Огненные острова

Ричард Швартц

Огненные Острова

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Das Geheimnis von Askir — Die Feuerinseln

Автор: Ричард Швартц / Richard Schwartz

Серия: Тайна Аскира # 5 / Das Geheimnis von Askir # 5

Перевод: lena68169

Редактор: lena68169

Ранее в Тайне Аскира

Трём королевствам угрожает империя Талак, войска которой обладают тёмной магией. Старый воин Хавальд, владелец изгоняющего меча под названием Искоренитель Душ и невольный последователь бога смерти, Сольтара, вместе с дипломатом Лиандрой и группой случайных компаньонов отправляется в легендарный Аскир за помощью. Однако Вечный правитель исчез, оставив империю в смятении.

Через магический портал Хавальд и его спутники попадают в пустынное королевство Бессарин, которое когда-то тоже являлось частью Аскира. Там они обнаруживают, что Талак угрожает не только их собственной родине, но и Аскиру, мощная магия которого и является истинной целью тёмного императора-некроманта с юга.

Хотя товарищи хотят как можно быстрее добраться до имперского города, в Бессарине им строят козни приспешники зла и вовлекают в борьбу за престол. Только когда Хавальд убивает агента Талака, могущественного некроманта, он и его группа могут продолжить путь в Аскир по морю, но и им эта битва обошлась дорого.

Приложение

Известные королевства:

Фарланды или Нордланды — родина северян, Старая империя

Бессарин — халифат, Старая империя

Алдан — Старая империя

Аскир — имперский город, Старая империя

Иллиан — Южнострание, Три королевства

Джасфар — Южнострание, Три королевства

Летазан — Южнострание, Три королевства

Талак — тёмная империя

Киш — легендарное королевство за Штурмовым морем, якобы населено ящерами

Ксианг — легендарное королевство на юго-востоке Старой империи, улицы там

выложены золотом

Боги:

Омагор — бог глубокой тьмы, бог крови темных эльфов

Борон — бог справедливости, насилия, войны и огня

Астарта — богиня мудрости и любви

Сольтар — бог смерти и обновления

Соланте — темная сестра Астарты, которой поклоняются темные эльфы

Марениль — старая богиня моря

Безымянный — загадочный бог с темными намерениями

1. Рассвет

Когда встаёт солнце, открываются врата в залы Сольтара, и бог выполняет своё обещание данное людям: после ночи смерти следует жизнь. По крайней мере, так утверждают священники.

Пока шар касается земли, врата в его залы открыты и для душ мёртвых ещё есть время попасть к нему.

Я сидел на возвышающейся куче хлопковых тюков на краю речного порта Газалабада и смотрел поверх города и стен на его красный свет, который поднимался из пустыни.

Красный, как кровь на моей одежде.

Даже в столь ранний час речной порт не знал покоя, добрая дюжина кораблей лежала здесь на причале. Вверх по течение ещё две баржи с зерном из Касдира ожидали, когда смогут пришвартоваться. А другие три прямо сейчас разгружались.

Ещё недавно я бы сильно удивился, узнав, сколько зерна потребляет этот город каждый день. Я бы восхищённо наблюдал, как выгружается зерно, как его в мешках или корзинах несут к телегам, запряжённым ослами и как оно находит свой путь к зерновой бирже в почти бесконечно длинной цепочке повозок и вьючных животных, через плотную толпу в гавани. Ещё задолго до того, как первая баржа пришвартовалась здесь утром, торговцы Газалабада, там на бирже, определились с ценами и уже продали зерно, будь то один мешок или вся партия груза.

Но здесь грузили не только зерно, все мыслимые товары находили свой путь сюда, включая хлопок. Спрессованный и связанный в плотные тюки, он на краю гавани был уложен в штабеля по четыре пять тюков высотой.

На одной из таких куч я нашёл себе место и сидел, словно на высоком троне, среди всей этой суеты и всё же странно отстранённый.

Город простирался дальше и на другом берегу Газара; на другой стороне была арена, а также гарнизон городской стражи. Сотни других зданий теснились под защитой высоких городских стен, но я едва знал ту часть города. Только однажды, посреди ночи, я возвращался через этот район домой.

Но я смотрел не на сам город, а на золотистый утренний свет, пробивающийся сквозь открытые ворота и амбразуры и заставивший зубчатые стены вспыхнуть красновато-золотистым сиянием.

Совсем недавно небо над зубчатой стеной было ещё тёмным, теперь же ночь с каждым мгновением уступала место дню. Где только что ещё было видно мерцание звёзд, теперь небо становилось всё светлее, изгоняя тьму.

В тот момент, когда солнце больше не касается земли, врата божьи снова закрываются, разделяя мёртвых и живых.

Теперь Наталия была в безопасности от влияния бога без имени.

Я откинулся назад и закрыл глаза.

— Ты плохо выглядишь.

Голос Зокоры, тёмный и хриплый, характерный только для неё.

Было бесполезно рассуждать о том, как она меня нашла. Её я понимал меньше всего из всех тех людей, с кем познакомился за последнее время. Маленькая и изящная, с кожей цвета эбенового дерева и тёмными пытливыми глазами, она казалась мне знакомой и в то же время бесконечно чужой. В её глазах обнаруживались воля и сила, которые заставляли забыть о её росте. Она была принцессой своего народа, жрицей богини Солонте, тёмной сестры Астарты, смертоносным бойцом, как с магией, так и со сталью. И, возможно — другом. Я не слышал, как она подошла.

— Где Наталия? — спросила она.

— Она мертва.

Я открыл один глаз и посмотрел на неё. Она сидела рядом со мной, спиной к тому же тюку, к которому прислонялся и я, только она сидела так прямо, что совсем его не касалась. На ней была одежда телохранителей, а тёмная вуаль защищала глаза. Я знал, что дневной свет был для неё слишком ярким. Но теперь она убрала вуаль и посмотрела на меня своими тёмными глазами. В её глазах не было удивления, не было скорби, только принятие факта, как будто это было то, что она уже давно ожидала. В глубине её глаза полыхали красным огнём.

— Значит это было не так просто, как мы думали?

— Нет, было просто, — ответил я. — Все в храме утонули.

— Что произошло?

— Просто она хотела удостовериться в том, что все утопнут, но слишком близко подобралась к некроманту. Он заставил её перенести его на поверхность, чтобы спастись от утопления. Между нами завязался бой, после которого я был на грани смерти.

Я невольно посмотрел на небо. Бой был решён там, на высоте, с которой даже Газалабад казался таким крошечным, что я мог бы закрыть его большим пальцем.

Это сила некроманта подняла нас на такую высоту, и когда он умер, я упал в реку.

Никто не смог бы пережить такого падения. И я в том числе.

— Она приставила Искоренителя Душ к своему сердцу, опустилась на лезвие и отдала свою жизнь, чтобы я мог исцелиться.

Когда я это рассказывал, то слушал свой голос, который казался таким чужим, таким далёким и безразличным. Мне бы хотелось поведать всё более подробно, но я не мог.

— Она умерла, чтобы ты мог жить? — спросила Зокора на удивление мягким голосом.

— Да, — я подтянул колени к груди, положил на них свой подбородок и посмотрел на гавань.

Там были пришвартованы три речных парусника, один из них размером, как два других, вместе взятые. Этот корабль как раз загружался. Большой тюк раскачивался на кране, постепенно опускаясь в трюм. Корабль назывался «Копьё Славы», и он принадлежал мне. Уже несколько дней назад мы решили, что покинем город сегодня. Я вспомнил, что днём ранее ещё сказал, как же я счастлив, что этот город не отнял ни у кого из нас жизнь.

Немного преждевременная мысль.

— Она не спросила меня, хочу ли я жить.

— Зачем бы ей спрашивать? — сказала Зокора.

— Я был бы против. Не дал бы ей выбросить свою жизнь ради моей.

— Она её не выбросила.

— Я считаю иначе.

— Не всё вертится вокруг тебя, Хавальд, — промолвила она. — Она сделал это ради себя, потому что для неё так было правильно, — она повернулась ко мне, её взгляд был напряжённым. Красная искра в глазах отчётлива видна.

— Это было бы не моим выбором.

— Но её.

Я склонил голову.

— Я знаю.

Она посмотрела на меня и кивнула.

— Где она? Она в безопасности?

— Я отнёс её в храм Сольтара.

Никто не знал, насколько могущественным был Коларон, правитель Талака. Только одно было ясно: он был наездником душ, и однажды душа Наталии уже находилась под его чарами.

Совсем недавно она крестилась в храме во имя Сольтара. Поэтому я отнёс её туда, там она была в безопасности.

— Я попрощаюсь с ней, — сообщила Зокора, элегантно соскользнула с хлопка и, словно кошка, умело приземлилась, пролетев вниз расстояние в четыре тюка. И мгновение спустя уже исчезал в толпе.

Я остался сидеть на тюках и некоторое время наблюдал, как загружается «Копьё Славы».

Дерал, капитан, попросил разрешения взять с собой груз. Он сказал, что было бы просто позором направляясь в Аскир, не извлечь из этого прибыль. Он как раз наблюдал за тем, как закрываются люки в грузовой отсек и дал указания первому помощнику. Затем другой член команды подозвал его к себе. На берегу нашего капитана ждала молодая женщина, одетая в чёрное и с закрытым вуалью лицом. Она заговорила с ним, и он покачал головой. Она положила руку ему на плечо, наклонилась и что-то прошептала на ухо.

Даже с этого расстояния я увидел его удивление. Он, как мне показалось, неохотно кивнул, и кошелёк поменял своего хозяина. Молодая женщина поднялась на борт, нашла себе на карме возле открытой кабины подушку и обосновалась там.

Я согласился принять груз, но выступил против пассажиров. Так что же молодая женщина сказала нашему капитану, что он пошёл против моего приказа? Ещё вчера я бы немедленно захотел узнать, что только что произошло, однако сегодня моё любопытство было приглушенно. Я был слишком погружён в свои мысли. Что, ради всех богов, заставило Наталию броситься на мой проклятый клинок?

В своём великодушии боги даровали некоторым людям магические таланты. Один, возможно, был способен говорить с животными, другой, придавал форму камню голыми руками. Наталия могла проходить сквозь камень.

Но тёмный дар некромантии, подарок Безымянного, чтобы искушать людей, был чем-то иным. С помощью этого таланта некромант мог присвоить себе душу и талант другого человека, процесс, который часто сопровождался жестокими и смертельными пытками, потому что никто охотно не откажется от своей души.

Как гласила легенда, Асканнон создал изгоняющие мечи, чтобы заставлять некромантов освобождать души. Также говорили, что эти клинки якобы обеспечивают защиту своим владельцам от наездников душ.

Но что-то я не особо это почувствовал. Мне не раз уже приходилось сталкиваться с одним из таких нечестивых, и до сих пор им на удивление легко удавалось овладеть моим разумом.

Но магия, присущая моему клинку, уж слишком сильно была похожа на магию этих некромантов.

Когда кто-то погибал от бледной стали, Искоренитель Душ передавал мне оставшиеся годы жизни того человека. К тому же, он исцелял мои раны. Искоренитель Душ был чем угодно, но только не куском неодушевлённого метала. У него были способности, в том числе способность выслеживать живое и ему была присуща жадность поглощать в себя это живое. Насколько мне было известно, это также был единственный изгоняющий меч, посвящённый моему богу. Он принадлежал Сольтару — богу смерти.

Я считал это уместным, поскольку маловероятно, что какой-либо другой клинок посылал богу больше душ, чем Искоренитель Душ. Может, он и был священным клинком, и всё же я считал его проклятым.

Теперь я владел Искоренителем Душ уже более двух веков и долгое время мог ему противостоять. Но с тех пор, как некоторое время назад я ослеп и должен был довериться зрению Искоренителя Душ, а также после боя в гостинице Фарда, всё изменилось.

Сталь уже больше не была мне чужой, а частью меня. Хотя я достаточно часто снабжал Сольтара жизнью, жадность так и не покинула меч — жадность, вбирать в себя жизнь других людей. Вниз по течению, примерно в двухстах шагах отсюда, находилось большое природное скальное образование. Прошлой ночью я столкнулся в том месте с некромантом, который сам себя называл Властелином Кукол.

Только благодаря его невнимательности мне удалось его победить, однако без надежды на то, что я смогу спасти собственную жизнь, поскольку он с помощью своих сил поднял нас высоко над городом. Когда он умер, мы оба полетели вниз.

Когда я падал, я был рад, что сумел спасти Наталию и других дорогих мне людей от этого монстра. Я прожил достаточно долго, и мне было не трудно отпустить. Я был неправ только в одном: я пережил падение, потому упал в воду, а не на берег. Это не особо помогло, ещё лишь несколько мгновений отделяли меня от врат Сольтара. Я обрадовался, увидев Наталию, склонившуюся надо мной, когда лежал при смети. Радуясь, что она будет продолжать жить.

Но она… она бросилась на проклятое лезвие Искоренителя Душ… и таким образом отдала мне свою жизнь.

Только я ещё точно не знал, что делать с этой неожиданной новой жизнью.

Можно было бы подумать, что я уже к этому привык. Но как бы часто Искоренитель Душ не передавал мне жизнь моих убитых врагов, на этот раз всё было по-другому.

Наталия добровольно отдалась клинку. Я почувствовал её смерть через эту проклятую сталь. Они пришла без какого-либо сопротивления, без какого-либо сомнения, сдалась оружию без каких-либо условий… и тем самым изменила всё, что было раньше.

Согласно легенде, сущность таких мечей со временем меняется. До сих пор я в нём такого не замечал.

То, что Искоренитель Душ становился более могущественным — да, но он оставался тем же проклятым клинком. Только его жадность поглощать жизнь становилась всё сильнее и сильнее. Но это было до Наталии.

Клинок, который лежал у меня на коленях, был уже не тем, которым я прошлой ночью убил некроманта. Было такое ощущение, будто он напился Наталией досыта, и эта смерть всё-таки наконец-то утолила его неизмеримую жажду.

Я поднял руку и слегка коснулся рукоятки Искоренителя Душ. Раньше было так, что клинок воспринимал только живое, всё остальное было от него сокрыто. Только то, что было живым, он выслеживал, словно охотничья собака. Собственно, это было даже не зрение, а скорее передаваемые им ощущения. Это тоже изменилось.

Теперь он различал всё: тюк, на котором я сидел, жука, который прокапывал подо мной проход в слоях тончайшего хлопка, капли пота на моём лбу, кровь, которая журчала по моим венам.

Раньше он даже возжелал бы маленькую искру жизни жука, теперь же принял его к сведению и остался… спокойным.

В какой-то момент я открыл свою сумку и достал наполовину вырезанную шахматную фигуру. Она была сделана из слоновой кости и изображала белого всадника. Форма коня пока ещё не была закончена до конца, но уже сейчас некоторые линии указывали на силу и элегантность гордого животного. Наездник был изящным, а его лёгкие конские доспехи воспроизведены по примеру кавалерии Бессарина, всего лишь засечка здесь, намёк там.

Но лицо было уже закончено. Едва ли больше, чем ноготь моего мизинца, на нём вырисовывались черты Наталии. Я присмотрелся к фигурке. Как так получилось, что я придал её лицу такое решительное выражение, даже сам этого не заметив? Этот всадник найдёт свой путь, преодолеет стены и препятствия, пересечёт линии фронта и обороны, ничто не собьёт его с курса…

На мгновение я снова увидел, как она стоит в храме, только что крестившись во имя моего бога. Она посмотрела на меня, засмеялась и пригласила подойти. Я вспомнил, как отвернулся от неё. Как же небрежно поступаешь иногда с теми людьми, кто тебе важен. Может потому, что не хочешь этого признавать.

Я осторожно положил фигурку обратно в сумку. В скором времени мы отчалим. Я надеялся, что тогда у меня найдётся время, чтобы закончить её.

Я с трудом встал, так что захрустели сухожилия, подвесил меч к поясу и спустился с тюков, неподвижный и неуклюжий, словно старик, каким и должен был быть.

Зокора нашла меня, но я сомневался в том, что она подумает сообщить остальным о моей победе над некромантом. Она следовала за своей собственной путеводной звездой, и не всё, что она делала, имело для меня смысл.

Сколько бы много людей не толпилось в гавани, они освобождали мне место, отступали назад и бледнели, когда видели меня. Моему измождённому разуму потребовалось какое-то время, прежде чем я это заметил, а потом ещё, прежде чем понял причину.

Кровь, запачкавшая мой плащ, была не кровью некроманта. Газар вымыл её из тонкого льна. Это была кровь Наталии. Я так долго сидел на тюке, что она высохла.

Я не мог за это винить людей. Я бы сам обходил себя стороной.

2. Знак Стражницы

— Они уже знают, — сообщил мне Варош, когда открыл дверь в наш дом.

Он осмотрел сначала мой наряд, потом лицо. — Мне очень жаль, друг, — промолвил он, кладя руку мне на плечо.

— Спасибо, — неловко ответил я. Я хотел поскорее снять эту одежду. — А где остальные?

— Они на кухне и только что переоделись, чтобы сходить в храм.

— Вас уведомила Зокора? — спросил я, закрыв за собой тяжёлую дверь и следуя за Варошем через вестибюль. Как и он, я обошёл то место, где высоко под потолком весела тяжёлая люстра.

— Нет, — удивлённо ответил Варош. — Эмира послала гонца, — он вопросительно посмотрел на меня. — Зокора ушла на рассвете, я не знаю, куда. Вы с ней встретились?

— Да. Она искала меня и нашла. Она пошла дальше в храм, чтобы отдать дань уважения Наталии.

Зокора могла сама о себе позаботиться, всё же я увидел облегчение в глазах Вароша.

Видимо, она, выходя из дома, не посчитала необходимым проинформировать его.

Или рассказать другим, что случилось.

Но гонец от Файлид? Откуда эмире знать, что случилось на берегу Газара? Но потом я отругал себя дураком. Обо всём, что происходило в Газалабаде, обязательно докладывали дочери Льва. В конце концов, это её собственные солдаты вытащили меня из-под безжизненного тела Наталии. Я смутно помнил, что они хотели взять меня под стражу. Не удивительно, ведь Искоренитель Душ всё ещё торчал из спины Наталии. Хотя я пытался вспомнить, что случилось потом, следующее, что всплывало в памяти — это как я с Наталией на руках вошёл в храм. Это тоже казалось мне каким-то нереальным, словно плохой сон.

Как только я пересёк вестибюль, я расстегнул пояс, на котором висел Искоренитель Душ и поспешил снять окровавленную одежду. Я бросил её там, где стоял. Пусть о ней позаботится Афала, наша экономка. Но это Варош наклонился и подобрал её.

— Я больше никогда не хочу её видеть, — заметил я. — Что до меня, то можешь её сжечь.

— Знаю, — ответил он, осторожно складывая окровавленную одежду. — Хавальд, — продолжил он. — Я бы хотел позже поговорить с вами.

Я бросил на него пронзительный взгляд, поскольку его голос прозвучал как-то странно, и я не смог понять, что это за тон. Только теперь я заметил, что на нём были одеты его самые лучшие одежды, к тому же он помылся и побрился.

Я лишь кивнул.

— Может, после храмовой службы? — спросил он.

Я снова кивнул и направился в сторону кухни, но он положил мне руку на плечо.

— Они подождут, пока вы помоетесь.

Я стоял и тупо смотрел на свои окровавленные руки. Как могло так случиться, что я не заметил, насколько сильно покрыт кровью?

Для такой тяжёлой раны, из Наталии вытекло не так много крови, Искоренитель Душ впитал в себя большую часть. Лишь малая часть попала на мою одежду, но просочилось достаточно, чтобы запачкать моё бельё и кожу. Слава богам, что в этом доме была ванная.

— Вам не нужно меня ждать, — объявил я.

— Скажите, Хавальд, как вы? — осторожно спросил Варош.

— Сами же видите, ни малейшей царапины, — сообщил я и пошёл в сторону ванной.

Она была не далеко. Всего лишь нужно было подняться по лестнице и открыть вторую дверь слева, между мой спальней и спальней Лиандры.

— Это не то, что я имел в виду, — крикнул он вслед, но я почти его не слышал.

Я уже некоторое время лежал в ванной, когда вошла Лиандра. На ней было одето белое платье и парик, в комплекте с вуалью и тонкой серебряной лентой, обхватывающей лоб. Она закрыла дверь, прислонилась к ней и внимательно посмотрела на меня своими фиолетовыми глазами.

Иногда они казались мне зеркалами её души, а иногда не подпускали меня к себе.

— Разве вода не слишком холодная? — спросил она.

— Нет, — ответил я. Вода из колодца во дворе перекачивалась на крышу и попадала в цистерну, выложенную чёрной плиткой; оттуда через систему из труб она снова спускалась вниз. После ночи вода была не такой тёплой, как вечером, но для меня этого было достаточно. Я продолжил тереть руки.

— Это загар. Ты не сможешь его смыть.

Я опустил щётку и посмотрел на свои руки. Они покраснели и выглядели ободранными из-за того, что я так долго их скоблил. Затем я поднял взгляд на неё.

— Она пыталась тебя убить, Хавальд.

— Полагаю, что так, — ответил я. Чувство ледяного холода, когда Наталия вонзила мне свой стилет в тело, вряд ли можно было забыть так легко. — Но только пыталась. Сегодня она спасла мне жизнь. Вот что важно.

— Да, — сказала она, села на край бассейна и убрала в сторону ткань своего платья, чтобы оно не попало в воду.

— Ты её любил?

Что за вопрос!

— Это всё, что ты хочешь знать?

— В этом вся суть.

В самом деле?

— Я любил её. Только… по-другому. Недостаточно.

Она вопросительно посмотрела на меня, затем осторожно кивнула.

— Долго ещё будешь сидеть?

Если я продолжу в том же духе, то сдеру всю кожу с костей. Я вздохнул и поднялся из воды. Она резко втянула в себя воздух, устремив глаза на мою спину.

— Что такое? — спросил я. Я не хотел этого признавать: я любил Лиандру, но сейчас её присутствие тяготило меня.

— Твоя спина.

— Что с ней?

— Шрамы исчезли.

— Для некоторых как раз самое время, — заметил я, протягивая руку к чистой одежде, которую приготовила Афала. Чуть ранее она, словно безмолвный призрак, прошмыгнула через ванную. Она абсолютно точно была шпионом Армина, моего верного слуги, а теперь мужа эмиры Газалабада. Не считая этого, она была отличной экономкой.

— Я не это имела в виду. Большинство старых шрамов практически исчезли, — тихо объяснила она, медленно проводя кончиками пальцев по моей спине. Я замер, ощущая её прикосновение и дыхание на коже. Она пахла розами. И не только, ещё она пахла Лиандрой. Тёплый запах… Я мысленно снова увидел её, как она пришла тогда ко мне, в гостинице «Молот», где всё началось.

Я повернулся и поцеловал ее. Она прильнула ко мне, так что у меня перехватило дыхание.

— Тебе лучше уйти, — попросил я, когда мог снова говорить. — Иначе твоё платье намочится ещё больше.

— А это было бы так ужасно? — спросила она с улыбкой, которая так мне нравилась. Её глаза были широко распахнуты, и я видел в них красноватый огонь. — У меня есть ещё другая одежда.

Я затащил Лиандру в воду, она больше не была красной от крови, поскольку я поменял её два раза. Кому-то придётся скоро закачивать в цистерну новую воду.

Позже она подняла голову с моего плеча, убрала волосы с лица — излишний жест, поскольку они были ещё недостаточно длинными — и пристально посмотрела на меня.

— Я бесконечно рада, что ты жив, — прошептала она. Я хотел что-то ответить, но она нежно приложила палец к моим губам. — Я сожалею, что Наталия умерла. Но я благодарна ей. Боги будут к ней милостивы.

— Она была невинной.

— Я знаю.

— Нет, я имею в виду, что она только что крестилась. Во имя Сольтара. И после этого не прожила достаточно долго, чтобы совершить какие-нибудь проступки. Борон не найдёт в ней никакого изъяна.

Её фиолетовые глаза пристально смотрели на меня. Я притянул её ближе, и она издала тихий звук.

— Я лишь надеюсь, что всё именно так, как говорят священники.

— Ты в этом сомневаешься? — удивлённо спросила она.

Я поцеловал её. На этот раз я пригладил её мокрые волосы. Тихий звук заставил меня поднять взгляд. Но там никого не было, всё же мне показалось, что я слышу удаляющиеся шаги. Я прижал Лиандру к себе и уткнулся лицом в её затылок. Некоторые своей родиной называли какое-то определённое место, для меня всё было иначе, потому что моя родина была рядом с ней.

— Нам пора, — промолвил я, неохотно от неё отстраняясь. Я наблюдал, как она вылезает из бассейна и восхищённо смотрел на её изящные формы и линию спины. Почему же я иногда чувствовал себя с ней так, будто я всего лишь гость? Она наклонилась, накинула на себя платье и с сомнением посмотрела на парик, который немного намок. Затем пожала плечами и улыбнулась. В её взгляде я прочитал так много всего хорошего, что мои мрачные мысли внезапно показались мне нелепыми.

— Ты идёшь? — спросила она.

Я посмотрел на свою свежую одежду. Она была мятой и небрежно лежала в воде.

— Сейчас.

Я поправил на себе одежду, помедлил мгновение, затем подвесил к поясу Искоренителя Душ. Армин был бы мной доволен, это было одно из самых дорогих одеяний из тех, что у меня имелись. Я предположил, что эту одежду заказал мне он, поскольку только что обнаружил её в шкафу. Я спустился вниз и вошёл на кухню, где меня ждали остальные.

Когда я вошёл, Афала, по собственному побуждению, подала мне чашку кофе, намного крепче и горче, чем я привык пить на родине. Серафина и Лиандра тоже были там, только Вароша нигде не было видно.

Я взял чашку и уже собирался начать пить, когда открылась дверь. Тарук, наш управляющий, вошёл и быстро поклонился.

— Эссэри, — начал он, — кое-кто хочет с вами поговорить.

— И кто же? — немного раздражённо спросила Лиандра. Серафина, однако, проигнорировала Тарука, внимательно разглядывая меня своими тёмными глазами.

— Армин ди Басра, — донёсся новый голос от двери, когда заговорил мой бывший слуга, глубоко поклоняясь. Он одарил Тарука быстрой улыбкой. — Простите, но я не хотел больше ждать.

Он и в самом деле казался немного загнанным, утратив всё своё красноречие. К тому же на нём была одета простая одежда, что в случае с Армином действительно было редкостью. Значит он не хотел, чтобы его узнали.

— Что случилось, Армин? — теперь всё же с удивлением спросила Серафина.

Хелис была сестрой Армина. Некромант Ордун похитил её некоторое время назад, и Армин дал святую клятву найти Хелис и наказать её похитителя. Ему удалось и то, и другое, но слишком поздно для Хелис: некромант уже отнял у неё душу. Теперь в теле Хелис находилась Серафина.

Для кого-то это было чудом, знаком благодати Сольтара, потому что один из его священников как-то понял, что нынешняя Хелис на самом деле была переродившейся Серафиной, со времен Старой империи. Таким образом Серафина действительно была Хелис, и это было ее собственное тело. В самом деле чудо. Я не знал, что об этом и думать. Боги редко действовали без причины.

Учитывая события последних нескольких дней, действительно было удивительно видеть Армина здесь.

У него и Файлид в настоящий момент дел было невпроворот.

— Есть проблема, — сообщил он.

— А когда их не было? — ответил я более раздражённо, чем, возможно, было уместно. Мы с Армином были друзьями. Наверное. Совсем недавно я обвинил его в том, что он в полной мере использовал эту дружбу. На самом деле Наталия, скорее всего, была бы ещё жива, если бы Армин и Файлид не втянули нас в свои проблемы.

Лиандра предостерегающе посмотрела на меня. Возможно, Армин когда-то играл роль моего слуги, но теперь, наряду с Файлид, он был правителем Газалабада. Поскольку в последнее время я по отношению к нему не особо проявлял дипломатию, видимо, она боялась, что это может повториться.

Армин удивлённо посмотрел на меня.

— Эссэри, простите, но мы с моей Львицей тяжело переживаем вашу потерю. Вы сами знаете, что ничто из того, что случилось, не соответствовало нашим желаниям. Будь наша воля, то это эмир выражал бы вам сейчас свою благодарность. Мы все проиграли в этой игре. Некоторые больше, чем другие, — он посмотрел на Хелис, и его глаза потемнели. Возможно, Серафина и была Хелис, но она была не той Хелис, которую он знал.

— Армин, — сказал я. — Скажи, что тебя беспокоит.

— Ну, во-первых, прошлой ночью необъяснимым образом исчезли многие известные люди, — сообщил он, внимательно посмотрев на меня. Мы ещё не знаем, сколько их на самом деле, только то, что некоторые из них были уважаемыми. Уже только этот факт посеял в городе волнения. Во-вторых… — он колебался и похоже, подыскивал подходящие слова.

— Он хочет посоветовать вам не ходить в храм, — вставила Зокора, появившаяся за спиной Армина, после чего тот почти виновато вздрогнул. За то короткое время, что он и Закора знали друг друга, она произвела на него неизгладимое впечатление. Она прошла мимо него, за ней следовал Варош. Подойдя к столу, он выдвинул для неё стул, и она, отстегнув от своего плеча плащ, протянула его Варошу, а затем элегантно села.

— Он хочет попросить нас больше не откладывать отъезд, на самом деле он надеется, что мы уедим ещё в течение отрезка свечи, — она посмотрела на него своим чёрными глазами.

— Я бы выразил это более дружелюбно, — пожаловался Армин, заметил взгляд Лиандры и поспешно кивнул. — Но это правда. Хотя мне интересно, откуда она может это знать. Вы должны понимать, что Файлид не желает поступать так. Вы друзья, а друзей…

— … не выставляют за дверь, — закончила предложение Зокора. Она повернулась к Афале и указала на неё, потом на чашку кофе, которую я ещё держал в руке, а потом на себя. Афала поспешно налила ей кофе. — Почему, собственно, нет?

— Потому что это было бы грубо, — с улыбкой объяснил Варош. Он встал позади неё и положил руку ей на плечо, как будто хотел успокоить.

При этом Зокора выглядел такой спокойной, словно камень. Но он ведь знал её лучше, чем кто-либо другой.

— Я не понимаю, — промолвила Зокора, принимая чашку от Афалы. — Вежливым нужно быть с врагами. А друзьям говорят правду.

— И что же это за правда? — спросил я, пока Армин ещё подбирал подходящие слова.

— В храме Сольтара прошлой ночью произошло чудо. Ангел смерти принёс Сольтару душу девушки-телохранителя. Теперь она, заключённая в белый мрамор, покоится у ног бога. На площади Дали собралось множество людей, которые хотят увидеть это чудо, — она посмотрела на меня и выгнула бровь.

— Это правда, эссэри, — поспешно продолжил Армин. — Там скопились тысячи. Говорят, что ангел смерти всё ещё в городе, сотни из них утверждают, что видели его.

Зокора подняла взгляд на Вароша и позволила себе улыбнуться.

— Храм Борона тоже почти не справляется с наплывом людей. Видимо, они полагают, что конец света близок, поэтому многие хотят облегчить свою душу.

— Священники моего бога известны своим терпением и основательностью, — ответил Варош. — Думаю, что все грешники получат заслуженное наказание, — он посмотрел на Лиандру. — Однако я бы посоветовал не показываться на улицах без вашего парика.

Когда Лиандра впервые вошла в Газалабад, на ней ещё не было парика. Из-за её волос и бледной кожи её приняли за белую женщину, согласно местным легендам, ещё один предвестник божественной юрисдикции. Уже тогда десятки людей обратились в храм Борона, чтобы исповедовать свои грехи.

— При других обстоятельствах я бы тоже этому улыбнулся, — смущённо произнёс Армин. — Только религиозное рвение редко основано на здравом смысле. Пока что ситуация ещё спокойна, но уже курсируют первые слухи, — он посмотрел на меня округлившимися глазами. — Это Наталия, не так ли эссэри?

— Да, — резко сказал я. — Он захотел её, вот я и отнёс её к нему.

— Вы действительно положили её к его ногам? — спросил он всё ещё тем же странным, преисполненным волнения голосом.

— Да, — вздохнул я. — Боюсь, я немного на него рассердился, — я пожал плечами. — В чём проблема? Священники проведут для неё ритуал, и если Сольтар будет милостив, то придаст её душе форму белой совы. Ей бы это понравилось.

— Но она из камня и спит у его ног, — он заламывал руки. — Разве вы не понимаете? Она стражница. Она держит в руках серебряные кинжалы и будет умрать за него, раз за разом, пока не закончится война!

В то время как мы бестолково на него уставились, глаза Серафины расширились, а её рот округлился.

— Боги! — выдохнула она. — Знак стражницы!

— Просите, — вежливо сказала Лиандра, но голосом, который не принимал ответа «нет». — Не могли бы вы объяснить нам, что именно это значит.

Армин открыл рот, снова закрыл и в ожидании помощи, посмотрел на Серафину.

— Хелис?

Она тоже заговорила довольно нерешительно.

— Это местная легенда. Пророчество.

Я тихо вздохнул. Даже если совсем недавно якобы сбылось одно пророчество, я скептически относился к такому роду вещей. Эссэра Фала, бабушка Файлид, поделилась со мной именно этим пророчеством. Оглядываясь назад, оно казалось вполне понятным, но прежде, чем это случилось, его невозможно было интерпретировать. Теперь же слова пророчества казались мне насмешкой. Какая польза в таком знание, если понимаешь его только после того, как всё закончилось?

— Это отрывок из книги богов.

— И о чём же в нём речь? — сердито спросил я.

— Придёт время, — произнесла она по памяти, — когда между самими богами будет разногласие. Сольтар будет плакать кровавыми слезами, а у его ног будет покоиться чистая душа для его защиты.

— Это за чепуха, — возразил я. — Я изучал письмена Сольтара, но никогда не встречал такового отрывка. Или слышал о книге богов.

— Я слышала об этой книге, — к моему удивлению отозвалась Лиандра. — Это скорее апокрифическое собрание текстов, содержание которых слишком запутано, чтобы иметь смысл, — она пожала плечами. — Чуть более тысячи лет назад кому-то пришла в голову идея записать бредни душевнобольного, ошибочно предполагая, что так откроется будущее, — она непонимающе покачала головой. — Если на протяжении многих лет собирать небольшие фразы, то со временем то или иное обретёт смысл, но это остаётся лишь совпадением.

— Что значит апокрифическое? — спросил я.

Она выглядела удивлённой. Но почему? Это ведь она получила храмовое образование и знала заумные слова, а не я.

— Туманное.

— Спасибо, — поблагодарил я и повернулся к Зокоре. — Ты была в храме. Сольтар плакал кровавыми слезами?

— Нет, — промолвила она. — А если и плакал, то я их не увидела.

Я в этом сомневался, от взгляда Зокоры почти ничто не ускользало.

Теперь я обратился к Армину.

— Всё это конечно прекрасно, но какое отношение имеет к нам?

— Как вы уже часто замечали, о господин трезвого ума, мы суеверный народ, — смущённо ответил он. — Вы знаете, каково это, когда в одном месте собирается много людей. Каким-то образом разум сводится к тому, что может предложить самый низший из толпы.

Не взирая на все пророчества, это, несомненно, было правдой.

— Уже ходят слухи, что ангел смерти связан с таинственным беем, именно тем, кто вручил священнику нить, с помощью которой Надежда Газалабада избежала верной смерти.

Надежда Газалабада было ещё одним прозвищем Файлид.

Он снова заломил руки и выглядели почти что отчаявшимся.

— Эссэри, моя львица опасается, что уже скоро кто-то начнёт указывать на вас пальцем.

— Я не ангел смерти.

— Может, вы и правы. Но это была ваша нить. И это достаточно близко к правде, — заметил Армин, в то же время избегая моего взгляда. По крайней мене, эссэра Фала была убеждена в том, что я был этим ангелом смерти, видимо, втайне они с Файлид тоже в это верили. — Как бы то ни было, эмира опасается, что если вы останетесь в городе ещё дольше, то могут начаться беспорядки.

Зокора вздохнула.

— Как я и предположила. Нас просят уехать, — она посмотрела в мою сторону. — Твой кофе так плох?

Я немного удивлённо посмотрел на чашку, которую держал в руках, покачал головой и отпил. Кофе почти остыл. Я обменялся взглядами с Лиандрой. Она утвердительно кивнула.

— Хорошо, Армин, — сообщил я своему бывшему слуге. — Передай свой львице наш прощальный привет. Мы выполним её желание и как можно быстрее уедим.

Он низко поклонился.

— Эссэри, племена Льва и Орла глубоко у вас в долгу. По милости богов, когда мы снова встретимся в Аскире, моя львица станет калифой, — он перевёл взгляд на Лиандру. — Она проголосует за ваше дело, — пообещал он.

В тайне я был рад, что мне не придётся входить в дом Сольтара. Я уже попрощался с Наталией и не понимал, какая будет разница, если провести ритуал. Лишь одно пришлось мне не по душе.

— Я видел, как она там лежала, Армин, — настаивал я. — Она была из плоти и крови, а не из камня.

— Но теперь она из камня, — сказала Зокора. — Я её видела.

— Но…

— Однажды она уже превратилась в камень, когда в последний раз была на грани смерти, — она поставила свою чашку на стол. — Может, она сделала это снова после того, как ты ушёл, — она обратилась к Лиандре. — В Аскире так же светло и жарко, как здесь?

— Думаю, нет, — ответила Лиандра, удивившись смене темы разговора.

— Хорошо, — промолвила Зокора. — Я устала от солнца.

— Полагаю, у меня ещё осталось время попрощаться? — спросила Серафина, глядя на Армина.

— Да, конечно, — ответил я. — Вам даже не нужно было спрашивать.

— Выглядело так, будто вы намеревались отправиться в путь немедленно.

И она не так уж сильно ошиблась.

— Для прощания время найдётся, — я посмотрел на Армина, в его глазах была грусть, затем протянул ему руку. — Для меня честь называть тебя другом.

Он взял мою руку и сжал крепче, чем я ожидал. Внезапно в его глазах появились слёзы.

— Я никогда вас не забуду, эссэри, — выдохнул он, отпуская мою руку, чтобы внезапно обнять. — Никогда!

— Армин, — начал я, неуклюже похлопывая его по плечу. — Я…

Также внезапно он снова отпустил меня и поспешно повернулся к Серафине, которая одарила его нежной улыбкой. Афала выглядела смущённой и поспешила убрать стол. С тех пор, как умер Дарсан, она почти не разговорила и стала скорее ещё более тихой. Но и её глаза блестели.

— Хорошо, — сказал я и прочистил горло. — По крайней мере, мне ещё нужно собрать вещи. Увидимся на корабле.

3. Стремительное прощание

Когда мы отправились в путь из гостиницы Молот, всё, чем я обладал помещалась в рюкзак. Теперь же только одни мои вещи занимали большой шкаф. Я открыл двери этого шкафа, бросил последний взгляд на великолепные одежды, которые выбрал для меня Армин, и снова его закрыл. Моя котомка лежала на кровати, Искоренитель Душ стоял рядом. Я взял то и другое и покинул комнату.

Спальня Наталии находилась напротив моей. Я немного поколебался, затем открыл дверь. Всё в ней было так, как она оставила. На кровати лежали ранцы и её дорожная одежда; она тоже уже по большей части собралась. Всё было тщательно убрано, комната — аккуратной и чистой.

— Это странно, — промолвила Зокора. Зайдя беззвучно в комнату, она прошла мимо меня. Она осмотрела спальню, и её взгляд остановился на небольшом алтаре, посвящённом Сольтару, который возвышался на столе рядом с кроватью. Перед ним стояла нетронутая свеча. — Она убила отца моих детей. Ты сказал, что я могла бы простить, — она подняла на меня свои тёмные глаза. — Но мы не верим в прощение, Хавальд.

— Я знаю.

Она подняла руку, и искра, подлетев к свече, зажгла её. Я не знал, что сказать.

— Мы всегда советуем нашим детям быть осторожными. Друг может стать кинжалом в спину.

Может, говоря эти слова, она улыбалась, я не был в этом уверен.

— Я учусь у тебя, Хавальд, но не знаю, действительно ли хочу узнать всё.

Она оставила меня также бесшумно, как пришла.

Мы вместе с Зокорой и Варошем направились в гавань, Лиандре нужно было ещё дать последние указания Таруку и Афале. Если на площади Дали и были беспорядки, то здесь, в гавани, всё было спокойно. Однако тут и там я слышал имя Сольтара и видел многих людей, падающих его сигнал.

Мы шли медленно и молча. До гавани было недалеко, но на протяжении всего пути я чувствовал внимание окружающих. Когда я смотрел в сторону Зокоры, она, казалось, всегда рассматривала что-то другое, однако Варош пристально глядел на меня.

Я вздохнул.

— Что такое, Варош? — спросил я, когда мы добрались до корабля.

— Позже, — ответил он. — Когда будет больше свободного времени.

Я был только за. Мне нравился Варош, но на данный момент мне не хотелось разговорить. Доска, соединяющая корабль с берегом, была убрана, но бортовая охрана, увидев нас, поспешила выдвинуть её. Мы поднялись на борт, и уже в следующий момент Дерал, капитан Копья, поспешил к нам.

— Подождём ещё только эссэру Лиандру и Хелис, — сообщил я. — Полагаю, мы можем двигаться в путь?

— Можем, — ответил Дерал, однако выглядел не особо счастливым. — Только есть некоторые проблемы, — я вопросительно посмотрел на него, и он сделал успокаивающий жест рукой. — Ничего важного, — успокоил он. — Но я не могу принят это решение самостоятельно.

— Обратитесь по этому поводу к эссэре Лиандре, — приказал я. — Я не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили.

На мгновение мне показалось, что он собирается возразить, затем он низко поклонился и отступил. Мы прошли к задней части корабля к нашей каюте и остановились от удивления, поскольку там сидела молодая женщина, которую я видел сегодня утром и уже почти о ней забыл.

На ней были широкие, чёрные брюки неизвестного мне покроя, своего рода куртка с широким стоячим воротником и странные сабо, которые, казалось, состояли из доски и двух брусков. Её волосы, чёрные как ночь, были заплетены в строгую, длинную косу, которая почти доходила до её нижней части спины. Однако самым большим сюрпризом оказалось её лицо. Оно было более круглым, чем я привык, желтоватого оттенка, который в первый момент показался мне болезненным, прежде чем я понял, что это цвет её кожи. Губы были пухлыми и широкими, нос плоским, тонкие брови подчёркивали высокий лоб, а миндалевидные глаза были такими же темными, как у Зокоры. И такими же бесстрастными. Какими бы странными не казались мне черты её лица, вместе они составляли элегантную картину.

— Хавальд, вы уставились на неё, — прошептал Варош, и я моргнул.

— Извините, — сказал я молодой женщине. — Я был удивлён, увидев вас, — я слегка поклонился. — Меня зовут Хавальд, я владелец этого корабля. Могу я спросит, кто вы?

На мгновение она пристально посмотрела на меня, затем снова уставилась сквозь меня.

— Эссэра?

Никакой реакции.

Зокора была более прямолинейной. Она подошла к молодой женщине и щёлкнула перед её глазами пальцами. Наш гость даже не моргнул.

Зокора отступила и вошла в каюту, даже больше не взглянув в сторону женщины.

Варош попытался скрыть улыбку. Молодая женщина всё ещё смотрела сквозь меня. Прекрасно, если она так желает, мне плевать.

Я положил свою котомку в каюту и поднялся на ют, куда Варош последовал за мной. Пусть Лиандра ломает себе голову с этой женщиной. Варош тоже оставил свою котомку в каюте, но в руках у него был арбалет, а с боку свисал колчан с как минимум двадцатью болтами. Маловероятно, что здесь, в гавани, что-нибудь случится, но мы научились быть осторожными.

Я прислонился рядом с ним к перилам и вопросительно посмотрел на него.

— Итак, Варош, что у тебя?

Он вздохнул.

— Я не знаю, имею ли право говорить, — начал он, и я поднял руку, чтобы прервать его.

— Просто скажи, что собирался сказать.

Он глубоко вздохнул.

— Нехорошо иметь разногласия со своим богом, — выпалил он. — Они боги. Они знают, что делают. Если не они, то кто? — он провёл рукой по волосам. — Это правда, что вы ступили на остров бога?

— Это каменная платформа. Она посвящена Сольтару, как и его статуя, но была создана людьми, — я опёрся на перила и посмотрел на воду Газара. Был почти полдень, солнце стояло высоко в небе, а свет слепил глаза. Неудивительно, что Зокора удалилась в каюту. — И то, и другое из камня. В нём нет ничего особенного, кроме того, что это освященный камень, — я повернулся и теперь прислонившись к перилам спиной, посмотрел на меткого стрелка. — Тебя это касаться не должно, друг Варош, — тихо сказал я. — Это лично дело между мной и Сольтаром.

— Разве не высокомерно так думать?

— Возможно, — признался я. — Но между нами так было всегда.

Я поднял взгляд на небо. Там, якобы, находилось жилище богов. Всех богов. Значит и Безымянного? Как-то это было на него не похоже. Во всяком случае, его последователи искали себе убежище, которого не касался свет. Где-то глубоко под нами рыбы теперь обсасывали трупы его последователей. И трупы тринадцати невинных жертв.

— Могу я спросить, как это возможно?

Я вздохнул.

— Почему бы нет? Это не секрет, — я снова повернулся к нему. — Я был ребёнком, когда украл кусок хлеба с его алтаря. Моя сестра была голодна, я не знал, как ещё себе помочь. Один из его священников поймал меня на краже и дал пинка, после чего я был крещён во имя Сольтара, поскольку упал в священную воду рва, — я посмотрел в серьёзное лицо Вроша. — Его священники многому научили меня и были добры ко мне и моей сестре. Уже только ради этого я сделал бы всё, что он от меня потребовал. Но… — я пожал плечами. — Знаешь, Варош, у меня никогда не было выбора. Если бы я выбрал его по собственному желанию, возможно, всё было бы иначе. Так, однако, кажется, будто он заставляет меня выполнять свою волю.

— Вы следуете за ним не по собственному желанию?

— По собственному, — сказал я. — Это была моё желание. Мой выбор. Но у меня никогда не было другого. После того, как Властелин Кукол умер, а его храм был разрушен, я надеялся, что он меня отпустит. Затем он забрал Наталию и отказался впустить меня в своё царство, — я потёр глаза в слепящем свете. — Я следовал за ним, словно упрямый осёл, для которого дорога оказалась слишком длинной. И как ослу, он протягивает мне морковь или использует палку, — я покачал головой. — Я не вижу смысла в том, что он от меня требует. Храм Безымянного уничтожен, но ещё сегодня ночью богослужение состоится в другом месте, и Безымянному будут предоставлены новые жертвы. Не забывай, что среди них были и невинные люди.

Тринадцать молодых женщин, которых должны были принести в жертву Безымянному.

Варош медленно кивнул.

— Но и для них это было спасение.

— Не знаю, утешило ли их это, когда Газар хлынул в катакомбы и утопил их, — с горечью ответил я. — Если бы я не был мясником Сольтара, я бы так от него не отгораживался.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Я имею в виду, что если бы был священником, то мог бы найти удовольствие в том, чтобы служить моему богу. Я понимаю и восхищаюсь священством, всё равно, какому они служат богу.

— Надеюсь, что не совсем всё равно, — вставил он, и я тихо рассмеялся, мой первый смех с прошлой ночи. Самому мне показалось, что он звучит немного вымученно.

— Нет, не совсем всё равно, — я посмотрел ему в глаза. — Люди приходят к священникам за помощью, руководством или советом. Не всегда можно что-то для них сделать, я отчётливо видел это в храме в Келаре. Часто священникам не оставалось ничего другого, как только дать утешение. Но и это имеет ценность.

— Город находился в осаде, верно?

— Верно. Дефицит был во всём. Священники делали, что могли, но больше не было усыпляющего зелья. Я слышал крики раненых, видел лица священников, которые отчаянно держали раненного, в то время как другой зашивал и перевязывал раны. Когда я вырос и стал сильнее, я стал помогать, — я посмотрел на свои пальцы. — Чудес я там не замечал. Никакого чудесного выздоровления, только знания и мастерство врача. Я никогда не видел чуда. Затем священники трёх богов провели аугурию и решили, что тот, кто готов шагнуть чрез врата Сольтара, может спасти город.

— История, которую Янош рассказывал в гостинице.

— Да.

Янош и Зиглинда были уже довольно долго в пути. Интересно, как у них дела?

В любом случае, пройдёт ещё много недель, прежде чем мы узнаем больше. От «Молота» до Иллиана был долгий путь, и вполне возможно, что страна уже оказалась в руках Талака.

Келар был спасён, по крайне мере тогда, но это была всего лишь отсрочка. После того, как город, в конце концов, перешёл к императору Талака, он отдал приказ уничтожить его. Никого не оставили в живых, ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни даже собак. Землю засыпали солью, а колодцы отравили. Я отбросил эту мысли и продолжил.

— Священники могут помочь людям. Некоторые из них одарённые, я встретил одного, который использовал свои таланты, чтобы помогать бедным. Он был возмущён тем, что храм послал его ко мне, — я наблюдал за речным драконом, как он, не спеша, скользит в мутной воде Газара; только небольшая волна и соединение глаз выдавали его.

— Я, однако, убивал. И никак не могу от этого избавиться. Я пытался. Пытался вести обычную жизнь. В какой-то момент я научился ремеслу резчика. Мне нравится создавать или оформлять вещи своими руками. Я в этом довольно приемлем.

— Я видел ваши фигурки. Это больше, чем просто приемлемо.

— Спасибо, — я склонил голову. — Но мой величайший талант заключается в том, чтобы направлять людей к Сольтару. Будь то враг или друг, — я пристально посмотрел на него. — Пока что все, кто сопровождал меня в бою, умерли преждевременной смертью. На этот раз я умолял Сольтара забрать меня прежде остальных. Некоторое время даже казалось, что на этот раз никто не умрёт, — я посмотрел на скалы на берегу. — Ложная надежда. Он этого не позволил. Видимо, у него на меня другие планы.

— Планы? Разве вы не говорили, что судьбы не существует? Что человек может поступать так, как диктует ему совесть?

— Да, — вздохнул я. — Но являясь теми, кто мы есть, мы продолжаем следовать по своему пути. Это не у меня разногласия с моим богом, а у него со мной. Каждый мой шаг подчиняется моей воли, и только я определяю его. У меня есть выбор, — я обвёл рукой весь Газалабад. — Это как игра в шахматы. Я смотрю, что можно сделать, и какой ход был бы для меня верным. Затем решаю, сделать этот ход или нет. По доброй воле. Но какой в этом прок, если он уже заранее знает, что это будет за ход? Потому что куда бы я не пошёл, даже сделав собственный выбор, он не оставляет меня в покое. До сих пор для Искоренителя Душ всегда находилась работа. Но я так устал убивать, — я посмотрел Варошу прямо в глаза. — Он это знает. Он должен знать. Как ты сам сказал, он бог. Он должен знать, насколько я устал, как мне надоело быть его мясником. Разве не было бы более справедливо отпустить меня?

Он внимательно посмотрел на меня, ища какое-то чувство на моём лице.

— Вы устали от жизни, Хавальд? И ждёте только, чтобы умереть? Так уже однажды случилось, верно?

— Да. И не один раз. Но это было до того, как я встретил Лиандру и тебя тоже. Вот что я имел в виду, когда говорил, что он, словно ослу, протягивает мне морковь или использует палку. Если я не захочу жить, тогда жертва Наталии была бы напрасной. Я не могу этого допустить. Поэтому буду жить. Но теперь я старый осёл. Ты знаешь, какими они бывают. С возрастом они становятся всё более упрямыми. И теперь я считаю, что это у него передо мной долг, а не у меня перед ним.

Варош довольно долго молчал, потом вздохнул.

— Я бы не хотел поменяться с вами местами, Хавальд. Я могу лишь попытаться вас утешить. У богов, как говорят, есть для нас план. И он такой огромный, что мы не можем его понять. Может быть вам ещё откроется их план на ваш счёт. Может быть есть что-то такое, что оправдывает все случившееся. Может быть однажды вы увидите, что всё хорошо так, как есть.

— Ты имеешь в виду, что когда я пойму, то смогу его простить?

— Помимо того, что я всё ещё считаю эту мысль заносчивой, да, Хавальд, это именно то, что я имею в виду. Кстати, вы заблуждаетесь.

— В чём?

— Вы не только его мясник.

— Это как?

— До сих пор вы убили всех наездников душ, с которыми пересекались на пути, таким образом освободив много душ из более крепких оков, чем те, что сдерживают вас.

Я вспомнил призрачное лицо эмира, когда его душа нашла путь к Сольтару.

В тот раз я впервые почувствовал, что душа заметила меня. Но, может быть, мне просто показалось, что я увидел его благодарную улыбку.

— Пока не встретил Лианду, я не видел ни одного наездника душ. Если это его воля, чтобы я убивал некромантов, то почему не пересекался с ними раньше?

— Может для этого было ещё не время, — он слегка поклонился и повернулся, собираясь уйти.

— Варош.

Он остановился и оглянулся назад.

— Ты был бы хорошим священником.

На его губах промелькнула улыбка.

— Я знаю. Даже Зокора так говорит, — он подошёл к лестнице, ведущей с юта, и остановился ещё раз. — Хавальд, скажите, если бы у вас была альтернатива, если бы это было возможно, какого бы бога вы выбрали?

Он ухмыльнулся и спустился по лестнице, оставив меня одного.

Я подумал, что это хороший вопрос. Так я себе его ещё не задавал.

Долго думать не пришлось. Астарта была слишком… доброй, всепрощающей. Барон — слишком несгибаемым. Так что всё равно оставался только…

Кто-то за моей спиной прочистил горло, и я обернулся. Это был штурман, претендующий здесь на своё место у высокого руля. Я ему мешал. Поэтому я отошёл в сторону и спустился на палубу. Там стояли Лиандра и Сарафина и разговаривали с Дералом, пока один из моряков отдавал швартовы.

Я оглянулся на берег в поисках знакомых лиц. Появись здесь Файлид или Армин или, возможно, даже эссэра Фала, это был бы красивый жест с их стороны. Но, должно быть, у них были свои причины этого не делать.

«Копьё Славы» сдвинулось с места. Наконец пришло время отчаливать.

Если всё пойдёт хорошо, то скоро мы увидим Аскир собственными глазами. Я лишь надеялся, что Лиандра не слишком разочаруется.

4. О кораблях и городах

Как я узнал, эти корабли назывались дау. Я не очень хорошо разбирался в мореплавание, но различия между знакомыми мне кораблями и этими, были видны невооружённым глазом. Корабли на моей родине были большими, добротными парусниками с квадратными парусами, натягиваемыми перед мачтами. Их называли парусниками с прямыми парусами. Самые большие из них имели четыре мачты и десятки парусов. «Копьё Славы» имел одну мачту и всего лишь один большой треугольный парус.

Большинство дау были предназначены для речной торговли, однако на «Копье Славы», как неоднократно уверял меня Дерал, можно было путешествовать и по морю. Но он и был в три раза больше большинства других речных парусников, которые мы встречали на нашем пути. В конструкции эти корабли казались обманчиво простыми. Большинство из них были построены не на верфи, а где-то на берегу реки, и в основном являлись работой одной семьи, которая передавала знания о строительстве кораблей из поколения в поколение. Не было чертежей, их делали на глаз по передаваемым знаниям и мастерству.

Заострённая, приподнятая вверх носовая часть, тонкий корпус, часто даже не закрытый, удлинённая, приподнятая корма с открытой каютой, в которой стоял наш кормчий, толкая вертикальный руль. «Копьё Славы» был достаточно большим кораблём, чтобы наряду с трюмом иметь ещё большую каюту в кормовой части. Эта каюта была для нас. А вот экипаж, в том числе и Дерал, спали на нижней палубе в гамаках.

Для приготовления пищи имелся небольшой, покрытый жестью очаг, угли в котором тщательно стерегли, а в стоящем поверх небольшом котле готовили. Но фактически, обычно скорее причаливали к берегу, чтобы сделать обеденный перерыв. Однако во время длинного путешествия или на море это было невозможно. Тогда экипаж будет питаться чёрствым сухим хлебом, фруктами и другими долго сохраняющимися продуктами питания.

Когда мы планировали путешествие, Дерал объяснил:

— Основная проблема в воде. Прежде чем мы покинем Газар и направимся в открытое море, нам нужно будет принять на борт воду и свежий провиант. Как правило, мы могли бы сделать это в Янасе, — он бросил на меня чуть ли не укоряющий взгляд. — Однако мне кажется, что лучше запастись припасами в другом месте.

И, вероятно, он был прав. Янас, самый большой прибрежный город Бессарина и после Газалабада самый могущественный эмират, подчинялся Башни, племени, которое враждовало с племенем Льва, эмиратской семьёй Газалабада, а, следовательно, теперь и с нами. Когда-то Янас принадлежал племени Орла, которое возглавлял Армин. Столетия назад из-за одной интриги племя было свергнуто и почти полностью уничтожено. Я также знал, что Армин всё ещё мечтал о том, чтобы отвоевать Янас назад.

Я желал ему удачи, но пусть теперь осуществляет свои желания самостоятельно. Ни у кого из нас не было стремления ему помочь.

Возможно, я и считался владельцем корабля, но мы были ненамного больше, чем пассажиры. Дерал недвусмысленно дал понять: каюта принадлежит нам, и мы не должны мешать ему и экипажу. Теперь, когда корабль постепенно набирал скорость, была видна мудрость его слов. У матросов было достаточно работы, они спешили туда и сюда, поднимались на ванты или всем весом наваливались на длинные шесты, с помощью которых отталкивали корабль от берега. Для меня в речном путешествие было что-то уютное, для Дерала — нет. Он постоянно был в движении, то стоял в носовой части и сощурившись, смотрел в воду, то осматривал берег, то выкрикивал новые команды рулевому, которой по большей части перемещал большой штурвал лишь на ширину пальца.

Смысл таких команд был мне не ясен. Газар был самой большой рекой, которую я когда-либо видел, берега находились от нас почти на расстояние выстрела из лука, иногда их едва было видно. Другие корабли, которых было много — начиная от дау и заканчивая большими баржами, плывущими либо вниз по течению, либо вверх, когда их тащили запряжённые волы — в большинстве случаев были меньше. Дерал никогда не уступал им дорогу. Он делал исключение только для барж, которые плохо реагировали на руль. Уже несколько раз казалось, что «Копьё Славы» потопит другой корабль в мутных водах Газара, но до сих пор каждый из кораблей поменьше, в конечном итоге, сумел увернуться. Даже если иногда это сопровождалось громкими и сочными жалобами, поднятыми вверх кулаками и грубыми ругательствами.

Даже Дерал не скупился на неприличные слова, когда прогонял другую лодку или корабль. Он стоял, расставив ноги, угрожающе уперев руки в бока, со словно окаменевшим лицом, будто готовился к столкновению. Когда мне показалось, что он жаждет протаранить лодку, полную молодых женщин и детей, я прочистил горло.

— Вы действительно не можете уступить им дорогу?

Он бросил на меня взгляд, пославший меня за моё вмешательство в самый глубокий ад, затем вздохнул, будто на его плечах покоился весь груз земного диска.

— Дайте мне то копьё, — приказал он несколько нетерпеливым тоном. Длинные копья были распределены вдоль поручней, которые держались на металлических петлях. Я не замечал их раньше, видимо они служили защитой против пиратов, которые представляли угрозу ниже по течению, около Янаса. По той же причине экипаж «Копья Славы» насчитывал четырнадцать человек, что было больше, чем необходимо. Каждый из мужчин был видавшим виды, закалённым в бою и саморучно выбранным Армином малым. Когда-то это был его корабль, и я всё ещё не был уверен, были ли люди на нём больше преданы нам или ему.

Я передал капитану копьё, размером в добрых четыре шага. Неудобное оружие, которое, однако хорошо подходило для того, чтобы держать другие лодки на расстояние от нашего корабля. Дерал бросил последний, угрожающий взгляд на лодку с женщинами и детьми, которой в последний момент всё-таки удалось увернуться, и с копьём в руке подошёл к перилам. Там он с изумительной силой ткнул оружием в воду, и к моему удивлению оно застряло. Перебирая руками, он снова вытащил копьё и показал мне наконечник. К нему прилипли глина и песок.

— Наш киль сейчас почти достаёт до дна, — объяснил он, вручая мне обратно в руку копьё. Его взгляд побуждал меня вернуть принадлежность на своё место. Но Дерал ещё не закончил свой урок.

— Видите там впереди… лёгкая рябь на воде?

Сначала я её не разглядел, но потом кивнул.

— Там вода застаивается из-за возвышения в русле реки, — он уставился на рябь, будто она была его личным врагом. — Это песчаные отмели, эссэри, — объяснил он. — Предательские следы гнусного джина, которому нравится усложнять жизнь респектабельному моряку, такому как я. Они приходят каждую ночь и передвигают песчаные отмели с одного места на другое, строят ловушки, перенаправляют течения и хотят заставить нас сесть на мель. Если это произойдёт, и мы не сможем с неё сойти, кто-то на берегу это увидит. Он ускачет на лошади с широкой улыбкой на лице, а ночью приплывут речные волки на маленьких, плоских лодках, чтобы полакомиться нами, словно раненным животным. Если мы застрянем и не сможем сойти с места, то мы умрём, — его бледно-серые глаза блестели. — Корабли поменьше уступают дорогу большим. Это закон. Если же уступлю дорогу я и сяду на мель, то, возможно, убью нас, — он, прищурившись, посмотрел на мачту и пролаял команду. Один из матросов немного затянул верёвку, и парус почти незаметно сдвинулся.

— Если приплывут волки, я с удовольствием позволю их прикончить вам. До тех пор позвольте мне позаботиться о том, чтобы нас не ранили, — сказав это, он отвернулся и оставил меня стоять.

Я посмотрел ему вслед, удивляясь и веселясь в одно и тоже время, а потом поднялся на ют. Здесь находилась открытая каюта кормчего, высокие боковые стены главным образом предназначались для защиты от болтов и стрел. Чтобы нам было удобно, Дерал приказал натянуть над задней частью кабины брезент. Так у нас была тень и в то же время свежий воздух. Там лежало несколько подушек и чаша с финиками; с крючка свисала бутылка с разбавленным вином. Серафина стояла у перил и приветствовала меня робкой улыбкой.

— Это была хорошая отповедь, Хавальд, — констатировала она.

Я был рад видеть её улыбку. Мне казалось, что она подружилась с Наталией. Неудивительно, что её улыбка больше не была такой лучезарной, как обычно.

— Так и есть, — я указал на Дерала. — И, кажется, она оправдана.

Солнце делало нас всех вялыми, и мы быстро переняли привычку местных жителей — дремать во время самой жары. Ниже нас в каюте спали Лиандра, Варош и Зокора. Каюта не была тёмной дырой, наверное, в ней было даже больше окон, чем стен и каждое из них открыто, чтобы не скапливалась жара. Всё же я предпочитал оставаться на палубе.

Я устал как старая собака. Прошлой ночью я не спал, а теперь не мог уснуть. Когда я закрывал глаза, я видел перед собой Наталию. Я знал, что в какой-то момент настолько устану, что даже её образ не сможет помешать мне заснуть. Но сейчас пока ещё нет.

Серафина сменила тёмную одежду телохранителей на светлое платье и льняную робу, её волосы были распущены, а лицо не прикрыто вуалью. Она или лучше сказать Хелис, не была с нами в том храме, где Лиандра и Зокора лишились своих волос. Там, в начале нашего приключения, их обоих одолел в магической битве маэстро и некромант, который сжёг их магическим огнём. Благодаря силе бога-волка нам удалось исцелить ранения, но волосы отрастали медленно.

Зиглинда тоже отстригла волосы, чтобы сигнализировать свою лояльность. Только у Наталии и Серфины ещё была шевелюра. В Газалабаде Лиандра носила парик, поскольку короткие волосы у женщин считались там позором.

Видеть, как на лёгком ветерке развивались волосы Серафины, доставляло мне радость. Она указала взглядом на нашего пассажира, странную женщину, которая всё ещё сидела на палубе неподалёку от каюты.

— Она не сдвинулась с места, — объявила Серафина, удивлённо качая головой. — Долго прибывать в одной позе неудобно. Интересно, что заставляет человека сидеть неподвижно так долго, что начинает болеть тело?

— Спроси Зокору, — ответил я. — В этом она может посоревноваться с камнем, — я посмотрел в сторону нашей гостьи. — Полагаю, она находится в своего рода трансе. Возможно, медитирует, — я пожал плечами. — В любом случае, она не особо общительна.

— Я бы не смогла вести себя так спокойно, — сказала она. — Я всегда в движении и нигде не могу долго усидеть. Когда я была маленькой, доводила этим отца до отчаяния. Никогда не была там, где должна была быть.

— А позже? — спросил я, опираясь на перила рядом с ней.

— Позже я научилась проявлять самообладание и достоинство. В конце концов, я была дочерью губернатора, — она тихо рассмеялась, показав белые зубы. — Я была благодарна за длинные юбки, которые в то время были в моде. Под подолом никто не видел, когда я постукивала ногами.

По берегу на лошадях скакали вооружённые люди. Они подгоняли своих лошадей, их плащи развивались на ветру, а солнце отражалось от доспехов и оружия. И всё же они были ненамного быстрее «Копья Славы», на которым мы так удобно стояли. С ветром, дующим нам в спину, и течением под килем мы развили на удивление большую скорость. А что касалось наездников, они были почти вне досягаемости выстрела из лука, поэтому не представляли опасности.

До Янаса было где-то четыре-пять дней. Там придётся смотреть в оба, затем ещё две недели вдоль побережья до Аскира. Мне хотелось поскорее его увидеть.

— Вы уже были в Аскире? — спросил я Серафину.

Она кивнула.

— Два раза. Первый, когда была ребёнком и сопровождала отца, а второй, прямо перед моей свадьбой с Джербилом. Город я почти не видела, в основном смотрела на потолок нашей комнаты, пока лежала на спине, а Джербил на мне… — она заметила мой взгляд и рассмеялась. — Я замужняя женщина, Хавальд, — заметила она. — Нет ничего постыдного в том, чтобы вспомнить об этих удовольствиях. Но я всё же немного видела город. Что вы хотите знать?

— Просто расскажи, какое у тебя сложилось впечатление. Он действительно такой большой?

— Даже ещё больше, Хавальд, — ответила она, глядя вдаль. — Называть Аскир городом, может сбить немного с толку. Наверное, дело в том, что пока не увидишь его, не поймёшь. Возьмите лошадь и проскочите на ней шесть часов на полном галопе. Теперь представьте себе круг с таким диаметром. А также ещё четыре круга, которые находятся не посередине, а смещены в своём центре к западу примерно на четверть того расстояния, которое вы проехали. Понимаете, что я имею в виду?

— Да.

Я слышал о кругообразной планировке города, но до сих пор думал, что круги имеют общий центр. Всё же описанная величина и масштаб города казались почти неправдоподобными.

— Теперь протяните западнее ещё один круг, который коснётся как внешнего, так и самого внутреннего круга. Это порт. Это самый большой известный порт на земле. Теперь возьмите линейку и проведите пять линий через круги, так чтобы они встретились в центре внутреннего круга. Каждый круг, каждая линия — это укреплённая стена, прерываемая башнями и замками. Там, где линии пересекаются, находится цитадель, могучая крепость, которая была когда-то резиденцией Асканнона.

— Внешний круг тоже защищён городской стеной? — недоверчиво спросил я.

— Да, он тоже.

— Ни в одном городе не будет столько часовых, чтобы расставить их на таком оборонительном сооружении, — возразил я.

Этого не может быть.

— Вы правы, — согласилась она, удивив меня. — На этих городских стенах часовых нет. Но они там и не нужны. Стены в высоту более тридцати длин, равных росту человека, и чаще всего добрых пятнадцать-двадцать шагов в ширину. Никакая катапульта не поколеблет их, никакая осадная башня не сможет достичь вершины стены. Достаточно просто закрыть ворота.

Стены Келара считались могучими, и я слишком хорошо знал, насколько сложно было построить такую стену. При такой длине и таких размерах казалось это просто невыполнимым. Потребовалась бы тысяча лет, чтобы построить такое укрепление, и оно всё ещё было бы незаконченным. Ну да ладно, может Серафина ошиблась в высоте и ширине.

— Я думал, что город был осаждён. Принцами.

Она тихо засмеялась.

— Вы забыли, что это случилось после моей смерти. Но я не могу себе такого представить. Кроме того… Вы ведь пережили осаду в своём родном городе, верно? Какие были самые большие нужды у защитников?

— Пропитание, — прямо ответил я.

Это было давно, но я всё хорошо помнил. Увидев полуголодную уличную собаку, стоило лишь моргнуть, и ты уже представлял её себе, зажаренную на вертеле. С гарниром из крыс. У поджаренных или панированных — вкус был не таким уж и плохим. Не тогда, когда ты умирал с голода. В самом конце в городе почти не осталось собак. Даже крысы научились быть осторожными.

— В Аскре такого не случится. Во-первых, вряд ли удастся устроить блокаду морского порта. В моё время не существовало флота, который бы осмелился это сделать и учитывая то, что я слышала, флот на протяжении веков не сократили, а скорее даже расширили. Во-вторых, эта внешняя стена окружает плодородные земли с полями, лесами и фермами. Сам город расположен в трёх внутренних кругах. Намного большая часть — это тщательно культивируемая земля. Повсюду есть глубокие колодцы, а река Аск ничуть не меньше Газара. Было бы бессмысленно отравлять её или перенаправлять. Это не просто город, Хавальд, а маленькая страна. Если Аскир закроет свои ворота, людям в нём почти ни от чего не придётся отказываться. Нет таких товаров, которые бы не изготовлялись в имперских мануфактурах, а самые необходимые хранятся в больших залах. Если армия осадит Аскир, то сама эта армия и умрёт с голоду, — она провела ладонями по своим рукам, как будто замёрзла. — И не забывайте, что Аскир не беззащитен. В большинстве королевств магия осуждается и приравнивается к некромантии. В Аскире всё иначе. Там почти кажется, что каждый камень пропитан магией веков.

— И всё же с тех пор прошли столетия, — напомнил я, невольно восхищаясь. — Я задаюсь вопросом, что сегодня ещё осталось от прежнего могущества и великолепия.

— Мы это выясним, — задумчиво сказала она. — Знаете, мне кажется странным то, что я слышала об Аскире с тех пор, как вернулась к жизни. Вечный Правитель правил империей и Аскиром на протяжении веков. Если он и старел, то очень медленно. Он всё ещё был молодым, когда я видела его в последний раз. Он планировал на столетия вперёд, Хавальд.

— Но его планы не всегда были осуществимы, — я вспомнил о канализации, которую он планировал соорудить в Газалабаде. Слишком поздно удалось выяснить, что природный камень, на котором был построен город, недостаточно далеко уходит в глубь. Слишком много писка и слишком много несчастных случаев, поскольку песок погребал рабочих под собой.

— Возможно, — промолвила она. — Но если бы вы когда-нибудь встретили его, у вас бы тоже появились сомнения по поводу того, что ему пришлось отречься от престола. Мы вместе посетили гарнизон. Вы видели, как строила империя. Парочка новых крыш и ворот, навести порядок… У меня такое чувство, будто империя чего-то ждёт. Будто он, Асканнон, чего-то ждёт. Я не могу себе представить, что его больше нет.

— Вы знаете, почему он достиг такого возраста? — спросил я. Странный вопрос, если учесть, что единственная причина, по которой я был ещё жив — это то, что я владел выкованным им мечом.

— Некроманты живут так долго, потому что забирают жизнь у своих жертв, как и Искоренитель Душ. Только чем старше они становятся, тем больше жертв им требуется, чтобы не умереть.

Я кивнул, поскольку сам видел, как некромант Ордун постарел прямо на моих глазах и рассыпался в прах. Только теперь я понял, что до сих пор он был единственным. Даже Властелин Кукол не постарел, когда умирал. Значило ли это, что мы, в основном, имели дело с молодыми некромантами? Властелин Кукол назвал Ордуна львом и был впечатлён его силой.

То, что эти проклятые с годами становились могущественнее, имело смысл. Коларон тоже был старым. У меня по позвоночнику пробежала дрожь, когда я задумался, что это значит. Сколько душ он, должно быть, украл у богов, чтобы продолжать жить после стольких столетий.

— Какое это имеет отношение к Асканнону? — спросил я. — Он тоже был…

Я не осмелился произнести это вслух, но Серафина неистово замотала головой, так что волосы разлетелись в разные стороны.

— Нет. Он был маэстро. Он выяснил, как можно извлекать жизнь из самой магии.

Однажды он сказал, что заключённой в песчинке магии будет достаточно, чтобы просуществовать тысячу лет. Он научил этой тайне других и даже мог заключать её в предметы. Это был ещё один краеугольный камень его могущества. Он мог вознаградить верность долгой жизнью. Долгой жизнью, а не бессмертием. Про себя он тоже говорил, что не бессмертен, а лишь проклят долгой жизнью.

— Он в самом деле сказал проклят? — с любопытством спросил я.

Она кивнул.

— Он разговаривал с моим отцом, я слышала лишь часть этого разговора. В этом нет ничего удивительно, — продолжила она. — Даже у эльфов возникают проблемы из-за долгой жизни. В какой-то момент они просто сдаются.

— В какой-то момент ты проживаешь достаточно, — подтвердил я.

— Когда становится достаточно или слишком, не зависит от прожитых лет, — тихо промолвила она, — а от того, смог ли человек наполнить свою жизнь смыслом.

Когда она спустилась вниз, чтобы тоже прилечь, её слова остались. В чём смысл жизни? Я тихо рассмеялся, и кормчий с сомнением взглянул на меня. Люди, намного мудрее меня, уже ломали себе голову над этим вопросом. Если моя жизнь имела смысл, то я, наверное, узнаю его, только когда она закончится.

Я зевнул и потянулся. Может теперь я достаточно устал и смогу лечь спать.

Не успел я об этом подумать, как матрос на мачте что-то прокричал вниз и указал на берег. Там стоял мужчина и махал рукой. Я недоверчиво моргнул, потому что мне показалось, что я его знаю. Он был сильно похож на Ангуса Волчьего Брата, северянина, который недавно помог мне.

Дерал вопросительно посмотрел на меня. Я взглянул на нашу гостью, о которой я до сих пор не знал, почему она на борту, и пожал плечами. Не помешает узнать, чего желает человек на берегу. Может он привёз новости из Газалабада. Во всяком случае, его лошадь выглядела так, будто ей пришлось скакать галопом.

5. Волчий брат

Это был Ангус Волчий Брат, выше меня ростом и такой же мускулистый, как Янош. Его руки, украшенные кожаными браслетами, и выбритый череп покрывали татуировки, и он в совершенстве освоил волчий взгляд своего тотема. Он отказался от доспехов и не понимал, для чего ему приспосабливаться к местным обычаям, поэтому стоял там по пояс обнажённый, показывая всем свои мышцы. На нём были укреплённые кожаные штаны и сапоги, и он опирался руками на могучий топор. Его левую ноздрю и уши украшали золотые кольца — по одному на каждого убитого врага.

Его борода была аккуратно заплетена в три косы и смазана жиром, в каждую косу вплетён клык волка. В общим, у него был более, чем необычный вид для этой округи. В каком-то уголке моего сознания я удивлялся, что он ещё не заработал солнечного ожога.

Он производил впечатление раздражённой, гремучей змеи. Неудивительно, что те немногие путешественники, что ехали вдоль реки, объезжали его стороной. Наверное, они думали, что он оторвёт им голову, если они пожелают ему доброго дня.

Кроме топора и широкой петли, на которой висели небольшой бочонок и кожаная труба, у него не было с собой другого багажа.

Если учесть его рост и вес, неудивительно, что его лошадь выглядела так, словно собиралась замертво упасть на месте. Моим собственным лошадям тоже всегда было нелегко меня возить, и они уставали быстрее, чем хотелось бы.

Что он здесь забыл? В Газалабаде он управлял трактиром «Вонючая Свинья», который посещали только северяне, суровый народ, имеющий свое собственное представление о том, как должна выглядеть дипломатия. В глазах утончённых людей Газалабада северяне были немногим больше, чем варвары. Впечатление, которое отчасти было обманчивым, отчасти верным. У меня был друг Рагнар, который рассказал мне о своей родине. Суровая страна с ледяными штормами и суровой зимой, бесплодная и непреклонная. Возможно, они и выглядели как варвары, но их культура была не менее комплексной, чем наша… только непривычной.

Их было трудно переплюнуть в кораблестроении и кузнечном деле, и как воины, они имели внушающую страх репутацию. Насколько я знал, Фарланды никогда не были завоёваны Асканноном. Вечный Правитель, так рассказал мне Рагнар, выиграл страну в поединке с королём северян. В рукопашной схватке, если я правильно помнил. По описанию Серафины, Асканнон был скорее стройным, чем мускулистым, не маленьким, но и не великаном, как это было в случае с северянами. Глядя на Ангуса, я бы три раза подумал, прежде чем решиться с ним побороться.

Когда «Копьё» осторожно врезалось в берег, я подошёл к перилам и хотел его поприветствовать, но Ангус не стал ждать так долго. Он вошёл в воду, сделал два больших шага и использовав в качестве ступеньки бревно, плавающее в воде, казалось бы, без усилий поднялся по борту судна, чтобы в следующий момент пролить у моих ног половину реки.

— Вот! — крикнул он своим оглушительным голосом. — Я привёз тебе пива, чтобы мы могли выпить за твою женщину! Возможно, ей повезёт, и в следующей жизни она будет одной из нас, — он протянул мне бочонок. — Тёмный Кронскрагер, целая бочка, — он громко засмеялся, показав крепкие зубы, а потом так сильно удрали себя ладонью по обтянутой кожей ляжке, что звук пронёсся далеко по Газару, а экипаж вздрогнул. — Раз уж друг упал, то стоит прилично нажраться!

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я, в то время как за моей спиной в каюте зашевелились остальные. Неудивительно, голос Ангуса вспугнул всех птиц в округе и, без сомнения, был достаточно громким, чтобы разбудить мёртвых. Он с нетерпением посмотрел на меня.

— Гм, Ангус… Вы проделали такой длинный путь, чтобы привести мне пиво?

— Чтобы выпить за служанку богов! Я был в храме, видел, как она там лежала и сразу её узнал.

Он схватил меня за плечи и притянул вместе с бочонком к себе, обняв так крепко, что я уже подумал, он либо сломает мне кости, либо дерево бочонка. Когда же он успел познакомиться с Наталией?

Я отстранился и с сомнением посмотрел на него.

— И поэтому вы приехали сюда?

— Разве это не достаточная причина? — засмеялся он, оскалив зубы в волчьей усмешке, которая заставила двух людей Дерала отступить. — И, конечно, потому что я слышал, что вы собираетесь в Аскир.

— Конечно, — сказал я.

— Вот! — крикнул он так громко, что у меня зазвенело в ушах. — Я не бедный, я могу заплатить за проезд, — он вытащил кошелёк из-за пояса и бросил мне. Он был тяжёлым и даже не открывая, я знал, что он содержит хорошее золото и серебро.

— Я уже спрашивал раньше, могу ли присоединиться к вашему путешествию, — прогремел он. — Но она сказала, — он указал вытянутым пальцем на кого-то за моей спиной. Я обернулся и увидел, что это Лиандра, которая сонно и в то же время удивлённо смотрела на него из каюты. — Что вы не принимаете пассажиров! Но потом я увидел, что ты изменил своё мнение и пришёл так быстро, как мог. Но вы уже уехали.

— Ангус, — начал я. — Я по-прежнему не хочу принимать на борт пассажиров…

— Да, потому что это слишком опасно, — засмеялся он, хлопая меня по плечу так сильно, что я чуть не упал за борт вместе с его бочонком. — Я об этом слышал. Она тоже так сказала. Но я не пассажир, я твой новый кормчий! Я…, - он замолчал, его глаза округлились, челюсть отвисла, и я понял, что ни запах изо рта, ни состояние его зубов не стало лучше. Он поднял дрожащую руку и указал на что-то за моей спиной, чтобы потом с последним вздохом, словно срубленное дерево, повалиться на палубу «Копья».

Весь корабль вздрогнул от его падения.

Я обернулся и увидел Серафину, стоящую рядом с Лиандрой. Её рука на пути ко рту, чтобы прикрыть зевок. Она выглядела такой же озадаченной, как и все мы.

Дерал первым пришёл в себя. Он бросил неодобрительный взгляд на северянина и подошёл ко мне.

— Эссэри, — серьёзно произнёс он. — У меня уже есть кормчий. Хороший. И…, - Дерал сморщил нос, — … не вонючий. Почему он так воняет?

— Я подозреваю, что он натёрся жиром, — предположил я.

Он почесал затылок.

— Для чего?

— Это помогает против холода.

— Какого холода? — удивлённо спросил он.

— Спроси лучше его, когда он придёт в себя, — я наклонился к Ангусу. Насколько я мог судить, он лишь потерял сознание. Никаких других отклонений не было.

— И что теперь? — растерянно спросила Лиандра. — Что нам с ним делать?

Я посмотрел на берег.

— Мы перенесём его на сушу и…

Лошадь северянина посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, а потом медленно рухнула. Мы зачаровано наблюдали, как она катится к берегу. Когда она почувствовала коричневую воду Газара, казалось, что ещё пытается встать. Но было слишком поздно. В мутной воде ствол дерева, который послужил Агнусу ступенькой, превратился в снабжённую зубами морду почти такую же большую, как я, и речной дракон с фонтанами воды бросился к бедному животному. Лошадь даже не успела заржать, прежде чем он мощным рывком затащил её в воду. Вода вспенилась кровью, на мгновение было видно копыто, высунувшееся из воды, затем лошадь исчезла, как будто её никогда и не было.

Мы смотрели туда, где вода ещё слегка рябила, а вверх поднялось несколько последних пузырьков. Я сглотнул.

— Напомните мне, чтобы я никогда здесь не плавал, — хрипло заметил Варош, а затем с сомнением посмотрел на свой арбалет. Ствол дерева был где-то четырнадцати шагов в длину, ненамного меньше, чем некоторые лодки. Учитывая могучий панцирь, действительно можно было сомневаться в эффективности арбалета.

— Обещаю, — ответил я и вздохнул. — Ангус, видимо, собрался нас сопровождать, поэтому оттащите его куда-нибудь, где он не будет мешать, и натяните брезент, чтобы солнце его не поджарило.

Я посмотрел на северянина, затем на бочонок, который всё ещё держал в руках.

— Но эссэри, — заламывая руки, сказал Дерал. — На этом корабле нет места, где пассажир не мешал бы экипажу! — я выгнул бровь. — Дополнительный пассажир, эссэри, именно это я и хотел сказать, — поспешно добавил он.

Я бросил взгляд в нашу каюту, но Лиандра только покачала головой, всё ещё воротя носом. Я должен был признать, что запах прогорклого жира моё обоняние тоже не радовал.

— Отнесите его в носовую часть, — решила она, вызывающе глядя на меня, как будто ожидала возражение. Умный мужчина выбирал свои битвы с большой осмотрительностью, а от этой я с лёгкостью мог отказаться. Поэтому кивнул в знак согласия.

— Найдите для него место в носовой части, — сказала Лиандра Дералу. Тот поклонился и подал знак двум своим людям. Они подошли к Ангусу, схватили его за руки и потянули. Ангус не сдвинулся с места.

Дерал закатил глаза и подозвал жестом ещё двух членов экипажа. Лиандра в последний раз взглянула на северянина, затем укоризненно посмотрела на меня и снова сморщив нос, исчезла в каюте.

— Вот, — промолвил я, передавая бочонок Варошу.

— Что мне с ним делать?

— Положи куда-нибудь, где оно не нагреется. Даже самое лучшее пиво не вкусное, если будет тёплым.

— Что с ним случилось? — спросила Серафина, пока Ангуса тащили к передней части палубы.

— Не знаю. Он внезапно упал, — я прикрыл глаза ладонью и посмотрел на ярко-голубое небо. — Может перегрелся на солнце.

С помощью длинных вёсел матросы сдвинули «Копьё» с берега, развернули парус, и мы снова набрали скорость.

— Скажите, Серафина, какой величины достигают эти речные драконы?

— Никто не знает. Однажды я видела одного, который был добрых двадцать шагов в длину, — она пожала плечами. — Думаю, они растут до тех пор, пока находят достаточно еды. А если нет, то умирают.

— Не могу поверить, что не увидел этого монстра.

Она бросила на меня озорной взгляд.

— Он вас увидел, можете быть в этом уверены.

Едва люди Дерала с трудом оттащили Ангуса к носовой части корабля, как тот уже снова пришёл в себя. Один из людей Дерала отлетел назад и грубо приземлился на свой зад, трое других поспешно отпустили северянина и отступили. Мудрое решение, подумал я, я бы тоже не хотел стоять у него на пути. Прыжок с носовой части, несколько больших шагов, и вот он уже снова стоял передо мной. Однако проигнорировав меня, он, обвинительно, указав на Серафину.

— Ты! — взревел он. — Как ты сюда попала?

Серафина моргнула.

— Просто поднялась на борт, — ответила она.

— Я не это имел в виду! — возмущённо воскликнул Ангус. — Если уж я принёс пиво для твоих похорон, то почему бы тебе не лежишь в храме, где твоё место?

— Э… Ангус, — осторожно перебил я. — Это Хелис из племени Орла. Это она сопровождала меня в ваш трактир. А Наталия, другая моя спутница, покоится теперь в храме Сольтара.

— У тебя есть сразу два телохранителя? — спросил он, почёсывая затылок. Он выглядел немного растерянным.

— Было, — с горечью поправил я.

— Тогда почему на ней сейчас платье?

— На самом деле, они не были моими телохранителями. Они носили эту одежду, чтобы не привлекать слишком много внимания.

— Она умерла за тебя, как я слышал. Я имею в виду другая, а не эта.

— Да.

— Я думал, что это та другая, — смущённо объяснил он, более внимательно приглядываясь к Серафине. — Верно, — констатировал он с облегчением. — У другой были более округлые формы, — добавил он, свободной рукой рисуя в воздухе женские очертания.

Серафина, стоящая рядом со мной, закашляла.

— Я только что подумал, что за тобой следуют даже мёртвые, Хавальд. Это меня напугало, — признался он, растерянно глядя в пол. — Меня никогда ничего не пугает, только мёртвые, их я действительно боюсь.

— Ничего страшного. Я вот боюсь крыс, — я вспомнил ещё другой случай. — И пауков, — добавил я.

Он покачал головой.

— Дело не в этом. Я в самом деле на мгновение подумал, что ты — это он, — смущённо объяснил он. — Теперь я знаю, что это глупо.

— Кто он?

— Человек из песни.

— Какой песни?

— Он тот, кто никогда не умирает, даже мёртвые из могилы его сопровождают.

— Как это? — удивлённо спросил я.

— Это стих из песни мёртвых. Я так рад, что ты — это не он, — с облегчением промолвил он. — Кроме того, ты немного маловат для героя, — он сделал шаг в мою сторону, как будто снова собирался обнять. Я поспешно отступил.

Плечи Серафина затряслись, и она снова закашляла.

Я вздохнул.

— Эта песнь мёртвых случайно не пророчество?

Он энергично закивал.

— Да. И героический эпос, который так стар, как сам мир. Он рассказывает…

Я поднял руку.

— Я больше ничего не хочу слышать!

Он перевёл взгляд на Серафину.

— Что с ним? Перегрелся на солнце?

Между тем Серафина уже не могла дышать от смеха и в отчаяние закрывала рот рукой, но её глаза предательски сверкали.

— Что такое? — подозрительно спросил Агнус, а потом замер. — А где, собственно, моя лошадь?

Серафина повернулась и быстро ушла.

— Ангус, — сказал я, ведя его вдоль перил туда, где мы не будем мешать. — Что ж, мне жаль, но ваша лошадь…

6. Новый друг

— Это было вовсе не так забавно, — тихо пожаловался я Серафине, осторожно выискивая путь к своей постели. Каюта была довольно большой для корабля, но всё же пространство ограничено. Кто-то расправил мою постель между Лиандрой и Серафиной.

— Но твоё лицо — да, — заметила Серафина, тихо засмеявшись.

— Спасибо, — проворчал я.

Лиандра повернулась на бок и укоризненно посмотрела на меня. Было совершенно очевидно, что она ещё не заснула после того эпизода.

— Просто удивительно, как быстро ты всегда находишь друзей, Хавальд, — сказала она, бросив неодобрительный взгляд через открытую дверь туда, где стоял Ангус, разглядывая нашего другого пассажира. — Но им обязательно следовать за нами? — она закатила глаза. — И почему он так воняет? Северяне что, не купаются?

— Нет, если этого можно избежать, — сказал я и лёг.

— Я сказала ему, что мы не хотим брать пассажиров, — пожаловалась она. Как будто это была моя вина, что он поехал за нами…

— Разве вы не слышали, что он сказал? — захихикала Серафина. — Он наш новый кормчий.

Я опёрся на одну руку и посмотрел сначала налево, потом направо.

— Мы не могли бы обсудить это позже?

— Без сомнения, обсудим, — пригрозила Лиандра, а Серафина снова захихикала. Я подтянул свёрнутое одеяло, служившее мне подушкой, и попытался придать ему форму.

— Если он хочет остаться, то должен помыться, — решила Лиандра.

— Не могли бы вы дать мне поспать?

— Спи, — промолвила она. — Это он меня разбудил, ещё понимаешь? И он воняет!

— Все люди воняют, — констатировала Зокора из угла, не открывая глаз. — Они также слишком много болтают.

Я вздохнул. Дерал обещал, что мы доберёмся до Аскира чуть менее, чем за четыре недели. В то время мне показалось, что это быстро. Видимо, я ошибся.

Мы были в пути не дольше трёх отрезков свечи, а мне уже сейчас казалось это вечностью.

Когда я закрыл глаза, я увидел перед собой лицо Наталии, но это было не так ужасно, как я боялся. Она улыбалась и, похоже, что-то её развеселило. Я повернулся на бок и заснул.

Кто-то потряс меня за плечо. Это была Лиандра.

— Хавальд, — позвала она. — Просыпайся. У нас проблемы!

Какой-то обрывок сна пронёсся мимо, последний остаток страха и паники… Я был весь в поту, когда сел на помятой постели. Мне не часто снились кошмары, но что бы это ни был за кошмар, я был рад, что уже забыл его…

Какое-то тёмное место и надвигающаяся катастрофа. Я покачал головой, как мокрая собака и посмотрел на Лиандру. Принимая во внимание свет, я проспал большую часть дня, уже наступил закат.

— Что случилось? — спросил я, протягивая руку к Искоренителю Душ.

— Твой друг, — сердито сообщила она. — Он настаивает на том, чтобы Дерал причалил к берегу, потому что он хочет пойти на охоту.

— Чего он хочет? — удивлённо спросил я.

— Пойти на охоту.

— Но почему?

Мы везли с собой более, чем достаточно запасов продуктов.

В настоящее время луна святила довольно ярко, чтобы мы могли продолжать плыть ночью. Дерал заверил меня, что не будет никаких проблем, пока мы остаёмся в фарватере и не слишком торопимся.

— Лучше спроси его об этом сам, — раздражённо сказала она, проводя рукой по своим коротким волосам. — Во всяком случае, он угрожает прыгнуть за борт, если мы не подплывём к берегу, — она сверкнула взглядом в носовую часть, где Ангус спорил с нашим капитаном. — Если он хочет спрыгнуть с корабля, я точно не собираюсь его останавливать!

— По крайней мере, он не угрожает выбросить за борт Дерала, — заметил я, почёсывая затылок. Вши.

Проклятые, окаянные вши!

— Как бы то ни было, он твой друг, поэтому позаботься о том, чтобы он не доставлял проблем. И чтобы он искупался! — она поморщилась. — Вшами мы, вероятно, тоже обязаны ему.

— Надеюсь, что нет. Ты можешь что-нибудь сделать? — спросил я, продолжая чесаться.

— Да, — вздохнула она. — Только мне нужен мой сундук, а он в трюме, — она тоже начала чесаться. — У нас уже так долго не было проблем с паразитами, что я забыла вытащить из сундука порошок серы, прежде чем его доставили на корабль. Я уже дала инструкцию Дералу очистить путь к сундуку.

— Сколько тебе нужно серы? — спросила Зокора от входа в каюту.

— С кончик пальца.

Зокора подошла к своей котомке, открыла, залезла внутрь и вытащив небольшой кожаный мешочек, бросила Лиандре.

Затем повернулась ко мне.

— Дай ему поохотиться, Хавальд. Ему это необходимо.

— Почему необходимо? — спросила Лиандра.

— Потому что так надо, — ответила Зокора и больше не сказав ни слова, ушла.

Я ещё раз почесался от всей души и вопросительно посмотрел на Лиандру.

Она вздохнула, затем кивнула.

— Немного времени у нас ещё есть.

Я встал.

— Сколько это, по твоему, займёт время? — спросил я.

— Не шевелись! — приказала она, тряхнув в мою сторону щепотку порошка. Вспыхнул красновато-коричневый свет и окутал меня. На мгновение всё тело начало ужасно зудеть, а голова пульсировать, как будто вот-вот расколется, затем всё закончилось. Завоняло серой, а глаза защипало. Небольшая цена за то, чтобы избавиться от этих досаждающих тварей.

— Это всё? — удивлённо спросил я.

— Да. Просто нужно будет повторить это со всеми в каюте и другими, — она указала пальцем на дверь.

— Позаботься лучше об Ангусе, а я о вшах.

Дерал сверкнул на Ангуса взглядом. Тот упрямо стоял рядом с ним, широко расставив ноги.

— Это плохая идея, эссэри, — сообщил он мне. По крайней мере, сейчас. Пусть подождёт ещё один или два отрезка свечи!

— Почему? — спросил я. Я посмотрел на берег, но не увидел причины, почему мы не могли причалить.

— Из-за того, что здесь в округе слишком много бандитов, — ответил он. — У них здесь где-то поблизости лагерь. Причалив к берегу, мы как будто сами напросимся на проблемы, — он посмотрел в сторону Ангуса и фыркнул. — Северянин! Было бы проще позволить речному дракону сожрать вас. По крайней мере, драконы сделают это быстро. Люди здесь в округе известны тем, что пытают своих жертв.

Из глубин горла Ангуса вырвалось рычание.

— У меня нет выбора, — сказал он. — Как по мне, можете продолжать плыть дальше, я догоню вас на рассвете.

Я в этом сомневался. Даже ночью, с собранным парусом, течение довольно быстро несло «Копьё» вперёд. Пешему человеку будет трудно нас догнать.

— Ангус, — начал я. — Вы не можете…

Он перебил меня.

— Нет. Я должен сойти на берег, — он потёр свои руки, как будто ему было холодно. — Я не думал, что так получится, Хавальд, но, видимо, я слишком долго это откладывал, — он увидел мой вопросительный взгляд и покачал головой. — Это тебя не касается.

— Тогда сделаем так, как вы предложили, — промолвил я, даже не пытаясь скрыть раздражение. — Мы причалим к берегу, вы сойдёте, а мы продолжим наш путь. Тогда увидимся завтра утром.

Он кивнул и взял свой топор. К моему изумлению он передал его мне.

— Присмотри за ним до утра? — попросил он.

Дерал уже кричал указания рулевому, и «Копьё» медленно покинуло середину реки, чтобы приблизиться к берегу.

— Берегите себя… — начал я, но Ангус уже запрыгнул на перила, а оттуда спрыгнул на берег. Удивительно длинный прыжок, который, однако, дался ему без труда. Он оглянулся, коротко помахал и убежал.

Дерал посмотрел ему вслед, покачал головой и приказал рулевому вернуться не прежний курс.

Я взглянул на топор Ангуса. Почему он оставил его здесь?

С другой стороны, топоры не особо годились для охоты. Я отнёс его в каюту и положил на пол рядом со входом.

— Твой дружок — странный тип, — заметила Лиандра, которая хмурясь, наблюдала за мной.

— Мы все немного странные, — ответил я, указывая на Зокору, которая села с другой стороны корабля напротив нашей молчаливой пассажирки и теперь пристально на неё смотрела. Я взглянул на незнакомку. — Она за это время хотя бы сдвинулась с места?

Лиандра покачала головой.

— Если бы она не дышала, я подумала бы, что она мертва, — она подошла и прислонилась ко мне. — Я надеялась, что путешествие будет спокойным. Что мы сможем уделить друг другу время, — тихо промолвила она. — Не знаю почему, но Ангус выводит меня из себя, даже когда я просто на него смотрю.

— К нему надо немного привыкнуть, — согласился я, притягивая её к себе. — И он не мой друг. Я знаю его столько же, сколько и ты. Но он помог мне и предупредил вас, когда меня схватили. Я это оценил, — я указал взглядом на нашу молчаливую гостью. — Ты спросила Дерала, почему он пустил её на борт?

— Да, — ответила она. — У неё с собой золотая печать. Дерал говорит, что ещё никогда ни одной не видел, но слышал о них. Отказывать кому-то с такой печатью считается плохой приметой. Он говорит, что это традиция, брать на борт таких людей и не задавать вопросов. Кроме того, она хорошо платит.

— И кто же она?

— Воин мистического ордена из далёкого королевства. Дочь дракона. Что бы это ни означало, — она посмотрела в сторону нашего капитана. — По крайней мере, он был впечатлён.

— Из мистического ордена? Она маэстра или что-то в этом роде?

— Я так не думаю, — ответила Линадра. — По крайней мере, не в том смысле, как понимаем это мы.

Мой желудок заурчал, словно медведь.

— Раз так, пусть остаётся, — вздохнул я. — Пока сидит и никому не мешает. Я проголодался.

— Мы кинули кости, чтобы выбрать того, кто готовит, — объяснила она с широкой улыбкой. — Ты проиграл.

— Но меня же там даже не было, — пожаловался я.

— Вот именно, — тихо рассмеялась она и чмокнула меня в губы. — Поэтому-то ты и проиграл!

С очагом на корабле всегда стоит обращаться осторожно. Его редко можно было найти на речных парусниках, и в настоящее время наш использовали только мы, но не экипаж. Здесь, на борту «Копья», он находился в небольшом, открытом месте, окружённом низкими стенами, которое было щедро выложено обожжёнными кирпичами и жестью. Не более, чем обычный очаг с таганом, к которому с помощью крючка прикреплялся котелок. Под ним висела чаша для угля. Вот и вся конструкция.

Когда я туда пришёл, угли по большей части уже потухли, видимо, Лиандра меня одурачила. На самом деле, это Серафина пожалела нас и проявив заботу, приготовила нам рагу. Теперь она наполнила им миску и протянула мне вместе с кусом белого хлеба.

— Другие уже поели, — объяснила она. — Как раз осталось для тебя.

В последнее время меня избаловали; в нашем доме, в Газалабаде, сначала готовила Зиглинда, позже Афала.

Последняя всегда любила класть много приправ, Серафина, похоже, тоже. Я взял миску и деревянную ложку с благодарным кивком и прислонился к стене. Я был достаточно высоким, чтобы положить руки на низкие стены. С кормы непрерывно дул тёплый ветер, и теперь, когда солнце зашло, дневная жара начала отступать.

Возможно, верхом мы смогли бы добраться до Аскира за четыре недели, но путешествие было бы гораздо менее приятным.

И, как заверил нас Армин, гораздо более опасным.

— Мне нравится плыть на корабле, — сообщил я Серафине, которая засыпала тлеющие угли песком, а потом схватила тяжёлый котелок двумя тряпками, чтобы снять его с очага. Я немного съел и втянул в себя воздух, не потому, что рагу было горячим, а из-за острой приправы. Я быстро заел куском хлеба.

— Мне тоже, — сказала она. — Я достаточно долго была солдатом, чтобы наслаждаться тем, что не нужно идти пешком.

— Вам нужна помощь? — спросил я, когда она начала мыть котелок и чистить его песком. После первого кусочка хлеба было уже на так остро. К тому же я знал, что лучше не жаловаться.

Она, смеясь, покачала головой.

— Вряд ли. Если воспоминания Хелис меня не подводят, вы и правда не подходите для такой работы. Вы совсем не умеете её делать. В конце ещё сломаете котелок.

— Он из железа, — заметил я, и она рассмеялась.

— Может он от вас в безопасности, а может и нет. Но я почти закончила.

— Ну ладно. В одном вы правы. Чистка горшков не является одним из моих талантов, — признался я.

Вдалеке завыл волк. Серафина удивлённо подняла голову.

— Что такое? — спросил я и продолжил есть.

— Здесь не водятся волки, — объяснила она. — Гиены и прочие, но не волки.

Снова до нас донёсся вой.

— Похоже, теперь один завёлся, — промолвил я, и мы вместе прислушались к ночи. Но воя больше не было слышно.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она немного позже.

— А как я должен себя чувствовать? — отозвался я. — Я сожалею от том, чего не сделал. Когда я был слепым, она меня вела. Это… это сблизило нас. Я так и не отблагодарил её, — я опустил ложку, наблюдая через её плечо за заходом солнца. Здесь мне казалось, будто солнце заходит быстрее, чем на нашей родине.

Позади небо было уже тёмное, впереди освещено вечерней зарёй. На далёком холме я увидел силуэт каравана.

Красивый пейзаж. К тому же мирный. У меня редко возникала возможность насладиться заходом солнца. Я вытер миску хлебом и вернул ей.

Как я должен себя чувствовать? Я снова и снова повторял себе, что не смог бы её остановить, когда она набросилась на меч. Но это не особо помогало. У меня была практика в том, чтобы забывать такие вещи и стараться не думать о тех, кто умер. Это случалось достаточно часто. Но на этот раз… на это раз мне было трудно забыть. Вчера в это же время она была ещё жива. Я постоянно ловил себя на мысли, что ищу её глазами, как будто она должна была находиться здесь. Но её не было, и мне было трудно это принять.

— Некоторые вещи необязательно произносить вслух, — тихо сказала Серафина, обтирая миску песком, прежде чем осторожно положить её на деревянную стойку. Она огляделась и кивнула, когда увидела, что всё лежит на своих местах, потом открыла низкую дверь. — Достаточно того, что знаешь о них, — она одарила меня быстрой улыбкой и ушла в сторону юта, где Лиандра как раз разговаривала с Варошем. Я закрыл за собой дверь на крючок, прежде чем последовать за ней. Может у кого-то будет настроение сыграть со мной в шахматы.

7. Суд Борона

— Вы коварны, — заметила Серафина, когда я походил герольдом.

Лиандра в замешательстве подняла голову.

— Разве для зрителей не существует правила держать свои советы при себе? — сердито спросила она. На её гладком лбу образовалась небольшая морщинка, когда она более внимательно присмотрелась к фигурам на шахматной доске. Я прислонился к большому, обитому железом сундуку, который был прикручен к палубе, и принялся набивать табаком трубку. Мы расположились на палубе перед каютой, напротив пассажирки, которая, видимо, могла обойтись без сна. Я уже начал задаваться вопросом, останется ли она в такой позе до тех пор, пока мы не доберёмся до Аскира.

Лиандра сидела напротив меня, шахматная доска между нами. Серафина устроилась с боку. Зокора заняла место немного в стороне, где Варош самоотверженно массировал ей шею.

Они все наблюдали, но особенно Серафина следила за игрой на удивление внимательно. Я неоднократно замечал, как она переводит взгляд с доски на меня и обратно. Похоже, ей что-то не нравилось.

Однако я находился в странном настроение. Корабль плыл вниз по реке с почти полностью собранным парусом, развивая ровно столько скорости, чтобы можно было держать руль под контролем.

Дерал находился в носовой части и изредка кричал что-то тихим голосом в конец; было что-то успокаивающее в этих регулярных криках. Вода Газара булькала подо мной и рядом со мной, а над головой развернулось полотно Сольтара в звёздную ночь. Мы были так далеко от нашей родины, что изображения на небе располагались иначе, чем я привык видеть. Только Вуаль Астарты как обычно тянулась мерцающей полосой по небосводу.

Мне нравилось наблюдать, как Лиандра размышляет; чаще всего её лицо выдавало всё, о чём она думает. Время от времени она слега прикусывала губу или издавала тихие звуки.

Без сомнения, она была прирождённым бойцом и не сдавалась, пака последняя фигура не будет убрана с доски. Кроме того, стиль её игры изменился, она больше не попадалась на каждый трюк и тщательно проверяла каждый ход.

Однажды я позволил ей победить. За это она меня отчитала. Теперь она подняла руку и почти коснулась своей башни, прежде чем всё-таки убрать её и проверить поле битвы ещё раз.

Затем она вздохнула и посмотрела на Серафину.

— Что я пропускаю? — спросила она. Я потягивал свою трубку и ждал.

— Он заманивает тебя. Заставляет думать, будто не заметил, что его левая башня через два хода откроется. Если ты последуешь его приглашению, создастся впечатление, будто он прикрывает своего герольда и при этом забывает башню. Но там уже поджидает священник, он нанесёт удар, заберёт твою башню и при этом откроет короля. Ещё якобы одна ошибка. Потом он хочет, чтобы ты угрожала королю и для этого пожертвует правым герольдом. Затем будет угрожать тебе королевой, ты спасёшь короля за башней… а его левый герольд тебя убьёт.

Лиандра, сузив глаза, смотрела на доску.

— Можно? — спросила она.

Я кивнул в знак согласия. Она переставила свою башню и сделала другие ходы, которые назвала Серафина, и каждый раз тщательно изучала фигуры на шахматной доске.

— Теперь я вижу. Башня рухнет, ход к королю откроется, его герольд будет мне угрожать, я отступлю, а его королева по диагонали захватит моего короля, — она выгнула бровь. — Это действительно вероломно, — она заметила мой взгляд. — Коварно. Низко. Если я пойду башней, то ты навяжешь мне все последующие ходы.

На заднем плане Варош тихо засмеялся.

— При этом он сам недавно жаловался на такую тактику.

— Это не одно и то же, — возразил я, но он только ухмыльнулся.

Лиандра поставила фигуры на место и вопросительно посмотрела на меня.

— Это всё ещё твой ход, — сказал я, продолжая чувствовать давящий взгляд Серафины, поэтому вопросительно посмотрел на неё.

— Джербил… Джербил был великолепен во многих вещах, — промолвила она. — Но у него не было понимания стратегии, и он не особо хорошо играл в шахматы, — мне показалось, что это ещё не всё, что было у неё на сердце, поэтому я ждал, когда она продолжит, в то время как Лиандра приглядывалась к своему герольду. Ход, который, возможно, обещал успех.

— Где ты научился так играть? — спросила Серафина.

— В храме Сольтара. Там был священник, который никогда не упускал шанса унизить меня в шахматах. Мы играли почти каждый вечер.

— Как долго?

— Пару лет.

— Сколько времени потребовалось, прежде чем ты первый раз выиграл? — задумчиво спросила она. — Я разбираюсь в этой игре, и ты не просто отличный игрок.

— Я никогда не выигрывал, — сообщил я, и Лиандра удивлённо подняла голову, а потом засмеялась.

— И это ты обвиняешь меня в упрямстве?

— Что ж, только потому, что я сам упрямый, не значит, что ты нет, — ответил я, и другие засмеялись.

Даже Зокора, которая молча наблюдала за всем, казалось позабавилась. Потом и я улыбнулся, после чего Лиандра посмотрела на меня так возмущённо, что я и сам не смог сдержать смех, который помог мне почувствовать себя лучше. Я надеялся, что это больше, чем сон, и что Наталия прямо сейчас тоже где-то улыбается.

Со смотровой площадки на мачте раздался крик. Я посмотрел наверх, был виден лишь силуэт мужчины, но он указывал на запад, примерно туда, куда мы двигались. С носа корабля Дерал пролаял команду, и «Копьё Славы» пробудилось. Моряк, который только что лениво дремал на свёрнутой в рулон веревке, вскочил и побежал в зад корабля, снизу донёсся звук стучащих ног, когда остальная часть экипажа устремилась на палубу.

Мы тоже вскочили, я поспешно собирал фигуры и доску, пока первый помощник «Копья» возился с тяжёлым замком сундука, к которому я только что ещё прислонялся.

Крышка была откинута, представив нашему взору тяжёлые абордажные сабли, крюки, кинжалы, а также полдюжины арбалетов.

Не нужно было много объяснять, чтобы мы тоже проверили своё оружие. Я потушил трубку, убрал её и схватил Искоренителя Душ, пытаясь понять, к какой битве готовится Дерал.

И в следующий момент я уже увидел мерцающий оранжево-красный свет, освещающий небо за холмом. Где-то там впереди что-то горело, и даже с такого расстояния были слышны крики.

Ночью многое выглядит иначе, чем днём, но внезапно мне показалось, что я вижу что-то знакомое. Однако Варош был быстрее меня.

— Лагерь работорговцев!

Он был прав. Это было то место, где мы чуть больше недели назад спасли из рабства Марину, старшую сестру Файлид.

Вскоре после этого с работорговцами произошло несчастье. Кто-то или что-то напало на них. Когда мы проверили, мы обнаружили только следы неравной борьбы. С рабами в клетках ничего не случилось, только работорговцы исчезли без следа. Теперь они либо вернулись, либо другие из их компании захватили лагерь. Грубая ошибка, как теперь выяснилось.

Перед нами появился тёмный корабль, пришвартованный к берегу возле лагеря. Тени двигались, тут и там отражался свет огня в блестящих шлемах и доспехах.

Дерал вздохнул с облегчением и опустил арбалет.

— Это солдаты. Они напали на работорговцев, — сообщил он без надобности. За лагерем, на небольшом холме, на лошадях сидели три солдата, видимо офицеры, которые наблюдали за атакой. Один из них нёс штандарт, но было слишком темно, чтобы понять, какой именно.

— Это тот капитан Кемаль, — спокойно объявила Зокора. — Один из капитанов дворцовой стражи. На двоих других одежды священников Борона, один из них даже в доспехах и вооружён.

Я всё время забывал, как хорошо Зокора могла видеть в темноте.

— Похоже, Марина против того, чтобы этот лагерь продолжал своё существование, — заметил Варош, который наблюдал за происходящим с сияющими глазами. Он был приверженцем Борона, бога, который стоял за справедливость. Вид солдат из Золотого города, останавливающих работорговлю в соответствии с инструкциями священства Борона, доставило ему глубокое удовлетворение.

Работорговля ещё была разрешена в Газалабаде, хотя и с большими ограничениями, чем в других эмиратах страны. Видимо, теперь всё изменилось, после того, как принцесса Марина на собственном опыте узнала, что такое рабство. Ещё недавно принцесса выдвинула обвинения в храме Борона и под божественной присягой рассказала о своих испытаниях. В основном её обвинение было направлено против племён заговорщиков, но, видимо, ей также было что сказать о работорговцах.

— Эссэри, — сказал Дерал с лёгким поклоном. — Простите за ложную тревогу, но в этих краях нужно быть бдительным.

— Тут нечего прощать, — ответила Лиандра. — Хотелось бы мне, чтобы каждая тревога оказывалась такой безобидной.

«Копьё» продолжило медленно плыть. Вскоре мы были достаточно близко, чтобы увидеть ряд одетых в тёмную одежду работорговцев. Они стояли на коленях перед своими горящими шатрами. В этот момент за каждым беднягой встал солдат с поднятым мечом, в то время как священник Борона вышел вперёд.

Мы не увидела, что произошло потом, между нами и лагерем вырос холм, но я мог себе это представить.

— Рабство отвратительно, — с горечью произнесла Лиандра. Она тоже находилась в плену у этих людей. — Мне непонятно, почему только теперь против них принимаются меры.