таким образом, в результате принятых мер единоличным вождем духовенства и правителем области стал митрополит, без согласия которого не решались вопросы, связанные с духовной жизнью Сюника.

В 1289 г. после смещения с патриаршего престола католикоса Константина II Степанос Орбелян был приглашен в Киликию для участия в выборах нового патриарха[1028]. Однако он не принял предложения посланника царя Хатума вардапета Степаноса Скевраци, выпускника Гладзорского университета, поехать в Киликию на выборы. Отказ сюникского митрополита был мотивирован тем, что армянский царь Киликии не вправе был самовольно сместить с престола законом избранного святейшего патриарха всех армян[1029].

С целью закрепления привилегий духовенства Сюника после смерти отца Тарсаича (в 1290 г.) Степанос Орбелян отправился в Тебриз к новому монгольскому ильхану Кейхату (1291–1295), с почестями принявшего духовного вождя Сюника и пожаловавшего ему грамоту об утверждении митрополитом.

В 1295 г. ильханом был провозглашен Казан (1295–1304). Степанос Орбелян лично приветствовал нового правителя, который вновь утвердил его главой сюникской епархии, предоставив ему «золотую пайзу»[1030].

Материально обеспеченный духовный глава имел все условия для того, чтобы приступить к крупномасштабным строительным работам. Он завершил строительство татевской церкви св. Григора, которую до этого восстанавливали дважды сначала князь Филиппа и епископ Давид, а затем сюникский царь Смбат II и епископ Ованнес. Над западным входом он повелел высечь восьмистрочную надпись: «В лето 744 (1295). Сюникского митрополита владыки Степаноса, протофронтеса Великой Армении, сына славного князя Тарсаича, строителя св. церкви, помяните во Христе»[1031].

Для материального обеспечения священнослужителей этой церкви Степанос Орбелян пожертвовал собственную деревню Арит, полученную по наследству от своего старшего брата — престольного князя Эликума. Крупному духовному феодалу ничего не стоило заплатить в 1294 г. 500 золотых дахеканов внукам князя Длена — Хасану и другим, с целью приобретения для нораванкского монастыря святых мощен, ставших в свое время предметом жарких споров.

В годы предводительства Степаноса Орбеляна несравненно укрепилась экономическая мощь объединенного епископства Сюникской области. Благодаря его энергичным усилиям новые земельные участки приобрели Нораванк, Татев, Цахац кар и другие религиозные очаги. Часть доходов им предоставлялась в виде пожертвований и купли новых земель. Щедрыми подношениями, кроме Орбелянов и Прошянов, отличились также потомки Махеванянов[1032], предки которых обосновались в Вайоц-Дзоре после падения Сюникского царства. Все больше укреплялась экономическая мощь Нораванка. Его собственность составляли сады, мельницы, маслобойни, лавки-магазины, мелкий и крупный рогатый скот, драгоценная церковная утварь, деньги и т. д. Лично митрополит Степанос Орбелян пожаловал Нораванкскому монастырю купленный за 2500 драмов сад в Цакут каре. Далее, в 1298 г., уплатив своему брату Джалалу 21 000 драмов, он купил и преподнес Нораванкскому монастырю деревню Чива[1033]. В это же время собственностью указанного монастыря стала дачная деревня Аратес с одноименным монастырем, Каркоп с окружающими полями и лугами, а также другие земельные участки.

Степанос Орбелян скончался после 16-летнего правления сюникской епархией и с почестями был похоронен в Нораванкской усыпальнице Орбеляновских князей.

На основании изучения надписей на колоколах Татевского монастыря К. Костанян[1034], М. Орманян[1035], Е. Лалаян[1036], В. Алексанян[1037] и другие[1038] предполагают, что Степанос Орбелян скончался в 1304 г.[1039] Г. Алишан не был согласен с подобной датировкой, так как, по его мнению, дата ՉԾԳ — 753 (1304) возникла в результате неправильной дешифровки последней буквы Գ (Г–3). Он предлагает восстановить букву Ը (Ы–8), т. е. ՉԾԸ (758 + 551 = 1309)[1040], не сомневаясь в том, что Степанос Орбелян управлял сюникской епархией в 1286–1309 годах[1041]. Трудно согласиться и с предположением А. Ташяна[1042] и Гр. Ачаряна, считавших Степаноса Орбеляна автором письма к католикосу Константину III Кесараци[1043], поскольку тот был избран патриархом в 1307 г., когда Степаноса Орбеляна не было в живых. Из современных исследователей Т. Акопян, Ст. Мелик-Бахшян, С. Мнацаканян считают годом смерти историка 1305-й[1044]. Точная же дата его смерти высечена на его надгробной плите, находящейся ныне в усыпальнице Орбелянов амагуинского Нораванка. Надпись гласит: «В лето 752 (1303). Это гробница упокоения великого митрополита Сюника — Степаноса»[1045].

Приведенная эпитафия наглядно свидетельствует о том, что Степанос Орбелян скончался в 1303 году.

Сведения о Степаносе Орбеляне сохранились во многих источниках Сюникской области[1046], восхваляющих и прославляющих крупного мыслителя своего времени.

а) Литературная деятельность Степаноса Орбеляна

Степанос Орбелян оставил богатое литературное наследие. Из его трудов дошли до нас следующие сочинения:

1. «История области Сисакан» (1299 г.)

2. «Плач» (1299 г.)

3. «Хроника» (охватывает 968–1290 гг.).

4. «Послание к католикосу Григору Анаварзеци» (1302 г.).

5. «Опровержение диофизитов» (1302 г.)[1047] и другие.

По распоряжению Степаноса Орбеляна были переписаны многочисленные рукописи, из которых до наших дней дошли следующие:

а) Евангелие для сюникского архиепископа Ованнеса Орбела (1302 г.)[1048].

б) Книга экклесиата (1303 г.).

в) «История дома Арцрунидов» Товмы Арцруни (1302 г.).

В творческой жизни Степаноса Орбеляна особое место занимает капитальный труд, известный читателю под названием История области Сисакан. Этот литературный памятник является поистине энциклопедией социально-политической и культурной жизни средневекового Сюника, в частности, периода развитого феодализма. Историческое сочинение Степаноса Орбеляна издавна привлекало внимание арменоведов и неоднократно переиздавалось. Впервые этот труд был опубликован К. Шахназаряном в Париже в 1859 г., затем в 1861 г. профессором Лазаревского института восточных языков Мкртичем (Никитой) Эмином. Московское издание отличается целостностью «Списка налогов»[1049], несмотря на существующие недостатки, в частности, отсутствие научного аппарата.

В 1910 г. в серии «Гукасян» в Тифлисе вышло в свет третье переработанное издание, в основе его лежало парижское издание и, в отличие от прежних публикаций, оно уже имело указатели личных и географических имен.

История Степаноса Орбеляна вышла и на французском языке в переводе М. Броссе[1050] в Петербурге. Отдельные главы книги, в частности о монголах, были переведены на русский язык и опубликованы профессором Петербургского университета Керовбэ Патканяном[1051]. 65-я глава («О великом нахарарстве Орбелянов и… об их прибытии в эту страну…»[1052]) была издана в Москве[1053], Мадрасе и в переводе Сен-Мартена в Париже[1054]. Названная глава была переведена на грузинский язык еще в XVIII веке. В дальнейшем подлинник издали Л. Меликсет-Бек и Е. Цагареишвили[1055].

б) Первоисточники Истории Степаноса Орбеляна и ее историографическая ценность

Мечтой Степаноса Орбеляна было написать историю своего края с древнейших времен до обоснования Орбелянов в Сюнике. Это было очень сложной и трудной для историка проблемой, однако достойный ученик Нерсеса Мшеци с честью выполнил поставленную перед собой задачу. Под сводами своей обители монастыря Нораванк в 1299 г. он завершил капитальный труд — История области Сисакан. Писцы Гладзора, Гермона и других учебно-просветительных очагов начали переписывать и распространять единственный в своем роде труд духовного вождя области Сюник.

С первых же страниц книги Степанос Орбелян, как и все фамильные историки средневековой Армении, старается убедить читателя, что свое повествование он изложил беспристрастно, с позиции объективного миросозерцания. Однако при чтении этого труда прослеживается явная тенденциозность, вызванная желанием превознести Сюникское княжество и епархию над другими княжествами и престолами Армении. По этому поводу акад. М. Абегян справедливо отмечает, что История Степаноса Орбеляна является результатом пристрастного отношения к своему роду, что присуще всему древнему миру[1056]. Степанос Орбелян предлагает свято хранить память предков, их собственные владения и имущество, привилегию духовенства и религиозных очагов, не предавать забвению «из-за тьмы невежества» историю Сюника, а также события, непосредственно относящиеся «к величественному и божественному престолу» Татева и других подобных учреждений[1057]. В своей работе Степанос Орбелян пользовался следующими первоисточниками:

1. Сочинениями армянских историков Агатангелоса, Мовсеса Хоренаци, Фавстоса Бузанда, Лазаря Парпеци, Егише, Гевонда, Мовсеса Каганкатваци, Ухтанеса, Самуэла Анеци, Самуэла Камрджадзореци и др.;

2. Грамотами и письмами армянских царей и сюникских престольных князей;

3. Кондаками (буллами) католикосов, речами и письмами сюникских епископов;

4. Архивными документами и в том числе купчими Татевского и других кафедральных соборов;

5. Лапидарными надписями;

6. Грузинскими письменными источниками и, в частности, сборником «Картлис Цховреба»;

7. Указами и грамотами («маншуры», «ярлехи», «пайзы») сельджукских султанов и монгольских ханов;

8. Памятными записями рукописей и т. д.

Пользуясь сведениями Мовсеса Хоренаци, Степанос Орбелян начинает свою Историю с легендарного родоначальника армян-Айка, последовательно представляя далее знаменитых деятелей Сюника, с именами которых связаны исторические событий разных периодов до появления на политической арене Орбелянов.

Во второй главе Истории он дает географическую справку о 12-ти гаварах[1058] Сюника, стараясь на основании легенд и сказаний дать этимологию имен отдельных областей. Историк с гордостью упоминает оборонительные сооружения Сюникского нагорья, перечисляя поименно крепости Багаберд, Ернджак, Шлорут, Андокаберд, Хабандаберд (Дзагедзораберд), Бхеноберд, Гехаркуниберд, Ванандаберд, Сюниберд, Шахапониц берд, Ккеберд и Хожораберд. На территории Вайоц-Дзора он упоминает крепости и замки Капуйт и Расек (Рашкаберд) и другие, которыми определялась военная мощь Сюникского княжества[1059].

Затем Степанос Орбелян повествует о распространении христианства Григорисом — внуком Григора Просветителя — в Сюнике и Агванке, подчеркивая при этом огромную роль сюникского епископата в развитии просвещения. Автор, как и следовало ожидать, восхваляет нахарарство и ведущих князей Сюника. По представлению историка, именно сюникский нахарар с 21 полком подчиненных ему князей защищал северо-восточные границы Армении от вторжения северных племен. Он подробно описывает жизнь и деяния великого нахарара Андока Сюнеци, разорившего персидскую столицу Ктесифон; с любовью обрисовывает образ князя Бабика, который благодаря своей физической силе и дальновидной дипломатии сумел восстановить власть сюникских нахараров (гл. 14). Летописец приковал к столбу позора изменника родины — наместника персидского шахиншаха в Закавказье — Васака Сюнеци: («Деяния трусливого и плохого князя Сюника Васака и его гибель»). Подражая историку V века Егише, он возвращается к событиям войны Варданидов, вкратце описывая те сражения, которые происходили после Аварайрской битвы на территории Сюника во главе с полководцем Мартиром[1060].

Будучи митрополитом обширной области Сюник, он не мог обойти вниманием описания жизни и деятельности таких крупных представителей духовенства Сюника как Григорис, Ерицак, Гют, Согомон, Степанос Сюнеци (Мудрый), Ованнес и др.[1061] На основании сведений епископа Ухтанеса он затрагивает вопрос отделения грузинской церкви от армянской, взяв под защиту представителей армянского духовенства (Ованнес Майрагомеци и др.). Поэтическими сравнениями и с теплотой представляет он образ епископа Степаноса Сюнеци (Мудрого) — музыканта, создателя армянских музыкальных нот, называя его «солнцем в доме Торгомян, блаженным и великим мучеником»[1062], «сыном гордости… и якорем веры, камнем непоколебимым, смелым поборником святой церкви, человеком небесным и ангелом земным, смертным и вечно живым…»[1063]. Далее он рассказывает о сестре Степаноса Мудрого — Саакадухт, ведущей аскетический образ жизни в ущельях Гарнийских гор и создающей свои великолепные песни[1064].

Степанос Орбелян пишет об арабских нашествиях и о тяжелом положении армянского народа в период господства Халифата. Он обвиняет вождя Хуррамитского движения Бабека (Бабана Персиянина), который организовал резню 15000 мирных жителей области Гехаркуник[1065]. Большую ценность представляют особенно те страницы Истории, где обстоятельно освещаются причины раздробления сюникского нахарарства и утверждения института первопрестольных князей. Он ярко рисует картину межфеодальных отношений, распрей и военных столкновений, возникших в результате борьбы за феодальные владения и суверенитет. С теплотой описана деятельность сюникской княгини Мариам — сестры багратидского царя Смбата[1066].

Степанос Орбелян специально приводит грамоты царей и престольных князей о пожертвовании ими монастырям и церквам области различных объектов стабильных доходов[1067]. Помещенные в Истории купчие и прочие «сигелровартаки» (грамоты) показывают, что сюникский епископат в исследуемое время конкурировал своим богатством и обширными владениями с католикосатом Армении и другими крупными феодальными домами. По случаю разговенья Татевского кафедрального собора историк восхищенно описывает щедрые приношения армянского царя Смбата I Багратуни, сюникского первопрестольного князя Ашота, Васпураканского великого князя Гагика Арцруни и других. Однако, как и следовало ожидать, с гневом и возмущением представляет он цурабердских и тамалекских крестьян, которые не раз восставали против Татевского епископата, стремясь вернуть отобранные у них земли[1068].

Для изучения историко-архитектурных памятников средневековой Армении и проблемы оросительных систем особую важность представляют те страницы Истории, в которых описываются крупные монастырские комплексы (Татев, Танаат, Ваанаванк, Нораванк и др.) и представлены соорудившие их ктиторы, архитекторы и т. п.[1069] Историк приводит сведения о проведении водоканалов (Акнерский, Гндеванкский, Ваанаванкский) и формах их эксплуатации[1070].

Будучи защитником господствующего класса, Степанос Орбелян постарался оправдать появление на политической арене Сюникского феодального царства, возникшего, по его представлению, исторической необходимостью, по велению времени. Однако, отдавая дань уважения крупному мыслителю своего времени, необходимо подчеркнуть, что выдвинутая им версия о закономерности возникновения Сюникского царства, а также ряде небольших феодальных царств Васпуракана, Арцаха и других областей Армении не выдерживает критики, поскольку в результате их неоправданных действий раздробилась военно-политическая и экономическая мощь страны, создавая, тем самым, предпосылки для полного и окончательного уничтожения государственной власти Армении. Сторонник централизованной власти Степанос Орбелян необоснованно противопоставляет Сюник ширакским Багратидам[1071], которые именно в союзе с сюникскими и васпураканскими князьями восстановили политическую независимость на обширной территории исторической Армении.

Однако нужно отметить, что благодаря Истории Степаноса Орбеляна мы располагаем достоверными сведениями о Сюникском царстве и семи его правителях на протяжении 200-летнего периода (970–1170).

Составленный нами список венценосцев Сюника выглядит следующим образом:

а) Смбат I, сын престольного князя Саака (970–998);

б) Васак, сын царя Смбата I (998–1040)[1072];

в) Смбат II, сын князя князей Ашота (1040–1051)[1073];

г) Григор I, сын князя князей Ашота (1051–1072)[1074];

д) Сенекерим, сын Севады, брат царицы Шахандухт II (1072–1094?);

е) Григор II, сын Сенекерима (?–1166)[1075];

ж) Хасан Хаченеци, супруг Каты — дочери Григора II (1166–1170).

Как было указано, столицей Сюникского царства был город Капан, который, по описанию Степаноса Орбеляна, имел свои кварталы и улицы, из которых историк упоминает Хндзори глух и Джхтатах.

В 1103 г. войска бывшего виночерпия Мелик-Шаха — Чортмана вероломно напали на Сюник. Они разрушили и сожгли столицу царства, ограбили народ, угнали в плен тысячи людей. Но им не удалось овладеть крепостью Багаберд. Враг был отброшен за пределы Сюникского нагорья. Духовный вождь области рассказывает о своих страданиях в борьбе за сохранение привилегий религиозных очагов области. Известно, что после смерти его отца атабека Тарсаича с целью грабежа монгольские отряды не раз нападали на монастыри Сюника. Степанос Орбелян был вынужден прибегать и к подкупам их главарей, чтобы приостановить набеги орд.

При изложении своей «Истории» Степанос Орбелян пользовался не только армянскими, но и грузинскими источниками. По его мнению, причиной восстания князей Орбели против Георгия III в 1177–1178 гг. была защита законного наследника грузинского трона — царевича Демна. Он старается убедить читателя, что виновником этих волнений был вероломный поступок Георгия III по отношению к своему брату царю Давиду: якобы Георгий нарушил священные традиции престолонаследия. Описывая победоносные походы грузино-армянских войск за освобождение Армении, он выражает при этом довольно сдержанное отношение к фамилии Закарянов. Более ценными являются те сведения Степаноса Орбеляна, очевидцем которых был он сам: встречи с монгольскими ханами и высокопоставленными чиновниками, описание социально-политической и общественной жизни страны, взимаемых налогов, стихийных бедствий и т. д.

Как и Киракос Гандзакеци, Степанос Орбелян характеризует общественный уклад монголов, их быт и своеобразные обычаи. По его мнению, монголы хотя и «безбожники» и действуют без всякого закона, «алчные», «притеснители и угнетатели человечества»[1076], но справедливы друг к другу, покорны своим вождям.

Как считает историк, до принятия мусульманства «монголы любили христиан», а затем, под влиянием новой религии, допускали «всякие осквернения и беспорядки, ведя распутную жизнь»[1077].

Степанос Орбелян говорит и о киликийских армянских венценосцах, лестно отзывается о царе Левоне III, Гетуме и ряде представителей духовенства. В конце книги он приложил списки армянских католикосов и сюникских епархиальных епископов. Большую историческую ценность представляет «Список налогов», взимаемых сюникским епископатом в качестве церковной десятины с 677 (по нашим расчетам: 680. — Г. Г.) деревень области. Этот «Список» своими загадочными цифрами и по сей день привлекает внимание специалистов, изучающих социально-экономические проблемы эпохи развитого феодализма[1078].

Ряд исследователей подвергает сомнению достоверность использованных Степаносом Орбеляном источников. Они с сожалением отмечают, что в своей книге историк не приводит всех подлинников (точнее, их копий)[1079]. Однако нужно отметить, Степанос Орбелян, пользуясь первоисточниками, приводил в основном полные тексты исторических документов. В свободном изложении представлены те грамоты и прочие договора, которые, по мнению историка, были настолько «ветхими», что их невозможно было прочитать[1080]. Поэтому вряд ли обосновано обвинение в адрес выдающегося историка по поводу достоверности использованных первоисточников «Истории области Сисакан».

Чтобы полнее представить приведенные Степаносом Орбеляном исторические документы в хронологическом порядке вкратце охарактеризуем каждый из них в отдельности.

Первый из упомянутых в книге Степаноса Орбеляна документов датирован 839 годом. Это купчая, составленная престольным князем Филиппэ и сюникским епископом Давидом о продаже деревни Аржис за 10000 драмов. Документ был закреплен печатью и подписями восьми свидетелей[1081]. В 844 г. сюникский князь Грахат, не имея наследников, «во спасение своей души» пожертвовал Татевской лавре в лице епископа Давида деревню Норашеник Ковсаканского гавара. В дарственной грамоте, закрепленной печатью и подписями 17-ти свидетелей, подробно описаны границы указанной деревни. Следовательно, сомнение о подлинности копии приведенного документа лишено основания. В том же 844 г. князь Филиппэ в присутствии 18-ти светских вельмож и 9-ти священнослужителей составил протокол о пожертвовании деревни Татев одноименному монастырю. На документе были печати и подписи всех свидетелей[1082].

Дарственная грамота княгини Купхидухт составлена в 867 г. В ней говорится о предоставлении епископу Согомону деревни Мач Багка. Грамота подписана епископом Согомоном и присутствующими князьями[1083]. В 871 г. тот же владыка Согомон и сын князя Саака Джеваншер заключили договор об обмене своих собственных деревень Бех (в Ковсаканском гаваре) и Арукс (в Багке). В протоколе подробно указаны границы упомянутых деревень. Документ подписан и заверен печатями свидетелей[1084]. В 881 г. епископ Согомон в письменном виде заявил, что изготовленный на его собственные средства золотой крест является утварью Татевского монастыря. Здесь же упоминается о купле им у князя Грахата деревни Даратап. Документ подписан 13-ю свидетелями, названными поименно[1085].

После завершения строительства монастырских сооружений Ваневана великий князь и спарапет Армении Шапух Багратуни в 903 г. издал указ, копия которого по сей день хорошо сохранилась на барабане купола церкви св. Григора указанного монастыря. 20-строчная надпись в качестве первоисточника полностью использована Степаносом Орбеляном. С целью подтверждения достоверности дешифровки историка приводим с ней параллельно научную публикацию той же надписи, помещенной в IV выпуске «Свода армянских надписей».

По Степаносу Орбеляну

«Во имя Бога, я Шапух Багратуни, спарапет Армении, владыка владык, сын армянского царя Ашота, во времена царя Армении великого Смбата, родного брата моего, под надзирательством патриарха Армении — владыки Ованнеса, понял и познал, что всякая слава и величие исчерпаемы и быстро исчезают. Великим желанием избрав надсмотрщицей (т. е. надзирательницей) и инспекторшей сестру свою Мариам — госпожу Сюника, в моем ведении, в Ваневане, воздвигнул дом Божий многими расходами (дословно: многими сокровищами) с большим трудом завершили, дабы помиловал меня (Бог) в день, когда олова иссякают и царствуют лишь дела. И повелели тебе, иеромонах Ваневана, отец Абраам, молиться и наслаждаться.

По «Своду»

«Во имя Бога, я Шапух Багратуни, спарапет Армении, владыка владык, сын армянского царя Ашота, во времена царя Армении великого Смбата, родного моего брата, и армянского патриарха владыки Еваниса, признал, что слава и величие не вечны и исчерпаемы. И с большем желанием избрав мою родную сестру Мариам, госпожу Сюника, в качестве подручного в ее владении, в монастыре Ваневан, воздвигнул дом Божий, из тесаных камней, со многими расходами и завершили с большими трудностями, да пожалуй будет для меня милость в тот день, когда прекратятся слова и воцарятся дела. И велели тебя, иеромонах Ваневана, отец Абраам, молиться и наслаждаться. И те, кто последуют тебе — служители ризницы сей, когда соберетесь воедино на молитву и на обед бессмертной пищи, поминайте меня и моих, чтобы (и вас) помиловал I милостивый Бог. (И выделил) границы четырех деревень — Котакар, Шаварнахол, Гетамеч, Ктаноц. .(А также) Гетаванское море (озеро), 260 драмов в Котакарс, 530 — в Бртеняц, 660 — в Агабоване, 990 — от рек и судов (желобов?) в Карби»[1086].

И те, кто унаследуют тебе, служители сей ризницы, собравшись вместе на молитву и насладившись бессмертной едой, поминайте меня и моих, чтобы (и вас) помиловал милостивый Бог. И отдал с (определенными) границами пять деревень: Котакар, Ага,бован, Шаварнахол, Гетамеч, Ктаноц. (А также) озеро (дословно: море) Гетавана; двести шестьдесят драмов из Котакара; пятьсот тридцать—из Бртеняц, шестьсот — из Агабованского озера (моря), девятьсот девяносто — из Карбинских рек и судов (дословно: желобов). Сему пусть не посмеют противиться. И если кто дерзнет (осмелится) — да будет проклят 318-ю отцами, получит долю и участь Иуды. В лето армянского 352 (903)»[1087].

Несомненно, Степанос Орбелян, используя эту надпись, отредактировал ее. Особенно заметно вмешательство автора в конце текста — предание анафеме. Но подобные коррективы не отразились на содержании оригинала. То же самое можно сказать и о «Письме-решении» 906 г., согласно которому Татевский монастырь в дни разговенья кафедрального собора Погоса-Петроса получил от правителей Армении более трех десятков деревень. Документ подписан царем Армении Смбатом I Багратуни, великим князем Васпуракана Гагиком Арцруни, престольным князем Сюника Ашотом, католикосом Ованнесом Драсханакертци и многими другими[1088].

Дарственная надпись сюникской госпожи Шушан, супруги престольного князя Ашота. гласит о том, что в 910 г. деревня Арастамух (Артасвамух) была пожертвована княгиней вайоцдзорскому монастырю Хотакерац Ванк[1089]. Достоверность приведенной надписи подтверждается сохранившимся по сей день эпиграфическим текстом[1090]. Надпись сюникского епископа Ованнеса, составленная в 915 г. после захвата Татевским монастырем Цураберда[1091], была закреплена печатью первопрестольного князя Смбата. В 920 г. князь Смбат (сын Ашота, внук Васака) «нерушимым решением» пожертвовал епископу Акопу деревню Кткуйс в Гехаркунике. Дарственная грамота была закреплена печатями и подписями обеих сторон[1092].

В 925 г. обоюдным согласием сюникский князь Дзагик и тот же епископ Акоп «нерасторгаемым» решением согласились обменять собственные свои деревни Вагавер и Таштакерт, находившиеся в пределах гаваров Гехаркуник и Содк. При совершении акта были названы имена присутствующих свидетелей[1093]. Строительная надпись князя Григора Супана II (895–912), высеченная на стенах крупного монастыря Макеняц (Макеноцац), удостоверяется сведениями историка X века католикоса Ованнеса Драсханакертци. Здесь же упомянут факт денежных вознаграждений. Тот же Григор Супан в поселке Кот назначил жалованье священникам Котаванка. Подчеркнем, что это первое упоминание в истории исследуемого периода о получении священнослужителями от местного феодала определенной суммы (заработной платы) в 50 драмов каждому[1094].

Не имеет конкретной даты и «Решение» сына князя Дзагика — Параджа о предоставлении Татевскому монастырю деревни Болоракар[1095]. Степанос Орбелян использовал архивные материалы сюникского епископата. Истоки реки Вараракн за 12000 драмов и один драгоценный камень были проданы князем Филиппа II (внуком Филиппа I) сюникскому епископу Акобу. Хотя в протоколе отсутствует дата, однако точное время его составления можно определить «Решением» 932 г., имеющим аналогичное содержание, и Акнерской надписью 1294 года[1096].

В 936 г. было завершено строительство знаменитого Гндеванка в Вайоц-Дзоре. По случаю этого события княгиня Софья повелела высечь на стенах монастыря памятную запись, отрывки которой сохранились по сей день на обломках тесаных камней храма. Полный текст надписи приведен Степаносом Орбеляном в книге «История области Сисакан» и благодаря его дешифровке мы имеем четкое представление об этом сооружении и его ктиторах. Привлекают внимание и договорные акты первопрестольного князя Смбата, княгини Софьи и епископа Акоба I о купле деревни Тамалек, жители которой восстали против Татевского монастыря[1097].

Согласно грамоте князя Филиппэ II, татевская церковь св. Григора получила в дар деревни Юбакан хор и Ыгуерц. Грамота составлена в 943 г.[1098] Первый венценосец Сюника, великий князь Смбат (Смбат I сын Саака), обнародовал «Решение условия» о возвращении Татевскому монастырю сопредельных деревень Аржис и Цацард[1099].

В период Сюникского царства были составлены также различные грамоты и купчие. По указу царя Васака был разрушен центр восстания сюникских крестьян — деревня Цураберд[1100]. Тот же царь Васак в 998 г. по желанию своей матери царицы Шахандухт пожертвовал сюникскому епископату деревню Тех. В результате подобных подношений крупными владельцами стали сюникские епископы Акоб II и Григор[1101]. В 1016 г. царь Васак подписал высочайшее «Решение» о возврате епископу Ованнесу деревни Грвак (Груак). Через три года, в 1019 г., он специальной грамотой возвратил Татевской лавре деревни Цохуни и Годеван. Документ был закреплен «царским перстнем».

Интересным документом является и «Завещание» сыновей князя Сакра — Гариба, Артаваза и Супана, которые в 1026 г. пожертвовали Татевскому монастырю деревню Шорот[1102]. Степанос Орбелян неоднократно приводит тексты грамот сюникского царя Сенекерима. Так, в 1085 г. царь Сенекерим в присутствии пяти князей и епископа Григора подписал грамоту («Решение условия») о предоставлении епархиальному центру Сюника поселка Арит. Через год, в 1086 г., князь Хасан по велению своего сюзерена пожертвовал Татевской братии деревни Норашеник и Дзерати Ванк, находившиеся в области Ковсакан. Заслуживает внимания «Завещание» князя Ашота — сына Карапина, где говорится о пожертвовании той же лавре деревни Амбравакар. Протокол составлен в 1082 г. Дошедшее до наших времен последнее «Завещание» царя Сенекерима датировано 1091 годом. Это — дарственная грамота довольно большого объема, в которой правитель Сюника изъявил желание возвратить сюникскому епископату деревни Аржис, Бердканереч и Цурагет[1103].

Степанос Орбелян в своем труде использовал также письменные источники периода Закарянов. Он дословно переписал и поместил в своей книге дарственную грамоту амирспасалара Закаре, составленную в 1211 г. Здесь великий князь пожертвовал Нораванкскому монастырю деревню Агаракадзор с условием отслужить за это 10 обеден в год[1104].

Для освещения социально-экономической и общественно-политической жизни Сюникского нагорья большую ценность представляют грамоты престольных князей Бупы (Бупака) 1223 г., Липарита Орбеляна (1223 г.), Смбата Орбеляна (1261 г.) и Тарсаича Орбеляна (от 13 ноября 1274 г.)[1105]. Все эти документы переписаны с оригиналов, копии которых, к счастью, сохранились и по сей день на стенах монастырских сооружений Нораванка и Татева[1106].

Из всех приведенных Степаносом Орбеляном 38-и первоисточников лишь семь не имеют даты. Это не означает, однако, что они не являются «подлинными письменами». Наоборот, тщательное изучение указов, грамот и купчих показывает, что все они являются копиями достоверных документов и нет основания сомневаться в их подлинности.

Степанос Орбелян не только видный историк, но и крупнейший эпиграфист средневековой Армении. Благодаря его дешифровкам ныне можно восстановить многие разрушенные или стершиеся тексты оригиналов армянских средневековых надписей. Вероятно, именно достоверные дешифровки имел в виду академик И. А. Орбели, когда назвал Степаноса Орбеляна первым армянским ученым-эпиграфистом[1107]. Благодаря Орбеляновским прочтениям современные специалисты имеют возможность полностью восстановить десятки надписей Нораванка, Татева, Гндеванка, Ваневана, Ваанаванка и других историко-архитектурных памятников исследуемого периода. Без определенных данных, содержащихся в лапидарных надписях, мы не могли бы составить полную картину социально-экономической жизни страны, имели бы скудное представление о формах и способах эксплуатации, взимаемых с населения налогах и т. д.

В числе дошедших до нас трудов Степаноса Орбеляна называют и «Хронику», рукопись которой находилась в библиотеке Санасарянского училища города Карина (Эрзерума) и впервые была издана проф. А. Г. Абраамяном в Ереване в 1942 г. «Хроника» охватывает 322-летний период истории (с 417 г. армянского летосчисления, т. е. с 968 года до 1290 года включительно). По мнению А. Г. Абраамяна, «Хронику» можно считать вторым после «Истории области Сисакан» трудом Степаноса Орбеляна, имеющим историческое содержание[1108]. Он предполагает, что в намерения Степаноса Орбеляна не входило составление отдельной «Хроники», а он пожелал лишь «восполнить и продолжить «Хронику Самуэла Анеци»[1109].

Однако ряд исследователей выразили сомнение в принадлежности «Хроники» перу Степаноса Орбеляна. Дело в том, что в конце XIII столетия в письменных источниках упоминаются несколько Степаносов — Степанос Арчишеци[1110], Степанос Киликеци[1111], Степанос Скевраци[1112] и другие. Первый издатель же А. Г. Абраамян, ссылаясь на идентичность хронографических фактов «Истории области Сисакан» и «Хроники», автором ее называет историка Сюника Степаноса Орбеляна. Подобная трактовка не всегда убедительна, поскольку в обоих трудах не все датированные факты полностью совпадают. Так, не логично представлять события 1290 года (год смерти Тарсаича Орбеляна) в летописи 1286 года. А. Г. Абраамян, однако, считает, что основная часть «Хроники» написана Степаносом Орбеляном в 1277 г., а затем продолжена до 1290 года включительно. «По палеографическим данным, — пишет исследователь, — рукопись можно считать перепиской XIV–XV веков»[1113].

В 1949 г. Л. С. Хачикян и В. А. Акопян совместно опубликовали статью, в которой, касаясь проблемы авторства «Хроники», опровергли предположение А. Г. Абраамяна о принадлежности этого труда Степаносу Орбеляну[1114]. Анализ «Хроники» показывает, что хотя в ней нашли место некоторые неточности хронологического порядка, все же ее автором можно считать историка Сюникского края.

В литературном наследии Степаноса Орбеляна заслуживает внимания лирико-эпическая поэма «Плач», опубликованная впервые в 1790 г. в городе Нор-Нахичеван (Новый Нахичеван-на-Дону)[1115], затем в 1846 г. в Калькуте, а в 1885 г. — в Тифлисе. По мнению К. Костаняна, поэма «Плач» автором была написана в 1299 г.[1116] Академик М. Абегян же считает, что «это лирическое произведение поэт сочинил в 1300 г.»[1117]. Видный ученый подверг обстоятельному анализу идейное содержание поэмы, ее художественные достоинства и роль в развитии средневековой армянской поэтики. По мнению М. Абегяна, в этом произведении Степанос Орбелян целенаправленно стремился художественными средствами выразить идею восстановления в родной стране государственной независимости и патриаршего престола. Эта идея, замечает М. Абегян, «заставляет задуматься читателя»[1118].

Хотя Сюник в политическом аспекте находился в сравнительно стабильном положении, однако это не означало, что трудовой народ жил в благоприятных условиях: эксплуатация продолжалась теми же жестокими формами и способами, как и раньше. Бесчинства феодалов и чужеземных поработителей, убийства, грабежи, произвол сборщиков налогов и податей, частые набеги монгольских карательных отрядов и т. д. происходили на глазах Степаноса Орбеляна. Он не мог оценить подобные социальные явления лишь через призму своих узких интересов. Будучи передовым мыслителем своего времени, историк и поэт ясно понимал всю тяжесть монгольского господства и выразил идеи политической свободы. Подобная незыблемая позиция, несомненно, возвышает Степаноса Орбеляна над глашатаями феодального класса, ставя в один ряд с идейными предводителями армянской передовой интеллигенции эпохи развитого феодализма.

Своей целеустремленностью поэма, безусловно, является программным произведением, где автор, упоминая героические события прошлого и отдельных личностей, воодушевляет читателя сбросить с себя иго чужеземных захватчиков и восстановить потерянную политическую независимость Армении. В данном случае Степанос Орбелян выступает как патриот — гражданин своей родины.

«Плач» Степаноса Орбеляна родственен по тематике и поэтическим приемам поэме Нерсеса Шнорали (Благодатного) «Элегия на взятие Эдессы»[1119]. Более чем вероятно, и Степанос Орбелян, и Хачатур Качареци создавали свои аналогичные произведения под непосредственным влиянием творчества Нерсеса Шнорали, по требованию времени. В свою очередь, они имели определенное положительное влияние на освободительную борьбу армянского народа как при жизни этих писателей, так и в дальнейшем, в период пробуждения национального политического самосознания широчайших масс. И не случайно, что поэты более поздних времен в числе патриотических произведений с любовью упоминают также:

«…Плач святого Эчмиадзина Степаноса Сюникского…»[1120].

Поэма Степаноса Орбеляна оказала ощутимое воздействие на формирование национального фронта от посягательств папы Римского на независимость армяно-григорианской церкви. Тенденция к унии ярко проявилась в годы патриаршества Григора Анаварзеци (1293–1307); она нашла свое отражение в другом произведении историка, написанном в 1302 г. под заголовком «Послание по поводу веры и обрядов церкви…»[1121].

В своем «Послании» протофронтес Великой Армении по поручению восточноармянских епископов и ряда известных князей обращается к патриарху Григору с тем, чтобы тот как «отец всего рода Гайка…» отстал от гибельной для нации идеи и опроверг мнение «празднословных», будто бы «наш католикос стал ромеем (католиком) и в союзе с ними»[1122]. Сюникский митрополит напоминает в этой связи патриарху о канонических постановлениях армянских церковных соборов, состоявшихся в Шахапиване, Вагаршапате, Двине, Партаве, Теодополисе, Маназкерте и Ани, указывает имена знаменитых церковных деятелей, благодаря «нерушимым завещаниям» которых сохранилась полная независимость армянской церкви»[1123].

Степанос Орбелян подчеркивает, что никто из священнослужителей Армении, в том числе и сам патриарх, не вправе уклониться от литургических обрядов армяно-григорианской церкви и веками установленных догм национального вероисповедания. Обобщая сказанное, сюникский митрополит восклицает: «Зачем же нам разглагольствовать дальше: согласны мы с отцами нашими (скорее) спуститься в ад, чем с ромеями подняться на небеса»[1124].

Духовные и светские правители Восточной Армении просят патриарха, чтобы он не отклонился от позиций исконного армянского вероисповедания. В противном случае они готовы понести за веру любое наказание, не боясь «ссылки, тюрьмы и смерти и согласны умереть за заветы святых отцов»[1125].

«Послание» подписали предводители ряда епархий, князья и руководители Гладзорского университета, а именно:

1. Епископы Саргис и Григор из Вайоц-Дзора;

2. Ованнес-престольный из Бджни;

3. Григор-епархиальный предводитель Бджни;

4. Епископ Ованнес из Ахбата;

5. Епископ Мхитар из Авуц тара;

6. Владыка Маргаре — племянник вардапета Ванакана;

7. Епископ Саркаваг из Гохтана;

8. Рабунапет Есаи Нчеци[1126];

9. Рабунапет Давид Саснеци.

Из представителей правящих фамилий подписали:

10. Эликум — сын Тарсаича Орбеляна[1127];

11. Липарит — сын Иванэ Орбеляна;

12. Папак — сын Проша Хахбакяна (Прошяна);

13. Эачи — сын Амир-Хасана I Хахбакяна (Прошяна) и другие[1128], имен которых историк не приводит.

Степанос Орбелян содействовал развитию письменности, поручил на свои собственные средства переписать ряд книг по богословию, историографии, различным отраслям науки, часть которых дошла до наших дней. Из подобных работ следует указать евангелие (1302 г.), «Толкование экклесиата» (1303 г.), переписанные по заказу Степаноса Орбеляна для своего преемника Ованнеса Орбела. По мнению Гр. Ачаряна, Есаи Нчеци в 1307 г. изложил свою работу «Толкование пророка Иезекиила» при «содействии сюникского епископа Степаноса Орбеляна»[1129]. Однако сразу же отметим, что в указанном году Степаноса Орбеляна не было в живых: возможно, Есаи начал эту работу еще в 1303 г., при жизни Степаноса Орбеляна, а завершил ее в 1307 г., т. е. после его смерти. Отметим также, что в составленных А. Топчяном и Л. Хачикяном сборниках памятных записей помещена памятная запись не «Толкования пророка Иезекиила», а «Собрания толкований пророчества Иезекиила», написанного рукой Есаи Нчеци в 1303 г. Есаи здесь отмечает, что данная работа написана по велению архиепископа Степаноса Орбеляна «в горькое и недоброе время», в период «больших волнений — внутренних и внешних», когда он и его ученики находились в тяжелых материальных условиях[1130].

В памятной записи книги «История дома Арцрунидов», скопированной в Ахтамаре, говорится о том, что Степанос Орбелян обратился к ахтамарскому католикосу Закарию с просьбой переписать «Историю» Товмы Арцруни. Эта работа была поручена Даниелу, хорошо отзывавшемуся в своей памятной записи о Степаносе Орбеляне. Заказ был выполнен Даниелом «В 752 году армянского летосчисления (1303), в период завоеваний царя Казана, по велению и на средства… армянского патриарха Закария… по просьбе боготворного ученого и плодотворного вардапета, совершенно достойного степени архиепископа — владыки Степаноса»[1131]. Даниел прославляет фамилию Орбелянов. По его словам, нет никого из «князей и правителей восточных краев выше (Орбелянов)…», сам же Степанос Орбелян светит «как солнце среди звезд»[1132]. Дифирамбы писца в адрес Степаноса Орбеляна объясняются тем огромным авторитетом сюникского историка, которым пользовался он в конце своей жизни. Философ Торос называет Степаноса Орбеляна «могучим и мудрым ученым»[1133].

С уважением и признательностью отзываются о Степаносе Орбеляне писцы Вайоц-Дзора, особенно близко знавшие его. Хачатур Ерзнкаци в 1303 г., работая в Аратесе над «Толкованием собирателя Григора Нюсеци», просит читателя добрым словом помянуть имя «владыки Степаноса — сына славного князя Тарсаича», по просьбе которого выполнил он указанную работу[1134]. По поручению же Степаноса Орбеляна рукописи иллюстрировал выпускник Гладзорского университета талантливый миниатюрист Момик. В одной из своих записей (в 1302 г.) Момик называет Степаноса Орбеляна «лучезарным светилом душ»[1135]. Руководитель Гладзорского университета Есаи Нчеци в «Дарственном послании» «Толкования Иезекиила», обращаясь к Степаносу Орбеляну, с благодарностью пишет: «…Прими это («Толкование Иезекиила») взамен безвозмездных благодеяний ко мне…»[1136].

В эпистолярном наследии сюникского историка особое место занимают письма, адресованные к Есаи Нчеци. В одном из них Степанос Орбелян с сожалением отмечает, что армянская нация угнетается «не только внешними, но и внутренними поработителями»[1137].

На основании ряда сведений современников, характеризующих Степаноса Орбеляна («могучий и мудрый ученый», «рабун» (учитель)[1138] и т. д., можно предположить, что этот крупный деятель средневековой Армении преподавал в Гладзорском университете, хотя об этом не упоминается ни в одном из его произведений.

7. Ованнес Орбел (1303–1324)

В 1302 г. главой Сюникской епархии был избран Ованнес Орбел[1139] — внук князя Иванэ, брата Тарсаича Орбеляна, сын небезызвестного князя Сюника Липарита и Наны (Анны). Начальное образование Ованнес Орбел получил в Нораванкской лавре, затем продолжил учебу в Гладзорском университете у Есаи Нчеци[1140]. После учебы, по рекомендации Степаноса Орбеляна, вардапет Ованнес Орбел был выдвинут на высокую должность митрополита Сюника. Как явствуют источники, еще при жизни Степаноса Орбеляна он стал сопрестольником главы епархии и в официальных переписках значился в чине митрополита области. К такому заключению можно прийти на основании сведений, содержащихся в памятной записи «Истории Михаила Сирийца», изложенной в 1302 г., т. е. за год до смерти, Степаноса Орбеляна. Своей же рукой Ованнес Орбел отмечал: «Во имя всемогущего Бога, я, владыка Ованнес, из рода Орбелянов, протофронтес Великой Армении и митрополит Сюникской области, прибыл в Верхний Нораванк к вардапетам Давиду и Арка, просившим у нас прихода для святой обители. И мы отдали им прихожан (жителей деревень) Анкеги, Егия, Ехиканц дзор, Вахцан, чтобы они платили им всю дань… (далее следует анафема)… В лето армянское 751 (1302), у Святого Сиона (в присутствии) вардапета Давида»[1141].

Из приведенного текста можно предположить, что Степанос Орбелян в конце своей жизни, возможно, по болезни или по каким-либо непонятным для нас причинам, отрекся от престола и должность митрополита занял его сородич Ованнес Орбел. Подобное предположение было бы логично при возможности прочтения Ծ (50) как Հ (70), т. е. 1322 годом.

С юношеских лет облачившись в мантию священнослужителя, княжич Ованнес Орбел привлек к себе внимание духовенства и местных правителей Сюника. Его дальнейшая судьба интересовала лично Степаноса Орбеляна, увидевшего в лице Ованнеса Орбела своего преемника. Этого требовали и интересы Орбелянов, стремившихся держать в своих руках и светскую, и духовную власть области.

Таким образом, в письменных и эпиграфических документах, начиная с 1302 г., Ованнес Орбел официально подписывается титулом архиепископа и митрополита сюникской епархии. Будучи крупным феодалом, он имел возможность материально содействовать процветанию научно-просветительных очагов Сюника и, в частности, Гладзорского университета. Новоизбранный митрополит своим возросшим авторитетом был обязан не только Степаносу Орбеляну, но и своему учителю — великому патриоту Есаи Нчеци. Ованнес Орбел признал верховную власть Степаноса Орбеляна, назвав его «божественным главой, владыкой», а себя — «слугой и сыном» его[1142].

Имя Ованнеса Орбела упоминает крупнейший философ средневековой Армении Григор Татеваци. В памятной записи евангелия (1406–1407) он в форме акростиха пишет:

Следуя своему предшественнику, Ованнес Орбел особое внимание обращал на развитие письменности. По его указанию были переписаны многочисленные рукописи, часть из которых дошла до наших дней. В памятной записи Евангелия, переписанного в Аратесском монастыре известным вардапетом Павгосом, отмечено, что эта работа была завершена «при предводительстве… владыки Ованнеса по прозвищу Орбел — архиепископа праведного, святого и любомудрого…»[1146]. В письменных источниках Ованнес Орбел часто представляется в роли заказчика или получателя рукописей. Писцы просят помянуть «получателя… счастливейшего среди вардапетов, трижды блаженного Ованнеса, по прозвищу Орбел», а также родителей его — «славного князя Липарита и Нану». В третьей памятной записи той же рукописи Ованнес Орбел назван «учителем»[1147]. Писец Саргис в 1306 г. охарактеризовал «апостолоподобного архиепископа» Ованнеса Орбела «избранным и храбрым ритором» и другими лестными эпитетами[1148]. Подобная характеристика несколько преувеличена, однако она дает основание предполагать, что он преподавал в Гладзорском университете. Вероятность эта была бы ближе к истине, если бы рабунапет Ованнес и Ованнес Орбел являлись одним и тем же лицом. В памятной записи Кюриона в 1303 г. рабунапет Ованнес представлен «варжапетом», т. е. учителем. Высказано мнение, что упомянутый в 1311 г. Кюрионом Ованнес не сюникский митрополит Ованнес Орбел, а Ованнес Арчишеци — известный писатель того периода[1149].

Подобное предположение может быть подтверждено сравнением рукописей двух Ованнесов — Орбела и Арчишеци.

Многие писцы Сюника с откровенной признательностью упоминают имя своего покровителя и опекуна Ованнеса Орбела. Маттеос сообщает, что работу над «Маштоцом» (Требником) а вершил в Татеве в 1321 г. «по велению и с помощью архиепископа нашего владыки Ованнеса», предоставившему ему необходимый материал для работы[1150]. Имя Ованнеса Орбела упоминается во многих письменных источниках 1315, 1319, 1321, 1322 гг.[1151]

Ованнес Орбел известен также своими строительными работами. По проекту архитектора Момика и на средства Ованнеса Орбела была сооружена церковь св. Богородицы в селе Арени, над западным входом которой, вокруг верхней арки, высечена следующая мемориальная надпись: «Я, владыка Ованнес Орбел, архиепископ Сюника, строитель сей св. церкви, молю помянуть меня, а также благочестивого князя князей, близкого мне по крови храброго единоборца Буртела и славную христолюбивую супругу его Вахах с их юными чадами — Бешкеном и Иванэ. В лето 770 (1321). Произошло землетрясение. Зодчий Момик»[1152].

Об Ованнесе Орбеле также упоминается в надписях Геррерского храма Сурб Сион (в 1310 г.)[1153].

Ованнес Орбел скончался в 1324 г. и был похоронен в притворе церкви св. Карапета Нораванкского монастыря (Амагу). На его надгробной плите высечена надпись: «В лето 773 (1324). Дом (т. е. склеп. — Г. Г.) мудрости и гения Орбела Ованнеса — прославленного митрополита Сюника»[1154].

После смерти Ованнеса Орбела митрополитом стал другой представитель фамилии Орбелянов — Степанос-Тарсаич, который еще при жизни своего предшественника достиг сана архиепископа и в первоисточниках часто упоминается вместе с ним.

8. Степанос-Тарсаич (1324–1331)

Степанос-Тарсаич — внук князя князей Сюника Тарсаича Орбеляна и Мина Хатуны, сын неродного по матери брата историка Степаноса — Джалала и княгини Гонцы. Точной даты его рождения нам установить не удалось, однако известно, что при крещении ему было дано имя Тарсаич, а после принятия духовного сана — Степанос. Из отрывочных сведений памятных записей выясняется, что он учился в Гладзорском университете, слушал Есаи Нчеци, вардапета Саргиса и других преподавателей[1155].

В изложенных в 1314–1331 гг. памятных записях рукописей отмечается, что Степанос-Тарсаич был способным человеком, в молодые годы рукополагался архиепископом и «главой двенадцати областей» Сюника[1156]. Заслуживает внимания и тот факт, что в одно и то же время во главе сюникской епархии были два представителя правящих Орбелянов — Ованнес Орбел и Степанос-Тарсаич. Это обстоятельство, скорее, объясняется тем, что после смерти атабека Тарсаича между его сыновьями возникли распри из-за раздела наследственного имущества и угодий.

Княгиня Мина Хатун, вторая жена Тарсаича, стремилась провозгласить великим князем Сюника своего единственного сына — Джалала, хотя и не сомневалась, что ильхан никогда не утвердит на эту высокую должность внука восставшего против монгольского владычества могучего князя Хасан-Джалала. Однако Мине Хатун удалось облачить своего внука в монашескую мантию и подготовить его к высокой степени архиепископа 12-ти гаваров Сюника.

Дошедшее до нас первое упоминание о Степаносе-Тарсаиче относится к 1314 году, в котором говорится о его материальной помощи Гладзорскому университету. Мхитар Ерзнкаци в составленной в Гладзоре памятной записи после Есаи Нчеци упоминает:

О Степаносе-Тарсаиче похвально отзывается Павгос Киликеци. Из написанной им в 1314 г. памятной записи известно, что он, получив свое начальное образование у рабунапета Саргиса, а позже, изучив философию в Гладзорском университете, очень скоро стал дьяком, священником[1158], а вскоре получил посохи вардапета и епископа. Павгос Киликеци называет Степаноса-Тарсаича «родовитым, княжеподобным юношей», являвшемся «по отцу из древнего рода и отпрыском Орбелянов», а по матери — из «рода великого амирспасалара Закарии». Далее писец продолжает восхвалять своего мецената-заказчика и его сородичей — братьев «Шахиншаха, Эликума и Агбугу», «амира Буртела и Бугду», его родительницу — «великочтимую госпожу Гонцу», являющихся «правителями и хозяевами области Сисакан…»[1159], а также отца Степаноса-Тарсаича, «великого князя князей, преставившегося ко Христу господина Джалала» и сестер отца — Аспу и Мамкан, бабушку Мина Хатун. Павгос Киликеци, по понятным причинам, без лишних эпитетов упоминает историка Степаноса Орбеляна и других. Писец представляет Степаноса-Тарсаича как «блаженного учителя, воспитателя и кормильца», который с «детских лет до возмужания с большим трудом и усердием» обучался светским и священным наукам[1160]. «Степанос-Тарсаич и Ованнес Орбел упоминаются вместе как духовные вожди в памятной записи евангелия, переписанного в 1323 г. рукой Есаи Нчеци. Здесь великий учитель в числе других просит также помянуть «достойного архиепископа сей (т. е. Сюникской) области» сородича его (Буртела Великого) и «величавого среди ученых владыку Ованнеса по прозвищу Орбел — митрополита и епископа двенадцати областей Сюника» отличавшегося «своей мудростью и православием». Есаи Нчеци называет Ованнеса Орбела и Степаноса-Тарсаича «любимыми сыновьями». Последний, «с отроческих лет, получив степень архиепископа», стал одним из предводителей сюникской епархии. Есаи специально отмечает: «Мы неоднократно были свидетелями и наслаждались их милосердием и заботой»[1161]. Из приведенной памятной записи следует:

1. Ованнес Орбел и Степанос-Тарсаич учились в Гладзорском университете у Есаи Нчеци.

2. В 1323 г. митрополитом Сюника был Ованнес Орбел, а Степанос-Тарсаич, будучи еще молодым, занимал высокую должность архиепископа области.

3. Гладзорскому университету покровительствовали и оказывали материальную помощь упомянутые духовные лица из дома Орбелянов.

Оба сородича упомянуты вместе в рукописях известного Кюриона в 1321 г.[1162] Один из искусных писцов исследуемого времени философ Торос в 1331 г. в должности митрополита упоминает только Степаноса-Тарсаича, назвав его «всесветным просветителем». Такая характеристика, видимо, была обусловлена тем, что питомец Есаи Нчеци уже был избран «главой архиепископского престола Сюника — Татева, Нораванка и Цахац кара, предводителем двенадцати областей…». Писец называет его «могучим и мудрым ученым»[1163]. Далее сам Степанос-Тарсаич продолжает: «…Итак, я, покорный, жалкий и несчастный Степанос, молю сонм преосвященных и встретивших сие вселенское евангелие помянуть миловидного (и) солнцеподобного брата моего господина Шахиншаха… родителей моих — отца Джалала и мать мою благословенную Гонцу, и просить долголетия моим двум братьям — Эликуму и Агбугу. Дошла до нас печальная весть[1164] в праздник Пасхи. (В лето) 780 (1331)»[1165].

Видимо, это последнее сведение о Степаносе-Тарсаиче, поскольку работающий в Верхнем Нораванке Кюрион в 1333 г. больше не упоминает имен епископов из фамилии Орбелянов. По всей вероятности, в указанном году Степанос-Тарсаич скончался и его место занял настоятель монастыря Верхний Нораванк владыка Саргис[1166].

С глубоким уважением отзывается о своем преемнике Степанос-Тарсаич. В памятной записи евангелия, подаренного им Саргису, читаем такие строки:

Этот богатый представитель духовенства не раз оказывал материальную помощь религиозно-просветительным очагам Сюника. В 1326 году прибыв в Воротнаванк, Степанос-Тарсаич в административном порядке разрешил ряд хозяйственных вопросов, связанных с рентабельными заведениями указанной монастырской братии. С целью содержания монастырских гостиных дворов он четко определил постоянные источники дохода, которыми должен был распоряжаться настоятель братии через так называемых «инспекторов по приему гостей».

В Воротнаванке он обнародовал специальную грамоту, копию которой повелел высечь на стенах церкви св. Карапета: «В лето 775 (1326). Волею Божьей я, владыка Степанос Орбелян, сын Джалала, архиепископ дома Сисакан, прибыв в наш родной дом, в монастырь Вагадина, увидел гостиный двор, построенный отцом Саргисом для долголетия господина Буртела и детей его — Бешкена, Иванэ и в память о себе. Воля моя была участвовать в их пожертвованиях и предоставил (монастырю деревни) Вагадин, Хчахор, Гомер и Кюреги ван, освобождая от всех налогов, поскольку раньше (им) был выделен приход, и мы со своей стороны оставили для нужд пандока (гостиного двора) и взимаемую нами десятину. Итак, отныне никто из предводителей или же иных правителей не имеет права отнять у святой обители пожертвованное нами или расторгнуть (наше решение)…»[1168].

В заключение следует отметить, что Степанос-Тарсаич в годы своего правления должное внимание обращал на строительные работы. Им было построено одно из оригинальных архитектурных сооружений Вайоц-Дзора — Ехегисский «Храм воинов» («Войсковая церковь»), имеющий уникальную композицию, «не встречающуюся ни до, ни после него»[1169]. На восточной стене храма сохранилось упоминание о его строителе-ктиторе: «Я, владыка Степанос, сын Джалала, внук великого Тарсаича, соорудил с основания церковь во имя Святой Богородицы»[1170].

Как было отмечено, после смерти Степаноса-Тарсаича епархию возглавил один из знаменитых священнослужителей Сюника — Саргис, названный гладзорским миниатюристом Авагом «великим и счастливым митрополитом и главой сюникской области»[1171]. Источники сообщают, что владыка Саргис происходил «из рода славных князей»: отцом его был Хасан, матерью — княгиня Вахах, братом — «благородный» и «храбрый» Иванэ, «амир и начальник земли Воротан». В памятной записи «Манрусмунка» (произведение музыкального характера. — Г. Г.) владыка Саргис просит упомянуть также племянника своего Ованнеса, вероятно, Ованнеса Воротнеци[1172].

9. Прочие учебно-просветительные очаги Сюника

Закрытие Гладзорского университета было большой потерей для армянской культуры и науки, в особенности для искусства письма. Большинство гладзорских преподавателей и учащихся вынуждены были покинуть пределы Вайоц-Дзора и переселиться в другие области Армении. И лишь немногие, неся тяжелое бремя времени, стойко продолжали свое благородное дело в уединенных монастырских братиях Сюника. Со второй половины XIV века при содействии знатных домов области вновь оживляются очаги письменности: появляются новые писатели, талантливые мыслители[1173], художники-миниатюристы, хотя подъема культурной жизни в широком смысле, как это было во второй половине XIII — начале XIV века, больше не наблюдалось Причиной этому послужила нестабильная социально-политическая обстановка страны, неблагоприятные условия для представителей умственного труда.

Тем не менее, армянские феодальные фамилии по традиции стремились в пределах своих владений содействовать сохранению национальных ценностей духовной культуры, оказывая монастырям материальную и моральную поддержку.

Характеризуя политическую обстановку Армении в XIV веке, Л. С. Хачикян справедливо замечает: «Было бы ошибочным полагать, что историческая Армения со всеми своими областями была полностью лишена социально-экономической самостоятельности и являлась безликим придатком административно-экономической системы хозяев, ведущих кочевой образ жизни»[1174]. Это подтверждается на примере Сюника, где в результате больших усилий местных властей были созданы относительно нормальные условия для сохранения научно-просветительных очагов.

Даже во второй половине XV века, в период частых разрушительных набегов кочевых племен, в разных концах Армянского нагорья продолжали существовать центры культуры и письменности[1175]. Их мы находим в Цахац каре[1176], Баргушатской обители Тандзапарах[1177], в Верин Нораванке, действовавшем вплоть до конца XV века. Например, писец Маттеос завершил свою работу в 1456 г. в Верин Нораванке. Здесь же жил и творил Ованнес, который в памятной записи «Маштоца» («Требника») в 1470 г. обстоятельно описал нашествия Узун-Хасана. Сохранились сведения и о вардапете Саргисе, возглавившем Болорабердскую монастырскую братию: в памятных (записях, говорится, что он «как солнце блеснул у нации армянской»[1178].

Искусство письма возродилось и в Ехегисе, где переписывалось множество рукописей. Писец Маттеос Шрванеци упоминает, что переписывание евангелия было завершено им «в стране Ехегец в деревне Егудзор (Ехегнадзор) под сенью св. Богородицы, в лето армянское 909 (1460), при ипатстве владыки Григора, ханстве Джахан шаха»[1179]; здесь же упомянут миниатюрист Акоб. В 1472 г. художник Есаи иллюстрировал переписанный Маттеосом «Гандзаран»[1180]. Копировались рукописи в это время не только в Ехегисе, но и в гаваре Цхук Сюника: здесь в церкви св. Григора священником Галустом для прихожан были переписаны священные книги[1181]; в деревне Аревис Цхука работал знаменитый писец Овнатан[1182].

В деревне Хозанавар Кашетаха «при предводительстве сюникского вардапета Орданана» в 1488 г. работал некий Егия[1183]. Продолжала действовать Танаатская школа[1184]. Писец Симеон пишет о том, что работал «в грустное время, когда чинили притеснения несправедливые сборщики налогов»[1185]. Книги переписывались также «в стране Гегама, в поселке Норатус»[1186]. В период епархиального начальства архиепископа Меликсета в упомянутом гаваре трудился писец Манвел. В монастыре Макеняц (Макеноцац) Гехаркуника в 1495 г. упоминается писец Алексанос[1187], отметивший в 1498–1499 гг., что местные правители принуждали жителей платить налоги за три года вперед, в течение трех месяцев[1188]. Очагом письменности была деревня Кацик Гехаркуника (ныне село Астхадзор Мартунинского района Армянской ССР), где продолжал работать писец Ванакан.

Ванакан с почтением говорит о рабунапете Абрааме и о двух Ованнесах, занимавшихся переплетом и иллюстрированием книг[1189]. Имя талантливого художника Абраама встречается также в одной из рукописей Севанского монастыря, переписанной в 1498 г.[1190] Упомянутый Ванакан, говоря о нашествиях и грабежах Мурад хана, сына Ягуб бека (1478–1490), из племени Ак-Коюнлу, отмечает те области, начиная от Шемахи до Вайоцдзора, которые особенно пострадали в результате вторжения его войск. Спасая свою жизнь, жители этих мест «убегали в горы и (укрывались) в ущельях скал». «Тридцать дней бежали». — пишет он в своей памятной записи, составленной в Панцатахе и Цак каре[1191].

Труды армянских и других авторов переписывались в сюникской деревне Каратнис (в 1280 г.)[1192], Танаатском монастыре (в 1301 г.)[1193], Гндеванке, где работал писец Григор[1194].

В начале XIV века очагом письменности считалась также «Капанская земля». Писец Акоб упоминает, что по дороге из родного города Хлата в область Гохтан встретился с неким священником Тиранун, который пригласил его «в свою страну Капанскую» с просьбой переписать для него евангелие. Автор памятной записи сообщает, что работа была завершена «в благовидном и прекрасном ущелье, раскинувшемся в селе Вахраван, под сенью св. Григора Лусаворича в годы правления архиепископа владыки Орбела, хана… Бусаита (Aбу-Саида), в лето 771 (1322)»[1195].

Знаменитым центром письменности была область Ернджак. Здесь, в деревне Бердик (Каратак), работал писец Саргис, который в своей памятной записи жалуется на «смутное и горькое время», поскольку «повсюду притесняют» взиманием налогов с христиан[1196]. Епископом в это время, вероятно, был Ованнес — отпрыск Прошянов, знакомый нам из других источников «паронтер».

В последнем десятилетии XV века при епископстве Степаноса (ум. в 1493 г.) и Ованнеса процветал Айриванкский монастырь, входивший в это время во владения Прошянов[1197]. Однако колыбелью письменности Сюника все же оставалась область Вайоц-Дзор: в Цахац каре работал Хачатур, в ехегисской обители — Аствацатур, в Верин Нораванке — Григор, Карапет, Дзораванке — Аристакэс, инок Шмавон и многие другие[1198].

10. Борьба сюникцев против униторов

Пользуясь нестабильной политической обстановкой в Армении, в первой половине XIV века, посланникам папы Римского Иоанна XXII удалось проникнуть в некоторые области Армении и устроить распри и раздоры в рядах армянского духовенства. Возникшие еще со второй половины XIII века религиозно-догматические споры между римско-католической и армяно-григорианской церквами в исследуемое время носили довольно серьезный характер, тем более, что в результате пропаганды униторов ряд ведущих представителей духовенства, поверив их щедрым обещаниям, перешли на сторону миссионеров. Опытные униторы решили свою обширную программу унии претворить в жизнь открытием новых учебных заведений и католических костелов, а также изданием на армянском языке книг теологического и иного содержания. Пользуясь экстерриториальным правом, они стремились через армянскую письменность привить католицизм армянам.

Еще в 1319 г. Совет кардиналов направил группу проповедников в восточные страны. Часть их обосновалась в Мараге. В столице ильханства — Султании было образовано латинское епископство[1199], которое снабжало своих агентов литературой и денежными средствами. Основанные униторами братии («Fratres Unitores») начали постепенно превращать армянские церковные обряды и ритуалы в католические, вводя в обиход доминиканскую «Missel» (Պատարագամատոյց — Часослов), «Breviaire» и множество других книг и пособий римской церкви[1200].

Стало необходимостью всеми средствами противостоять бурным нападкам католических миссионеров и их последователей для искоренения чуждого армянам вероисповедания. На повестке дня стояла неотложная проблема сохранения независимости армяно-григорианской церкви и организации с этой целью единого фронта. Против католической интервенции должны были бороться, в первую очередь, просвещенные умы Восточной Армении, представители консервативного крыла, защищавшие традиции национальных обрядов. Шла непримиримая борьба между двумя древнейшими христианскими церквами.

С критикой миссионеров встали гладзорские ученые вардапеты и их питомцы. «Не будь Нчеци со своей школой, — справедливо замечает Г. Овсепян, — вопрос независимости армянской церкви в большей мере подвергся бы опасности»[1201].

Для ведения полемики по религиозным проблемам с доминиканским священником Варфоломеем Болонским в 1328 г. Есаи Нчеци отправил в Марагу одного из своих талантливых учеников — выпускника Гладзорского университета Ованнеса, уроженца деревни Крни Ернджакского гавара[1202]. Руководитель гладзорского учебного заведения дал указание убедить предводителя и прихожан, принявших под влиянием Варфоломея Болонского католичество, вернуться в лоно национальной церкви. Однако униторам удалось подкупом и шедрыми обещаниями привлечь посланника Гладзора на свою сторону. Ованнес Крнеци больше не возвратился в Вайоц-Дзор. Спустя некоторое время, он изложил свое Послание[1203], в котором упоминает о том, как учась в школе известнейшего в Армении великого вардапета Есаи, после получения пастырского посоха из его рук…», прибыл в Марагу к доминиканскому священнику Варфоломею и решил «окончательно присоединиться к римской святой церкви»[1204]. Вскоре сторонниками Ов. Крнеци стали вардапеты Mapгape Оцопци, Айрапет Ётнахпюрци, Ованнес Цуанци, Нерсес Тарсонаци, Аракел и Лал (согласно вардапету Гнелу: Исраел) Артазеци, Григор Апракунисци, Константин и Ованнес Кагызманци[1205], которые, по мнению Ованнеса Крнеци, учитывая «ошибки нашей нации», приняли унию с римской церковью[1206]. Спустя некоторое время отреклись от родной церкви гладзорские вардапеты Симеон Хаченеци и Симеон Басенци, ставшие в 1330 г. членами Крнийской доминиканской конгрегации[1207]. После долгих колебаний к ним присоединился также известный писатель Ованнес Ерзнакаци (Цорцореци)[1208].

Униторы разными путями и способами, «даже в банях, на площадях, в давильнях и на дорогах»[1209] охотились за верующими, заставляя принять их католичество. Лично Овнан Крнеци не останавливался ни перед чем. С целью претворения в жизнь программы католизации он изучил латинский, а Варфоломея Болонского научил армянскому языку.

В 1333 г. скончался вождь униторов, оставив преемником Ованнеса Крнеци. Будучи настоятелем Крнийского монастыря, он вскоре отправил своим товарищам по учебе циркулярное письмо, состоящее из 19 пунктов, в котором постарался доказать преимущества римско-католической церкви, бесперспективность борьбы национального духовенства и светских феодалов Восточной Армении, в особенности интеллигенции.

Необузданным было поведение доминиканцев также в Киликии. Армянский царь Левон V и патриарх Акоб, проявившие по политическим соображениям терпимое отношение к миссионерам Рима, вынуждены были арестовать и изгнать из страны многих сторонников Ованнеса Крнеци и других униторов[1210]. И не случайно, что патриотически настроенные представители умственного труда называли Ованнеса Крнеци «корнем горечи, лютым», «Иудой среди учеников Христа»[1211].

В числе восточных епископов, борющихся против миссионеров папы Римского, особенно отличились сюникские предводители Ованнес Орбел и Степанос-Тарсаич. В одной из рукописей сохранена копия письма, адресованного на имя католикоса Костандина IV Ламбронаци (1322–1326) и подписанного наряду с Есаи Нчеци и Давидом Саснеци упомянутыми вождями сюникской епархии. Отрицательное отношение сюникского духовенства к унии было выражено еще в начале XIV столетия в ответном письме на Послание армянского патриарха Григора Анаварзеци (Мецкареци)[1212]. В этой непримиримой борьбе особенно ярким выявляется образ Есаи Нчеци. Великий учитель беспощадно разоблачал всех «чуждых мыслителей», «бездверных ротозеев», «волков, представившихся в овечьей шкуре»[1213].

Направленная против униторов борьба еще более усилилась после смерти Есаи Нчеци, когда антиримское движение возглавил его прославленный ученик Ованнес Воротнеци[1214].

Специалистами совершенно справедливо отмечено, что с целью отпора посягательствам римской-католической церкви и сохранения непорочности армянского традиционного вероисповедания между Гладзорским университетом и сюникским епископатом возникли тесное сотрудничество и нерасторжимый союз. Для преподавателей и слушателей сюникской высшей школы становилось все более ясным, что в основу религиозно-догматических споров и различных концепций вложены в конечном счете политические цели. Сохранение независимости армянской церкви и ее самоуправления на данном этапе было, бесспорно, прогрессивным актом, ибо, как показывает исторический опыт, при отсутствии политической независимости страны армянское духовенство, церковь выполняли функции политической власти.

Заслуги и патриотические деяния гладзорцев по достоинству оценены временем. Став на путь идеологической борьбы с униторами, они предвидели, что окончательной целью папы римского являлось не только расширение сфер влияния католической церкви, но и постепенная ассимиляция армянского народа, как это произошло 300 лет спустя с армянскими поселенцами Польши и других колоний, окончательно потерявших в результате насильственной (на вид безобидной) унии свою родную речь и национальную самобытность, оставив грядущим поколениям лишь немые памятники прошлого.

Обобщая вышеизложенное, можно прийти к следующим выводам:

1. В силу того положения, которое сумели занять Орбеляны и Прошяны в ильханстве, они могли и старались обеспечить политическую, а также социально-экономическую стабильность исторического Сюника. Вследствие положительных перемен из разоренных и опустошенных областей Армении в Сюникское нагорье переселялись многие видные представители армянской интеллигенции, организовавшие под сенью привилегированных и свободных от налогов монастырей и церквей новые культурно-просветительные очаги.

2. В 1282 г. благодаря стараниям крупного ученого вардапета Нерсеса Мшеци, прибывшего в Сюник из Тарона, была основана Гладзорская (Ахберц-ванкская) школа, превратившаяся в годы руководства Есаи Нчеци в ведущее высшее учебное заведение средневековой Армении. Покровителями Гладзорского университета были Прошяны и Орбеляны.

3. После смерти Есаи Нчеци, в результате неблагоприятной политической обстановки, Гладзорский университет прекратил свое существование, уступив место возникшим новым очагам культуры и письменности. Из подобных заведений прославилась Гермонская примонастырская школа, основанная выпускником Гладзорского университета, крупным вардапетом Тиратуром Киликеци. Это учебное заведение находилось в Ехегисском (Алаязском) ущелье и содержалось на средства Орбелянов. Предводители Гермонского монастыря сыграли весомую роль в перенесении в 1441 г. на родину (в Эчмиадзин) армянского патриаршего престола из Киликии.

4. Знаменитым очагом письменности XIV–XV вв. стал монастырь Спитакавор Аствацацин, попечителями которого были Прошяны, а затем и Орбеляны. Спитакавор Аствацацин прославился своими скрипториями при настоятеле Аваг-Тере. Здесь работали знаменитые художники и писатели Абраам, Закаре, Давид и многие другие.

5. В последней четверти XIV столетия благодаря стараниям крупных ученых Ованнеса Воротнеци и Григора Татеваци был открыт Татевский университет, продолживший лучшие традиции гладзорского научно-учебного центра. Покровителями Татевского университета были Орбеляны-Буртеляны, под властью которых находился Цхукский гавар Сюника.

6. В 1216 г. был основан вайоцдзорский монастырь Нораванк, ставший в годы правления митрополита Степаноса Орбеляна центром сюникской епархии. В результате обострения межфеодальных отношений шла ожесточенная борьба между нораванкским и татевским престолами. Она стихла лишь в годы правления Степаноса Орбеляна, когда оба епископата были вынуждены признать верховную власть новоизбранного сюникского митрополита, сохраняя, однако, за собой прежние права на частную собственность.

7. В 90-х годах XIII столетия блеснул своим талантом историка, поэта и политического деятеля митрополит Степанос Орбелян. Будучи родом из княжеской семьи Орбелянов, приемный сын «царя» Смбата получил блестящее образование в Татевской примонастырской школе и в Гладзорском университете у крупного ученого-педагога Нерсеса Мшеци. С юных лет став священнослужителем, Степанос Орбелян в течение 16 лет руководил сюникской епархией.

8. В творчестве Степаноса Орбеляна особое место занимает капитальный труд «История области Сисакан» (1299 г.), являющийся достоверным источником в области изучения социально-экономической и общественно-политической жизни страны эпохи развитого феодализма. Перу Степаноса Орбеляна принадлежали «Хроника», а также ряд писем религиозно-теоретического характера и другие сочинения, в том числе лирико-эпическая поэма «Плач…». В этом сочинении автор поэтическими приемами выразил идею освобождения родины от чужеземных захватчиков и восстановления государственной независимости Армении.

9. Использованные Степаносом Орбеляном первоисточники (исторические произведения армянских, грузинских и других авторов, лапидарные надписи, грамоты, купчие и т. д.) являются копиями подлинников. Написанное Степаносом Орбеляном «Послание восточноармянских предводителей к армянскому патриарху Григору Анаверзеци» — ценный исторический документ своего времени, сыгравший значительную роль в борьбе против экспансивных устремлений римско-католической иерократии.

10. Известными религиозно-культурными деятелями XIV века были Ованнес Орбел и Степанос-Тарсаич, которые, будучи крупными духовными феодалами, покровительствовали Гладзорскому университету, оказывая материальное содействие преподавателям и слушателям этого учебного заведения. Они вместе с гладзорцами вели непримиримую борьбу против католических миссионеров, проникших в Армению с целью католизации армянского населения. Четкая ориентация восточноармянского духовенства и ведущих феодалов была обусловлена политическими соображениями и в принципе оправдана, поскольку под видом благородных идей скрывалась опасность неизбежной ассимиляции потерявшего свою независимость нaрода.