Огненная роза. Несущие смерть

Глава 32

Когда Лиор проснулся, Рейзы рядом не было. Мужчина полежал немного, прислушиваясь, но в комнате царила полная тишина.

— Рейза! Ты здесь, милый?

Но ответа не было, и Лиор невольно забеспокоился. Так и жди какого — нибудь подвоха! Или, может быть… Всё ли с ним хорошо? Лиор сел, отдёрнул плотно закрытый полог и стал оглядываться. Никого. В камине тихонько танцевал огонь — он не видел, когда слуги зажгли его. Должно быть, он крепко спал. Мужчина постарался припомнить, чем закончился их разговор. И его тут же окатило наслаждением: о, да, это было что — то! Его юный возлюбленный уже не боялся близости, и теперь смог позволить себе получать удовольствие от любовного соития с господином своего сердца. И даже больше: он сам проявил настойчивость, и Лиор с невольным смущением подумал, что, если бы так продолжалось хоть пару недель, то он похудел бы килограмм на пять, не меньше. И откуда только в маленьком демоне столько сил! Снова и снова он будоражил Лиора, своими ласками доводил его до исступления, но, как и прежде, не позволял излиться до того, как тот не окажется на грани потери сознания. Это странное состояние нескончаемого экстаза было одновременно и пугающим, и невозможно желанным. Это как наркотик, как вода для жаждущего, как воздух для того, кто задыхается. И верно: временами он, сходя с ума от упоения, просто переставал дышать. И тогда только поцелуй любимого возвращал его ненадолго к жизни. В эти минуты он ненасытно и сладострастно упивался воздухом, пропитанным феромонами горячих тел, и снова стиралась граница между внешним и внутренним, между реальной жизнью и запредельным раем, между двумя разными людьми. Они опять одно целое, и это — шанс прожить самую удивительную, самую великолепную, и самую счастливую жизнь. И каждый миг самозабвенной страсти — это вечность в новом мире, предназначенном лишь для них двоих. Он прежде и не мечтал о таком, и знать не знал, что такое бывает. Время от времени возвращаясь ненадолго из волшебного полёта в собственное тело, он старался осознать то, что с ним происходило, и понимал только одно: «Я счастлив! Абсолютно, бесконечно счастлив!» И Рейза слышал его чувства, и наслаждался ими. Он угадывал желания любимого, ублажал их и самозабвенно следовал за ними туда, где они сливались в единый поток, расплёскивались и искрились солнечными бликами на умиротворённой водной глади ярким, летним днём. Они вместе оказались на берегу озера Компер, что в загадочном, волшебном лесу Пемпон — в тихом, уединённом месте, самом подходящем для них двоих. Рейза наконец не выдержал этого наслаждения и, обессилив, упал рядом с любимым.

— Я люблю тебя! — Он помедлил немного, а потом снова повторил, прислушиваясь к самому звучанию этих слов, как к музыке: — Я люблю тебя, милый! Я люблю тебя, мой дорогой! — Едва отзвучала эта мелодия, он блаженно улыбнулся: — Как приятно это произносить! Я не знал этого. Я даже не думал, что когда — нибудь смогу сказать эти слова кому-то. Это так восхитительно! — Он прильнул к возлюбленному, бережно поглаживая его грудь. — Я так люблю тебя, мой прекрасный лев!

— И я люблю тебя, мой милый мальчик! Я люблю тебя так сильно, что готов на всё ради твоего счастья. — Он обнял Рейзу так, словно пытался кольцом своих рук защитить его от всех волнений и невзгод мира. — Я, наверно, мог бы сравнять это место с землёй, что бы освободить тебя; я смёл бы любые преграды, что нас разделяют — только дай мне один единственный шанс! Скажи, что принимаешь мою верность и мою любовь, и тогда я наверняка смогу сделать тебя счастливым! Позволь мне служить тебе, и я, если надо, украду луну с неба, и украшу её блеском твои волосы!

Реза зачарованно слушал, всё ещё наслаждаясь воспоминаниями Лиора о лесном озере, и тихо, нежно прошептал:

— Не сули мне слишком много; пусть будет у нас только то, что мы можем осилить и пережить! Не надо просить большего, когда у нас есть всё! И мне достаточно того, что есть — большего никто не заслуживает.

— Но должен же я позаботиться о твоём благополучии! Сейчас я беден, и мало что могу предложить тебе, а ты привык к роскошной жизни, и только это тебя достойно. Но ты не беспокойся: я всё сделаю, и ты никогда не узнаешь нужды и лишений!

Рейза, не высвобождаясь из драгоценных объятий, чуть приподнялся, и прильнул к губам своего рыцаря. Дыхание того перехватило от страстного, жаркого поцелуя. Он снова почувствовал волнение, и застонал. Рейза выпустил его из сладкого плена своих губ, и любовно погладил ладонью его лицо.

— Да мне ничего не нужно. Только бы ты был рядом, и больше я ничего не хочу! Разве под защитой твоего плеча мне не будет лучше, чем в самых роскошных покоях богатого, пышного замка, в котором нет тебя? О, поверь мне: даже в поле, под снегом и дождём, мне достаточно было бы укрыться вместе с тобой твоей курткой, и тут же стало бы так тепло и уютно, как нигде и никогда. Всё, что мне действительно нужно — здесь! — Он положил руку на сердце Лиора, а потом поцеловал его глаза: — И ещё здесь. И я действительно счастлив, дорогой мой!

Потом они снова любили друг друга, изнемогая от жара, сжигавшего их ненасытные тела. Верно сказал когда — то Рейза: в этих комнатах ночь длится вечно, и счёта времени нет. Поэтому они опять и опять упивались страстью так безрассудно, словно им дана для этого целая вечность. Но наконец они оба всё же утомились, и Лиор, усталый и немного ненормальный от не прошедшей ещё эйфории, откатился на другой край постели, взял бокал вина и залпом опустошил его.

— Ну вот, я немного освежился. А теперь я возьмусь за воспитание непослушного маленького ангела, и кое-кому всё — таки придётся слушаться меня!

Ему, хоть и с немалым трудом, действительно удалось уговорить Рейзу чего — то поклевать. Надо же поддерживать силы! Рейза был уже в том состоянии, когда тело не желает принимать пищу или предаваться сну, но отказать любимому он не смог. Он заставил себя немного поесть, и даже задремал на четверть часа, согретый теплом тела своего огромного защитника. Но вдруг вздрогнул и проснулся. Лиор уже тоже поддался усталости, и глаза его слипались, когда Рейза неожиданно сел рядом.

— Что? Что-то случилось? — Он попытался прогнать одолевший его сон, и взял Рейзу за руку. — Ты в порядке, дорогой?

— Да. Да, не волнуйся. Просто беспокойный сон, и всё. — Рейза поцеловал его руку и прикрыл своей ладонью его глаза. — Ты отдыхай!

— Что тебе приснилось? — Лиор всё же бодрился, стараясь не спать. — Опять кошмары? Расскажи мне!

— Нет — нет, ничего страшного. Мне снилось, что тебя уже тут нет. И я хотел убедиться, что мы всё ещё вместе.

— И мы всегда будем вместе, глупый! И я никогда не покину тебя, не волнуйся! — Лиор уже не совсем ясно понимал, что говорит. Сон окончательно одолел его, и он чуть слышно пробормотал: — Тебе надо отдохнуть; ты поспи немного!

И сам немедленно уснул. А Рейза просто лежал рядом и смотрел на его лицо: такое красивое, и такое любимое. «Нет, мой рыцарь, я никогда больше не буду спать» — думал он, поглаживая золотистые пряди его волос. «Если я усну, я потеряю бесценные часы, которые я мог бы любоваться тобой, радоваться своему счастью. Времени осталось слишком мало… слишком мало…»

… Лиор ещё немного подождал, но Рейза так и не появился. Тогда мужчина поднялся, отыскал халат и, лишь набросив его на плечи, не решительно прошёлся по комнате. Никого! Ни в умывальне, ни в библиотеке — Рейзы здесь не было. И что делать? Лиора всё больше охватывало беспокойство, и ждать не было никаких сил. Ему хотелось немедленно найти Рейзу, но как это сделать? Бродить по коридорам ему нельзя, да и куда ведут эти коридоры — кто его знает? Он понятия не имел, где его возлюбленный бывает, когда не исполняет повелений Барона или не отдыхает у себя. Лиор ещё немного постоял в надежде, что Рейза сейчас же войдёт сюда, но этого не случилось. И тогда Лиор решился: он вернулся к постели и, став на колени, принялся шарить под ней в поисках своей одежды. Вот всегда так! Почему-то его вещи в самый важный момент оказываются или под кроватью, или в умывальной комнате, — мокрые и мятые, — или даже выброшенными из окна. Странно это! Предельно собранный в службе и в бою, готовый ко всему и всегда, он почему — то никогда не мог уложить то, что снял, в нормальном виде и в нормальном месте. Как видно, темперамента слишком много! Нет бы раздеться по-людски, всё привести в порядок и уж потом получать удовольствие или отдыхать — нет, ни разу так не получилось! Вот и теперь он даже не помнил, как забрался в постель к любимому, но это точно произошло очень быстро. Хорошо, хоть сапоги успел снять, а то всякое бывало! Только где вот теперь всё его барахло? Наконец он вытащил из — за постели куртку. И как она туда попала? Надо бы поменять некоторые вредные привычки на другие, тоже вредные. Он хмыкнул. Всё время поисков он просто заставлял себя не думать о том, что его беспокоило, и потому припоминал всякие глупости, связанные с отыскиваниями одежды. Но теперь он держал в руках то, что искал. Дестройер холодно блеснул сталью и обнадёжил его своей опасной мощью: теперь можно выбраться в коридор, и лучше бы никому не становиться у него на пути! Вот только Рейзу не пристрелить бы случайно, а то тут темно, как в заднице у негра после жжёного кофе; не разобрать ничего! Он запахнул халат, поднял ствол и бесшумно выскользнул из комнаты.

— Ты что-то потерял, любовничек?

Ехидный, насмешливый голос пророкотал в каменном мешке тёмного этажа, и дребезжащее эхо подхватило и швырнуло эти слова прямо в Лиора. Тот вздрогнул и замер, стараясь понять, где прячется грубиян, и кто это вообще.

— Что ж ты встал, как столб? Иди ко мне. Поищем вместе твоё сокровище!

Это был Овадья. Лиор перевёл дух. Этого шута он не боялся, хотя и не доверял ему, конечно. Плохо то, что рефлексы подвели его, и он позволил Овадье подобраться так близко, и при этом ничего не заметил и не почувствовал. Зараза! «Ты чёртов неудачник и болван, Лиор Нерия!» — обругал он себя и опустил оружие.

— Лучше ты иди ко мне, мой сладкий! Что ж ты застеснялся? Или мы уже не так близки, как пару дней назад? Или ты меня боишься? — Он грубовато хохотнул: — Ладно, можешь не вылезать из своей норки, если тебе страшно!

Это сработало. Овадья и правда, похоже, кретин недалёкий, раз купился на такую дешёвку! Поддавшись на уловку, он тут же вышел из тени и приблизился к Лиору.

— А у тебя, Нерия, оказывается, есть чувство юмора! Вот за это я тебя и люблю. Настолько, что готов даже на время уступить тебе самое дорогое. Пользуйся, пока можешь! Или у тебя с этим проблемы?

Он откровенно кривлялся, и Лиора стало это раздражать. Он действительно беспокоился о своём вероломном возлюбленном, и хотел как можно скорее найти его, обнять, и тогда уже расслабиться. Не до шуток сейчас. Поэтому он резко оборвал разыгравшегося соперника:

— Я сделаю вид, что не слышал твоего бедного бреда. И, если ты не заткнёшься, проблемы будут у нас обоих. Нужно немедленно найти Рейзу, пока он ничего не учудил! Ты знаешь, где он?

Овадья помедлил с ответом, прикидывая, стоит ли наказать быкоголового разлучника? Но он пришёл сюда не за этим. Удовольствие придётся отложить на потом, а сейчас — ладно, радуйся, недоумок!

— Его Милость в саду. Он всегда ходит туда отдохнуть, подумать. Когда он там, никому не позволено его беспокоить. Кроме хозяина, конечно.

— На меня этот запрет не распространяется. Где это?

— Ладно, будь по-твоему. Иди за мной!

Они двинулись в темноту коридора, по кругу опоясывавшего башню. Оказалось, что спальню Рейзы и сад разделяет только один узкий переход, и Лиор увидел, что за стеклянными дверями маленького, но безумно дорогого климатрона раскинула свою буйную, сочную зелень экзотическая природа средиземноморья — все чудеса в одной комнате. Вот это да! Барон действительно обожает Огненную Розу, и готов на всё, что бы порадовать своего сателлита. Сколько бы это ему не стоило! Как же много народу нужно ограбить, что бы оплачивать такие дорогие игрушки! И тут же неприятная мысль посетила Лиора. Он нахмурился, припомнив собственные слова о бедности. И как он на самом деле будет содержать возлюбленного? Конечно, за годы службы ему удалось кое — что скопить, да и господин Амит Рафи всегда был щедр на подарки; даже слишком щедр! Но, всё равно, его сбережений не достаточно для того, что бы обеспечить комфорт такому тепличному цветку, как его любимая роза. К тому же, юноша действительно очень болен, и ещё очень долго будет нуждаться не просто в опеке, а даже в полном, абсолютном и ежеминутном уходе. Хлопот будет немало, это уж точно. Лиор нисколько не боялся таких трудов, но, глядя на великолепную зелень тропического сада за стеклом, он понял: в сравнении с тем, что сейчас имеет Рейза, остальное будет для него нищетой. И глупый мальчик зря думает, что бедность с любимым лучше, чем золотая клетка…. Вот дьявол! Он затряс головой, прогоняя непривычные для себя мысли. Сам же говорил, что надо бороться, и ценность имеют только любовь и доверие, а теперь вдруг взялся рассуждать, как купчишка! Тьфу, позор! Но проблема всё же есть, хоть она и не самая главная. Ладно, только бы вырваться отсюда, а там видно будет! И он сделал было шаг вперёд, к дверям, но дорогу ему тут же преградил Овадья. Лиор удивлённо и грозно вскинул брови:

— Это ещё что такое?

— Не так быстро, шустрый ты наш! Поговорить надо!

— Проваливай ко всем чертям, дубина!

— От дубины слышу. А что до чертей — можешь не сомневаться; скоро все там будем! На одной адской сковородке, в собственном соку мы будем шипеть, и поджариваться, и подскакивать. И так целую вечность. Думаешь, это шутка? Тогда давай подождём вместе господина Бар — Арона; все разом и посмеёмся!

Он бесстыдно ёрничал, но слова его почему — то звучали очень даже серьёзно, почти надрывно. Будто Овадья пытался подавить собственную истерику, и потому кривляется. Лиор озадаченно помедлил, но что — то мешало ему внимательно отнестись к требованию поговорить. Он двинулся было вперёд, но Овадья схватил его за руку.

— Стой, я сказал!

Но Лиор отшвырнул его руку и пихнул его в сторону.

— Пошёл прочь! Лучше не становись у меня на дороге, если не хочешь, что б я башку тебе откусил, сявка ты Баронская!

— Ах ты ублюдок! — И Овадья замахнулся кулаком, целясь прямо в лицо соперника. — Достал ты меня, мерзавец! Я хотел тебе помочь, а ты гавкаешь на меня, как псина бешенная! Сам ты сявка! — Он зарычал от боли и злости: — Пусти; руку сломаешь!

И верно: рука его выгнулась под таким углом, что кость грозила вот — вот треснуть. В тот момент, когда Овадья попытался ударить его, Лиор ловко перехватил его кулак и в одно движение развернул стражника носом к стене, а руку его стал методично и болезненно выкручивать. Тот ещё немного потрепыхался, повопил, а потом покорно засопел, хлопая свободной ладонью по стене в знак смирения.

— Хватит, отпусти уже!

— Будешь ещё мешать мне?

— Да я и не мешаю тебе, скотина! Но нам правда нужно поговорить, и лучше сделать это прямо сейчас, прежде, чем ты войдёшь к нему. Ну, ты наигрался? Отпускай!

Лиор освободил его из захвата, и тот облегчённо вздохнул, растирая пострадавшую руку. Взгляды соперников встретились, и Лиор почему — то забеспокоился. Он спросил, за маской надменной гордости стараясь скрыть презрение к Овадье и лёгкое чувство неуверенности.

— Так что ты намеревался мне сказать?

Стражник помедлил немного, собираясь с духом. Как бы опять этот бык не кинулся на него! Надоело уже бодаться! А потом всё же решился заговорить:

— Я хочу знать: что ты задумал? — Лиор не ответил, и тогда Овадья спросил прямо: — Когда ты намерен уйти отсюда? Времени у тебя совсем не осталось; ты понимаешь?

— А тебе — то что за дело до этого? Помешать мне собираешься?

— Вовсе нет! Я хочу помочь тебе! Чем скорее ты уберёшься отсюда, тем скорее тут наступят тишина и покой.

— И тогда ты попытаешься залезть в постель к Рейзе? — Лиор насмешливо скривился, и по лёгкой ряби, поколебавшей злую физиономию его соперника, он понял, что попал в точку. — Но что, если он не позволит тебе этого? Может, Барону на него пожалуешься?

— Нет — нет, я и сам справлюсь. Но сейчас это не важно. Важно другое: как ты собираешься поступить с ним? — И он кивнул в сторону сада, где, сокрытый пышной листвой, Плектр Огненная Роза отдался невесёлым мыслям, стараясь принять верное решение. — Вы навсегда расстаётесь? Ты что, намерен бросить его?

Лиору стало очень не по себе. Что это за вопросы? Разве не этого желает Овадья Барак? Но, если это так, то отчего в голосе его досада и злость? Какую игру он затеял? Но Овадья словно подслушал его мысли, и со змеиной, гадкой улыбочкой процедил сквозь зубы:

— Или у тебя другие планы? Может, ты хочешь похитить его?

Лиор вздрогнул от неожиданности. Как он узнал? Нет, ничего страшного; он наверняка просто догадался. Конечно, настоящий рыцарь, такой, как Лиор Нерия, не захотел бы так просто покинуть своего возлюбленного, даже не попытавшись освободить его. Это всего лишь предположение, и всё! Но Овадья тут же добил его:

— Не пытайся мне лгать. Я знаю, что ты уговариваешь его бежать вместе с тобой. И знаю, что пока он отказал тебе. Но это только «пока». Ты настолько вскружил ему голову, что он наверняка рано или поздно уступит тебе. Так что ты задумал?

Лиор потрясённо молчал. Овадья действительно знает достаточно! Но откуда? Он вяло пробормотал, надеясь уклониться от этой темы:

— Я не знаю, о чём ты говоришь.

— Знаешь! Отлично знаешь! Я слышал ваши разговоры, и видел, как вы там миловались. Не веришь? Тогда пойдём со мной!

И он, поманив Лиора за собой, прошёл ещё немного вглубь коридора. Лиор неуверенно последовал за ним, и вот Овадья остановился у стены. Он нашарил руками неприметный камень, и выдвинул его.

— Смотри же! Подойди, не бойся!

И он отошёл в сторону, вежливо уступая место у отверстия в стене Лиору. Тот неохотно приблизился, заглянул в дыру и ахнул: он увидел альков Рейзы, его постель и лёгкий беспорядок, что они оставили. Проклятие! Он потрясённо обернулся к Овадье, и тот даже не стал скрывать своё торжество.

— Теперь тебе ясно? Я слышал каждое ваше слово, и знаю о твоих намерениях. Но хочу услышать эти слова от тебя самого: ты собираешься бежать вместе с ним?

Лиор отвернулся от тайного окна и прислонился спиной к грубой каменной кладке. Странная слабость охватила его, и он почувствовал, что колени подгибаются. Это ощущение было ему незнакомо, и потому он совершенно растерялся. Что это с ним? Что вообще происходит, и что теперь делать? Он закрыл лицо руками, прячась от сверлящего взгляда Овадьи. Во взоре Барака он видел недвусмысленный вопрос и требование честного ответа, но что он, Лиор, должен ему сказать? Он ведь знал, что Овадья враг. Ему — точно, а может быть, и Рейзе тоже. В любом случае, друг не замышляет подлости по отношению к предмету своего вожделения. Не к человеку, не к возлюбленному, а именно к предмету! И можно ли довериться мерзавцу хотя бы в малом? Но Овадья знает правду! Что ж теперь будет?! Он вздрогнул от резкого, глухого окрика стражника:

— Отвечай мне, ублюдок! Как ты поступишь?

Лиор устало выпрямился и покачал головой:

— По — правде говоря, я не знаю, что делать. Как ты думаешь, могу я остаться здесь? А бросить его и уйти навсегда, спастись в одиночку — это я могу? Что я должен ответить тебе? Да, я просил его об этом, и он отказал мне. Это правда. Правда и то, что я не собираюсь оставлять его тут, на потеху Барону и его собутыльникам. Да и таким…

Он хотел было добавить кое — что на счёт ретивых поклонников из солдатни, но прикусил язык. Не стоит бесить того, кто так опасен и непредсказуем! Но Овадья понял намёк. Он усмехнулся и подошёл близко, очень близко к пленнику. Немного помолчал, вглядываясь в его лицо, а потом быстро обнял его и ещё крепче прижал к стене.

— Таким, как я, ты хотел сказать? А чем это я плох? Или ты забыл, как стонал от удовольствия, когда мы с тобой ублажали друг друга? Я ведь классный любовник, правда? Это ты помнишь?

И он впился ртом в его губы, стал ласкать и раздвигать их языком, принуждая принять поцелуй. Лиор пытался уклониться, даже отвернуться, но, зажатый в угол, помешать Овадье не смог. Снова драться не хотелось, да и времени на это не было. Овадья понял это и отстранился.

— Ладно, я не в обиде. Я и сам знаю, что моя мать была волчицей, и вскормила меня не молоком, а сырым мясом. С кровью! Но на счёт моего господина ты не прав. Для меня это не забава, не потеха. Я тоже люблю его, и, возможно, не меньше, чем ты. Хотя кто мог бы измерить чувства?

— Лирики многовато! Щас зарыдаю! — Лиор был зол за этот поцелуй, и, оттолкнув Овадью, сплюнул ему под ноги. — И не смей больше слюнявить меня, обезьяна!

— Да подумаешь! Очень ты мне нужен! Мне нужен только один — единственный человек во всём мире, если он вообще человек! И потому я… — он запнулся, с трудом подбирая слова — я хочу помочь тебе сбежать, и потом освободить его!

— Чего?! — Лиор от изумления так вытаращился, что Овадья забеспокоился: не лопнут ли у него глаза? — Должно быть, я ослышался! Или это шутка такая? Но ты лучше не шути со мной, ясно?

— Яснее некуда. Но ты сам лучше прочисти уши, и тогда я повторю для особо одарённых: я собираюсь помочь тебе бежать, и позабочусь о том, что бы ты позднее смог забрать Огненную Розу отсюда! И это точно не шутка.

Лиор некоторое время пытался осмыслить то, что услышал, а потом уверенно замотал головой:

— Нет, я не верю тебе. Не знаю, что ты замышляешь, но не верю. Не думаю, что ты был создан для добрых дел! Это какая — то засада!

— Да заткнись ты, большой и сильный мужик! Совсем уже разум потерял? Ты сам подумай: какой мне интерес губить Его Милость? Твоя смерть убьёт и его, а это мне как раз и ни к чему. Говорю тебе ясно и чётко, и если оглох, то читай по губам: я люблю его! Люблю безумно, и это моя единственная святыня, и смысл моей жизни! И я не хочу, что бы он страдал!

Лиор молча слушал, понимая, что эти слова правдивы. Даже чёрное сердце — это настоящее, живое сердце, и ему доступно всё то же самое, что и сердцам благородным и чистым. Разница лишь в том, как люди ведут себя, когда демон любви овладеет ими. И потому он верил, что Овадья действительно обожает Рейзу, но не верил в искренность и возвышенность его намерений. Стражник понял его молчание, и усмехнулся:

— Не веришь? Что ж, это правильно. И не верь. Я точно не добренький, и не стану спасать вашу — я подчёркиваю, вашу! — любовь! Я хочу спасти свою любовь! — Он немного помолчал, переводя дух, а потом продолжил глухо и с тоской в голосе: — Ты думаешь, мне нравится то, что с ним происходит? Может, я в восторге от тех мерзких игрищ, которые так любит Барон, и к которым он принуждает Рейзу? Да чёрта с два! Если бы я был на его месте, я никогда и никому не позволил бы даже взглянуть на моего прекрасного ангела; я бы спрятал его даже от солнца и луны, от ветра и снега, от самого мира, и от всего зла, которым он битком набит. Да — да, я знаю, что ты хочешь сказать: именно так и поступил с Его Милостью Барон! Но это не правда! Это совсем другое. Я сделал бы так, что бы он был счастлив! И уж точно не причинял бы ему ни боли, ни душевных страданий! И ты знаешь, что я говорю правду!

И с этим Лиор не стал бы спорить. Именно так видел Овадья в своих мечтах отношения с Рейзой. Но вот каковы были бы они на деле? Любовь садиста вещь опасная, и очень болезненная! Но он всё же кивнул:

— Да, я знаю. Ты хотел бы владеть им безраздельно, и никому бы не уступил даже тени его!

— И тебе в том числе. Но реальность такова, что сам я не могу спасти его. Это только тебе под силу. Да и то не сейчас! Я не могу устроить ему побег: сам понимаешь, это очень, очень сложно. К тому же, вряд ли он захочет бежать со мной. Нет, точно не захочет. Он смирился со своей участью, и только ты смог пробудить его. Ты, не я. И всё, что я могу сделать, так это либо помочь вам освободиться, либо помешать. Так что? Сможешь ты мне довериться?

Лиор с сомнением усмехнулся:

— А зачем мне это? Что, думаешь, я сам не смогу защитить того, кого люблю? На кой мне нужна помощь размазни, что боится нос из — под одеяла высунуть? Ты столько лет провёл рядом с Рейзой; ты видел, что с ним делает Барон, и ни разу не попытался защитить его! Ты ведь самый настоящий соучастник этого преступления! Не думаю, что могу доверять тебе. Я хочу просто забрать его отсюда, и должен сделать это прямо сейчас!

— Ах вот как? Так-таки и забрать? А сможет ли он вынести это испытание? Он же долгие годы не выходил на улицу! Его ноги слабы; может ли он пройти сам хоть пару миль? Его кожа не знает солнечного света, и глаза тоже. Он может немедленно ослепнуть, едва выйдет наружу. И ещё: его организм совершенно не способен сопротивляться даже самой лёгкой простуде, и малейший сквозняк способен причинить ему непоправимый вред. Так доктор говорил, и я ему верю. А добавь сюда ещё его проблемы со спиной, и готова картина маслом: ты благородно пытаешься спасти прекрасного принца, но сам же и убиваешь его. Или ты сомневаешься, что так будет?

Лиор прежде об этом не думал. Времени не было, и давление Плектра просто не позволяло ему сосредоточиться на деталях. Но он и сам понимал, что не сможет так просто выкрасть Рейзу. Овадья не упомянул о заклятии затворника, но это уже само по себе было огромной проблемой. Нельзя просто схватить в охапку того, кто обречён на вечное заточение в глухих стенах, и вытащить его на волю. Рассудок Рейзы, скорее всего, не выдержит этого потрясения, и юноша может просто погибнуть. Да ещё всё то, что перечислил Овадья: это убийственный набор, и Рейзе с этим не справиться. Всё правда. О, проклятые небеса; что ж делать — то?! И ответ ему подсказал Овадья:

— Так что сделай одолжение: не умничай! Просто убирайся вон отсюда, и спаси свою грёбаную жизнь! Потом поработай хорошенько и головой, и руками, и чем там ещё ты можешь поработать, и подготовь всё для побега! Возвращайся за ним тогда, когда действительно будешь способен позаботиться о нём, учитывая, что и господин Бар — Арон, и Плектры, и все архонты Демиургов будут гоняться за вами по всему свету. Спасай только тогда, когда будешь по-настоящему готов к этому!

— А ты что будешь иметь с этого? Я уже говорил, что не верю в благородство твоих порывов!

— О, да! У меня тут свой интерес, это уж точно. Пока тебя здесь не будет, я стану для него единственным близким человеком. Для тебя ведь это не новость, правда? А потом, когда ты вернёшься… В общем, моё условие таково: я пойду с вами!

— Ого! Ну ничего себе заявочка! — Лиор аж захохотал и стукнул кулаком в плечо Овадьи. — Надо же до такого додуматься! Да я скорее предпочту сдать тебя Барону, только бы не таскать за собой такого жадного и похотливого соперника!

И он тут же резко отшатнулся в сторону, уклоняясь от удара, нацеленного ему в лицо. Взбешённый Овадья, конечно, промахнулся, и кулак его со всей дури врезался в стену. Он тут же взвыл от боли и завертелся в поисках облегчения и подходящей цели для мести. Но Лиор коротким ударом под дых заставил его молча глотать воздух, а потом заботливо усадил у стены.

— Не ори. Веди себя как мужик, и не беспокой Рейзу своими воплями!

— Да имел я ту кобылу, что тебя выродила, недоделка ты грёбаная! — Овадья наконец обрёл дар речи, и, борясь с отчаянной болью, злобно прошипел сквозь зубы: — Тебе придётся это сделать, иначе ничерта у тебя не выйдет!

— Выйдет! Я ведь и сам не пальцем деланный; я смогу найти достойных покровителей и деньги, что бы справиться с этой бедой! И, если надо, я на себе буду нести его хоть через весь континент, только бы он оказался подальше от всех вас!

— Да, но помощь на стороне ты когда ещё найдёшь? Прямо сейчас — то что у тебя есть? Я так думаю, что ничегошеньки нет, мой милый, кроме ослиного упрямства и пары кулаков. И ты уверен, что сможешь его спасти? Убить его, быстро и очень болезненно — это да, будь уверен. Или у тебя всё же есть другой план? — Лиор ничего не ответил, стараясь сделать вид, что не сомневается в своих силах. Но он понимал, что Овадья совершенно прав, и тот безошибочно прочитал это в его позе, в его лице. — Вот именно. И плана у тебя нет, и денег нет. Ничерта у тебя нет. А есть только я — твой сообщник поневоле. И я помогу вам, в обмен на небольшую плату. Так что скажешь?

Лиор устало опустился на корточки напротив Овадьи и прислонился спиной к стене. Чего тут думать? Он мог бы убить соперника прямо тут, сию же минуту, но кто тогда поможет ему вернуться в замок, когда настанет время? Сейчас уйти всё же придётся, и, конечно, одному. Он действительно не сможет забрать с собой Рейзу. Это горькая правда, но единственная. Он тяжко вздохнул, стараясь принять её. Проклятие! Но что же дальше? Либо он сейчас убьёт единственного человека, который знает все их тайны, либо оставит своего беспомощного возлюбленного в его руках. А потом придётся надеяться только на то, что Овадья выполнит своё обещание. А что, может быть, он не лжёт, и правда хочет освободить Рейзу? Ведь пока их прекрасным цветком владеет Барон, охраннику тут ловить нечего. Барон на куски его порвёт при первом же удобном случае. Так что любить Огненную Розу Овадья не сможет. А на свободе у того появляется шанс. Так, что ли?

— Ну и как ты представляешь себе это наше счастье втроём? Я ведь точно не уступлю тебе его, никогда!

— Никогда — это очень долго. Там, по ту сторону стены, всё может измениться. Сейчас одни обстоятельства, а потом появятся другие. И я продолжу завоевать его благосклонность снова и снова, и кто знает, чем наша сказка кончится? Но ты в любом случае в проигрыше не останешься, не сомневайся. Пока я не добьюсь своего — он будет твоим. Это намного больше, чем любой из нас заслуживает. Ну а пока…

— А пока ты продолжишь подсматривать за нами из всех крысиных дыр? Это всё, что тебе нужно? Или чего — нибудь ещё пожелаете, господин Овадья?

Он язвительно хохотнул, но Овадья понял: Лиор сдаётся. О, ну наконец — то! Он встал и подошёл к Лиору, навис над ним и снисходительно потрепал его волосы.

— Да, я хочу получить ещё кое — что. Тебя! Ты будешь спать со мной, причём столько, сколько я пожелаю!

— Ох! Ушам своим не верю!!! В здравом ли ты уме, солдатик? Ты же сам говорил, что я тебе и даром не нужен! Так с чего вдруг понадобился?

— Ну соврал, подумаешь! Я и не такие фокусы выделывать имею! А зачем понадобился? Ты же и сам всё знаешь! Я ведь говорил уже, что ты мне очень даже нравишься! Любовник ты потрясающий, и, если бы моё сердце не принадлежало Его Милости, я тут же втрескался бы в тебя. Но, в любом случае, быть с тобой — это как опосредованный поцелуй, как взаимная платоническая любовь с приятной добавкой. Пока меня это устроит. Почти устроит.

— Но ведь он страшно ревнив! Я уже видел его в ярости из — за твоих игр, и не советую тебе будить его гнев снова!

— А вот это твоя проблема. Разбирайся с этим сам, а мне важен только результат.

— И что означает: «почти устроит»?

— Ещё небольшое условие. Я буду время от времени лакомиться этим сладким пряничком, а ты будешь помалкивать. О, не делай такие страшные глаза и не рыпайся! — Он быстро надавил коленом ему на рёбра и снова прижал Лиора к стене. — В этом ничего такого, из — за чего стоило бы ошалевать! Мальчик испорчен здешним развратом, и для него не существуют понятия «целомудрие и невинность». Немножко усилий, и я смогу найти подход к его… ну, ты понял. Такой способ отношений с другими людьми для него совершенно естественен, и он всегда воспринимал это, как обычное дело, вроде умывания или гимнастики. И разве двое сильных мужчин не лучше, чем один? Так что, если не заострять внимание на некоторых мелочах, он будет вполне доволен своей новой жизнью. Кстати, на счёт двоих по цене одного: лишняя пара рук вам ведь не помешает, правда? И ты можешь быть уверен, что, если с тобой что — то случится, я его не брошу, и буду спасать до конца. Разве это плохо? Так что хватит брыкаться и вставай. Пора приять решение.

Он немного отошёл и Лиор медленно поднялся. Требования, что заявил Овадья, просто поразили его своей гнусностью и цинизмом, и он с огромным удовольствием приложил бы своего новоявленного партнёра башкой о камни, да так, что б его мозги долетели аж до «игровой». Но он сдержался. Не время лезть на стену, а помощь Овадьи Барака действительно может понадобиться. Он прошёлся по коридору: несколько шагов туда, несколько шагов обратно. Потом встал перед охранником и притянул его к себе за грудки:

— А что может со мной случиться? Уж не затеваешь ли ты что — нибудь неприятное? Так лучше тебе этого не делать! А то я ведь и пришибить могу!

— Подумаешь; напугал ежа голой задницей! Из тебя убийца, как из меня жена Демиурга! Но всякое бывает, и нам всем мало не покажется. Так что давай, думай, и быстро!

Лиор выпустил его, а потом легонько оттолкнул.

— А что тут думать? Мне придётся уйти одному, и очень скоро. Рейза останется с тобой, хоть мне это и противно. Только прошу тебя: не делай ему больно! И постарайся защитить его от Барона, если сможешь! А потом я вернусь. Возможно, нескоро. Будет по — настоящему трудно найти пути спасения, в этом я не сомневаюсь. Но я вернусь, обязательно. Тогда ты поможешь мне войти сюда, и поможешь выйти нам всем отсюда. А твои условия и наши с тобой отношения будем обсуждать позже, по ту сторону гор Этбай.

— Нет! Сейчас! Или ты дашь мне слово, что всё выполнишь, или зубами будешь потом грызть ворота замка, а я позову Барона полюбоваться на это. Ясно?

— Гореть тебе в аду!

— Я уже говорил: все там будем! Ну же! Дай слово, или я сейчас же повернусь, и уйду! И тогда тебе придётся или сожрать собственную гордость, или пойти и удавиться! Говори!

— Ладно, ублюдок, будь по — твоему! Я выполню твоё условие, но за него не ручаюсь. Только за себя!

— Мне этого достаточно. Я верю твоему слову, и ты тоже можешь на меня положиться. Теперь вот что: скажи мне, куда ты собираешься уйти отсюда? Я должен знать, где искать тебя в случае опасности! И ещё одно: выбери какой — то символ, или талисман, по которому ты сможешь признать моего гонца! Если что, он принесёт тебе эту вещь, и она будет знаком, что ты необходим Рейзе Адмони. Всякое может быть, и, если понадобится, ты ведь вернёшься? Хотя бы на время, что б поддержать его? А я помогу тебе проникнуть сюда! Давай же обсудим эти детали прямо сейчас!..

… Наконец Лиор ушёл. Овадья попросил его не говорить Рейзе о тайном окне: незачем его огорчать! И сам — наплюй и забудь! Я больше не буду подслушивать ваши разговоры, и смотреть не буду. Да, и о нашем договоре ему так же знать не обязательно, по крайней мере — сейчас. Ну а теперь иди; он ждёт тебя! Лиор раскрыл стеклянные двери климатрона и исчез в зелени волшебного сада. А Овадья с ненавистью осклабился: всё получилось!

— Ну как? Ты всё слышал?

Из темноты коридора раздалось тихое шипение:

— Да, всё.

Овадья обернулся на эти слова и тут же невольно вздрогнул: прямо за ним стояло мерзкое, уродливое чудовище — жертва его необузданности. Во всё время разговора мужчин Хагай прятался за изгибом кольцевого коридора, и вышел к своему любовнику, едва ненавистный Нерия ушёл. Овадья снова подумал, что перестарался. Теперь морда его шлюшонки была похожа на страшный сон, и это — надолго. Ладно; сзади не видно!

— И что скажешь?

— Скажу, что твоя ложь безупречна, мой господин!

— Но он ведь не так прост, и вовсе не глуп. И понимает, что мы враги не на жизнь, а на смерть. Подозревает ли он обман? Или, думаешь, он поверил мне?

— Нет. Конечно, нет. Но это насчёт твоих добрых намерений. Он уверен, что ты попользуешься им, а потом обманешь. Но, кажется, ему и в голову не пришло, что ты намерен заманить его в ловушку и убить! Ты всё сделал, как нельзя лучше!

— Да, верно. А теперь — твоя очередь!

— И я не подведу тебя! Я продолжу следить за ними, на тот случай, если этот негодяй захочет вытворить что — нибудь этакое! Теперь иди, и отдохни!

Он поклонился своему господину, и тот, одобрительно шлёпнув его по затылку, ушёл.