Очерки по истории еврейского народа

На их общей основе были созданы в последующие столетия грандиозные кодексы религиозных, этических и правовых норм иудейства - иерусалимский Талмуд (Иерушалми) и вавилонский Талмуд (Бавли). Так наряду с Библией Мишна стала второй основой еврейской культуры.

Мишна состоит из шести разделов ("сдарим"):

1. Раздел "Зраим" ("Семена") посвящен законодательству, связанному с земледелием и с чтением молитв.

2. "Моэйд" - ("Праздник") - посвящен распорядку соблюдения субботних и праздничных дней и постов.

3. "Нашим" ("Женщины") - уделен семейному быту, брачному ритуалу, разводам и т. п.

4. "Незикин" ("Компенсация за убытки") - Гражданское и уголовное право.

5. "Кодошим" ("Освящение") - храмовое богослужение, ритуальный убой скота и все, что связано с дозволенной и запрещенной пищей.

6. "Тагарот" ("Очищение) - законы об обрядовой чистоте.

Каждый раздел разбит на трактаты ("масехтот"), посвященные одной определенной теме. В общей сложности насчитывается до шестидесяти трактатов. Мишна кодифицировала все религиозные уставы - как бывшие в силе до разрушения храма (напр., распорядок храмового богослужения и уголовное судопроизводство, находившееся в исключительном ведении Иерусалимского синедриона), так и после разгрома Иудеи.

Действительность тех времен представлялась тогдашним законодателям эфемерной; они часто пользовались формулой "до тех пор, как, вскоре, в наши дни, будет восстановлен храм".

За исключением считанных арамейских и греческих слов и оборотов {234} речи, весь текст Мишны - на иврите и отличается своей точностью и ясностью. Иврит Мишны не подражал красочности библейской речи, однако это живой язык, выражающий не только новые общественно-правовые понятия, но и отображающий весь уклад жизни этой эпохи.

Кодификация Мишны является вехой в истории еврейской культуры. Литературу, создавшуюся до конца эпохи Мишны, принято называть таннаитской, а ее авторов таннаями. Толкователи Мишны в последующие века именовались амораями.

В период составления Мишны трудно провести грань между таннаями и амораями. Некоторые из сподвижников рабби Иегуды не упоминаются в самой Мишне, но зато они часто встречаются в "барайтот", т. е. в сборниках литературы таннаев, не вошедших в Мишну. Один из самых близких помощников рабби Иегуды, рабби Хия, и его сыновья Иегуда и Хизкия упоминаются не только в барайтот, но и в аморейской литературе. Сборники Аггады содержат одновременно таннаитские и аморайские элементы. В отличие от Галахи в этой области не ощущалась потребность в систематическом подборе материала и его оформлении.

Во всем, что касается религиозных верований, отвлеченных рассуждений и этических принципов, иудаизм относился терпимо к разным подходам и не оспаривал допустимость расхождений во взглядах и даже различия в поведении. Всем духовным академиям и школам была присуща общность мышления и мировоззрения, но, несмотря на это, никогда не выдвигалось требование свести их к единому целому - по примеру того, что было сделано в области правовых и бытовых норм. Этот подход в основном сохранился в еврействе на протяжении многих поколений.

{235}

Глава четвертая

ЕВРЕИ В ПАЛЕСТИНЕ

от начала периода анархии в Римской империи до упразднения патриархата (235-429 гг.)

Пятьдесят лет, прошедшие от конца правления династии Северов до основания монархии Диоклетиана (235-284 гг.), знаменательны постоянными кризисами и разрухой во всех областях империи. Римской империи не удалось отразить нападения и вторжения германских племен на западе и персов на востоке, в результате чего сильно поколебались основы римской державы и началась анархия. В особенности неустойчивой была императорская власть. За эти пятьдесят лет сменились десятки императоров, полуимператоров и претендентов на престол. Многим из них удалось подчинить себе только часть государства, да и некоторые из овладевших всей империей не продержались даже один год. Эти события повлекли за собой развал имперской администрации; общественная безопасность не была обеспечена не только на дорогах, но и в населенных пунктах. Хозяйственная жизнь страны пришла в состояние упадка, особенно же пострадали экономические связи между провинциями.

В продолжение III в., даже в начальный период автократической монархии, во всей империи, по-видимому, не было религиозных или политических гонений; в римском законодательстве этой эпохи нет никакой дискриминации евреев. В еврейских источниках того периода слышатся лишь сетования на хозяйственные невзгоды и на крайнюю нужду. Бедственные последствия анархии были вызваны не только войнами и нарушением нормальной экономики, но и все умножавшимися налогами, как постоянными, так и чрезвычайными. Особенно угнетали население часто возлагавшиеся натуральные повинности, в первую очередь - обязанность снабжать армию продовольствием и фуражом и поборы, связанные с коронационными и другими государственными торжествами. В начале коронационный налог был добровольным {236} приношением в виде золотого венца, преподносившегося жителями провинций военачальникам или императору по случаю прихода к власти или победы. С течением времени он превратился в произвольный обязательный побор, размеры которого не были точно установлены, и, разумеется, каждый новый император неуклонно взыскивал его. По мере учащения войн увеличивались не только сами поборы, но и усиливался произвол органов, ведавших их взиманием.

От частых кризисов, разражавшихся в III в. на Востоке, особенные лишения испытывало сельское население. Вымогательства военщины и новая налоговая система конца III и начала IV вв. тяжело сказывались на положении земледельцев. Поскольку основной отраслью народного хозяйства еврейской Палестины было земледелие, еврейское население страдало больше, чем нееврейское. С начала III в. все более усиливаются жалобы на неурожаи, на то, что "нет работы убыточней земледелия", на порабощение крестьян. Оскудение столь плодородной земли не было связано с естественными причинами, а было вызвано административным произволом. Число еврейских поселений в стране начинает уменьшаться. Вновь увеличивается эмиграция, вопреки запретам законоучителей. Продолжавшаяся и в этот период иммиграция евреев в Палестину не могла изменить положения.

Уже в начале III в. сказываются в жизни евреев Палестины тяжелые последствия социально-политических перемен, которым суждено было сыграть решающую роль в будущем.

В 212 г. был издан эдикт Каракаллы (Constitutio Antonini), даровавший римское гражданство всем подданным государства. Этот закон упразднил привилегированное положение прежних немногочисленных римских граждан, которых особенно мало было в палестинских городах. Однако с отменой этих преимуществ возникла новая социальная дифференциация: жители всех городов делятся на два сословия - высшее, "почетное" (honestiores), и низшее (humiliores), причем критерием становится имущественный ценз. Состоятельные граждане имели право и даже были обязаны числиться членами {237} муниципалитетов и других органов местного самоуправления, связь которых с государственной властью выражалась главным образом в сборе непрерывно растущих налогов и контроле за исполнением повинностей.

С другой стороны, низшее сословие, состоявшее из неимущих масс, было объявлено недостойным принимать участие в городском самоуправлении и освобождалось от этой обязанности. То же различие установилось даже в сфере уголовного права. Существовали суровые и унизительные наказания, возлагавшиеся исключительно на низшее сословие "почетные" же граждане им не подвергались. Хотя в еврейском религиозном законодательстве и быту эти различия стушевывались, все же введенная римлянами система наложила отпечаток и на еврейскую общественную жизнь.

Эти нововведения в структуре городского уклада возникли вследствие стремления имперского правительства организовать все полуавтономные коммунальные единицы в единый бюрократический государственный аппарат, исполняющий его распоряжения. "Почетные" граждане, на которых лежало бремя назначений, отвечали лично - и всем своим имуществом - за сбор различных налогов и исполнение повинностей, налагаемых государством. Распространенный в Египте обычай объявлять имущество "бесхозяйным" для того, чтобы избежать необходимость занимать общественные должности или исполнять другие функции в городских управлениях, и даже бегство от этих принудительных назначений, встречаются в III в. и в Палестине. Еврейский закон разрешал бегство - даже за границу - тем, что были назначены членами городских управлений.

В III в. произошло много перемен также в структуре еврейского общественного руководства. При патриархе Гамлиэле III (прибл. 220-230 гг.) или Иегуде II (прибл. 230-270 гг.) синедрион отделился от патриархата.

Уже при Иегуде га-Наси (Иегуде I) начались столкновения между патриархом и законоучителями, которые требовали соблюдения скромности и простоты и протестовали против своеволия патриарха и внешнего великолепия его {238} двора и против его обычая избирать себе приближенных из среды богачей. Однако во времена Иегуды га-Наси эти столкновения еще не привели к разрыву. В его выдающейся личности властолюбие и близость к имперским властям сочетались с благочестием и верностью народной традиции. После его смерти столкновения участились, а во втором или в третьем поколении по завершении редакции Мишны полномочия разделились. Патриарх не стоял больше во главе синедриона, но он оставался представителем народа и главой общественно-политического руководства. Синедрион же действовал самостоятельно в области просвещения, установления правовых норм, судопроизводства и руководства духовной жизнью народа. Благодаря этому разграничению компетенции законоучителям удалось сохранить свою независимость, а изучение Торы и обучение ей не подпали под влияние общественных перемен, которые сказывались на характере деятельности патриархата.

В первое поколение амораев во главе синедриона и академии для изучения Торы в Циппори стоял рабби Ханина бар-Хама, ученый, приехавший из Вавилонии. В этот период еще существует тесная связь между академией и патриархом. Однако во втором поколении амораев синедрион находился в Тиверии (Тивериаде), а патриархат еще в течение весьма продолжительного времени оставался в Циппори.

Во главе синедриона в Тиверии стоял долгое время рабби Иоханан бен-Напха самая видная личность эпохи амораев, наложившая свой отпечаток на всю литературу этой эпохи. Десятки его учеников передают различные изречения от его имени, и нет почти ни одного юридического, духовного или общественного вопроса в жизни еврейского народа или в его культуре, в связи с которым он не выразил бы своего мнения. Он сыграл важную роль в борьбе за сохранение еврейской культуры и самобытности еврейского уклада жизни и в продолжении процесса развития иудаизма в смутное время распада Римской империи, когда расшатались казавшиеся незыблемыми устои римского мира и появились византийские веяния. Его учение является одним из {239} основных элементов двух монументальных сборников аморайской литературы: иерусалимского и вавилонского Талмуда. Сам рабби Иоханан ни разу лично не посетил Вавилонию, но многие из его учеников часто бывали в ней, поддерживая живую связь между обоими центрами еврейской культуры. Рабби Иоханан отправил евреям диаспоры целый ряд письменных посланий.

С первых этапов разграничения сфер деятельности синедриона и патриархата, т.е. в начале эпохи амораев, были основаны академии для законоучения в различных частях Палестины. Эти академии были почти самостоятельны и лишь в некоторой мере подчинены синедриону и центральной академии в Циппори, а затем в Тиверии. Они также представляли собой духовные центры и выполняли целый ряд функций народного руководства, как назначение судей, установки практических решений в области права и т. п.

В Лоде находился центр для южных селений, основанный рабби Иегошуа бен-Леви, а на севере, в Цезарее, основал академию рабби Ошая. Еще один центр, меньшего масштаба, находился в маленьком галилейском городке Охбра. Во главе его стоял Яннай. Некоторые из членов этого центра жили коммуной, коллективно обрабатывали землю и коллективно пользовались плодами своих трудов. Эти коммуны существовали весьма долгое время, и каждая из них отличалась своим методом учения и характерным для нее образом жизни.

В конце III века в Риме приходит к власти Диоклетиан. Ему удалось вновь упрочить императорскую власть и восстановить могущество Рима. К этому времени на политической арене появляется новый фактор - христианство, которому суждено определить в будущем судьбы еврейского народа как в Палестине, так и во всей римской диаспоре, а в некоторой мере даже в персидской монархии.

До того, как началось господство христианства, еврейство боролось на двух различных фронтах: на политическом - с римской гегемонией, и на культурном - с христианством, с "ересью" - "минут" на языке вероучителей той эпохи. Один из ученых периода Мишны уже в ту пору {240} предвещал надвигающуюся на Израиль годину испытаний, когда "ересь захватит власть". Римские власти относились терпимо к национальным религиям, и иудаизм был признанной властями религией евреев в Римской империи. Когда же христианство стало преобладающей силой в империи и в сущности превратилось в государственную религию, политическая борьба приняла религиозный характер.

Христианство, как монотеистическая религия, не желало мириться с наличием других вероисповеданий и признавать их. Эллинистические религии были запрещены, их храмы разрушены; сурово преследовались даже христианские еретические секты. Иудаизм, однако, не был запрещен. С одной стороны, отцы церкви учили, что следует сохранить остатки евреев как носителей библейской традиции для того, чтобы доказать истинность христианства с другой стороны, попытка искоренить еврейскую религию неизбежно привела бы к длительной и ожесточенной войне в нежелательных для римских властей масштабах.

Таким образом, иудаизм продолжал признаваться законом, но христианство, как религия, и Рим, как христианское государство, насаждали вражду и ненависть к иудаизму и евреям. Главными идеологами этой вражды были отцы церкви.

Под их влиянием вырабатывалось антиеврейское законодательство императоров и происходили вспышки фанатизма, как, например, поход в Палестину монаха-изувера Бар-Зомы с его шайкой, разгромившей синагоги по всей стране. Такого рода нападения имели место и в странах диаспоры.

Таковы были первые последствия христианского господства в отношении евреев Римской империи. В Палестине положение усугублялось двумя добавочными факторами.

1. Во время патриарха Иегуды I евреи еще надеялись на восстановление своей политической самостоятельности мирным путем, с согласия и при содействии римских властей. Эта надежда была окончательно потеряна с победой христианства, в догмах которого разрушение Иерусалима и отречение Израиля являются основными элементами. Под влиянием церкви, очень усилившимся к концу IV в. и, в особенности, в V в., римские власти были {241} готовы не только преследовать еврейство как религию и нацию, но и - в первую очередь - умалить до крайности его политическое значение как народа, населявшего Палестину.

2. В глазах римлян-язычников Палестина не была исключительной страной. Как и все другие страны, она рассматривалась ими только с политической и военной точек зрения. Но в глазах римских правителей-христиан Палестина была святой землей, колыбелью их религии. По христианскому учению церковь стала "истинным Израилем" и законной наследницей еврейского народа. Следовательно, ей по праву принадлежит все, чем Бог одарил праотцев, - в том числе и страна Израиля.

В Палестине начинается процесс вытеснения евреев. Их место занимают христиане - как из среды новообращенных палестинских язычников, так и из среды осевших в стране паломников. Под покровительством властей христианство стало проникать и в еврейские селения. Воздвигались церкви и всеми способами поощрялся переход евреев в новую веру.

В эпоху Константина в римском образе правления и в его государственных органах сохраняются в большей степени прежние формы. Сам император удерживает за собой древнее римское звание, связанное с языческим культом, "Pontifex Maximus" (верховный жрец), и еще ощущаются признаки религиозной терпимости. С другой стороны, однако, уже чувствуется, что христианство становится единственной религией, господствующей во всех сферах общественной жизни.

Уже при Константине возникает антиеврейское законодательство, остающееся в силе на протяжении почти всей эпохи римско-византийского владычества в Палестине. Но даже антиеврейские декреты Константина все еще отличаются некоторой умеренностью. Они направлены против перехода в еврейство и на защиту крестившихся от преследований со стороны евреев; они также запрещают евреям жить в Иерусалиме. Некоторые из этих законов не новы, они существовали, по крайней мере теоретически, и прежде, но на их новой формулировке сказывается влияние христианской церкви.

{242} В еврейской литературе III в. слышится в основном нота примирения с римской властью, а иногда даже высказывается настояние не прибегать к насильственным действиям "до конца дней"; все же из некоторых событий становится очевидным, что и в этот период народ не всегда мирился с чужой властью. В 351 г. вспыхнуло восстание против Галла, римского правителя на Востоке. Оно не носило характера возмущения против христианского господства или мести христианам и их церкви. Это было восстание против разнузданного режима Галла, граничившего с анархией. По-видимому, восставшие надеялись на такие же возмущения и на Западе и рассчитывали на вероятность персидского вмешательства, т. к. в продолжение всей этой эпохи почти не прекращались вооруженные столкновения между Персией и Римом.

Патриархат не руководил восстанием и стоял в стороне. Этим объясняется то, что он не пострадал после беспощадного подавления восстания военачальником Урсицином. Зато жестоко поплатилась значительная часть населения в Галилее и в округе Лода. В результате восстания, а возможно и вне зависимости от него, римская администрация начала чинить препятствия связям Палестины с диаспорой. Тогда во избежание ошибок в датах праздников, зависящих от установления синедрионом начала месяцев и годов, в 358 г. при патриархе Гиллеле II был введен постоянный календарь и послан во все края рассеяния. Это повлекло за собой прекращение многовековой зависимости диаспоры от решений синедриона. Гегемония Палестины, и без того расшатанная в этот период, еще более ослабела.

Сильное брожение возникло в Палестине и в диаспоре во время непродолжительного правления императора Юлиана Отступника (361-363 гг.). Юлиан, приверженец эллинистической религии, стремившийся возродить ее за счет христианства, намеревался возобновить даже старинный еврейский культ жертвоприношений, который он ценил в иудаизме выше всего. Отношение Юлиана к евреям основывалось не только на религиозных или религиозно-политических соображениях; в его послании к ним сказываются и личная симпатия к Израилю и сочувствие к {243} страданиям евреев. Он сжег налоговые списки, по которым евреи облагались непосильными поборами в пользу римской казны. Отправляясь в персидский поход летом 362 г., Юлиан задержался в Антиохии, где он объявил о своем желании "воздвигнуть с величайшим рвением храм Всевышнему".

Он обещал также отстроить "святой град Иерусалим, который вы уже много лет жаждете видеть восстановленным на прежнем месте. Я заселю его и вместе с вами воздам в нем хвалу величайшему из богов". Из деклараций и посланий, обнародованных императором в связи с этим планом, сохранилось полностью одно письмо, обращенное к "обществу евреев".

Восстановлением храма и Иерусалима император, по-видимому, намеревался также задеть христианскую церковь, идейная пропаганда которой основывалась, в значительной степени, на разрушении храма, символизировавшем, по ее мнению, то, что избранничество перешло от Израиля к христианству. К тому же, отправляясь в поход на Восток, император желал, вероятно, расположить к себе персидских евреев. Он назначил одного из своих друзей, Элипия, чрезвычайным послом и поручил ему наблюдение за строительством; он распорядился также ассигновать для этой цели крупную сумму денег. Из свидетельств христианских писателей мы узнаем о необычайном волнении, охватившем евреев. Они рассказывают, что евреи стали стекаться в Иерусалим и собирали большие пожертвования. По разным причинам темп работ замедлился еще при жизни императора, а его гибель положила конец этому начинанию.

Следы кратковременного царствования Юлиана и его отношения к еврейству не изгладились с его смертью. За это время укрепилось положение патриархата, и антиеврейские законы были временно отменены. Но в конце IV в. они вновь входят в силу и число их беспрестанно растет. В формулировке враждебных евреям декретов начала V в. и в сопровождающих их теологических комментариях все больше сказывается влияние церкви.

В конце IV в. положение патриархата еще весьма прочно в начале V в. авторитет последнего патриарха {244} Гамлиэля VI уже сильно поколеблен. Его обвинили в нарушении имперских законов, в строительстве синагог, в совершении обряда обрезания над рабами-христианами и в разборе тяжб между евреями и христианами. Однако даже указ, отстраняющий патриарха от высокого поста "почетного префекта", свидетельствует о его влиянии на жизнь страны. Этот указ был издан в 415 г., а в 429 г. в другом указе из кодекса Феодосия говорится о "кончине патриарха", и синедрионам "обеих Палестин" предписывается перевести в имперскую казну деньги, собранные прежде при законном содействии властей в пользу патриарха. Из этого постановления следует, что патриархат был упразднен, по-видимому, после смерти Гамлиэля VI, а синедрион разделен на два органа. Однако тивериадский синедрион продолжал свою деятельность, несмотря на прекращение правительственной поддержки.

Во второй половине IV в. в Палестине был заключен Талмуд, названный "иерусалимским". В нем суммировалось все, что было изучено и обновлено в течение 150- 200 лет после завершения Мишны. Он составлен в виде комментария к Мишне - с частыми отступлениями от основной темы - в котором приводятся решения разных проблем, выяснение галахических норм и методов, а также дополнения к Мишне, отвечающие на запросы действительности. Не сохранилось точных сведений ни о времени заключения иерусалимского Талмуда, ни о личностях его составителей. Последние законоучители-амораи, упоминающиеся в иерусалимском Талмуде, жили в конце IV в.

Иерусалимский Талмуд приобрел решающее влияние как на образ мыслей, так и на жизненный уклад палестинского еврейства на протяжении столетий, но ему не суждено было занять первенствующее место в жизни евреев диаспоры. Он не получил широкого признания вне пределов Палестины, так как к тому времени влияние палестинского руководства было почти сведено на нет. Впоследствии не иерусалимский Талмуд, а Талмуд вавилонский стал основным сводом законов еврейского народа. В эпоху арабского владычества он оттеснил иерусалимский Талмуд даже в самой Палестине.

{245}

Глава пятая

ЕВРЕИ В ПАЛЕСТИНЕ

от упразднения патриархата до арабского завоевания (429-636 гг.)

Двести лет, прошедшие от упразднения патриархата до конца византийского владычества в Палестине, были тяжелой порой для ее еврейских жителей. Об этой эпохе сохранилось мало сведений, однако недавно обнаруженные письменные памятники того времени и ряд археологических находок дают возможность хотя бы в общих чертах воспроизвести картину жизни палестинского еврейства этого периода.

Несмотря на запрет имперских властей взимать налоги на нужды синедриона в Тиверии, это руководящее учреждение продолжало существовать, и евреи, где бы они ни проживали, по-прежнему оказывали ему материальную поддержку; однако объем его деятельности и его влияние значительно уменьшились по сравнению с прошлыми эпохами. С начала V в. растет число враждебных евреям законов, причем особенно заметной становится их богословская христианская мотивировка.

Наряду с антиеврейским законодательством учащаются погромы, организованные фанатиками, сжигающими во славу христианства синагоги, которые запрещалось восстанавливать. Неоднократно повторялся в римских законах и запрет строить новые синагоги. Число христиан в Палестине значительно возросло, как в результате крещения язычников, так и вследствие иммиграции. Среди них были состоятельные и влиятельные лица. В первой половине V века при Феодосии II (408-450 гг.) они строили церкви и монастыри в святых для христианства местах. Все больше ощущается влияние церкви не только на законодательство, но и на деятельность администрации. Наместники в Палестине и в других восточных областях империи были беспомощны перед произволом церковников и их влиянием и перед фанатичной христианской чернью, {246} нападавшей на евреев. Иногда даже сами императоры были лишены возможности защитить евреев от насилия.

Вторая половина V в. и начало VI в., до прихода к власти Юстиниана (527-565 гг.), были сравнительно спокойным периодом в жизни евреев Палестины. Восточное христианство было поглощено распрями и полемикой. Богословский спор между господствующей церковью и монофизитами, сопровождавшийся политическими столкновениями, привел к тому, что главные усилия императора были направлены на водворение внутреннего мира.

Создавать новые трения религиозными преследованиями евреев было им нежелательно. В силу этих обстоятельств наступивший в стране экономический подъем не обошел и еврейское население. Несмотря на запрет, в этот период были отстроены синагоги, развалины которых были обнаружены на севере, в Бет-Альфе, Хамате, Гедере и т. д., и на юге, в Иерихоне, Ашкелоне, Газе и других местах. Происшедший в начале VI в. эпизод, о котором стало известно из книг христианских писателей на Ближнем Востоке, бросает свет на значение еврейского руководства в Тиверии и на его связи с отдаленными еврейскими общинами. Он свидетельствует также о том, что еврейство продолжало прилагать все усилия к распространению своей веры.

Евреи пользовались большим влиянием на царский дом в Химьяре, господствовавший над восточным побережьем Красного моря и распространивший свою власть на обширные области Аравии. Этот царский дом и его подданные приняли иудаизм и ревностно соблюдали его заветы. Христианские писатели рассказывают о еврейских "священниках" - по-видимому, законоучителях - из Тиверии, сопровождавших царя Дунуваса и исполнявших функции его послов в переговорах с христианскими городами. Химьяритский царь не разрешал византийским купцам проезжать через его территорию в Индию и мотивировал свой отказ тем, "что в римских странах угнетают евреев". В другом источнике сказано, что "тивериадские евреи ежегодно и в любое время посылают священников для прений с христианами". Христиане потребовали "схватить главных священников Тиверии, а остальных жителей {247} ее заточить в тюрьму... покуда они не дадут ручательства, что не будут больше посылать грамоты и знатных людей к царю Химьяра... и предупредить их, что, если они не сделают этого, то их синагоги будут сожжены и попраны крестом и христиане овладеют ими".

Юстиниан не рискнул отправиться в поход на далекий юг Аравии, но ему удалось восстановить против Химьяра эфиопов. Химьяритский царь возлагал надежду на персов, но т. к. в борьбе между Римом и Персией наступило в ту пору затишье, персы не придали значения опасности, грозившей от господства эфиопов, союзников византийских монархов над выходом из Красного моря и не попытались предотвратить ее. Дунувас погиб в бою (525 г.), и его смерть положила конец иудейскому царству в Аравии.

Духовное творчество еврейского народа в эту эпоху выражено главным образом в Аггаде. Правда, зачатки аггадической литературы на много лет предшествуют этому периоду. Однако в противоположность Галахе она не была закреплена в письменной форме в годы редактирования Талмуда в IV веке. В Мишне и в обоих Талмудах Аггада является только добавочным элементом Галахи. Иногда она заключена в нескольких словах, сопровождающих Галаху, а иногда представлена целыми разделами, объясняющими и обосновывающими правовые нормы. Так, например, вместе с законами и правилами, касающимися различных молитв, в Талмуде имеется множество изречений о значении молитвы, о том, как следует служить Богу душой, о взглядах и отношении ученых к молитве и о надеждах на освобождение от чужеземного ига.

Наряду с предписаниями о помощи беднякам приводятся рассуждения о важности благотворительности и милосердия, а также взгляды мудрецов на социальные вопросы. Нередко связь между Аггадой и между соответствующим галахическим постановлением сводится лишь к какой-нибудь ассоциации мыслей или к личности того мудреца, от имени которого передается это постановление. Даже в тех случаях, когда Аггада занимает важное место, главная цель Мишны и Талмуда Галаха - практическая правовая норма и процесс ее установления. Однако в {248} сборниках Аггады, составленных в пятом, шестом, седьмом веках, сама по себе Аггада служит целью и основой собранного в них материала. Большинство сборников аггадической литературы составлены в виде своеобразных комментариев к библейским текстам, главным образом к Пятикнижию, в соответствии с разделами, которые по традициям читались в синагогах по субботам и в праздничные дни.

Эти комментарии назывались "мидрашим". Некоторые из мидрашим комментируют полностью целые книги Библии, придавая им иносказательно-нравоучительный смысл. Другие основаны лишь на тех текстах, которые читались в синагогах. Когда в субботу, следующую после 9 Аба, в синагогах читалась сороковая глава книги Исайи, предвещающая избавление и начинающаяся словами: Утешайте, утешайте, народ мой, - мидраш пространно рассказывает о несокрушимой надежде еврейского народа на освобождение. Иногда библейское повествование служит лишь поводом для нравоучений и притч авторов Аггады.

Первичной формой аггадической литературы была всенародная проповедь. Проповедник строил свою речь на том разделе Торы, который читался еженедельно в синагоге. Каждую субботу положено читать один из разделов, так что в продолжение года заканчивалось чтение всей Торы. Проповедь была общепринятым средством, при помощи которого взгляды еврейских мудрецов и предания многих поколений становились достоянием широких масс, включая женщин и детей. Она была основным орудием воспитания, и благодаря ей было возможно наставлять народ, руководить им и отвечать на запросы политической и общественной жизни.

Из дошедших до нас сборников Аггады наиболее ранними являются комментарии к книгам "Бытие", "Плач Иеремии" и "Левит", составленные в начале V века.

В отличие от Галахи, развивавшейся в период амораев параллельно в Палестине и в Вавилонии, на Аггаде лежит специфический отпечаток палестинского творчества. И действительно, большинство аггадистов в течение всей эпохи амораев было палестинского происхождения. {249} Наряду с Аггадой возникает в Палестине еще один вид оригинального творчества - "пиют", т е. литургическая поэзия. Пиют впитал в себя элементы Галахи и Аггады, молитв и даже светской лирики многих предшествовавших ему поколений и на их основе создал своеобразную поэтическую форму.

В конце этой эпохи палестинское еврейство вновь предприняло попытку восстановить свою политическую независимость, стараясь использовать борьбу между Персидским царством и Римско-византийской империей. В ту пору не раз высказывалась надежда, что еврейский народ будет освобожден тогда, когда персы овладеют Палестиной.

В начале VII в. персы двинулись на восточные владения Рима и в 614 г. они достигли рубежей Палестины. Их приближение вызвало сильное мессианское брожение среди евреев. Вспыхнули восстания. Повстанцы примкнули к персам и оказали им существенную помощь при завоевании Галилеи. Из Галилеи персы повели наступление на Цезарею и победоносно продвинулись вдоль побережья Средиземного моря, вплоть до Аполлонии, а оттуда повернули через Лод на Иерусалим и, заняв город, передали его евреям. В 628 г. император Ираклий вновь овладел Палестиной и жестоко расправился с евреями за их сотрудничество с персами.

Это было последнее политическое столкновение евреев с Римской империей. Вскоре на исторической арене Ближнего Востока появляется новая сила - арабы, которым предстоит господствовать в Палестине на протяжении многих столетий. Десять лет (630-640 гг.) длилась борьба за Палестину до окончательного завоевания ее арабами. Евреи, несомненно ждали падения "нечестивого царства" ("малхут гаршаа"), но не сохранилось никаких сведений о помощи палестинских евреев завоевателям.

Отношение ислама к немусульманским религиозным общинам было в ту пору более терпимым, чем отношение христиан к иноверцам. После долголетнего запрета евреям было вновь разрешено жить в Иерусалиме. Однако именно в эпоху арабского владычества евреи в Палестине превратились в незначительное меньшинство. Они {250} перестали налагать свой отпечаток на жизнь страны и надолго утратили надежду на политическую и государственную независимость на родине без чудесного избавления. Таким образом палестинские евреи превратились в общину, подобную общинам диаспоры.

Глава шестая

ЕВРЕИ ДИАСПОРЫ

После войн и восстаний в Палестине множество еврейских пленников было угнано в разные страны. Из них значительная часть выкупилась тем или иным путем и многие осели на чужбине. Кроме того, тысячи бежали из родной страны из-за политических гонений или религиозных преследований. Некоторые находили себе убежище в странах, подвластных Риму, другие бежали на восток, в Парфянское царство. Экономические кризисы, постигшие Палестину в результате еврейских восстаний, междоусобных войн, которые велись императорами и военачальниками, стихийных бедствий или произвола чужеземных властей, способствовали вынужденному переселению из отечества в зарубежные страны и росту диаспоры.

Национально-культурная связь рассеяния с Палестиной также содействовала увеличению еврейского населения в различных странах. Многие ученые тоже эмигрировали, а некоторые из тех, кто посылался со специальными поручениями в диаспору, по той или иной причине оставались в общинах, предоставлявших им поле деятельности и готовность помочь им и создать для них необходимые условия существования. Прозелитическое движение, сыгравшее немаловажную роль в развитии еврейской диаспоры в конце эпохи Второго храма, продолжалось и после его разрушения.

В начале этого периода особенно выделяется своим культурным своеобразием, своей энергичной {251} деятельностью и упорной борьбой за свои права египетское еврейство. С упадком этого центра рассеяния, ослабевшего в результате вспыхнувшего и разгоревшегося главным образом в диаспоре еврейского восстания при Траяне (115-117 гг.), возросло значение Вавилонии, куда в конце этой эпохи переместился центр тяжести национальной жизни еврейского народа.

Численность еврейского населения Вавилонии и его сосредоточение в крупных центрах были важными факторами в культурном развитии вавилонской диаспоры. Несмотря на то, что здесь, как и в Палестине, разговорным языком был арамейский, еврейский язык - иврит - сохранился не только в синагоге, но и в повседневной жизни. Тора в синагогах читалась на иврите. Общность языка, несомненно, облегчала связь между евреями обеих стран.

Об истории евреев в каждой стране рассеяния в отдельности имеются лишь очень скудные данные, запечатленные в письменности. Сохранились только отрывочные сведения и немногочисленные надписи.

Кое-что стало известно о евреях Рима, когда были обнаружены еврейские катакомбы первых веков после разрушения храма. В них было найдено несколько сот надгробных надписей - иногда коротких, порой же более подробных, сообщающих о деятельности покойного и положении, которое он занимал в жизни еврейской общины. Более обширные сведения дошли до нас о египетском и вавилонском еврействе.

В Египте литературная деятельность не прекращалась и после разрушения храма - как в виде продолжения оригинального творчества на греческом языке, так и в виде переводов палестинских произведений. Сведения о египетском еврействе сохранились и в исторической литературе христиан и язычников периода восстания против Траяна, а также в папирусах, не имеющих отношения к этому восстанию. О вавилонском еврействе есть много сведений в обоих Талмудах, в особенности с конца второго века, когда в нем начала развиваться интенсивная духовно-культурная деятельность и оно стало занимать все более видное место в истории народа.

{252}

Египет

После разрушения храма в Египет устремились беженцы из Палестины. Среди них и повстанцы, пытавшиеся возбудить брожение в египетском еврействе. Однако руководители этой диаспоры воспрепятствовали попыткам вовлечь египетских евреев в бунт против римлян. Все же, по-видимому, некоторая часть еврейской бедноты подпала под влияние крайних элементов; тогда по приказу императора был закрыт храм Опии (Хонио), который существовал со времен волнений в Палестине, предшествовавших восстанию Хасмонеев.

Тяготение египетского еврейства к Палестине никогда не прекращалось. С основанием центра в Явне связи между евреями Египта и Палестины вновь укрепились и расширились, и в культурной жизни диаспоры наступил новый период расцвета. Подавляющее большинство египетских евреев было безоговорочно предано своей национальной культуре и стране отцов (евреи, отступившиеся от своего народа из карьеристских побуждений или пренебрегавшие заветами Торы, рассматривая ее лишь как философско-аллегорическое произведение были исключением).

Эта преданность, однако, не мешала им настойчиво бороться за свои гражданские права в Египте, что не раз приводило к кровопролитным столкновениям с греческим населением Александрии. В папирусе от 111-113 гг. имеются сведения о судебном процессе между греками и евреями, который был следствием одного из таких столкновений и был представлен на рассмотрение императора Траяна.

В 115 г., когда Траян был всецело занят своим завоевательным походом на Восток, борьба эта приняла форму мятежа, распространившегося на смежные с Египтом области Римской империи. Вскоре мятеж разросся и превратился в настоящую войну, охватившую евреев Ливии, Киренаики, Египта, Кипра и даже Месопотамии - территории новых завоеваний императора. Военные действия происходили и в Палестине; по-видимому, евреи Палестины также приняли участие в восстании.

Из трех войн, {253} которые велись против римлян, еврейское предание упоминает войну с "Китосом", т. е. с военачальником Лузием Квиетом, посланным подавить восстание. Однако центр тяжести мятежа находился в Египте и Киренаике. Бунт начался со столкновений между евреями и греками в Александрии и в Кирене, за которыми вскоре последовали сражения с римской армией.

Наместнику Лупу с имевшимися в его распоряжении войсками не удалось подавить восстание; и "тогда - по словам историка церкви Евсевия, - император послал на них Марция Турбона с пехотой, флотом и даже с конницей". Из папирусов и из литературных памятников становятся очевидными широкие масштабы войны в Ливии и Киренаике и - особенно - в Египте. Нужда в командном составе была так остра, что гражданские чиновники, отроду не занимавшиеся военным делом, заняли разные командные посты, имея под своим началом греков, жителей столицы и провинциальных городов; иногда и египетские крепостные крестьяне вербовались в ряды действующей армии, но большинство египтян, по-видимому, феллахов, встало на сторону евреев.

Кровавое и разрушительное восстание распространилось на весь Египет. На дорогах царил хаос. Обширные территории в Ливии, Киренаике и Египте были опустошены, и еще тридцать лет спустя египетская земля носила на себе следы разорения. Война продолжалась до смерти Траяна (10 августа 117 г.), и его преемник Адриан в первый год своего правления был еще занят усмирением мятежа в Египте. По всей вероятности, побудительной причиной этой войны были мессианские чаяния, стремление свергнуть иго ненавистной империи и изгнать чужеземных завоевателей не только из родины еврейского народа, но и из соседних стран.

Последствия восстания тяжело отразились на судьбах евреев во многих странах. Все еврейское население Кипра было истреблено. Однако в народной памяти сохранилось лишь предание о разгроме египетского еврейства. Многочисленное и разветвленное, оно не было целиком уничтожено, но ему был нанесен тяжелый удар, от которого оно уже никогда не оправилось: ..."в то время Израиль {254} потерял свою мощь и не суждено ему вновь обрести ее до прихода Мессии". Во многих областях еврейское население погибло целиком. Сохранились свидетельства об еврейских землях, ставших бесхозяйными. Все же в самой Александрии уцелела значительная часть еврейского населения, но оно утратило свое былое значение.

Последствия еврейского мятежа при Траяне наложили глубокий отпечаток на всю Римскую империю. Этот мятеж, вместе с восстаниями других побежденных народностей Востока, заставил Траяна начать отступление и отказаться от своих последних завоеваний. Адриан окончательно оставил мысль о завоевательном походе.

Римские войска покинули все оккупированные области. Римская экспансия на Восток была задержана, и Парфянское царство вновь окрепло. Таким образом его границы стали пределом распространения христианства. Находившийся в границах этого царства Вавилон превратился в убежище и оплот для еврейства и его культуры в продолжение последующих веков, когда христианские правители и церковь жестоко угнетали евреев, в особенности Палестины. Только к концу III в. еврейское население Египта несколько оправилось от разгрома, и даже в провинциальных городах вновь появились еврейские общины, выкупавшие из плена своих палестинских собратьев. Позднее у них находят убежище беглецы из Палестины, преследуемые христианскими императорами. Во время завоевания Палестины арабами, в начале VII в., еврейское население Египта вновь было довольно многочисленным, но все же значительно меньшим, чем в римско-эллинистическую эпоху.

Документы III и IV вв. свидетельствуют о том, что египетские евреи все чаще пользовались еврейским языком в повседневной жизни. В противоположность эпохе Птолемеев и начала римского владычества, когда даже к еврейским именам обычно прибавляли греческие окончания, в это время употреблялись еврейские имена в их оригинальной форме. Из-за скудности источников трудно определить, чем было вызвано это явление: возвращением ли после восстания к национальной культуре и к {255} сознательному, преднамеренному отречению от всего эллинистического, включая пользование греческим языком, или же общим процессом ослабления притягательной силы греческой культуры, сопровождавшим победоносное шествие христианства.

Вавилония

В этом древнем центре диаспоры евреи жили с незапамятных времен "бесчисленные десятки тысяч, и невозможно установить их число", - по словам Иосифа Флавия. Там находились большие города, все жители которых, или, по крайней мере, подавляющее большинство их, были евреями, как, например, Негардея, Нисибина, Махуза. Когда в Мишне говорится о "рассеянии" без уточнения этого понятия, имеется в виду Вавилония.

Многие вавилонские евреи вели свою родословную со времен "вавилонского пленения". Однако о периоде, предшествовавшем концу II в. н. э., сохранилось очень мало сведений. Не осталось почти никаких следов литературного творчества вавилонского еврейства той эпохи и его влияния на жизнь нации в целом.

В руководящих кругах вавилонского еврейства не раз предпринимались попытки освободиться от духовной гегемонии Палестины, особенно в годы, когда палестинский центр был парализован в результате тяжелых политических условий. Одна из них была сделана вскоре после восстания Бар-Кохбы. Возможно, что ее инициатором был экзиларх. Однако после восстановления синедриона в Уше вавилонские евреи вновь признали авторитет палестинского руководства, и даже экзиларх подчинялся указаниям синедриона.

Евреи Вавилонии часто отправлялись в Палестину для изучения Торы, а иногда и с целью поселиться в ней. Начиная с III в. многие палестинские законоучители назначались посредниками между обоими центрами. Они принесли с собой в Вавилонию методы палестинского учения, предписания и решения ученых и академий на родине. В Талмуде сохранились десятки посланий, отправленных из Вавилонии в Палестину и из Палестины {256} в Вавилонию, причем вавилонские евреи всегда запрашивают, а палестинские отвечают. В бедственные для палестинского еврейства годы множество беглецов и эмигрантов находило пристанище у своих вавилонских соплеменников. Среди них было немало ученых, вносивших ценный вклад в духовную жизнь вавилонского еврейства.

Еврейский центр в Вавилонии пользовался широкой внутренней автономией. Во главе его стоял экзиларх (рейш галута), ведший свою родословную от царей из Давидовой династии, изгнанных в Вавилонию после разрушения Первого храма. Согласно преданию, экзилархи возглавляли еврейство этой диаспоры со времен вавилонского пленения, и первым из них был царь-изгнанник Иегояхин. Устойчивое положение евреев в Вавилонии, децентрализация управления в парфянском царстве, знатное происхождение экзилархов - все это способствовало сосредоточению целого ряда прерогатив власти в их руках. Экзиларх считался высоким государственным сановником. В заселенных евреями районах ему были предоставлены широкие полномочия как в административной сфере, так и в области гражданского и уголовного судопроизводства. С распространением влияния законоучителей в Вавилонии некоторые функции экзиларха перешли в их руки.

Иногда это разграничение полномочий происходило в результате явной или скрытой борьбы, но и в этой борьбе часть ученых поддерживала экзилархов. Большинство экзилархов было далеко от талмудической учености и часто ограничивало законоучителей в их деятельности, но некоторые - особенно в конце талмудического периода - сотрудничали с ними и сами были сведущи в "устном учении".

Образ правления и двор экзилархов походили на дворы восточных владык и выделялись своей пышностью по сравнению с режимом и обычаями палестинских патриархов, отличавшихся до периода Иегуды га-Наси скромностью и простотой. Самовластие экзилархов повлияло некоторым образом и на распорядок вавилонских духовных академий.

Однако влияние Палестины на организационный облик еврейской общины в Вавилонии было {257} также весьма значительным. Как в Палестине, так и в еврейских городах Вавилонии находился Совет семерых ("семерых лучших мужей города"), заведовавший всеми городскими делами; высшим же муниципальным органом было общее собрание жителей. Эти демократические учреждения ограничивали в некоторой степени власть экзиларха.

С воцарением Сассанидов (226 г.), с ростом влияния магов и огнепоклоннических жрецов и с усилением нового персидского национализма для вавилонского еврейства наступили тяжелые времена. Религиозные гонения нанесли удар еврейской автономии. Но уже при Шапуре I (241- 271 гг.) произошли перемены к лучшему. Он восстановил религиозную терпимость и был даже в близких отношениях с несколькими еврейскими учеными.

Главным занятием евреев Вавилонии было земледелие. Среди них находились и помещики, и арендаторы имений, и издольщики. Евреи занимались всеми отраслями сельского хозяйства - финиковыми плантациями, бывшими одной из основ вавилонского земледелия, зерновыми культурами, рыболовством и птицеводством. Широко распространены были также ремесла.

Большой духовный подъем произошел в Вавилонии во второй половине II в. н. э. В годы правления Иегуды га-Наси много вавилонских евреев, иногда даже целыми семьями, отправлялись в Палестину для изучения Торы. Большая часть из них осталась в Палестине, часть, после более или менее продолжительного пребывания там, вернулась в Вавилонию.

Среди возвратившихся был Абба Ариха, названный "Рав". Его возвращение является переломным моментом в истории изучения Торы, в культурной жизни, в законодательстве и судопроизводстве вавилонского еврейства. В 219 г. он поселился не в одном из старинных научных центров, а в Суре, городе с многочисленным, но культурно отсталым населением, и основал там новую школу. Одновременно и в другом вавилонском городе, Негардее, гордившемся многовековой научной традицией, развилась большая и влиятельная духовная академия; возглавлял ее Шмуэль (Самуил), который {258} также провел некоторое время в Палестине, но не проникся палестинской системой учения в такой мере, как его друг и сподвижник Рав. Рав ввел в своей академии не только изучение Мишны, составление которой было недавно завершено в Палестине, но и методы ее преподавания и изучения и целый ряд палестинских обычаев и традиций. Это различие между обеими академиями сохранилось и в последующие поколения: Негардея вырабатывала особую вавилонскую традицию, а Сура продолжала развивать палестинскую систему.

В академию Рава стекались массы учащихся, и изучение Торы распространилось по всей Вавилонии. Число одних только постоянных слушателей Рава достигало тысячи двухсот. Тогда же установился обычай т. н. "месяцев собрания" (ходшей кала), продержавшийся в Вавилонии в течение столетий. Два месяца в году, в Адаре, весной, и в Элуле, осенью, - в сезоны затишья в вавилонском земледелии - в академиях собирались десятки тысяч для участия в занятиях. Изучение Торы и продолжение научного творчества здесь, как и в Палестине, базировалось главным образом на Мишне.

Эти две академии просуществовали до середины десятого века и служили центрами духовной и общественной жизни в Вавилонии, хотя не всегда обе они стояли на том же уровне. По временам, в том или ином поколении, Сурская академия стояла на более высокой ступени, но иногда академия Негардеи - а после разрушения этого города ее преемница, академия Пумбедиты - приобретала преобладающее значение. На протяжении столетий в разных городах основывались духовные академии, существовавшие более или менее продолжительное время, но Сурская и Пумбедитская школы всегда оставались главными культурными центрами вавилонского еврейства.

Основателем академии Пумбедиты был Иегуда бар-Иехезкель, руководивший ею до 299 г. После него во главе этой академии стояли Рабба бар-Нахмани (до 320 г.), Иосеф бар-Хия (до 328 г.) и Аббае.

В середине четвертого века та же академия продолжала свое существование в городе Махуза на берегу Евфрата под руководством {259} Раввы (338-352 гг.). Прения Аббае и Раввы занимают значительное место в вавилонском Талмуде, и традиция считает их апогеем талмудического творчества по глубине анализа обсуждаемых ими проблем. Расцвет Сурской академии продолжался и во времена преемника Рава Гуны (257-297 гг.), но в четвертом веке, вплоть до 371 г., ее влияние почти не ощущается в культурной и общественной жизни вавилонского еврейства.

Веками создавались и формировались надстройки на фундаменте Мишны. Хотя и были сделаны разные короткие литературные записи, большинство разборов талмудических проблем, комментировавших и расширявших текст Мишны, носило характер устного учения, подвергавшегося изменениям в каждой академии и в каждом поколении.

Лишь за долгие годы, когда во главе Сурской академии стоял знаменитый ректор Аши (371-427 гг.), талмудические лекции были собраны и редактированы в сборнике, ставшем известным под названием "вавилонский Талмуд". Аши редактировал материал в ходе преподавания в своей академии. Он подготовил основу кодификации вавилонского Талмуда, но заключение его было осуществлено только в конце V в., в тяжелую для вавилонского еврейства пору. Он был завершен и завещан будущим поколениям в эпоху религиозных гонений, в дни Иоси в Пумбедите и Равины, последнего главы академии в Суре (499 г.).

В Талмуде суммированы не только комментарии и дополнения к Мишне, но и все то, что было продумано и испытано народом в течение столетий. В отличие от Мишны, в которой был собран и зафиксирован, главным образом, правовой материал, - в Талмуде запечатлено также множество явлений, характерных для образа мыслей и жизни народа и для проблем, не включенных в текст Мишны или возникших в той обстановке, в которой жили последующие поколения.

В Талмуде отражаются не только окончательные выводы, но также обсуждения, споры и различные попытки разрешить те или иные сложные идеологические или правовые проблемы и актуальные вопросы. В отличие от Мишны, однородной по стилю и {260} по характеру собранного в ней материала, в Талмуде встречаются главы, поражающие полетом религиозной мысли и смелой концепцией юридических норм, свидетельствующие об остроте и изощренности ума, а наряду с ними примеры необычайно интересного фольклорного творчества: поговорки, толкования снов и т. п.

Деление Талмуда не соответствует полностью трактатам Мишны: в нем разбираются главным образом следующие ее разделы: "Праздники" (суббота, празднества, посты), "Женщины" (семейное право), "Компенсация за убытки" (гражданское и уголовное законодательство).

Вавилонский Талмуд составлен по тому же методу, что иерусалимский. Оба кодекса очень сходны не только вследствие общих им идейных и тематических предпосылок, но и в результате тесной связи между двумя главными центрами еврейства. Высказывания палестинских законоведов-амораев приводятся в вавилонском Талмуде, так же как и вавилонские амораи цитируются в иерусалимском. Однако весьма значительно и различие между ними, особенно в отношении языка.

Иерусалимский Талмуд написан в основном на западно-арамейском диалекте, с большой примесью греческих слов; вавилонский же Талмуд пользуется почти исключительно восточно-арамейским наречием, дополненным отчасти персидскими выражениями. Иерусалимский Талмуд более сжат и не изобилует юридическими тонкостями, занимающими много места в вавилонском Талмуде. Поэтому не всегда выводы обоих Талмудов тождественны.

Вавилонский Талмуд стал монументальным культурно-религиозным достоянием еврейского народа. На протяжении веков, вплоть до современности, и во всех странах, куда судьба забрасывала евреев, они усердно изучали Талмуд, воспитывались на нем и развивали свое духовное творчество в виде бесчисленных комментариев к нему. Многим из них объективная действительность и происходившие на их глазах события на Востоке и на Западе казались переходящей случайностью, подлинной же реальностью был для них Талмуд.

X. Г. БЕН-САССОН

Часть четвертая

СРЕДНИЕ ВЕКА

{263}

ВВЕДЕНИЕ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СРЕДНИХ ВЕКОВ В ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Трудно установить точные границы эпохи, которую принято называть средними веками. По этому вопросу существуют значительные расхождения во мнениях между различными историками и историческими школами. В исторической науке не раз было отмечено различие в периодизации, вообще, и в определении термина "средние века", в частности, по отношению к европейским нациям, выросшим на развалинах Западно-римской империи, и к восточногерманским племенам и славянским народам.

Ввиду того, что в эпоху распада Римской империи главные центры еврейского народа находились на Ближнем Востоке и большая часть его была сосредоточена в этом районе, поворотным пунктом в еврейской истории были те огромные сдвиги, которые произошли там после зарождения ислама и водворения установленного им строя, столь существенно отличавшегося от прежних римско-христианских форм правления.

Начиная с 632 г., когда обитатели Аравийского полуострова двинулись в свои завоевательные походы на Среднем Востоке, и вплоть до второй половины семнадцатого века (а некоторые историки утверждают, что даже вплоть до второй половины восемнадцатого века) история евреев была заключена в весьма устойчивые законные рамки, а в их духовном и общественном мире действовали тенденции и силы, придавшие еврейской истории ее своеобразный облик. Основные исторические процессы этого периода были во многом отличны от процессов, характеризовавших предшествующие и последующие эпохи.

Своеобразие еврейской истории в средних веках выражается в том, что она протекала по особому руслу и шла не теми путями, по которым шло развитие {264} важнейших народов, носителей средневековой культуры, формировавших ее облик.

Арабы, германцы, славяне, находясь еще в стадии примитивного племенного строя, проникли в область римско-эллинистической культуры и усвоили ее духовные ценности путем их слияния с основами своей цивилизации. Связующим звеном между наследием древнего мира и культурой новых народов была христианская религия у германцев, кельтов и славян и ислам у арабов и у большинства покоренных ими народов.

Еврейская нация - единственная этническая группа древнего мира, вступившая в средневековый мир, сохранив основные черты характерного для нее облика такими, какими они сформировались в предыдущий период. Ее религия и культура претерпели немало изменений в процессе контакта и борьбы с культурами окружающей среды, но они не образовались в результате слияния противоречивых и чуждых друг другу элементов. Еврейский народ на пороге средних веков не был примитивным обществом, усвоившим древнюю культуру, превосходившую почти во всех отношениях его собственную, а нацией, сформировавшейся две тысячи лет тому назад и продолжавшей и на этом этапе своей истории развивать свое богатое духовное наследие.

Современная историография вполне справедливо признает, что пренебрежение, с которым историки относились к средневековью, является результатом ошибочного подхода к этому периоду. Средние века несомненно внесли важный вклад в сокровищницу культуры и цивилизации почти во всех областях человеческого творчества: в искусство (романский и готический стили), в философскую и научную мысль, в религиозное и социальное мышление, нередко вызывавшее брожения и формировавшее революционные движения того времени.

Это была эпоха разносторонней духовной деятельности и в еврейской жизни, но в еврейском средневековье консервативные тенденции, так же как и поиски новых путей, коренились в глубине творчества прежних веков, и корни эти питали {265} как форму, так и содержание средневековой еврейской культуры.

В эпоху Второго храма и в последующие ей периоды Галаха получила свое окончательное оформление как система этического и религиозного уклада жизни и правовых норм, выражающая ценность, человеческой личности и применяющая к конкретной действительности принципы, на которых основывается еврейское общество. Галаха базируется на методе толкования Торы иногда путем косвенных выводов, основанных на логических умозаключениях, или на вызванных текстом ассоциациях. Метод этот получил название "друш", и с его помощью законоучители комментировали библейские книги. Эта система толкования сочеталась также с нравоучительной проповедью для широких народных масс.

От талмудического периода средневековое еврейство унаследовало исключительное отношение к процессу учения: само по себе изучение Закона и священных книг считалось одной из величайших ценностей религии, а мудрец-законоучитель был наиболее почетной и обожаемой личностью в обществе. От прежних веков еврейство унаследовало также основные формы общественного руководства и пути духовного влияния, которые в несколько измененном виде дали возможность преследуемому народу сохранить свою самобытность и свой национальный облик.

В ту пору приобрела особую окраску также столь характерная для еврейского народа непримиримая позиция в отстаивании своей монотеистической религии и своего специфического уклада жизни наперекор миру, превосходящему его в материальном, политическом и военном отношениях. С начала четвертого века христианской эры еврейство стоит лицом к лицу не с языческим миром, а с обществом, в котором все большую власть приобретает церковь, вышедшая из того же еврейства.

Христианское религиозное мировоззрение все более отдаляется от основ иудаизма. С победами ислама в VII в. этот процесс завершился. Отныне евреи, как в христианских, так и в мусульманских странах, представляют собой особую {266} группу, подвергающуюся жестоким гонениям со стороны господствующих религий.

На протяжении средних веков во всех странах рассеяния евреев не покидало чувство и сознание того, что они были насильно изгнаны из своей родины. Идеалом еврейского народа было возвращение в страну отцов. Некоторые рассматривали отрыв от родной земли, как часть космической катастрофы. Согласно их мировоззрению, накануне изгнания исказился нормальный ход процессов мироздания: была расторгнута правильная связь между Богом, избранным им народом и Святой землей, т. е. страной Израиля. Это чувство отчуждения, сопровождавшее евреев в диаспоре в течение многих столетий, наложило неизгладимый отпечаток на еврейское мышление и на народное воображение.

Все, что связано с установлением в мире порядка, основанного на принципах справедливости, проблемы зла и его искоренения превратились в религиозно-национальные вопросы первостепенной важности. Народы, под властью которых евреи находились в те времена, делали все возможное для того, чтобы их унизить и усилить в них чувства личной неуверенности и общественной неустойчивости. Таким образом, реальная действительность, так же как изгнанническая идеология, служили источниками, питавшими чувство недовольства порочностью мира сего.

В то время как современная им действительность казалась нарушением гармонии мироздания, страна Израиля, их древняя родина, представлялась символом всего желанного, идеального, местом, где осуществятся все чаяния, ядром царствия божьего на земле и нового, лучшего мира. На протяжении средних веков бывали времена, когда доступ к Палестине был легок, но очень часто страна отцов была почти недоступной. Однако страна Израиля всегда и везде была жива как в коллективной памяти народа, так и в личных чаяниях и устремлениях каждого еврея. Она стала идеалом, желанным берегом, к которому были направлены все усилия; и если человеку не было суждено ступить на ее {267} землю при жизни, он мечтал быть похороненным в ней или добиться хотя бы того, чтобы в могиле глаза его были покрыты горсточкой этой земли. Такое отношение к исторической родине и непрекращающиеся иммиграционные волны евреев в Палестину в средние века были важным фактором, объединявшим еврейскую нацию в странах рассеяния.

Оно же легло в основу еврейского мессианизма, лелеявшего надежды на грядущие великие перемены. От времени до времени возникали мессианские движения, стремившиеся осуществить эти чаяния. Но сама по себе надежда на пришествие мессии жила в народе беспрерывно, хотя порой и в латентном состоянии. Эта надежда стала неотъемлемой чертой еврейского существования во враждебном ему мире средневековья и также служила существенным фактором сплочения народа в его рассеянии.

На протяжении всей эпохи средних веков евреи были рассеяны по разным странам, их экономическая деятельность проходила в пределах хозяйственной жизни каждой из этих стран. Поэтому трудно говорить о специфической еврейской экономике в эту эпоху. Однако сам факт рассеяния евреев как в христианских, так и в мусульманских государствах, их правовое положение, их тесные связи между собой в самых различных странах, сравнительно высокий уровень их образования и сохранившиеся в их среде традиции древнего мира-все это вместе взятое способствовало развитию некоторых своеобразных тенденций и форм в экономической деятельности евреев и привело к тому, что они выполняли особые функции в хозяйстве народов, среди которых они жили.

Они играли первенствующую роль в области торговли и финансов в мусульманском мире, в особенности в Х в., в период расцвета арабских халифатов. В результате исследовательских трудов Пирена и его последователей стал неопровержимым факт огромного значения евреев в международной торговле и в материальной культуре Западной Европы периода Меровингов и Каролингов до {268} середины XI в.

Когда безопасность евреев на дорогах Западной Европы была под угрозой вследствие крестовых походов и капитал, находившийся в руках городского патрициата и монастырей, стал доминирующим в международной торговле и в финансировании политических предприятий большого масштаба, тогда вытесненные из этой отрасли евреи были вынуждены заняться ростовщичеством. И несмотря на то, что это занятие считалось заслуживающим презрения и было запрещено как христианской, так и еврейской религией, снабжение хозяйства деньгами для торговых оборотов и для нужд средних и неимущих классов было настолько существенным и необходимым, что евреи, изгнанные из городов под лозунгом борьбы с ростовщичеством, были возвращены в те же города именно для того, чтобы они вновь ссужали население деньгами.

Это занятие было преобладающим среди евреев лишь в Германии, Северной Италии, Франции и Англии, и то только до XV в. С другой стороны, в период реконкисты в Испании евреи играли центральную роль в заселении отвоеванных территорий и были также важнейшим культурным фактором в формировании облика христианской Испании. В польско-литовском центре, начиная с XV в., евреи выходцы из Германии - перешли от ростовщичества к торговле и даже к ремеслам. Вслед за немцами они были вторым по важности поселенческим элементом, восстановившим польские города, разрушенные татарскими полчищами. Позднее, т. е. с XVI в., они приобретают все большее значение в хозяйственном и административном отношениях в заселении пограничных областей Польши, составляющих нынешнюю Украину.

Изгнание из Пиренейского полуострова в 1492-97 гг. и сдвиги, происшедшие в Европе в результате великих географических открытий этого периода, вернули некоторые общины изгнанников, находившихся в пределах Оттоманской империи и в портовых городах Италии и Нидерландов, а начиная с XVII в. и в Англии, к основным профессиям евреев в раннем средневековье, к важным позициям в международной торговле Средиземноморья и {269} к активному участию в коммерческой деятельности, связанной с колонизацией Нового Мира.

Большое разнообразие и резкие перемены в занятиях евреев и в экономических функциях, которые они выполняли в хозяйстве тех стран, где они жили в средние века, опровергают легенду об особом "еврейском духе" в этой области. Однако они, бесспорно, указывают на предприимчивость, гибкость и жизнеспособность евреев даже в условиях ограничений, лишений и опасностей.

До IX в. среди евреев сохранился значительный слой сельскохозяйственного населения, который из-за внешних обстоятельств постепенно все более и более сокращался. Но уже в начале этого века - а в Западной Европе фактически с самого начала поселения в ней евреев - они в большинстве своем жили в городах. Ненависть окружающей среды, чувство солидарности при тяжелых испытаниях, которые воспринимались народом как самопожертвование во имя божественной истины, все это превратило еврейский народ в тесно сплоченное и построенное на принципах равенства общество, которому не было примера в каком-либо другом народе.

Он был одновременно и нацией и классом - как с точки зрения христианских правителей и церкви, так и в сознании самих евреев. Само собой разумеется, что и в еврейском обществе существовал социальный антагонизм. Но объединяющее начало и основы равенства были сильнее того, что разделяло народ как в реальной действительности, так и в общественном мировоззрении.

Настоятельница женского монастыря Гильдегард из Бингена (умершая в 1179 году) мотивировала свой отказ принимать в свой монастырь женщин незнатного происхождения тем, что "... в том же хлеву не держат рогатый скот и ослов, мелкий скот и козлов... Господь разделил народ на земле на разные сословия, и он любит их всех... Ведь и ангелы поставлены одни над другими: архангелы над ангелами, серафимы и херувимы над всеми остальными". Такого высокомерия в отношении к своим собратьям нельзя себе даже представить в еврейском обществе.

{270} Женщина у евреев занимала несравненно более высокое и почетное положение, чем в окружающей их среде того времени. Уже в XIII в. во Франции было принято постановление, обязательное для каждого еврея, "...чтобы не бил свою жену ни в сердцах, ни из злости и ни для унижения ее; ибо не приличествует так поступать в Израиле". Благодаря такому подходу, евреи в семейной жизни и в общественных отношениях опередили городское население Европы, для которого такого рода понятия и отношения характерны лишь в значительно более поздний период его развития.

Как уже было сказано, евреи продолжали в средние века комментировать свои священные книги как с юридической, так и с этической точек зрения. В этой области средневековое еврейство провело колоссальную работу и достигло больших успехов. Во всех странах рассеяния издавались толкования Библии и Талмуда, сборники правовых постановлений, разборы и обсуждения юридических проблем в виде вопросов, на которые давались мотивированные ответы со стороны компетентных законоведов (респонсы). Помимо правового и общественного значения этого творчества, ему следует приписать немалую заслугу в сплочении рассеянного народа в единую нацию.

В мусульманских странах, в тесном контакте с их культурой, евреи создали рационалистическую религиозную философию, и некоторые из ее корифеев, как, например, Моше бен Маймон (Маймонид) и Шломо ибн-Габирол (Авицеброн), оказали значительное влияние и на философию других народов.

В двенадцатом веке зарождается мистическое течение в еврейском мышлении. Со временем это течение крепнет и развивается. Созданные им произведения как, например, книга "Зогар" ("Сияние") - были основным фактором в формировании некоторых общественных тенденций и в возникновении мессианских освободительных движений в еврействе, оказавших влияние и на духовную жизнь всей Европы. Следует подчеркнуть также высокий {271} уровень образования среди евреев. Грамотность мужчин была почти поголовной. Большая часть еврейского общества занималась духовными вопросами и, во всяком случае, была вполне в состоянии следить за ними. Ученость была идеалом, ученый - наиболее уважаемой личностью. Успехи в учении служили основой повышения в общественном положении.

Этот высокий культурный уровень евреев особенно ярко вырисовывался на фоне христианской Европы с ее - в большинстве своем - невежественным населением. Средний уровень образования в еврейских общинах равнялся только тому, на котором находились монастыри и школы при соборах (если не считать некоторых городов Италии). Современная историческая наука пришла к заключению, что образованные евреи, владевшие арабским, латинским и греческим языками, играли роль первостепенной важности в культурной жизни средневековой Европы на некоторых этапах ее развития. Они содействовали общению различных культур и переводили на латинский язык классическую, научную и философскую литературу либо с греческого оригинала, либо с арабских или еврейских переводов, в особенности в Испании, в Провансе и в Сицилии в XII и XIII вв.

В христианской Испании евреи были пионерами в деле развития различных наук, как астрономия, геометрия, геодезия, медицина, а также в обрасти здравоохранения и административных распорядков они внедряли культуру побежденных арабов в жизнь победителей христиан.

Средние века были эпохой огромных трудностей в истории еврейского народа во внешних условиях, в правовом и общественном положении, в отношении окружающей среды, нередко выражавшемся в грабежах и гонениях, нападениях и убийствах, а потому в частой необходимости проявлять верность своей религии и своему народу путем подвигов самопожертвования и мученической смерти.

Евреи были изгнаны из некоторых стран, но на новых местах возникали новые центры, которые, хотя и отличались от предыдущих по своей форме, сохраняли жизнеспособность и продолжали творческую деятельность еврейской нации.

{272}

Глава первая

ЕВРЕИ В СТРАНАХ ИСЛАМА С VII в. ДО XII в.

Завоевав большую часть побережья Средиземного моря, арабы основали мусульманскую империю, простиравшуюся от границ Индии до африканского берега Атлантического океана и от Пиренейских гор в Европе до южной оконечности Аравийского полуострова.

Во второй половине VIII века их власть в этом районе окончательно упрочилась. Само Средиземное море находилось почти всецело под их контролем. Казалось, что временная задержка в арабской экспансии представляет собой всего лишь передышку, т. к. их военные базы в Сицилии и в Южной Италии служили им плацдармом для дальнейших походов, а их беспрестанный напор на остатки христианских герцогств на севере Пиренеев свидетельствовал о том, что завоевательный натиск ислама еще не пришел к концу.

Однако замедление наступательного движения мусульманских народов и приведшие к нему факторы оказали огромное влияние на внутреннее положение арабского халифата с его громадной территорией.

На этой территории происходил процесс слияния между арабскими завоевателями и подвластными им народами, хранившими традиции великих культур древности. Этот процесс заключался не только в том, что подавляющее большинство персов, египтян и жителей Пиренейского полуострова, кроме евреев, приняло ислам, он выражался также в глубоком творческом влиянии древних цивилизаций на ислам. Так постепенно создавалась богатая и многогранная мусульманская культура, в состав которой входили как наследие восточного эллинизма, так и элементы персидского духовного творчества.

По сравнению с застывшими формами византийской и западноевропейской цивилизацией того времени, эта культура в период своего расцвета отличалась свежестью и восприимчивостью к рационалистическим веяниям в религии, в науке и в философском мышлении.

{273} В формировании политики арабских халифов по отношению к евреям немалую роль сыграли трения между основоположником и пророком ислама Магометом (Мухаммедом) и евреями Аравийского полуострова.

На первых этапах своей деятельности Магомет находился под большим влиянием еврейского вероучения. Он считал себя продолжателем дела пророков; одно время даже надеялся, что евреи последуют за ним. Эта надежда не сбылась, и разочарованный Магомет стал врагом еврейства. В войнах с евреями Медины, Хайбара и других государств Аравии он проявил исключительную жестокость, лицемерие и коварство. Евреи мужественно отражали нападения, хотя они не были в достаточной мере объединены.

После смерти пророка, с расширением владений ислама, перед мусульманами встала проблема более или менее четкого определения отношений между ними и "неверными", т. е. теми, кто не исповедует магометанство, в том числе и евреями. Эти отношения сформировались под влиянием целого ряда факторов, среди которых немалую роль сыграл и тот, что сам Магомет отмечал преимущество "народов Писания" - евреев и христиан - над идолопоклонниками. Все же евреи, как и все другие "неверные", дискриминировались.

В суде "кади" не принималось показание еврея, противоречившее свидетельству "правоверного". Евреев обязали носить особую одежду, отличавшую их от мусульман. Им запрещалось носить оружие, ездить верхом, строить новые синагоги. Им разрешалось лишь отстраивать старые молитвенные дома. Часто издавались особые указы, запрещавшие назначать евреев на посты, связанные с властью над мусульманами.

Беспрецедентный в истории Европы и Передней Азии размах арабских завоеваний сам по себе привел к значительным переменам в положении еврейского народа. Под власть мусульман подпало в тот период свыше 90 процентов евреев всего мира. Месопотамия и Палестина, веками находившиеся в пределах двух разных империй, оказались под единой властью.

{274} Евреям, пережившим гонения византийцев и вестготов, господство мусульман казалось более терпимым и благосклонным. Персидские евреи в течение столетий, предшествовавших приходу мусульман, тоже страдали от тяжелого гнета и преследований. Мусульманское владычество сулило облегчение также и им.

В особенно благоприятных условиях находились евреи Андалусии, т. е. мусульманской Испании. В этом государстве расцвела богатая культура. Правда, оно страдало от распрей и напряженности между господствующим слоем арабов-завоевателей и коренным населением, принявшим ислам. В конце IX в. вспыхнул ряд восстаний, приведших ко временному ослаблению власти. Однако правители из династии Омейядов преодолели этот кризис. Десятый век был "золотым веком" духовной и материальной культуры Андалусии. Но уже в начале XI в. страна распалась на многочисленные эмираты. Центральная власть перестала существовать. К основным элементам населения - арабам, испанцам, принявшим ислам, и берберам - присоединились и славяне, попавшие сюда в качестве рабов и игравшие важную роль в армии.

Евреи были преданы мусульманским завоевателям, освободившим их от губительного произвола испанских вестготов, которые пытались насильно их крестить. Они сотрудничали с мусульманскими властями, главным образом, конечно, в городах. Были города, которые считались еврейскими, как, например, Лусена.

В культурной жизни мусульманских стран город имел огромное значение. Арабские завоеватели мало считались с деревней. На территории современного Ирака, наиболее густо заселенной евреями, новые властелины сначала запустили орошение - основу ее земледелия, - а затем нанесли удар сельскому хозяйству, обложив страну непомерными налогами, тяготевшими главным образом над крестьянами, которые в большинстве своем не были мусульманами. Города и сосредоточенная в них торговля, считавшаяся почетным занятием, привлекали множество евреев, которые прежде проживали в сельских районах, т. к. из-за верности своей религии их положение в {275} качестве земледельцев стало особенно тяжелым.

Таким образом, в странах мусульманского владычества евреи стали интегральной частью городского населения, купцами и ремесленниками, которые наряду с царедворцами и аристократией, также тесно связанной в мусульманской цивилизации с городом, были носителями новой процветающей культуры. Сельское хозяйство начинает играть все меньшую роль в жизни евреев.

Еврейская письменность и еврейское законодательство второй половины IX в. свидетельствуют о том, что в ту пору сами евреи уже отчетливо сознают, что городское хозяйство и городская среда являются основой их существования. В различных городах халифата евреи обычно селились на особых улицах и в отдельных кварталах. Эта обособленность была добровольной: она облегчала евреям соблюдение религиозных предписаний и сохранение системы внутреннего самоуправления, не ограждая их, однако, от влияний культуры и быта окружающей среды. Один из духовных руководителей народа на рубеже Х и XI веков утверждает, что "...мы рассеяны по всем четырем странам света, и в каждой стране свои наряды, свои порядки и свои украшения. Поэтому все, что делают люди в том месте, можно делать и евреям, живущим среди них".

Общественная структура еврейства в эту эпоху отличалась разнообразием своих форм. Его широкая экономическая база включала все городские занятия и профессии. Мусульманский писатель Эль-Джахати, враждебно настроенный по отношению к евреям, подразумевал, очевидно, низшие слои еврейского общества, говоря, что "...среди евреев народ может найти лишь красильщиков, дубильщиков, цирюльников, мясников и починщиков бурдюков". И действительно, евреи занимались этими ремеслами, так же как и ювелирным, сапожным и кузнечным делом.

Однако имеются много данных, свидетельствующих о той значительной и активной роли, которую евреи играли в торговле и в свободных профессиях того времени, - среди них было большое количество врачей, астрономов, переводчиков и т. п. Из документов Х в. следует, что еврейские купцы выполняли центральные функции {276} в финансовой системе мусульманских государств. Они были своего рода придворными банкирами. Евреи занимали важное место в морской и сухопутной международной торговле, главным образом бриллиантами и пряностями. Цветом еврейского общества были виднейшие мудрецы, знатоки Учения, члены знатных семейств, крупные финансисты и коммерсанты, врачи, писатели и мыслители. В соответствии с характером общества, в котором положение личности определялось ее благосостоянием или интеллектуальным уровнем, размежевание было не особенно четким, и переход из одного общественного слоя в другой был обычным явлением. Это не относилось, однако, к ученым, группировавшимся вокруг вавилонских академий. Круг этот неизменно оставался консервативным и тесно сплоченным на основах преемственности. Члены знатных семей занимали твердо установленные посты и места, переходившие в наследство из рода в род.

Арабский язык вошел в обиход и стал занимать все более значительное место даже в обсуждении теоретических вопросов Учения, не вытеснив, однако, никогда традиционных языков Галахи: иврита и арамейского. Среди евреев арабские слова часто писались еврейскими буквами, и их арабский язык приобрел специфический оттенок. С течением времени возник особый еврейско-арабский диалект.

Еврейская литература на иврите тоже развивалась в тот период под влиянием арабской поэзии и прозы и, переняв их формы - стихотворный размер, поэтические образы, - достигла новых вершин.

Просвещение было достоянием широких масс. Не только огромное большинство мужчин, но и большая часть женщин была грамотна и могла понять обращенную к ней проповедь и воспринять ее основные мысли. В двенадцатом веке одна женщина пишет своей сестре: "...Я слегла в постель с тяжелой болезнью, и возможности избавиться от нее почти нет.... если Всевышний повелит мне умереть, моим самым важным завещанием тебе будет то, чтобы ты смотрела за моей маленькой дочерью и прилагала все усилия к тому, чтобы она училась. {277} Правда, я знаю, что я возлагаю на тебя тяжелое бремя, ибо нет ведь у нас достаточно средств на ее содержание, а тем более на плату за учение, но примером нам может служить наша уважаемая матушка, верно служащая Господу нашему!".

Перед нами два поколения образованных, богобоязненных женщин в одной семье; мать заботится о том, чтобы эта традиция не прекратилась и в третьем поколении. Мы встречаемся с образованием такого рода даже в самых бедных семьях. Так, например, в двенадцатом веке в Египте женщина, оставленная своим мужем, рассказывает, что она смогла просуществовать лишь благодаря тому, "...что у нее брат, обучающий малюток Библии; а у женщины этой были познания в Библии. Она обратилась к своему брату и просила его дать ей возможность обучать малюток Библии вместе с ним для того, чтобы она могла добыть пропитание для себя и для своих детей... Потом случилось так, что ее брат уехал. Она заняла его место, взяла малюток и стала обучать их Библии; и так продолжала четыре года".

Яркими представителями духовной и культурной жизни евреев в мусульманском мире были рабби Саадья Гаон на Востоке и рабби Шмуэль Ганагид на Западе.

Саадья Гаон (892-942 гг.) родился в Египте, где он получил свое начальное образование. Он переписывался с оказавшим на него значительное влияние еврейским философом и врачом рабби Ицхаком Гаисраэли, уроженцем Египта, отправившимся в Северную Африку. Саадья Гаон объехал Палестину и ознакомился с ее академиями. Затем он был приглашен в Вавилонию для того, чтобы возглавить одну из ее академий. Виднейший вождь вавилонского еврейства Саадья был также основоположником рационалистической еврейской религиозной философии, сложившейся под влиянием арабо-эллинистической философской мысли. Его основным и важнейшим философским трудом была книга "Эмунот ведеот" ("Верования и воззрения"), написанная на арабском языке.

В этом произведении, так же как в других трудах и в самой деятельности Саадьи Гаона, ярко отражаются духовные и общественные брожения того времени в {278} еврействе стран ислама. В нем запечатлена также религиозная и философская полемика, которая велась между приверженцами различных религий и философских воззрений в просвещенных кругах смешанного багдадского общества первой половины Х в. По его мнению, вера исходит из трех источников: из рационального обоснования, из Торы и из традиции Устного учения.

Рациональное обоснование подтверждает правильность положений двух других источников, "... ибо всякое толкование, согласное с заключениями разума, является истиной, а все, против чего возражает разум, не существует и не имеет смысла". Религиозный рационализм Саадьи приводит его к внимательному наблюдению исторических и общественных процессов с реалистической точки зрения, положительно относящейся к миру сему. Рабби Саадья подчеркивает центральную роль человека в мироздании: "Мы находим, что человек является тем, кто направляет... и все, что важно на свете, менее важно, чем человек...

Бог дал человеку преимущество перед всеми другими творениями его... и наделил его способностью выбора, и приказал ему, чтобы он избрал добро... и мы находим, что преимущество его заключается в мудрости, которой он был наделен и обучен". ("Эмунот ведеот", глава вторая). Эти суждения Саадьи основываются не только на том, что "разумная тварь" ответственна за свои поступки перед Богом, но и на том, что цивилизаторская деятельность человека, строение его общества и ценности, сплочающие это общество, исходят из воли божьей. Рабби Саадья перечисляет достижения той мудрости, которая дана Богом людям. Благодаря ей человек "хранит все из деяний, что уже прошло; предвидит большую часть того, чему суждено свершиться; он заставил животных работать на земле, приносящей ему плоды свои; он достиг того, что вода из глубины земли течет по ее поверхности, и... сделал колеса, которые сами черпают из нее; и он дошел до того, чтобы строить себе удобные дома и облачаться в красивую одежду и готовить вкусные блюда; и достиг он того, чтобы водить солдат и создавать войска для проведения государственной власти до тех {279} пор, пока не исправятся люди; и добился он знания свойств небесных сфер, и хода светил, и размеров тел астральных, и расстояний их друг от друга и прочих их свойств" (там же, глава четвертая).

Позитивизм Саадьи по отношению к человеческому бытию тесно связан с его острой чувствительностью к вопросам добра и зла, правосудия и несправедливости и с твердой уверенностью в конечном торжестве истины. Вера в искупление еврейского народа и в его возвращение на родину для него совершенно неоспорима, потому что он считает невозможным состояние вечной несправедливости. По его мнению, иноверцы, которые глумятся над евреями в изгнании и смеются при виде их страданий, не понимают исторического процесса. "Тот, кто видит нас в этом состоянии... дивится нам или считает нас глупцами, ибо не испытал он того, что испытали мы, и не верил так, как верили мы; и подобен он человеку, не видевшему сеяния пшеницы. И вот видит он, как некто бросает ее в углубление земли для того, чтобы она росла, и считает он, что это глупец, не ведая, что глупец он сам, но познает он это лишь в пору жатвы" (там же, глава восьмая).

Рабби Саадья Гаон пользовался большим авторитетом в странах Ближнего Востока, из чего можно заключить, что высшие круги в еврействе мусульманских государств были проникнуты идеями религиозного рационализма.

В период деятельности Саадьи Гаона начинается распад халифата, и в отдельных мусульманских государствах, образовавшихся в процессе этого распада, создались новые центры, в которых развивалась еврейская общественная жизнь и процветала еврейская культура. Одним из самых плодотворных очагов такого рода была мусульманская Испания. Под верховной властью династии Омейядов некоторые представители высших слоев еврейского общества принимали активное участие в управлении страной и занимали руководящие позиции в еврейской общественности. Самым известным из них был Хасдай ибн Шапрут, царедворец, пользовавшийся значительным политическим влиянием. Благодаря своему высокому положению, он оказывал большое влияние на еврейские

{280} общины Пиренейского полуострова. Он был врачом, дипломатом и министром торговли халифа Абдаррахмана III, а также одним из вождей еврейской диаспоры.

Сложность и многосторонность выдающихся личностей среди евреев, принадлежавших к высшему сословию мусульманской Испании, олицетворяет Шмуэль (Самуил) ибн Нагрила, известный своим званием Ганагид (Предводитель).

Шмуэль Ганагид родился в 993 году, и мы знаем, что в 1056 году он был в живых. Характер его политической деятельности был обусловлен процессом распада Омейядского халифата, расколовшегося на целый ряд отдельных государств, соперничавших друг с другом. При дворах властелинов этих политических единиц господствовала атмосфера, во многом походившая на ту, что царила в итальянских княжествах эпохи Возрождения.

По старинной культурной традиции, усвоенной этой средой, духовное творчество и его носители находятся под покровительством властелина и служат его престижу и возвеличению. Ненадежность положения властелина, его министров и самого царства обостряют чувства и мысль и учат рационально-критически взвешивать силы человека и общества, их слабости и возможность влияния на них.

В личности рабби Шмуэля отражаются все тенденции и движущие силы, действовавшие в высших слоях еврейства в небольшом эмирате Гранаде в XI веке. Он был блестящим поэтом на иврите. Мусульманские историки его времени; так же как и еврейское предание, повествуют о том, что он был выдающимся стилистом и на арабском языке. Он был большим знатоком "греческой мудрости" и, по свидетельству арабского историка: "также различных областей математики. Его познания в астрономии превосходили знания астрономов. Он знал также все, что касается геометрии и логики".

Шмуэлъ Ганагид был большим знатоком талмуда; его перу принадлежит ряд комментариев к Талмуду и респонсов в области практического применения еврейских правовых установок. Он поддерживал сношения с вавилонским гаоном {281} рав Гайем. Наряду со всем этим, Шмуэль Ганагид был искусным военачальником и не раз вел в бой мусульманские войска своего властелина. В некоторых его стихотворениях отражены впечатления сражений и жестокости боя: "Быстро писали мы на их коже железным пером глубокие письмена... и вельможи тотчас опьянели не от вина - от крови своей. И тех, кто носил сегодня знамена, назавтра носили в гробах на покой" (Диван, Бен Тегилим, 103).

В соответствии с образом жизни царедворцев тех времен он окружил себя роскошью и пышностью. Современные историки полагают что он - и его сын Иосеф построили великолепный замок Альхамбра на юге Испании.

Будучи ученым-эрудитом в еврейской и обшей культуре, он ценил знания и у других. Так, например, в одном из своих стихотворений он хвалит еврейского ученого за то, что Бог "...наградил тебя знаниями в Его священной книге и в религиозных законах, знаниями, стоящими выше всех наук, а также дал тебе возможность познать разумность греков и сделал тебя сведущим в мудрости арабов" (Диван, Бен Тегилим, 90).

Мировоззрение Ганагида обязывает к щедрости по отношению к бедным, к готовности помогать нуждающимся и к покровительству ученым, писателям и поэтам. Как сановник и влиятельная личность, власть которой распространялась на многие области жизни, он всегда считал своим долгом служить своему народу и руководить им, даже будучи визирем и военачальником мусульманского государства. Однако Шмуэль Ганагид окружал себя, разумеется, не только еврейской интеллигенцией. Вокруг него группировались и арабские ученые и поэты. И в этом кругу господствовала обстановка культурной изысканности и художественного изящества, отразившегося на формирований его взглядов. Только этим исключительным сочетанием эстетической утонченности, глубины философской мысли и активной политической и общественной деятельности можно объяснить тот факт, что сравнительно немногочисленному еврейскому населению мусульманской {282} Испании удалось создать славную плеяду мыслителей и поэтов, начиная от Шломо ибн Габироля (1021/22 r. - 1058 г.) и кончая королем поэтов, Иегудой Галеви, жившим уже в период, когда еврейские общины мусульманской Испании были разрушены, и умершим по дороге в Палестину в 1141 г.

Глава вторая

ЭПОХА ГАОНОВ - МЕССИАНСКИЕ ДВИЖЕНИЯ И СЕКТЫ

В Месопотамии ("Вавилонии" по еврейской традиции) евреи продолжали пользоваться обширной автономней. Во главе еврейских общин стоял экзиларх (рейш-галута), глава диаспоры. Уже во II в. упоминается, что экзиларх принадлежит к семье, которая вела свою родословную от царя Давида. Он руководил всей внутренней жизнью вавилонского еврейства. Он же являлся и представителем евреев перед властями в пределах всей Персидской империи. В иерархии царских сановников ему было отведено почетное место.

До 825 г. халифы неизменно утверждали очередного экзиларха, как единственного вождя евреев. "Дом экзиларха" был законодательным органом, и в нем заседала судебная коллегия. Экзиларх оказывал влияние на деятельность академии и на выборы гаонов. Мусульмане тоже чтили в лице "главы изгнанников" потомка царского рода Давида.

Разногласия, возникшие вокруг выборов еврейского экзиларха, так же как и христианского представительства, привели к тому, что в 825 г. халиф издал приказ, согласно которому каждые десять "неверных" были вправе, если они того пожелают, избрать себе вождя. Этим декретом был нанесен удар власти экзиларха, как главы {283} вcex евреев. И хотя впоследствии авторитет экзиларха вновь несколько поднялся, с середины IX в. его власть сильно пошатнулась, и в еврейской среде возросло влияние вавилонских академий и возглавлявших их гаонов.

Академии в Вавилонии и в Палестине были высшим авторитетом в области религии и духовной жизни. Их деятельность развивалась в двух направлениях: они обучали стекавшихся к ним учеников, а также устанавливали правовые нормы в житейских вопросах и комментировали Талмуд. Их комментарии принимались безоговорочно. С течением времени эти практические постановления и их теоретическое обоснование укрепили единство наследия духовной национальной культуры еврейского народа. Эти академии были своеобразным сочетанием высшей школы, научной академии и верховного суда. В Вавилонии были две академии - в городах Сура и Пумбедита. Палестинская же академия находилась в Иерусалиме. Временно ее перенесли в город Pамле, а после завоевания Иерусалима туркосельджуками в 1071 г. она переместилась в Тир.

Гаон был верховным руководителем академии. Он избирался ученой коллегией. Фактически большинство гаонов принадлежало к пяти-шести семьям еврейской аристократии. Зачастую член семьи гаона занимал следующий по важности пост "ав-бет-дина" - председателя суда при академии. Его мнение в суде было решающим. Таким образом два главнейших поста в академии были обычно заняты членами одной семьи, и в действительности вопрос о преемнике гаона решался еще до выборов.

Гаоны придавал большое значение преподавательской деятельности. Последние великие гаоны, рав Шерира и его сын рав Гай, еженедельно экзаменовали учеников своей академии. В академиях изучалась и сохранялась традиция дискуссии вавилонского Талмуда.

Молодые ученые, усвоившие в академии духовные ценности иудаизма, способствовали распространению в народе "устава обеих академий", т. е. принятых в них форм обучения и дискуссии. Впоследствии они пользовались значительным влиянием {284} в местах своей деятельности. Многие еврейские юноши отправлялись учиться в академиях. После нескольких лет пребывания в одной из них, ученик возвращался в свой родной город, удостоенный одним из почетных академических званий, которое давало ему право занять должность "даяна" (судьи). Учащиеся прибывали даже из самых отдаленных мест. Источники повествуют и о выходцах из "Идумеи", т. е. из христианских государств, но главным образом в академию стекались ученики из мусульманских стран.

Гаоны и экзиларх назначали судей вавилонских общин, в обязанность которых входило "судить, следить за выполнением всех заповедей Торы, за дозволенным и запретным, и блюсти благочестие".

В VII в. влияние вавилонского Талмуда на уклад жизни евреев еще не определилось окончательно. В XI в., однако, он уже служил руководством для каждого отдельного еврея и всего еврейского общества. Основным фактором в процессе внедрения Талмуда в жизнь еврейского народа была деятельность академии и респонсы гаонов. Вопросы, поступавшие в академию, чрезвычайно разнообразны.

Индийские евреи просят разъяснить им смысл предписаний о "микве" (бассейне для ритуального омовения). Евреи из Вади Алькара, на севере Аравийского полуострова, стремятся постичь смысл некоторых талмудических выражений и терминов. В 960 г. "обитатели Рейна" (т. е. городов, расположенных вдоль этой реки) спрашивают в своем письме, "...правильны ли дошедшие до нас слухи о пришествии Мессии".

Многие обращаются к гаонам за указаниями по вопросам религиозного законодательства, возникшим в личной или общинной жизни. Ответы соответствуют цели задаваемых вопросов: они содержат ясные комментарии к Талмуду и выносят практические решения. Иногда гаон считает нужным ответить на вопрос пространно и обстоятельно. Так, например, широкую известность получило "Послание р. Шериры гаона", составленное в 987 или 988 г., в котором он описывает возникновение Мишны и Талмуда - в ответ на вопрос кайруанских (египетских) ученых: "Как {285} писалась Мишна?".

Пользуясь имевшимся в его распоряжении богатым архивным материалом, гаон дает в своем послании также подробный обзор истории духовного творчества академий, перечень гаонов и экзилархов, а также хронику бедствий и гонений, выпавших на долю еврейства со времен Мишны и вплоть до его дней. Послание Шериры - несравненная сокровищница сведений об истории евреев в первое тысячелетие нашей эры.

Сборники респонсов превратились с течением времени в своего рода кодекс. Сохранилось описание системы составления респонсов. Раз в году, в месяце Адар, гаон прочитывал перед "рядами" академии письменные вопросы, полученные им в течение года. Каждый ученый высказывал свое мнение и завязывалась дискуссия. По окончании прений глава академии резюмировал дебаты и приказывал секретарю составить соответствующее решение. Гаон подписывал это решение, и ответ посылался по назначению.

Респонсы гаонов связывали вавилонский и палестинский центры со всей диаспорой. На севере Аравийского полуострова и в Индии, в Испании и в Германии евреи беспрекословно подчинялись указаниям, содержавшимся в респонсах.

Несмотря на напряженность в отношениях между гаонами и экзилархом и на частые столкновения между ними, экзиларх был общепризнанным главой вавилонской диаспоры.

Вступление на престол нового экзиларха сопровождалось пышным церемониалом. Синагога в Багдаде богато украшалась в этот знаменательный день. В центре воздвигали деревянную трибуну в виде башенки и драпировали ее разноцветными тканями. Перед чтением Торы входил экзиларх. "При его появлении все подымались с мест и стояли на ногах, покуда он не садился". За ним входил сурский гаон и низко кланялся ему. Экзиларх отвечал на приветствие. Тогда гаон садился на другую трибуну. Ту же церемонию выполнял и пумбедитский гаон. Место сурского гаона было по правую руку экзиларха, место пумбедитского - по левую. Кантор шепотом {286} произносил благословения нового правителя. Народ слышал только "аминь" хора. Затем экзиларх или сурский гаон читал проповедь. К трибуне экзиларха подносился свиток Торы. По выходе из синагоги толпа народа примыкала к блистательной свите экзиларха, провожая вождя.

Экзиларх владел поместьями, служившими прочной основой его материальной независимости, и взимал особые налоги с купцов. Академии тоже обладали земельными наделами. В десятом веке "даяны" (судьи) получали от своих общин постоянное вознаграждение. Они взимали "зуз" (драхму) на Пасху и на Суккот с каждого мужчины, достигшего двадцатилетнего возраста. От мясников они получали еженедельную плату за право убоя скота по еврейскому ритуалу. Определенная сумма взималась и за каждый свадебный контракт.

В конце Х в. руководство вавилонской диаспоры начинает терять свое былое влияние на другие страны еврейского рассеяния. Предание связывает это явление с возникновением новых центров изучения Торы, основанных четырьмя вавилонскими учеными, попавшими в плен и ставшими учителями в тех странах, куда их продали в рабство. Один из них попал в мусульманскую Испанию и был радушно принят ее властелином. Испанский халиф принадлежал к династии Омейядов и был глубоко заинтересован в ослаблении связи евреев его страны с Вавилонией, которой владели его враги Аббасиды.

Как все легенды, и это предание в значительной мере отражает действительные события. В различных странах диаспоры стали появляться свои ученые и возникли свои академии. Этот процесс, однако, был результатом успешной деятельности самого вавилонского центра, благодаря которой во всех концах диаспоры изучался Талмуд под руководством авторитетных ученых, и хранились сборники респонсов вавилонских гаонов. На протяжении столетий даже в самых отдаленных местах диаспоры накопились сотни респонсов. Базируясь на них, местные ученые приобретали все большее влияние и применяли к местным условиям методы изучения Талмуда и систему {287} самоуправления, сформировавшиеся на Востоке. Таким образом, потребность обращаться за руководством в далекую Вавилонию становилась все менее необходимой.

Политические сдвиги, происшедшие в этот период, также способствовали ослаблению влияния вавилонского центра. Распад халифата и возникновение независимых государств на его территории привели к тому, что местные власти пытались, каждая у себя, создавать органы еврейской автономии. Во главе евреев Египта стояли в XI в. руководители, носившие звание "нагида" и утверждавшиеся академией в Палестине, которая, так же, как и Египет, находилась под властью династии Фатимидов. Нагидами именуются в эту эпоху и главы еврейских общин в мусульманской Испании.

Вавилонское руководство сохранило до XIII в. свое влияние лишь в Персии и Сирии, но и там его сфера постепенно суживалась.

И в эту эпоху особое место занимало еврейство Палестины.

Испокон веков в отношении евреев к Палестине слились воедино три элемента: любовь и преданность древней родине и святой земле, вера в грядущее освобождение еврейского народа и его возвращение в Сион и связанная с ней надежда на искупление всего человеческого рода. Эти элементы сыграли решающую роль в стремлении евреев поселиться в Палестине и в возникновении мессианских движений.

Мусульмане открыли евреям доступ в Иерусалим. Вплоть до первого крестового похода в 1096/7 г. не прекращалось интенсивное паломничество евреев в Палестину. Палестинские гаоны упоминают "празднующих", т. е. паломников, прибывавших в страну для участия в праздничных богослужениях. Судя по их свидетельствам, это были массовые паломничества, оказывавшие влияние на жизнь местных общин. Из Египта и Сирии, из Вавилонии и Персии, и даже из заморских стран. Южной Италии и Испании, прибывали верующие евреи и молились у "святых мест", оплакивая разрушение храма. Некоторые из них жертвовали крупные суммы на нужды местных евреев. Один русский еврей, не знавший ни {288} одного языка, кроме "ханаанского" (т. е. славянского), рассказывает о встрече в Салониках с родственником, уже побывавшим в Палестине; под впечатлением восторженных описаний своего родича он решил сам отправиться туда.

Еврейское самоуправление в Палестине отличалось в некоторых существенных деталях от вавилонского. Здесь была только одна академия, и глава ее фактически обладал властью экзиларха. Палестинский гаон был главой еврейского населения страны и его представителем перед властями. Он один имел право назначать глав общин и "даянов" в Палестине и Сирии и заботился о безопасности паломников. Он же вел все переговоры, как с местными, так и - по мере надобности - с центральными властями. Для этого ему приходилось ездить в Багдад или в Каир. В конце Х в. и в начале XI в. палестинская академия получала финансовую поддержку от египетских правителей из династии Фатимидов, но с гонениями халифа Аль-Хакима на евреев в 1012 г. эта помощь была прекращена.

Изучение Талмуда и базирующиеся на нем правовые нормы были в основном делом вавилонских академий. Поэтому сохранилось много сборников респонсов вавилонских гаонов и сравнительно мало палестинских. Зато в области "Мидраша" (нравоучительного толкования библейских текстов) палестинское творчество отличалось богатством и большим разнообразием. Литургическая поэзия ("пиют") в основном создалась в Палестине. Известен целый ряд палестинских поэтов, авторов религиозных гимнов ("пайтаним"), занявших важное место в еврейской литературе.

В первые столетия мусульманского владычества в истории еврейской диаспоры в странах ислама красной нитью проходят вспышки мессианских брожений. В каждом политическом потрясении многие евреи видели знамение грядущего избавления, и беспрерывные междоусобные войны арабских правителей в большой степени питали эти надежды и чаяния.

В конце седьмого или середине восьмого столетия (об этом имеются две противоречивые версии) в Персии появился еврейский вождь Абу Иса Аль-Исфагани. {289} Приверженцы называли его Овадией. Провозгласив себя пророком и предтечей мессии, он призывал к восстанию против мусульман. Тысячи персидских евреев откликнулись на его призыв и сражались под его знаменем. Восстание было подавлено, а вождь его пал в бою. Жизнь и смерть Аль-Исфагани окутаны легендами. Согласно преданиям, он запретил пить вино и есть мясо, отменил разводы и предписал совершать молитву семь раз в день. Он утверждал, что ему предшествовало пять пророков, в их числе Иисус Христос и Магомет. На его учении ясно сказывалось влияние верований, распространенных в мире ислама. Абу Иса не был единственным еврейским вождем, объявившим себя пророком и провозвестником мессии. Он был лишь первым из целого ряда таких вождей, как и он, суливших спасение. Их облик и судьба немногим отличались от его образа и постигшей его участи.

О неугасшей вере в скорое избавление свидетельствует и деятельность Эледада Гадани. Он появился в Кайруане в конце IX в., пленил воображение своих единоверцев фантастическими рассказами о затерянных десяти коленах израилевых, создавших якобы самостоятельное и мощное государство, все жители которого сведущи в Священном писании. Поиски исчезнувших десяти колен и потомков Моисея - "Бней Моше",- живущих в дальнем блаженном краю, еще долго продолжали волновать евреев средневековья.

Мессианские чаяния были также результатом социального брожения и критики господствовавшей на Востоке олигархической системы еврейского самоуправления. Борьба за перемену форм общественного руководства вылилась в сопротивление господству талмудических норм, установленных вавилонскими академиями. Эту борьбу возглавил Анан бен-Давид, из дома вавилонских экзилархов. Его выступления против учения талмудистов начались в 767 г. Впоследствии его противники утверждали, что он откололся от "талмудического" еврейства, так как не был избран экзилархом. Несмотря на его борьбу с талмудизмом, уцелевшие отрывки его сочинений выявляют у него самого талмудический метод мышления.

{290} Его законодательство очень ригористично, а своих приверженцев он стремился собрать в обособленных селениях. Основанная им секта называлась караимами ("бней микра" - сыны Писания, т. е. признающие только Библию, а не Устное учение).

После долгих перипетий и многочисленных расколов в IX и Х вв. оформилась караимская идеология и образовалась караимская секта. Караимы провозгласили себя "розами между шипов" еврейского большинства. Они обращались к каждому еврею в отдельности и - в диаметральную противоположность руководству талмудических академий - призывали его не полагаться на авторитет какого бы то ни было учреждения и не принимать на веру чье бы то ни было толкование Учения.

Только по своему собственному разумению и по велению совести должно толковать библейские законы, чтобы быть угодным Богу, и только личное понимание Писания является решающим. Полемизируя с "раббанитами", т. е. приверженцами Талмуда, некоторые караимские ученые, как, например, Даниэль Аль-Кумиси, резко критиковали и их библейские комментарии. Они глумились над "наследственным бременем" талмудической схоластики, добровольно взваленным на себя "раббанитами". По их словам, сам Анан провозгласил: "Старайтесь сами постигнуть учение и не полагайтесь на мое мнение". Некоторые из них считали идолопоклонством замену храма синагогой и воздавание почестей ритуальным символам. Только в Иерусалиме, на месте разрушенного храма, служением Богу, завещанным одной лишь Торой, без всяких суетных прикрас, навязанных "раббанитами", человек, по их мнению, удостоится благоволения "гневного" божества.

Полемика караимов с "раббанитами" обострилась во времена гаона Саадьи. Критикуя Устное учение, т. е. Мишну и Талмуд, караимы искали в них логические несуразицы и моральные погрешности, нападали на систему учения и образ жизни гаонов и экзилархов. В этот период усилилось религиозное брожение в странах мусульманского владычества.

Наряду с тремя монотеистическими религиями - иудаизмом, христианством и исламом - там {291} существовали различные секты и даже языческие группы, отрицавшие все, что было свято этим вероучениям, создавая атмосферу бурной религиозной полемики. На этом фоне борьба между караимами и "раббанитами" приобрела особо острый характер, и с обеих сторон предпринимались попытки приобрести поддержку властей. Но уже в десятом веке окончательно выяснилось, что огромное большинство народа не желает отказаться от талмудического наследия и от центрального руководства гаонов. Крайний аскетизм караимов тоже оттолкнул многих. Разрыв между караимской сектой и остальным еврейством все углублялся.

Эта религиозная борьба, так же как и мессианские брожения, не привела к значительным переменам в жизни евреев мусульманской диаспоры. Но в конце Х в. и в первые десятилетия XI века среди евреев стало вновь преобладать чувство беспросветности. Лелеянная провозвестниками мессианства надежда на то, что ислам будет последним властелином, за которым наступит избавление, не сбылась. Указы халифа Аль-Хакима, которые стали издаваться им начиная с 1008 г., имели целью унизить евреев.