Огненные острова

Уже только один его меч стоил целое состояние.

Один из Быков, вероятно, штаб-солдат Маннис, вышел вперёд и взял под козырёк. Берник, стоящий рядом со мной, похоже, тоже был готов ринуться вперёд, но пока выжидал.

— Сэр, мы несём двух серьёзно раненных товарищей в храм Борона, чтобы просить там о милости исцеления.

— А для чего этот эскорт? Вы в Алдаре, ожидаете, что на вас нападут?

— Нет, сэр. Это предписание.

— Обращайтесь ко мне по званию, солдат. На этот раз я прощу вас за то, что вы меня не узнали. Моё имя — ди Кортия, титул — барон. Повторите ответы, но на этот раз более вежливо.

— Нет, сэр, барон ди Кортия, сэр. Это предписание.

Мужчина изучил людей, несущих носилки, эскорт, потом меня и капрала. Наконец он отошёл в сторону и подал знак Маннису продолжать путь.

Едва эскорт и носилки пришли в движение, барон снова вышел вперёд и поднял руку.

— Стойте! — снова крикнул он. — Что это? — он указал на вторые носилки.

— Капрал Меча, Янис, барон! — незамедлительно ответил Маннис.

— Она женщина!

— Ну… да, барон!

— Она благопристойно одета под этой простынёй?

Маннис, прося помощи, посмотрел на Девона. Тот подошёл к барону и вежливо поклонился.

— Я лейтенант Меча Девон, Перо и врач на корабле имперского города. Капрал Янис тяжело ранена и под этим одеялом в бинтах. Мы наедимся на милость Борона и на чудо, потому что она в очень плохом состоянии.

— Тут присутствует её брат, отец или муж? — спросил барон.

Девон огляделся в поисках помощи, рядом со мной Берник пробормотал ругательство.

— Нет, барон, — нерешительно ответил Девон. — Но она отчаянно нуждается в божьей милости и помощи!

— Законы ясно изложены, — заметил барон. — Ни одной женщине не позволяется покидать дом или двор без мужского сопровождения после захода солнца.

— У неё есть защита и сопровождение, барон. Это мы, — храбро возразил Маннис.

— Под этим одеялом она почти голая, и её сопровождают десять мужчин, но никто из них не отвечает за её защиту. Это недопустимо. Отнесите её обратно на свою базу, другой раненный может пройти!

— Но барон, она умрёт, если её не исцелить, — запротестовал Девон.

Я наклонился к Бернику.

— Передайте барону, что граф Родерик фон Тургаю просит его на пару слов, — прошептал я.

Он удивлённо посмотрел на меня, одно мгновение даже казалось, что он собирается возразить, но потом всё же поспешил к барону, а я немного отошёл в сторону. Я сам не верил в то, что врач может быть прав, и моя близость облегчает смерть раненым, но и вреда не будет держать небольшую дистанцию.

Берник подошёл к барону и слегка поклонился.

— Барон, граф Родерик фон Тургау просит на пару слов.

Барон посмотрел на меня, скупо улыбнулся, что-то сказал одному из четырёх вооружённых людей, которые были с ним, а потом подошёл ко мне. Он слегка поклонился, скользя взглядом по моей униформе и лысине.

— Граф фон Тургау? — спросил он, выгибая бровь. — Я ещё никогда не слышал о таком месте.

— Оно находится в Новых королевствах, барон, — ответил я. — То, что сейчас на мне униформа имперского города — второстепенный вопрос. Если хотите, мы могли бы обсудить это в другое время. У меня к вам есть лишь один вопрос… Я слышал об Алдане, что здесь ещё поступают по совести, защищают женщин и имеют благочестие. Это так?

Теперь, когда граф стоял передо мной, под его тяжёлым шлемом я увидел удленённое узкое лицо. В свете факелов его глаза казались серыми.

— Да, так, — ответил он, скупо улыбнувшись. Он явно почувствовал ловушку в моём вопросе.

— И вы тоже человек чести?

— Да, граф, — он выпрямился и положил руку на рукоять своего меча. — Если хотите в этом усомниться, я попрошу вас выбрать секундантов.

— Нет, я далёк от того, чтобы сомневаться в ваших словах, поскольку я рад, что это так.

Его глаза сузились.

— Чего вы хотите, граф? — спросил он, ставя ударение на моём титуле.

— Здесь лежит при смерти молодая женщина. Это правда, что, согласно вашему закону, нет никого, кто мог бы быть её защитником. Но вы возглавляете стражу, являетесь человеком чести и у вас благородное происхождение. Разве кто-то, вроде вас, не подходящий человек для того, чтобы сопроводить молодую женщину к храму Борона? В конце концов, в писаниях Борона написано, что дверь в его дом открыта для всех, кто хочет подчиниться его правосудию. Умирающая, готовая покорится его милости, без сомнения принадлежит к тем людям, кого имел в виду бог. А если вы будите рядом, сможете гарантировать, что с ней не случится ничего неподобающего.

Он посмотрел на меня и моргнул. Затем сдавленно рассмеялся и снова поклонился. На этот раз поклон был более глубоким, удивительным и элегантным для человека в таких тяжёлых доспехах.

— Простите, что я усомнился в вашем происхождении, — промолвил он, показав ровные зубы. — Но тот, кто смог подстроить мне такую ловушку, наверняка, отточил свою остроту при дворе. — Он обернулся и взглянул на носилки, покачал головой, а затем снова внимательно посмотрел на меня. — Я не вижу в ваших аргументах никаких ошибок, граф, а раз так, пусть будет по-вашему. Пусть никто не говорить, что ди Кортия отказал в защите женщине!

Он потянулся к застёжке своего плаща, открыл её и с плащом на руке, подошёл к носилкам Янис. Солдаты подозрительно на него посмотрели, но сделали шаг назад. Барон заботливо накрыл её плащом и отступил назад. Он обратился к своим четырём товарищам:

— Это женщина по имени Янис находится под защитой фон Кортия. Мы проводим её до храма Борона.

В итоге наших двух раненных Морских Змей в дом Борона сопровождал Тенет имперского легиона и пять королевских гвардейцев. Когда один сонный воспитанник открыл нам ворота, а другой побежал будить священника, я почтительно вернул плащ барону. Он принял его с поклоном.

— Сегодня вечером в театре будет представлена пьеса «Плачь Буро». Для меня будет честью по этому случаю приветствовать вас в своей ложе.

— Благодарю вас за вашу защиту, барон, — сказал я, слегка поклонившись. — Я буду там.

Он бросил на меня последний пытливый взгляд, подал своим людям знак, развернулся и ушёл вместе с ними.

— Спасибо, генерал, — тихо поблагодарил Девон. — Я начинаю думать, что ошибся насчёт вас.

Затем он поспешил вглубь храма, чтобы поприветствовать худощавого мужчину в одеждах Борона.

Я мгновение помедлил, затем тоже переступил порог. Борон был единственным богом, который позволял своим верующим брать оружие в храм, так что с эти не было проблем, всё же я чувствовал себя некомфортно.

Берник снял свой шлем и последовал за мной, остальные солдаты Тенета заняли позицию перед ступенями храма.

Капрал ничего не сказал, когда я углубился в храм.

Как и большинство божьих домов, дом Борона был возведён вокруг центрального зала, и к нему вёл широкий коридор. В центре зала, на окружённом рвом острове, стояла статуя бога. В отличие от других статуй богов, на Бороне была одета не мантия с капюшоном, частично скрывающая лицо, а старомодные латные доспехи. Он стоял прямо, скрестив на груди руки, с пояса свисала тяжёлая золотая боевая дубинка.

Лицо бога в каждом храме было одинаковым. Художники, создающие такие статуи, чаще всего были прихожанами этого конкретного бога и выполняли свою работу в экстатическом трансе. То, что лица при этом всегда получались одинаковыми, считалось одним из доказательств правдоподобия богов.

Борон был изображён как молодой, чисто выбритый мужчина с короткими, аккуратно подстриженными волосами, прямыми бровями и носом, угловатым подбородком и пронзительными глазами синевато-стального цвета, которые благодаря трюку художника казались живыми и будто заглядывали тебе прямо в душу.

Я остановился перед его изображением и поднял взгляд.

Впервые я обратил внимание на то, что почти никто не видел лица Сольтара. Астарту тоже представляли закутанную в мантию, но один раз в году богиня стояла перед верующими голая, в своей безупречной красоте. Только Сольтар всегда закрывал лицо, за исключением подбородка. Когда для его статуи, спустя годы, требовалось новая мантия, то сам первосвященник облачал его.

Борон строго смотрел с пьедестала на своих прихожан, но в его чертах лица было также понимание. Потом я заметил, что возле левого глаза у него небольшой шрам, когда-то зашитая рана. Как так случилось, что у бога был шрам? И кое-что ещё я тоже посчитал странным: я представлял его себе намного выше. Сольтар был моего роста, но Борон на добрых полторы головы ниже. В последний раз, когда я стоял перед его статуей, он казался мне выше и грознее, но, наверное, это потому, что тогда я был ещё ребёнком.

Я сделал небольшой шаг в сторону, глаза бога последовали за мной.

Когда я в конечном итоге пройду чрез врата Сольтара, я также предстану перед Бороном. Список моих проступков, без сомнения, был достаточно длинным, чтобы заполнить сразу несколько книг.

И для каждого обвинения у меня было лишь одно оправдание: я делал так, как считал нужным. Однако я сомневался в том, что этого будет достаточно.

Я низко ему поклонился, повернулся и направился к выходу.

Послушник встал на моём пути.

— Борон — справедливый бог. Он взвешивает души, но в тоже время проявляет милость. Его дом — убежище для всех преследуемых, и он сам кормит бедных, — пропел молодой человек, многозначительно указывая на серебряную чашу у ворот храма.

С тех пор, как я стал владельцем Искоренителя Душ, я отказывался жертвовать Сольтару. Я платил другим способом. С Бороном у меня не было конфликта, всё же мне казалось неправильным жертвовать ему то, в чём я отказал своему богу. Я покачал головой и сделал ещё один шаг вперёд, но послушник снова заградил мне путь.

— Подумайте сэр, ваша душа тоже будет им взвешена.

— Хотите сказать, что золото склонит чашу моих духовных весов? — спросил я.

Благодаря уловке архитектора, голоса в некоторых местах храма звучали по-другому. Голос священника, проповедующего перед статуей бога, наполнял весь храм без необходимости говорить громко. Должно быть это место было таким же, поскольку мой голос прогремел по дому Борона, словно осенняя буря. Позади меня другой послушник от испуга уронил чашу, и я внезапно привлёк внимание тех немногих людей, которые были в храме в это время. Мне с трудом удалось подавить проклятье. Мальчик побледнел и поспешно отступил.

Я вздохнул.

— Бог настаивает на пожертвовании? Тогда пойдите и спросите священника, сколько будет уместно за исцеление смертельных ран, — обранил я, радуясь, что мой голос звучал теперь тихо. Он поспешил прочь. Я остался, рядом со мной капрал, чей взгляд я всё это время чувствовал на себе.

Послушник прибежал обратно, приведя с собой пожилого мужчину в мантии Борона. Я слегка ему поклонился.

— Я Рекард, — представился священник. — Я только что слышал то, что вы сказали.

Я поморщился.

— Простите, — протараторил я. — Это не было моим намерением.

Священник жестом отмёл мои слова в сторону.

— Дело не в том, насколько хорошо вас было слышно, а в том, что вы сказали, — объяснил он, улыбаясь. — Теперь у меня появился к вам вопрос. Вы думаете, что есть цена за вашу душу или цена за вашу жизнь?

— И на то и на другое ответ «нет», — ответил я. Я ещё немного отошёл в сторону, чтобы не стоять посреди прохода, поскольку громкие места были сильно ограничены. Затем я открыл кошелёк, вытащил две тяжёлые монеты из военного жалования Второго легиона и бросил в серебряную чашу. — Я прошу милости Борона за раненых, которых принесли сюда сегодня ночью. Это золото для бедных, которых кормит храм.

— А что вы просите для себя? — мягко спросил священник.

— Правосудия, — промолвил я, поклонился и пошёл прочь.

Он и послушник смотрели мне вслед. Я уже подумал, что на этом всё закончится, когда услышал тихий голос священника.

— Подождите, пожалуйста.

Я остановился на ступенях и оглянулся на дверь.

Священник подозвал меня рукой. Я перевёл взгляд на статую бога позади него и вздохнул, но всё же поднялся по лестнице.

— Мужчина лежит на одре болезни, болезнь — это его старость. Его сыновья и дочери преклонили колени вокруг и молятся, прося об исцелении. Неподалёку молодая женщина борется со смертью, она отдала свою жизнь за идеал, но теперь умрёт, если бог не дарует ей исцеления. Что более справедливо, позволить умереть ему или ей?

— Вы задали не тот вопрос, священник, — слегка раздражённо ответил я. Мне были знакомы подобные вопросы с детства. В то время таким образом меня проверяли священники Сольтара.

— Почему? — спросил священник, внимательно глядя на меня.

— Верным ответом был бы вопрос: почему один из них нуждается в божией милости меньше, чем другой? Поскольку здесь решает милость, а не справедливость.

Я снова повернулся, собираясь уйти.

— Стойте, — снова позвал священник.

Я вздохнул и указал взглядом на послушника.

— Разве не ему вы должны задавать такие вопросы?

— Он не знает ответа. У меня остался только ещё один вопрос, сэр, потом вы сможете уйти с благословением Борона.

— Тогда задавайте.

— Кто из них, старик или молодая женщина, нуждаются в божьей милости?

— Она.

— Почему?

— Это ваш третий вопрос, священник.

— Почему? — снова спросил он.

— Старику уже была дарована милость.

— Почему?

— Он стар и лежит в кругу своей семьи, они молятся за него, любят его. Многим такой милости не довелось испытать.

Священник подозвал жестом послушника и положил ему руку на плечо. Послушник опустил передо мной глаза и прочистил горло.

— Я прошу прощения, сэр, я судил вас пристрастно.

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

— Мне нечего прощать. Послушник учится, чтобы позже мог учить сам, — сказал я. Он выглядел настолько удручённым, что я чуть не улыбнулся против своей воли. Сколько раз я стоял вот так? Сколько раз слышал похожее предложение? Я бросил на священника последний взгляд, он слегка улыбался. В некотором смысле они все одинаковые, — подумал я, кивнул и спустился по лестнице.

На этот раз он не стал меня окликать.

— Это был первосвященник бога, — прошептал Берник, когда я присоединился к ожидающему Тенету.

Я принялся искать свою курительную трубку, нашёл её и табак в карманах униформы, к которой ещё не совсем привык, и набил камеру трубки табаком, задумчиво глядя на храм, где два молодых солдата боролись со смертью.

— Он находит время для послушника, — объявил я. — Это говорит за него.

— Я не это имел в виду, — неловко промолвил капрал. — Вы были с ним не очень вежливы.

— Я был учтив, — ответил я и положив большой палец на табак, вызвал огонь. Слишком поздно я вспомнил, что рассказал мне Менделл о страхе алданцев даже перед малейшей магией. Я украдкой огляделся, но, похоже, никто ничего не заметил, капрал тоже не особо обращал внимание на мою трубку.

Была всё ещё глубокая ночь, и исцеление солдат могло занять некоторое время.

Я огляделся в поисках подходящего места и приметил подножье фонаря, снял с пояса Искоренителя Душ и сел на ступеньку. Когда я поставил меч рядом с собой, он со звоном упал на землю. Я в полном недоумении посмотрел вниз, увидел обычный клинок в знакомых ножнах, вздохнул и положил его себе на колени.

Другие могли зайти в храм богов, поклонится своему богу и беспрепятственно снова выйти.

Однако стоило мне лишь приблизиться к храму, находился какой-нибудь священник, который вовлекал меня в беседу. По крайней мере, Девон больше не считал меня некромантом, уже только ради этого стоило сыграть в эту старую игру.

— Это ведь священники должны знать ответы на вопросы, — тихо пробурчал я. — Почему они всегда задают их мне?

— Сэр? — переспросил Берник.

— Ничего, — сказал я. Я поднял на него взгляд, он стоял по стойки смирно, как будто вышел на перекличку. Остальная часть Тенета последовала его примеру и застыв, стояла где-то поблизости. — Берник, найдите ступеньку и располагайтесь поудобнее. И ваши люди тоже. Нам ещё долго ждать.

— Сэр? — нерешительно спросил Берник. — В армейском уставе написано, что имперский солдат всегда должен демонстрировать готовность и решимость защищать империю, к которым его обязывает клятва!

— А ноги у вас не болят? Плечи не напряжены, шлем не давит, да и меч не стал слишком тяжёлым? Сядьте, капрал, не вижу, чтобы у лестницы в храм Борона безопасность империи прямо сейчас находилась под угрозой.

Послышались вздохи облегчения и много лязга, когда Тенет садился. Возможно, он был прав, когда десять солдат стояли по стойки смирно — это выглядело более впечатляюще, но на храмовой площади посреди ночи почти никого не было, чтобы кого-то запугивать.

Солдаты сняли свои шлемы и отложили оружие, и уже вскоре кто-то вытащил стакан для игральных костей. Света от фонаря было как раз достаточно, чтобы различать очки на кубиках, а большего и не требовалось.

Я сидел на ступеньках храма, курил трубку и наблюдал за ними, пока луны двигались по своим орбитам. Все солдаты казались мне ужасно молодыми.

На рассвете площадь храма заполнилась прилавками, священники и учёные предлагали свои тексты. Продавец фруктов хорошо на мне заработал, когда я купил у него целую корзину яблок. Несколько я взял себе, остальные раздал солдатам, некоторые из которых тем временем храпели, демонстрируя свою готовность и решимость защищать империю. Берник посмотрел на меня, спрашивая взглядом совет, я покачал головой, и он оставил их спать.

Нам потребовалось три дня в море, чтобы от Огненных островов добраться сюда. Там женщины дрались за испорченную еду, а здесь было такое изобилие, какого я никогда не встречал раньше. К тому же, цены были смехотворно низкими. Тот же послушник, который извинился передо мной, в кокой-то момент вышел из храма и предложил нам кувшин свежей воды. Мы были ему благодарны.

Когда всё больше и больше людей стали с любопытством смотреть на груду тяжёлых доспехов перед ступенями храма, Берник разбудил своих людей. Один из них выпрямился, скрестил на груди руки и вскоре уже снова храпел.

Если бы была воля капрала, то Тенет простоял бы смирно уже добрых пять отрезков свечей. Однажды мне выпала честь возглавлять сорок лучших воинов королевства Иллиан, но ни одному из них не пришла бы в голову идея упустить шанс поспать.

Когда наступил рассвет, врата храма Сольтара широко распахнулись, и на улицу вышел священник, громко цитируя из писания. Недалеко от нас несколько полноватый мужчина установил тяжёлый механизм, который он, потея, подтянул сюда на своей повозке. То место, которое в повозке не занял механизм, было заполнено книгами.

Этот человек тащил через площадь больше книг, чем я когда-либо видел в одной куче. Я встал, что заставило Берника почти в панике вскочить на ноги, и с Берником на хвосте, поспешно надевающего шлем и затягивающего ремни своего нагрудника, направился к продавцу.

То, что предлагал продавец, было необычным. У него было с собой около пятидесяти разных книг, и он обещал за три золотых монеты ещё до вечера скопировать любую из них.

— Только что напечатанная, переплетенная тончайшей телячьей кожей, название и ваше имя будут выбиты золотом на обложке, сэр! Вы должны согласиться, что это разумная цена, три золотых за целую книгу!

Поскольку он объявлял об этом перед храмом Борона, это, должно быть, было правдой. Одна из книг оказалась «Плачем Буро». Я спросил продавца, могу ли её открыть, и получив разрешение, прочитал начало «Плача», написанное красивым шрифтом. В нём умирающий полководец оплакивал свои неудачи. Очевидно он проиграл битву, войну и жизнь и не хотел уходить к Сольтару, пока не закончит со своими жалобами. После двух страниц я со вздохом закрыл книгу. Шрифт был красивым и чётким, однако содержание… Я продолжил искать и нашёл жемчужину: тонкий том со стихами, который тронул меня, как только я прочитал первую строфу. Я благоговейно закрыл книгу и взглянул на имя на обложке, которое показалось мне знакомым.

Тарида фон Зильбермонд.

— Сколько за эту книгу? — спросил я, и мне пришлось сглотнуть, поскольку голос был хриплым.

— Как я и сказал, сэр, три золотые монеты за каждое из этих драгоценных произведений. Сегодня вечером вы получите свою напечатанную копию. Ещё две серебряные монеты, если хотите забрать именно эту книгу. У неё очень хороший переплёт, и все страницы уже аккуратно разрезаны.

Я молча сунул ему в руку золото и серебро и вернулся с книгой на своё место под фонарём.

— Вам нравится поэзия? — осторожно спросил Берник.

Я почти его не слышал, так сильно слова женщины-барда пленили меня. Я поднял голову.

— Всё зависит от того, как она написана, — тихо ответил я.

— Я слышал, как она поёт, — почти застенчиво сказал капрал. — Она одна из величайших бардов, которых когда-либо видела империя. Она уже пела перед королями и знатными господами. Когда она выступает, театр переполнен… И всё же вы можете встретить её, сидящую в порту Аскира, видеть, как она настраивает лютню и передаёт шляпу из рук в руки, будто она не самая великая из своей гильдии. Она… — Он покачал головой, когда не смог сразу подобрать слова. — Она словно ангел, спустившийся из сада Астарты, а послушав её голос, можно расплакаться, — сказал он со взглядом, полным тоски, который заставил меня улыбнуться.

— Но она никогда больше не будет петь в Аладне, — услышал я сбоку голос Менделла. Это сбило меня с толку, поскольку пока я носил Искоренителя Душ, лишь немногие могли незаметно приблизиться ко мне. Теперь, без меча, я чувствовал себя почти что глухим и слепым.

— Божья милость с вами, лейтенант, — поприветствовал я, поднимаясь с цоколя фонаря. — Что вас привело сюда?

— Капитан беспокоиться, — ответил он, поправил свою одежду и сел на ступеньку рядом с цоколем. Он взглянул на храм. — Ночь закончилась, а мы ещё ничего от вас не слышали. Девон в храме?

— Да. Мы и сами ещё ничего не слышали. Мы не видели его больше одного колокола.

— Думаю, это хороший знак, — выразил своё мнение Менделл. — Значит они всё ещё борются за свои жизни, — он облокотился на следующую ступеньку, закрыл глаза и помассировал виски. Он тоже оставался на ногах уже с предпоследней ночи, и если спал, то этого сна явно было недостаточно. — Но это не единственная причина.

Эльгата послала меня напомнить вам, что майор Копья Вендис ожидает вас к третьему колоколу.

Я тихонько выругался, я действительно совсем об этом забыл.

— До встречи у вас осталось ещё почти два отрезка свечи, — сказал он.

— Но, возможно, вы сначала ещё захотите освежиться? — он посмотрел на Берника. — Я уверен, что капрал Меча сможет безопасно сопроводить на базу наших товарищей, даже если вас не будет рядом.

— Да, сэр! — взял тот под козырёк. — Можете на это рассчитывать, сэр!

Я с подозрением посмотрел на Менделла.

— Хотите сказать, что для генерала неуместно сидеть на ступенях храма и читать?

— Я не смог бы выразить это точнее.

— Думаете, у майора Копья уже сейчас найдётся для меня время? — спросил я. — Я устал и предпочёл бы как можно скорее лечь спать.

— У вас более высокий ранг, — ответил он. — Поверьте, майор Копья найдёт для вас время.

— Что вы имели в виду, говоря, что Тарида никогда больше не будет петь в Алдане? — спросил я Менделла, когда мы уже подходили к базе. Теперь я чувствовал себя усталым и не хотел ничего другого, кроме как лечь в кровать. Я лишь надеялся, что майор Копья не задержит меня слишком долго.

— Это неприятная история, — отозвался Менделл. — Она приехала сюда десять лет назад и штурмом завоевала сердца людей, пока её внезапно не заподозрили в некромантии.

Однажды ночью культ напал на дом, в котором она ночевала, и поджёг его. Молодой человек посодействовал тому, чтобы она смогла убежать, а сам был за это убит одним из последователей культа. Она была тяжело ранена, и ей с трудом удалось скрыться в храме Астарты. А когда выяснилось, что молодой человек принадлежал к уважаемой аристократической семье и тайно был её любовником, это стало скандалом. — Он посмотрел на меня со стороны. — Хотя жрица Астарты подтвердила её непричастность, до сих пор ходят слухи о том, что она виновна в некромантии и что это она убила своего любовника.

— Боги! — потрясённо сказал я.

Он коротко кивнул.

— Теперь вы начинаете понимать.

— Что с ней случилось?

— Когда она поняла, что в Алдане для неё не будет правосудия, она на борту имперского судна уехала в Аскир. Ни один алданский корабль не принял бы её на борт.

— А виновника хотя бы нашли?

— С чего вы взяли, генерал? — с горечью спросил Менделл. — Хотя сам герцог потребовал провести расследование, никто так и не был привлечён к ответственности за это преступление.

Мы подошли к воротам, один из Быков отдал честь, другой открыл для нас тяжёлые ворота. Менделл провёл меня через площадь к приземистому зданию комендатуры.

Справа от него стояла высокая узкая башня, на крыше которой находился один из этих семафоров.

Чуть ниже был балкон, на котором я разглядел тяжёлую вращающуюся подзорную трубу и два сигнальных фонаря. Учитывая то, какой высокой была башня, не было сомнений в том, что отсюда можно было заблаговременно заметить любой корабль.

Контраст между имперскими постройками и фахверковыми зданиями Алдана был очевиден. К зданию не примыкало никаких других, его горизонтальная проекция соответствовала главному зданию «Молота».

Это было почти как вернуться домой.

Мы вошли через боковой вход и поднялись по лестнице. Менделл постучал в дверь, нас пригласили войти, и мы ступили в приёмную майора Копья, где молодой штаб-лейтенант поднял глаза и с любопытством на нас посмотрел.

— Это штаб-лейтенант Гох, адъютант майора Копья, — сообщил мне Менделл. — Генерал Родерик, Второй легион, — представил он меня.

Мужчина, как и многие Морские Змеи, был скорее жилистым, чем мускулистым, ростом немного ниже Менделла, с короткими каштановыми волосами, внимательными карими глазами и улыбкой, которая не достигала его глаз. Жёлто-зелёная униформа сидела безупречно, без сомнения, она была сшита портным по индивидуальному заказу.

Рапира, прислоненная к столу, была богато украшена.

Гох встал и взял под козырёк, я не раздумывая ответил на салют, в то время как Менделл попрощался.

— Майор Копья Вендис уже ждёт вас, — объявил адъютант, с сомнением глядя на имперское число два на моём рукаве и открыл для меня другую дверь.

— Прошу, — вежливо сказал он, а потом с тихим щелчком закрыл за мной дверь.

23. Сон и долг

Майор Копья Вендис был долговязым мужчиной с венком коротко подстриженных поседевших волос, тёмно-зелёными глазами и немного длинноватым носом. Ему было около трёх десятков лет, и то, как он меня разглядывал, демонстрировало, что в своей жизни он уже многое повидал и не готов верить в любую дикую историю, которую ему преподносят. Он стоял вместе с Эльгатой у стены, на которой была развёрнута большая карта. Может я всё же научился читають карты, поскольку разглядел на ней устье Газара, Янас и очертания Огненных островов. А может всё дело было в том, что рядом были написаны названия.

— Да прибудет с вами милость богов, генерал, — официально приветствовала меня Эльгата. — Майор Копья Вендис, генерал Родерик, — представила она нас друг другу. — Как там Янис и Ларин?

— Когда я уходил, у нас ещё не было новостей из храма, — сообщил я. — Мы с Менделлом думаем, что это хороший знак.

— Генерал Родерик из легендарного Второго легиона, — с сомнением промолвил Вендис. — Надеюсь, вы простите, что у меня по этому поводу возникли небольшие сомнения. Не могли бы вы показать мне своё кольцо? — он протянул мне свою ладонь.

— Я не могу его снять, — сказал я, стаскивая перчатку и протягивая ему руку.

— Вы разрешите? — спросил он, схватился за кольцо и с силой потянул.

Я всё больше утверждался во мнении, что кольцо, наверное, срослось с костью моего пальца, поскольку оно не сдвинулось ни на волосок. Я резко вдохнул и отобрал у него свою руку.

— Это было неуместно, — майор Копья, — сухо произнёс я, потирая больной палец.

— Возможно, — невозмутимо отозвался Вендис. — Но я надеюсь, вы понимаете, насколько трудно поверить в вашу историю. Прошу, я должен провести испытание.

Когда я на этот раз протянул ему руку, он не стал тянуть за кольцо, а лишь поднёс к нему своё. Мы молча наблюдали, как его кольцо вспыхнуло.

— Вендис, я же уже говорила вам, что кольцо настоящее, — сказала Эльгата.

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — ответил майор Копья. — Просто мне интересно, настоящий ли человек.

Он всё ещё испытующе на меня смотрел.

— Комендант Кералос утвердил меня в этом звании, — сообщил я. — Однако у меня нет с собой подтверждающих документов. Посол Иллиана, маэстра ди Гиранкур, заведует нашими бумагами. Он едет в Аскир с дипломатической миссией и скоро туда доберётся.

— Нам не придётся ждать так долго, — обронил Вендис. — Я отправил в Аскир запрос, мы получим ответ через несколько отрезков свечи. — Говоря это, он зорко за мной наблюдал, и я позволил себе слегка улыбнуться.

— У меня есть к вам предложение, — сказал я. — Дайте мне камеру с удобной койкой. Мне не помешает выспаться. Разбудите, когда получите ответ.

Вендис посмотрел на меня и покачал головой.

— В этом нет необходимости, генерал. Мне не нужно понимать, как так получилось, что кто-то из чужой страны носит кольцо генерала легендарного легиона.

— Может поможет, если я скажу, что часть нашей миссии состоит в том, чтобы официально присоединить Новые королевства к империи и поместить под защиту Аскира.

— Не особо, — ответил он. — Прежде всего мне не нравится то, что я никогда прежде не слышал об этих Новых королевствах. — Он отмахнулся, прежде чем я успел вставить слово. — Я знаю, генерал, это бывшие колонии. Эльгата упоминала об этом в своём отчёте. — Он подошёл к письменному столу, с которого поднял и открыл папу. Нахмурившись, он всматривался в написанные строки. — Эти Новые королевства…

Капитан Копья Эльгата сообщает, что ваша родина находится в отчаянном противостоянии с войсками империи под названием Талак. Империи, возглавляемой бессмертным некромантом и маэстро, которому там поклоняются как богу. Это верно?

— Да.

— Это также означает, что вы втяните нас в войну, которая не имеет с нами ничего общего.

— Есть достаточно доказательств того, что Талак посягает скорее на Аскир, чем на нас, — возразил я. — Мы тоже сначала не моги в это поверить, но на каждом шагу нашего пути встречали его агентов. Поверьте, Аскир уже вступил в войну с Талаком, хотите вы это признать или нет.

— Как скажите, — промолвил он, кладя папку обратно на стол, затем подошёл к карте. — Эти чёрные корабли, стоящие в гавани Огненных островов, принадлежат этой империи?

— Да. Они были частью ловушки, которая сильно сократила соединение военно-морских сил адмирала Эссена. Таким образом их враждебные намерения теперь неоспоримы.

— Я читал отчёт, — бросил Вендис, глядя на Эльгату, которая до сих пор почти ничего не сказала. — Он подробный. Этих вивернов, как вы их называете, также видели и с других кораблей, но до сих пор придавали этим свидетельствам не особо большое значение, — он натянуто улыбнулся. — Моряки любят рассказывать байки, — он, нахмурившись, посмотрел на карту на стене. — Всё же я склонен вам верить. Вы знали, что соединение военно-морских сил Эссена даже от меня держали в секрете?

— Нет, майор Копья, я об этом не знал.

Вендис сдержанно кивнул.

— Если объединить всё это вместе, передо мной встаёт мрачная картина. — он бросил на меня проницательный взгляд. — Кажется, вы чувствуете облегчение, хотя это плохие вести.

— Да, я чувствую облегчение, — признал я. — По поводу того, что комендант Кералос серьёзно отнёсся к нашему докладу, полученному от посла Газалабада. Мы с моими товарищами долго опасались, что это не так.

— Поверьте, когда дело касается имперского города, комендант серьёзно относится к любой угрозе. Генерал, как вы оцениваете ситуацию на своей родине?

— Мы не получали вестей оттуда уже несколько недель. Но насколько я знаю, есть только одно подходящее слово: отчаянная. Вполне может быть, что в этот самый момент рухнули последние стены перед мощью врага.

— Значит эта маэстра ди Гиранкур надеется на помощь в проигранной войне?

Я покачал головой.

— Нет, сэр. Пока не падёт Аскир, война не проиграна. Как я сказал ранее, враг, судя по всему, посягает на Аскир. В противном случае, не было бы никакого смысла в том, что агенты Талака действуют в Семи королевствах.

Вендис серьёзно кивнул.

— Надеюсь, что вы ошибаетесь. Ещё один вопрос. Вы назвали посла маэстрой. Означает ли это, что она обучена искусству магии?

— Да, майор Копья. Она обладает мощным магическим талантом.

— Это прискорбно, — промолвил Виндес. — Лишь по этой причине ей будет отказано в любой поддержке в Алдане и других королевствах.

— Это было бы глупо, — сказал я. — Надеюсь, они будут руководствоваться благоразумием.

— Возможно. Но недоверие к магическим талантам глубоко укоренилось, поскольку никто, кроме священника, не может отличить некроманта от маэстро.

— Она не станет колебаться и позволит священнику проверить себя.

— Будем надеяться, что это принесёт пользу. К сожалению, мы здесь бессильны. — Он ткнул пальцем в отчёт Эльгаты. — У меня есть к вам ещё вопросы, генерал. Я читал отчёты Эльгаты и судовой журнал «Снежной Птицы». Опишите, пожалуйста, свои впечатления о времени, проведённом на имперском корабле «Снежная Птица». Как дополнение к отчётам.

Потребовалось почти два отрезка свечи, а может даже целый колокол, прежде чем Вендис остался довольным. Когда мы, наконец, покинули комендатуру, я устал как собака. Менделл ждал снаружи, Эльгата вопросительно посмотрела на него, и он покачал головой.

— Вестей пока нет.

Но прежде чем она успела что-то сказать, нам навстречу бросился капрал Берник и взял по козырёк.

— Генерал, капитан Копья, спешу вам сообщить, что оба товарища познали милосердие бога, они выживут! — сияя воскликнул он. — Мы прямо сейчас несём их в лазарет.

Эльгата облегчённо вздохнула.

— Отрадно слышать, — сказал я и повернулся к капралу. — Можете показать мне дорогу к квартирам?

Мне срочно была нужна кровать. И лучше бы она не раскачивалась.

— Да, сэр. Я отведу вас туда, сэр.

— Подождите чуток. — Я обратился к Эльгате. — Когда вы планируете отплыть?

Она мгновение помедлила.

— Завтра утром с приливом, — ответила она. — Если ничто не помешает.

— Но вы ожидаете, что это произойдёт?

— Да, — подтвердила она. — Мы потеряли пять кораблей. Можете быть уверены, ответ из Аскира не заставит себя ждать. — Она посмотрела на меня и улыбнулась. — Увидимся, генерал, — промолвила она и взяла под козырёк.

Я ответил на салют, и мы наблюдали, как она уходит.

— Квартиру для вас уже приготовили, сэр, — сообщил мне Берник. — Вы устроили переполох, поскольку мы не часто видим здесь, на базе, генерала, но мы надеемся, что вы останетесь довольны квартирой. Прошу сюда, сэр.

Но вместо того, чтобы проводить меня к задней части базы, где располагались бараки, он направился к большому зданию, которое находилось недалеко от комендатуры.

— Оружейная, — объяснил он, открывая тяжёлую дверь.

— Здесь есть помещения, которые предоставляются старшим офицерам, когда те наведываются на базу. Они хорошо обустроены.

Капрал провёл меня наверх по двум крутым лестничным пролётам, мимо комнаты дежурного, где сержант с любопытством поднял взгляд и взял под козырёк, а потом дальше вдоль коридора.

Капрал оказался прав: помещения над оружейной были просторными и со множеством удобств. Они включали отдельную кухню и ванную комнату, выложенную голубой плиткой, в которой также была горячая вода. Уборная находилась на этом же этаже: маленькая комната без окон с сиденьем из фарфора и рычажным насосом, для смывания водой, чтобы не так воняло. Капрал показал мне всё это, затем провёл в кабинет с письменным столом, стульями, высокими, но пустыми полками, стоящими вдоль стены, двумя узкими окнами с тяжёлыми ставнями, похожими на бойницы и ещё двумя дверями по бокам.

— Слева находится умывальная комната, — сообщил капрал Берник. — Справа — спальня. Если вам что-нибудь понадобится, потяните за этот шнур, тогда в комнате дежурного зазвонит колокольчик, и придёт сержант, чтобы спросить о ваших пожеланиях. Пусть боги благословят ваш сон.

— Спасибо, капрал, — поблагодарил я, и он взял под козырёк. Я закрыл дверь, сделал два шага к следующему стулу, снял сапоги и куртку, отстегнул ремень с мечом и прошёл в другую комнату. Плюхнувшись на кровать, я положил меч рядом и устало закрыл глаза.

Меня разбудило лёгкое прикосновение. Открыв глаза, я заморгал. Это была не та комната, где я лёг. Однако место, где я проснулся, когда-то долго было моим домом. Серые, грубо отёсанные камни образовывали стены, одна из них была полукруглой и с бойницей, завешанной тяжёлым ковром. Кровать была широкой и тяжёлой; камин, достаточно большой, чтобы поджарить на нём быка, занимал большую часть южной стены, рядом на подставке стояли рыцарские доспехи, на щите которых была роза Тургау. Низкая дверь, о которую я так часто ударялся головой, была открыта, а рядом с моей кроватью стояла девочка, которую я последние несколько десятков лет видел только во сне.

— Родерик, я приказываю вам проснуться! — воскликнула Элеонора и радостно засмеялась. Она потянула меня за руку. — Давайте, Родерик, идёмте со мной, посмотрите на конец первого акта. — Я встал и обнаружил, что на мне синяя одежда. Синий был её любимый цвет, и она уже была прикована к кровати, когда подарила мне эту одежду. — Пойдёмте, Родерик, я хочу, чтобы вы это увидели.

И тогда она потянула меня за руку, и мы внезапно оказались на оборонительной башне восточных ворот столицы. Была зима, зубцы стены покрывал лёд, а рядом с нами солдат как раз отбивал лёд от своего щита, на котором красовался герб Иллиана.

Перед воротами столицы простиралась опустошённая земля. Что когда-то было восточным городом, теперь превратилось в дымящиеся руины. Там, вдалеке, за пределами линии огня даже для самых тяжёлых арбалетов, стояла сотня столбов, вороны летали и клевали то, что когда-то было людьми.

А позади столбов раскинулся бесконечный лагерь из чёрных палаток: армия императора-некроманта.

Перед массивной привратной башней слева от нас, на своих боевых конях сидели три тяжело вооружённых всадника. Тот, что был справа, нёс в стремени и руке флаг Талака.

Позади них стояли десятки истощённых фигур, в основном женщины и дети, связанные между собой тяжёлыми верёвками или цепями. У их ног находился городской ров, частично покрытый льдом. Во льду застряли мёртвые тела. Позади пленных я увидел стоящих строем солдат в чёрных доспехах, с башенными щитами и длинными копьями.

— Стены столицы крепкие, — сообщила Элеонора. — Камни катапульты рикошетом отлетают от них. Наши амбары полные, и каждый день, проведённый в осаде, люди в этих чёрных палатках умирают сотнями, если не тысячами от болезней, холода или голода. Их потери велики, но они заставляют нас расплачиваться за них. Каждый день они копьями загоняют женщин и детей в ров, заполняя его телами моих подданных. Они убивают и забивают только ради забавы или чтобы навести на нас ужас. И каждый день эти три вестника снова и снова выдвигают одно и то же требование: им нужна королева, бьющееся сердце Иллиана. Слышите, как они призывают Элеонору? Тот, что посередине — князь, сейчас прочитает свиток и потребует выдачу королевы в обмен на мир в стране. Он обещает пощадить город, не сносить его, снять осаду и оставить в живых тех людей, которых они согнали здесь на морозе. Но они вовсе не ждут, что мы выполним их условие, это всего лишь предлог для убийств, — она подняла глаза и посмотрела на меня так, будто ей удалась хорошая шутка. — Посмотрите, разводной мост опускается, и городские ворота открываются. Взгляните на удивление, появившееся на лицах вестников-тиранов. И на того, кто на лошади выезжает из города!

На белом коне и в платье, которое стало бы в день свадьбы мечтой для любой женщины, ворота медленно пересекла грациозная фигура. Только если присмотреться, можно было увидеть жерди, удерживающие её в седле. Рядом с нами солдат свирепого вида наклонился, поднял дорогой арбалет и аккуратно установил его на вилке.

— Они оправились от удивления, — промолвила Элеонора. — Видите мужчину посередине? Он здесь командующий. Теперь он жестом подзывает к себе священников.

Две измождённые фигуры в чёрных рясах подошли к троим всадникам. Рядом со мной солдат вытащил из дублета бутылку со знаком Борона и аккуратно окропил содержимым болт с острым, усыпанным рунами наконечником, древко которого было обмотано несколькими слоями тонкой ткани.

Оба священника ступили на подъёмный мост и подошли к женщине в свадебном платье. Они грубо стащили беззащитную женщину с лошади, затем я увидел, как подъехала телега, заполненная хворостом. Там впереди она остановилась, колёса поставили на тормоза, лошадей выпрягли, а на самой телеге установили столб.

— Она уже давно знает, что враг задумал для неё, — сообщила Элеонора. — Солдаты Талака насилуют и издеваются над женщинами, как захотят, потом отпускают их. При этом они забывают, что их жертвы — это не просто плоть, что у них есть уши, чтобы слышать и глаза, чтобы видеть, — она крепче сжала мою руку. — Послушайте, какое враг представляет обвинение: насколько это неестественно, что женщина носит корону. Как это противоречит законом богов. Как здесь осуждается та, кто не знает своего места. Слышите, как один из проклятых наездников душ говорит о справедливой войне, как проводит чистку противоестественного, выправляет то, что было искажено. Он сам в это верит и слеп к истине.

Священники затащили женщину в повозку и привязали к столбу.

Позади и рядом с нами стена заполнилась мрачными солдатами. Ни у кого из них не было при себе явного оружия, они прислонились к внутренней части стены, где их не было видно. Только солдат рядом с нами что-то делал. Он подбросил в воздух лепестки роз, изучая куда их понесёт ветер. Отсюда до повозки было добрых восемьдесят шагов, вполне выполнимый выстрел, но он хотел убедиться, что обязательно попадёт.

— Она знает, что замышляет враг, а также то, что её время пришло. Этим утром её сердце перестало биться, и лишь молитвы священников и сильнейшее лекарство помогли ей выжить. Лекарство, которое её убьёт. Но пока она ещё жива. Она королева, она сердце Иллиана, она воля, сила и вера нашего народа. Она сама решает, как умереть.

Она подошла ко мне и схватила мою руку. Я поставил её перед собой, и она прислонилась к моему бедру, как делала много раз. Я крепко сжал её руки. Она казалось такой хрупкой, но я знал, насколько это было обманчивым.

— Теперь она говорит. Вы не сможете её услышать, голос не разносится далеко. Она напоминает врагу о его клятве, напоминает о том, что он хотел пощадить город и обещал отпустить пленных. Но пока она ещё говорит, они уже действуют.

Священник бросил факел в кучу хвороста, должно быть, тот был пропитан маслом, потому что огонь быстро распространился, а в воздух поднялось густое облако дыма. Ни один из солдат на стене не шевельнулся или промолвил хоть слово, они стояли неподвижно, как статуи.

— Платье было благословлено, она помазана. Она исповедала грехи и отдала себя в надёжные руки бога, — продолжила Элеонора сдавленным голосом. — Сейчас! — прошептала она.

Мгновение назад цвет огня ещё был красновато-жёлтым, а дым чёрным, но теперь пламя становилось всё ярче и ярче и, казалось, излучало собственный белый свет.

— Видите справа всадника, который так пристально на неё смотрит? — тихо спросила она. — Это он хочет завладеть её душой и знаниями. Однако прямо сейчас он начал понимать, на что способна воля, которая на протяжении десятилетий закалялась страданиями и болью. Он проделывал это уже так много раз, оседлал немало душ, но никто никогда не противостоял ему так яростно. И посмотрите, каким горячим теперь стал огонь…

Пламя горело теперь белым огнём, росло и росло, пока не превратилось в столб света, который был виден на много миль вокруг.

— Пламя света, — взволнованно выдохнул я. — Священный огонь Борона!

Перед нашими глазами священники и люди в чёрных доспехах отпрянули. А тот, что пристально смотрел на неё, вообще отвернулся и попытался убежать, но было слишком поздно.

— Сейчас! — снова крикнула она, сжимая мои руки.

Столп света разделившись, коснулся двух священников и всадников, которые вспыхнули ярким светом и исчезли.

Там, где раньше находились повозка, костёр и столб, теперь стояла одна лишь женщина в белом платье, совершенно не тронутая пламенем.

Одно долгое мгновение все в недоумении смотрели на неё, в то время как солдаты на стене возликовали, потом раздался приказ врага.

Передовая линия вражеских солдат с криком и поднятыми вверх копьями, устремилась к ней. Она стояла неподвижно, но прежде чем первое копьё успело её коснуться, солдат рядом с нами, который так долго целился, выстрелил, а потом плача, рухнул на пол.

Ещё в воздухе болт превратился в сияющий свет. Он попал королеве в самое сердце, свет запульсировал и стал невыносимо ярким. Когда он потух, сердце Иллиана исчезло, а там, где она стояла, лежал лишь искривлённый золотой венец.

— Теперь она свободна, — тихо сказала девочка, потянув меня за руку. — Давайте уйдём, вам необязательно смотреть на то, как враг совершает предательство. Он никогда даже не собирался сдерживать свои обещания.

Я ещё увидел, как солдаты на стене наклонились вперёд, каждый второй взял тяжёлый щит, а другой — заряженный арбалет.

Теперь мы стояли в тронном зале. Она отпустила мою руку и встала передо мной. Протянув ладонь, она что-то вытерла с моей щеки.

— Вам не нужно её оплакивать. Она свободна. Столько лет ей пришлось терпеть то, что стало её тюрьмой. И ей была оказана последняя милость, она не почувствовала боли от болта. Её душа теперь находится в руках Борона, он будет её судить, но она не станет его бояться, — она снова взяла меня за руку. — Это вы, Родерик, были тем, кто дал ей сил выстоять. Вы должны этим гордиться, как гордится она. Не оплакивайте её, потому что страна узнает, что с ней случилось: как она отдала себя в руки врага, чтобы защитить свой народ, как была нарушена сделка, как они собирались сжечь её на костре и как она обратилась в свет Борона, и бог наказал врага. Поскольку никто не видел, как она умерла, она будет жить в сердцах своего народа, и со светом разнесёт своё последние послание по всей стране.

Она указала на большой меч, который висел на стене позади трона.

— Идите туда и передайте мне меч, я слишком маленькая, чтобы дотянуться до него. Мне пришлось бы карабкаться на спинку трона, как в тот раз, когда вы нашли меня здесь. Королеве не подобает играть на троне, вы сами сказали мне об этом, поэтому должны подать мне Каменное Сердце.

Я подошёл к стене и снял меч Каменное Сердце, красные глаза которого вспыхнули, когда я к нему прикоснулся. Я всё ещё ему не нравился, даже в моих снах.

— Меч королевства, — сказала она, когда я встал перед ней на колени и протянул его, держа обоими руками. — Когда стены рухнут, они захотят его забрать, но вы, как и я знаете, что это не Каменное Сердце. Он находится в руках другого человека.

Она потянулась к рукоятке меча, нажала на горящие глаза и повернула голову дракона. Голова с тихим щелчком отделилась от рукоятки, в которой лежал плотно свёрнутый пергамент.

— Это один из последних секретов, оставшихся у меня, Родерик. Это меч королевства, поскольку каждый правитель с его помощью объявляет свою волю. В рукоятке настоящего клинка вы найдёте в том числе и мою, снабжённую моей печатью, с решением, кто должен стать новым сердцем Иллиана.

Она заметила мой взгляд и весело улыбнулась.

— Нет, успокойтесь, я не стану взваливать эту ношу на вас, у вас другая судьба. — Меч исчез из моих рук и снова оказался на стене. — Стены города выдержат. Враг продолжит убивать, но за каждого нашего убитого, холод, голод и чума заберут десятерых из них. С каждым убийством наших людей, народ будет обретать всё больше решимости. А пока держится столица, враг остаётся связанным и не может в полную силу продвигаться к северным землям, — она улыбнулась. — Кто знает, может эти стены будут ещё стоять, когда вы вернётесь к нам, Родерик. Тогда вы будите знать, как определить, кому принадлежит этот трон. Возможно, на нём уже будет кто-то сидеть. Если не тот, кого выбрала я, тогда делайте то, что необходимо.

Я всё ещё стоял перед ней на коленях. Она подошла ко мне и обняла, одарив улыбкой, в которой когда-то было столько доверия и радости, прежде чем тот, кто столкнул её со стены, разрушил её жизнь, забрав всю радость и оставив взамен страдания. Она обняла меня, от её дыхания веяло яблоками. — Он пообещал, что мы увидимся вновь, — сказала она с дружеской улыбкой, вложив мне в руку яблочное семечко. — Оно для вас. Посадите за меня дерево, — прошептала она, затем вместе с Иллианом исчезла в белом свете.

Я сидел в своей постели и плакал. Это был всего лишь сон, говорил я себе, полёт фантазии, родившийся из усталости и печали, наверняка, всё это неправда. Я поднял руку, чтобы вытереть щёку и из неё что-то выпало. Яблочное семечко…

Спал я недолго, после четвёртого колокола прошло не более одного отрезка свечи, значит сейчас было немного за полдень. Я умылся и посмотрел на своё отражение в полированном серебряном зеркале, заметил мыло и кожаный ремень на крючке. Я не брился уже несколько недель, в Бессарине только евнухи ходили без бороды. Я вытащил свой кинжал, посмотрел на него оценивающим взглядом и провёл лезвием по кожаному ремню.

По крайней мере, это простое занятие помогло мне собраться с мыслями.

Стоя там и соскребая бороду, я размышлял о своих снах о нашей королеве.

В последний раз, когда я видел её, она была ребёнком и послала меня на битву при Авенкорском перевале, чтобы преградить путь варварам в страну. Это было срочно, поскольку королевской армии, под командованием графа Филгана, потребовалось слишком много времени, чтобы добраться до перевала. Поэтому туда отправился я и сорок рыцарей ордена, чтобы удержать перевал, пока армия займёт позицию.

Она знала, чего от меня требует, и что мы больше никогда не увидимся. Сорок верных сторонников умерли на перевале, который мы удерживали двенадцать долгих дней.

Граф, однако, решил, что нет смысла укреплять перевал, и вместе с армией занял позиции в тылу. Он сидел на своей ленивой заднице и просто ждал, а чтобы развеять скуку, занимался соколиной охотой.

Когда он послал проверить, почему варвары не идут, он обнаружил сорок убитых верных сторонников и гору мёртвых тел, такую высокую, что окровавленные тела, словно стеной, заградили перевал.

Варвары отступили, другого сражения не было, а граф фон Тургау исчез.

Я избегал столицы, беспокойно бродил по стране и упрекал мою королеву в том, что это её вина, её неудача, поскольку это она назначила графа Филгана полководцем. И всё же я знал, что мой вердикт был несправедливым. Королева сделала то, что должна. Если бы это имело смысл, она даже приказала бы отнести к перевалу свои носилки. Она обладала всем тем мужеством и волевым характером, которых так не хватало графу.

Я не раз подумывал о том, чтобы вернуться, увидеть её ещё раз, но каждый раз говорил себе, что она теперь стала старше, уже больше не ребёнок, дразнящий меня тем, что я сажаю яблони. Уже не та девочка, которая собирала для меня яблочные семечки от каждого съеденного яблока. Уже больше не ребёнок, не та, кого я любил, как свою собственную дочь.

Сон или нет, но в глубине души я знал, что наша гордая королева умерла. Я опоздал, слишком долго медлил, изворачивался, искал причины, чтобы избегать её. По крайней мере во сне, она не держала на меня обиды.

Да ей и не было в этом нужды, я вполне мог справиться с этим сам. Она, кому никогда не довелось быть с мужчиной, была в моём сне в свадебном платье.

Священники богов могли творить столько чудес, почему же никому из них не удалось исцелить её позвоночник? Почему боги допустили, чтобы эта девочка всю свою жизнь оставалась в своём теле, словно в ловушке? Именно она, кто так любил прыгать и смеяться.

Её династия правила нашей страной триста двадцать лет. Среди них были хорошие и плохие короли, храбрые, умные, глупые, а также пьяницы и бездельники. Но по величию никто даже близко не мог сравниться с ней.

Из-под пены появилось моё лицо и показалось мне ещё более чужим, чем когда-либо прежде. Казалось, будто солнце Бессарина выжгла всё, что когда-то выглядело дружелюбным. Этот упрямый подбородок я узнавал с трудом, глубокие складки и шрамы придавали рту в зеркале такую суровость и жестокость, которые меня пугали.

Я хотел умереть, поэтому предоставил старости делать своё дело, избегая даже прикосновения к Искоренителю Душ. Старение заняло слишком много времени, но в конечном итоге оно всё-таки настигло меня, пока мне не стало казаться, что за недели проходят целые года.

Пока бледная сталь Искоренителя Душ вновь не отняла жизнь в одинокой гостинице в горах. Передав эту жизнь мне, меч вернул мою молодость. Но эти глубокие морщинки остались.

Я умылся и изучив чужое лицо, увидел, что его отмечала не только жестокость, но и горечь. Ребёнок, которого я любил, послал меня и сорок человек на смерть, чтобы защитить королевство, а я так и не смог простить её за это. Как она могла отослать меня, как могла так нас предать… И всё же это я был тем, кто предал её, не меньше чем тот, кто отправил своего сокола охотиться, в то время как другие умирали за него.

Как я бушевал против неё, против судьбы, против бога! Я проклинал её за то, что никогда не было её собственным выбором. Это не Сольтар мешал мне вернуться в столицу, я сам был этим упрямым ослом.

Когда в Трёх королевствах разразилось новое бедствие, в обличье империи Талака, она всё ещё не потеряла в меня веру. Она послала своего паладина, Лиандру, чтобы найти меня и поручить спасти королевство. И я снова заартачился, с каждым шагом упрямо прикидывался ослом, слепо закрывая глаза на то, чего не хотел видеть: что требовать от мужчины умереть за то, что он любит и хочет защитить — не слишком большая просьба. Что честь, без готовности отстаивать то, во что веришь, что любишь и уважаешь — это не более чем пустое слово.

Наталия, Третье Полотно Ночи, ассасин Талака, не колебалась. Она знала, что для неё важно, и во что она верит. Она не видела причин сомневаться или даже колебаться. Потому что если бы поступала иначе, она не осталась бы верной себе.

В отличие от неё, я не только предал свою королеву, свою клятву и своего бога, но и самого себя. Позади моего отражение в зеркале я видел Элеорону, Наталию и всех тех, кто когда-то погиб, сражаясь рядом со мной.

Я кивнул им. Иногда старому ослу, чтобы понять, требуется больше времени.

24. Дипломатические опасения

Я открыл дверь в основное помещение и оказался перед неожиданным посетителем в униформе Быков.

Он стоял у одного из узких окон и распахнув ставню, смотрел на гавань. Теперь повернувшись ко мне, он взял под козырёк, но довольно небрежно. Зато бросил мне туго набитый мешочек.

— Я слышал, что вам нравится яблочный бессаринский табак, — сказал он. — Мы делим с вами это изысканное жилище. Я Куртис Бликс, майор Меча, второе Копьё, Третий легион. Наверное, вы уже о нас слышали.

Я взвесил мешочек в руке и смерил взглядом новоприбывшего. Он был выше большинства мужчин, стройный, но мускулистый, такую фигуру приобретаешь после долгих лет ношения тяжёлых доспехов Быков. Короткие светлые взлохмаченные волосы, несколько раз сломанный нос и плохо зажившая рана, рассекшая правую бровь, придавали ему безрассудно-храбрый вид. С морщинками у глаз, говорящим о том, что он много смеётся, неожиданно светлыми, зелёными глазами и этой полуулыбкой, он был мужчиной, который мог легко воодушевить женщин своей индивидуальностью, в которой сочетались опасность и хорошее настроение.

— Спасибо, майор, как любезно с вашей стороны, — промолвил я, оглядываясь по сторонам. — Вы ошиблись комнатой?

Его глаза заискрились весельем.

— Вряд ли. Но признаю, что поддался своему любопытству. Я слышал, что сюда прибыл генерал, и спросил, каким легионом он командует. Можете себе представить, как сильно я был удивлён, когда услышал ответ?

— Нет, — нелюбезно ответил я. Его хорошее настроение не соответствовало моему собственному, и обстоятельства в моих глазах были далеко не благоприятными.

— Нет? — удивлённо спросил он, выгибая бровь.

— Что ж, признаю своё неверие, поэтому я спросил, как вы сюда попали. След привёл меня к «Снежной Птице» и первому офицеру, который сильно вами восхищается. Я спросил его, как вас можно подкупить, и он посоветовал мне этот табак. Надеюсь, он дал мне хороший совет, поскольку у вас дорогой вкус.

— Вам что-то от меня нужно, майор? — слегка раздражённо спросил я. — Я только что получил плохие известия, сейчас не самый подходящий момент.

Теперь, казалось, я его удивил.

— Вы уже знаете? Откуда? Чтобы узнать об этом, мне пришлось подкупить сержанта-радиста!

— Это вас не касается, — отрезал я, теперь сам удивляясь, как весть о смерти королевы могла дойти до сюда.

— Тогда мне лучше больше не спрашивать, — заметил он. — У меня такое чувство, что вы сможете рассказать мне, что случилось с кораблём.

— С каким кораблём? — удивился я.

— Ах, тогда вы имели в виду другое. Я говорю об «Ормуле». Он выехал из Янаса шесть дней назад. Это торговый меченосец и через регулярные промежутки времени плавает по маршруту Янас — Алдар — Аскир, беря на борт груз и пассажиров. Но он так сюда и не добрался. И вряд ли в этом виноваты пираты, я знаю, что капитан всегда платит им за покровительство. Я спросил Виндиса, и тот ответил, что ему ничего сказать по этому поводу. Он сообщил, что «Вера» и «Снежная Птица» были последними кораблями, приплывшими из тех краёв. Вы были на борту «Снежной Птицы», вы генерал несуществующего легиона. Прошу вас, генерал, поведайте мне, что вы знаете или подозреваете о судьбе «Ормула».

— Почему вас так это интересует?

— Моё Копьё было снято с восточных границ и переведено сюда, в Алдар. Комендант Кералос ничего не делает без причины, — заявил он, мрачно улыбаясь. — Чем больше знаешь, тем легче выжить. Что-то происходит, а исчезновение «Ормула» — всего лишь часть общей картины. Итак, генерал, вы знаете, в чём дело?

— Я знаю только, что на старой базе на Огненных островах стоят два корабля из Талака. Это всё, что я могу вам сказать.

Он почесал затылок.

— Из Талака? Никогда о нём не слышал.

— Это название империи, расположенной далеко на юге, которой управляет император-некромант. В настоящее время он завоёвывает мою родину, Три королевства, бывшие колонии Старой империи. Но это не единственная его цель. Он положил глаз на Аскир, и мы думаем, что он хочет контролировать пункты пересечения потока миров.

— О, боги, — промолвил Бликс и поморщился. — Только не говорите мне о магии, некромантах и потоке миров, всё это не для меня, генерал. Я привык давать отпор противнику остроумием и сталью, а не магией или нечестивостью и доволен, когда мой противник тоже ничего подобного не совершает. Как можно бороться с нечестивыми и магией, генерал?

— Прилагая много усилий, вынося страдания и неся потери, — ответил я. — Однако кроме удачи, мне пока не встречалось работающего метода против магии любого рода.

— Удача всегда пригодиться, если она конечно есть, — согласился он. Он окинул меня взглядом и покачал головой. — Думаю, мне не стоит вас больше беспокоить, генерал. Похоже, вам не помешает отдохнуть, если принять во внимание ваш вид, — он кивнул в сторону моей руки, в которой я всё ещё держал мешочек с табаком. — Наслаждайтесь, я слышал, он хорош. Если я вам понадоблюсь по какой-то причине, даже только чтобы выпить пиво в хорошей компании, вы найдёте меня по соседству. Я занял комнату рядом с вашей, это следующая дверь слева по коридору.

Он небрежно взял по козырёк, подошёл к двери, открыл, но остановившись на пороге, оглянулся на меня.

— У меня ещё крутиться на языке один вопрос. Правда, что это вы спасли жизнь молодой эмиры в Газалабаде?

— Точнее я бы сказал, что это было воля бога, — ответил я.

Он задумался на мгновение, коротко кивнул и закрыл за собой дверь.

Я отыскал свою курительную трубку. Если уж у меня был хороший табак, я не видел причин не насладиться им.

Я встал у окна и закурил трубку, глядя на гавань и пытаясь унять своё беспокойство. Я переживал за своих товарищей и «Копьё Славы».

Когда я упал в воду, их преследовали, как минимум, два других корабля. Магические способности Лиандры были впечатляющими, тем более, что казалось, будто они возрастают с каждым днём. Одной единственной атакой она одолела пиратский корабль, но я хорошо помнил, какой изнурённой она выглядела после. Было ли у неё достаточно сил, чтобы своей молнией поджечь ещё два корабля?

Я беспокойно мерил комнату шагами, потом не выдержал и покинув здание, направился к сигнальной башне с семафором. Взобравшись наверх, я обнаружил небольшую платформу, пожилого сержанта из Перьев и молодого рекрута, который прилежно записывал то, что диктовал ему сержант.

Он, удобно расположившись на стуле, смотрел одним глазом в подзорную трубу, которая была по крайней мере раз в десять больше той, за которой так заботливо приглядывал лейтенант Менделл. Мужчина не стал отвлекаться из-за моего присутствия и продолжил диктовать, а потом дал указание рекруту отправить сообщение о том, что послание понято. И только после этого он повернулся ко мне и выгнул бровь, заметив моё звание.

— Генерал? — спросил он с дружеским любопытством. — Чем обязаны такой честью? Если вы хотите послать сигнал, вам нужно продиктовать его внизу, в комендатуре. Послание должно быть зарегистрировано в журнале новостей.

— Я пришёл по другой причине, — объяснил я, указывая на тяжёлую подзорную трубу. — Я прибыл сюда сегодня ночью на «Снежной Птице» и увидел, как обмениваются сигналами. Отсюда открывается прекрасный вид на море. Вы видите все корабли, проходящие мимо Алдара?

Он засмеялся и покачал головой.

— Вид отсюда хороший, вы правы, но всё же мы видим не все корабли. Только те, кто достаточно разумен, чтобы держать ближе к побережью.

Насколько я знал, Дерал намеревался плыть вдоль побережья.

— Вы случайно не помните, проходила ли мимо дау за последние три дня?

— Нет, но это ещё ничего не значит. Башня обслуживается в четыре смены, иногда мы поднимаемся сюда даже по трое. Возможно, кто-то из моих товарищей что-то видел. Дайте мне немного времени, и я смогу сказать более точно.

Он поднялся со стула, взял толстый фолиант в кожаном переплёте с полки у двери, ведущей на балкон, и положил тяжёлую книгу на стол, за которым другой солдат всё ещё усердно что-то писал.

— Дау достаточно редко заплывает в наши воды. По большей части, они не приспособлены к плаванию в открытом море, — сообщил он мне, листая плотно заполненные письмом страницы. — Даже если мы не знаем, какой пред нами корабль, мы всё же записываем тип, размер, мачты, в общем всё, что видим. Так что никаких трудностей быть не должно… — Он перелистнул на следующую исписанную страницу, затем посмотрел на меня и покачал головой. — За последние две недели здесь не проплывали дау. Возможно, капитан предпочёл держаться подальше от побережья, но это было бы более, чем необычно. Какова исходная точка и порт назначения этого корабля?

— Он плыл из Газалабада и собирался в Аскир.

— Тогда то, что он не остановился в Алдаре, ещё более странно. Как правило, корабли пополняют здесь свои запасы и воду, прежде чем снова выйти в море. Как называется корабль? Может я смогу найти какую-нибудь пометку.

— «Копье Славы».

Он захлопнул эту книгу и снял с полки другую, открыл и быстро просмотрел последние несколько страниц. Я был достаточно близко, чтобы разглядеть письменность, но ничего из написанного не понял, ни одно слово не выглядело знакомым.

Он заметил мой любопытный взгляд и улыбнулся.

— У нас, у Перьев, есть собственный письменный язык. Во-первых, это способ писать быстро, многие слова мы сокращаем особым образом. Во-вторых, мы шифруем наше письмо при помощи дневного кода. Однако со временем учишься читать такой текст, как имперский. — Здесь он тоже дошёл до конца исписанных страниц и с сожалением покачал головой. — Ничего, генерал, мне жаль. Единственное, что вы ещё можете сделать, это послать сообщение в Аскир и запросить информацию о том, прибыл ли корабль в порт. Хочу быть с вами откровенным, генерал, намного больше вероятность того, что его захватили пираты, поскольку за последние пять дней в порт не заходило ни единого судна со стороны Янаса.

Этого я и боялся.

— Как мне отправить сообщение? К кому можно обратиться? — спросил я.

Он левой рукой указал на комендатуру.

— Там внизу. Зайдёте в главное здание, минуете столовую, поднимитесь по лестнице, затем пойдёте вдоль коридора, который ведёт к Вендису. Первая дверь справа, там находится рабочий кабинет Перьев. Сержанта, заведующего там делами, зовут Альмак. Он запишет ваше сообщение. — Он моргнул, глядя на меня. — И когда рассыльный принесёт его, я тут же отправлю, — лукаво улыбнулся он. — Я могу добавить небольшой знак, тогда мои товарищи будут знать, что это срочно, и если повезёт, вы быстро получите ответ.

— Спасибо, сержант, — вежливо поблагодарил я и повернулся, собираясь уйти.

— Прошу, подождите, генерал, — позвал он, удивив меня. — На моей позиции многое слышишь и обязуешься забывать всё, что читаешь и отправляешь. Но… генерал, насколько всё плохо? Насколько велика угроза, исходящая от этой далёкой империи?

Моё лицо стало серьёзным.

— Достаточно большая. Нам понадобится удача, чтобы отвратить её.

Удача — дело такое, — подумал я, снова спускаясь по крутой лестнице и пригибаясь, чтобы не удариться головой; эта узкая лестница не подходила для моего роста. Удача — это конечно здорово, но как однажды сказал мой инструктор, в ней лучше не нуждаться, поскольку если она действительно нужна, то ты сделал что-то не так.

— Простой запрос, добрался ли до порта Аскира корабль под названием «Копьё Славы»? — ещё раз переспросил сержант в рабочем кабинете комендатуры. — И это всё? Если пожелаете, я могу ещё прикрепить личное сообщение, если оно меньше двадцати слов.

Что же сталось с правилами? — подумал я, качая головой.

— Нет, спасибо. — Как будто я знаю кого-то в Аскире. — Как много времени это займёт?

— Если повезёт, вы получите ответ ещё до вечера, — отозвался сержант, захлопнул кожаную папку, ловко обвязал её тонким цветным шнурком и запечатал. Затем протянул папку с сообщением молодому солдату, который сразу убежал вместе с ней. Он заметил мой любопытный взгляд.

— Сообщения — это конфиденциальная информация, генерал, — объяснил он. — Таким образом гарантируется, что никто другой её не увидит. — Он указал пером на толстую книгу, в которую ранее записал моё сообщение. — Сюда я вношу сообщения в зашифрованном виде. Это число указывает на разновидность шифра, который действует сегодня. Эта книга охраняется, но даже если кто-то её украдёт, не сможет прочитать, потому что сообщения каждый день шифруются по-разному.

— Однако вы пишите очень быстро, если учесть то, что вы только что рассказали, — заметил я.

— Практика, — ответил он. — Утром, для первого сообщения, обычно мне требуется больше времени, но потом… — Он пожал плечами. — Некоторые из нас могу читать эту книгу даже без шифра, но нас учат забывать увиденное и услышанное.

— Значит, если эти книги украдут, пользы от них никому не будет?

Он кивнул.

— Во всей империи найдётся, возможно, десять Перьев, которые способны прочить эти книги, не зная шифра, — он поднял на меня глаза. — Поверьте, генерал, мы делаем всё возможное, чтобы эти сведения не попали в чужие руки.

— А кто-нибудь уже пытался их украсть?

— Да, но пока безуспешно. Всего два месяца назад была совершенна попытка кражи одной из этих книг. С этим делом быстро разобрались. Один из торговцев Аскира хотел получить преимущество.

— Без сомнения, с её помощью он ожидал получить хорошую прибыль, — предположил я.

— Он был членом гильдии кузнецов, так что можно было бы предположить, что у него достаточно золота, — сказал сержант, качая головой. — Но некоторым всегда мало.

«Торговец», — с облегчением подумала я, выходя из рабочего кабинета и закрывая за собой дверь. Жадность, но не агент Талака. Я весело покачал головой. Если так пойдёт и дальше, то я буду видеть агентов врага под каждой кроватью и за каждой стеной.

— Генерал? — позвал меня голос. Я обернулся и увидел стоящего там молодого рекрута, который смотрел на меня почти с благоговением. — Майор Копья Вендис желает вас видеть.

Я перевёл взгляд на дверь, ведущую в кабинет Вендиса, которая находилась всего в десяти шагах по коридору.

— И для этого он послал вас? — удивился я.

Солдат смущённо улыбнулся.

— Он не знал, что вы здесь. Он повелел мне искать вас по всей базе.

— Что ж, вы быстро меня нашли, — промолвил я и улыбнулся в ответ. — Тогда давайте посмотрим, чего же желает майор.

— Боюсь, генерал, — объявил Вендис, когда штаб-лейтенант Гох закрыл за мной дверь, — что вы не слишком обрадуетесь.

— Почему? — спросил я и повинуясь его жесту, пододвинул стул и сел перед письменным столом.

— Взгляните на это, — сказал он, открыл кожаную папку, достал из неё пергамент с несколькими печатями и через письменный стол придвинул его ко мне. Он откинулся на спинку стула, наблюдая за моей реакцией.

— Посол Мелхор, наш посланник здесь, в Алдане, принёс её мне, — объяснил Вендис, пока я в недоумении читал аккуратное строчки документа. — Он сказал, что, возможно, вам будет это интересно.

Я узнал только две из семи печатей на документе. Первая — была короля Летазана, королевства, на территории которого находился Келар, город, где я родился. Это была верительная грамота от Лосвика Третьего, короля Летазана, в котором он назначал послом в королевство Алдан некоего барона Рибурка.

Лосвик Второй правил около ста лет назад.

Лучшее, что можно было о нём сказать, что он сделал не слишком много дурного, прежде чем стал жертвой ложной девственницы. Начавшееся безумие было установлено достаточно быстро, его отвезли в деревню и позволили и дальше думать, что он руководит королевством, в то время как его сын стал регентом и правил от его имени почти двадцать лет.

Единственному Лосвику из этой родословной, о котором я знал, было не больше двенадцати лет, он был племянником последнего короля. Но я не до конца был в этом уверен, поскольку прошло много лет с тех пор, как я находился при дворе Летазана.

Вторая печать принадлежала Талаку.

Согласно этой грамоте, Летазан был частью империи Талак, что не слишком сильно отличаясь от прежнего Алдана, когда тот был частью Старой империи под правлением Асканнона.

Ничего в этом тщательно составленном документе не указывало на то, что на моей родине шла война. Я посмотрел на дату и тихо выругался.

Эта верительная грамота, должно быть, была составлена сразу после падения Келара, значит новый правитель не терял время впустую.

— Что вы на это скажите? — спросил Вендис, когда я медленно опустил документ на стол.

— Как долго этот барон фон Рибурк уже здесь? — хрипло спросил я.

— Несколько недель, по крайней мере, так я понял из слов посла Мелхора, — ответил Вендис. — Герцог ещё не утвердил его в качестве посла. Но, похоже, это не мешает барону наслаждаться привилегиями высшего общества Алдана. По-видимому, он чувствует себя комфортно при здешнем дворе. — Он слегка наклонился вперёд. — Ну так как, генерал, что вы об этом думаете? Эта грамота настоящая?

Я вернул ему документ.

— Она вполне может быть настоящей, — сказал я и сглотнул. — Летазан капитулировал после того, как Килар, один из важнейших городов королевства, в конце концов пал после долгих лет осады. И я не знаю, что случилось со старым королём и наследным принцем. — Я в последний раз взглянул на грамоту, когда Вендис аккуратно вкладывал её в папку.

— Летазан — одно из трёх королевств, о которых вы говорили, верно? — спросил Вендис. — Возможно, война на вашей родине закончилась.

— Летазан и Джасфар пали, — хрипло ответил я. — Иллиан, третье из королевств, всё ещё держится.

— Вы на это надеетесь, — тихо произнёс майор Копья. — Но наверняка не знаете, верно?

— Откуда? — раздражённо ответил я. — Я не получал никаких известий из дома в течение нескольких недель. — Я внимательно изучил майора Копья. Если я не сильно ошибался, то он пригласил меня сюда ещё по другим причинам. — Почему вы показали мне эту грамоту?

Он моргнул, затем улыбнулся.

— Вы наблюдательны или просто подозрительны, генерал? — спросил он с улыбкой.

— И то, и другое. Ну так как?

— Сэр Мелхор, посол имперского города в Алдаре, обеспокоен.

Мне стало интересно, какая дурная слава обо мне опередила меня. Я не пробыл здесь ещё даже и дня, а посол имперского города уже беспокоился за меня.

— Ближе к делу, майор Копья, — раздосадовано промолвил я. — Пожалуйста, — добавил я, когда увидел, что его лицо застыло. — Майор, клянусь, мне не ведома ни единая причина, по которой послу следует беспокоиться.

Он колебался мгновение, затем посмотрел мне прямо в глаза.

— Как и большинство послов имперского города, посол Мелхор — Перо. У него звание штаб-майора. Я пытаюсь сказать, что он солдат, а не гражданское лицо, поэтому понимает вашу ситуацию.

Хорошо, что он понимал, потому что я сам понимал всё меньше.

— Возможно. Но я до сих пор не знаю, о чём речь.

— Посол обеспокоен, потому что до него дошли слухи, что барон Ди Кортия из королевской гвардии пригласил вас сегодня вечером в театр.

— На «Плач Бруно», — сказал я. — Верно. И что?

— Барон — доверенное лицо принца и будет находиться в ложе. Но и этот барон Рибурк тоже будет там. Возможно, даже сам принц или герцог со своей дочерью. Посол обеспокоен, что…

— Что я сделаю что-нибудь неприличное? — спросил я и невольно развеселился. О чём подумал посол? Что я обнажу меч и наброшусь на этого барона? — Передайте послу, что ему не стоит волноваться, — сказал я. — Я прочитал несколько строчек из «Плача» и мне этого хватило. Думаю, что сегодня вечером вполне смогу обойтись без театра. Не переживайте, — продолжил я, когда увидел облегчение в глазах майора Копья. — Я не опозорю имперский город. — Я встал. — Я так понимаю, майор Копья, что это всё? — лаконично спросил я.

Вендис тоже встал и неловко кивнул.

— Да, генерал, — сказал он. — Вы должны понимать…

— Не волнуйтесь, — бросил я, отвечая на салют майора. — Я понимаю.

И я действительно понимал. Всё, что он знал обо мне, это то, что перед ним стоит человек, утверждающий, что он генерал Второго легиона, вокруг которого переплетались легенды. Майор Копья командовал этой базой, ему не могло понравиться моё появление здесь. Часовые на базе были Быками, к тому же здесь было размещено второе Копьё Третьего легиона. Я предположил, что они подчинялись ему, но как выстраивался порядок подчинения, когда присутствовал генерал Быков? Кроме того, майор Копья был не тем человеком, который мог хорошо скрывать свои мысли. Возможно, он неохотно признал, что кольцо настоящее, но это ещё не значило, что у него больше не было никаких сомнений по поводу мужчины, который носил это кольцо.

То, что мне вообще оказали любезность, которую я получил здесь, многое говорило о дисциплине и вере солдат имперского города в непогрешимость Асканнона.

И наоборот, есть кольцо или его нет, я сам не поверил бы ни единому своему слову.

Я мгновение колебался, затем вошёл в рабочий кабинет Перьев. Было бы только вежливо послать личное сообщение барону ди Кортия. Поблагодарить его за приглашение и проинформировать, что новые обязательства помешают мне насладиться его достойной компанией. Или что-то в этом роде. Я был уверен, что служащий будет знать, как правильно сформулировать подобное послание.

25. Возвращение «Копья»

Выйдя из комендатуры, я некоторое время стоял в нерешительности, глядя на полуденное солнце. Затем нашёл большой каменный кнехт, похожий на тот, который я выбрал в качестве пункта наблюдения на Огненных островах. Прислонившись к нему, я набил курительную трубку яблочным табаком майора Меча.

У меня прямо ноги чесались, жуть как хотелось метаться туда-сюда, но для генерала это неприемлемо. По крайней мере, я так думал.

И как уже много раз раньше, я снова взглянул на кольцо и попытался его снять, но оно не сдвинулось с места, будто став единым целым с пальцем. Когда мы нашли флаг Второго легиона, мне показалось хорошей идеей, возродить тот старый дух. Никогда бы не подумал, что это я буду тем, кто возглавит легион. Какой же злой дух заставил меня надеть это кольцо?

Эсен не произвёл на меня большого впечатления, зато Эльгата тем паче.

Вендис, с его чопорностью, тоже казался способным человеком, а этот Бликс… Мог бы поспорить, что имперский город тщательно отбирал своих офицеров. Должно быть, они долго и упорно трудились, чтобы получить свой ранг. Они не надели его себе просто на палец, а потом решили, что стали генералом!

Кольцо ещё не делало человека генералом, я знал это не хуже Вендиса.

На мгновение я подумал о том, чтобы отрезать себе палец. Но я не хотел его терять, а без Искоренителя Душ он вряд ли снова отрастёт.

Однажды я потерял фалангу моего большого пальца на левой руке, потребовались месяцы, пока она отросла, а до тех пор я почти не мог направлять правильным образом Искоренителя Душ. Боги знали, что делают, когда наделили человека десятью пальцами.

Так что единственный выход — это поехать в Аскир и попросить коменданта забрать у меня это кольцо. Потому что одно можно было сказать наверняка: ещё меньше, чем отдавать приказы, я был годен, чтобы их получать.

Следующий корабль до Аскира не заставит себя долго ждать, так что до того, как я увижу коменданта, осталось всего несколько дней. Я лишь надеялся, что он постарается понять мои объяснения и не отдаст приказ немедленно меня повесить.

— Генерал?

Я обернулся и узнал молодого солдата, который был курьером на сигнальной башне. Он выглядел испуганным, поэтому я попытался дружелюбно улыбнуться.

— Что такое?

— Сержант просил меня сообщить вам, что он только что получил новости о вашем корабле. Если вам будет удобно, и вы ещё раз поднимитесь на башню…

Я не дослушал его до конца, и уже бежал к башне.

— Вот, — сказал, широко улыбаясь, сержант, когда я, тяжело дыша, поднялся на платформу сигнальной башни. — Прежде чем я прочту вам сообщение, взгляните в подзорную трубу. — Он отошёл в сторону, освобождая мне место возле огромной подзорной трубы, которая на своей тяжёлой латунной подставке была обращена к морю. Я подошёл к ближе и посмотрел в окуляр. Как и в случае с другими подзорными трубами, я ожидал снова увидеть перевёрнутое изображение, но эта не переворачивала мир вверх тормашками.

Сначала, кроме воды, не было ничего видно, потом я заметил что-то с боку и немного повернув тяжёлую трубу, увидел вдалеке два корабля. Один из них был имперским меченосцем, идентичным по конструкции со «Снежной Птицей». Другой, который следовал за первым на небольшом расстоянии — нет тот тащил его на буксире — несомненно, был «Копьём».

Я убрал глаз от окуляра и посмотрел на море; невооружённым глазом кораблей было не видно.

Но когда я смотрел в трубу, казалось, что они всего в нескольких сотен метрах от меня, так близко, что я почти был уверен, что узнал человека, стоящего у штурвала с голым торсом, одна рука которого небрежно лежала на руле, в другой он держал то, что могло быть только пивной кружкой.

Парус на «Копье» поднят не был, и кроме Ангуса сначала на борту не было видно никакого движения, затем я заметил стройную фигуру, вышедшую из каюты на юте. Моё сердце забилось быстрее, но это была не Лиандра. Эти длинные, чёрные волосы могли принадлежать только Серафине.

«Копьё» выглядело ужасно, третья часть большой бизань-мачты, к которой привязывался треугольный парус, была обломлена, обугленные остатки паруса свисали вниз, части перил имели большие пробоины, а в двух местах я увидел в бортовой стене баллистические болты. Но он держался на воде, и его тащил за собой корабль имперского города. Они смогли спастись!

Я глубоко вдохнул и выдохнул, и медленно отступил от подзорной трубы.

— Это мой корабль, сержант, — сказал я, заметив, как мне полегчало. Должно быть, я волновался намного больше, чем хотел признаться себе. — А что в сообщении?

— Оно не для вас, генерал, — ответил сержант. — А для мастера доков, но думаю, что в вашем случае могу сделать исключение. — Он подмигнул мне. — Не говорите об этом Вендису. Он любит, когда всё идёт своим чередом.

— Ну, говорите уже, не мучайте! — попросил я. — Что в сообщении?

— К сожалению, есть и плохие новости, генерал, — серьёзно сказал сержант. — «Метеос» нашёл дау в открытом море, примерно в ста морских милях отсюда. Он шёл под аварийным парусом и был заметно повреждён. «Метеос» поспешил на помощь, и как видите, взял ваш корабль на буксир, — сержант заглянул в свою сигнальную книгу. — Видимо, произошла стычка с пиратами. Капитан «Метеоса» отмечает, что провёл погребальную службу для двух членов вашей команды и что корабельный врач ухаживает за ранеными. Он пишет о семи выживших, сэр.

— Он назвал имена? — спросил я, снова подходя к подзорной трубе и когда на этот раз нашёл «Копьё», вид пустой палубы меня напугал. Действительно ли она была пустой? Там, на баке, разве не лежит безжизненное тело? Нет, это невозможно, не в том случае, если тела были погребены в море.

— Нет, сэр, — ответил сержант.

— Вы не могли бы…? — спросил я, но тот покачал головой.

— Нет, генерал. Теперь сообщение пойдёт по установленному пути. Если я начну спрашивать, это заметят, а я не хочу попасть в неприятности, — он ободряюще улыбнулся. — Просто наберитесь немного терпения, «Метеус» скоро отбуксирует ваш корабль в порт. Они уже близко, не пройдёт даже одного отрезка свечи, как они причалят, тогда вы всё и узнаете.

— Сколько? — напряжённо спросил я, и уже собирался снова подойти к подзорной трубе, но на этот раз сержант положил на неё руку и повернул в сторону.

— Чуть больше половины отрезка свечи, генерал, — отозвался он. — Я не хотел оставлять вас в неведении, потому что видел, как вы волнуетесь. Но сейчас я больше ничего не могу для вас сделать. Вы должны проявить терпение.

Он был прав.

— Спасибо вам, сержант, — поблагодарил я. — Могу ли я как-то вам отплатить?

— Не за что. Мы служим одному флагу, сэр, — улыбнулся он. — Когда в будущем будете отправлять сигналы, просто вспоминайте о людях, которые их для вас посылают.

— Непременно, сержант, — сказал я.

Перед уходом я в последний раз взглянул на море с этой высокой сторожевой башни, но невооружённым глазом кораблей видно не было.

Большую часть следующего отрезка свечи я провёл, сидя на всё том же каменном кнехте и куря трубку. Мне хотелось ходить взад-вперёд, как пойманное в ловушку животное, но я сдерживался. Даже поддайся я этому желанию, «Копьё» всё равно не оказалось бы в порту быстрее.

И всё это время в голове крутились мысли. Семеро выживших. Ангус и Серафина выжили, я видел их на палубе. А что насчёт Лиандры, Вароша и Зокоры? С Дералом и его людьми?

Я продолжал смотреть на вход в гавань, моё сердце бешено заколотилось, когда я за морским валом увидел пару мачт, но было ещё слишком рано. Мачты всего лишь принадлежали торговому судну под алданским флагом.

И вот, наконец, я увидел, как в гавань на вёслах входит имперский меченосец. На носу было гордо выведено «Метеус». Значит они прибыли! Тяжёлый трос спустился с кормы и исчез из поля моего зрения. Самого «Копья» пока видно не было, он ещё был скрыт за зданиями и другими кораблями, но мачта возвышалась в небо, а на ней развевался флаг с гербом Газалабада.

Охотничья лодка имперского города промчалась по воде, и я наблюдал, как на корме «Метеуса» отвязывают трос, и она перенимает буксир.

Другая охотничья лодка, на этот раз под флагом Алдара, на носу которой стоял тот же лоцман, который сопровождал к причалу «Снежную Птицу» Эльгаты, быстро пересекла гавань. Лоцман подъехал к имперской охотничьей лодке. По какой-то причине он выглядел разгневанным. Всё происходило слишком далеко, чтобы можно было услышать, о чём там говорят, но если судить по жестам, разговор был очень жарким.

Но он ничего не изменил. «Копьё» продолжила тащить в порт имперская охотничья лодка, а потом взяла курс на имперскую базу. Теперь я также смог разглядеть палубу «Копья». Вид следов от сражения заставил моё сердце биться чаще. Везде были видны глубокие зазубрены в когда-то тщательно отполированном дереве, а в носу лежала куча доспехов из чёрной кожи, какие я видел у войск Талака на Огненных островах.

Но вид её штурмана поневоле заставил меня улыбнуться. Там стоял высокий, крепко сложенный мужчина в кожаных брюках, с обнажённым торсом, украшенным татуировками, и рыжей бородой, заплетённой в три косы. Ангус Волчий Брат одной рукой слегка придерживал руль. Кто-то вышел из кормовой каюты, потянулся и огляделся по сторонам. Я узнал Серафину, а в следующий момент на палубе также появилась Закора.

Я схватил свой меч и побежал.

Однако прошло ещё некоторое время, прежде чем «Копьё» причалило к берегу. Охотничья лодка сначала отвязала буксирный трос, затем отплыла назад и упершись тупым носом в борт моего корабля, продвинула его по воде.

Это был причал рядом со «Снежной Птицей», и когда я подошёл, майор Копья Вендис и лейтенант Меча Менделл уже стояли там.

Мои друзья находились на палубе и смотрели в мою сторону, но, похоже, не узнавали.

Я помахал рукой и привлёк внимание Зокоры, а потом увидел, как она засмеялась, что случалось достаточно редко. Она пихнула Серафину в бок и указала на меня.

— Радист на башне увидел, как они приближаются. Когда он описал мне флаг, я послал охотничью лодку, — объяснил мне Вендис. — Это ваш корабль?

— Это он, — ответил я, прочёсывая палубу взглядом, в поисках Лиандры и Вароша. Пока я ещё не смог их обнаружить, Дерал тоже оставался невидимым.

— Боги, — потрясённо произнёс Вендис, когда взору предстала правая боковая часть «Копья». У меня тоже почти перехватило дыхание. Посредине борт был вдавлен, там почти до самой воды была проломлена брешь. — Это чудо, что она всё ещё на плаву! Ваш корабль выглядит так, будто сцепился со всеми демонами моря, — он нахмурился. — Я лишь надеюсь, генерал, что потери не велики.

Прежде чем я успел что-либо ответить, его глаза расширились, когда вода внезапно поднялась и понесла «Копьё» вперёд, повернула, а потом боковой частью толкнула к пирсу. Вода хлынула через край и намочила Морских Змей, которые стояли там, чтобы принять тросы.

— Боги, что за… — начал Вендис, но меня не волновало, что при помощи своего дара сделала Серафина. Я уже бежал к ней. Должно быть, она больше не желала ждать, когда корабль, наконец, встанет на место или, когда установят трап. Она побежала с сияющими глазами и запрыгнула на меня с такой скоростью, что я закачался, когда поймал её.

— Ты жив! — радостно воскликнула она. — Я знала, что ты не умер! Но… как…

Затем она уткнулась лицом мне в шею и заплакала, пока я беспомощно держал её, прижимая к себе.

За её плечом я видел приближающихся Ангуса и Зокору. Ангус широко улыбался, в то время как Зокора выглядела серьёзной. На Зокоре были одеты её чёрные доспехи, а на Ангусе всего лишь грязные кожаные штаны, в руке он держал топор. На Серафини была тёмная куртка с юбкой-брюками, мягкие сапоги и портупея с Каменным Сердцем, точащим из-за плеча. Почему Каменное Сердце у неё? Куда делась Лиандра? Теперь, когда они были рядом, я заметил, что все ранены. У Ангуса было несколько сильных порезов, должно быть, его лечила Зокора, поскольку я узнал её способ накладывания швов. Также под тканью куртки Серафины я почувствовал повязку, и она слегка поморщилась, когда отстранялась от меня. Я с надеждой посмотрел на корабль, но там больше не было видно никакого движения.

— Что… что случилось? — тихо спросил я, уже опасаясь худшего. Куда делась Лиандра? Почему она не вышла с другими приветствовать меня?

— Нас взяли на абордаж и захватили в плен, — резким тоном сказала Зокора. — Мы освободились и приплыли сюда. — Она негодующе посмотрела на меня. — Разве это не очевидно?

— Тебе не следовало падать за борт, — мрачно произнёс Ангус. — Ты пропустил жестокую схватку.

— Где Лиандра, Варош, Дерал и его люди? — спросил я, у меня уже свело судорогой желудок, а пульс пустился вскачь.

— Тут есть одна проблема, — промолвил Ангус, почёсывая затылок. — Дерал ещё жив, но из его людей уцелел только один человек. Варош сильно ранен. А Лиандры нет.

— Как нет? — гневно воскликнул я.

— Хавальд, — успокаивающе промолвила Серафина. — Я думаю, она ещё жива.

— Что… что с ней? Почему только думаешь, а не знаешь точно?

— Нас взяли на абордаж и захватили в плен. Когда я в последний раз видела Лиандру, она была жива и скована магическими оковами. Это был ошейник, который лишал её всякого сопротивления. Это всё, что я могу тебе рассказать. Я увидела её мельком, прежде чем её переправили на другой корабль. Хавальд… её отвезли на Огненные острова.

На Огненные острова? Скованной одним из этих проклятых ошейников? Боги!

— Ты уверена, что она жива? — напряжённо спросил я.

Серафина кивнула.

— Вполне. Я слышала, как один из моряков сказал, что с ней ничего не должно случиться, иначе можно навлечь на себя гнев князя.

Князь Целан! Значит этот мужик всё-таки ещё жив! А теперь Лиандра находилась в его власти. Я сжал руки в кулаки, и на этот раз я знал, что сделаю всё возможное и невозможное, пока не освобожу Лиандру и не убью этого князя так, чтобы даже сам Сольтар не смог вернуть его к жизни.

Серафина серьёзно посмотрела на меня.

— Хавальд, — тихо сказала она. — Думаю, они знали, кто такая Лиандра. Это из-за неё нас так настойчиво преследовали. Им было поручено схватить Лиандру и доставить на Огненные острова. — Она перевела взгляд на мою лысину. — Боги, — воскликнула она. — Что вы сделали со своими волосами?

За моей спиной майор Копья Вендис прочистил горло. Я оглянулся и увидел, что он не один: по его сигналу Морские Змеи пробежали мимо нас, спеша на борт «Копья».

Зокора заградила двоим из них путь.

— Ты и ты! — крикнула она. — Вы пойдёте со мной и поможете перенести раненых!

Двое солдат удивлённо посмотрели на неё.

— Но… — начал один.

Зокора подошла к нему.

— Делай, что говорю! — зашипела она и направилась к «Копью». Солдаты переглянулись и сделали мудрый выбор: они последовали за ней.

— Я боготворю эту женщину, — благоговейно промолвил Ангус.

Вендис тоже с удивлением наблюдал за эпизодом, но не стал вмешиваться, а обратился ко мне.

— Это ваши спутники, генерал?

— Они мои товарищи, часть делегации с моей родины, о которой я вам рассказывал, — объяснил я, снова поворачиваясь к Серафине. — Финна, а что с Варошем?

— Он ранен, но будет жить. — Она оглянулась на корабль и беспомощно пожала плечами. — Когда Зокора смогла освободиться… — Она сглотнула. — Ну, вы же знаете, какая она.

Да, я знал. Зокора была подобна стихии. Мне почти стало жаль солдат Талака. Но только почти.

— Ты знаешь, почему Лиандру увезли на Огненные острова? — спросил я Серафину.

Она нерешительно кивнула.

— Лиандра была причиной того, почему «Копьё» подверглось преследованию. Зокора детально допросила командира солдат насчёт неё. Он рассказал, что его капитан получил приказ любой ценой взять на абордаж «Копьё» и как можно быстрее доставить Лиандру на Огненные острова, чтобы передать князю.

Целан. Я с трудом заставил себя успокоиться. Наверное, мне всё же стоило потратить немного больше времени на этого ублюдка, чтобы убедиться в том, что он ушёл к своему тёмному богу.

— Зокоре удалось узнать от него что-нибудь ещё?

Серафина покачала головой.

— Нет. Он умер, прежде чем она закончила допрос.

Она оглядела порт.

— Можно ли здесь получить где-то жильё? — спросила она. — Я… нам всем нужно немного отдохнуть.

— Да, — хрипло ответил я. — Мои комнаты на верхнем этаже оружейной, вон там. Там достаточно места для всех нас. Расскажи, что именно произошло. Как всё это случилось? — Я недоверчиво оглянулся на полуразрушенный корабль. — Как вы смогли спастись?

— Позже, Хавальд, — тихо сказала Серафина. — Давайте сначала поднимемся в ваши комнаты, всё остальное потом.

Я, сглотнув, кивнул. Двое солдат как раз выносили с корабля Дерала на носилках. Он был в сознании и, узнав меня, устало поднял руку. С ним был офицер Морских Змей, который отошёл в сторону, уступая мне место.

Он получил несколько тяжёлых ранений, верхняя часть его тела была почти полностью забинтованной. Тут и там на повязке уже снова проступали тёмные пятна.

— Мне очень жаль, эссэри, — сказал он так тихо, что я почти его не расслышал. — Ваш корабль… он больше никогда не поплывёт под парусом!

Я взял его за руку и сжал.

— Это сейчас неважно, — сказал я. — Просто выздоравливайте.

Мне показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но потом его глаза закрылись, и он замолчал.

— Я Эрим, корабельный врач «Метеуса», — представился молодой офицер Перьев. — Мы вместе с сэрой Зокорой сделали всё, что от нас зависело. Ваш друг Варош ранен сильнее всех, но если боги не имею ничего против, они все выкарабкаются.

Я благодарно кивнул, но не стал ничего говорить, просто наблюдал, как солдаты с носилками поспешили в сторону комендатуры, где также располагался лазарет.

Я редко чувствовал себя таким беспомощным, как в этот момент. Лиандра во власти чудовища! Я боялся, что мне известна причина, почему Целану понадобилась Лиандра. Он был некромантом — пожирателем душ. Для кого-то вроде него, могущественный магический талант Лиандры, должно быть, был словно пиршество.

Я и забыл, что Ангус всё ещё стоял рядом. Теперь он кашлянул.

— Всё будет хорошо, Родерик, — решительно промолвил он. — Мы освободим её, а этого князя накажем. Его судьба будет настолько ужасной, что люди будут ещё дрожать спустя сто лет! — Он положил руку мне на плечо и преданно посмотрел в глаза. — Когда ты вернёшь её себе, Хавальд, я буду сражаться рядом с тобой.

— Спасибо, — хрипло поблагодарил я. — Я этого не забуду.

— Для того и нужны друзья, — просто ответил он и сжал моё плечо. — Хорошо, что ты сбрил волосы, — добавил он. — Женщинам такое нравится. К тому же так реже заводятся вши.

Он почесал себя в другом месте.

— По крайней мере на голове.

У меня ещё не было ни малейшего представление о том, как это сделать, но здесь и сейчас я знал, что освобожу Лиандру и убью Целана. Окончательно. Я повернулся к Вендису, который с огромным сомнением как раз разглядывал Ангуса.

— Майор Копья, — начал я. — Мне нужен корабль!

Вендис оторвал взгляд от Ангуса и почти с удивлением посмотрел на меня. На его лбу появилась глубокая морщинка.

— Генерал, сэр, — неловко начал он. — Я комендант этой базы и один из Морских Змей. Вы не можете всем здесь распоряжаться.

— Тогда я прошу вас об этом, майор Копья, — настоятельно промолвил я. — Вы же сами видите, что кто-то должен принять меры. Или вы всерьёз думаете, что всему этому ещё есть мирное объяснение?

Он поднял руку в знак капитуляции.

— Вы были правы, генерал, — сказал он. — Недавно я получил другие новости. Очевидно, кто-то предпринимает попытки остановить движение судов между Янасом, Алдаром и остальной частью старой империи.

— Они делают это не без причины, — констатировал я. — У них есть какая-то цель.

— Но какая?

Он хмурясь, посмотрел на «Копьё».

— Мне не нравится ни одна идея, что приходят в голову. — Он снова повернулся ко мне. — Я слышал о том, что рассказала вам сэра. Женщина, которую похитили… Это тот посол, о котором вы говорили?

— Да. Маэстра Лиандра ди Гиранкур, паладин и посол Элеоноры, королевы Иллиана. Кроме того, она любовь моего сердца.

— Понимаю, генерал. — Он мгновение помедлил, затем чопорно кивнул. — Посмотрим, что я смогу сделать.

Зокора снова появилась на палубе, за ней следовали два Морских Змея, неся на носилках неподвижного Вароша. Я подождал, когда его благополучно перенесут по трапу на берег, потом с тревогой подошёл к носилкам. Кто-то накинул на него тонкое одеяло, и он был таким застывшим и бледным, что я на мгновение испугался, его уже нет в живых.

— Я не позволю ему умереть. — Зокора сверкнула на меня глазами, в которых где-то в глубине, казалось, пылает тёмно-красный огонь. — Они не заберут у меня ещё одного любовника. Ригварда было достаточно. — Её грудь поднялась и опустилась, когда она, глубоко вдохнув, склонила голову на бок. — Хавальд, — сказала она. — Ты хочешь попасть на эти Огненные острова и убить князя.

— Я планирую.

— Хорошо. Я поеду с тобой. — Она повернулась к двум Морским Змеям, нёсшим носилки Вароша. — Следуйте за мной!

Морские Змеи выглядели нерешительно.

— Он ранен. Разве мы не должны отнести его в больничные палаты? — спросил один из них.

Она в недоумении посмотрела на него.

— Что ему там делать? — спросила она. — Он ранен, а не болен!

Она направилась к моим комнатам, но через несколько шагов остановилась, чтобы оглянуться на двух Морских Змей.

— Вы что, оглохли? Следуйте за мной!

Солдаты беспомощно перевели взгляд на майора Копья.

Тот вздохнул.

— Отнесите его туда, куда она хочет.

Они подняли носилки и поспешили за ней, и я мельком увидел бледное лицо Вароша.

Из-под одеяла торчала рука, она была в крови и израненной.

— Идите и позаботьтесь о своих товарищах, генерал, — предложил Вендис. — Я организую всё остальное.

— Ты действительно планируешь напасть на Огненные острова? — спросил Ангус, когда мы последовали за остальными.

— Да. Я уже встречал этого князя и упустил шанс добить его до конца. Его зовут Целан. Пришло время окончательно отправить его к его богу.

— Хорошо! — просиял Ангус и нетерпеливо потёр руки. — Это будет отчаянная и кровопролитная битва против в сто раз превосходящих сил противника и без какого-либо шанса на успех! Но клянусь богами, я последую за тобой и омою свой топор в крови наших врагов во имя Лиандры и сложу головы убитых к её ногам. В этом походе боги будут на нашей стороне. Наши враги должны понести наказание за причинённый ей вред, даже если нам придётся десять раз умереть! — Он так сильно хлопнул меня по плечу, что я пошатнулся. — Как хорошо, что ты не можешь умереть, Хавальд, по крайней мере, так останется кто-то, кто споёт об этом балладу!

— Ангус, — начал я. — Ты ошибаешься! Я…

— Если не умеешь петь, тебе следует научиться. Мужчина должен уметь петь. Но в случае необходимости, это сможет сделать за тебя бард.

— Ангус, дело не в пении. Теперь я и в самом деле могу умереть!

— Да, — сказал он. — Ты постоянно так говоришь. Я видел, как ты набросился на эту летающую змею и сбросил её за борт. Видел, как ты тонул… И всё же ты стоишь сейчас здесь! — он дружески хлопнул меня по руке. — Не волнуйся, Хавальд, — промолвил он. — Я сохраню твой секрет. А знаешь, что самое лучшее?

Этот человек сводил меня с ума.

— Нет, — вздохнул я. — Что?

— Они не успели распить бочку с пивом, прежде чем Зокора их убила, — воскликнул он, сияя от радости. — Если это не знак благосклонности богов, тогда что?

Я был почти уверен, что мне нравится Ангус, но иногда он доводил меня до отчаяния.

— Откуда ты знаешь этого Целана? — теперь спросил он.

— Я был там, — ответил я.

— На островах? — удивился он. — И как тебе удалось оттуда уехать?

— Я прыгнул на корабль, и мне пробили голову.

— Тогда ты воскрес из мёртвых, захватил корабль и приплыл сюда?

— Нет, Ангус, — терпеливо сказал я. — Всё было не совсем так.

Серафина вышла из спальни и тихо закрыла за собой дверь. Она немного меланхолично улыбнулась, а затем устало расположилась на одном из стульев в кабинете.

Зокора стояла на колени рядом с носилками Вроша, Ангус сидел на стуле и, казалось, он один почти полностью заполнял комнату.

Раньше комната казалась мне большой, но теперь…

— Можешь рассказать, что именно произошло? — попросил я Серафину.

Перед тем, как начать разговор, я потянул за шнур и попросил сержанта принести нам чего-нибудь выпить. Теперь я наполнил ей тяжёлый бокал из гранёного хрусталя вином и не стал разбавлять.

Она с благодарностью приняла его и немного отпила, прежде чем поставить бокал на стол. Я стоял, прислонившись к письменному столу, почти на нём сидел и тоже держал в руке бокал — мой второй.

— Прямо перед тем, как ты упал за борт, мы увидели, что нас преследуют ещё два других корабля. — Я кивнул, поскольку и сам это заметил. — Дерал решил, что сможет улизнуть от того, что поменьше, считая его быстрее, чем второй корабль. Как вскоре выяснилось, это было серьёзным заблуждением. — Она горько засмеялась. — Судно называлось «Кровь Шипов». Что это вообще за название?

— Бывают и получше, — согласился я. — Что произошло дальше?

— Он догнал нас быстрее, чем считал возможным Дерал. Лиандра была истощена после свой последней молнии. — Серафина сделала ещё одни большой глоток. — Она сказала, что это будет для неё уроком, в будущем лучше распределять свои силы, но в тоже время она надеялась, что сможет выпустить ещё одну молнию. Однако корабль не подплывал достаточно близко, чтобы она могла в него выстрелить, зато они открыли огонь по нам, швырнув на палубу десятки небольших глиняных сосудов, и только когда весь корабль был окутан едким дымом, они атаковали.

Лиандра попыталась использовать свою молнию, но не смогла, потому что яд в дыме препятствовал её способности творить магию. То же произошло с Зокорой. Мы старались продать себя как можно дороже. Даже без магии Зокора ужасна, а у Лиандры было Каменное Сердце, у Ангуса топор, а Варош застрелил арбалетом с добрый десяток ещё прежде, чем они смогли взять нас на абордаж. Это были не пираты, Хавальд, а солдаты Талака, хорошо вооружённые и обученные. До сих пор я всегда думала, что эта империя бросает в сражения принуждённых к службе крестьян, но это были опытные бойцы. Вдобавок, у них, видимо, был приказ поймать нас живыми. Они пытались сделать это сетями, шестами и дубинками. Одно только Каменное Сердце и Лиандра уложили с дюжину, Зокора была как демон, Варош стрелял с мачты, а Ангус решительно бросался в бой. Он бесстрашен, Хавальд, а когда получает рану, похоже, даже не замечает её.

— Просто нужен твёрдый настрой одержать победу, тогда таких царапин просто не замечаешь, — скромно сказал Ангус. — Это была поистине славная битва!

— Она была бы ещё более славной, если бы вы время от времени оглядывались назад, — сказала с улыбкой Серафина.

— Сеть — не совсем порядочный способ победить воина! — возмутился Ангус.

— Они набросили на него сеть, — объяснила она. — И таким образом сумели одолеть его и вырубить. Чуть позже они поступили также и со мной, я тоже стала жертвой сети.

— Так поступают только трусы, — пожаловался Ангус. — Ты почти не можешь сопротивляться!

— Думаю, в этом и есть смысл, — сухо промолвила Зокора. — Затем в Вароша попал камень из пращи, и он выпал из вороньего гнезда, — продолжила она за Серафину. — Они набросились на него и почти убили. Приказ поймать живым, видимо, на него не распространялся.

— Или его выстрелы были слишком смертоносными, и они со злости об этом забыли, — предположила Серафина. — Я ещё никогда не видела, чтобы кто-то так стрелял, — добавила она почти с благоговением.

— Мы с Лиандрой попытались прийти ему на помощь, — продолжила Зокора. — Но их было слишком много.

— В тот момент, когда меня нокаутировали, Лиандра и Зокора стояли спиной к спине, — взяла на себя рассказ Серафина. — Но было уже очевидно, что они проиграют. Думаю, на чёрном корабле в экипаже было около семидесяти человек, и каждый, казалось, рвался в бой. Когда я потеряла сознание, наверное, больше двух дюжин из них полегло от наших клинков.

— Не столько много. Я убила всего пятерых, — поправила её Зокора, стоя на коленях у носилок Вароша. — Варош смертельно ранил четверых. Лиандра, как и я — пятерых, Ангус уложил троих, и ты тоже. Всего пало двадцать, не считая тех, что были ранены не смертельно.

— Ты считала? — удивился Ангус. — Ты уверенна, что я убил только троих? Я мог бы поклясться, что их было пять!

— Их было трое, — лаконично ответило Зокора. — У меня хорошая память.

— Но… — начал Ангус.

— Их было трое.

Её тон ясно дал понять, что это её последнее слово.

— Что случилось потом? — поспешно спросил я, прежде чем Ангус успел что-то добавить.

— Они оставили только небольшую абордажную команду на «Копье». До дюжины не доставало пары человек. — Она оскалила зубы, как волк. — Это было небрежно с их стороны.

— Почему так мало? — спросил я. — Раз уж они приложили столько усилий, чтобы захватить «Копьё»…

— Мы подслушали их разговор, — сообщила Серафина. — Незадолго до того, как напасть на нас, они взяли на абордаж другой корабль, плывущий из Янаса, «Мурмел» или что-то в этом роде. — Она страдальчески улыбнулась. — Название мне запомнилось, потому что показалось неподходящим для корабля.

— Корабль назывался «Ормул», — поправила Зокора.

— Теперь понимаешь, насколько это расстраивает? — пожаловался Ангус Серафине. — Она всегда всё знает лучше!

— Это не моя вина, что твоя память барахлит, — промолвила Зокора, не поднимая взгляда от Вароша.

— Это сейчас совсем не важно, — раздражённо сказала Серафина. — Как бы то ни было, вот почему абордажная команда была такой маленькой. Я также слышала, как их капитан выразил беспокойство по поводу того, что «Копьё» может утонуть, поэтому послал на борт так мало людей.

— Они выбросили половину груза за борт, чтобы облегчить судно, — рассказал Ангус. — Я благодарен богам за то, что они оставили в покое мой бочонок! — Он почти укоризненно посмотрел на Серафину. — Я не понимаю, как эта женщина могла решить спрятать меч Лиандры, а мой бочонок просто оставила стоять на виду!

— Какая женщина? — спросил я немного сбитый с толку.

— Незнакомка, — объяснил Ангус. — Ну, знаешь, та, что всегда сидела без еды и питья. Когда нас взяли на абордаж, она внезапно исчезла. — Он в замешательстве покачал головой. — Не знаю, как на таком маленьком корабле можно так бесследно исчезнуть. Я сначала подумал, что она упала за борт, но ничего подобного. Как только стемнело, она прокралась в трюм, где мы лежали связанные и развязала нас.

— У неё талант быть неприметной и не запоминающейся, — сказала Серафина, качая головой. — Клянусь, иногда я её не видела, хотя знала, что она сидит у перил.

Я кивнул, со мной было тоже самое. Тем не менее было трудно поверить в то, что ей удалось спрятаться от солдат Талака. В конце концов, «Копьё» было не таким уж большим.

— Всё же, должно быть, она внимательно наблюдала за нами и понимала больше, чем мы думали, — продолжила Серафина. — Потому что она знала о значении Каменного Сердца. Когда Лиандру взяли в плен, один из вражеских солдат подобрал Каменное Сердце, чтобы отнести его на другой корабль. Позже мы узнали от командира абордажной команды, что он там так и не появился. Должно быть, она подкараулила его, поскольку, когда пришла ночью, у неё с собой было Каменное Сердце, и она протянула его Серафине.

Эта незнакомка всё больше и больше озадачивала меня.

— Значит она пришла и освободила вас?

— Верно, — подтвердила Зокора. — Затем она подала мне знак следовать за ней, и мы убили абордажную команду. Она… она была хороша, — задумчиво засвидетельствовала Зокора. — Я не знала, что можно так драться без оружия. — Она всё ещё стояла на коленях рядом с носилками Вароша, и теперь, когда смотрела на меня, выглядела так, будто была сильно впечатлена. — Она почти также хороша, как я. Что ж, двое из них спали на нижней палубе, она убила их сама, прежде чем освободить нас от пут. Остальные шесть находились на палубе, но было темно, а ночью меня никто не видит, если я этого не хочу. Мы убили всех, кроме командира, которого я хотела допросить.

— Ты должен был её видеть, Хавальд, — с благоговением в голосе промолвил Ангус. — Она была похожа на демона ночи. Теперь я знаю, почему люди на вашей родине так бояться её народ.

Мне почти стало жаль солдат Талака. Как сражаться с тем, кто окутывает себя непроглядной тьмой и нападает, скрывшись от взора?

— Что было потом? — спросил я.

— Всё как всегда, — объяснил Ангус. — Мы сняли с них снаряжение, а тела выбросили за борт. Затем Зокора допросила командира, но он мало что смог рассказать.

— Это неправда, — заметила Серафина. — Мы многое у него узнали. В том числе и то, что у капитана «Крови Шипов» был приказ захватить «Копьё Славы». И тот другой корабль — «Ормул».

— У них был приказ? — размышлял я. — Значит это было не совпадение?

Серафина покачала головой.

— Точно нет. Они хотели захватить Лиандру и Каменное Сердце, это было их миссией. На остальных им было плевать. Как только они взяли над нами верх, они заковали Лиандру в магические цепи и переправили на борт «Крови Шипов», а всех остальных бросили связанных и истекающих кровью в трюм. Они также обыскали корабль, пытаясь найти Каменное Сердце. Один из солдат довольно грубо допрашивал нас, но никто из нас не зал, что случилось с мечом. Пока женщина не принесла его нам, мы думали, что он упал за борт. — Она потрогала припухлость под левым глазом. — Им пришлось довольствоваться нашими словами. Они спешили вернуться на Огненные острова, но из-за пробоины в борту корабля и сломанной мачты, «Копьё» не могло продвигаться быстро, поэтому они оставили абордажную команду, а сами первыми поплыли к Огненным островам. — Она посмотрела мне в глаза. — Им нужны были исключительно Лиандра и Каменное Сердце. Этот князь настоятельно желал заполучить её.