Очерки по истории еврейского народа

В конце 60-х гг. наметился новый подъем движения. Состоялось еще два съезда реформаторов - раввинов, ученых и глав общин: в Лейпциге в 1869 г., в Аугсбурге в 1871 г. На этих "синодах", как они назывались, не обнаружилось стремление к радикальным реформам в религиозных обычаях.

Главной целью синодов было объявить во всеуслышание, что иудаизм не противоречит основам современного общества и что его последователи стремятся к взаимопониманию с исповедующими другие религии в сфере вероучений и общественной жизни. Участниками синодов была принята резолюция о том, что общеобразовательные школы должны быть свободны от какого-либо церковного контроля, но в их программу следует включить преподавание основ иудаизма для еврейских детей, подобно тому, как дети протестантов или католиков обучались основам своих религий. К тому времени большинство еврейских общин Германии склонялось к реформации.

{518} В Венгрии реформаторы были в меньшинстве. Все же с помощью правительства они пытались навязать свои взгляды руководителям всех общин в стране, но потерпели неудачу, встретив решительный отпор ортодоксальных кругов.

В США реформационные тенденции значительно усилились в середине XIX в. благодаря той важной роли, которую там играли раввины-реформаторы, эмигрировавшие из Германии после подавления революции 1848 г. В 1869 г. в США состоялся их первый съезд.

В эти годы определились основные принципы реформации, согласно которым мессианские стремления еврейского народа имеют своей целью не собирание рассеянных в диаспоре евреев и не восстановление "престола Давидова", т. е. еврейской государственной независимости, а слияние всего человечества, созданного по образу и подобию божьему, в единой религии, основанной на чистом монотеизме.

Такого рода концепция находила оправдание промыслу божьему, рассеявшему еврейский народ среди других наций и возложившему на него миссию распространять в их среде веру в единого бога и возвышенные этические заветы Библии.

Израиль избран Богом, "чтобы стать народом священником", т. е. для выполнения этого высокого предназначения. Поэтому существование Израиля, - по толкованию реформаторов, - необходимо для всего мира, а его учение должно лечь в основу этики и вероучения всех народов. Те же реформаторы придерживались мнения, что необходимо изменить или даже совсем упразднить все обычаи, религиозные законы и молитвы, которые могли бы стать препятствием на пути к осуществлению великой миссии, возложенной на еврейский народ.

Эпоха реакции, наступившая после Венского конгресса, и появление антисемитской литературы, авторы которой в большинстве своем принадлежали к немецкой интеллигенции, повлекли за собой некоторую переоценку ценностей в передовых кругах образованного еврейства. Мечта о том, что благодаря распространению идей Просвещения произойдет быстрое сближение евреев с христианами, развеялась.

Просвещенные молодые евреи, {519} обладавшие широкими познаниями в области европейской культуры и приобщившиеся к окружающей среде, стали задумываться над причинами враждебного отношения к ним со стороны большей части христианского общества. Они видели корень зла в том, что христиане не знают истории еврейства и не имеют правильного понятия о его подлинной сущности.

Так возникли, с одной стороны, стремление приноровить концепции иудаизма и связанный с ними уклад жизни к понятиям, господствовавшим в европейском обществе, а с другой - желание ознакомить христианскую общественность с богатством духовного наследия еврейства. Для достижения этих целей необходимо было раскрыть источники еврейских религиозных воззрений и обычаев. В 1819 г. было основано "Общество для культуры и науки евреев", положившее начало развитию современной научной иудаистики. Среди молодых людей, стоявших во главе этого общества, был Леопольд Цунц (1794-1886 гг.), прозванный впоследствии "отцом еврейских наук". Некоторое время состоял в нем также Генрих Гейне. Однако вскоре члены общества убедились в том, что их старания не в силе изменить отношение христианской среды к евреям. В 1824 г. оно распалось, и некоторые из его руководителей перешли в христианство, чтобы обеспечить себе университетскую карьеру.

Цунц, Гейгер, Штейншнейдер были основоположниками научного подхода к исследованию еврейской культуры. Маркус Иост (1793-1860 гг.) и Генрих Грец (1817-1891 гг.) заложили основы еврейской историографии. Все они писали на немецком языке. Нахман Крохмал и Соломон Иуда Рапопорт были первыми, писавшими свои научные труды на иврите. В середине XIX в. были основаны семинарии нового типа для подготовки раввинов с широким общим образованием. Эти семинарии были не только учебными заведениями, но и научно-исследовательскими институтами. В конце XIX в. возник даже план основания "Академии еврейских наук". Некоторые реформаторы надеялись, что эта академия сможет стать верховным авторитетом в делах религии.

Среди сторонников Просвещения были, однако, и такие, {520} кто скептически относился к полной ассимиляции. Так, например, выдающийся еврейский ученый в Италии Шмуэль Давид Луццатто (1800-1865 гг.) выступил с критикой не только крайнего рационализма, господствовавшего в кругах просвещенных евреев его времени, но и рационалистического подхода великих еврейских мыслителей средневековья, как Маймонид и Ибн-Эзра.

По мнению Луццатто, нет возможности синтеза между эмоциональным началом, преобладающим в иудаизме, и рационалистическими основами эллинской культуры. Поэтому он сомневался в том, что евреи смогут слиться с европейскими народами и эмансипироваться посредством отказа от векового национального наследия. В Германии вдохновителем и руководителем неортодоксального движения был Шимшон Рефаэль Гирш (1808-1888 гг.). Он верил в тождественность религиозных идеалов иудаизма с общечеловеческими этическими идеалами и не отрицал положительных сторон эмансипации для еврейского народа. Вместе с тем Гирш признавал избранничество Израиля, но в его понимании носителем его был не народ в целом, а отдельная личность. Согласно его теории, каждый еврей может занять почетное место в семье всего человечества, именно выполняя божественные заветы, осуществляя таким образом свою особую миссию. По его взглядам иудейство явление не исторического, а метафизического порядка (Учение Гирша было одной из попыток идеологически обосновать возможность существования евреев, как особой религиозной группы в условиях эмансипации.).

Идеи Просвещения, проникшие из Западной и Центральной Европы в страны Восточной Европы, выражались в несколько иной форме, в соответствии с условиями в этих странах.

В Восточной Европе не было среди евреев значительной общественной прослойки, которая сблизилась с окружающей средой и его культурой. В отличие от своих западных соплеменников восточноевропейские евреи не чувствовали себя стоящими ниже христианского общества, среди которого они жили. Культурный и образовательный {521} уровень не только крестьянства, но и горожан в этих странах был весьма низким, и не было в нем той притягательной силы, которая могла бы побудить евреев к стремлению заменить свое традиционное культурное наследие духовными ценностями иноплеменной среды и к поискам путей для сближения с ней.

Поэтому группы просвещенных евреев в Восточной Европе находились под влиянием не их собственного окружения, а культурных центров на Западе, в первую очередь Берлина и немецкой культуры вообще. Языком светского образования в их среде до 60-х годов XIX в. был немецкий, но языком их культурного творчества продолжал быть иврит. Так была заложена основа новой еврейской светской литературы, которая была предназначена не только для сравнительно немногих поборников Просвещения, но также для более обширного круга читателей, знающих иврит. Стремясь повлиять на широкие массы, некоторые еврейские писатели перешли и на народный разговорный язык - идиш.

Другая отличительная особенность просветительного движения в Восточной Европе заключалась в том, что оно не стремилось к религиозным реформам. Здесь не было широких слоев, требовавших реформы с целью облегчить им слияние с христианским обществом. Немногие крайние ассимиляторы либо крестились, либо, оставаясь формально евреями, окончательно отрывались от еврейства. Даже те, кто восставал против религиозной традиции, не осмеливались высказать своего мнения открыто.

Только в новых районах еврейского поселения, на Левобережной Украине и в Новороссии, главным образом в Одессе, уже в сравнительно раннюю эпоху заметно ослабло влияние религии. В конце 60-х и в течение 70-х годов XIX в. некоторые еврейские писатели, в том числе Л. Гордон и М. Лилиенблюм, подвергали беспощадной критике фанатичную преданность мертвой букве закона и религиозной обрядности. Однако в кардинальных вопросах еврейской жизни, как-то: поднятие общего культурного уровня и моральное и экономическое оздоровление еврейского народа, не было расхождения между деятелями Просвещения на Западе и на Востоке.

Основоположником просветительного {522} движения (Гаскалы) в России считается Ицхак Бер Левинзон, который в своей книге "Теуда беисраэль" ("Миссия в Израиле", 1828 г.) предложил ряд преобразований в системе еврейского воспитания и указывал, ссылаясь на древних мудрецов, на пользу, которую принесли бы еврейскому народу переход к занятию сельским хозяйством и физическим трудом вообще, а также знание европейских языков.

Уже в 20-х и 30-х годах деятели Просвещения основали новые школы - в Варшаве, Умани, Одессе, Кишиневе и Риге, - в большинстве которых преподавание велось на немецком языке. Они предложили также ряд планов для создания еврейских сельскохозяйственных поселений. Начиная с 60-х годов, просветители усердно трудились над распространением знания русского языка и русской литературы и поддерживали студентов-евреев, учившихся в русских университетах. В этих целях было создано в 1863 г. "Общество для распространения просвещения между евреями в России".

В конце 60-х и в течение 70-х годов в лагере еврейских просветителей России стало ощущаться некоторое разочарование в чудодейственной силе Просвещения.

Многие выдающиеся деятели движения, лозунг которых гласил "будь евреем в своем шатре и человеком выйдя из него", убедились в том, что этот подход практически неосуществим и что молодое поколение, воспитанное в духе идей Просвещения, на которое возлагались главные надежды в деле возрождения нации, встает на путь ассимиляции и отделяется от своего народа и от источников его существования в тысячелетия его истории.

Они поняли, что их движение не в состоянии разрешить проблемы еврейского общества, которым они намеревались руководить. Были и такие, кто стал критиковать даже основные идеи Просвещения, как, например, Перец Смоленскин (1842-1885 гг.), обрушившийся на Мендельсона, на берлинскую школу просветителей и на реформаторов, видевших в еврействе только религиозную секту и отрицавших его национальную сущность. По мнению Смоленскина, евреи национальная формация, но так как у них нет своего государства, то они стали "духовной {523} нацией". Краеугольным камнем еврейства, утверждал он, являются еврейский язык (иврит) и вера в национальное освобождение. Тот, кто не признает этого, изменяет своему народу. В 1868 г. Смоленский покинул Россию и основал в Вене журнал "Гашахар" ("Заря"), в котором он вел борьбу одновременно на два фронта: против косных ортодоксов - "мракобесов" - и против отступников от отцовского духовною наследия.

В те же годы в лагере еврейских просветителей в России появилась радикальная группа, находившаяся под влиянием идей Чернышевского, Писарева и других русских передовых писателей. Члены этой группы обвиняли еврейскую просветительную литературу в оторванности от современной действительности и в том, что она полна бесплодных изысканий, в то время как истинное ее назначение должно заключаться в ознакомлении читателей с идеями материализма. Задача литературы - разъяснить народным массам, что изучение естественных наук следует предпочесть начетничеству и схоластическому умствованию в области "еврейской мудрости". Самые выдающиеся представители этой группы - Авраам Ури Ковнер в 60-х годах, Моше Лейб Лилиенблюм и Иегуда Лейб Левин в 70-х годах. Левин находился также под влиянием социалистических взглядов, распространенных в этот период в некоторых радикальных русских кругах.

В начале 70-х годов среди учеников раввинской семинарии в Вильно образовались социалистические кружки. Одним из их первых руководителей был Аарон Шмуэль Либерман (1845-1880 гг.), который считается основоположником еврейского социалистического движения. Либерман организовал в Лондоне в 1876 г., при содействии нескольких еврейских эмигрантов из России, "Союз еврейских социалистов", задавшийся целью "распространять идеи социализма среди евреев во всех странах их пребывания". В 1877 г. Либерман основал в Вене первый журнал на иврите, посвященный проблемам социализма под названием "Гаэмет" ("Правда"), но он был закрыт после трех номеров. Дело Либермана пытался продолжать Морис Винчевский, писавший под {524} псевдонимом "Бен-Нец". В 1877-8 гг. он выпустил восемь номеров социалистического журнала "Асефат-хахамим" ("Ученое собрание").

Все эти начинания, однако, были уделом маленьких групп. Большинство евреев Восточной Европы осталось преданным религиозным заветам. После тяжелой борьбы в конце XVIII в. и в начале XIX в. между хасидизмом и его противниками наступило примирение.

Враги хасидизма убедились в том, что они не в силах искоренить эту "секту". Помимо этого, оба лагеря опасались усиления тех факторов, которые могли бы нанести удар самому существованию верного своим традициям еврейства. Опасность угрожала извне - со стороны жестокого царского режима, насильно навязывавшего всякого рода "реформы", а также изнутри - со стороны еврейских просвещенных кругов. И те и другие сознавали и то, что ослабление еврейской автономии, в результате внутренней борьбы, пагубно отразится на деятельности общин и на их доходах.

В то же время углубилась социальная дифференциация и в среде самих хасидских общин. Приближенные хасидского цаддика находились в привилегированном положении по сравнению с остальными членами общины, в результате чего с течением времени ослабла непосредственная связь между ним и его паствой. Все же распространение и укрепление хасидского движения продолжалось на протяжении почти всего XIX в., и его борьба с противниками поскольку она продолжалась - была весьма успешной. Хасидизм превратился из преследуемого меньшинства в самую, пожалуй, значительную общественную силу восточноевропейского еврейства.

В середине XIX в. Литва стала общепризнанным во всем мире центром талмудизма. Здесь жили и творили многие из знаменитых талмудистов этого периода, а под влиянием системы воспитания принятой в иешиботах изучение Талмуда распространилось также в широких слоях народа. Литовские общины продолжали служить оплотом борьбы с хасидизмом, но эмоциональная сторона хасидизма оказалась большой притягательной силой и там. В противовес хасидскому влиянию возникло движение "мусарников" (моралистов). Его основатель, Исраэль

{525} Салантер (1810-1883 гг.), подчеркивая значение созерцательного начала и религиозно-этической деятельности, наряду с изучением Торы, и надеялся таким путем возродить религиозное сознание в широких массах.

Приверженцы этого течения склонялись к самоанализу, к покаянию и к пренебрежению "мирской суетой" и ходячей моралью. В отличие от хасидизма, придавшего большое значение "служению Богу в радости", "мусарники" подчеркивали неминуемое приближение Судного дня и призывали каждого ожидать в душевной тревоге его грядущее наступление. Это движение не охватило народные массы и число его сторонников ограничивалось кругами учащихся нескольких литовских иешиботов.

Укрепление хасидизма и возникновение новых религиозно-моралистических течений не могли, однако, предотвратить результаты ослабления внутренней автономии. Авторитет еврейского общественного руководства веками покоился не только на религиозном законодательстве и незыблемости традиций, но и на поддержке, оказываемой ему со стороны государственных властей; теперь же ортодоксальные круги в значительной степени лишились ее. Власти стали усматривать в приверженцах традиции упрямых бунтовщиков, не желавших участвовать в осуществлении правительственных планов, и все более и более поощрять новый элемент еврейской общественности - просветителей.

Борьба против ортодоксии велась правительством в общественно-политической сфере, а просветителями - в литературно-идеологической. Новая литература, развившаяся в Галиции, носила преимущественно полемический характер, и антихасидская сатира была ее излюбленной формой.

Она обличала хасидских цаддиков как лицемерных паразитов и в то же время резко критиковала и эксплуатируемые ими массы, погрязшие в невежестве. Поборники Просвещения в Галиции а позднее и в России, беспощадно клеймили "мракобесов" и указывали на теневые стороны внутренней еврейской организаций. Ицхак Бер Левинзон был автором сатиры на идиш-"Гефкер-велт" ("Мир бесправия"), осуждавшей нравы в еврейской общине. Те же идеи проповедовались в {526} стихах и поэмах Л. Гордона и в романах Переца Смоленскина и в публицистике на иврите.

Несмотря на широкий диапазон общественных группировок и идейных направлений,. возникших в еврействе Восточной Европы с середины XIX в., все они действовали почти исключительно в рамках более или менее замкнутой еврейской среды. И даже те, кто стремился к коренным преобразованиям еврейской жизни, не считали своей основной целью слияние с христианским окружением. Так создались условия углубившие разрыв между идеалами и устремлениями восточноевропейских евреев и их собратьев в Центральной и Западной Европе.

На Западе в результате ассимиляторских и реформаторских течений в 30-х годах начинает распространяться мнение, согласно которому в XIX в. нет более единой еврейской нации; существующие в разных странах группы евреев связаны лишь общим происхождением и религией, но и эта связь постепенно расшатывается. Тем самым якобы доказывалось, что еврей должен стать французом, немцем или поляком "Моисеева вероисповедания" не только для приобретения гражданского равноправия и укоренения в государстве и современном обществе, но и в силу объективных исторических процессов, ведущих к отмиранию еврейской национальности. Однако эта концепция почти немедленно после ее возникновения подверглась тяжелому испытанию.

В 1840 г. в Дамаске был возведен кровавый навет на евреев. Два влиятельнейших общественных деятеля западноевропейского еврейства, Кремье из Франции и Монтефиоре из Англии, стали во главе движения в защиту жертв этого ложного обвинения. Гейгер видел в их стараниях пережиток устарелого сентиментального подхода к такого рода событиям. "Для меня более важно, писал он, - обеспечение, возможности заниматься евреям в Пруссии фармацевтикой или адвокатурой, чем спасение всего азиатского и африканского еврейства, хотя, как человек, я сочувствую их горю".

Однако мнение Гейгера шло вразрез с подходом большей части евреев и на Западе. Дамасский навет вызвал большое возбуждение в еврейских общественных кругах {527} и повлек за собой нечто вроде идеологического сдвига. Даже Кремье, впитавший в себя французскую культуру и игравший уже в то время видную роль в политической жизни Франции, считал своим долгом выступить против политики своего правительства в связи с событиями в Дамаске.

Вместе с Монтефиоре и с видным ориенталистом Соломоном Мунком из Германии он участвовал в делегации к Мухамеду-Али в Египет. Эти шаги были надлежащим образом оценены в широких еврейских кругах большинства стран Европы. Выяснилось, что в Европе существует еврейское общественное мнение, которое не преминет поднять свой голос всякий раз, когда затрагивались евреи как таковые. Четко выявились чувство солидарности и готовность помочь друг другу.

Глава двенадцатая

НОВЫЕ ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ФОРМЫ ЕВРОПЕЙСКОГО И АМЕРИКАНСКОГО ЕВРЕЙСТВА

Диалектический характер развития еврейского общества в XIX в. особенно ярко отразился в общинной организации. Ее старые формы отличались тем, что община опиралась на поддержку властей и на право еврейского руководства заставить каждого еврея состоять ее членом. Он мог оставить ее только переменив свою веру.

В странах Центральной и Западной Европы в течение XIX в. эта организационная структура почти расшаталась, и обозначилась тенденция построить общину на принципе добровольной принадлежности. В 1868 г. в Венгрии был созван - по инициативе реформаторов и под покровительством министра вероисповеданий - всеобщий еврейский конгресс, задачей которого была реорганизация общинного строя.

Ортодоксы создали союз "Стражей веры", требовавший во имя свободы совести предоставить каждому еврею право решать вопрос о принадлежности {528} к той или иной общине по своему усмотрению, и таким образом, именно они стали в Венгрии поборниками либерального подхода. Этот принцип был одобрен правительством, в результате чего последовал раскол почти всех венгерских общин на ортодоксальные и реформаторские. Отдельные общины стали объединяться - по их принадлежности к тому или иному течению - в особые союзы, в общегосударственном масштабе. Подобное положение создалось и в Германии. Когда там разразился так называемый "культуркампф" (борьба за культуру), руководитель неоортодоксального движения Шимшон Рефаэль Гирш и либеральный еврейский политический деятель Эдуард Ласкер действовали сообща и добились в 1876 г. утверждения закона, дозволявшего еврею выступить из общины без того, чтобы переменить веру или отказаться от нее.

Эта возможность способствовала консолидации особых ортодоксальных общин. Процесс объединения общин по идеологическому принципу особенно успешно происходил в тех странах, где принадлежность к ним базировалась на добровольных началах. Уже в XVIII в. в Англии периодически созывались совещания представителей общин, а впоследствии там был создан "Совет депутатов" (Board of Deputies). С избранием Мозеса Монтефиоре президентом Совета (1835г.) этот орган стал важным фактором в вопросах, касавшихся еврейства не только в Великобритании, но и во всем мире. Тот же процесс привел в

6-х годах к слиянию почти всех синагог Лондона, приходы которых являлись своего рода отдельными общинами, в "Объединенную синагогу".

В США процесс объединения общин принял несколько иную форму. Американские общины были сравнительно молодыми. Лишь немногие из стоявших во главе синагог были сведущи в Писании и в еврейской культуре. Поэтому еврейские религиозные организации в США перенимали формы христианских конгрегации.

В 1843 г. в Нью-Йорке была основана ложа "Бней-брит", по образцу масонских лож; ее целью было укрепление дружбы и братства среди евреев. По существу, это была организация для взаимной помощи и {529} солидарности, облегчавшая евреям-иммигрантам включиться в американскую жизнь. В 1859 г. в США было также создано объединение еврейских общин, наподобие "Совета депутатов" в Англии "Совет делегатов" (Board of Delegates of American Israelites). В сотрудничестве с еврейскими организациями в других странах "Совет делегатов" активно защищал права русских, ближневосточных, балканских и швейцарских евреев. Когда в США выкристаллизовались различные религиозные течения, "Совет делегатов" примкнул к реформаторам.

Наряду с процессом объединения общин по принципу принадлежности к различным идеологическим течениям укрепилась и связь между евреями разных стран. Важную роль в развитии этих взаимоотношений играла еврейская пресса.

Еврейская печать, издававшаяся на Западе на немецком, французском и английском языках, служила орудием приобщения евреев к культурной жизни их окружения.

В Восточной Европе еврейская пресса того периода издавалась главным образом на иврите и носила ярко выраженный национальный характер. Журнал "Еврейский архив" (Archives Israelites), публиковавшийся во Франции, выступил в 50-х годах с требованием создать общество для распространения просвещения среди евреев на Востоке.

В 1853 г. на страницах этого журнала появилось предложение созвать во Франции всемирный конгресс, с участием представителей всех стран, для обсуждения общееврейских проблем. В мае 1860 г. группа евреев в Париже обратилась с призывом основать всемирный союз, задачами которого должны быть: защита прав и чести евреев, распространение среди них полезных занятий, борьба с невежеством и предрассудками, борьба за эмансипацию и за ее укрепление путем нравственного и духовного оздоровления нации. Инициаторы этого союза обосновывали его необходимость тем, что все главнейшие религии мира-за исключением иудейской - имеют свое государственное или политическое представительство и что "еврейство - символ, объединяющий традиционным образом миллионы людей, рассеянных по всему миру".

{530} Эта организация была названа "Всемирным еврейским союзом" (Alliance Israelite Universelle), сокращенно - "Альянс". Она боролась против дискриминации евреев в Швейцарии и Румынии, а также пыталась добиться у великих держав повлиять на Румынию, где в конце 60-х годов вновь вспыхнули антиеврейские погромы. Кроме того, "Альянс" начал создавать школы, главным образом в разных частях Оттоманской империи, и публиковать сведения о положении евреев в различных странах. Он оказывал также материальную помощь эмигрантам и поощрял их переход к земледельческому труду. В рамках этих мероприятий Шарль Неттер основал в 1870 г. сельскохозяйственную школу в Палестине - "Микве-Исраэль".

Франко-прусская война 1870 г. и последовавшие за ней трения между державами ограничили возможность тесного сотрудничества евреев в разных государствах, и "Альянс" утратил свое значение в качестве всемирной организации.

В 1871 г. была создана в Лондоне "Англо-еврейская ассоциация" (Anglo-Jewish Association), а в 1873 г. был основан "Еврейский венский союз". Эти организации действовали в духе "Альянса" и в контакте с ним. Во время Берлинского конгресса по инициативе "Альянса" была сформирована единая еврейская делегация. Она представила великим державам меморандум, и, благодаря ее усилиям, в мирные договоры с новыми балканскими государствами был включен параграф о признании гражданского равноправия всех подданных этих стран без различия вероисповедания. Когда Румыния нарушила этот пункт договора, еврейские организации проявили большую дипломатическую активность для того, чтобы склонить великие державы к оказанию давления на румынское правительство.

Таким образом в XIX в. ярко проявился диалектический процесс, столь характерный для истории еврейского народа: распад традиционных общественных устоев, с одной стороны, а с другой - созревание новых форм для выражения извечной общности между сынами еврейской нации; с одной стороны, усиление центробежных тенденций, отрывающих единичного еврея от его связей {531} с еврейскими центрами и еврейскими интересами, а с другой, - центростремительные силы, заново скрепляющие эти связи и открывающие новые пути для продолжения единства народа и солидарности его сынов.

Глава тринадцатая

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ

В СТРУКТУРЕ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА

В КОНЦЕ XIX И В НАЧАЛЕ XX в.

В конце XIX и в начале XX в. продолжался быстрый рост численности еврейского народа. В начале восьмидесятых годов прошлого столетия во всем мире насчитывалось около 7,5 миллиона евреев, а в годы Первой мировой войны, т, е. 35 лет спустя, число их достигло 14 миллионов.

Средний годовой прирост равнялся в 1841 - 1860 гг.-1,44 проц.; в 1861-1880 гг. - 1,72 проц.; в 1881-1900 гг. - 2,05 проц. и в 1901-1914 гг. - 1,95 проц. Этот прирост значительно превышал средний европейский уровень, хотя он не одинаково распределялся между различными еврейскими центрами. Чем выше был жизненный уровень данного еврейского общества и чем теснее оно сближалось с чужеродным окружением, тем меньше становился прирост.

В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, средний прирост еврейского населения в Западной Европе не превышал 0,2-0,3 проц., в результате чего произошло характерное изменение в возрастном составе еврейских общин на Западе: доля детей и молодежи уменьшилась, и возросло число пожилых и стариков. Увеличилось также и число смешанных браков. В 1908-1912 гг. оно достигло во Франции 6,54 проц. всех еврейских браков; в Германии - 5,16 проц, в Голландии - 4 проц., в то время как в Румынии смешанные браки составляли лишь 0,8 проц., в России - 0,62 проц., а в Турции - 0,45 проц. общего числа браков среди евреев.

Этот процесс, происходивший на Западе Европы, не {532} оказал значительного влияния на демографическую структуру еврейского народа в целом, так как в ту эпоху еврейское население Восточной Европы, наряду с иммигрантами в Соединенных Штатах, составляло подавляющее большинство нации.

Накануне Первой мировой войны в Российской империи проживало 5,5 млн. евреев, в Австро-Венгрии свыше 2,5 млн., в Соединенных Штатах - 2,5 млн., в Турции - около 350 тыс., в Румынии - 30 тыс. и в разных странах Африки - около 400 тыс., т. е. в общем около 12 миллионов душ. В то же время в Германии насчитывалось 600 тыс. евреев, в Англии - около 250 тыс., в Голландии немного больше 100 тыс., во Франции - около 100 тыс. и в Италии - 45 тыс., т. е. всего немногим больше одного миллиона.

Одним из важнейших факторов в жизни евреев в этот период была огромная эмиграция, преимущественно из стран Восточной Европы, в заокеанские страны, в первую очередь в Соединенные Штаты. В 1881-1914 гг. свыше 2,5 млн. евреев покинуло насиженные места в Восточной Европе; 2 млн. из них переселились в Соединенные Штаты, около 300 тыс. - в Южную Америку, Канаду, Южную Африку и Палестину и около 350 тыс. - в разные страны Западной и Центральной Европы.

Еврейская эмиграция значительно отличалась по своим размерам от эмиграции других национальностей, тоже чрезвычайно возросшей в эти годы; в 1846-1914 гг. из Европы эмигрировало 52 миллиона человек; около 6 проц. из них были евреями, хотя они составляли меньше 2 проц. всего европейского населения. Другой характерной чертой этой эмиграции было то, что евреи переселялись целыми семьями; процент еврейских детей, прибывших в Соединенные Штаты, вдвое превышал процент детей нееврейских эмигрантов. Это доказывает, что евреи выезжали не только в поисках заработка, а для того, чтобы окончательно обосноваться в новых странах; действительно, в годы предшествовавшие Первой мировой войне, всего лишь 5,75 проц. еврейских эмигрантов вернулось из США в Европу, в то время как из числа неевреев возвратилось 33 проц.

Огромные масштабы еврейской эмиграции были {533} результатом целого ряда экономических и политических факторов. Развитие капиталистического хозяйства, пагубно отразившееся на источниках существования многих евреев, выселения из деревень и высокий естественный прирост заставили многих евреев искать возможности устройства в зарубежных странах. Евреи Галиции пользовались гражданским равноправием; тем не менее оттуда отправилось за океан в 1881-1914 гг. около 350 тыс. евреев. Источники существования в этой отсталой стране не увеличивались в той же степени, что потребности быстро разраставшегося еврейского населения; к тому же среди поляков Галиции возникли организации, целью которых было вытеснить евреев из их промыслов.

Однако сильнее этих побудительных причин, влиявших в значительной мере и на другие европейские народы, действовала в этом направлении внутренняя антиеврейская политика преследования. В сущности широкая еврейская эмиграция началась с бегства от ужасов погромов. Тысячи русских евреев в смятении покинули в 1881-82 гг. "черту оседлости" и сконцентрировались в условиях неописуемой скученности и нищеты в пограничном австрийском городе Броды. Часть беженцев с помощью еврейских общин и организаций Центральной и Западной Европы была переправлена в Соединенные Штаты, но многие другие были возвращены на места своего прежнего жительства. Когда улеглась паника, вызванная погромами, дальнейшим решающим толчком к эмиграции оказалось то, что надежды евреев России и Румынии на получение гражданского равноправия или, по крайней мере, на облегчение своего положения не оправдались. С этой точки зрения эмиграция была своего рода "бегством к эмансипации".

После каждой новой волны погромов и преследований увеличивалось число эмигрантов. Так, например, оно сильно возросло в 1891 г., после изгнания евреев из Москвы. В этом году переселились в Соединенные Штаты 111 тыс. евреев, в следующем - 137 тыс., тогда как прежде число эмигрантов не превышало 50-60 тыс. человек в год. В погромный год - со середины 1905 до середины 1906 г. из России эмигрировало свыше 200 тысяч евреев, из них {534} 154 тыс. в Соединенные Штаты, 13.500 в Аргентину, 7.000 в Канаду, 3.500 в Палестину, а остальные направились в Южную Африку и в некоторые страны Западной и Центральной Европы.

Потрясенные погромами первые эмигранты, особенно из среды интеллигенции и молодежи, были проникнуты новыми идеями и дерзаниями. Унизительная и жестокая форма, в которой русское правительство и общество отвергли круги еврейской интеллигенции, от всей души желавшие полностью включиться в жизнь русского народа, привела многих к выводу, что нет у евреев в России будущего и что еврейскому народу следует обрести политическую независимость на своей собственной территории. В еврейской общественности возникла полемика между палестинофилами ("Ховевей-Цион"), считавшими, что самостоятельное существование нации мыслимо только на исторической родине народа - в Палестине, - и между сторонниками эмиграции в Америку, мечтавшими о возможности основать в рамках Соединенных Штатов самостоятельный "еврейский штат".

Несмотря на огромные размеры еврейской эмиграции, составившей в начале XX столетия свыше 10 проц. общей эмиграции в Соединенные Штаты, скученность евреев в Восточной Европе не уменьшилась, т. к. среднее годовое число эмигрантов не превышало естественный прирост еврейского населения Европы, насчитывавшего около 8,5 миллиона в конце XIX столетия. Это число было устойчиво вплоть до Первой мировой войны.

Эмиграция в эту эпоху привела к более широкому географическому распространению еврейской диаспоры. Накануне Первой мировой войны в Аргентине проживало около 100 тыс. евреев, в Канаде - около 75 тыс., в Южной Африке - 50 тыс. и в Австралии - 20 тыс. Тогда же и Палестина стала значительным центром. Подавляющее большинство еврейских эмигрантов сконцентрировалось в Соединенных Штатах.

Попытки основать там земледельческие поселения не увенчались успехом, и ни одно из них не существовало после 1885 г. Почти все еврейские иммигранты обосновались в нескольких главных городах, преимущественно в некоторых районах на восточном {535} побережье Америки, стараясь поселиться в непосредственной близости к своим родственникам или землякам; таким образом, с ростом иммиграции в этих районах возникали своего рода "гетто", напоминавшие своим жизненным укладом и общественным бытом прежние центры выходцев из Восточной Европы. В том же направлении влияли и религиозные учреждения и организации взаимопомощи, в которых нуждались многие из новоприбывших, психологическая потребность человека "жить среди своего народа", а не в инородной среде, язык и обычаи которой были ему чужды.

Беспрерывный приток иммигрантов и их скопление в больших городах наложили отпечаток как на еврейский центр в США, так и на многие другие новые центры. Оторванные от насиженных мест и от прежних источников пропитания, новички "зеленые" (greenhorns), в большинстве своем начинавшие новую жизнь совершенно неимущими (евреи занимали последнее место среди иммигрантов в отношении ввозимых в США денежных средств), проходили процесс приспособления к непривычной и трудной обстановке. Некоторые занялись торговлей вразнос, а большая часть была вынуждена перейти на тяжелый физический труд в мастерских и на фабриках.

Переход сопровождался острым душевным кризисом не только потому, что иммигранты не были, по существу, подготовлены к такого рода труду, но и потому, что во многих случаях новые условия были связаны с неизбежностью нарушения веками свято соблюдавшегося субботнего отдыха. Значительная часть иммигрантов нашла работу в конфекционном производстве, отчасти потому, что многие из них занимались и прежде портняжным делом. Работа производилась сдельно, в условиях жесточайшей эксплуатации, в тесных, душных и темных мастерских, прозванных "потогонными" (sweat shops).

С ростом эмиграции положение "зеленых" становилось все тяжелее. Это побудило еврейских рабочих сорганизоваться и создать профессиональные союзы для защиты своих интересов. За сравнительно короткий срок они добились заработков, значительно превышавших их доходы на местах прежнего жительства, и начали выписывать {536} родственников или оказывать им материальную поддержку ставшую немаловажным экономическим фактором в жизни некоторых еврейских общин Восточной Европы. Со временем оказание помощи родственникам и преследуемым в других странах евреям становится одной из отличительных черт американского еврейства.

Между тем "гетто" новых эмигрантов разрослись в крупные общины, превосходившие размерами прежние еврейские центры в европейских странах. Среди одиннадцати городов, в каждом из которых накануне Первой мировой войны проживало свыше 100 тыс. евреев и где жила почти четверть всего мирового еврейства, было несколько иммигрантских центров: Нью-Йорк (1.350 тыс. евреев), Чикаго (350 тыс.), Филадельфия (175 тыс.), Лондон (свыше 150 тыс.). В старом мире первые места занимали: Варшава, где в то время проживало 350 тыс. евреев; Будапешт (более 200 тыс.), Одесса, Вена и Лодзь - 150 тыс. в каждом. Концентрация в городах - особенно в больших - заметно повлияла на жизненный уклад евреев, на их психологию и на отношения с нееврейской средой. В эту эпоху экономическая, социальная и культурная активность евреев проявилась особенно интенсивно в некоторых крупных мировых центрах. Это привело к усилению влияния евреев в общественной жизни, как, например, в США, где голоса еврейских избирателей стали значительным политическим фактором; однако это же явление способствовало и усилению антисемитизма.

Жизнь в больших городах приобщила евреев к современной европейской и американской культуре. Еврейская молодежь устремилась в высшие учебные заведения; возросло число работников умственного труда. В результате всех этих процессов проявились две диаметрально противоположные тенденции; с одной стороны, ослабление влияния традиции, усиление культурной ассимиляции и ускоренный темп включения евреев в окружающую среду; с другой стороны, укрепление еврейской солидарности, сознание общности судьбы всего народа и поиски новых путей в развитии национальной культуры, нашедших свое выражение в художественной литературе и в публицистике на иврите и на идиш и в театральном искусстве.

{537} Одновременно с урбанизацией продолжался процесс отрыва евреев и от промыслов, связанных с сельским хозяйством. Развитие капиталистических отношений в деревне, "временные правила" в России, интенсивная эмиграция, сельскохозяйственная кооперация привели к тому, что их значение, как посредников между городом и деревней, значительно уменьшилось. Только в Галиции большая скученность евреев в городах и местечках понуждала их и в это время к переселению в деревни. В начале XX столетия 14,3 проц. еврейского населения Галиции все еще занималось замледелием. Подобное положение существовало и в Прикарпатской Руси.

Сознательное стремление противодействовать процессу урбанизации проявилось главным образом в движении национального возрождения, сопряженном с идеологией возвращения к труду на земле. До Первой мировой войны в Палестине удалось основать около сорока земледельческих поселений, насчитывавших почти 12 тыс. душ. В девяностых годах XIX в. ЕКО (Еврейское колонизационное общество, основанное бароном Гиршем) приступило к осуществлению плана земледельческой колонизации и в Аргентине, где был создан ряд сельскохозяйственных колоний. Однако влияние всех этих начинаний на социальную и профессиональную структуру еврейства в целом до Первой мировой войны было невелико.

В конце XIX и в начале XX столетия заметно уменьшилась роль еврейских банкиров, но многие евреи продолжали играть важную роль в торговле и в целом ряде промышленных отраслей: химической, электротехнической и отчасти в металлургической.

В странах Восточной Европы, в особенности в России и Польше, еврейские капиталисты занимали первенствующее место в пищевой промышленности: до Первой мировой войны в их руках находилось сто из трехсот сахарных заводов страны. Уже в 90-х годах заводы, принадлежавшие семье Бродских, производили четверть всего русского сахара. В 1914/15 гг. еврейские предприятия составляли 52 проц. рафинированного на Украине сахара. Значительной была также доля евреев в мукомольном и в табачном производствах. В Польше евреи основали ряд {538} текстильных фабрик. В России они принимали участие в разработке золотых приисков, в экспорте сельскохозяйственных продуктов, в сбыте угля и нефти и в развитии речного судоходства.

К концу XIX в. в России занимался торговлей только 31 проц. еврейских кормильцев; 36,3 проц. были ремесленниками и фабричными рабочими. На северо-западе России, т. е. в Литве и в Белоруссии, где скученность в городах и местечках была особенно велика, в конце столетия 40 проц. всех евреев занимались ремеслами и фабричным трудом, и только 32 проц. - торговлей; на Украине же только 32 проц. относились к первой группе, а 44 проц. ко второй.

Процесс перехода евреев к физическому труду все ускорялся, и вполне естественно, что именно ремесленники и неквалифицированные рабочие эмигрировали в первую очередь. Положение ремесленников Восточной Европы несколько улучшилось, когда ЕКО и другие еврейские организации начали ссужать им необходимые оборотные средства. За десять лет до Первой мировой войны в России возникли сотни товариществ взаимного кредита, финансировавших сезонные работы, закупку сырья и заготовку товаров для ярмарок, а также оказывавших поддержку в случае болезни и т. п. Эти организации приходили на помощь и мелким торговцам.

Профессиональная и социальная структура новых иммиграционных центров еврейства находилась как бы на полпути между западными и восточными странами. Процесс пролетаризации проходил там быстро и жестоко, и процент евреев, перешедших к физическому труду, был особенно высоким.

В Нью-Йорке были периоды, когда 75 проц. еврейских кормильцев занимались физическим трудом, в качестве наемных рабочих или ремесленников. Почти одновременно появился еврейский пролетариат в Лондоне и даже в Амстердаме.

Таким образом, одним из самых значительных явлений в истории еврейства той эпохи было возникновение в его среде пролетариата, что повлияло не только на экономическую деятельность и на общественные отношения, но и на идеологическое развитие и на политические течения в еврейском народе. Зарождение рабочего класса {539} свидетельствовало об отрыве от той эпохи, когда почти все евреи принадлежали как бы к одному классу средней и мелкой буржуазии. С самого своего возникновения еврейский рабочий класс отличался своей организованностью - ив этом сказалась многовековая традиция взаимопомощи еврейских ремесленников и подмастерьев в Восточной Европе - а также активной политической деятельностью под руководством радикальных кругов молодой еврейской интеллигенции.

Однако с первых же шагов еврейскому рабочему классу пришлось преодолевать ряд препятствий, являвшихся следствием как особых экономических и социальных условий, так и некоторых элементов исторического наследия еврейского народа. Еврейскому рабочему трудно было выдержать конкуренцию рабочего-нееврея, только что прибывшего из деревни, семья которого зачастую еще оставалась дома и добывала себе пропитание трудом на земле. Поэтому рабочий-нееврей мог удовлетворяться меньшей заработной платой. Даже организованность еврейских рабочих стала в известном смысле для них помехой, т.к. работодатели предпочитали отсталого нееврейского рабочего более развитому еврею. Немало трудностей было сопряжено с соблюдением субботнего отдыха.

Все это привело к тому, что нееврейские капиталисты не нанимали рабочих-евреев, и даже еврейские предприниматели давали им работу только на мелких предприятиях или там, где требовались квалифицированные силы. По мере того как расширялась механизация фабрик и упрощался труд отдельного рабочего, владельцы предприятий предпочитали нееврейских рабочих.

Это явление стало до того обычным, что, когда текстильные фабрики в Белостоке ввели механические станки, рабочие-поляки потребовали снять с работы еврейских ткачей на том основании, что те якобы имеют "право" работать только на ручных станках.

Многие еврейские рабочие стремились стать независимыми в материальном отношении. Они надеялись скопить деньги или получить приданое с тем, чтобы превратиться в самостоятельных ремесленников, хотя зачастую {540} положение последних было хуже чем наемных рабочих. Поэтому, несмотря на значительное увеличение еврейского пролетариата, в его составе происходили постоянные колебания. Только в немногих случаях сын наемного рабочего продолжал работать в отцовской отрасли производства, в то время как у ремесленников преемственность из рода в род была обычным явлением.

Численный рост, географическая разбросанность, концентрация в крупных городских центрах и усиление классовой дифференциации, приведшей к обострению социальных конфликтов между богатеющей буржуазной верхушкой и все более впадающими в нищету массами, изменили в большой мере общественную структуру еврейского народа и создали предпосылки для его культурного развития и политической активности. Однако не меньшее влияние оказали на его судьбу сдвиги, происшедшие в отношениях между евреями и окружающей их нееврейской средой.

Глава четырнадцатая

ВОЗНИКНОВЕНИЕ АНТИСЕМИТСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ

ПАРТИЙ В ЕВРОПЕ

В шестидесятых и семидесятых годах девятнадцатого столетия завершился процесс еврейской эмансипации в странах Центральной Европы. Европейские евреи были уверены, что тем самым разрешился и их "вопрос". Однако, к их крайнему изумлению, выяснилось, что и по достижении равенства перед законом окружавшая евреев среда явно продолжала отмежевываться от них; дискриминация по отношению к ним в различных областях не прекращалась, и еврей по-прежнему считался евреем, хотя с государственно-правовой точки зрения он уже стал французом, немцем или англичанином. Таким образом обнаружилось, что с победой принципа эмансипации "еврейский вопрос" лишь изменил свой облик и вместо юридической проблемы стал общественной.

{541} Это было отчасти вызвано быстрым продвижением евреев в экономическом и социальном отношениях, которое, однако, не оправдало надежд поборников ассимиляции. Сторонники равноправия утверждали, что жизненный уклад евреев, их специфические профессии и национальная обособленность порождены ограничениями в правах и многовековыми преследованиями со стороны церкви и правительства: с упразднением ограничений и дискриминации, когда евреи станут равными среди равных, исчезнут их "характерные черты", а вместе с ними исчезнет и наболевший "еврейский вопрос".

Однако действительность в эпоху эмансипации не оправдала этих утопических надежд. Хотя большинство евреев Центральной и Западной Европы прошло через процесс ассимиляции с культурой окружающей среды и полностью отожествляло себя с народами стран своего жительства, хотя значительная часть их перестала соблюдать предписания еврейской религии, - все это не стушевало отличительных черт евреев, а иногда даже резко оттеняло их.

Свобода передвижения и выбора местожительства не привела к расселению евреев по всей стране, как надеялись и заверяли их друзья, а наоборот, содействовала их концентрации в городах, главным образом в столичных; и их типично-еврейский быт, который в прежних поколениях преобладал в отдельных, обычно отдаленных, районах разных государств - в Эльзасе, Познанском герцогстве, в Галиции, - теперь стал проникать в центральные области этих стран и в их столицы. Свободный выбор занятий не побудил еврейские массы перейти к земледелию или ремеслам, а усилил их участие в крупной торговле, в банковском деле, в свободных профессиях, в публицистике, в литературе, науке и искусстве. Хотя эти евреи совершенно уподобились местной интеллигенции, в глаза недоброжелателей бросалось их активное участие в некоторых родах занятий, намного превышавшее их процент в общем населении. К тому же, и на их участие в области европейской культуры сказывалось влияние многовекового наследия еврейского творчества и мышления.

{542} Все эти явления отмечались в различных формах а антиеврейской литературе последней четверти девятнадцатого столетия. Поэтому можно с полной уверенностью установить, что существует не только связь во времени, но и причинная связь между завершением эмансипации и возникновением "современного" антисемитского движения. Современный антисемитизм - это в значительной мере реакция окружающей среды на процесс правового уравнения и экономического и культурного включения в нее евреев, хотя корни его таятся в глубокой Юдофобство - старинное явление, начало которого восходит к первичному антагонизму между языческими империями и находившимся в их пределах монотеистическим меньшинством, а также к борьбе еврейства против стремления развивающегося раннего христианства привлечь к себе массы идолопоклонников путем уступок их обычаям.

Уже в новозаветной литературе отчетливо проявляются антиеврейские тенденции, но особенно сильны они в сочинениях отцов церкви. Поэтому вполне понятно, что юдофобство наложило свой отпечаток на облик и культуру христианской Европы. Религиозным и социальным брожениям в средневековой Европе обычно сопутствовали усиление ненависти к евреям, преследования их и даже погромы; однако современному антисемитизму присущи особенные признаки, отличающие его от традиционного юдофобства как в идеологическом, так и в общественном отношениях.

В средние века антиеврейские аргументы подчеркивали, главным образом, присущую якобы евреям злостность. "Неверные жиды" изображались еретиками, "христопродавцами", употребляющими христианскую кровь для совершения своих культовых обрядов, хулителями имени Христова, высасывающими кровь населения ростовщиками, одержимыми коварными умыслами против христиан и христианства и т.п. Только евреи, "избавившиеся от своих пороков", т.е. переменившие свою веру, считались исправленными.

Иными были аргументы современных антисемитов. Они направлены против "еврейского духа", заносимого якобы {543} в окружающую их среду, по сути дела - против самого существования евреев. Согласно этой идеологии христианско-европейской "сущности" противостоит "сущность" еврейская. Более того: отрицательные черты отдельных евреев определяются как отличительные признаки особой еврейской "расы" - понятие, заимствованное из биологической и антропологической терминологии, которому уже с середины девятнадцатого столетия придается общественное значение.

Отсюда и название нового антиеврейского движения - антисемитизм, т.е. сопротивление свойствам семитской расы, наиболее характерными представителями которой являются евреи. На основании псевдонаучных исследований была якобы установлена устойчивость неподдающихся изменению расовых черт, от которых нет возможности избавиться. Поэтому "семитская" раса - полная противоположность расе "арийской" с ее культурой, с ее правовыми и этическими нормами и обычаями.

В современном антисемитизме, по сравнению с минувшими веками, имеется и организационное новшество.

Антиеврейские эксцессы в прошлом, несмотря на их крайнюю ожесточенность, не были результатом деятельности общественных течений, главной целью которых была борьба с еврейством, а лишь побочными явлениями, сопровождавшими общие политические и социальные процессы. Современный же антисемитизм характеризуется множеством организаций - или партий - видящих свое назначение s борьбе с евреями и их влиянием, и вся политика которых сводится к юдофобскому беснованию.

Рост нового движения крайне изумил либеральные и радикальные круги, поддерживавшие в большинстве своем равноправие евреев и считавшие антисемитизм пережитком прошлого. Эти группы, верные рационалистической традиции восемнадцатого столетия, считали, что юдофобство - предрассудок, укоренившийся в сознании народных масс из-за их невежества и из-за порочного влияния клерикальных и реакционных элементов, и что успехи Просвещения приведут к его ликвидации.

Эта надежда не сбылась. Хотя вторая половина девятнадцатого столетия была, несомненно, эпохой быстрого {544} распространения просвещения в широких слоях общества Западной и Центральной Европы, - именно в это время стал формироваться современный антисемитизм. Чем объясняется готовность европейского общества воспринять эти человеконенавистнические теории? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует рассмотреть связь между некоторыми идейными течениями девятнадцатого столетия и антисемитской идеологией.

Первая половина XIX в. была периодом расцвета романтических концепций, явившихся реакцией на рационалистические идеи конца восемнадцатого столетия и на лозунги Французской революции.

Политический романтизм способствовал возникновению националистических теорий и благоговению перед "духом нации". В свое время эти идеи обогатили арсенал доводов противников еврейской эмансипации, уверявших, что евреи чужды "духу" европейских наций.

После победы эмансипации они послужили оправданием для недовольства разных слоев общества самим равноправием евреев или способами проведения его в жизнь. В Германии либерализм был тесно связан со стремлением к национальному объединению, и большинство либералов готово было пожертвовать любым принципом для достижения желанной цели - объединенного Германского государства. Поэтому преклонение перед единением немцев под влиянием теорий о "германском духе" легко претворилось в требование однородности немецкого общества и во враждебность ко всему тому, что в их представлении не совпадало с устоями "немецкой самобытности".

Однако не только у немцев, но и у других народов, в особенности в пределах многонациональных империй, романтический национализм часто сопровождался обострением неприязни к евреям. Эти народы опасались, что евреи всегда будут сторонниками более богатой и развитой культуры господствующей нации - немецкой или русской.

Усиление социалистических течений в европейском обществе также сыграло значительную роль в обострении отношения широких масс к евреям. Несмотря на то, что евреи принимали активное участие в социалистическом движении, руководители которого безоговорочно {545} поддерживали еврейское равноправие, все же те, кто подчеркивал отрицательные стороны капиталистического развития Европы, приписывали большое значение функции евреев в этом процессе. Поэтому некоторые основоположники утопического социализма, как, например, Шарль Фурье, относились к евреям крайне враждебно. Один из учеников Фурье, Альфонс Тусснель, в своей книге "Евреи - короли эпохи" (1845 г.) дошел до полного отождествления капитализма с еврейством.

Большинство социалистов того времени проводило знак равенства между евреем и капиталистом. Символом общественного господства капитала стал "иудейский король" Ротшильд. Поэтому борьба этих групп против капитализма порой принимала яркую антиеврейскую окраску.

В некоторых социалистических партиях нарастала враждебность к евреям; и не случайно вождь немецких социалистов Август Бебель называл антисемитизм "социализмом глупцов". Только возникновение правых антисемитских партий, развивавших пропаганду и среди рабочих, побудило социал-демократическую партию в Германии в конце семидесятых годов ( а во Франции гораздо позже) отмежеваться от антисемитизма.

Во второй половине девятнадцатого столетия многие общественные круги в Германии и во Франции были приверженцами позитивизма, придававшего первостепенное значение достижениям наук, в первую очередь - естественных. "Просвещенные" иронизировали над этическими ценностями, основанными на религиозных верованиях или на идеологических философских воззрениях. Действительность - включая и общественную жизнь - представлялась им борьбой за существование между группами или единичными личностями ("социальный дарвинизм"); отсюда вытекали теории об истории человечества как борьбе "видов" или "рас". На почве этих теорий вырос и развился так называемый "расовый антисемитизм".

Эти новые идеологические веяния психологически способствовали восприятию антисемитских аргументов даже "культурным европейцем", а социальные сдвиги в Европе во второй половине девятнадцатого столетия создали {546} благоприятную обстановку для развития и деятельности антисемитских организаций.

Это был период демократизации образа правления. В большинстве стран Западной и Центральной Европы было введено всеобщее избирательное право. Факторы, до того определявшие политическую деятельность, решительно изменились. Политические деятели, нуждающиеся в голосах избирателей, старались снискать их поддержку даже путем приноровления к предрассудкам и понятиям широких масс. Ходячее представление о евреях стало в известном смысле объектом политической спекуляции, которым можно было пользоваться и с которым приходилось считаться.

Это был период развития "свободного общества", основанного на экономической конкуренции, на сопротивлении вмешательству государства в область частной инициативы и на упразднении монополистических позиций отживших свой век гильдий и цехов.

Эти перемены предоставляли известные преимущества евреям, которые не были связаны с прежними косными формами общественной организации и проявляли большую предприимчивость в новых отраслях экономики. Однако от этой ломки тяжело пострадали крестьянские массы, оторвавшиеся в огромном числе от отцовских земельных участков и от своей среды и стекавшиеся в города; пострадали и горожане, лишившиеся опеки вековых цеховых устоев, устранявших конкуренцию и устанавливавших "справедливые цены". Они чувствовали себя беспомощными в новых условиях, где как им казалось, основа их существования ускользает из-под ног.

В "реформаторских движениях" семидесятых и восьмидесятых годов сказалась тоска некоторых буржуазных и мелкобуржуазных групп в ряде европейских стран по государственной опеке и по установленному свыше распорядку. Участились протесты против либеральной "манчестерской" школы и требования вернуться к правительственной регламентации и к протекционизму. С тех пор все чаще слышится утверждение, .что система экономического либерализма содействует наживе только крупных капиталистов, членов "золотого интернационала", под которыми подразумевались евреи.

{547} Шаблон "типичного еврея", как представителя определенного социального и человеческого характера, зачастую очень далекого от подлинной еврейской действительности, становится орудием политической пропаганды. Обострение международного антагонизма и межпартийной политической борьбы привело к употреблению трафаретов, легко становившихся символическими и возбуждавшими симпатию или возмущение. Так возникли типы "капиталиста", "большевика", "жида" и т. п. Укоренению в общественном сознании образа "жида", как человека, стремящегося к господству над всем христианским миром - или к монополии в той или иной области, - несомненно содействовала выдающаяся роль некоторых лиц еврейского происхождения в общественной и культурной жизни.

Так Ротшильд стал символом власти евреев на бирже; Дизраэли олицетворением еврейского господства в политике; Берне и Гейне - гегемонии в оппозиционной публицистике; Маркс - в интернациональном революционном движении; Сарра Бернар - воплощением еврейского засилия в театре и т. д. Все эти явления привели к тому, что антиеврейское брожение в конце семидесятых годов XIX в. приняло форму организованного антисемитского движения в разных странах Европы.

В 1878 г. придворный проповедник в Берлине Штёккер основал "христианско-социальную рабочую партию", главной целью которой было бороться с влиянием социал-демократии на рабочих. Партия не пользовалась заметным успехом, и для усиления ее популярности Штёккер счел нужным приправлять свои речи антисемитскими выпадами. Этот прием оказался удачным, и в сентябре 1879 г. он произнес программную речь: "Наши требования к современному еврейству". С тех пор его партия стала явно антисемитской, и ее деятельность была направлена, главным образом, на травлю евреев и на борьбу с "еврейским влиянием".

Антиеврейские настроения в семидесятых годах среди русской интеллигенции тоже усилились в немалой степени из-за того, что влияние славянофилов на общественную жизнь России значительно возросло, особенно после русско-турецкой войны. Достоевский утверждал, что {548} евреи "и теперь неуклонно ждут Мессию... они верят все, что Мессия соберет их опять в Иерусалиме... и чтоб не иметь нового отечества не быть прикрепленным к земле иноземцем... иметь все с собою лишь в золоте и драгоценностях, чтоб удобнее их унести... в Палестину".

Опираясь на пример Германии, Иван Аксаков отрицает возможность включения евреев в культурную жизнь страны: "Евреи не исчезают... в общем составе христианского общества, как это происходило раньше, когда цивилизация была еще уделом очень немногих евреев, доставалась им порознь, - как это происходит пока к у нас. Цивилизованные евреи в Германии уже образуют теперь довольно плотную солидарность, слагаются снова в еврейскую "нацию", от принадлежности к которой по-видимому отрешились или, по ходячему мнению, должны были отрешиться, через приобщение к европейскому "прогрессу"... они преобразовываются в культурный слой еврейской нации, ядро которой или основной слой - хранилище еврейской вредоносной национальности - еврейские массы, миллионы евреев, угнетающие низшие классы населения в христианских странах, преимущественно в восточной части Европы...".

Однако не только славянофилы, но и писатели народнического лагеря изображали евреев паразитами и эксплуататорами русского народа. После того, как весной 1881 г. разразились погромы на Украине, исполнительный комитет революционной партии "Народная воля" опубликовал прокламацию на украинском языке, в которой говорилось: "А нехай лиш встануть мужики... зараз царь стане жидив рятувати (спасать)... Ось що выроблее той паньский, та жидивский царь... Ви почали вже бунтовати против жидив. Добре робите...".

В издаваемом ею органе появились восторженные статьи в оправдание погромов и описания антиеврейских настроений среди крестьян.

Центром антисемитского движения стала Германия. В конце 1879 г. и в продолжение 1880 г. здесь было опубликовано несколько агрессивных антиеврейских памфлетов журналиста Вильгельма Марра. Известный историк проф. Г. Трейчке нападал на евреев за то, что они будто бы отказываются ассимилироваться с немецким обществом и {549} его культурой, за их стремление создать "гибридную культуру" и за беспрерывный приток еврейских иммигрантов из Польши. Это он впервые выдвинул лозунг "евреи - наше несчастье", ставший при Гитлере девизом нацистов. В то же время появился ряд публикаций, рассматривавших евреев с расистской точки зрения. Самой резкой из них была книга известного оппонента Маркса и Энгельса - Евгения Дюринга.

Этот сочинитель не только порицал различные черты еврейской расы, но и пытался дать "научное" объяснение употреблению евреями христианской крови, начало которого он возводил к принятым якобы у древних иудеев человеческим жертвоприношениям, а сохранение этого обычая, по его мнению, заключается в стремлении еврейских главарей связать круговой порукой каждого отдельного еврея путем участия во всенародном преступлении.

В августе 1880 г. была составлена антисемитская петиция, требовавшая преградить доступ еврейским иммигрантам в Германию, уволить евреев с должностей, связанных с административными полномочиями, и ввести отдельную статистическую перепись еврейского населения. Авторы петиции собрали четверть миллиона подписей и предъявили ее рейхстагу в апреле 1881 г. "Берлинское движение" - так называлась тогда антисемитская агитация - не отличалось единомыслием: в нем боролись две тенденции: консервативно-романтическая и расистско-радикальная. Консерваторы отмежевывались от заявлений радикалов, провозглашавших, что надо убивать и изгонять евреев. Выборы в рейхстаг в том году не принесли успеха антисемитам.

В 1882 г. антисемитские группы в различных странах приступили к созданию международной организации. В конце этого года в Дрездене состоялся первый международный конгресс антисемитов, опубликовавший "Манифест к правительствам и народам христианских государств, обреченных на гибель по вине еврейства". Этот манифест призывал к созданию во всех городах боевых организаций, которые должны были сплотиться во "вселенский христианский союз". На втором конгрессе, в 1883 г., была сделана попытка объявить "учение" {550} Дюринга обязательной для всего движения идеологией ("Расовая теория величайшего из мировых мыслителей станет скалой, о которую еврейство разобьется вдребезги и будет предано уничтожению"), но предложение это было отвергнуто в результате сопротивления антисемитов других направлений.

Антисемитская агитация привела к тому, что еврейский вопрос стал одной из центральных проблем германской общественной жизни. Правда, при первых проявлениях активности антисемитского движения немецкие либералы, в том числе ученые и политические деятели, опубликовали 14 ноября 1880 года воззвание против антисемитизма, клеймя его как "национальный позор"; но даже среди них многие придерживались того мнения, что евреи продолжают вести свой обособленный образ жизни, основывают свои отдельные организации и все еще не вполне ассимилировались с немецкой нацией, в результате чего они резко выделяются из окружающей среды, вызывая неприязнь народных масс.

Даже некоторые из лидеров преследовавшейся тогда социал-демократической партии видели в антисемитизме этап на пути к возбуждению ненависти к капиталистам вообще и поэтому не были склонны отмежевываться от антисемитского движения, рассматривая его как одну из форм выражения народного возмущения. Только тогда, когда организованный антисемитизм превратился в опасного соперника социал-демократии, они начали бороться с ним. Большинство же социал-демократических руководителей перестало рассматривать антисемитизм как проявление антикапитализма лишь значительно позже, когда кишиневский погром и политика русского правительства по отношению к евреям наглядно доказали, что юдофобство служит эффективным оружием в руках реакции для достижения ее политических целей.

В Австрии в восьмидесятых годах тоже возникло сильное антисемитское движение, прикрывавшееся лозунгами "христианского социализма", как, например, "защита простолюдина от еврейской эксплуатации" и т. п. Это движение поддерживало также идею пангерманизма на том основании, что евреи якобы способствуют укреплению {551} славянских и мадьярских элементов в Габсбургской монархии. Вырастали всякого рода организации, возвещавшие о своем стремлении оградить "маленького христианского человека" от посягательств "крупного еврейского капитала". В особенности процветал антисемитизм в Вене, где господствовали острые социальные противоречия, в результате быстрого темпа ее развития.

Кровавый навет в Тисса-Эсларе и сопровождавшая его газетная травля воодушевили антисемитов в Венгрии. В сентябре 1882 г. был устроен погром в Прессбурге (Братиславе), и власти сумели подавить его только с помощью войска. В венгерском парламенте образовалась довольно большая антисемитская фракция. Во второй половине восьмидесятых годов влияние антисемитских партий в Венгрии, так же, как и в Германии, ослабло.

В начале последнего десятилетия XIX в. возобновилась антисемитская деятельность в Германии вследствие перемен, происшедших в ее политической ситуации и в соотношениях между партиями. По мере того как Бисмарк стал все больше опираться на консервативные элементы, усиливалась тенденция властей препятствовать доступу евреев к государственным и общественным должностям. Еврейские военнослужащие не могли быть произведены в офицеры, так как военная верхушка, состоявшая главным образом из прусских юнкеров, не была готова допустить евреев в свои ряды. Министерство юстиции не давало возможности евреям занимать должности в судебном ведомстве, министерство просвещения отказывалось назначать их преподавателями в государственных учебных заведениях. Враждебное отношение к евреям, принимавшее все более острые формы и в университетских кругах, преградило им путь к научной карьере и к занятию кафедр. Те же евреи, которые были приняты на государственную службу, были лишены возможности продвигаться по служебной лестнице.

Коалиция консерваторов и "национальных либералов" (картель), возглавлявшаяся Бисмарком, отняла всякую надежду на действенное общественное сопротивление политике дискриминации по отношению к евреям. Вступление на престол Вильгельма II еще более усилило {552} влияние привилегированного юнкерства, в особенности военной клики, в политической жизни Германии.

"Христианским социалистам" во главе со Штёккером удалось упрочить свои позиции в рядах консервативной партии, и по их настоянию в ее новую программу, опубликованную в декабре 1892 г., был включен параграф, призывавший бороться с "разлагающим еврейским влиянием на жизнь нашего народа". Одной из причин, побудивших консерваторов выдвигать антисемитские лозунги было их стремление стать массовой партией. На выборах в рейхстаг в 1893 г. антисемитские партии получили четверть миллиона голосов и провели 16 депутатов, но со середины девяностых годов начался их постепенный упадок (в 1898г.-13 депутатов, в 1903г.-9), так как правительство и сам император выступили против необузданной агитации антисемитов, действовавшей якобы "на руку социал-демократии".

В 1890 г. в Германии был основан "Союз для борьбы с антисемитизмом", во главе которого стояли видные общественные деятели и члены прогрессивной партии. Союз опубликовал обширный материал, опровергающий антисемитские обвинения. Социал-демократы также приняли участие в этой борьбе, и их лидер Август Бебель неоднократно полемизировал с антисемитами в печати и в своих речах в рейхстаге. Но антисемитские идеи упорно продолжали насаждаться в Германии посредством периодической печати и специальных брошюр, а также путем публикации псевдонаучных исследований.

Особенной популярностью пользовалась книга X. С. Чемберлена "Основы девятнадцатого века" (1898 г.), в которой история человечества изображается как борьба между арийской и семитской расами. Первая созидает и строит, а вторая разрушает и вредит. Это сочинение, научно совершенно необоснованное, разошлось в короткое время миллионным тиражом и пользовалось большим успехом в кругах немецкой интеллигенции. Сам император читал из него отрывки своим детям и рекомендовал ввести изучение его в программу офицерских школ. Антисемитская концепция стала неотъемлемой частью господствующей идеологии.

{553} В эти же годы антисемиты добились успеха и в Австрии, главным образом в Вене. Уже в 1891 г. они провели 13 депутатов в рейхсрат, но особенно усилилось их влияние, когда к ним примкнул Кард Люэгер, бывший демократ, проповедовавший "христианско-социальную" идеологию и требовавший опекать "маленького человека". В 1895 г. антисемиты и антилибералы получили большинство в Венском муниципалитете, и Люэгер был избран бургомистром. Император Франц Иосиф отказался утвердить его на этом посту. Лишь после того, как он был переизбран три раза подряд, он все же стал в 1897 г. бургомистром. Люэгер пользовался своим постом для того, чтобы дискриминировать евреев в Вене и во всей Нижней Австрии, ограничивать в правах еврейских учащихся и т. д. В 1907 г. фракция "христианских социалистов" насчитывала в рейхсрате свыше ста делегатов, и ее представители входили также в состав правительства. Они рекомендовали ввести в учебных заведениях "процентную норму" для евреев, по примеру России, и другие антиеврейские меры.

Во Франции первые проявления организованного антисемитизма обнаружились в начале восьмидесятых годов XIX в., когда обострилась борьба между республиканским и радикальным лагерями, с одной стороны, и роялистскими и клерикальными группами - с другой. Непосредственной причиной антиеврейской травли послужил банкрот католического банка, вследствие чего многие мелкие вкладчики потеряли свои сбережения, а директор банка обвинил в крахе "еврейский капитал".

Распространению вражды к евреям в широких кругах французской публики способствовала также книга Э. Дрюмона "Еврейская Франция", вышедшая в свет в 1886 г. В этом сочинении был подчеркнут "исторический антагонизм" между арийцами и семитами и описывалось "пагубное влияние евреев" на протяжении всей французской истории. Дрюмон выдвинул требование провести бескровную социальную революцию путем раздела еврейского имущества. Книга его разошлась в сотнях тысяч экземпляров. Были основаны антисемитские организации, студенческие и другие, развившие оживленную деятельность. Особым рвением отличались круги низшего духовенства, {554} основавшие "христианско-демократическое движение" для борьбы с "еврейским капиталом".

Своего апогея достиг антисемитизм во Франции в связи с взволновавшим весь мир делом Дрейфуса.

В 1894 г. был арестован по обвинению в шпионаже капитан Альфред Дрейфус, офицер-еврей, служивший во французском генеральном штабе. Антисемиты видели в этом неопровержимое доказательство тому, что "все евреи изменники". Военный министр решил после некоторых колебаний отдать Дрейфуса под военный суд. Шовинистическая военная клика и клерикально-роялистские круги решили использовать этот процесс в своем стремлении восстановить монархию и реакционный режим во Франции.

На судей было произведено давление, и на основе фальсифицированных материалов был вынесен обвинительный приговор. Дрейфус был присужден к пожизненной каторге на "Чертовом острове".

Но один из офицеров генерального штаба, полковник Пикар, обнаружил, что главный документ, на котором было построено обвинение против Дрейфуса, был написан другим офицером и что Анри, сотрудник французской контрразведки, подделывал бумаги - по-видимому, получив на то согласие своего начальства, чтобы свалить вину на Дрейфуса. После этого разоблачения Пикар был отстранен от своей должности и послан в Алжир. Тогда же еврейский журналист Бернар Лазар опубликовал брошюру под названием "Правда о деле Дрейфуса".

Некоторое время спустя стали распространяться слухи о том, что происходит в генеральном штабе, и вслед за ними поднялась общественная буря, длившаяся около трех лет (1897-1899 гг.). Антисемиты утверждали, что в Европе существует тайная еврейская организация, задавшаяся целью унизить Францию и ее армию. Французская общественность раскололась на сторонников Дрейфуса и его противников - дрейфусаров и антидрейфусаров. Эти лагери отражали борьбу между социальными силами, которые выкристаллизовались после основания Третьей республики.

Теперь в этой борьбе центральное место заняли "еврейский вопрос" и проблема отношения к евреям. Большинство партий противилось пересмотру процесса. 13 января 1898 г. в газете "L'Aurore" {555} ("Заря") было опубликовано открытое письмо известного писателя Эмиля Золя президенту Республики, под заглавием "Я обвиняю..!" ("J'accuse"), в котором он осуждал генеральный штаб за искажение правосудия и защиту подлинного шпиона. Это выступление повлекло за собой антисемитские вспышки, и эксцессы в разных городах Франции, включая Алжир, и во время новых выборов большинство кандидатов, выдвинутых дрейфусарами, потерпело поражение. Поворот произошел, когда военный министр пришедшего на смену правительства, заклятый враг дрейфусаров, распорядился вновь расследовать дело.

Сразу же был обнаружен ряд подлогов. Фальсификатор Анри покончил с собой в тюрьме, но руководящие военные круги все еще противодействовали новому судебному разбирательству, что еще сильнее обострило общественную борьбу. В конце концов в августе 1899 г. состоялся повторный процесс, но и тогда большинством голосов была подтверждена виновность Дрейфуса. Однако суд предложил смягчить приговор, а президент Республики помиловал осужденного. Полностью же Дрейфус был реабилитирован лишь в 1906 г.

Дело Дрейфуса имело значительные последствия для политического развития французской республики - оно привело к ослаблению влияния военщины и клерикалов и к усилению радикальных республиканских кругов: вскоре после ликвидации процесса во Франции был проведен закон об отделении церкви от государства. Дело Дрейфуса оказало также первостепенное влияние на отношение европейской общественности к евреям, так как оно способствовало нанесению тяжелого удара организованному антисемитскому движению не только во Франции, но и в других странах.

{556}

Глава пятнадцатая

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ В РОССИИ И

В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ ДО ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В России антиеврейские тенденции начали усиливаться уже в семидесятых годах как в правительственных, так и в общественных кругах. Способствовали этому успешно развивающаяся экономическая деятельность евреев и рост числа еврейских учащихся в средних и высших учебных заведениях.

В последний период царствования Александра II в правящих кругах стало преобладать реакционное направление, хотя либеральные политические деятели еще пользовались известным влиянием борьба между ними и реакционерами не прекращалась вплоть до убийства царя народовольцами (1 марта 1881 г.).

Его преемник Александр III под влиянием своего наставника Победоносцева заявил в манифесте от 29 апреля 1881 г., что он пойдет по пути укрепления самодержавия и категорического сопротивления каким бы то ни было уступкам либеральным идеям.

В короткий период между вступлением нового царя на престол и объявлением его политического манифеста на Украине вспыхнули жестокие антиеврейские погромы. Они начались в середине апреля в Елизаветграде, (нынешнем Кировограде), быстро распространились на другие города и местечки и через несколько дней докатились до Киева.

В начале мая в Одессе разразился погром, продолжавшийся три дня. В продолжение весны и лета 1881 года пострадало свыше ста еврейских общин. Погромные эксцессы сопровождались в первую очередь разграблением имущества шайками городской черни и окрестных крестьян; однако были и случаи изнасилования женщин и убийств.

Евреи, полагавшиеся на защиту властей, были совершенно беспомощны и в большинстве случаев не оказывали сопротивления. Лишь в Одессе, испытавшей погром и в 1871 году, по инициативе студенческой {557} молодежи были предприняты попытки самообороны. Власти явно не были заинтересованы справиться с положением, и в некоторых случаях, как, например, в Киеве, воинские части отнеслись безучастно к разыгрывающемуся на их глазах разгулу громил.

Сам факт столь быстрого распространения погромного движения свидетельствует, несомненно, о том, что оно было организовано свыше. Возможно, что во всем этом была замешана тайная придворная клика ("священная дружина"), задавшаяся целью бороться всеми средствами с прогрессивным и революционным движениями и намеревавшаяся подчинить в будущем своей линии политику правительства; и, действительно, среди главарей погромных банд выделялись. заводилы, прибывшие на Украину из внутренних областей России.

Однако немалое влияние имели и местные условия. На Украине особенно обострились конкуренция и напряженность между преуспевающими христианскими городскими элементами и сельскими богатеями-кулаками, которые после отмены крепостного права стали заниматься торговлей и ростовщичеством, с одной стороны, и евреями, участие которых в хозяйственной жизни страны достигло в шестидесятых и семидесятых годах больших размеров, с другой стороны.

Это экономическое соперничество в издавна отравленном юдофобством краю, где народные песни и легенды со времен Хмельницкого и гайдамаков восхваляли насилие над евреями, оказалось благоприятной почвой для антиеврейских эксцессов.

С воцарением Александра III организаторами погромов были пущены слухи, что царь разрешает "бить жидов" из мести за убийство его отца "еврейскими революционерами". А когда разразились погромы, медлительное и уклончивое поведение властей еще более укрепило это мнение, в особенности после заявлений некоторых царских чиновников, возлагавших главную ответственность за погромы на самих же евреев повинных якобы во вспышке "народного гнева" из-за "экономической эксплуатации" ими "коренного населения". Эта концепция была особенно охотно усвоена правящими кругами, в первую очередь - министром внутренних дел Игнатьевым, стремившимся упразднить либеральный реформы Александра II и {558} укрепить нового царя в его решении неуклонно проводить реакционную политическую линию самодержавия.

Для оправдания этой политики в августе 1881 г. был опубликован указ об учреждении в каждой губернии "черты оседлости" особой комиссии, в состав которой должны были войти представители разных сословий. Задачей этих комиссий было определение вреда, якобы причиняемого "коренному населению" экономической деятельностью евреев. Особый подбор членов комиссий и полученные ими наставления, проникнутые духом антисемитизма, привели к тому, что подавляющее большинство их пришло к заключению о необходимости ограничить участие евреев в хозяйственной жизни страны. Некоторые комиссии, однако, предложили разрешить евреям селиться во всех областях России, чтобы разредить их скученность в "черте оседлости".

Отношение к евреям стало важным фактором внутренней политики государства, и различные элементы пытались использовать его для достижения своих целей. В конце 1881 г. был устроен погром в Варшаве, возможно, с намерением привлечь симпатии поляков к русским властям или с целью доказать миру, что не только русские, но и поляки ненавидят евреев. Однако ответственные представители польской общественности категорически отмежевались от погромных выступлений.

Кровавый погром разразился весной 1882 г. в городе Балте, на румынской границе, как видно, по инициативе местной администрации. Несколько евреев было убито и многие были изувечены. Правительство, по-видимому, было смущено проявлением "административной инициативы" такого рода. Игнатьев был вскоре смещен и на пост министра внутренних дел был назначен Д. А. Толстой, реакционер старой школы, относившийся отрицательно к проведению в жизнь правительственной политики с помощью толпы. И действительно, после его назначения погромное движение по существу прекратилось, хотя кое-где эксцессы еще продолжались. Последний погром восьмидесятых годов произошел в 1884 г. в Нижнем Новгороде.

Перед тем как выйти в отставку, Игнатьев подготовил ряд репрессивных антиеврейских декретов, основанных {559} на предложениях губернских комиссий. Они были изданы в форме "Временных правил" и опубликованы 3 мая 1882 г. По этим "правилам" евреям было запрещено вновь селиться в деревнях, даже в пределах "черты оседлости"; приобретать недвижимое имущество вне городов и арендовать земельные угодья; открывать торговые заведения по воскресным дням и христианским праздникам.

Эти "правила" причинили огромный экономический ущерб евреям, которым и без того приходилось тяжело бороться за свое существование в условиях ненормальной скученности населения, постоянно увеличивавшегося в городах и местечках "черты оседлости" вследствие большого естественного прироста. Но еще хуже материального урона было то, что эти новые "правила", отражавшие антиеврейскую политику правительства, оказали пагубное влияние на поведение местных властей.

Чиновничество и полиция, и до того известные своим взяточничеством, еще больше усилили давление на евреев в целях вымогательства, уверенные теперь в том, что перед ними беззащитные жертвы произвола. Было очевидно, что правительство осуществит - неуклонно и посредством самых крутых мер объявленную политику "защиты коренного населения от еврейской эксплуатации".

Отношение правящей верхушки к евреям выразилось в характерном заявлении Игнатьева: "западная граница открыта для евреев". Иными словами: желательно, чтобы возможно большее число евреев покинуло Россию. Победоносцеву, назначенному обер-прокурором "Святейшего синода", приписывается циничное заявление о том, что треть русских евреев покинет Россию, треть - вымрет, а треть - крестится и совершенно ассимилируется.

Несмотря на этот прогноз, власти сочли нужным объявить - по крайней мере внешнему миру, - что они приступили к разрешению "еврейского вопроса" посредством соответствующего законодательства. С этой целью в начале 1883 г. была учреждена "Верховная комиссия по пересмотру законов о евреях", под председательством графа Палена. В продолжение пяти лет она собирала материалы и выслушивала показания экспертов, и, в конце концов, большинство ее членов пришло к {560} заключению, что следует постепенно расширить права евреев, с тем чтобы приравнять их к другим жителям государства. Однако царь, отклонив это предложение, согласился со мнением меньшинства, требовавшего сохранить ограничительные меры, и распустил комиссию.

Еще до опубликования "Временных правил" военное министерство издало приказ, вводивший процентную норму для еврейских военных врачей (5 проц. общего числа врачей в армии), "ввиду не вполне добросовестного исполнения ими обязанностей и вследствие их неблагоприятного влияния на санитарную службу в войсках".

Вопиющая несправедливость этого указа особенно возмутила еврейское общественное мнение потому, что всего лишь три-четыре года тому назад, во время русско-турецкой войны 1877-78 гг. в списках отличившихся военных врачей видное место занимали евреи. Вслед затем началась агитация за исключение евреев из правительственных учреждений и был запрещен прием новых еврейских служащих на государственные должности.

С 1889 г. еврей мог заниматься адвокатурой только с особого разрешения министра юстиции. В 1886 г. были введены впервые ограничения для еврейских учащихся в средних и высших учебных заведениях, а в июле 1887 г. была опубликована директива министра просвещения, устанавливавшая "процентную норму" в 10 проц. общего числа учеников в городах "черты оседлости", в 5 проц. в городах вне "черты оседлости" и в 3 проц. в Петербурге и Москве.

В сороковых и пятидесятых годах правительство принуждало евреев поступать в школы для получения образования на русском языке, теперь же оно почти закрыло перед ними доступ в учебные заведения. Так совершился крутой поворот: от стремления приобщить евреев к культурной жизни страны и ассимилировать их к решению изолировать их или заставить эмигрировать.

В особенности тяготел над еврейскими народными массами указ от 1886 г., в, силу которого семья юноши, не явившегося к отбыванию воинской повинности, подвергалась высокому денежному штрафу. Среди эмигрировавших в Америку было много таких молодых людей. Тяжело и болезненно ощущались еврейским населением также постоянно менявшиеся {561} указы О "праве жительства" вне "черты оседлости" и частые ночные облавы. Была совершена даже попытка объявить некоторые местечки деревнями, чтобы оправдать изгнание из них евреев. Но самым большим бедствием, постигшим евреев в результате этих гонений, было выселение их из Москвы в 1891 г., мотивированное необходимостью очистить "престольный град".

Почти двадцать тысяч еврейских ремесленников, проживавших в Москве на законном основании, были изгнаны из нее. Некоторые из них были выселены закованными в кандалы как преступники. Это мероприятие еще более поколебало доверие евреев к властям, вероломно нарушавшим свои же законы.

Вступление на престол Николая II не внесло существенных изменений в правительственную политику. Углубление пропасти между царским режимом и все ширящимися кругами русской общественности, боровшимися с притеснениями самодержавия, неминуемо должно было с течением времени привести к ухудшению отношения правящей верхушки к евреям и к большему пониманию их нужд со стороны враждебных существующему строю передовых элементов.

Писатели и мыслители, как В. Соловьев, В. Короленко и М. Горький, выступали в печати в последние годы XIX и в начале XX вв. с протестами против преследований евреев. Правительственные круги утверждали, что революционное движение в России - дело рук евреев и поляков, сообщников "врага внешнего".

В противовес оппозиционному лагерю, правительство решило раздуть юдофобские настроения толпы и использовать антисемитизм как политическое оружие с целью упрочить свое положение и укрепить верноподданнические чувства. Сам царь, проникнутый ненавистью к евреям, поддерживал эту линию. Он даже ассигновал крупные суммы из секретного личного фонда на издание антисемитской литературы. По мере нарастания революционного движения усиливалась и антисемитская агитация.

Агитаторы пытались распространять кровавые наветы и подстрекали к погромам. В особенности отличалась своей ядовитой травлей евреев газета "Бессарабец", {562} издававшаяся в Кишиневе, где но почину местных властей была создана антисемитская организация. Неистовая пропаганда вскоре дала свои результаты, и в апреле 1903 г. в Кишиневе разразился ужасающий погром. По официальным данным, было убито свыше 50 человек, изувечено около 500; были разрушены и разграблены сотни домов и лавок. Дикий разгул погромщиков потряс общественное мнение всего мира, а также передовые круги России.

Русское "Освободительное движение" (т. е. все оппозиционные партии) возлагало ответственность за погром на правительство и пыталось организовать общественную борьбу против преследования евреев. Заметный перелом произошел на этот раз и в настроениях самих евреев. Когда летом 1903 г. был устроен погром в Гомеле (Белоруссия), еврейская молодежь этого города самоотверженно и успешно отразила нападения громил. Сознавая, что правительство отказывается защищать жертвы нападений, молодежь пришла к выводу, что евреи могут полагаться только на самооборону. И действительно, гомельские власти не сидели сложа руки: они арестовали еврейских защитников, а погромщики продолжали убивать и грабить, пользуясь покровительством полиции. На процессе, состоявшемся в связи с гомельским погромом, большинство обвиняемых были члены самообороны из среды еврейской молодежи.

После первых поражений в русско-японской войне в 1904 г. антисемитская пресса стала обвинять евреев в симпатиях к японцам и в революционной пропаганде, направленной на ослабление России. Для борьбы с оппозицией царское правительство решило создать ряд "патриотических" организаций, преданных "царю и отечеству".

Из них особым благоволением царя пользовался "Союз русского народа". Боевые отряды этих организаций, так называемые "черные сотни", набирались из хулиганов и подонков общества. Все же правительству не удалось подавить революционное движение. Царь был вынужден пойти на некоторые уступки и объявил о созыве "Государственной думы". При обсуждении избирательного закона реакционеры пытались лишить евреев {563} избирательного права, утверждая, что они неполноправные граждане, но под давлением общественного мнения власти отказались от этого намерения.

Значительной уступкой царя, поколебавшей принцип самодержавия, было опубликование манифеста 17 октября 1905 года, гарантировавшего всем гражданам основные свободы. Стремясь укрепить подорванный авторитет самодержавия, члены "Союза русского народа" и "черные сотни" организовали "патриотические манифестации" с царскими портретами и хоругвями; в большинстве случаев они сопровождались погромами.

Воззвания, подстрекавшие к погромам, печатались, как это было позже доказано, в тайной типографии департамента полиции. Волна погромов разлилась по десяткам городов и повлекла за собой сотни жертв. В Одессе погром продолжался четыре дня; было убито свыше трехсот евреев. К еврейской самообороне, отражавшей погромщиков и нанесшей им серьезный урон, примкнули и лица из кругов русской интеллигенции; в некоторых местах пришли на помощь и русские рабочие. Однако действия защитников были подавлены регулярными войсками и казаками.

В погромах 1906 г. в Белостоке и Седльце принимали участие полицейские и военные чины, впоследствии получившие за это награды и знаки отличия.

Назначенная Государственной думой следственная комиссия по выяснению причин белостокского погрома возложила в своих заключениях полную ответственность за погром на власти. Реакционная печать реагировала на это клеветой на депутатов Думы, объявив ее засильем "жидов" и поляков", избранных якобы с помощью "еврейских денег". Православная церковь также вела антисемитскую пропаганду.

Революция завершилась в 1907 году диктаторским режимом Столыпина, обуздавшего в значительной степени и погромное движение. Столыпин был заинтересован в некотором смягчении антиеврейской политики - из желания вернуть доверие к русским ценным бумагам на международном рынке. Совет министров даже решил, предоставить евреям некоторые льготы, но царь отказался утвердить их.

Погромное движение было отчасти укрощено, но {564} разные демагоги продолжали объявленную ими евреям войну как в Думе, так и в прессе и на собраниях. В Думе неистовствовали антисемиты изуверы во главе с Пуришкевичем и Марковым-вторым.

На съезде "Совета объединенного дворянства" в 1911 г. были выдвинуты требования систематического "очищения" России от евреев, предлагалось запретить им заниматься свободными профессиями и даже были возведены поклепы о ритуальных убийствах.

Незадолго до съезда еврей по имени Мендель Бейлис был обвинен в Киеве в убийстве христианского мальчика "с ритуальной целью". Навет исходил из кругов "Союза русского народа", но полиция и министерство юстиции, которые с первого же момента знали, что убийцами была шайка уголовных преступников, впряглись в работу и по истечении двух лет "подготовили" свидетельские показания подонков общества и разных "экспертов" для юридического обоснования обвинения.

Процесс начался лишь в 1913 г. Передовые круги общества в России и за рубежом видели в деле Бейлиса борьбу между самодержавным режимом и оппозиционными силами, и таким образом, "еврейский вопрос" стал одной из центральных проблем русской действительности того времени. Лучшие адвокаты страны, взявшие на себя защиту Бейлиса, наглядно раскрыли невежество "экспертов" обвинения, а либеральная и радикальная пресса заклеймила провокационную инсценировку министерства юстиции. Процесс Бейлиса вызвал взрыв негодования во многих европейских странах и в США. Несмотря на односторонний подбор присяжных заседателей (главным образом - полуграмотных крестьян), Бейлис был оправдан за недостатком улик, однако в самом приговоре не находилось никакого определенного заключения по вопросу о ритуальных убийствах среди евреев. Широкие передовые круги усмотрели в приговоре явное поражение властей и победу либерального и радикального общественного мнения, стоявшего в этой борьбе всецело на стороне евреев. Дело Бейлиса было кульминационным пунктом борьбы вокруг "еврейского вопроса" в дореволюционной России.

В отличие от России, где возникновение {565} политических партий привело прогрессивные элементы к резкому отрицанию антиеврейской политики правительства, в Царстве Польском общество было в большинстве своем настроено антисемитски. Крупнейшая польская националистическая партия "эндеки" (народные демократы) начала кампанию экономического бойкота против евреев, расставляя пикеты у магазинов, принадлежащих евреям, и т. п. Не только польские шовинисты, но также либералы и даже социалисты оспаривали требование еврейских партий предоставить евреям национальные права и культурную автономию. Когда на выборах в Государственную думу в 1912 г. еврейские избиратели в Варшаве голосовали не за кандидата эндеков - известного антисемита, - а за польского социалиста, большая часть польской общественности осудила это как измену национальному делу. Во время процесса Бейлиса многие поляки поддерживали обвинение евреев в ритуальном убийстве.

***

Отношение румынских властей и общественных кругов к евреям после Берлинского конгресса 1878 г. являлось как бы повторением в меньшем масштабе того, что происходило в России, и нет сомнения, что руководители Румынии опирались в своей антисемитской политике на русский прецедент.

Хотя Берлинский договор обязал румынское правительство предоставить полное равноправие всем жителям страны, без различия национальности и вероисповедания, оно все же старалось убедить великие державы в том, что нельзя даровать гражданские права "сотням тысяч чужих". Их следует постепенно включать в государственный организм. С этой целью была создана специальная комиссия, которая в течение последних двадцати лет XIX в. предоставила права гражданства лишь нескольким стам евреев. Несмотря на лишение прав, евреи должны были нести все гражданские обязанности, в том числе и отбывание воинской повинности.

Экономические правоограничения, которым также {566} подвергались румынские евреи, преследовали ясно выраженную цель: оказать предпочтение "коренному жителю" (румыну) перед "чужеземцем" (т. е. евреем). Евреям было запрещено заниматься торговлей табачными изделиями и спиртными напитками. "Чужеземец", желавший заняться ремеслом, был обязан получить на это специальное разрешение властей. На фабриках, которые основывались евреями, по истечении нескольких лет число "коренных" румынских рабочих должно было составлять не меньше, чем две трети общего количества рабочих рук. Таким образом было ограничено право евреев нанимать своих соплеменников. Было постановлено также, что большинство членов правления акционерных обществ должно состоять из румын. Евреи не допускались к общественным должностям; им было запрещено заниматься адвокатурой. Только когда ни один румын не был заинтересован в том, чтобы открыть аптеку в определенной местности, мог еврей получить соответствующий патент.

В особенности препятствовали румынские власти распространению образования среди евреев. Евреи должны были вносить плату за учение в начальных школах, в то время как румыны были освобождены от нее. Евреев принимали в средние и высшие учебные заведения только в тех случаях, когда оставались свободные места; на деле была введена "процентная норма" - от 5 до 7,5 проц. Старания евреев развить свою собственную школьную сеть наткнулись на бесчисленные затруднения со стороны министерства просвещения.

Румынское правительство открыто отпускало средства на антисемитскую деятельность. При его материальной и моральной поддержке в 1886 г. в Бухаресте состоялся "международный" антисемитский конгресс, в котором участвовали, впрочем, лишь немногие представители других стран. В 1895 г. в Румынии была основана "Антисемитская лига", одним из первых членов которой стал министр просвещения. В уставе лиги было сказано, что она примет все возможные и доступные меры к тому, чтобы сделать положение евреев в стране невыносимым. В последние годы XIX в. эта лига поощряла погромное движение в нескольких румынских городах.

В 1907 г. {567} по деревням прокатилась волна крестьянских беспорядков, главными жертвами которых стали евреи. От нападений на еврейских арендаторов и разграбления их имущества крестьяне перешли к погромам в местечках и городах при открытой поддержке местных властей; но когда крестьяне начали нападать и на помещиков, правительство пришло в смятение и решило их подавить.

В результате балканских войн 1912-1913 гг. к Румынии была присоединена новая область - Южная Добруджа - со значительным еврейским населением. Правительство согласилось вначале сохранить за евреями гражданские права, которыми они пользовались до тех пор. Вскоре, однако, оно нарушило свое обещание - под давлением антисемитов, крайними представителями которых были студенты. Бесправие евреев Румынии достигло своего апогея во время мировой войны.

Первая мировая война значительно ухудшила положение евреев Восточной Европы. Военные действия на "Восточном" - т. е. на русском - фронте велись в областях, густо населенных евреями, которых русское командование подозревало в сочувствии к "центральным державам" и во враждебном отношении к России. Поэтому сразу же с началом военных операций, после занятия русскими войсками областей в Галиции и в Буковине, по приказу верховного командования из среды евреев брались заложники, отвечавшие головой за поведение своих соплеменников.

Военные власти ложно обвиняли евреев в передаче информации неприятелю. Польские антисемиты - среди них люди, поддерживавшие тайную связь с австрийским командованием - клеветали на евреев перед русскими властями и обвиняли их в шпионаже в пользу австрийцев.

После поражения и отступления русской армии в 1915 г. те же поляки стали обвинять евреев в шпионаже в пользу России. Все эти поклепы в шпионаже влекли за собой смертные приговоры военно-полевых судов. Во многих местах в районе военных действий казаки устраивали погромы. Когда русские войска и администрация начали эвакуироваться из оккупированной ими австрийской территории, они гнали перед собой на восток толпы галицийских евреев. Таким образом еврейское население {568} страдало не только от обычных невзгод военного времени, но и от преследований русской военщины.

Когда положение на фронтах стало для русских еще более критическим, верховное командование приказало насильственно выселить евреев из широкой прифронтовой полосы. Правительство явно пыталось приписать военные поражения главным образом "еврейской измене".

Сотни тысяч евреев из городов Царства Польского, Курляндской, Ковенской и других губерний-в том числе женщины, дети и старики - получили приказ покинуть насиженные места в течение 24-48 часов. Эти выселения оправдывались якобы политической неблагонадежностью евреев и сопровождались безудержной травлей против них. Запрещены были все публикации на еврейском языке и даже пользование еврейскими буквами в частной переписке. Евреи обвинялись в спекуляции, в намерении расшатать устойчивость русской валюты: и т. п.

Проблема беженцев приобрела такие трагические размеры, что царские власти были вынуждены в 1915 г. разрешить евреям временно проживать в городских поселениях внутренних районов России, вне "черты оседлости"; запретными оставались только столичные города - Петроград и Москва - и области Войска Донского, Кубанского и Терского.

В последние дни февраля 1917 г. вспыхнула революция, и царь был свергнут с престола. Образованное "прогрессивным блоком" "Временное правительство" стремилось как можно скорее стереть наследие старого режима к обеспечить демократические свободы. Одним из его первых шагов была декларация от 20 марта 1917 года об отмене всех антиеврейских законов и об уравнении евреев в правах со всеми жителями. Так, в конце концов, было эмансипировано и русское еврейство.

{569}

Глава шестнадцатая

НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ И НАЧАЛО САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЕВРЕЕВ

Мечта просветителей XVIII в. о космополитическом обществе, которое сможет объединить весь человеческий род, без различия происхождения и вероисповедания, развеялась во второй половине XIX в. с усилением тенденций к национальной и культурной обособленности.

В ряде угнетенных европейских народов крепнет национальное самосознание и возникают национальные движения. Тогда и часть еврейской интеллигенции пришла к заключению, что необходимо стремиться к разрешению своих проблем в своих же собственных национальных рамках. Достижения национальных и демократических течений в разных европейских странах служили для них подтверждением правильности этого подхода. По существу представители еврейской национальной интеллигенции не отреклись от основных идей эпохи Просвещения: распространение общего образования, среди еврейских масс, их переход к продуктивным занятиям, изменение традиционного жизненного уклада и духовное и моральное обновление.

Разочаровавшись в возможности достижения этих целей в условиях, царивших в европейских государствах, они пришли к заключению, что их можно осуществить только на независимой или автономной еврейской территории, в стране, в которой евреи доставят большинство и не будут вынуждены бороться с антисемитизмом и с правительственной дискриминацией. Таким образом, по их мнению, евреи станут "народoм, как все народы".

В продолжение двухтысячелетней жизни в диаспоре надежды евреев на национально-политическое возрождение были связаны с идеей возвращения в Палестину, страну Израиля, их историческую родину. Возвращение Сион служило основным принципом всех мессианских движений, возникших в еврейском народе в средние века.

Вера в такое возвращение была распространена и в {570} некоторых кругах европейского общества в XVIII и XIX вв., в особенности в Англии, и среди различных религиозных сект, связывавших его с "возвратом" евреев к Христианству. Иногда предложения о восстановлении еврейского государства в Палестине были связаны и с политическими соображениями, так как "восточный вопрос" и раздел наследства "больного человека" (Оттоманской империи) побудили державы воспользоваться всевозможными факторами, включая национальные стремления евреев, для достижения своих целей на Ближнем Востоке. С другой стороны, в том же направлении влиял и столь популярный среди антисемитов лозунг "жиды в Палестину".

Еще во второй половине XVII в. Спиноза который далеко не положительно относился к особенностям еврейского национального характера, писал в "Богословско-политическом трактате": "я готов вполне поверить, что наступит день, когда в должный момент, принимая во внимание, что дела людские подвержены переменам, они (т. е. евреи) вновь создадут свое государство, и Бог сызнова изберет их".

В начале XVIII в. радикальный английский философ Джон Толанд считал, что "... если они когда-либо будут вновь поселены в Палестине, на месте своего происхождения, что совершенно не исключается, они, благодаря своей замечательной конституции (речь идет о Моисеевом законе), будут гораздо многочисленнее, богаче и сильнее любой существующей ныне нации".

В XIX веке некоторые еврейские общественные деятели начинают призывать к практическому осуществлению идей национального возрождения. Мордехай Мануэль Ноах пытался основать еврейское государство "Арарат" вблизи Нью-Йорка. В тридцатых годах рабби Цви-Гирш Калишер в Восточной Пруссии и рабби Иегуда Алькалай в Сербии опубликовали свои предложения о путях возвращения евреев в Сион. Алькалаю удалось в пятидесятых годах возбудить живой интерес к своему плану в еврейских и нееврейских кругах Лондона.

По инициативе Калишера в 1860 г. в Торуне (в тогдашней Пруссии) состоялась конференция, посвященная проблеме еврейской поселенческой деятельности. В {571} результате этой конференции д-р Хаим Лурье основал во Франкфурте-на-Одере палестинское поселенческое общество, правление которого было в 1864 г. переведено в Берлин. В конце пятидесятых годов за идею заселения Палестины начал ратовать Давид Гордон, редактор общественно-литературного журнала на иврите "Гамаггид".

Идеологическое обоснование возрождения еврейской нации на своей исторической родине аргументами, почерпнутыми из современного рационалистического и социалистического мировоззрения, дал Мозес Гесс в своей книге "Рим и Иерусалим" (1862 г.).

Гесс, один из видных социалистических мыслителей середины XIXв., находившийся в 40-х годах в тесной связи с Карлом Марксом, пришел к выводу, что евреи представляют собой не только религиозную группу, но и особую нацию, отличающуюся ярко выраженными, неизгладимыми этническими признаками; поэтому, по его мнению, нет надежды на их слияние с окружающими народами.

Евреи, в особенности проживающие в Восточной Европе, которые сохранили верность родной традиции, способны возобновить свою национально-политическую жизнь в стране Израиля.

Руководящие идеи коллективистской еврейской этики, в отличие от индивидуалистической морали христианства, так же как тяготение еврейского общества к идеям социализма, послужат, по мнению Гесса, основой для осуществления особой миссии еврейства среди народов мира, а возвращение на историческую родину создаст благоприятные условия для его духовного и культурного развития.

Учение Гесса является, таким образом, попыткой синтеза между еврейским духовным наследием и социалистическим мировоззрением.

Известный еврейский писатель, выходец из России, Перец Смоленский (1842-1885 гг.), боровшийся с ассимиляторскими тенденциями еврейства на Западе, в особенности в Германии, исходил из убеждения, что евреи не религиозная секта, а народ, который на протяжении всей своей истории в изгнании пронес в себе надежду на национальное освобождение. Уже было упомянуто, что в 1868 г. Смоленский основал в Вене ежемесячный журнал "Гашахар" (Заря) для пропаганды своих идей. Идеи Смоленскина нашли сочувственный {572} отклик у еврейской общественности в Восточной Европе. Когда в начале 1881 года он посетил Москву и Петербург, еврейская студенческая молодежь этих городов встретила его с энтузиазмом. В ту пору Смоленскин еще не связывал идею возрождения с возвращением еврейского народа в Палестину.

Эту мысль впервые в "Гашахаре" высказал обновитель иврита - Элиэзер Бен-Иегуда (Перльман), утверждавший в своих статьях, опубликованных в этом журнале в 1879-80 гг., что только в Палестине может развиться и расцвести еврейское народное творчество. Бен-Иегуда был первым, кто начал употреблять иврит в повседневной жизни.

Погромы восьмидесятых годов, вызвавшие у еврейской молодежи и большей части еврейской интеллигенции глубокое разочарование из-за равнодушного отношения к ним со стороны передовых русских кругов, привели к основанию обществ "Ховевей-Цион" (палестинофилов) во многих городах и местечках черты оседлости. Еще до этого в Румынии организовались комитеты, занимавшиеся проблемой заселения Палестины. В конце 1881 г. их было свыше тридцати.