Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

1. Раздробление армянских феодальных домов Сюника

«Народ стрелков» еще не завершил в Армении и сопредельных странах своего 150-летнего господства, когда из восточных степей Центральной Азии вторглись на Кавказ армии грозного Тимура. Образованные на обширной территории бывшего монгольского владычества отдельные ослабевшие ханства не в состоянии были противостоять содрогающему весь цивилизованный мир нашествию.

Ненависть покоренных народов к монгольским завоевателям, грубый произвол ханских правителей, усугубление межфеодальных отношений, кровавые придворные преступления и прочие варварства, — все это подготовило реальную почву для окончательного исчезновения с политической арены монгольской тирании.

После смерти (в 1256 г.)[1215] «великого наместника Севера» хана Батыя и основоположника ильханства Хулагу (в 1265 г.)[1216] монгольские улусы представляли собой трагическое зрелище беспрерывных убийств и отравлений: в 1282 г. Сахиб-диваном (Саад ад-довле) в Хамиане был отравлен хан Абага[1217], в 1290 г. «ядом умертвили хана Аргуна, Сахиб-дивана и других»[1218]. Спустя четыре года, в 1294 г. той же участи удостоился хан Кейхату, овладевший престолом после брата Аргуна[1219]. Затем, на шестом месяце правления, с политической арены исчез и хан Пайтун[1220].

«В 90-е годы XIII века, — отмечает Л. О. Бабаян, — ильханство уже переживало экономическо-финансовый и вытекающий из этого острый политический кризис»[1221].

В стране продолжали бесчинствовать карательные отряды одного из претендентов на ильханский трон — «проклятого кровопийцы» Навруза, от нашествий которых не оставалось в стороне и Сюникское нагорье. «В лето 746 (1297), — пишет летописец, — при завоевателе Казане и епископе сюникском Степаносе — сыне Тарсаича…» страна «понесла тяжелые потери от нечестивых… разрушались дома и сооружения монастырей рукой злодея Навруза»[1222].

Хан Казан вынужден был направить против Навруза многочисленную армию, которой удалось схватить его и немедленно казнить. Источники сообщают, что в уничтожении банд Навруза участвовали также сюникские князья Липарит Орбелян и Эачи Прошян. По этому поводу Степанос Орбелян отмечает: «Князья наши — Липарит и Эачи, плюнув в лицо Навруза, с презрением бичевали его»[1223].

Пожалуй, честность армянских князей послужила причиной тому, что в первые годы своего правления хан Казан проводил лояльную политику в отношении подвластных христианских народов и их религиозных чувств[1224]. Однако это не могло долго продолжаться. Вскоре объявив ислам государственной религией, он круто изменил свое прежнее отношение к иноверным народам.

Вереница кровавых переворотов в более гнусных формах продолжалась также в первой половине XIV столетия. Обосновавшийся в Тебризе Кучук-Хасан из племени Чобанидов в 1344 г. был убит своей женой. Ставший преемником его, Мелик Ашраф (1344–1357) не смог улучшить тяжелое положение страны[1225]. Сложившаяся обстановка была на руку Джанибек хану Джучиду (1340–1358), который, воспользовавшись удобным случаем, арестовал и немедленно предал его казни[1226].

В 1385 г. в Закавказье вторглись войска золотоордынского хана Тохтамыша. Предавая на своем пути огню и мечу города и села, захватив в плен сотни тысяч людей, они вернулись обратно через долины Карабаха, Нахичевана и Сюника[1227].

Господство монголов шло к своему закату. Угнетенные подвластные народы не могли больше терпеть власти иноземных завоевателей. Разрозненные мелкие политические единицы не представляли никакой опасности для вторжения жестокого тирана Востока — Тимура.

В 1386 г., не встретив должного сопротивления, войска владыки Самарканда вторглись в Армянское нагорье. «Налетавшие на города, подобно тучам саранчи» тимуриды пожирали все, «что попадалось им на пути»[1228], — пишет Ф. Энгельс. Очевидец событий писец Петрос сообщает: «Встала с Востока злая, деспотическая нация магометанская; имя которой Ленктемур, бесчисленные войска, завладев странами от Персии до (земли) Ромеев, прибыли в дом армян (в Армению), разрушили и пленили всех, беспощадно резали армян и тачиков…»[1229].

Ужасную картину нашествия Тимура описывает известный поэт средневековой Армении Григор Хлатеци (Церенц). В поэме «Колофоны бедствий» он с болью пишет, что тимуриды:

Григор Хлатеци указывает, что народ безжалостно угнетался не только со стороны «дома Хорезма», но и своими князьями, турками, курдами, «изнутри и извне»[1231]. В ернджакской рукописи 1386 г. период нашествий Тимура метко определен как «горькое и плачевное» время, когда «надоела людям жизнь»[1232].

В памятной записи «Чарынтира» (Избранных речей), переписанной писцом Карапетом в Ахтамаре, войско Тимура представлено в ужасающем виде: «В году 836 (1387) армянского летосчисления встал поганый муж…, названный Ланк Тамуром… из Шахастана, имя которого Самарканд… И если кто оказывал им сопротивление неприступным своим замком, вскоре прибывали туда, как саранча окружали, кричали, восклицали, выли, рычали, мычали, лаяли, стонали… били в барабаны, трубили в трубы, луки настраивали, стрелами осыпали… камнями забрасывали, блгихоны (?) кидали из машин… разрушали до основания, копали, рыли ямы, за день бесследно разрушали тысячелетние сооружения. А оставшиеся в крепости, мучились, тревожились, слабели… ужасались…»[1233].

Очевидцы с болью описывают, как жестоко уничтожались тысячи и тысячи безвинных людей, избивались камнями священники, резались и угонялись в плен дети, подвергались надругательству женщины[1234].

Говоря об этом восточном деспоте, К. Маркс писал: «Политика Тимура заключалась в том, чтобы тысячами истязать, вырезывать, истреблять женщин, детей, мужчин, юношей и таким образом всюду наводить ужас»[1235].

Орды Тимура в период 1386–1403 гг. совершали в Армению неоднократные набеги. В 1389 г. подверглись разрушению религиозно-культурные очаги, предавались огню города и деревни, всюду свирепствовали насилие, голод, в результате чего появилось даже людоедство[1236]. Писец Саргис характеризует разрушительные набеги Тимура в Армении и Грузии следующими словами: «Поганый князь, сын гибели из нации Хорезма, названный Тамурланком, трижды разрушивший Армению, пришел вновь с бесчисленными войсками, овладел грузинской страной… изрезал вообще всех и взял в плен 100 000 человек…»[1237]. От верной гибели спаслись только те, кто спрятался в горах.

Тимуриды совершили набеги в закавказские страны в 1394, 1396 (во главе с сыном Тимура — Мираншахом), 1399, 1400 и в 1402 годах. Особенно пострадала Грузия, которая подвергалась нападению в шестой раз[1238].

В 1387 г. войска Тимура вошли в Сюникское нагорье. Правящие еще в Сюнике потомки Орбелянов, Прошянов и других домов не могли посредством переговоров объявить о своей покорности военачальникам Тимура, как поступили при вторжении монголов. Они заранее были осведомлены, что армии Тимура превратили в пепел армянские поселения Карби, Бджни, Гарни, Сурмари, Кохб, ограбили и разрушили Тифлис и другие грузинские города, угнали в плен грузинского царя Баграта, заставив его принять мусульманство[1239]. Это было временем, когда население Сюника уже понесло огромные потери вследствие вторжения в 1385 г. Джанибека — полководца хана Тохтамыша[1240]. И ныне грозная армия Тимура рыскала по сюникским горам и ущельям, безжалостно убивая, грабя, разрушая все на своем пути. Тимуриды сначала овладели крепостью Ернджак[1241], а затем,

Сюникское нагорье было окончательно покорено в 1387 г. «в день Великой пасхи»[1243]. Внук Буртела Великого (сын Иванэ) Смбат в это время укрепился со своим отрядом в крепости Воротнаберд, однако, увидев такое огромное количество войск, счел целесообразным сдаться могучему противнику. Горе нависло «над домом Буртела, — пишет очевидец. — Пришли (враги) и взяли крепость Воротан, лишили всех владений господина Смбата — сына Наника (Иванэ)»[1244].

Тимуриды подожгли и разрушили Татевский храм[1245], убили священнослужителей, разграбили драгоценные церковные реликвии.

Они преследовали и Ованнеса Воротнеци с целью присвоения принадлежащего ему наследства, в результате чего великий ученый вынужден был скитаться по различным областям Армении. Странствия и гонения продолжались около двух лет, вплоть до временного ухода войск Тимура. Однако в невыносимо тяжелых условиях ученики и питомцы Воротнеци продолжали свою патриотическую работу.

Один из ернджакских писцов следующим образом описывает бродячую жизнь Ованнеса Воротнеци и его учеников в изгнании: «И я, нагруженный бумагой и рукописями, пером и чернилами, вместе (с Ованнесом Воротнеци. — Г. Г.) скитался… и как только доходили (до какого-то места), начинал писать святую книгу, претерпевая большие лишения и мучения…»[1246].

Правление Арменией Тимур поручил своему сыну Мираншаху. Потомки раздробленных и ушедших с политической арены княжеских родов, уединившись в своих незначительных феодальных владениях, были не в состоянии сыграть существенную роль в освобождении страны от чужеземных поработителей. Свою агонию переживали Орбеляны, Прошяны, Закаряны, Вачутяны, наследники которых, гордясь былой славой, продолжали называть себя исконными хозяевами и господами Армении. Здравомыслящее духовенство и передовые мыслители страны, зная, что в данное время восстановление независимой власти никак невозможно, тем не менее не теряли надежды и связывали все свои стремления с представителями указанных знатных родов. В Сюнике подобными господами были внуки Буртела Великого, которые еще считались хозяевами крепости Воротан (Воротнаберд) и ряда деревень Цхука, однако вынуждены были ныне стать покорными исполнителями воли восточных тиранов.

В 1401 г. сюникскими князьями все еще упоминаются господин Смбат и его брат Буртел (Буртел III)[1247]. По сведениям источников, для того, чтобы остаться в своих владениях, они вынуждены были отказаться от христианской веры, не задумываясь над тем, что с принятием ислама создались бы предпосылки для полной ассимиляции и ухода с исторической арены знаменитой фамилии Орбелянов.

Мираншах и сын его Омар оставляли права лишь за князьями, принявшими мусульманство и верно служившими самаркандскому владыке. В летописях современников и памятных записях сохранилось много фактов принудительного вероотступничества. В одной из них рассказано, как Буртела (III) — «владетеля Воротана» и брата его Смбата увезли с семьями в Самарканд, откуда они с большими трудностями возвратились в родные края, а сына князя Буртела — Горга (Горгуна) заставили отречься от веры[1248]. Продолжатель Хроники Самуэла Анеци подтверждает это событие: «В лето 835 (1386) турки взяли крепость Воротан и великий вардапет Кахик (т. е. Ованнес Воротнеци. — Г. Г.) бежал из гавара Цар, а господин Горгунэ умер с горя»»[1249].

Из приведенной цитаты следует, что:

1. Войска Тимура овладели крепостью Воротнаберд в 1386 г.

2. В указанное время Ованнес Воротнеци находился в Царе.

3. «Господин Горгунэ умер с горя» в результате насильственного принятия мусульманства.

В Самарканде Орбеляны находились, по всей вероятности, около двух лет. По возвращении они вновь обосновались в своих владениях, подвергшихся в их отсутствие грабежам и разрушениям.

В 1404 г., возвращаясь из Самарканда, Р. Г. Клавихо увидел на своем пути опустошенные тимуридами поселения, в том числе, «главный город области Сисакан»[1250]. Уже в 1406 г., согласно Григору Гореци, в Сюнике находились братья Смбат и, Буртел Орбеляны[1251]. Это подтверждается сообщением писца Тума, завершившим свою работу в 1407 г. «в Сюникской области при властвовании… господина Смбата и родного его господина Буртела, сыновей Иванэ, сына Буртела Великого, из (рода) Орбелянов, коренных армян…»[1252]. Поэт Аракел Сюнеци в поэме «Адамгирк» («Книга об Адаме») называет правителями Сюника «Князя великого Смбата и господина Буртела»[1253].

В 1407 г. В Сюнике произошло сильное землетрясение, во время которого заживо погребенными под развалинами остались князь Буртел с двумя детьми[1254].

Об этом гласит надпись хачкара, находившегося в зале церкви св. Карапета монастыря Воротнаванк: «Воздвигнут сей крест в благословение господина Буртела и детей его. В лето 856 (1407)»[1255].

Подробные сведения о гибели семьи Буртела Орбеляна сохранились в одной из рукописей Матенадарана (№ 9247, с. 292б). Здесь в частности, говорится о том, что по дороге в монастырь Воротнаванк во время похорон некоего Озбека, в результате землетрясения погиб господин Буртел с двумя младенцами, а также один из сыновей князя Смбата: «…Произошло землетрясение, — пишет очевидец, — и обнаружены многочисленные трупы людей, а через год вновь разверзлась земля… сегодня брат Смбата господин Буртел с сыновьями угас во Христе, а также и сын Смбата. Всех не перечислишь. И кто может рассказать о жалобном плаче и вопле женщин, потерявших своих детей…»[1256]. О землетрясении 1407 г. отмечает и поэт Аракел Сюнеци:

Скончался с детьми господин Буртел, Да хранит Господь с сыновьями господина Смбата[1257].

С 1408 г. князь Смбат упоминается в источниках без Буртела. В одной из памятных записей 1407 г. отмечается, что Смбат Орбелян со своим отрядом участвовал в походе против тимурских войск. Вероятно, он вынужден был выступить на стороне племени Кара-Коюнлу. «Несправедливо взяли в конницу хозяина области — Смбата…»[1258]. Однако это не спасло от захвата его крепости Воротнаберд Кара-Юсуфом: «Деспот Юсуф, владыка Тебриза отобрал у князя Смбата (область) Воротн», — пишет очевидец событий Товма Мецопеци[1259].

Источники свидетельствуют, что когда из Багдада прибыл султан Ахмад и овладел Тебризом, Смбат поехал к нему, удостоился высоких почестей и получил деревню Ангехакот. Затем султан Ахмад отправил Смбата в Самарканд, откуда он вернулся лишь после принятия мусульманства. В это время убийца Мираншаха Кара-Юсуф вновь овладел Тебризом и Сюником[1260].

По сведениям ряда источников, князь Смбат скончался в 1421 году[1261]. В то же время Маттеос Монозон сообщает, что уже в 1417 г. Смбата не было в живых. «Во время безвластия христиан, — пишет он, — оставшийся из потомков… дома Буртелянов Смбат сбежал в Грузию и скончался «на чужбине», а «оставшиеся два сына вернулись на родину, и (ныне) они не являются владетелями своего княжества», (поскольку находятся) под властью нечестивцев»[1262].

Как уже было сказано, имеются разноречивые сведения о годе кончины князя Смбата (1417, 1421). В одной из воротнаванкских надписей, датированной 1430 годом, говорится: «Здесь покоится благочестивый князь-царевич Смбат, преставший ко Христу в полдень (в молодости. — Г. Г.). Помяните у Христа. В лето 879 (1430)»[1263]. По всей вероятности, указанная дата и является годом смерти Смбата.

2. Переселение Орбелянов в Грузию. Политическая программа Рустама Орбеляна

Первые десятилетия XV века оказались трагическими для сюникцев и их господ — Орбелянов. Армения, в том числе и Сюникское нагорье, стали ареной частых военных столкновений между тюркменскими племенами и тимуридами. У местных хозяев были отобраны феодальные владения и распределены среди обосновавшихся в Армении вождей и военачальников кочевых племен Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу. Вождь племени Ак-Коюнлу Хасан бек, овладев страной, повелел безжалостно грабить и разрушать многочисленные области, держать в страхе покоренный народ, взимая налоги самым жесточайшим образом.

Автор памятной записи XV века сообщает:

Далее очевидец событий, тот же писец, описывает разрушительные походы Хасана бека в Грузию:

Значительная часть обездоленных сюникцев и жителей других областей вынуждена была покинуть родные края.

Часть сюникских семей, пользуясь родственными связями своих господ Орбелянов с грузинскими правителями, сочла целесообразным обосноваться в Грузии, попросив покровительства царя Константина[1265]. Об этом сообщает писец Мелкиседек в памятной записи «Шаракноца» (Сборника армянских церковных песнопений), написанной в 1412 г. «в горьком странствии», «в стране грузин, в годы царствования Костандила (Константина), в поселке Афлисцихе, в княжении господина Смбата и сына его Бешкена, которые под воздействием зла были изгнаны из свoих вотчин»[1266].

Известно, что после смерти Тимура в 1405 г. вождь племени Кара-Коюнлу Кара-Юсуф овладел Арменией, Азербайджаном и другими странами, входившими в состав некогда могучего государства Хулагуидов[1267]. В 1408 г. Кара-Юсуф осадил Тебриз, однако не смог овладеть городом. В результате беспрерывных столкновений воинствующих племен многие города и деревни были превращены в руины, христианские храмы и учебные центры закавказских народов подверглись разрушению и уничтожению. В 1416 г. вновь пришла «смерть безвременная», поскольку «незаконный тиран, названный Кара-Юсуфом, злобно напал на Ахалциху, повелел убить мужчин и женщин, а детей угнал в плен»[1268]. Ахалциха переходила из рук в руки. По сведению Товма Мецопеци, войска Тимура из Ахалцихи взяли в плен более 600 человек[1269].

О Кара-Юсуфе и его нашествиях сохранились достоверные сведения в памятных записях рукописей. В Хизанской рукописи говорится:

Несмотря на тяжелое положение широчайших народных масс, некоторые писцы с похвалой отзываются об этом восточном деспоте, назвав его «благодетелем, покровителем армянской нации»[1272]. «Хотя Кара-Юсуф и иноплеменный, — с боязнью сообщает очевидец, — однако благожелателен в отношении христиан, священников и церкви»[1273]. Аналогичная характеристика дана и Кара-Искандару — сыну Кара-Юсуфа.

Источники сообщают, что после неудачной битвы против Шахруха в 1420 г. скоропостижно скончался Кара-Юсуф и вождем стал его сын Кара-Искандар (1421–1437). Желая отомстить за своего отца, в 1421 г. Кара-Искандар дал битву, однако и на сей раз судьба не улыбнулась кара-коюнидам[1274]. Затем, в течение последующих 10 лет (1427–1437), Искандар сражался то с Шахрухом, то с племенами Ак-Коюнлу. В битвах Кара-Искандар обычно опирался на мощь своих кочевых племен и содействие ряда армянских князей (так, например, в Салмастской битве в его армии сражались многие армяне)[1275]. Стремясь завоевать симпатии коренного населения, Кара-Искандар провозгласил себя «Шах-е-Арман» (царем Армении), отчего некоторые писцы, наивно этимологизируя название «туркман» с понятием «Торгомян», приписывали ему армянское происхождение[1276]. Естественно, патриотически настроенные деятели опровергали эту ложную версию, предупреждая народ, что «злой тиран» «из проклятой нации лучников», «амирза Скандар — владыка Тебриза — турок по национальности» и нельзя верить его обещаниям[1277]. Товма Мецопеци, хотя по понятным причинам иногда и называет Кара-Искандара «христолюбивым, милосердным к армянскому народу» человеком, однако он предупреждает людей, что этот восточный правитель в сущности является «безжалостным драконом и кровожадным зверем»[1278]. С ненавистью упоминают Кара-Искандара и другие писцы[1279], в особенности те, кто жил и творил в южной Армении.

В годы правления Кара-Искандара в сравнительно лучшем состоянии находилась Буртеляновская ветвь фамилии Орбелянов. Это подтверждается сведением Мовсеса Ангехакотци, завершившим свою работу «в славной деревне Ангехакут, при ханстве Скандара и правлении Бешкена…»[1280]. В 1429 г. правитель Цхука Бешкен Орбелян лично участвовал в одном судебном процессе, организованном по случаю кражи священной книги. Ниже следует отрывок из протокола этого судебного разбирательства: «Я, Бешкен, сын великого князя Смбата… увидел евангелие, купленное Авагом Танциканц. Священник Сюникского монастыря Тума говорил, что Аваг ограбил и покаялся… Я, Бешкен, сын господина Смбата, отдал (евангелие) в память о наших предках и на долгую жизнь… Сюникскому монастырю»[1281].

Совершенно прав А. Д. Папазян, на основании имеющихся фактов считающий, что в составе войск Кара-Искандара, наряду с другими князьями, воевали также Орбеляны. Крупным военачальником Кара-Искандара был сын Бешкена Орбеляна — Рустам, получивший от тюркменского вождя за свою службу многочисленные владения, часть которых он поспешил продать, точнее пожертвовать Эчмиадзинскому престолу и Татевскому монастырю в лице настоятеля Шмавона[1282]. Такая спешка обусловилась тем, что полководец Рустам предугадывал предстоящие, перемены после неудачных походов Кара-Искандара. Понимая это, сюникский князь вынужден был уйти с политической арены еще до поражения ослабевшего владыки и заранее специальными купчими оформил продажу своих владений духовным вождям Армении.

Товма Мецопеци сообщает, что отец Рустама — Бешкен Орбелян, избегая преследований Шахруха, во главе многочисленных сюникцев отправился в Грузию, попросив убежище у зятя своего — грузинского царя Александра Великого (1412–1443). Ему было предоставлено Лори[1283], где временно и обосновались в Санаинском монастыре члены Татевской конгрегации.

Войска Шахруха, преследуя переселенцев, окружив их в долине Агстева, безжалостно расправились с ними: «…Караванами отправились мы в Грузию, — рассказывает очевидец инок Саргис, — дошли до Агстева, встретили множество конников-джагатийцев, которые ограбили нас и всех христиан…»[1284].

Массовое переселение сюникцев в Грузию подробно описывается настоятелем Татевского монастыря Шмавоном. В памятной записи «Шаракноца», изложенной им в 1437 г. в Санаине, читаем: «…У гробницы смелого ритора вардапета Григора — сына Абаса, в году армянского летосчисления 886 (1437) и в царствование грузинского царя Александра Благочестивого[1285] и в княжении князя князей господина Бешкена — отпрыска Орбелянов, и сына его господина Рустама, который и мой духовный сын. Дабы Господь Бог сохранил до глубокой старости»[1286]. Aвтор записи с горечью рассказывает о небывалых трудностях в дни переселения из родных краев, описывает тяжелое экономическое положение страны вследствие беспрерывных кровавых столкновений между Шахрухом и Кара-Искандаром. Большая часть битв происходила на территории Армении и народ испытал все ужасы войны.

«…Бедствие, плач, вопли, разновидную скорбь и горечь времени, кто же это может описать…», — пишет Шмавон[1287]. Он знакомит читателя с некоторыми подробностями бегства членов Татевского монастыря: «Ввиду разрушения (чужеземцами) храма Святых Апостолов и превращения его в развалины (руины), поскольку все дома были сожжены и все накопленное ограблено, наша братия оставила и рассеялась в стране грузинской вместе с божественным нашим князем, достойным благословения господином господ Бешкеном, с азатами и народом. Вот по какой причине обосновались мы в святой конгрегации Санаина»[1288]. Нужда принудила предводителя «нашей измученной нации господина господ и князя князей, прекрасного и совершенного… Бешкена» найти выход из создавшегося положения. Рискуя своей жизнью, он представился Шахруху «с просьбой освободить всех пленных»[1289], угнанных его войсками.

Эту интересную запись вардапет Шмавон сделал «при предводительстве архиепископа владыки Закарии, в период царствования в Грузии Александра и княжения здесь в губернии Лори славного и боголюбивого князя князей господина Бешкена из рода Орбелянов, внука великого господина Буртела, в году Гайказианского (армянского) летосчисления 887 (1438)»[1290]. Из другого источника выясняется, что в Грузию переселилось до 6000 семей[1291]. Здесь же упоминаются некоторые подробности отравления Бешкена Орбеляна. Очевидец пишет: «Взяв всех жителей Сюникского края и сопредельных Сюнику областей, более чем 6000 христианских семей (домов), освободив от Шахруха, доставил их в Грузию. А царь (Александр I)… удостоив его почестей, отдал ему замок Лори». Вскоре у Бешкена собралось множество людей, которых он кормил и одевал. «А безжалостный (царь), — продолжает летописец, — боясь его… напрасным подозрением, что армяне соберутся у него и будет разрушение грузинскому краю», решил тайком отравить с помощью «Амадина — из нашей нации, обещав ему высокие почести. Амадин же во время обеда дал Бешкену смертоносный яд». Когда Бешкен начал просить помощи «никто не помог, и отдал свою душу в руки ангелов»[1292]. Тело Бешкена было отправлено в Татевскую лавру, где и похоронено рядом с отцом Смбатом и братом — епископом Степаносом[1293].

Источники свидетельствуют, что у Бешкена Орбеляна было два брата — Степанос, ставший епископом Татева, и Шах[1294], стремившийся взять в свои руки владения своих предков, но так ничего и не добившийся. Упоминается также один из отпрысков Орбелянов, которому было 11 лет.

Со смертью Бешкена в 1438 г. фактически прекратило свое существование княжество Орбелянов[1295]. В первоисточниках сохранились ценные сведения о сыне князя Бешкена Рустаме Орбеляне, крупном политическом деятеле первой половины XV века.

В 1431 г. вождь племени Кара-Коюнлу Искандар убил своего брата Абу-Саида — ставленника Шахруха и овладел Тебризом. За преданную службу при захвате власти он выдвинул Рустама Орбеляна на высокую должность придворного советника. Как высокопоставленное лицо Рустам получил от Искандара обширные «союргалы» в родном Сюнике, а также в областях Арагацотн, Ниг и Котайк Айраратской области, что нашло подробное отражение в купчей, составленной 21 декабря 1431 года рукой кази (судьи) Заманеддина по поводу продажи эмиром Рустамом ряда деревень Григору Маквеци — настоятелю Эчмиадзинского монастыря.

Переводы указанной купчей были изданы в Эчмиадзине[1296] и спустя 66 лет — в Ереване[1297]. Главный недостаток этих переводов заключается в неверной дешифровке имени Бешкен. В одном случае оно представлено как Амир Мишкин, а в «Джамбре» патриарха Симеона Ереванци — Амир Шикан[1298]. Все эти разночтения умело исправлены А. Д. Папазяном при исследовании им персидских оригиналов, хранящихся в Матенадаране им. Месропа Маштоца. Как выяснил А. Д. Папазян, подобные погрешности допущены прежними издателями в результате неправильных дешифровок персидского текста[1299]. Как в журнале «Арарат», так и в «Джамбре» Рустам назван как «некий муж тачик»[1300]. «Что упомянутый в этой купчей Рустам и есть тот же самый Рустам Орбелян — сын Бешкена, — пишет А. Д. Папазян, — явствует упоминание имени отца Бешкена — Смбата Орбеляна»[1301]. В купчей 1431 года князь Рустам представлен громогласной титулатурой, эпитетами восточных красноречий: «высокородным амиром и господином», «достохвальным», «именитым», «удостоенный высокой должности высокопочтенным везиром», «советником величайших султанов», «благонадежным», «доблестным амиром власти и религии» и т. д. За купленные семь деревень (Вагаршапат, Аштарак, Бадриндж, Норагавит, Агунатун, Тегенис-Кираджлу, Мугни) Григор Маквеци выплатил Рустаму Орбеляну 540 000 динаров. А. Д. Папазян справедливо полагает, что эта купля-продажа фактически имела фиктивный характер. Указанные деревни по существу были пожертвованы Эчмиадзинскому кафедральному собору с правом на собственность. Почему же Рустам Орбелян не сразу преподнес их Эчмиадзинскому монастырю? Суть вопроса заключается в том, — полагает А. Д. Папазян, — что по законам шариата он мог обращаться с деревнями по своему усмотрению лишь в том случае, если бы они юридически были его наследственной собственнвстью или куплены у другого собственника, т. е. принадлежали к категории «гандзагин» («ксакагин») или «айреник» (вотчина). Следовательно, они относились к так называемым «союргальским» владениям. Целью указанных пожертвований Рустама, как замечает А. Д. Папазян, были не столько религиозные соображения, сколько стремление обеспечить духовный центр Армении стабильными доходами. Кроме того, он мог лишиться их с такой же легкостью, с какой они были приобретены[1302].

Пользуясь покровительством Кара-Искандара, Рустам Орбелян, вероятно, стремился основать в Айрарате и Сюнике армянское княжество во главе с Орбелянами.

Как известно, в 1435 г., овладев Тебризом, Шахрух назначил правителем государства Кара-Коюнлу Джаханшаха — младшего брата Кара-Искандара. Будучи советником и везиром Кара-Искандара, Рустам не поехал вместе с отцом в Лори. Он появился там через два года, в 1437 г., когда во время битвы под Софьяном тюркменские воины, изменив Кара-Искандару, перешли на сторону его брата Джаханшаха. Кара-Искандар спасся бегством и, укрепившись в крепости Ернджак, был убит там рукой своего сына Шахкубада[1303].

В Армении стрела Шахруха была нацелена не на Бешкена, а на сына его — эмира Рустама Орбеляна. Это подтверждается тем сведением, что князь Бешкен лично представился Шахруху и освободил многих армянских пленников. Подчеркнем, что ярым врагом Шахруха был именно сын армянского князя — соратник Кара-Искандара везир Рустам Орбелян. В этом заключается главная причина того, что Рустам Орбелян, лишенный всех почестей и должностей, избегая преследований Шахруха и Джаханшаха, отошел от всяких государственных дел и обосновался в Лори[1304], с надеждой на перемены в политической жизни страны.

А. Д. Папазян полагает, что Рустам Орбелян служил у Кара-Искандара с 1429–1430-го по 1436–1437 гг., т. е. до его поражения и смерти[1305].

Эмир Рустам вновь появился в Сюнике в 1450 г. На сей раз 50 октября того же года он передает настоятелю Татевского монастыря вардапету Шмавону Ангехакотци несколько деревень. Но в купчей он уже не представлен былыми громогласными титулами[1306]. Исследователь критического текста купчей А. Д. Папазян замечает следующее интересное обстоятельство: Татевскому монастырю князь продает ряд деревень не полностью, а частично, как, например, деревни Ташу и Аганц, проданные лишь тремя дангами[1307]. «Исходя из того факта, — пишет А. Д. Папазян, — можно предположить, что ему принадлежала только часть… деревни или же он захотел столько продать… это свидетельствует о его не очень-то больших поместных состояниях»[1308].Что же касается деревень Свари (Сваранц) и Тандзатап, то они были «проданы» полностью, т. е. шестью дангами[1309].

Настоятель Татевского монастыря вардапет Шмавон Ангехакотци за купленные деревни выделил князю Рустаму следующую сумму в динарах:

В купчей поименно указываются границы вакуфных земель и их бывшие владельцы.

Будучи достоверным историческим документом социально-экономического характера, купчая 1450 года привлекает внимание и в историко-географическом аспекте; на основании упомянутых в ней сведений можно без особых усилий составить схематическую карту монастырских владений Татевской лавры в XV веке. Например, мы узнаем, что вокруг деревни Сваранц находились земельные участки, названные Карут (Каменистая), Еркар (Длинная), усадьбы Куканенц и Осепа, а также Хасумарг, Шакарамарг и др. Границы деревни Аганц[1310] были: Тандзут, Шив, Каладжук, Мост сатаны, сад Хадр-Мелика, угодья Костана и Хаденека, Севавер[1311], Чарекдар, Шлорахох и др. У татевского монастыря находился и исторический Коцмакот, который окружали Кирхач, Мурахор, Курданшахский мост[1312], Алурнадзор. Вблизи деревни Урут (ныне Воротн) упоминается Джермадзор (дословно: теплое ущелье), где и по сей день находятся минеральные источники целебных вод.

Сравнительное изучение приведенных документов дает основание заключить, что в XV веке в результате нестабильной обстановки в стране Орбеляны-Буртеляны постепенно сдали свои политические позиции ведущих феодалов и с целью сохранения оставшейся части земельных владений щедро их пожертвовали духовному центру Сюника — Татевскому монастырю, надеясь на лучшие времена. Однако история шла по иному пути, где Орбелянам не было места для действия.

Взяв власть в свои руки, Джаханшах (1437–1467) в 1440 г. отправился в поход на Грузию. Его 20 000-я армия разгромила и сожгла Тифлис и другие города Грузии. Шахским войскам оказали сопротивление жители города Самшвилде[1313], отражавшие в течение сорока дней натиск врага. Защитники осажденной крепости вынуждены были прекратить сопротивление лишь после того, как иссяк весь запас воды и пищи. Овладев крепостью, орды Джаханшаха начали безжалостную резню. По сведениям очевидцев, в Грузии было перерезано более 10 000 человек[1314]. Оставшихся же в живых заставляли принять мусульманство. По другим сообщениям, Джаханшах «истребил более трех тысяч и взял в плен более девяти тысяч… причинив тем самым большую скорбь христианам… поскольку многие отреклись от христианства»[1315]. Далее говорится: «И повелел злой тиран угнать в плен всех женщин и детей, численностью 10 000 душ, рассеяв их по всему Тачкастану — в Мысыр и Хорасан»[1316].

В памятной записи «Четьи-миней» писец Ованнес представляет трагические события Самшвилде как житие мучеников.

При нашествии Джаханшаха пострадала также крепость Лори, где после переселения Бешкена Орбеляна скопилось множество армян[1317]. Писец Карапет представляет трагическую картину резни жителей города Ахалциха, взятого войсками Джаханшаха в 1445 г.[1318]

В годы правления Джаханшаха значительно пострадала и область Сюник, где, за исключением гавара Цхук, фактически не оставалось знатных армянских князей. Более всего пострадал Гехаркуник, Автор изложенной в селе Кацик-Кац (по М. Смбатянцу[1319] и Е. Лалаяну[1320] — бывший Астхадзор) памятной записи жалуется, что народ живет в «горькое время», под игом и насилием беззаконных, дважды в год собирающих налоги с населения[1321].

Джаханшах недоброжелательно относился к деяниям армянских светских феодалов, хотя с целью привлечения на свою сторону духовенства согласился содействовать перенесению католикосского престола в Эчмиадзин.

Он распорядился также освободить от государственных налогов мал (земельная рента), авар из (налоговое обязательство в отношении государства) и других повинностей Татевский и Вагадинский монастыри Сюника, сыгравших значительную роль по сравнению с другими религиозными очагами указанного времени[1322].

3. Роль духовенства Сюника в перенесении патриаршего престола в Эчмиадзин

Еще в 1299 г. глава восточноармянских епископов сюникский митрополит Степанос Орбелян в своей поэме «Плач» мечтал увидеть восстановленную на территории Армении государственную власть и католикосат с целью:

Ту же идею, как было отмечено выше, он выразил в направленном от имени восточных предводителей ответном письме католикосу Григору Анаварзеци. Вопрос об унии волновал и Ованнеса Воротнеци, который стремился обосновать патриарший престол в Гандзасарском монастыре (ныне в пределах Нагорно-Карабахской АО) с целью упрочения рядов армянского духовенства[1324]. Желание своего учителя стремился претворить в жизнь Григор Татеваци, однако создавшаяся обстановка не благоприятствовала осуществлению его замыслов. Брожение в рядах духовенства, начавшееся в конце 30-х годов XV в. ускорило необходимость перемещения десницы Григора Просветителя в Эчмиадзин. Стимулом к этому стало важное для данного периода событие в жизни христианской церкви — проведение всецерковного собора, инициатором и организатором которого стал «наместник Христа на земле» папа Римский.

В 1439 г. во Флоренции, на первом же заседании собора встал вопрос об унии христианских церквей с католической. Еще за год до этой «объединительной комедии»[1325] армянский католикос своим кондаком (буллой) от 25-го июля 1438 г. фактически признал власть папы и своему представителю на соборе — феодосийскому вардапету Саргису дал полномочия выступить от имени главы армянской церкви. Ценой уступок католичеству армянское патриаршество Киликии стремилось укрепить союз с могучей римской иерократией, надеясь на политическое содействие папы Римского. В 1440 г. вардапет Саргис вернулся в Киликию, но католикоса Константина Вахкаци уже не было в живых, а престол занимал Григор IX Мусабегянц[1326].

Внимательно следившие за этими событиями предводители восточноармянских епархий объявили незаконными выборы нового патриарха, нe признав власть Гр. Мусабегянца. Свое нежелание они мотивировали тем, что кандидат в католикосы заранее должен был иметь согласие четырех крупных епископских престолов Восточной Армении — Ахбата, Артаза, Татева и Бджни. Однако это был лишь предлог. В действительности же ими руководили более веские политические и социальные побуждения.

Представители так называемого «западного крыла» напомнили им о недавней позиции предводителей восточных армян в отношении киликийского трона и их стремлении во главе с Григором Татеваци укрепить киликийский патриарший престол в противовес ахтамарскому католикосату. Никто не отрицал и того факта, что в 1409 г. Григору Татеваци удалось под заманчивым девизом «один народ, один патриарх» ликвидировать ахтамарское патриаршество с целью укрепления киликийского армянского престола. Благодаря усилиям великого мыслителя ахтамарский католикосат был превращен в одну из епархий Сисского престола. Подобное решение было закреплено Посланием католикоса Акоба III[1327].

Теперь исторические обстоятельства изменились, и оставалось лишь перенести символ духовной власти армяно-григорианской церкви, десницу Григора Лусаворича, на прежнее место — Эчмиадзинский кафедральный собор. В осуществлении этой задачи среди восточноармянского духовенства особенно энергично действовал настоятель Гермонского монастыря вардапет (Ованнес, возглавивший на эчмиадзинском соборе сюникскую делегацию. В 1441 г. с согласия ереванского бека Ягуба более 300 вардапетов, епископов, светских вельмож и старейшин съехались в Эчмиадзин для избрания нового католикоса.

На повестке дня стояло два вопроса:

1. Провозглашение Эчмиадзина духовно-административным центром всех армян мира.

2. Выборы нового патриарха.

При обсуждении первого вопроса необходимо было теоретически обосновать необходимость перемещения престола в Эчмиадзин. Эту задачу поручили единомышленнику вардапета Ованнеса, крупному писателю и историку Товма Мецопеци, который представил собору состоящее из 12 пунктов обвинительное заключение против киликийского престола[1328].

Если восточные епископы, вардапеты и другие участники были безоговорочно единодушны в вопросе перемещения престола, то при выдвижении кандидатуры на престол они разделились на две противоположные группы: Айрарат-Сюник и Bacпуракан-Мецоп. Объясняя этот факт, Л. С. Хачикян отмечал, что феодалы-помещики Сюника и Айрарата «стремились экономически и политически подчинить себе Эчмиадзин»[1329]. Другое же крыло основывалось на армянских господствующих классах Васпуракана, которые считали себя сородичами царя Гагика Арцруни: «от потомков царя Гагика»[1330]. «Борьба за католикосский престол, — отмечает А. Д. Папазян, — была борьбой внутри упомянутых феодальных домов с целью занять высокие позиции в Армении»[1331].

Собравшиеся выдвинули две кандидатуры — Григора Маквеци и Киракоса Вирапеци. Первый еще в 1431 г., будучи настоятелем Эчмиадзинского монастыря, значительно расширил границы монастырских владений, однако Ягуб-бек не согласился с его кандидатурой по той причине, что Григор Маквеци был в близких отношениях с эмиром Рустамом Орбеляном, «происходил из рода сюникских Орбелянов». «Отец его — Джалал-бек, — пишет А. Д. Папазян, — по всей вероятности, являлся внуком сына Тарсаича Орбеляна — Джалала. Имя отца также — Пахрадавлан было одним из распространенных в этой семье. Известно, что потомки Джалала — сына Тарсаича долгое время правили в Урцадзоре (Веди, Арарат), но об их последующих поколениях определенных сведений не сохранилось. Следовательно, близость Григора Маквеци с Рустамом Орбеляном имела кровные и родственные основы»[1332].

Предполагалось, что Джаханшах согласится утвердить на католикосский престол Киракоса Вирапеци и Ягуб-бек исполнит желание своего повелителя. После долгих дебатов и споров делегаты согласились избрать патриархом Киракоса — питомца известных вардапетов Саргиса и Вардана[1333].

Итак, в ожесточенной борьбе за патриарший престол на первом этапе взяли верх васпураканцы. Однако духовным вождям Сюника и Айрарата трудно было мириться с поражением. Разными средствами, главным образом подкупами, они вскоре убедили Ягуба-бека согласиться низвергнуть Киракоса и избрать на эту должность Григора Маквеци[1334]. В 1443 г. был миропомазан представитель сюник-айраратского крыла, крупнейший духовный феодал, настоятель Эчмиадзинского монастыря Григор Маквеци[1335]. В связи с его избранием Аракел Даврижеци сообщает: «В 892 (1443) г. (с помощью) своей кабалы (купчей) воссел на патриарший престол Григор Маквеци»[1336].

Успеху кандидата сюникской и айраратской епархий содействовало и то обстоятельство, что пожаловав незадолго до этого Эчмиадзинскому собору ряд деревень, Григор Маквеци поставил при этом условие — остаться до конца своей жизни настоятелем («мутавалли») Эчмиадзинского монастыря. Однако противоположная сторона продолжала борьбу под разными предлогами, и хотя ей удалось сместить с престола в течение 1448–1466 гг. четырех католикосов, Григор Маквеци благодаря своей «кабале» оставался сопрестольником.

Источники сообщают, что в смещении с престола Киракоса Вирапеци определенную роль сыграли представители Гермонского и Татевского монастырей, вардапеты Ованнес и Шмавон Ангехакотци. Энергично действовали также вардапеты Григор и Степанос из Ехегиса. На церковном соборе 1441 г. от епархии Сюника участвовали многочисленные священнослужители, в том числе «вардапет Ованнес из святой братии Гермонского монастыря и ученики его, вардапеты Давид и Степанос из дома Сисакана со многими священниками, благодатный вардапет Шмавон из Татевского престола… вардапет Тирацу Ванандеци (из) Сюника… владыка Закаре из Нораванка, владыка Степанос, замещавший сюникского престольного со стороны азатов… священные отцы и почтенные священники, более чем 300 душ… азаты и сыновья азатов, должностные лица и старосты»[1337].

Примечательно, что в делегации Сюника участвовало два Степаноса, один из которых, несомненно, был отпрыском Орбелянов. Выше было отмечено, что после смерти Григора Татеваци, в годы предводительства Мхитара Татеваци, в списке духовных правителей Сюника упоминается епископ Степанос — сын господина Смбата, брат князя Бешкена и внук Иванэ Орбеляна[1338]. В 1421 г. писец Товма Кафаеци называет предводителем сюникской епархии «Степаноса — из рода Буртелянов…»[1339]. По всей вероятности, это тот самый Степанос, который в 1422 г. «прибыв в дом грузин (т. е. в Грузию. — Г. Г.) к своей матери», там же «престал ко Христу»[1340]. Ссылаясь на источники и исследования других авторов, Гр. Ачарян также не сомневается, что татевский или же сюникский епископ Степанос являлся «сыном господина Смбата, братом Бешкена и внуком Иванэ». Однако, следуя Товма Мецопеци[1341] и предположениям М. Чамчяна[1342] и Г. Алишана[1343], Гр. Ачарян заключает, что упомянутый Степанос умер в 1438 г. после возвращения в Грузию из киликийского города Сиса. Алишан же находит, что в 1435 г. в Воротане действовал некий Степанос[1344], о котором у нас нет определенных сведений. Что касается скончавшегося в Грузии Степаноса, то можно без всякого сомнения сказать, что он, по понятной причине, не участвовал в эчмиадзинском соборе 1441 года. Членом сюнико-айраратской делегации был питомец настоятеля Гермонского монастыря Ованнеса — Степанос, «замещавший сюникского престольного», выступавший на указанном соборе от имени сюникских азатов и светской знати[1345]. По всей вероятности, этот же Степанос является родственником настоятеля Татевского монастыря вардапета Шмавона. Такое предположение основывается на сведениях лапидарных надписей Сюникского нагорья. Так, надпись хачкара, воздвигнутом в юго-восточной стороне обелиска — посоха Татевского монастыря, гласит: «(Я), Степанос — архиепископ Сюника, водрузил сей крест во спасение души дяди моего вардапета Шмавона. В лето 921 (1472)[1346].

Аналогичная надпись о вардапете Шмавоне с указанием должности «престольного» высечена на стене церкви св. Карапета Воротнаванкского монастыря в 1438 г.[1347] Их имена упоминаются в 1459 г. в одной из памятных записей евангелия: «Помяните рабунапета Шмавона и архиепископа Сюникской области Степаноса…»[1348].

Примечательно, что если в 1471 г. Шмавон назван «главой епархии», а Степанос «архиепископом» Сюника, то в работе священника Орданана в 1478 г. упоминается только Шмавон в должности «инспектора и епископа» сюникской епархии[1349].

Как было отмечено, в первой половине XV века несравненно ухудшилось положение правящих домов Сюника, в первую очередь Орбелянов. Часть их переселилась в относительно безопасные области Армении или соседние страны, другие, попав в плен, были отправлены в Самарканд, а учебно-просветительные очаги области постепенно угасали. Духовная власть, находившаяся при вторжении тимуридов в руках потомков Буртела Великого, распалась. Духовенство фактически потеряло все свои прибыльные заведения и имущество и заботилось лишь о своем физическом существовании. Предводители крупных монастырских братий вынуждены были скрываться в горах и уединенных местах, спасаясь от преследований бродящих орд.

Писец Григор Ахалцхаци, работая в 1419 г. в Гермонском монастыре, сообщает, что их «патриарх» «господин Тарсаич» — сын Гургуна, сына Инаника, сына Буртела» был лишен всех своих собственных вотчин и имуществ, «нет теперь у него ничего, ни одной деревни или угодья — все отобрали…», и «он бегством скрылся в ущельях гор и лесах»[1350]. Такая же участь постигла другого представителя рода Орбелянов — «Степаноса-Иванэ, сына господина Смбата, брата господина Бешкена…»[1351].

Источники наглядно показывают реальное положение светской знати и высшего духовенства Сюникской области в период нашествий тимуридов и тюркменских племен Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу. Из повествования Григора Ахалцхаци становится также ясным, что в исследуемое время епископом Вайоц-Дзора и настоятелем Гермонского монастыря опять-таки считался внук Буртела Орбеляна, сын Гургуне — господин Тарсаич, а епархиальным начальником — сородич его Степанос, по прозвищу Иванэ (Степанос-Иванэ). Последний до принятия духовного сана по всей вероятности, был женат. Подобное предположение подтверждается памятной записью 1471 г., где поименно отмечаются его предки: «Я, господин Смбат, взял животворное евангелие в память обо мне и моих родителях: отце моем — Степаносе, матери — Маргарит Хатун, деде моем — Смбате, прадеде — Иванике…»[1352].

Имя князя Иваника (Инаника, Иванэ) нередко упоминается вместе с Джумом Прошяном в письменных источниках второй половины XV века (например, в Сркгонской рукописи 1461 г.). Л. С. Хачикян, «судя по фамилии, свойственной Орбелянам», предполагает, «что этот Инаник был родом из сюникских Орбелянов»[1353]. Разделяя это мнение, мы без каких-либо сомнений включили его имя в составленное нижеследующее родословное древо второй ветви фамилии Буртелянов-Орбелянов:

Буртел Великий

Иваник (Инаник, Иванэ)

Смбат Степанос + Маргарит Хатун

Смбат

Вероятно, последний Смбат отмечен в памятной записи 1495 г., где он представлен титулом «князя князей» и назван отцом сюникского архиепископа господина Егише. Однако подобное предположение нуждается в веской аргументации, поскольку отцом указанного Смбата является Тарсаич. Следовательно, Степаноса и Тарсаича нельзя отождествлять хотя бы уж потому, что, как отмечалось, у Иванэ было прозвище Степанос, Можно предполагать, что Тарсаич также был ранее женат и его потомка звали Смбатом.

Специалистам позднего средневековья предстоит немалая работа по выявлению дальнейшей судьбы этой исчезнувшей с (политической арены фамилии, оставившей заметный след в социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни средневековой Армении.

Обобщая вышеизложенное, можно вкратце заключить:

1. Непрерывные кровавые столкновения между претендентами престола ильханства, обострения межфеодальных отношений, ухудшения социально-политического положения подвластных народов — все это способствовало раздроблению и разрушению обширного государства Хулагуидов.

2 В сложившейся нестабильной обстановке ильханство не в состоянии было оказать серьезное сопротивление как хану Тохтамышу, так и войскам Тимура, постепенно овладевающим всеми территориями, входящими в состав хулагуидского государства. Тимуриды в течение 1386–1387 гг. завоевали многие страны, в том числе и все Закавказье. Правящие в Сюнике и Вайоц-Дзоре потомки Орбелянов и Прошянов невольно проявили свою покорность новым завоевателям, которые овладев всеми оборонительными узлами страны, коварно рассчитались с местным населением и правителями.

В 1386 г. пала крепость Воротнаберд — последняя стратегическая опора Орбелянов. Сыновья князя Иванэ были отправлены в Самарканд, откуда вернулись после принудительного принятия ислама. При нашествии тимуридов и тюркменских племен особенно пострадали те народы, на территории которых велись беспрерывные сражения и организовались бандитские набеги.

3. В 1407 г. в Сюнике произошло сильное землетрясение, в результате чего пострадала и правящая семья Орбелянов. Об этом стихийном бедствии сохранились сведения в рукописных и эпиграфических источниках.

4. Армения, и особенно ее обширная область Сюник, пострадали в период военных конфликтов тюркменских племен Ак-Коюнлу и Кара-Коюнлу. Положение трудящихся масс не улучшилось и в годы правления Кара-Юсуфа и его сына Кара-Искандара, демагогично провозгласившего себя потомком «рода Торгомян», т. е. армянином. Кара-Искандар вынужден был угождать коренному армянскому населению, поскольку предстояла Салмастская битва, решавшая судьбу этого тирана.

5. В годы правления Кара-Искандара на политической арене вновь появились представители ветви Буртелянов-Орбелянов, из которых князь Рустам занял во дворце Кара-Искандара высокую должность везира и советника султана и, пользуясь своим положением, усердно стремился содействовать восстановлению армянского княжества в Сюнике и Айрарате во главе с Орбелянами. Именно этим объясняется цель его формально оформленных официальными купчими щедрых подношений Эчмиадзинскому собору в лице своего сородича настоятеля Григора Маквеци. Во дворце Кара-Искандара Рустам Орбелян служил до убийства своего сюзерена в 1437 г., после чего сошел с политической арены и оставался в тени в течение десяти лет. В 1447 г. узнав о смерти Шахруха, Рустам вернулся в Сюник и, овладев частью бывших владений Орбелянов, в 1450 г. составил купчую о предоставлении ряда деревень Татевскому монастырю.

6. В результате ухудшения социально-политических условий страны в первых десятилетиях XV столетия наблюдалась эмиграция из Сюника, Айрарата и других областей Армении в разные страны, в том числе и в Грузию, где благодаря родственным связям Орбеляны получили обширные владения для постоянного местожительства. В 1437 г. переселилось 6000 семей сюникцев в Лори, находящемся с 1431 г. в составе Грузии. Грузинский царь Александр I (1412–1443) предоставил своему тестю Бешкену Орбеляну значительные владения в Ташир-Дзорагете. Члены Татевской братии во главе с вардапетом Шмавоном нашли приют в Санаинском монастыре, где пробыли до конца первой половины XV века.

7. В 1441 г. католикосский престол Армении был перенесен в Эчмиадзин, в чем сыграло ведущую роль восточноармянское духовенство, в частности, священнослужители Сюника.

8. Орбеляны правили в Сюнике с небольшими перерывами около 350 лет — до второй половины XV века включительно. Этот период представляет интересные страницы в истории социально-экономических и общественно-политических отношений.