Огненная роза. Несущие смерть

Глава 20

— … Встать! К стене!

Лиор вздрогнул от неожиданности; лёгкий сон упорхнул. В камере стояли двое вооружённых головорезов. Ну наконец-то! Если они тут и орут, как настоящие вояки, значит…. Ох, ну где же он?! Лиор быстро поднялся и покорно, даже радостно протянул руки одному из стражников. Тот недоверчиво побренчал кандалами, ожидая подвоха, но всё же осмелился подойти ближе. После недавних событий это было почти подвигом! Он защёлкнул наручники, натянул цепь, лишив пленника даже малой свободы, но Лиора это не волновало. Он остался стоять у стены, глядя в открытый дверной проём и ожидая появления Рейзы. Но пока только стражники мельтешили туда — сюда. Они притащили новую мебель взамен той, что уничтожил разъярённый Плектр, принялись накрывать стол. Как и в первый раз — два прибора, вино, теперь ещё и фрукты… Добрый знак!

— Садись сюда!

Стражник с цепями в руках указал ему на кресло. Точно, как и тогда, когда он чуть не оторвал Рейзе руку. Теперь — то чего стараться? Но он безропотно позволил себя заковать, ничем не выказав неудовольствия. Наконец они убрались, на прощание погрозив ему всем, чем только можно, и он на несколько минут остался один. Он понятия не имел, что скажет Рейзе, и что тот захочет сказать ему. Но он помнил условие: «упадёшь мне в ноги, попросишь прощения, поцелуешь мои сандалии, и я буду считать это твоим признанием в любви». Что ж, если это нужно, что б завершить программу — так тому и быть!

… Вот и он! Лиор невольно подался вперёд, но цепи жестко врезались в его мускулы. Рейза стоял перед ним совершенно спокойный, отстранённый, как обычно. Казалось, он опять видит сон наяву, и ничто окружающее его не волнует. Лиор со странным чувством изучал его лицо, его фигуру, словно видел в первый раз. Но теперь он смотрел на него иначе, чем все дни до этого, и невольно поразился, насколько был слеп и глуп! Лиор подумал, что Рейза напоминает ему цветок в степи: одинокий, хрупкий, неспособный защититься от жестоких стихий и гусениц вездеходов — дестройеров. Израненный и погибающий. Он не видел этого раньше, поскольку видел только прекрасное лицо и соблазнительное тело, а ещё он видел чудовище. Но ведь у розы всегда есть острые, жестокие шипы; такова природа красоты, не так ли? Она должна уметь защищать себя, и ранит грубые руки, если те хотят измять, сорвать и погубить её цвет! Лиор больше не сомневался в том, что Рейза не мог поступать иначе в своей личной жизни, если она у него вообще была. А остальное… Все эти допросы, воздействие Плектра и убийства… Он больше ничего не хотел об этом знать. Он раз и навсегда оправдал для себя возлюбленного и принял его таким, каков он есть. Его волновало теперь только лучшее в этом человеке, и он всё это любил, а остальное прощал. Лиор с нежностью смотрел на замершего перед ним юношу, и чувствовал, как под его взглядом, как под теплыми лучами весеннего солнца, тает прозрачный лёд, укрывавший от людей сердце Рейзы Адмони. Вот он словно услышал чувства Лиора, и глаза их наконец — то встретились. Он слегка вздрогнул, пробуждаясь, и тень страха и неуверенности отразилась на его лице. Он отвёл глаза и устало опустился в кресло. Оба молчали. Молчали так долго, что тишина сделалась невыносимой. Рейза дотянулся до блюда с фруктами, взял апельсин и нервными, дрожащими пальцами стал снимать с него кожуру. Очистив плод, он преувеличенно внимательно рассмотрел его и, словно удовлетворившись, положил его на тарелку Лиора. Потом, всё так же молча, поднялся и открыл крышку с горячего, сверкающего серебром судка: вкусный, аппетитный запах мясного жаркого разлился над столом. Рейза, как и в первый раз, сам положил Лиору кушанье и налил ему вина. Лиор отметил про себя, что на свой прибор Рейза не обратил внимания, и его тарелка опять осталась пуста. Он и сейчас не станет есть? Почему? Рейза действительно за эти дни очень похудел, словно истаял. Ясно, что он и раньше крепышом не был. Амит так и сказал Лиору: бледный суповой набор. Но теперь он сделался совершенно прозрачным, и это произошло прямо на глазах влюблённого убийцы — неудачника. Ладно, с этим тоже надо разобраться. Рейза сел, и, по — прежнему не глядя на пленника, взял бокал, отпил глоток. Лиор решился прервать невозможное, невыносимое молчание. Он всё время пытался рассмотреть шею Рейзы, но её скрывало широкое колье с неизменным амулетом Огненной Розы в центре. Следов видно не было, но молодой человек уже дважды непроизвольно коснулся украшения, и Лиор понял, что оно мешает ему, отягощая рану. Лиор грустно покачал головой:

— Прости. Мне очень жаль, я не хотел этого!

Рейза горько усмехнулся в ответ:

— Нет, тебе не жаль. И ты сделал именно то, что хотел. Ты ведь за этим пришёл сюда, разве нет?

Голос его звучал глухо, надтреснуто, и, едва он закончил говорить, из его груди, из горла пробился удушливый кашель. Несильный и недолгий, но Лиор понял: Рейза всё ещё задыхается, и ему трудно говорить. Пленник на мгновение прикусил губу, но потом решительно продолжил: сейчас он не собирался отступать.

— Теперь не важно, зачем я сюда пришёл. Важно только то, что я действительно сожалею. Хотя это слово никак не отражает моих чувств. Я… я никогда не прощу себя за это, понимаешь? И я правда этого не хотел! Давно уже не хочу!

Рейза устало посмотрел ему в глаза, а потом кивнул, но в этом движении сквозила покорная обречённость, как и в душевой, когда он понял намерения Лиора. У мужчины нестерпимо защемило сердце, но он ничего не успел сказать. Рейза снова поднялся, словно никак не мог усидеть на месте.

— Так ты за этим меня позвал? Что бы я облегчил твою душу, отмыл запачканную совесть? Это всё? Ну тогда можешь считать, что я отпустил твои грехи. Мир тебе, брат! Доволен? — Лиор замешкался с ответом, и Рейза повернулся к выходу. — Теперь просто ешь. Ни о чём не беспокойся!

Когда он отворачивался, Лиор увидел, как засверкали влажные искры у него в глазах. И, забыв о цепях, пленный рыцарь отчаянно кинулся к возлюбленному, но тесные оковы с такой яростью впились в его тело, что он зарычал от боли, но не перестал вырываться, стремясь разодрать железо и коснуться-таки любимого, удержать его. Рейза испугался и тихо вскрикнул, но, немного оправившись от неожиданности, понял намерения Лиора, и это потрясло его. Вот оно; то, чего он хотел! То, о чём мечтал на заре своей жизни; то, чего отчаянно жаждал в свои последние дни — это свершилось! И теперь он должен проститься со своей мечтой, отказаться от неё! Он, пристально вглядываясь в душу и чувства Лиора, ощущал, что тоска всё больше и больше охватывает, душит его. Нет, нет, это невыносимо! За что это ему?!! Почему нельзя было просто тихо умереть, и не испытывать такого отчаянья? Он ведь должен немедленно отказаться от своих надежд, от своей любви! Лиору необходимо покинуть это место как можно скорее, и даже одна ночь страсти может погубить его прекрасного, сильного, но глупого льва! «Смогу ли я тогда отпустить его? Или прогнать?» Он, заскрипев зубами от боли, замотал головой, и слёзы покатились уже градом по его измождённому, прозрачному лицу. Этого Лиор точно не мог вынести, и в очередной раз рванулся так, что оторвал подлокотник кресла. Цепь резко ослабла и он, перевешенный собственной силой, потерял равновесие и своротил стол. Но этот рывок дался ему с большой болью, и он застонал. Рейза немедленно откликнулся на это: глаза его опять испуганно расширились, но теперь уже от беспокойства за своего несносного возлюбленного. Он быстро подошёл к Лиору, обнял его за плечи, мягко принудил мужчину сесть на место и ослабил, насколько мог, цепи. Они соскользнули с его торса и упали на колени, и теперь только руки оставались надёжно скованными. Рейза потянулся было к замку, но Лиор отвел руки в сторону, отрицательно покачав головой:

— Не сейчас.

Рейза не понял, почему, но настаивать не стал. Вместо этого он погладил плечи Лиора, его грудь, спину. Он немного раздвинул борта халата и обнажил кожу мужчины. Лиор сразу понял, зачем: и верно, Рейза стал внимательно осматривать его, с тревогой ища следы повреждений. Но всё было в порядке, и Рейза немного успокоился. Он снова окутал шёлком тело любимого мужчины, и легонько шлёпнул его по щеке, а потом погладил:

— Не надо так делать. Хватит уже крушить тут всё; веди себя благоразумно.

— А ты не плачь. Я… я просто не могу равнодушно смотреть на твои слёзы!

Он говорил очень тихо и мягко, и Рейзе стало ещё тяжелее. Он отдёрнул руку от лица пленника и отошёл на шаг. Вот теперь действительно пора обороняться. От этих любовных чар, от самообмана, от неоправданных надежд и грозящей беды, страшнее и невыносимее которой не может быть! И он повёл себя так, как и во все предыдущие дни. Как испорченная, капризная принцесса; непредсказуемая и бессердечная. Он скривил прекрасное лицо в грубой, жёсткой насмешке:

— Так и не смотри! Тебе-то что за дело до моих слёз? Поиграть со мной решил в добренького дядю? Да мне наплевать на твои игры! Ты уже достаточно высказался в прошлую нашу встречу, разве нет? Ещё есть планы на меня? Прости, на шее места живого нет; так может, сердце теперь попробуешь? Давай, я освобожу тебя, и закончи то, что начал, недотёпа убогий!

Он накручивал свой гнев всё больше и больше, и ненавидел себя за это. Но стена между ними должна вырасти высокая — высокая, непреодолимая! Только так можно спасти Лиора, и даже сердце его не будет разбито. Пусть лучше будет разочарован, чем испытает ту боль, которую предчувствовал Рейза. Он зло и пренебрежительно смахнул невольные слёзы, и надменно сжал губы. Но Лиор лишь покачал головой, глядя на его браваду. Больше он действительно не верил в нелепую, напрасную игру Огненной Розы. Теперь он чувствовал эту странную, противоречивую душу. Ещё не понимал; для этого они были слишком мало знакомы и пока слишком далеки друг от друга. Но он уже настроился на новую волну, и мог ощущать флюиды, что излучал Рейза Адмони. Очень уж всё предсказуемо и неразумно, он ожидал именно такого поведения от глупого, незрелого мальчика. Правда, как подросток! И «погладиться» не даст: чем добрее и ласковее с ним обращаешься, тем больше он нахохливается. Просто яблочко зелёное, да и только! Лиор мягко и нежно улыбнулся в ответ на неумную выходку.

— Я действительно стараюсь сейчас получить твоё прощение. Я не хотел причинять тебе боль. Я очень сожалею, что пытался убить тебя, и больше такого не сделаю. Пожалуйста, прости меня! И не плачь. Очень прошу тебя: не надо плакать. Это не игра, и сердце твоё меня волнует, потому что оно живо!

Он протянул скованные руки к Рейзе, и тот невольно взял их в свои ладони. Задержал на минуту, наслаждаясь их тяжестью и теплом, а потом бессильно опустил голову и снова сел. Опять воцарилась усталая тишина. Лиор немного помедлил, а потом принялся есть. Одной вилкой орудовать было неудобно, да и оковы очень мешали, но он не хотел сейчас от них избавляться, чтобы не напугать Рейзу и случайно не спровоцировать его на какую — нибудь глупость. Он отламывал кусочки жаркого, спокойно клал их в рот; выпил глоток вина. Рейза немного успокоился и теперь со странным, вдумчивым любопытством смотрел, как он ест. Эта картина совершенно завладела его вниманием и он даже немного подался вперёд. Очередной кусочек мяса оказался непослушным, и Лиор замешкался с ним. Тогда Рейза потянулся к нему, чуть подвинул к себе тарелку Лиора и сам порезал ему жаркое. Потом подложил немного закуски и вернул блюдо мужчине. Сердце Лиора снова растроганно сжалось, и он, опасаясь опять испортить благополучную минуту тишины и взаимной теплоты, всё же решился заговорить о том, что его беспокоило:

— Ты бы тоже поел чего — нибудь!

Рейза ничего не ответил, только пригубил вина. Тогда Лиор отложил вилку, вытер губы.

— Я не хочу есть один.

Рейза удивлённо поднял брови:

— Это что — то новенькое в нашем зоопарке! Моя любимая игрушка — зверушка, моя ручная обезьянка собралась устанавливать тут свои правила! — Он цинично растянул губы в подобие улыбки. — «Хочу — не хочу», покомандовать решил? Да в своём ли ты уме, солдатик? Смелый очень, что ли? Так ты не стесняйся! Может, есть ещё претензии и заявки?

Лиор спокойно пропустил оскорбления мимо ушей. Он всё так же внимательно всматривался в лицо своего пленителя, никак не выражая раздражения или досады на хамство Рейзы. При его последних словах он усмехнулся; снисходительно, как старший отвечает на глупость младшего.

— Да, есть. Прошу тебя, престань вести себя, как дурачок! Я больше не хочу обижать тебя, и не хочу видеть твоих слёз. Так не может продолжаться! Когда я делал тебе больно в прошедшие дни, я просто не понимал, что не должен был этого делать. И если я причинил тебе боль сейчас, то это не нарочно, и только по тому, что и правда мало знаю тебя! Но я знаю, что ты заслуживаешь другого отношения, и твои прекрасные глаза не должны мутиться от слёз! Не надо, прошу тебя! И ещё одно: мне кажется, что ты совсем ничего не ешь. Ты совершенно исхудал, и скоро силы покинут тебя окончательно. Давай всё же поедим вместе, хоть в этот раз?

Он выжидательно смотрел на сбитого с толку юношу, и тот никак не мог понять, что происходит. Он попытался было заглянуть в разум пленника, но и там были только искры теплоты и белые облака… Это лекарство показалось ему слишком горьким на вкус, и он отчаянно вскинулся, защищаясь от его любви:

— Да ты что вообще себе позволяешь?! Что на тебя нашло? Какое дело тебе до моих слёз или моего самочувствия? Поел я сегодня, или не поел? Тебя всё это не касается, и не лезь ко мне со своей фальшивой заботой! Лучше о себе побеспокойся! Я — то отпущу тебя, как и обещал, да хоть сейчас; но вот что ты своему подонку — хозяину доложишь? Ты совершенно бесполезен, жалкий неудачник! Даже такого простого дела не смог довести до конца! Нет, ну надо же! Сколько раз у тебя была возможность сделать то, зачем пришёл? Три? Или больше? Идиот никчёмный! — его всего просто трясло, и он непроизвольно сжимал и разжимал кулаки, захватив край роскошной скатерти и невольно обрывая бахрому. — Амит, подлый придурок, нашёл кому поручить это! Поверить не могу: и это человек, которого я любил всем сердцем, которого я считал своим братом! Если он докатился до такой низости, что прислал тебя сюда, значит, он стал мразью ещё большей, чем был! И ещё — он просто презренный трус, и шарахается от собственной тени! Что он с тобой сделает за твой, мягко говоря, промах? Ты лучше об этом беспокойся!

Он хотел что-то ещё добавить, но Лиор перебил его:

— Нет — нет, ты напрасно говоришь такие вещи! Он не мерзавец, и если всё так странно сошлось, что я тут по его пожеланию, так это только… я думаю, это просто недоразумение какое-то! Я знаю его много лет; мы вместе жили, вместе странствовали; и приключения, и лишения делили пополам. И я знаю, что он честный, благородный человек, и, наверно, что — то ввело его в заблуждение! Зря ты кипятишься, и я никак не могу понять, почему ты так к нему относишься! Что такого он сделал тебе вообще?!

Лиор старался не нажимать на Рейзу, и говорил мягко, внушительно, но это не помогло. Внутри истерзанной души его возлюбленного уже полыхал ураган истерики, и Реза с трудом сдерживал эту стихию. Он не хотел говорить об Амите, и не хотел вспоминать о той ночи — их последней ночи, когда мальчики были всё ещё близки и любимы друг другом. Но ему подумалось вдруг, что никогда и ни с кем он не разговаривал о тех событиях, и ему так и не удалось ни разу дать волю чувствам. Всё это многие годы тяжелейшим камнем давило на него, и сейчас ему действительно нестерпимо захотелось выплеснуть всё, что накопилось на сердце. Он тяжело, прерывисто дышал, стараясь удержать не просыхавшие слёзы: зачем расстраивать ими любимого льва? Наконец он смог немного совладать с собой, и начал довольно сдержанно:

— Так он ничего не рассказывал тебе обо мне, о нас?

— Только то, что вы учились вместе, и были близки… А потом между вами что — то произошло, и вы сделались врагами. Он сказал, что это ты послал убийц…

— Да я не делал этого, я же говорил тебе! — Лиор даже вздрогнул от его внезапного, отрывистого выкрика. — Чёрт тебя побери, дубина, сколько ещё раз надо повторить? Я никогда так не поступил бы, и он это прекрасно знает! И я ни в чём перед ним не виноват! Это он предал меня, погубил мою душу! Да лучше бы он тогда убил меня, чем такое сотворить!

Рейза вскочил, и, как подстреленный, заметался по комнате. Одна стена, другая стена, койка, что-то под ногами, ещё стена… Ему не удавалось выбрать удобное место, и он резко и беспорядочно кружился в ненавистной клетушке, а Лиор волновался всё больше и больше, не в силах ни понять происходящее, ни исправить свои промахи. Верно он боялся, что испортит эту попытку примирения. Но что было делать? Теперь он должен знать всё. Рейза внезапно остановился прямо перед ним и чёрными, умирающими глазами заворожил его. О, нет, опять у него такой взгляд! Лиор почувствовал накативший приступ отчаяния. Только не это! Рейза снова вспомнил, что он — Плектр? Этот взгляд, видящий богов и демонов, прозревающий будущее и прошлое, заглянул в его разум. Он прочитал мысли Лиора и цинично хохотнул:

— Ты правда хочешь знать? Я могу показать тебе всё! Но ты точно пожалеешь — это больно! И после этого ты уже никогда не решишься любить меня, потому что я грязен, как самая поганая, самая развратная шлюха этого ублюдочного борделя, который мы почему — то называем нашим миром! А твой ненаглядный Амит — о, это… В прочем, давай и в самом деле покончим с этим, и к чёрту иллюзии! Вот тебе правда о нас с ним — смотри сам!

Он неожиданно жёстко сжал виски пленника холодными, дрожащими руками, и гипнотически уставился ему глаза. Несколько мгновений чёрные, расширенные зрачки ещё отражали слабые блики света, а потом их затопила тьма. Их, и разум, волю Лиора. Он ощутил приступ паники, словно подлая смерть похищала его душу, а он безнадёжно старается побороть её. Ещё несколько мгновений ужаса, а потом наступил рассвет…

…. Два мальчика в просторной, сводчатой галерее роскошного, старинного строения; утро просто дивное, полное тепла и света, как и сердца юных Амита и Рейзы. Мальчики веселы и нежны друг с другом, как котята, и всё, что волнует их сейчас, так это предчувствие любви.

…. — Скоро и ты в кого-нибудь влюбишься!

Рейза смеётся:

— Я уже влюбился. Я называю его «Мой Лев». И он станет моим первым мужчиной! Вот мысли Рейзы отразили образ великолепного воина, и потрясённый Лиор узнал в нём себя… «Если я когда — нибудь встречу его, то немедленно отправлю к тебе!»

Лиор поражён. Вот значит как! Но дальше ещё хуже.

… Лунная ночь… Комната Амита. На сознание Лиора набросился, как маньяк — убийца, невыносимый кошмар. Он пронзил его болью и отчаяньем, и зачарованный пленник почувствовал, что погибает. Он увидел всё, с самого начала, до самого конца.

— … Ты же знаешь, я всегда буду любить тебя!..

… Шестеро здоровенных, осатаневших от похоти архонтов…

— Амит, прошу тебя, помоги мне! Пожалуйста, не надо; умоляю, помоги!..

Амит всё уговаривал насильников не делать его другу больно, и уговаривал Рейзу не сопротивляться. Тогда будет не так страшно…

Лиор сам всё это пережил, погружённый в воспоминания Рейзы. Он слышал жалобное нытьё Амита Рафи; видел, как тот заманил Рейзу в свою комнату и предавался любовной утехе с ним; как он держал мальчика в объятьях, зная, что за дверью ждут своей очереди палачи. Он видел его малодушное бегство и жалкие попытки забыть всё…

… Лиор очнулся от мягких, заботливых прикосновений Рейзы. Он смачивал его лицо холодной водой и массировал кисти его рук, а увидев, что тот немного пришёл в себя, поднёс к его губам бокал вина и заставил отпить глоток. Лиор тяжело застонал, пытаясь совсем вырваться из кошмарного плена чужих воспоминаний. Неужели это и правда было?! Он встретился взглядом с Рейзой, и тот отвернулся. Плектр ничего не сказал, только утвердительно кивнул. Значит, это не сон… Лиор вдруг завыл от боли и отчаянья. Нет! Нет, сто раз нет! Такого не должно было случиться! Только не с Рейзой!!!

Плектр медленно прошёлся по комнате, бездумно и слишком спокойно. Он словно не замечал нестерпимой боли, что обрушилась на его возлюбленного, но чувствовал её всем телом, всей душой. Он слышал глухие рыдания Лиора, тяжёлый звон неподатливых цепей, которые он никак не мог разорвать, что бы приблизиться к Рейзе, и каждое его отчаянное движение и стон болезненным импульсом отзывались в его собственном теле: спина с каждой минутой болела всё сильнее и сильнее, в глазах стало мутиться. Он подошёл к столу, залпом осушил вино и закурил. Эта наркотическая дрянь надоела ему до смерти, но без неё сейчас никак! Скоро ему станет немного легче… Он сел, бездумно кроша кусок хлеба прямо на скатерть. Да, всего две минуты прошло, и боль немного притупилась. Но только у него. Не у Лиора. Вот влюблённый пленник с тоской посмотрел в глаза Рейзы, но увидел в них только бездонную пустоту. Плектр безжизненно усмехнулся:

— Вот так всё и было. Рад, что спросил? Рад, что я ответил? Что ещё ты хочешь знать? Как потом меня пустили по рукам? Как все, кому ни лень, доказывали мне, что шлюха — это всего лишь шлюха, как ты и сказал? Как продали Барону — из всех свиней самой грязной свинье? Или как я… да какого чёрта! Наплюй и забудь. Только вот скажи: имею ли я право ненавидеть моего названного братика, мой первый огонь? Человека, который предал меня и отдал им на растерзание? Ну, ответь же!

Лиору было очень плохо. Слияние умов тяжёлая, болезненная вещь, и его мутило; голова пылала, как у горячечного больного. Но то, что сейчас творилось у него на сердце, было намного хуже. Да, зря спросил… Нет, не зря. Он должен был это узнать! Но всё равно, Амит, которого он знал, это какой — то другой Амит! И что сказать Рейзе в ответ? Он сглотнул слёзы:

— Я… Я не знаю. Да, я видел то, что произошло, но ведь вы оба были совсем детьми! Что он мог сделать?

Рейза холодно и равнодушно раздавил следующий кусок хлеба. Он был всё таким же отстраненным и безразличным, совершенно неживым.

— Он мог спасти меня. Мог предупредить об опасности, мог помочь сбежать. Он мог драться за меня; в конце концов, он мог просто убить меня прежде, чем они со мной позабавятся. Но он даже не попытался. — Он сонно покачал головой, и голос его совсем стих. Лиор с трудом расслышал его шёпот: — Он даже не попытался!..

— Но ведь его заставили так поступить! Как ты не понимаешь! Есть вещи, которые человек должен делать, ни смотря ни на что!

Вот тут Рейза наконец — то очнулся, и лицо его словно омрачила грозовая туча. Глаза полыхнули гневом и ненавистью:

— Вот как? Так ты его защищаешь? Конечно, ты так долго облизывал его ложки, что уж точно всегда будешь на его стороне! А кто будет на моей? Кто меня защитит? От тебя, от него? От Овадьи, от Барона и всех его собутыльников, от Мастеров и всех, кого я должен развлекать? Никто! Никто и никогда! Ты сказал: он должен был так поступить! — Его хриплый, надтреснутый голос поднялся до негромкого крика: — Нет, это мне он был должен! Он был просто обязан защитить меня! Или ты так не думаешь? Ты сам поступил бы иначе? Ты не стал бы драться за меня? Ну хорошо, за меня, конечно, не стал бы; кто я такой?! Просто шлюха, которую ты презираешь. Но за своего лучшего друга, за своего брата? — Слёзы снова покатились из бесконечной тьмы его глаз. — Я скажу тебя, как сам поступил бы. Я защищал бы его до конца, и этим подонкам пришлось бы убить меня, что бы добраться до него, или до тебя, или до кого — то, кто был бы мне дорог. Но, прежде чем умереть, я убил бы любимого, что бы спасти от такой страшной участи!!! Да, дьявол вас всех задери, он должен был просто убить меня тогда! А теперь он хочет стереть меня с лица земли, потому что я живое напоминание о его позоре, его низости. Но и этого мало: он прислал именно тебя; того, кого я ждал всю жизнь! И что ты на это скажешь? Как ещё ты его оправдаешь?

Он бессильно уронил голову на руки, плечи его сотрясались. Повисла невыносимая, бесконечная тишина. Наконец пленник тихо прошептал, сам от себя того не ожидая:

— Я никак не могу его оправдать, но знаю, что и не должен этого делать. Я… я тоже не смог убить тебя. Постарайся его понять: это просто невозможно! Я не такой, как он, и поэтому он прислал меня, а не пришёл сам за тобой. Наверно, знал, что ему это не по силам. Думал, я справлюсь, но, как видишь, ошибся. Нельзя на самом деле захотеть причинить тебе даже небольшой вред, а уж тем более — убить. Я так и не могу понять, почему он решил сделать это, но уж точно не потому, что стал мерзкой гнидой, как ты говоришь. Я по — прежнему верю в него! Заметь, не ему, а в него!

Рейза всё так же полулежал, опустив голову на сжатые руки, и его всё так же трясло. Лиор понимал, что сейчас, именно сейчас, просто необходимо найти верные слова. Пора закончить эту дикую прелюдию, и наконец — то открыть первую, и самую важную страницу этого странного, захватывающего романа. Или, по крайней мере, раз и навсегда освободить Рейзу от этой горечи. Раньше он ничего не знал об этом, да ему и дела не было до того, что чувствует ненавистный, и в тоже время обожаемый маньяк. Но теперь всё иначе: нет ничего важнее, чем его покой, его улыбка. И он слегка повысил голос, в то же время стараясь дотянуться скованными руками до него. Вот пальцы его коснулись волос Рейзы, и заиграли мягкой, огненной прядью. Плечи юноши замерли, он тихо вздохнул. Лиор заволновался:

— Я не знаю, почему он обманул меня, почему сделал так, что бы убили друг друга, хотя нам предназначено любить. Я не понимаю этого. Но одно я знаю, что так должно быть! И нам надо просто принять это, как если бы это был единственно возможный путь для нас двоих! Я всего лишь тупой солдафон, и мне эти тонкие материи понятны так же, как быку алгебра, но я что — то такое чувствую, это… это как любовь! Понимаешь? Этому нет объяснений и причин: это просто есть! И надо идти по этой дороге, едва стал на неё, понимаешь? Всё равно по другому не получится! Я думаю, господин Рафи хотел сказать нам обоим что — то в этом роде: это как завершить программу и очистить систему. Может быть, это нужно именно для него, а может — для нас всех. Я не понимаю его целей, но уверен, что его решение верное. И ошибка, которую он допустил, не убив тебя тогда, в академии, должна быть исправлена сейчас. Так всегда было, и так всегда будет: то, что имеет начало, имеет и свой конец. Так устроен мир, и так устроен человек. И сколько бы мы все не воображали, что Плектры — это почти боги, вы на самом деле всего лишь люди, и по тому начавшаяся тогда история будет закончена. Возможно, наша с тобой встреча по воле Амита Рафи — это действительно единственный способ завершить её; свести все разрозненные кусочки головоломки в полную картину. Да, он так решил, но лишь потому, что ни ты, ни я не можем сделать этого сами. Я не знал начала истории, ты не знал продолжения. А все вместе мы положим теперь этому конец! Даже если это и оказалось невыносимо болезненно, я всё же рад, что он так решил. Не думаю, что дело в ненависти. Стыд — возможно; страх перед тенями прошлого — что ж, тоже допускаю. Но не подлость, нет! И точно не ненависть. Он не способен на это, как и ты! Ты не можешь ненавидеть его, как и меня!

Рейза быстро вскинул голову. Он хотел сказать что — то резкое, презрительное, как всегда, что — то обидное, но, едва их взгляды встретились, на него внезапно накатило видение: лавандовые глаза заклятого друга, полные слёз, смотрят словно сквозь Лиора. Он произносит слова, но посланный им палач не постигает их истинного смысла. Они словно звучат для кого — то другого, кто сможет их услышать по — настоящему. Услышать сердцем, и понять.

— Прости меня, если можешь! Я никогда не смогу искупить своей вины, но я выполню свой долг перед тобой. Пусть душа твоя будет светла и спокойна, мой дорогой, любимый брат!

И Рейза вдруг всё понял. Лиор увидел, как меняется его лицо; как взамен ожесточению приходит растерянность, а потом — невинная жалость, нежность… Дело было сделано; история закончена. Они оба это почувствовали. У Лиора словно камень с души упал. Он так и не разобрался толком, что к чему, но это сейчас и не было важным. Важно другое: что дальше?

Рейза очень долго, пристально смотрел на него, а потом покачал головой:

— Нет, продолжения не будет. Теперь ты всё знаешь. Пора покончить с этим.

И он тяжело поднялся, его пошатывало. Лиор глазам своим не верил: Рейза просто уходит! После всего, что случилось между ними в эти дни, он так легко говорит: «продолжения не будет!» С ума сойти! И он рявкнул в спину Огненной Розе:

— А ну, стой!

Рейза вздрогнул от неожиданности и на мгновение замер, но потом словно очнулся и сделал ещё шаг к двери. Лиор вскочил. Цепи снова сдавили его своими железными объятьями, не отпуская, не давая прикоснуться к любимому. Он зарычал от гнева и оторвал второй подлокотник. Цепи с грохотом упали на пол, и только запястья и лодыжки его по — прежнему были скованы, но ему это уже не мешало. Он стоял теперь посередине комнаты, и Рейза, обернувшийся на лязг железа, в тысячный раз поразился, до чего прекрасен и величественен его возлюбленный! Как хочется подчиниться его воле!

— Я сказал, стой на месте! — Рейза остановился. — Не смей уходить! Мы пока не закончили! И мне наплевать, что ты там ещё придумал, что бы позлить меня: пора тебе уже научиться вести себя, как человеку! Сядь на своё место, и попробуй хоть раз проявить уважение к чувствам другого человека!

Рейза был просто ошарашен: никто и никогда не позволял себе подобного! Даже Барон не решился бы на такую дерзость. Он мог сделать с Огненной Розой всё, что придёт на ум садисту и насильнику, забавляющемуся со своей покорной куклой, но вот так вправлять мозги зарвавшемуся мальчишке, повелевая им, и воспитывая его одновременно — на такое никто не был способен! Сердце Плектра немедленно подпрыгнуло от тайной радости: значит, он по — прежнему нравится этому прекрасному льву, иначе тот не шумел бы так! Но радость его тут же померкла. Этого нельзя допускать! Есть только один способ защитить свою любовь: проститься с ней, немедленно. И он, превозмогая нестерпимое желание вручить себя тому, кто действительно должен был стать его повелителем, собрал последние остатки своей тёмной тени и презрительно, надменно скривился в жестокой насмешке:

— Что, «папочка» решил поучить меня хорошим манерам? Не получится. Но, может быть, просто отшлёпаешь меня? — Он цинично, развратно жеманился, произнося эти слова. — Заставь меня, и я уважу и тебя, и твои чувства, и то, чем ты там чувствуешь! Я это здорово умею делать!

И он игриво подмигнул Лиору. Они стояли друг против друга, и каждый старался победить возлюбленного в этой странной, бесполезной борьбе. Лиор брезгливо отмахнулся от его кривлянья.

— Хватит придуриваться. Мне это надоело. Я тебе не какой — нибудь ублюдок из казармы, и не твой лакей. Веди себя достойно!

— Да?! А с какой стати? Ты кто вообще такой? Ты — жалкий неудачник, просто тупое мясо, посланное мне на заклание! — Рейза ядовито, фальшиво засмеялся. — С чего ты решил, что можешь мне указывать? Да я если захочу, сделаю вот так — он щёлкнул пальцами — и тебя уже нет! Ты — никто для меня! Ты для меня ничего не значишь; не больше, чем дворовая собака! Вы все для меня собаки! Ты всего лишь очередная моя Жучка, как и все остальные!

Плектр паясничал, стараясь скрыть душившие его слёзы. То, что он сейчас делал, было просто отвратительно, и он ненавидел себя за это, но остановиться уже не мог. Он взял с серебряного блюда кусок грудинки и швырнул её себе под ноги.

— Ну давай же, пёсик, фас! Возьми его!

Лиор молча смотрел на него. Рейза закричал изо всех сил:

— Жри, я сказал! Я обещал, что ты будешь жрать с полу, и ты сделаешь это! Ну, живо!

Лиор продолжал всматриваться в его лицо. Нет, это всё неправда. Зря глупый мальчик старается: теперь Лиор действительно всё знает о нём. Ну, может быть, и не всё, но самое главное — наверняка. Эти глупые игры больше не шокировали его, манеры не отвращали. Но и продолжаться так не должно. Что ж, если нет другого способа угомонить его… Лиор Нерия молча опустился на колени перед Рейзой и, с любовью и сочувствием глядя ему в глаза, поднял кусок мяса и отщипнул немного. Он положил волокна в рот и проглотил их: Рейза потрясённо замер, глядя на паладина у своих ног. Лиор склонился ниже и коснулся губами его сандалий, погладил и поцеловал лодыжки. «Я буду считать это твоим признанием»… Так сказал Рейза несколько дней назад. Как видно, это оно и есть! Рейза тихо вскрикнул, захлебнувшись воздухом, и отпрянул от покорённого рыцаря. Тот закрыл лицо руками, признавая своё полное поражение, и Рейза в невыразимом смятении выбежал вон.

Лиор долго ещё сидел на полу, не двигаясь. Ему было очень горько, и он чувствовал себя совершенно разбитым. Даже хорошо, что Рейза сбежал. Лиор не представлял себе, что мог бы ещё сказать сейчас, или сделать. Вообще, тупик какой — то! Теперь дело за Рейзой. Если он захочет — всё наладится. Что значит «наладится», Лиор не знал. Просто всё должно быть хорошо, и точка! Вот он выполнил все пожелания своего пленителя, и даже в любви признался. Диким образом, конечно, но ведь Рейза сам такой способ ему назначил! Но почему Огненная Роза так странно себя ведёт? Ведь он добился всего, чего хотел! Теперь ему осталось только протянуть руку и взять. Но сделает ли он это? Лиору было страшно. Что, если его возлюбленный больше не придёт? Что, если просто вышвырнет его из Замка, а сам останется заложником своего одиночества и садистских желаний Овадьи? И почему он не хочет просто признаться, что тоже любит Лиора, что их любовь взаимна? Слишком много опасливых вопросов, слишком много сомнений и боли от воспоминаний Рейзы, которых он так неосторожно отведал. О, боги, как же это тяжело! Неужели любовь и правда должна быть такой, как в старинных балладах, которые ему так нравилось слушать, когда он был мальчиком? Боль и безнадёжность, разлука и печаль… и только миг счастья! Он выпрямился, огляделся. Ничего не изменилось: всё те же оплавленные стены и драпировки, скрывающие копоть и пятна крови. Это место не создано для любви! Его снова замутило, и он поднялся. Надо бы прилечь, что ли! Но, проходя мимо стола, он вдруг заметил великолепный хрустальный графин для вина, почти полный рубиновым напитком. Помедлил секунду, а потом махнул на всё рукой и поступил так, как всегда поступают мужчины в таком случае: он просто решил утопить свои печали в алкоголе, или попросту говоря, напиться. Вина на самом деле было не так уж много, и он за несколько минут полностью осушил графин. Подействует ли это? Ему ведь случалось прежде выпивать по ведру за один раз, и то ничего! Так, пошумит малость в голове, да пить утром очень хочется; вот и всё. Но он был совершенно измотан произошедшим, и потому крепкое вино неожиданно сильно ударило в голову. Глаза осоловели, комната начала кружиться. «А что, похоже, вино-то и правда хорошее!» — подумал он, заваливаясь на свою койку и погружаясь в тяжёлый, хмельной сон.