Однажды Ты будешь Моя

Глава 8

Как и следовало ожидать, по химии Нина набрала высокий балл. Неправильным оказался только один из последних вопросов, о которых она так переживала.

Осталось дождаться ответа от университета.

Посчитав сумму балов, Алёна ужасно обрадовалась результату, как обрадовалась бы любая мать на её месте. Волнение последних месяцев отпустило и настроение значительно улучшилось. Всё-таки Алёна переживала, пусть и не сомневалась в Нининых знаниях. Причем переживала даже больше, чем за результаты собственных вступительных экзаменов много лет назад. А сейчас, смотря на общую сумму баллов, с улыбкой вспоминала об этом. А с учётом выигранных олимпиад сомнений в зачислении Нины на биологический факультет не оставалось.

Разве могло быть иначе, если она видела, насколько усердно занимается Нина: и в школе, и на подготовительных курсах. Да и кружок по генетике и дополнительные занятия в лаборатории дочь не забросила, хотя Алёна ей предлагала.

Сама Нина на новости отреагировала куда спокойнее матери. Она скупо согласилась, что результат хороший и шансы на поступление высокие. И в этом, по мнению Алёны, дочь проявила поистине долоховский характер. Как и её отец, к цели Нина шла как танк. А когда та осталась позади, не видела больше смысла думать об этом и волноваться, ведь сделать больше уже невозможно. Но существенное отличие между отцом и дочерью было в том, что по головам Нина никогда не пойдет — в этом Алёна не сомневалась.

Первый тревожный звоночек прозвучал, когда Нина решила не идти на последний звонок. Якобы ей не до этого и нужно готовиться к экзаменам. И никакие аргументы Алёны, что последний звонок бывает один раз в жизни и один день отдыха ничего не изменит — не помогли. Вторым звоночком, которым уже никак нельзя было игнорировать, стал разговор между Ниной и Викой.

Девочки были неразлучны с детства и по-настоящему дружны, несмотря на абсолютно разные характеры и увлечения. И в один из вечеров, когда Вика была у них в гостях, Алёна, проходя мимо комнаты дочери, услышала обрывок разговора:

— Нино, нет я так не играю! Тогда и я… Без тебя я не пойду, вот! — эмоционально воскликнула Вика, чем привлекла внимание Алёны, которая пошла по коридору медленнее, прислушиваясь.

И стыдно Алёне не было. Любая мать на её месте поступила бы также. Ну, может не любая… но такие принципиальные — это вид исчезающий, занесенный в красную книгу. И о них Алёна не знает. Ради благополучия своего ребенка она не считала ниже своего достоинства немного подслушать…

— Вики, ну это глупо! Ты здесь причем вообще?

— Как это причем! Мы с тобой с детского сада вместе и такие решения принимать будем тоже вместе.

Алёна представила как Нина закатила глаза, потому что дальше её голос прозвучал с типичной интонацией:

— Вот любишь ты всё преувеличивать… и эти красивые жесты.

— «Красивые жесты»? Ну знаешь, я и обидеться могу! — вспылила Вика, вызывая у Алёны улыбку.

В этом была вся Вика — эмоциональная, но отходчивая. Парадоксально, но эта девочка была ей больше «понятна», тогда как родная дочь порой оставалась загадкой. Характером Нина пошла в долоховскую породу: сдержанная, рассудительная, с трудом прощающая обиду. Поэтому, если девочки ругались (что редко, но случалось) именно Вика была инициатором примирения.

— Ладно, не обижайся, — примирительно предложила Нина. — Просто пойми, почему я не хочу идти на выпускной вечер…

Алёна вздрогнула: «Что? Не идти на выпускной? Кошмар какой! Сначала последний звонок, теперь это!»

И вот как после такого мать может сохранять возвышенную принципиальность и не вмешаться?

— …и ты о них знаешь. А вот у тебя объективных причин нет. К тому же на тебя рассчитывает твоя классная и не только она. Разве ты забыла у тебя выступление?

— И у тебя должно было быть, но ты коварно соскочила, оставив меня одну, — буркнула Вика.

Нина рассмеялась.

— Вики, мы бы с тобой выступали всё равно не вместе, и ты это прекрасно знаешь. Поэтому я тебя не бросала. И я не коварно соскочила… просто поняла, что не смогу дальше притворяться, — голос Нины дрогнул.

Послышался шорох, в комнате что-то упало, а Алёна отпрянула от двери и поспешила на кухню. Нужно было срочно что-то придумать. Разве она может допустить, чтобы дочка пропустила такое значимое событие?

— Девочки-и-и! Шарлотка готова. Идите пить чай, — позвала Алёна, выставляя на стол свой любимый сервиз: фарфоровый чайник и чашки, расписанные полевыми цветами, а потом блюдо с яблочным пирогом.

Девчонки с предвкушающими моськами появились на кухне. Шарлотку обе с детства очень уважали. Поболтав с ними об экзаменах, одноклассниках, многих из которых Алёена знала с детства, она незаметно подкралась к своей цели:

— У меня выдалась возможность две недели на работе взять, и я подумала, а что, если мы с вами съездим на дачу после выпускного…

Девочки настолько красноречиво переглянулись, что Алёне стоило огромных усилий сохранить на лице невозмутимость.

«Шпионки, блин».

— Викуля, а вы с мамой уже выбрали тебе платье на выпускной?

Вика аккуратно поставила чашку на блюдце, бросила быстрый взгляд на подругу и с улыбкой ответила:

— Алёна Борисовна, ну вы же знаете мою маму. Она мне на выбор фотографии и эскизы платьев предлагать стала уже с начала года. А когда меня попросили на выпускном исполнить песню, то она мне весь мозг выклевала пока я не согласилась, что платьев должно быть два. Одно — для выпускного, другое — для выступления!

— Ооо!

— Дааа, а теперь мама настаивает, чтобы я согласилась на приглашенного фотографа и видео-сьемку своего выступления, как будто там никто этого делать не будет.

Нина прыснула от смеха.

— Похоже твоя мама не теряет надежды направить тебя на творческий путь.

— Ниночек, а что же мы с тобой? Времени-то осталось совсем ничего. Когда поедем платье выбирать? — спросила Алёна, старательно демонстрируя безмятежность и праздничное предвкушение похода с дочерью по магазинам.

Отметив, что Нина отвела взгляд и как поникли её плечи, Алёна поняла, что сейчас она скажет о своём решении никуда не идти.

— Ты знаешь я так мечтала, что мы с тобой выберем тебе самое нарядное платье, из легкой летящей ткани и обязательно в нежных цветах. — мечтательно сказала Алёна. — Молоденькая девушка должна выглядеть как девушка, а ни как повидавшая жизнь сеньора. — на этих словах Вика хихикнула, да и Нина задумчиво улыбнулась.

— Когда у меня был выпускной, то у нас с мамой не было средств, чтобы купить мне красивое платье. И бабушка с мамой перешили мамино свадебное платье. Папы как раз не стало… — с теплой грустью сказала Алёна, смотря в глаза дочери. В этот момент Алёне не нужно было добавлять в голос наигранные эмоции.

В голубых глазах Нины мелькнуло смятение, она нервно сглотнула.

«Прости, пап, что я использую твою память в корыстных целях. Уверена, ты бы меня понял». - подумала Алёна, мысленно обратившись к отцу, которой погиб много лет назад. Кто-то скажет, что нехорошо манипулировать своим ребенком. Пусть.

Алёна заметила, как Вика скрыла улыбку за чайкой чая, и расслабилась.

Все сложилось удачно и обе подруги блистали на выпускном. А воспоминания и фотографии останутся у них на всю жизнь. Пока они ещё не осознают, как важны такие моменты. Девочкам кажется, что впереди вся жизнь. Однако жизнь летит незаметно, но неумолимо, ускоряя с каждым годом свой бег, и оставляя в памяти лишь эхо таких воспоминаний. И Алёна мечтала, чтобы жизнь её дочери была наполнена множеством радостных и светлых событий.

Обнадеженная успехом, Алёна не ожидала, что дальше на все её предложения поехать на отдых или хотя бы на дачу, Нина станет категорически отказываться. Да ещё Вика не смогла составить им компанию, лишив Алёну весомого аргумента.

Но главное, Алёна никак не могла понять причину. Почта доступна сейчас везде, как, впрочем, и телефонная связь. Пришлось подключить к уговорам мужа. Хотя Игорь поехать с ними не мог, был занят на работе, но полностью поддержал идею любимой жены провести отпуск на морском побережье.

Игорь давно считал Нину дочерью, пусть она и не была ему родной. И её благополучие было для него не менее важно, чем благополучие Влада. Именно Игорю удалось убедить Нину приведя три беспроигрышных аргумента.

Аргумент о том, что поездка является подарком на день рождения и Алёна очень расстроиться, если дочь откажется, несильно поколебал уверенность Нины, но заставил задуматься.

Однако два других аргумента убедили её согласиться. Ведь касались они встречи с любимым мужчиной. А какая женщина независимо возраста не мечтает выглядеть самой красивой в глазах любимого? Особенно после долгой разлуки.

Во время ужина Игорь ювелирно ввернул, что его сыну, без сомнения, будет приятно увидеть Нину красивой и отдохнувшей. Затем тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть, заметил, что слишком она бледная и худенькая. А уловив её колебания, в конце пообещал, что как только у него появятся новости относительно Влада, он сразу же сообщит.

Алёна сидела тихо и не мешала мужу, в который раз поражаясь умению этого сурового с виду мужчины находить подход к любому человеку. Наверное, если бы под влиянием своего отца он не выбрал карьеру военного, то мог бы с успехом работать в продажах или стал общественным деятелем.

И наконец, после долгих уговоров, Алёна и Нина прилетели в Сочи.

Нина

Пять дней в Сочи

Южный вечер встретил нас ласковым, тёплым ветром с запахом цветов и моря.

— А ты не хотела выходить! Смотри какой шикарный вечер. На веранде сейчас лучше всего.

— Мам, похоже так считаешь не только ты. В ресторане отеля почти никого не осталось, всё решили ужинать на природе. — с иронией заметила я, оглядываясь по сторонам.

С коктейлем в руке мама с легкостью лавировала между многочисленными гостями по пути к столику, а я скромно пристроилась у неё в хвосте.

В облегающем платье глубокого синего цвета, стройная как девушка, натуральная блондинка, мама невольно притягивала взгляды. Гости мужского пола мгновенно уступали ей дорогу. А некоторые провожали восхищенными взглядами, чем вызывали явное недовольство у своих спутниц.

Мама, стремительная как комета, этого не замечала. В отличие от неё я всегда уделяла внимание поведению и реакциям окружающих. Три года назад я даже думала поступать в мединститут на психотерапевта. Но потом осознала, что мне больше по душе анализировать поведение людей отстранено, чем помогать им разобраться со своими проблемами. Для психотерапевта я недостаточно терпима к людям. Некоторым, по-моему, просто нужно дать по мозгам. И лечение дешевле обойдётся, и быстрее эффект наступит. А если не наступит, то сразу станет ясно, что бесполезно тратить время. Я с сарказмом фыркнула, вспоминая некоторых наших с Викой общих знакомых.

С учётом моего недоверия к людям я предпочитаю держать других на расстоянии. У меня есть узких круг близких, которые мне дороги. Влад, отец, мама с дядей Игорем и моя лучшая подруга. Ради них я готова горы свернуть. А вот с другими людьми сблизиться мне не так просто, в отличии, например, от Вики или мамы. Да и нужно ли?

Мы с мамой расположились в дальнем конце веранды на уютных диванчиках, спрятанных за кадками с цветами. Настроение у меня было совершенно непраздничное, но расстраивать маму совсем не хотелось. Это ведь был и её праздник. К тому же она так старалась организовать мне отдых на море.

— Как же хорошо, что я заранее заказала здесь столик.

Я рассмеялась, мамино выражение лица прямо говорило «какая я молодец!»

Официант не заставил себя ждать и принёс нам меню, с интересом посматривая то на меня, то на маму. Мама напрочь проигнорировала пылкие взгляды молодого мужчины, чем вызвала у него легкое недовольство. Меня это рассмешило ещё сильнее.

— Нинуль, я так рада, что у тебя хорошее настроение. А то ты ходишь как маленькая тучка весь наш отдых.

— Прости, мам, я не хотела тебя расстроить. — я мягко улыбнулась, извиняясь.

Мама протянула руку с бокалом и торжественно произнесла:

— Ладно, пусть все твои невзгоды останутся позади. Доченька, давай за тебя! С днём рождения!

С такой теплотой мама поздравила меня, столько всего пожелала, что у меня даже слезы навернулись на глаза. А ещё вручила подарок от них с дядей Игорем — изящный браслет с тонким плетением из золота.

Помнится, дядя Игорь говорил, что в подарок на день рождения они с мамой дарят мне поездку к морю. О чём я сказала маме, но она всё умело повернула так, что я просто не так поняла дядю Игоря. Поездка — подарок это на окончание школы, а вот браслет — на совершеннолетие.

«Ну-ну», — с улыбкой подумала я. «В этом вся мама».

Однако лучшим подарком для меня стали бы хорошие новости о любимом мужчине. Быть в неведении с каждом днём становилось всё сложнее, а мрачные мысли словно тени вечернего сумрака постепенно окружали меня затмевая свет.

Десять дней Алена чувствовала, что она поехала в отпуск не с молодой девушкой, а со своей бабушкой, которая не хочет не танцевать у бассейна, не заниматься гимнастикой на матах на газоне, не ходить в фойе по вечерам, чтобы пропустить лёгкий коктейль, ни тем более, упаси Боже, на дискотеку. В общем кошмар! О чем Алена и сообщала Игорю в ежевечерних отчетах по телефону, оставляя Нину одну в номере и выходя прогуляться перед сном.

— Нине словно лет на тридцать больше, чем мне, — жаловалась Алена.

— Зайчонок, ты и через тридцать лет будешь во всем участвовать. Не сравнивай всех с собой. Ты всегда по себе судишь, а это неправильно.

— Но почему она такая грустная? Экзамены позади. Можно выдохнуть, расслабиться. — который день подряд сетовала Алёна.

Игорь тяжело вздохнул.

— Ты же знаешь в чем причина, Алён, только старательно обходишь эту тему.

Он всё-таки высказал общую мысль в слух.

— Что-то известно? — тут же посерьезнела Алена.

— Не многое. Сегодня мне сообщили, что Влад жив. Остальное не сказали. Информация засекречена. И даже мне, полковнику, закрыт к ней доступ. Все же Влад служит в другом подразделении.

— Главное, что жив. Как ты думаешь, сказать Нине?

— Сама решай, я бы сказал. Эта командировка порядочно затянулась. Мне кажется, Нина думает самое худшее.

Алёна кивнула, хотя муж не мог её видеть. Вокруг стрекотали цикады, вдали слышался успокаивающий шум волн.

— Жаль, что ты не смог с нами вырваться.

— Мне тоже жаль, милая.

Они ещё немного поболтали, и Алёна вернулась в номер.

Нина с совершенно спокойным лицом сидела на постели в лёгкой ночнушке, подложив себе под спину подушку и читала книгу. Алёна пригляделась и выдохнула. Какая-то классика, ну хоть так. А то всё химия, да биология.

Алёна сходила в душ, размышляя о том, как завести разговор с дочерью. Потом села на кровать рядом с Ниной, расчесывая волосы, сказала:

— Я говорила с Игорем.

Видимо, что-то прозвучало в её голосе, Нина тут же отбросила книгу и впилась взглядом в лицо матери. Губы резко побелели, пальцы сжали край одеяла, и девушка с нажимом спросила:

— Что с ним?

Глаза как озера полные непролитых слез замерцали, а у Алёны сжалось сердце. Конечно, Влад, хороший парень, и, видимо, любит её дочь, но такой судьбы она бы не пожелала своему ребёнку. Вечно ждать, не знать жив или нет, гнать от себя плохие мысли и страх. Надеяться и верить.

— Он жив.

Нина рвано выдохнула и откинулась на подушку, прикрывая глаза. Из-под ресниц побежали слёзы. А губы бесшумно двигались. Алёна поняла, что дочь молится. И материнское сердце дрогнуло.

— Я не хочу для тебя такой жизни, доченька, — разрыдалась Алёна. Ты ещё такая молодая! У тебя вся жизнь впереди! Найди себе кого-то другого, кто будет рядом, кто сможет каждый день заботиться о тебе и поддерживать. Я прошла через такое и это тяжелый путь. Откажись, пока не поздно!

Нина распахнула глаза и посмотрела на Алёну с улыбкой, которая будто наполнила комнату светом:

— Уже поздно, мама.

— Что? — с возмущением воскликнула Алёна, вскочила с места и на глазах изумленной дочери заметалась по номеру гостиницы. — Как он посмел коснуться тебя? Да я ему…! Пусть только вернётся!

— Мама, ничего не было. — воскликнула Нина и Алёна резко остановилась, с прищуром всмотрелась в лицо дочери, которое моментально покраснело.

— То есть было, но не всё, — поправилась Нина и отвела смущенный взгляд от лица матери.

Алёна только зубами заскрипела, и пообещала мысленно, что устроит зятю пару лет весёлой жизни. А там как пойдёт. Может и не пару, а подольше. Посмотрим на его поведение и отношение к Нине. Хотя она ещё подумает достоин ли он такой чести как стать мужем её дочери.

В аэропорту их встречал Игорь с двумя шикарными букетами цветов. Алёна и Нина вернулись отдохнувшими, загорелыми. В лёгких платьях и босоножках, стройные и миниатюрные, они скорее выглядели как сестры, чем как мать и дочь.

Игорь плечом решительно раздвинул группу из трёх оголтелых таксистов, которые ринулись к его красавицам на встречу. Не обратив внимание, как при взгляде на него мгновенно испаряется ругательство, которое готово было сорваться у мужиков, Игорь широко улыбнулся:

— Приветствую, дамы-красавицы. Очарован!

Нежно, со скрытым обещанием поцеловал жену, потом обнял дочь и чмокнул её в макушку. Вручил обеим букеты, и забрав у жены огромный чемодан на колесах и сумку у Нины, повёл их в сторону парковки.

Едва они уложили вещи в багажник и сели в машину, раздался звонок телефона. Родители ещё выясняли чей телефон звонит, а Нина, с улыбкой наблюдая за их забавной пикировкой, уже приняла вызов:

— Да, папочка, привет!

Сидя на заднем сиденье автомобиля, Нина не видела, как при её словах скривился Игорь. Для него Долохов навсегда останется моральным уродом, который обманул любимую женщину, а потом, когда она обо всём узнала, держал её в страхе, угрожая отнять дочь. Лишь с годами ненависть к бывшему другу притупилась, оставив лишь горький осадок и стойкую неприязнь.

— Отлично отдохнула, спасибо. Нет, новостей от университета пока нет. На днях, да. Обнимаю, пока.

С отцом Нина всегда говорила чётко и по делу. Такая манера общения была свойственна Долохову и его дочь переняла её с детства. С другими людьми она была более многословна, тем не менее сверстники часто считали её чересчур сдержанной, а порой и замкнутой. О таком восприятии себя Нина хорошо знала и раньше даже переживала по этому поводу.

Однако её сближение с Владом положительным образом сказалось на её уверенности в себе. Узнав, что её чувства взаимны, такие мелочи как критические замечания или непонимание со стороны других, больше не казались ей важными.

Сейчас с легкой грустью вспоминался тот разговор с Владом по пути с пляжа домой. Как давно это было? Словно прошло не несколько месяцев, а несколько лет! За время разлуки она переосмыслила множество вещей. Хотя её взгляды и цели остались неизменными, приоритеты определенно изменились. Сейчас для нее важнее всего было личное счастье с любимым мужчиной, а учёба и карьера отошли на второй план, став скорее фоном для стремления к гармонии и радости в личной жизни.

Нина дождалась, когда Игорь вставит пластиковую карту в терминал для открытия шлагбаума, и стоило им выехать с территории аэропорта с волнением спросила:

— Дядя Игорь, как Влад? Что-то известно?

Она заметила, как отчим обменялся с мамой быстрыми взглядами. Внутри сжалась тугая пружина страха.

«Нет, не могло ничего произойти, не могло. Дядя Игорь не был бы таким довольным, когда нас встречал», — успокаивала себя Нина.

— Дочка, может быть, приедем домой, и там… — аккуратно начала Алёна.

— Нет, мама! — перебила её Нина, такая резкость была для девушки совершенно несвойственна, и это лучше слов говорило о её состоянии. — Вы что-то знаете о Владе и молчите!

Игорь кашлянул, словно пытаясь сгладить момент общего напряжения, собрался с мыслями и ответил спокойно:

— Нина, мы с мамой ничего не скрываем, просто хотели поговорить с тобой в домашней обстановке.

— Вы серьёзно думаете, что обстановка — это так важно, когда я десять месяцев и двадцать два дня жду новостей! — прорывался через боль сарказм в голосе Нины.

На минуту в машине возникла тишина, которую нарушил напряженный голос Игоря:

— Влад был ранен в ходе последней, хм, командировки.

Нина со свистом втянула в себя воздух, впиваясь ногтями в ладони.

— Сегодня ему сделали вторую операцию, пока он в реанимации, состояние стабильно тяжелое.

Нина всхлипнула, но не проронила ни слова, чтобы не упустить ни слова долгожданных новостей.

Алёна повернулась с переднего сиденья назад, и посмотрела на дочь.

— Стабильно тяжелое состояние после реанимации значит, что пациент стабилен. Легкого состояния после реанимации не бывает, — поспешила разъяснить дочери Алёна, как врач она знала о чём говорит.

— Получается, ты, мама знала, что Владу делают операцию и ничего мне не говорила? — спросила Нина, голосом, звенящим от еле сдерживаемого гнева. — Почему?!

— Я просто хотела, чтобы…

— Не важно, — резко оборвала её Нина. — Всё это неважно по сравнению с состоянием Влада!

И повернувшись к отчиму процедила сквозь зубы:

— Не ожидала от вас дядя Игорь, что, пообещав мне сообщать все новости о Владе, вы так поступите…

И не давая ему ответить, с нажимом спросила:

— Когда я смогу увидеть Влада?

— Боюсь Нина, что это будет сложно организовать. Госпиталь военный, на особом режиме. Пускают туда только ближайших родственников, и то после тщательной проверки.

— Я невеста Влада.

Игорь, не отвлекаясь от дороги, бросил косой взгляд на расстроенную жену, и как можно ровнее ответил:

— Восприми мои слова спокойно. Невеста ещё не жена…

Нина сердито выдохнула и уже собралась высказаться, как мужчина продолжил:

— …не я придумал правила. Пропускают только родителей, жену и детей. Невесту, друзей, более дальних родственников не пропустят.

Нина сглотнула тугой ком, застрявший в горле.

— Дядя Игорь, вы сможете договориться, чтобы меня все же пропустили к Владу?

— Нина, я попробую. Но ты должна быть готова к тому, что мне откажут.

— Ясно, — произнесла отрывисто.

И снова в машине возникло молчание. Впрочем, оно длилось недолго. К удивлению Алёны и Игоря, с заднего сидения раздался благожелательный голос дочери, совершено непохожий на тот, которым Нина только что разговаривала с ними:

— Папочка, снова привет. Отвлекаю? Хорошо. Мне очень нужна твоя помощь.

И после короткой паузы добавила:

— Мне нужно, чтобы меня пустили в военный госпиталь.

Алёна пораженно посмотрела на мужа, который ответил ей хмурым взглядом.

— Да, именно в этот. Зачем? Там находится Влад, ему сделали операцию. Нет, я не могу подождать пока его выпишут! Иначе я бы тебя не беспокоила. — Алёна и Игорь с удивлением узнали в голосе всегда вежливой Нины раздражающе знакомые нотки, характерные для её отца.

— Он мой будущий муж и я не видела его почти одиннадцать месяцев, — те же жёстким тоном сказала отцу Нина, не обращая внимание на то, как мама ахнула и испуганно повернулась в её сторону.

Видимо, Долохов неприятно удивился, раз в течение минуты что-то возбужденно говорил в трубку. Удивительно длинный монолог для него. Даже с переднего сиденья Игорю был слышен отдаленный шум его голоса. И он не мог не отметить искру злорадного удовлетворения, что невольно вспыхнула в его душе. Возможно, это мелочно, но он никогда не утверждал, что он идеален.

— Да, папа, потом обязательно поговорим. Спасибо тебе.

И затем Нина мягко добавила, мстительно радуясь, чтобы мама и дядя Игорь это услышат:

— Я всегда знала, что могу на тебя рассчитывать, — и выслушав ответ отца, положила трубку.

Больше в этот день она не сказала ни слова. Ни матери, ни отчиму. Как бы она их ни любила и ни уважала, но горечь от их обмана переполняла её, оставляя глубокую рану, которая не скоро заживёт под тяжестью разочарования.

Нина

На следующее утро я сидела за столом на кухне, грея холодные от беспокойства ладони о чашку чая. Застывшим взглядом смотрела на тёмный экран телефона. В голове не было ни одной цельной мысли, только мучительное беспокойство, вызывающее тошноту, поэтому я так и не смогла заставить себя поесть.

Прошло больше часа как я приняла душ, уложила волосы, оделась и даже накрасилась. Влад не должен видеть меня расклеившейся, и переживать ещё и за меня, ему нужно думать только о своем выздоровлении.

Одновременно с приходом мамы на кухню пиликнул телефон. Пришла долгожданная смс от отца.

«Доступ для тебя разрешён».

Коротко и по делу, но всё равно я уловила в сообщении сухой тон и напряженность.

— Нина, ты так рано встала… — начала мама, и её голос растворился на периферии моего сознания.

«Спасибо», — написала сразу же, чувствуя, как в душе поднимается волнение от скорой встречи с любимым. В то же время я отчётливо понимала, что с отцом предстоит непростой разговор, и откладывать его не стоит. Но об этом я подумаю после.

В данный момент нет ничего важнее, чем увидеть Влада как можно быстрее, и узнать, что с ним всё будет хорошо. На глаза навернулись слёзы при мысли, что он мог погибнуть. Внутри меня всё сжималось от горечи и тревоги за любимого человека, который сейчас в реанимации и возможно борется за каждый вдох после операции.

Я внутренне приказала себе собраться и не раскисать.

И так чувствовала себя после бессонной ночи как выжатый лимон. К рассвету я провалилась в беспокойный сон, словно Алиса в черную кроличью нору, и мне приснился кошмар, напоминающий сюжет из фильма ужасов. В нём я изо всех сил старалась убежать от своих преследователей, понимая, что в случае неудачи меня ждёт печальный финал. Проснулась с тяжело бьющимся сердцем, отрывочные образы пробежали перед глазами, но быстро размылись в памяти, оставив после себя лишь глубокое чувство тревоги.

Неожиданно мамины слова проникли сквозь пелену моей тревоги за Влада и моральной усталости.

— …Нина, я понимаю, ты не хочешь со мной говорить. Услышь меня, пожалуйста. Я промолчала только потому, что искренне верила — так будет лучше. Хотела защитить тебя от переживаний! До нашего вылета из Сочи не было известно ничего конкретного о состоянии Влада.

— Ничего конкретного? Мама, ты вот серьёзно сейчас? — я пораженно посмотрела в глаза матери полные растерянности.

— Владу предстояла операция! Я бы знала и молилась за него. И пусть для тебя это пустые слова, для меня — нет! — практически прокричала я.

Мне было тяжело понять поступок мамы, потому что в своё время она пошла через похожее испытание. Испытание, сравнимое с мучением, когда каждый звонок телефона, каждое сообщение заставляет сердце замирать в надежде, и потом следует разочарование, которое ощущаться как болезненный удар. Маме ли не знать, как невыносимо бывает каждый день надеяться, что вот сегодня он приедет, и засыпать со слезами, понимая, что вот ещё один день закончился, а новостей всё нет. Неизвестность растягивала каждую минуту в вечность, окутывая сердце холодом неопределённости.

— Ниночка, я хочу, чтобы ты знала… Игорь тебе не позвонил, только потому что я попросила его пока тебе не говорить. А он… Он хотел сказать, но я…

Я взмахнула рукой, останавливая маму. Ей были свойственны порывистые поступки, когда она полагалась на свою интуицию, не думая об объективных последствиях. Ей, но не мне.

Прошла мимо неё, направляясь в свою комнату, чтобы взять сумочку.

Мама молчаливой тенью последовала за мной. Вот зачем, спрашивается? Я знала, что её молчание — это ненадолго. Мама терпеть не могла недомолвок, и тяжело переносила ссоры, предпочитая всё выяснить «на месте» и помириться. Она умела быстро прощать, в отличие от меня.

В эту секунду я просто хотела, чтобы она оставила меня в покое.

— Я просто ещё не до конца осознала, что ты уже взрослая, совершеннолетняя девушка, и совсем не та маленькая девочка, какой я привыкла тебя видеть. — сдавленным голосом проговорила мама, стоя у входа в мою комнату.

Понимала ли я её мотивы? Понимала. Разумом, но не сердцем. Тем не менее, мамино решение молчать и скрывать правду я воспринимала как предательство. Она знала как важно для меня молиться за дорогого человека. А ведь ему делали операцию в тот момент пока мы спокойно собирали вещи и даже успели пообедать в гостинице перед отбытием в аэропорт.

Как я могу принять её обман и простить?

— А ещё, мама, ты похоже до конца так и не поняла, что отношения между мной и Владом кардинально изменились.

Держа в руке сумочку со всем необходимым, а главное, не забыв положить в неё паспорт, я остановилась напротив мамы.

— Он мой будущий муж, даст Бог, отец моих детей. А ты до сих пор не поняла, что я не могу без него жить… — на последних словах мой голос предательски дрогнул.

В коридоре пока я обувалась мама пыталась меня расспросить куда я иду. Меня эти расспросы только раздражали. Остановись я сейчас и начни ей объяснять, это только отложит момент, когда я наконец смогу увидеть Влада и узнать подробнее о состоянии его здоровья.

Не стала ничего отвечать, просто пристально посмотрела маме в глаза, и сказала:

— Если бы произошло что-то непоправимое, я бы никогда тебя не простила. За твой обман и молчание, не зависимо от того из каких побуждений ты так поступила.

С болью в сердце, распахнув входную дверь, я увидела слёзы в глазах матери. Однако я не испытывала вины перед ней, только горькое сожаление. Ведь я не преувеличивала, не хотела сделать маме побольнее. Мама знала меня, мой характер. И знала, что я не склонна к необдуманным высказываниям и мелочной мести.

Я сказала ей правду. Без прикрас. Такаю, какая она есть… для меня.

Потому что хочу, чтобы мама наконец осознала глубину моих чувств к Владу. Осознала и приняла мой выбор. И не препятствовала нашему с Владом общему будущему, которое я надеюсь будет счастливым. Во всяком случае я сделаю для этого всё.