Огненные острова

На нём были массивные железные кандалы, сковывающие шею, запястья и лодыжки; сильные ожоги говорили о том, что кандалы были надеты горячими. Шею девушки, которая безропотно стояла на коленях рядом с женщиной-работорговцем, обхватывал один из этих серебряных ошейников, и на теле не было видно никаких признаков жестокого обращения. А другой в повозке был так жестоко избит хлыстом, что я не был уверен, что он выживет.

Чтобы новое имущество не надумало себе чего-то, женщину-работорговца сопровождало четыре сильных мужчины, к поясу которых были подвешены не только обёрнутые кожей дубинки, но и зазубренные железные булавы. У одного из них была борода, которая доходила почти до пупка, и длинные жирные волосы, которые он постоянно чесал.

Я примерно знал значение ошейников. Серебро означало тело, медь — дом, а железо — землю и самую тяжёлую работу. Существовали также золотые ошейники, но их редко можно было увидеть, а ещё реже таких рабов выставляли на продажу. Но я не понимал смысла таких ошейников, поскольку если он означал, что раб считается частью семьи, почему бы тогда вообще не убрать его?

Какое-то время платформа пустовала, и я уже подумал, что аукцион закончился, но ропот толпы скорее усилился, как будто они с нетерпением чего-то ждали.

Так оно и было, поскольку кульминационный момент аукциона наступил только сейчас. Четверо человек вышло из палатки работорговца, неся на платформу клетку, накрытую старой парусиной.

Небрежное выражение сошло с лица бледного мужчины, он тоже заинтриговано поднял взгляд. Женщина-работорговец приказала одному из своих подчинённых показать содержимое небольшого чёрного сундучка.

Я увидел, как в нём вспыхнуло золото, она кивнула, хотя я заметил на её лице сомнение. Два других работорговца выглядели скорее недовольными.

Тучный продавец в вразвалочку поднялся на платформу и теперь стоял перед накрытой парусиной клеткой, вытирая со лба пот. Он, требуя внимания, поднял руки.

— Мы подошли к кульминационному моменту нашего аукциона, — прошепелявил он. — Вот уже как три десятка лет я продаю лучших рабов, которых только можно найти, но такого случая ещё никогда не подворачивалось! Этот раб будет принадлежать эмиру или даже калифу, или королю! Мало того, что его вид порадует глаза сэры, что он содержит себя в чистоте, и у него есть манеры, нет, всё это меркнет перед огромным даром знаний, которые этот человек принесёт своему счастливому хозяину! Этот раб опасен, словно дикая кошка, но не бойтесь, чтобы защитить вас, он отдаст свою жизнь, поскольку продаётся с могущественным, магическим ошейником, привязанным к камню, который я держу в руке! — торговец поднял вверх серебряный браслет с большим чёрным драгоценным камнем. — Он чрезвычайно опасный воин, и много лет был бичом для наших новых друзей, но князь Целан лично победил его в тяжёлом бою! — торговец поклонился перед бледным мужчиной в коже, на губах которого заиграла довольная и в то же время злобная улыбка. — Он мог бы его убить, но по милости своей, князь Целан решил подарить ему жизнь в кандалах. Он сам создал магический обруч, который свяжет раба. Такой сделки больше никогда не будет, поскольку раб один из последних своего вида!

Значит этот Целан был и полевым командиром, и маэстро. Или даже некромантом.

По сигналу, помощник убрал с клетки тяжёлую парусину.

— Раб, достойный правителя, соответственно установлена минимальная ставка: десять золотых крон за одного из последних бессмертных эльфов, который связан магией!

В толпу как будто бы ударила молния, затем последовали громкое бормотание, ахи и охи, и пока я ещё недоверчиво смотрел, женщина-работорговец подняла свою руку, обвитую кольцами.

— Десять крон! — громко крикнула она сквозь толпу. Другой работорговец тоже уже поднял руку, отчего бросил на неё сердитый взгляд.

— Одиннадцать крон! — теперь крикнул он, в то время как третий недовольно заглядывал в свой кошелёк и качал головой.

Эльф стоял в клетке голый, как родила его мать. Он был ранен, на теле отчётливо вырисовывались следы от жестокой схватки, но о его ранах позаботились. Его запястья и лодыжки распирали жерди, снабжённые рунами, цепь вокруг шеи заставляла его стоять прямо, стольной язычок мешал ему говорить. Его ярко-зелёные глаза презрительно обводили взглядом толпу. Возможно, он и был рабом, но ещё не сломлен. Он действительно был эльфом, обладал тонкими чертами лица своего вида и к тому же сильно был похож на одного из братьев по оружию принца Имры, Рита — самого молчаливого из эльфов в окружении Имры.

— Одиннадцать крон и пять серебряных монет! — выкрикнула женщина.

— Двенадцать!

— Пятнадцать крон! — выкрикнула женщина, её голос чуть не срывался. Другой открыл рот, затем покачал головой и бросил на неё убийственный взгляд.

— Пятнадцать крон за легендарного эльфа! — выкрикнул продавец с жадностью в глазах. — Кто-нибудь предложит больше за одного из последних эльфов?

— Двадцать, — услышал я сам себя, когда вышел вперёд и поднял руку. — Я предлагаю двадцать золотых крон.

Женщина обернулась, словно её ужалила тарантула, и недоверчиво посмотрела на меня.

— Двадцать золотых крон… и семь серебряных монет! — выкрикнула она.

Я холодно посмотрел на неё.

— Двадцать пять крон, — ответил я, вложив в голос презрение.

Воцарилась тишина. Торговец посмотрел на женщину, которая, прикусив губу, не сводила с меня сердитых глаз, затем перевёл подозрительный взгляд на меня.

— У вас золото с собой, эссэри?

— Да, — лаконично ответил я.

На мне всё ещё были тёмные одежды, которые так любили носить телохранители Бессарина. Они почти не отличались от того, как одевались работорговцы. Я сунул руку под дублет и достал кошелёк.

— Я предлагаю тридцать золотых крон, — теперь решительно произнесла женщина. — Вам только нужно подождать до завтра, Эфарин.

Эфарин покачал головой.

— Вам известны правила, сэра, — ответил он с сожалением.

Князь Целан подошёл и посмотрел на меня.

— Скажите, сэр, что вы собираетесь с ним делать? — спросил он с мягким акцентом.

Я посмотрел ему прямо в тёмные глаза.

— Правда ли то, что у него хоронятся в голове эльфийские знания?

Князь кивнул.

— Правда.

— А этот браслет с камнем заставит его дать мне ответы, которые я ищу?

Он снова кивнул.

Я пожал плечами.

— Тогда я выжму из него всё, что можно, пока он не станет похож на сухой финик… а после, я знаю один дом утех, где смогу вернуть за него все потраченное золото, — я оценивающе посмотрел на эльфа. — Он будет долго оставаться молодым и научится осчастливливать сэр.

— Вы хотите сделать из него проститутку? — весело спросил он.

— В конечно итоге, да, — ответил я. — Или же уложу его с моими самыми красивыми рабынями и разведу потомство.

Если бы взгляды могли убивать, в этот момент я вспыхнул бы ярким пламенем, до этого момента мало кто смотрел на меня так, как этот эльф.

Но князь Целан удовлетворённо кивнул и подал продавцу знак.

— Тогда, эссэри, — сказал тот. — Если у вас действительно есть золото, он принадлежит вам, — он подал мне знак подойти к платформе.

Что ж, золота едва хватило. После того, как он взвесил монеты, у меня осталось ещё два золотых и серебро из кошелька Рендора. Я получил документ, написанный изогнутыми буквами Бессарина, в котором не смог разобрать ни слова. Затем торговец сунул мне в руку обруч и подал своим прихвостням знак, освободить эльфа из клетки.

— Как мне контролировать парня? — спросил я.

— Никак, — ответил торговец.

Князь Целан, который ещё находился поблизости, подошёл ко мне.

— Всё просто, — промолвил он. — Магия обязывает его быть преданным владельцу обруча. Это так, словно он любит вас больше своей жизни и сделает всё, что вы пожелаете.

Я наблюдал, как эльфа выволокли из клетки.

— А для чего жерди и цепи, если он связан магией? — спросил я. — Не то чтобы я вам не доверял… но это довольно необычно, верно?

Он тихо рассмеялся.

— Конечно вы мне не доверяете, — сказал он. — И это ваше право. Дело вот в чём: цепи и жерди являются моей собственностью. Они необходимы, поскольку он ещё не запечатлён. Однако это произойдёт, как только вы оденете на него ошейник, — он посмотрел на драгоценность в моих руках. — Оденьте его и проверьте.

Я сделал, как он сказал, и прихвостни осторожно убрали серебряные жерди и цепи, в то время как глаза эльфа сначала наполнились ужасом, а потом стали пустыми. Я расхаживал перед ним туда-сюда, а его глаза следовали за мной, словно он был собакой.

— Испробуйте что-нибудь, — снова потребовал князь. Я вытащил кинжал и порезал правое плечо эльфа. Он стоял, сглатывал и плакал, в глазах бестолковое выражение собаки, которая не понимает, почему хозяин её наказывает. Я вернул кинжал в ножны.

— Видите? — спросил князь. — Это отлично работает!

Да, видел. Один долгий момент я подумывал прикончить Целана на месте. Если бы у меня ещё был Искоренитель Душ, он, скорее всего, был бы уже мёртв.

— Хорошо, — произнёс я, слегка поклонился князю и ушёл, как будто знал, куда направляюсь. — Пошли! — позвал я через плечо, и мой эльф пошлёпал за мной.

13. Пиратские утехи

Пока я целеустремлённо уходил, я ругал себя дураком. Что заставило меня увязнуть в этом так глубоко? Не только этот князь Целан теперь будет хорошо меня помнить, но и трое работорговцев были настроены враждебно по отношению ко мне. Обычно люди быстро меня не забывали… и что теперь? Я остановился, снял браслет с руки и оглянулся на моего эльфа, но тот лишь доверчиво смотрел на меня. Мне вполне нравились собаки, но не те, что ходят на двух ногах.

— Подождите, эссэри, — закричала женщина-работорговец мне в след. Она поспешила за мной и теперь загородила дорогу. Её телохранители за ней не пошли, видимо, они заботились о товаре в виде людей. — Я дам вам за него тридцать пять золотых крон, — воскликнула она с трепещущей грудью. — Так за один день вы заработаете десять золотых монет!

— Я не хочу его продавать.

— Вы глупы, если не примите эту сделку, эссэри, — настаивала она. — Ну ладно, я дам вам пятьдесят… но чтобы собрать золото, мне потребуется время до завтрашнего вечера!

— Нет! — повторил я, отворачиваясь. Она схватила меня за левую руку и остановила, применив поразительную силу. — Это моё последнее предложение, эссэри, — промолвила она со странным отчаянием в голосе.

Я взял её руку и с силой оторвал от себя.

— Я же сказал, он не продаётся.

Она подняла взгляд, потирая запястье, затем сдержанно кивнула.

— Как пожелаете, эссэри, — холодно произнесла она. — Вы об этом пожалеете.

Сказав мне это, она повернулась и взмахнув юбкой, ушла прочь. В этот момент она напомнила мне немного Лиандру.

Там был каменный кнехт, на котором я сидел раньше, я подошёл к нему и сел, эльф молча опустился рядом. Я посмотрел на него, а он преданно посмотрел на меня. Эльфы помогли нам, не попросив ничего взамен. Они казались мне странными, были почти как наивные дети и в то же время в некотором смысле мудрыми. Они мне нравились. Я не смог бы оставить его в той клетке.

Я снова поступил бы точно также. Так что теперь у меня не было золота, но зато был эльф. Ладно, пусть так.

Но что мне делать теперь?

Я посмотрел на мою обнажённую, измученную собственность и встал. Ранее я видел на рынке киоск с одеждой. Пол отрезка свечи и две серебряные монеты позже эльф был одет в тёмную мантию и сандалии, прогресс, хотя и небольшой.

Кроме того, я отдал ему ремень и абордажную саблю Рендора.

Затем мой взгляд упал на трактир, стоящий чуть в стороне от рынка, который выглядел немного лучше, чем другие.

По крайней мере, у двери не лежало пьяных, а белая штукатурка ещё не облупилась. Над входом висела большая позолоченная кружка, у которой не было дна. «Жаждущий кубок», предположил я. Некий Кровавый Маркос остановился на постой здесь. Если здесь останавливались пиратские капитаны, тогда, возможно, это лучший выбор, чем другие притоны. А может и нет. У входа стоял мускулистый слуга с тяжёлой дубинкой, он внимательно оглядел меня и эльфа, но ничего не сказал.

Я распахнул дверь и вошёл.

Здесь было тихо, столы стояли прямо, пол был чистым, пивом пахло не слишком сильно, а хозяин не был похож на того, кто готов продать свою мать с потрохами. Я был приятно удивлён. Лишь где-то пятая часть зала для гостей была заполнена. Сами гости выглядели более цивилизованными, чем я ожидал.

На удивление, многие из них были одеты почти элегантно, лишь несколько соответствовали яркому смешанному стилю, уже знакомому мне с улиц. Все собрались вокруг большого стола, и среди них присутствовала лишь одна женщина. На ней была мужская одежда, однако воротник рубашки был откровенно распахнут. Даже со шрамом на щеке, она выглядела намного лучше, чем большинство женщин, которых я до сих пор встречал на улицах. За одним концом стола сидел Кровавый Маркос, позади него стоял здоровяк… и все удивлённо подняли взгляд. За моей спиной открылась дверь, мне не нужно было оборачиваться, я и так знал, что вошёл мужчина, который стоял у входа.

Возможно, зайти в эту гостиницу, всё-таки было не лучшей идеей. Я присмотрелся. У хозяина не было живота, и он не выглядел так, будто живёт комфортной жизнью. Его лицо было покрыто шрамами, а под левой рукой висела абордажная сабля в ножнах. Он был одет в шаровары и зелёную рубашку, на ногах эта лёгкая обувь из льна и скрученных верёвок, которая, похоже, была общепринята здесь, на островах.

— Вы пришли не по адресу, — сообщил он мне.

— Позвольте ему войти! — крикнул Кровавый Маркос. — Он здесь, потому что я сделал ему предложение.

— Я вижу, что помешал, — вежливо ответил я, слегка поклонившись. — Мне лучше уйти.

— Подожди, — остановил Маркос, с любопытством глядя на моего эльфа. — Ты здесь, чтобы присоединиться ко мне?

Я немного помедлил, потом покачал головой.

— Нет. Я ищу жильё. Поищу в другом месте.

— Жильё за одну ночь стоит здесь серебряную монету с человека, — прорычал хозяин. — У тебя есть столько серебра?

— Мне это не нравится, — вставил один из сидящих за столом. Это был бородатый мужик, и, похоже, у него было лёгкое косоглазие, что тоже не предавало ему красоты. — Этот стол только для капитанов!

— Этот стол, да, — сказал Маркос. — Но не гостиница.

— Гостиница тоже, — настаивал бородач. — Он не капитан, и ему здесь нечего делать.

— Пока он может заплатить и не беспокоит нас, я не против, — промолвила женщина, оглядывая меня с ног до головы, затем она обвела взглядом эльфа. Видимо, тот пришёлся ей по вкусу больше. — По крайней мере, его друг мне нравится, — сказала она, облизывая губы, словно кошка, учуявшая молоко.

— Серебро у меня есть, — сообщил я. — Но нам ничего не стоит и уйти.

— Я не хочу, чтобы он был здесь, — упрямо повторил бородач.

— Тогда сам вышвырни его, — со скукой предложил Маркос. — Но будь осторожен, Ярек, он сломает тебе шею быстрее, чем ты косо на него посмотришь.

Боги. Похоже, это была любимая игра Маркоса, провоцировать споры. Я почти мог прочесть мысли бородатого Ярека. Теперь на кону стояла его честь.

Если он откажется и сдастся, его можно будет упрекнуть в том, что он уклонился от боя. Если здесь действительно все были пиратскими капитанами, тогда дело касалось его репутации.

Я посмотрел через плечо, там всё ещё стоял мускулистый парень, загораживая мне дорогу к отступлению. Я успокаивающе поднял руки.

— Я не хотел мешать, мы уйдём.

Кровавый Маркос, и теперь я начинал понимать, почему его так прозвали, потянулся к поясу и поднял вверх свой кошелёк.

— Я ставлю два против каждого золотого, что предложите вы, что мой друг подрежет нашему Яреку бороду, — он насмешливо посмотрел на бородача. — Я бы ничего не сказал, — продолжил он. — Но то, что он тебе мешает, забавно, если учесть, что у тебя больше нет корабля!

— Я присоединяюсь, — скучающе сказала женщина. — Пять золотых на то, что Ярек отошлёт твое друга к Сольтару.

— Два от меня, — крикнул другой.

— И четыре от меня! — раздался голос третьего.

Последовали и другие. Не успел я оглянуться, на столе лежала куча золота, а Маркос довольно улыбался. Он посмотрел на меня.

— Победи его, и половина золота будет твоим… а жильё бесплатно.

Было совершенно очевидно, что мысль, немного поразвлечься, понравилась капитанам; кроме Ярека, тот не выглядел счастливым.

— Это всё из-за тебя, — упрекнул он Маркоса. Он посмотрел на остальных. — Разве вы не видите, что он змея подколодная? Не успеешь сказать против него слово, как он наносит удар тебе в спину!

— Знаешь, что, Ярек, — произнёс Маркос, печально качая головой. — Если бы ты только возражал мне, это позволено каждому здесь за столом. Но ты потерял не только один мой корабль, а сразу два!

— Это была ловушка, клянусь богами, — выругался бородач. — Мы с трудом сбежали!

— Да, и ты привёл проклятых Морских Змей прямо ко мне, из-за чего я тоже чуть не погиб, — согласился Маркос, дружелюбно кивая. — Как видишь, у меня есть свои причины. В следующий раз лучше иди ко дну вместе с кораблём, — он засмеялся. — Знаешь, что? Прежде чем обвинять меня здесь в двуличии… Каждый знает, что я ещё никогда не нарушал своего слова. Если победишь этого парня, получишь от меня новый корабль. Последний шанс. Даю слово!

— Ладно, — прорычал Ярек и встал. — Я буду хотя бы иметь от этого выгоду. Давайте поскорее закончим! — он встал и взял из-за спины два тяжёлых топора.

— Три удара на смерть?» — спросил я.

Капитаны рассмеялись.

— Нет же, — сказала женщина, качая головой. — Это ещё испортит нам всё веселье!

— Столько ударов, сколько потребуется, — выкрикнул с усмешкой Ярек.

Я отодвинул своего эльфа в сторону, где он остался стоять, дружелюбно улыбаясь. О боги! Затем вытащил свой меч.

Он снова застрял, я до сих пор не очистил лезвие от ржавчины. Если переживу эту ситуацию, поклялся я себе, то больше не буду им так пренебрегать.

Я ухватился правой рукой за ножны Искоренителя Душ, а левой с силой дёрнул, и старая сталь со скрежетом вылезла.

Женщина захихикала, некоторые из капитанов непонимающе покачали головой, друге засмеялись.

— Я поднимаю ставку, Маркос, — выкрикнул один из них. — Ставлю десять на Ярека!

— Золото мне всегда пригодится, — ответил Маркос. — Ставка принимается.

Эльф шагнул вперёд и положил руку на свою абордажную саблю.

— Нет! — крикнул я, указывая пальцем на место возле двери. — Иди туда!

Он только посмотрел на меня.

— Надеюсь, у него есть другие достоинства, — промолвила женщина.

— Встань туда и ничего не делай, — приказал я эльфу, и он сделал, как я сказал, наградив меня свои собачьим взглядом.

Борон, горячо помолился я, надеюсь, ты не позволишь этому Целану остаться в живых!

— Ты наконец готов? — спросил Ярек, вращая топорами. Боги, я ненавидел бойцов, сражающихся двумя топорами. Их лезвия были резко загнуты вниз, и если он поймает меня, то сможет одним топором заблокировать моё лезвие, а другим… Этого нельзя допустить.

Я вытащил свой кинжал, он тоже был немного ржавым, сделал шаг вперёд и кивнул.

Он не бросился вперёд, как Рендор, а подошёл медленно.

Осторожный человек. Ярек был коренастым и мускулистым, но в тоже время ловким. Я был для него незнакомцем, и он не сделал ошибку, недооценив меня.

Моя проблема заключалась в том, что Искоренитель Душ не сделал меня одарённым бойцом. Клинок лишь гарантировал, что преимущества были на моей стороне. Он был острым, намного острее, чем должен был. Им было легче владеть, чем можно было бы подумать, учитывая его вес. Вдобавок ко всему он мог чувствовать врага даже в темноте и за моей спиной. И всё же я достаточно часто был тяжело ранен. Такие раны, которые загнали бы меня в гроб, если бы не проклятая магия меча, которая продолжала меня исцелять.

Кроме того, это был единственный меч, которым я пользовался. И наоборот, ржавый клинок в моей руке казался тяжёлым и инертным. Лишь один удар топором мог меня покалечить, и на этот раз чудесного исцеления не будет.

С другой стороны, я учился у лучших мастеров меча, которые когда-либо жили в Иллиане, и у них тоже не было волшебных клинков.

«Не смотри на клинок, Хавальд, смотри в глаза. Остальное придёт само-собой.» Не знаю, сколько раз я это слышал, поэтому лишь надеялся, что это правда. Так что проигнорировав топоры, я посмотрел ему в глаза и улыбнулся.

Он, без сомнения, был хорошим бойцом, лишь немногие действительно владели сразу двумя орудиями; было тяжело использовать их независимо друг от друга. Ярек умел: один топор чуть не отрубил мне ногу на высоте колена, в то время как другой с такой силой обрушился на мой клинок, что чуть не выбил его из руки. «Против одного топора может выручить щит, против двух — только молитва.»

Ещё одно предложение, всплывшее в памяти.

Почти и чуть было ему мало, он отбросил меня на два шага назад, и мне с трудом удалось высвободить клинок и увернуться в сторону. Он засмеялся, уверенный в победе.

— Это закончится быстро, — заметил он, снова поднимая топоры.

На этот раз он ударил обоими топорами сверху, и я с трудом смог вставить свой клинок между ними. Удар был настолько сильным, что заставил меня встать на колени и почти вырвал клинок из руки, если бы я не поддержал сталь кинжалом в правой. На мгновение он был озадачен из-за того, что моя защита выдержала.

Теперь случилось то, чего я боялся: мой клинок застрял между нижней частью и рукояткой его топоров. Он ухмыльнулся и увеличивая давление одного топора, начал выкручивать мой меч, в одно и тоже время высвобождая другой, чтобы нанести новый удар, который я не смогу отразить, поскольку мой меч всё ещё был в плену под его сталью. Затем его глаза расширились, потому что в тот момент, когда он убрал топор, я подошёл к нему и через подбородок вонзил кинжал в мозг. К сожалению, он выбрал не тот, таким образом освободив мой кинжал. А кинжал, как правило — более быстрое оружие.

Тем не менее его последний удар промазал лишь на волосок. Он был так близко, что разорвал ткань моего рукава.

Я вытащил ржавый кинжал и отошёл в сторону, чтобы избежать потока крови, благодаря богов и старых мастеров меча за то, что ещё был жив.

Единственной его ошибкой было то, что он забыл, что я держал меч в левой руке. Он разблокировал не ту сторону.

Всё моё тело дрожало, когда я опустил клинок, а Ярек тяжело рухнул передо мной на пол. Эта дрожь тоже была для меня в новинку, обычно Искоренитель Душ придавал мне холоднокровия в бою. Я отошёл в сторону, выдвинул свободный стул из-за стола и, тяжело дыша, опустился на него. Рука обессилено разжалась, и меч выпал. Я оставил его лежать на полу.

Ошеломлённую тишину нарушил Маркос. Никто из капитанов по-настоящему не верил в то, что Ярек проиграет.

— Хорошая работа, друг мой, — воскликнул он, ухмыляясь и медленно хлопая в ладоши. — Люблю так начинать вечер. Полный кошелёк — как раз то, что надо! — другие капитаны посмотрели на меня, женщина подняла свой кубок за моё здоровье.

— Хорошая работа, — признала и она. А потом повернулась к хозяину:

— Уберите отсюда Ярека, он мешает!

Хозяин и его молчаливый приятель, который загораживал мне двери, подошли к Яреку, сняли с него кольца, браслет и серёжку, выловили кошелёк с пояса и вместе с его топорами положили на стол рядом со мной. Затем схватили мертвеца за ноги и выволокли за двери, тут же из неоткуда появилась служанка с ведром и тряпкой, которая безразлично вытерла кровь. Видимо, она делала это уже много раз.

Моя рука начала пульсировать, я отодвинул ткань и увидел, что он разорвал не только рукав: там зияла глубокая рана, кожа, как застёжка в сумке, была откинута в сторону, частично оголив кость. Кроме того, она кровоточила, будто у меня было слишком много этого жизненного сока. Значит была ещё одна причина, почему меч выпал у меня из руки.

Я поднял взгляд.

— Хозяин, — начал я, — у вас есть игла и нить и бутылка водки для меня?

Что в этом было смешного, я не понял, во всяком случае, за столом капитанов разразился громкий смех.

Мой верный эльф зашил рану. Может магия Целана сделала его разум похожим на разум собаки, но он знал, что делает. Один раз он подул на рану, чего обычно делать не стоит, поскольку это притягивает злых духов, но его дыхание было ледяным и мерцающим, и я почувствовал давление на виски. Значит эльф разбирался не только в обычном врачевании. Я украдкой поднял взгляд, казалось, никто за столом капитанов этого не заметил.

После инцидента с Яреком они меня игнорировали. Они сидели там, я здесь, и им было всё равно. Я удивлялся, почему, но потом пришёл к выводу, что они вовсе не собирались что-то скрывать, а просто хотели спокойно обсудить разные вещи. Если бы я был пиратом, то не узнал бы почти ничего нового. Но так я им не был, я бесстыдно подслушивал, в то время как эльф заботился обо мне и после, когда мы ели.

Еда была намного лучше, чем я ожидал. Я довольно быстро понял, почему Кровавый Маркос сидел во главе стола: в настоящее время он был главным капитаном пиратов. Видимо, они время от времени выбирали нового, и по обрывкам разговора я понял, что эти выборы могли стать кровавым событием. Должно быть Маркос был ещё не так долго главным капитаном, что являлось ещё одной причиной, почему он инициировал этот маленький спектакль.

У капитанов были важные вопросы для обсуждения.

Старая военно-морская база была для них безопасным убежищем на протяжении веков. Отсюда они в первую очередь угрожали торговле Бессарина, большая часть которой велась через Янас. Благодаря тому, что правящее племя Башни участвовало в деле с охранными свидетельствами, они получали деньги, даже если не выходили в море. Груз кораблей, которые они действительно захватывали, в основном продавался в Янас, оттуда они также закупали собственные предметы снабжения. Без сомнения, выгодный бизнес, особенно для племени Башни.

Флот имперского города до сих пор скорее защищал от пиратов торговлю с Алданом и Фарландами и был доволен тем, что прогонял морских разбойников сюда вниз. Но теперь корабли из Аскира преследовали некоторые пиратские корабли до самого входа в бухту Огненных островов. К тому же корабли Аскира всё чаще захватывали грузовые суда Янаса. Груз выбрасывался за борт, а капитаны имперского города извинялись за эту «неудачу», в конце концов, Янас был союзником империи.

Пиратом было это невыгодно, поскольку товары на морском дне были для них бесполезны. Проблемой это было прежде всего потому, что новые союзники на борту чёрных кораблей требовали чрезмерное количества еды. Значит экипажи, вероятно, были значительно больше, чем я опасался. Так что поставка продуктов питания постепенно становилось серьёзной проблемой. Кроме того, имперский флот не оставлял сомнений в том, что он полон решимости захватить или потопить любой пиратский корабль, осмелившийся выйти из гавани. Вот так Ярек и потерял два своих корабля.

Я делал вид, будто всего этого не слышу, но мысленно не мог сдержать улыбку. Возможно, сама морская крепость и была неприступной, но она не делала пиратов неуязвимыми. Это также давало мне немного надежды, поскольку я видел, сколько времени потребовалось пиратам, чтобы догнать «Копьё».

Если флот имперского города был поблизости, то возможно, Дерал пересечётся с ними, и они позаботятся о пиратах. Конечно, это слабая надежда, но лучше, чем ничего.

Мне также было интересно, как пираты относились к своим новым союзникам, и то, что я узнал о чёрных кораблях. Они находились здесь в гавани уже на протяжении шести недель под командованием некоего князя Целана.

Их присутствие было результатом длительных переговоров, которые начались ещё год назад. Они купили себе это право золотом. Кровавым золотом, как называл его Маркос.

Сначала я понял это неправильно, но когда притянул к себе кошелёк Ярека и открыл, то нашёл в нём три имперских золотых и один, который был намного темнее и красноватого оттенка.

Во время долгих, холодных ночей в «Молоте» я часто разговаривал с отцом Зигнилды. Он сильно интересовался монетами и показал мне одну, которая была очень похожа на эту, хотя та, должно быть, была намного старше. Я узнал, что красноватый оттенок был из-за более высокого содержания меди в золоте. Оно делало монеты более твёрдыми, но в то же время они теряли небольшую часть своей ценности. Талак заплатил целое состояние за право самим использовать эту базу, но, казалось, пираты были недовольны. Почему, я узнал немного позже, когда один из капитанов пожаловался, что торговцы из Янаса не хотят принимать эти монеты. Наверное, меновщики денег в Аскире отказывались их взвешивать.

Видимо, Маркос всё-таки не совсем забыл про меня, он увидел, что я изучаю кошелёк Ярека и рассмеялся, затем бросил мне со своего стала ещё один кошелёк, который я поймал правой рукой.

— Вот, твоя доля золота, — сказал он. — В конце концов, ты хорошо сражался, а я всегда держу своё слово.

Это привело к тому, что пираты вспомнили обо мне, некоторые выглядели удивлёнными из-за того, что я всё ещё находился здесь. Я вежливо поблагодарил, встал из-за стола, прежде чем им придёт в голову идея, что я их подслушиваю, и пошёл в свою комнату.

Мне ничего не пришлось поручать моему эльфу, он сам помог мне собрать добычу и последовал за мной.

Комната, видимо, соответствовала преобладающему здесь вкусу: она была перегружена ценными трофеями.

Для чего в спальне нужны пять разных дорогих стульев? С потолка также свисала люстра. Она была такой большой, что могла бы наполнить своим блеском целый зал, но здесь лишь загромождала комнату и висела так низко, что мне приходилось наклоняться, когда я проходил под ней.

Если бы можно было убрать большую часть мебели, это была бы хорошая комната. В ней даже был собственный камин. Огненные острова находились лишь немного севернее Бессарина, и я задавался вопросом, когда здесь было так холодно, что требовался огонь.

Решение открылось мне, когда я оглядел камин более внимательно: он тоже был трофеем и просто фасадом. Но, по крайней мере, комната была чистой.

14. Благодарность эльфа и спасение бегством

Я закрыл дверь и сосчитал золото, которое бросил мне Маркос. С четырьмя золотыми, которые я нашёл в кошельке Ярека, сумма составила двадцать пять крон.

Ровно такая же, какую я заплатил за эльфа.

Я, хмурясь, разглядывал золото. В последнее время совпадения вокруг меня участились. Но как уже сказала Зокора, не всё вращается вокруг меня, и было бы самонадеянно полагать, что у бога всё ещё были в отношении меня планы. Искоренитель Душ был утерян, так что какая от меня польза Сольтару? Я посмеялся над самим собой, и мой эльф вопросительно посмотрел на меня. Он расположился на одном из парчовых стульев и сидел так тихо, что я легко мог бы о нём позабыть.

Эльфы, окружающие Имру, были настолько выдающимися, что казались полными жизненной энергии. Было больно видеть одного из них таким притихшим. Я отложил золото в сторону, подозвал его к себе, убрал волосы и изучил ошейник на его шеи. Золото, серебро, полированные кусочки обсидиана и десятки рун, которые мерцали перед глазами, причиняя боль, когда я смотрел слишком долго. Как и чёрный кристалл посередине.

Застёжки я не обнаружил, похоже, что ошейник образовывал одно целое.

Что это была за магия, которая могла так покорить разум? Во всяком случае не та, что найдёт в глазах богов благосклонность.

И, похоже, чёрный кристалл был центром всего. Может если я его уничтожу, то чары разрушатся? А что, если душа эльфа была заключена в этот камень? Или он причинит ему вред как-то иначе?

— Скажи, как тебя зовут? — спросил я.

— Артин.

Когда я узнал его имя, стал воспринимать его по-другому. Теперь он был для меня не просто эльфом.

Нужно было спросить раньше.

— Артин, ты знаешь, что произойдёт, если я уничтожу этот камень?

— Я умру.

Да, неудачная идейка.

— Ты знаешь, как я могу освободить тебя от этого ошейника?

— Да.

— Как?

— Срубив голову.

Я моргнул. Хоть его предложение и следовало определённой логике, но было не особо полезным.

— Боги, — тихо выругался я. — Должен же быть другой способ!

Он посчитал это вопросом.

— Да.

— И что я могу сделать?

— Ничего.

Я опустил кинжал и точильный камень и подозрительно посмотрел на него. Мы встретились взглядом. В его глазах была та же верность, что и раньше, он со мной не играл.

— Есть другой способ, но всё же я ничего не могу сделать?

— Да.

— А ты можешь?

— Да.

Наконец-то. Стоп! А вдруг этот способ отрезать самому себе голову!

— И что же ты можешь?

— Я могу ликвидировать магию, которая удерживает ошейник.

Я в недоумении посмотрел на него.

— Почему тогда не делаешь?

— Это было бы не лояльно по отношению к вам.

Я подавил стон.

— А если я тебе прикажу?

— Тогда я смогу это сделать.

— Это для тебя опасно?

— Да.

Я заметил, что почти скрежещу зубами, и заставил себя успокоиться.

— Насколько опасно?

— Не очень.

— Что может случиться?

— Я обожгусь.

С ожогами, особенно на шее, шутки плохи.

— Есть ли риск, что это тебя убьёт?

— Да.

Я взял бутылку, которую он та послушно взял с нашего стола в зале для гостей и принёс сюда, сделал глоток и вздохнул.

— Насколько велика опасность?

— Не особо.

Я сделал глоток, затем ещё один, размышляя. Он стоял передо мной на коленях и смотрел на меня этим верным взглядом.

— Удали ошейник со своей шеи.

Он потянулся к ошейнику и закрыл глаза. Последовал небольшой фейерверк из искр, и завоняло обгоревшей плотью.

Когда он опустил руку, в ней находились две половинки ошейника. На его шеи был сильный ожёг.

Он не двигался, держа глаза закрытыми.

— Артин? — с тревогой спросил я.

Его глаза распахнулись, и на этот раз на меня смотрела не собака, а тигр. Или, возможно, разгневанный дракон. Его глаза святились ярко-красным пламенем. Мне был знаком этот признак опасности, который я видел, как у Зокоры, так и у Лиандры. Игнорировать его было бы глупо.

— Разве вы не хотели выжить из меня всё, что можно, пока не я не стану похож на сухой финик, а потом сделать из меня проститутку? — опасно тихо спросил он. Мне редко случалось слышать такой гнев в голосе. Виски сдавило, мне было знакомо это ощущение. Так случалось каждый раз, когда Лиандра собирала вокруг себя магию.

Он медленно и плавно поднялся с колен, в то время как его глаза заворожили меня.

— Очевидно, это было неправдой, — сказал я, не отводя от него взгляда, хотя это было нелегко.

Мне почему-то хотелось провалиться сквозь землю.

— Очевидно нет, — сказал он, пристально глядя на меня.

Красноватое пламя в его глазах медленно потухло.

— Не хотите присесть? — предложил я. — Тогда вы не будете выглядеть так угрожающе, и мы сможем спокойно поболтать.

Он тихо рассмеялся. Была разница между тёмными эльфами, к которым принадлежала Зокора, и светлыми. У светлых нрав был, подобный ртути. Зокора редко смеялась, можно сказать почти никогда, но она была постоянной. Я не понимал её, но, по крайней мере, от неё я знал, чего ожидать.

Он взял стул и пододвинул ближе ко мне, в то же время преувеличенно широко распахнув глаза.

— Я выгляжу угрожающе? — спросил он, явно забавляясь.

Я оторвал полоску ткани от своего рукава и протянул ему вместе с бутылкой пшеничной водки.

— Сначала позаботьтесь о своей травме, — попросил я, когда он взял и то и другое. — После поговорим.

Он посмотрел на ткань и покачал головой.

— Водка пригодиться, — сказал он, сделав большой глоток, прежде чем с грохотом поставить глиняную бутылку на тумбочку. Он поднял полоску ткани. — Лён — нет. Шёлк был бы лучше, но и то и другое нельзя использовать, если заранее не прокипятить, — он осторожно прикоснулся к своей шеи и поморщился. — Сейчас лучше оставить ожог открытым, в противном случае он начнёт сочиться.

Я пожал плечами.

— Это ваша шея, — промолвил я.

Он странно посмотрел на меня и кивнул.

— Видимо, так. Теперь снова моя, — затем он тихо рассмеялся. — Князь Целан был вами так доволен. Как вы только могли так его разочаровать?

— С лёгкостью, — сухо ответил я. — Не хотите рассказать мне, что с вами приключилось?

— Вы вежливы, — констатировал он. — Вы взяли себе это за правило, чтобы другие вас не боялись?

Я посмотрел на него с удивлением.

— В вас есть что-то тёмное, — объяснил он. — Такое чувство, будто вы находитесь в тени, даже когда на вас светит солнце.

Мне не в первый раз говорили об этом.

Может это было правдой, наверное, я слишком долго носил Искоренителя Душ.

— Нет. Вежливость избавляет от неприятностей, вот и всё. А если эта тень действительно существует, — я пренебрежительно махнул рукой, — то она скоро исчезнет. Как вы попали на острова? — снова спросил я.

Он мгновение помедлил.

— Вы могли бы спросить об этом прежде, но не спросили. Я за это благодарен, поскольку не люблю рассказывать свою историю всем подряд. Прошу, — сказал он, слегка кланяясь, — не вините меня за это, но дела эльфов не касаются людей.

Я был разочарован, и это, должно быть, отразилось на моём лице.

Он с сожалением покачал головой.

— Было время, — произнёс он, поднимаясь, — когда судьбы эльфов и людей были связаны. Но даже для нас оно давно закончилось, — он слегка поклонился. — Единственное, что я могу вам дать — это моя благодарность, — он криво улыбнулся. — Может для вас имеет ценность то, что я буду вспоминать о вас, даже когда ваши кости уже рассыплются в прах. А теперь, мой друг, я должен идти. У меня есть с князем срочное дело, — он подошёл к двери и положил руку на ручку. — Как вас зовут, друг?

— Родерик из Килара, — ответил я. Это прозвучало странно после столь долгого времени, но таково было моё имя. Я больше не был Хавальдом Проклятым.

Он серьёзно кивнул.

— Я расскажу своим внукам о человеке, который вернул мне жизнь. Даже через тысячу лет найдётся тот, кто будет вам благодарен, Родерик из Келара.

Он тихо открыл дверь, перешагнул через порог и снова закрыл её за собой. Я остался один. Я мог бы показать ему кольцо Имры, но что бы это изменило?

Лиандра как-то сказала мне почти укоризненным тоном, что не понимает, почему за мной продолжают следовать люди. У меня не было для неё ответа, но теперь казалось, что это тоже как-то связано с Искоренителем Душ.

Я подошёл к окну, открыл ставню и посмотрел на пиратскую бухту. Между тем уже наступила ночь, Глаз Сольтара поднялся над горизонтом в виде узкого серпа, а вершина самого левого вулкана светилась красным светом. Корабли были тенью на переливающейся поверхности моря. Если проигнорировать далёкий гогот и смех и коротко прозвучавший крик, можно было бы подумать, что это мирный пейзаж.

Я упёрся руками в оконную раму и вдохнул тёплый ночной воздух. Пахло морем и рыбой и лишь немного нечистотами. Я бы предпочёл объединиться с Артином. Не хотелось этого признавать, но я чувствовал себя немного одиноким, а также немного потерянным. Мне здесь было делать нечего, и я до сих пор не имел ни малейшего представления, как выбраться с этих островов. Может мы с Артином смогли бы что-нибудь придумать вместе. Пусть даже, как убить этого князя. Я желал Артину удачи в этом деле.

Я спал беспокойно, меня мучали ночные кошмары, и хотя я не мог их вспомнить, они заставили меня внезапно проснуться в холодном поту. В темноте ночи комната была наполнена странными тенями, через стену или пол я слышал смех, хохот и крики боли. Я встал и, беспокойно меря комнату шагами, чувствовал себя словно заяц в петле. В конце концов, я подошёл к окну и уже хотел открыть ставню, чтобы запустить немного свежего воздуха, когда через щель в ставне заметил движение перед домом. Там были штабелем сложены ящики и тюки, создавая тени в тени. На мгновение я пожелал вернуть назад Искоренителя Душ; с ним я бы точно знал, действительно там что-то есть или мне просто показалось. Я остановился в ожидании и снова увидел движение тени.

Поспешно одев сапоги, я пристегнул пояс и вернулся к окну с недавно наточенным кинжалом в руке. Мгновение я колебался, затем на цыпочках вышел из комнаты. Из следующей комнаты доносился громкий храп, без сомнения, одного из пиратов, а учитывая то, как они налегали на вино, я надеялся на глубокий сон этого парня. Засов открылся легко, я бесшумно скользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Проигнорировав храпящего, я подошёл к окну, которое в отличие от моего выходило не в гавань, а в небольшой переулок, и через щели в ставни выглянул на улицу.

Сначала всё казалось спокойным и мирным, но потом я и здесь увидел движущуюся тень. Я стал ждать, и постепенно из темноты вырисовался одетый в чёрную кожу человек, один из солдат Талака.

Рядом со мной пират закряхтел и повернулся на другой бок. Я посмотрел в его сторону, и он открыл глаза. Одно мгновение он смотрел перед собой, пытаясь через винный туман разглядеть то, что было перед ним, но он опоздал. Он лежал на кровати на животе, так что для меня было проще простого прижать его коленом к кровати в области плеч, одной рукой закрыть рот, другой схватить за лоб и глазницы, чтобы потянуть и свернут шею. Раздался громкий хруст, мужчина подо мной обмяк, и я быстро вернулся к окну. Там теперь были слышны тихие голоса.

С быстро колотящим сердцем я узнал в новоприбывшем князя Целана, который шёпотом разговаривал с солдатом. Они стояли не так далеко. Те слова, что я не мог уловить, были и так понятны.

— Для чего все эти усилия, князь? — спросил солдат. — Он один, да к тому же спит. Почему бы не послать через окно двух людей и не убить его?

— Вот почему вы лейтенант, а я князь, — ответил Целан. — В этом человеке есть что-то, что заставляет насторожиться. Поэтому, чтобы быть уверенным в победе, мы подождём, пока не обезопасим дверь комнаты. Впрочем, эльф назвал мне имя. Этого парня зовут Родерик из Келара.

— Разве это не тот город, который вы разрушили?

— Именно. У людей там был герой, который, как они думали, придёт, чтобы спасти их. Человек, который не может умереть, витязь со священным мечом. У него было то же имя.

— Слуга Безымянного?

— Нет, — ответил Целан, глядя в сторону гавани. Я не мог видеть того, что видел там он, так как угол был слишком тупым, но, похоже, он был доволен увиденным, поскольку подал сигнал рукой.

— Ни мои братья и сёстры, ни я сам, ни маэстро могут утверждать, что они не могут умереть. С ним всё иначе. Он служитель Сольтара, и сам бог отказывает ему в смерти. По крайней мере, так гласит легенда.

— Город пал, герой не пришёл. Должно быть, его не существует, люди могут многое чего выдумать.

— Этот человек существует. Недавно он находился в Газалабаде, и там был разрушен один из наших храмов, а один из наших лучших шпионов скормлен речным драконам. Наездница видела его на корабле. Она не вернулась. То, что мы потеряли наездницу, случилось впервые за много лет.

— Вы имеете в виду, что всё это сделал этот человек? Как такое возможно?

— Я это выясню, — промолвил князь, глядя вперёд. Он похлопал лейтенанта по доспехам. — Время пришло. Приведите мне его живым, я хочу получить от него ответы!

Лейтенант кивнул и пригнувшись, устремился в сторону гавани, а Целан смотрел ему вслед. Для размышлений времени не осталось. Моё окно находилось на высоте двух длин, равных росту человека, а в двух шагах от него на улице стоял князь. Ставня в соседней комнате с грохотом треснула, и в то же время я распахнул свою ставню и выпрыгнул на улицу.

Князь отреагировал как кошка. Он резко обернулся и увидев, как я лечу из окна, вытащил свой меч. Я оттолкнул клинок ногой и похоронил князя под своим телом, в то время как жгучая боль пронзила моё плечо. В то же время я почувствовал, как под моими коленями ломаются его рёбра, пока я ещё вонзал ему в сердце кинжал и поворачивал его. Другой рукой я зажал ему нос и рот и отпустив рукоятку кинжала, сломал шею. Его тёмный плащ колыхнулся в мою сторону, но я не в первый раз сталкивался с одним из этих монстров. На земле лежал меч князя, я схватил его, и зловещая накидка обернулась вокруг него и моей руки. Я же воткнул меч и плащ в деревянную балку стоящего напротив дома. Вытащив кинжал из груди мёртвого князя, я вырезал свою руку из плаща, и тот визжал при этом, словно крыса.

Тяжело дыша, я отступил назад и услышал, как в моей комнате ломается мебель, а во всём доме раздаются громкие голоса. Последовали звуки бегущих ног и трескающихся дверей, а также громкие проклятия. Больше времени терять не стоило.

Солдаты находились недалеко от гавани, поэтому мне стоило выбрать другое направление. Я побежал как можно тише и остановился лишь для того, чтобы врезаться плечом в столб и вправить его.

Передо мной сгустился чёрный дым, и в нём оказался князь Целан, завёрнутый в свой живой чудовищный плащ, на лице злорадная улыбка, а в руке меч.

На его груди всё ещё была вмятина, а на губах кровавая пена, и теперь раздался громкий хруст, когда он повернул свою голову на место.

— Остановись и позволь этому случиться, — произнёс он со скудной улыбкой. Я не двигался. — Вот и правильно, — сказал он. — Ты думал, что это будет так просто? Я полевой командир императора, мы так легко не умираем.

Я стоял там, пялился на него и наблюдал, как его рёбра с громким хрустом и треском становятся на свои места.

— Ты думал, что я просто отдам кому-то эльфа, не убедившись в том, что он получит то, что я для него замыслил? — он весело покачал головой. — Нет, я не мог этого допустить, не после всех тех усилий, которые затратил на него. Поэтому я позаботился о том, чтобы он нашёл дорогу ко мне назад, как только его освободят от ошейника. Он пришёл, встал на колени и теперь ожидает своё наказание, — он приподнял мой подбородок кончиком меча и подошёл немного ближе. — Ты тот, кого они называют Ангелом Смерти, верно? — с любопытством спросил он. — Тебе следовало меня убить, когда у тебя ещё был шанс.

Что ж, я думал, что именно так и поступил, но раз уж он стоит теперь так близко и упоминает об этом…

— Да, — сказал я, убирая меч в сторону левой ладонью. Ордун смог заворожить меня своим взглядом, Властелину Кукол тоже удалось взять меня в плен. И, похоже, этот также был убеждён в том, что его голос и взгляд смогут меня зачаровать, но, по сравнению с талантом Ордуна, который держал меня как в тисках, приказ Целана был не более лёгкого прикосновения, ровно столько, чтобы я знал, чего он хочет.

И всё же он представлял опасность. Он был быстрее кошки, и легко уклонился от моего удара ногой… но именно там я и хотел, чтобы он оказался.

Его глаза недоверчиво распахнулись, когда я вонзил кинжал в его правое ухо. На этот раз я толкнул его на землю так, чтобы плащ был похоронен под ним, и воткнул его собственный меч ему в грудь, пробив доспехи, сердце и плащ. Оглядевшись, я нашёл старый чурбан для колки дров, достаточно тяжёлый для моих целей.

Чурбаном я сломал ему плечи, таз и руки.

Для того, кто должен был быть мёртв, у него текло слишком много крови. Так что на этот раз я серьёзно отнёсся к его совету, вытащил из ножен его кинжал и начал отделять голову от шеи.

Но в тот момент, когда лезвие шаркнуло о кость, и я принялся искать мягкое место между позвонками, рядом со мной в столб вонзился болт. И только благодаря удачи и моим стараниям, второй я смог отбить в сторону.

Затем солдат уже оказался рядом, и я, нырнув под него, схватил его за шею и таз и о своё колено сломал позвоночник. Как раз вовремя успел поднять его тело, чтобы перехватить два следующих болта. Затем бросил его на развивающийся плащ князя. Слева от меня перекошенная дверь вела в полуразрушенный дом. Я перехватил лезвие следующего солдата моим кинжалом, а мечом другого пронзил его кожаные доспехи, живот и спину и воткнул в столб, который только что ещё так хорошо послужил моему плечу. Я оставил его висеть там, вышиб дверь и перекатился через порог. Удар толстой женщины с тяжёлой чугунной сковородой пришёлся мне на то плечо, которое уже и так пострадало.

Для любезностей у меня не было времени, я загородил себя обитательницей дома от солдата в дверях. Его меч пронзил её и порвал мой дублет. Я толкнул её на лезвие, навстречу солдату, тот оступился, и я так сильно долбанул его головой о косяк старой двери, что дверная рама оторвалась и, вместе с дверью солдатом, женщиной, сковородкой и стеной, с грохотом обрушилась в переулок. Ещё один солдат, находящийся там, выругался, во внутрь прожужжал болт и воткнулся в стену рядом с моей шеей.

В этой дыре не было второй двери, а единственное окно было слишком маленьким для меня. Я на балках подтянулся к низкой крыше и ногой выбил гнилые доски, старая сланцевая черепица упала вниз. Ещё один пинок, и дыра была достаточно большой, чтобы протиснуться через неё.

Следующий солдат осторожно шагнул в комнату через дыру в стене, где ещё недавно стояла дверь, и слишком поздно посмотрел наверх. Я врезал ему сломанной черепицей по носу, он отлетел назад, приземлившись у ног другого. Тот упал, а когда поднялся, меня уже не было.

Он был быстр, поскольку мгновение спустя уже висел на низких балках крыши и просунув голову в дыру, искал меня в обветшалом дворе дома. Но когда увидел, что я поджидаю его рядом, было уже слишком поздно. Я разбил ему голову мечом.

Спрыгнув во двор, я перемахнул через забор в другой переулок и побежал дальше, опрокидывая бочки и ящики. Для того, чтобы вести себя тише, больше не было времени. За мной по пятам следовали проклятия и тяжёлые шаги. Я бежал, потом нашёл то, что искал: старую балку из разрушенного дома, которая всё же была длиннее меня. Я схватил её, развернул, поднял и бросил в двух солдат, преследующих меня и теперь осознавших, что они находились слишком близко.

Одного балка сбила с ног, другой споткнулся, что дало мне достаточно времени, чтобы бросить в него кинжал. Тот, что оказался под балкой, умер, когда я воткнул ему в глаз меч.

Я стоял с мечом в руке, истекая кровью и тяжело дыша, и оглядывал тёмный переулок. Но не увидел больше никакого движения. Постепенно жажда крови улетучилась, и я опустился на землю рядом с человеком, из шеи которого торчал мой кинжал. Меня вырвало, в то время как он, булькая, сделал свой последний вздох.

Дрожащей рукой я вытащил кинжал из шеи, вытер его и с трудом встал. В рукаве застрял болт, который поцарапал мне кожу. Я не мог вспомнить, когда это случилось. Рана на руке открылась, а из глубокого пореза на бедре кровь текла как из свиньи. Но сюда так больше никто и не прибежал, в переулке не было видно никакого движения, кроме старой занавески, развивающейся в разбитом окне.

Моё сердце билось так быстро, будто было готово вырваться из груди. У меня кружилась голова, и я стоял, уставившись в тёмный переулок, неспособный думать ни о чём, кроме одного: как так случилось, что я остался жив?

Потом вспомнил, что мне нужно убираться с этого острова, и я, шатаясь, пошёл дальше.

15. Дубинкой по голове

У меня созрел лишь один план, который был настолько же простым, насколько глупым, но я не мог придумать ничего лучше. Поэтому я поспешил на восток, к въезду в гавань, где стояли крепостные башни с баллистами, угрожая любому кораблю на подъездном пути. Пираты были не имперскими войсками, караул несли не на всех башнях, поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы найти одну, где баллисты не обслуживались.

Причина была видна на первый взгляд. Здесь один из узких мостов обрушился, образовав пропасть, шириной добрых четыре шага. В этой бреши между обоими концами клокотал прибой, вспениваясь вверх. Если бы я хорошенько подумал, то мне, вероятно, не хватило бы мужества, поэтому я просто разбежался и прыгнул. Я приземлился на краю и почувствовал, как камень под ногами уходит вниз, кинулся вперёд, когда остатки моста подо мной обвалились. Я успел ещё ухватиться кончиками пальцев, стерев их до крови, за ворота старой башни, подтянулся и залез вовнутрь, где лёг в углу дрожа и истекая кровью. Я ждал, заметит ли меня кто-нибудь. Так и случилось, появился свет фонаря, затем я услышал хриплый голос.

— Мост обрушился… это уже второй за сегодняшний вечер.

— Тогда пошли отсюда, здесь никого нет. А если и есть, то он уже пошёл на корм рыбам.

Свет удалился. Вот так самая простая часть плана всё же оказалась успешной. Позже я увидел кружащих над гаванью нескольких вивернов. Один пролетел прямо над моим укрытием, но я спрятался под полуобвалившийся крышей.

Позаботившись о порезе на ноге, я, спустя отрезок свечи, незадолго до рассвета, сидел рядом со сгнившей баллистой на зубчатой стене старой башни и наблюдал, как корабль медленно прокладывает себе дорогу через подъездной путь. Он был так близко, что я почти мог его коснуться. Несмотря на то, что с суши дул постоянный ветер, корабль гребли вёслами. Там, рядом со штурвалом, стояла женщина-работорговец, которая хотела купить эльфа. Это хорошо. Если уж придётся угрожать кому-то перерезать горло, то, по крайней мере, пусть это будет тот, кто заслуживал такого обращения.

Я подождал долгий момент, и когда мне показалось, что всё так, как я задумал, я вытащил свой кинжал и прыгнул. Я точно оценил расстояние и скорость корабля и приземлился, как и планировал, рядом с ней. Но потом моя нога подкосилась, корабль приподнялся, я увидел её удивлённое лицо, прежде чем упасть вперёд и скатиться по лестнице вниз. Затем я обнаружил коренастого бородатого мужчину, у ног которого приземлился, сильно ударившись о палубу. Увидел его ухмылку и поднятую вверх дубинку…

— Здорово, — промолвила женщина-работорговец. — Что вы так облегчили мне работу.

Тяжёлый удар по виску почти лишил меня чувств.

— Выносливый парень, — сказал человек с длинной бородой и жирными волосами.

— Ударь посильнее, — посоветовала женщина-работорговец. Второго удара оказалось достаточно.

Когда я пришёл в себя, я обнаружил, что нахожусь на палубе, связанный и с кляпом во рту. Вёсла как раз убирали, а надо мной на ветру надулись паруса. Я свисал со скамьи для гребцов, головой вниз, ногами вверх, и увидел надо мной угловатое лицо длинноволосого мужчины, который как раз снял яркую рубашку и с отвращением на лице отшвырнул её прочь. Он заметил, что я пришёл в себя.

— Капитан Копья, этот парень снова пришёл в себя, — крикнул он в заднюю часть корабля. — У тебя действительно крепкая башка, — восхищённо сообщил он мне, и, к моему удивлению, просто сорвал с себя бороду, после чего почесал свой гладко выбритый подбородок.

— Тогда измени это, капрал, — донёсся голос женщины-работорговца с юта, который я не мог видеть.

— Да, сэр, — ответил мужчина надо мной, также стаскивая с головы длинные жирные волосы. Он взял в руки дубинку, свисающую с пояса. — Доброй ночи, — сказал он ещё дружелюбно и ударил.

Я владел Искоренителем Душ почти двести семьдесят лет и многое в жизни испытал. Но до встречи с Лиандрой, я никогда не просыпался в кандалах. Однако с тех пор это, похоже, происходило со мной регулярно.

На этот раз моя камера была не из камня, а из твёрдого дерева. Это была скорее низкая коморка с крепкой дверью. Пол был неровным, твёрдые доски образовывали угол, ведущий к полке, которая могла послужить скамейкой. Выпрямиться здесь в полный рост было невозможно, потолок был слишком низким. Моя левая рука была закована в тяжёлые кандалы, цепь вела к окаймлённой медью дыре в стене. Я потянул, и она с лязгом немного вышла, а затем застряла.

Воняло протухшей водой и морем, подо мной я слышал бульканье и плеск, точно так же, как позади и над головой. Немного света проникало через щель в массивной двери, как раз достаточно, чтобы видеть силуэты. Вся камера поднималась и опускалась, наклонялась вперёд и в сторону и снова поднимаясь, чтобы повернуться в другую. Шум воды надо мной указывал на то, что, во-первых, корабль, на которой я попал, плыл быстро, а во-вторых, я, видимо, находится ниже уровня воды. Мысль, которая мне не очень понравилась.

И моему желудку тоже. Ещё прежде, чем я полностью пришёл в себя, он с силой поднялся. Я надеялся, что уже избавился от этой болезни, но, видимо, ошибался.

Передо мной стояла на короткой цепи чаша с широкой ножкой, которая скользила туда-сюда. Я поспешно её схватил, благодарный за то, что она была здесь. Ещё хуже, чем быть запертым в этой камере, было бы делить её со своей собственной блевотиной.

Недостаток свежего воздуха и света многократно усилили болезнь, мне ещё никогда не было так плохо. Кроме того, череп так гудел, что у меня двоилось в глазах: каждый раз, когда я двигался, казалось, что прежде чем мой взгляд может проследить движение, проходит целая вечность. Часть тошноты возникла также из-за головной боли, мои мысли были вялыми, как улитки.

Всё же я слышал шаги над головой, команды, скрип корабля, крики экипажа.

Этот корабль не принадлежал работорговцам. Для этого вонь была слишком слабой. Мужчина с дубинкой назвал женщину-работорговца капитан Копья, а она его капралом. К тому же, кто-то позаботился о моих ранах, хоть и сделал лишь самое необходимое. А это вряд ли можно было бы ожидать от работорговцев.

Всё потому, что они ими не были.

Скорее, флот имперского города. Видимо, он был достаточно дерзким, чтобы послать корабль в пиратскую гавань. Похоже, я теперь всё-таки был на пути к Аскиру.

Хотя и не совсем так, как планировал.

Я ощупал мою руку. Да, на пальце всё ещё находилось кольцо коменданта Второго легиона. Таким образом, недоразумение можно будет устранить. Но кольцо, которое дал мне Имра, принц эльфов, у меня отобрали. И всё остальное: я был в этой камере совершенно голым.

Не знаю, как долго я лежал в мучениях, возможно, два, три колокола или даже пол дня. В какой-то момент цепь на моей руке натянули, так удерживая меня у стены, и низкая дверь открылась. Через выход где-то поблизости падало немного света, и я, заморгав, посмотрел на три двоящихся лица, которые беспокойно танцевали туда-сюда. Одно из них принадлежало женщине-работорговцу. На ней была одета облегающая жёлто-зелёная униформа с кожаным нагрудником, а лицо выражало отвращение. Вместе с маскировкой, она также сбросила лишние фунты, а без толстого слоя пудры её было почти не узнать, только глаза, рот и голос были ещё теми же.

— Фу, — произнесла она, махая рукой перед носом. — Этот парень воняет, — она повернулась к мужчине слева. Это был тот же, чью дубинку я уже испытал на себе несколько раз. — Капрал, подлатайте его немного, а потом приведите ко мне, — она посмотрела на меня тёмными глазами. — У меня есть к нему несколько вопросов.

— Да, сэр! — выкрикнул мужчина, ударив кулаком по груди. Женщина ещё раз с отвращением посмотрела на меня, развернулась на каблуках и ушла.

— Ты её слышал, мой мальчик, — дружелюбно сказал капрал, схватив меня за волосы и потянув вверх, в то же миг цепь ослабели. Я был слаб, словно младенец, но они не стали рисковать. Другой солдат сначала одел на мои запястья и лодыжки кандалы, прежде чем была убрана цепь. Затем они схватили меня за руки и потащили на палубу.

По конструкции этот корабль соответствовал торговому меченосцу и был похож на пиратский, который преследовал нас. Добрая дюжина человек на коленях тёрла большими щётками палубу, которая ещё частично была ужасно грязной. Но там, где её отмыли, всё выглядело иначе. В тех местах дерево почти блестело золотом. Кое-где старые тросы были заменены новыми, а старые молча выброшены за борт. Передо мной на баке солдаты собирали части из металла, но ещё не было видно, что это будет.

Я всё это видел, но не мог удержать изображение, оно продолжало расплываться. Перед моим левым глазом танцевало светлое пятно и не желало исчезать, сколько бы я не моргал.

То, что на корабле как раз наводили уборку, было для капрала как нельзя кстати. Он приказал привязать меня к мачте и окатить ведром солёной мыльной воды, и те же щётки, которыми ещё недавно тёрли палубу, теперь использовались на мне. Я всё ещё едва мог связывать мысли. Капрала, стоящего передо мной, я видел в двух экземплярах и расплывчато. Похоже, он это заметил, так как подошёл ко мне и снова схватив за волосы и приподняв голову, посмотрел в глаза. Когда он это сделал, в моей голове странно хрустнуло, а пятно перед глазами запрыгало вверх и вниз.

— Всё-таки твоя голова не такая твёрдая, верно? — тихо сказал он. Я хотел ответить, но вместо этого только рыгнул. Он сделал шаг в сторону. — Не так грубо, — попросил он солдат, которые держали меня и мыли. — Ему довольно сильно досталось.

Я хотел его поблагодарить, но палуба под моими ногами в этот момент закружилась, и всё снова потемнело.

Когда я пришёл в себя на этот раз, я лежал на койке в большой каюте. Кроме моей, здесь были ещё четыре, но не занятые. Мои ноги и руки были привязаны широкими кожаными ремнями к корпусу кровати, но я был чистым, раны перевязаны, и кто-то накрыл меня простынёй. Был либо поздний вечер, либо ночь, гладко выбритый светловолосый мужчина в жёлто-зелёной униформе имперской морской пехоты — Морских Змей — держал надо мной фонарь, а другой рукой ощупывал мой череп. Женщина стояла, скрестив на груди руки, и нахмурившись смотрела на меня. Рядом с ней находился капрал и увидев, что я в сознании, кивнул мне. Учитывая то, что он был ко мне благосклонен, с ударами дубинки он постарался.

— Он пришёл в себя, — констатировал фельдшер, внимательно меня осматривая. Затем поднял вверх палец. — Проследи за пальцем, — повелел он. Я выбрал левый из двух, но у меня не особо получилось.

— Воды, — прохрипел я, и фельдшер протянул мне медный ковш, из которого я жадно выпил. Это немного помогло.

— Что с ним? — спросила женщина. — Он просто притворяется?

— Нет, — ответил светловолосый врач. — Амос чуть не убил его, — он ещё раз нежно ощупал мою голову, и даже я почувствовал, что там что-то не в порядке. — Он сломал ему череп, — давление пальцев исчезло. — Череп треснул, и часть кости скользнуло под черепную коробку. Если мы не хотим, чтобы он умер, то я должен его прооперировать. Удивительно, что у него ещё не началась лихорадка.

Женщина поморщилась.

— Он просто должен продержаться достаточно долго, чтобы ответить на мои вопросы, — резко сказала она. — Он работорговец. Нет никакого смысла лечить его перед тем, как повесить.

Я снова попытался что-то сказать, но было сложно.

Врач склонился ко мне.

— Я не работорговец, — прошептал я. Было легче, когда я говорил шёпотом, всё же мне пришлось повторить слова дважды, прежде чем он понял.

Светловолосый мужчина выпрямился, в то время как я опустился назад.

— Он говорит, что нет, — сказал он после этого.

— Я бы тоже так утверждала на его месте, — ответила женщина, качая головой.

— Капитан Копья, — предостерёг капрал Амос. — С этим человеком есть некоторые нестыковки.

— Вот почему я и хочу допросить его, — она сжала руки в кулаки. — Мне всё равно умрёт он или нет, если только я получу ответы, которые ищу.

— Капитан, сэр, я официально заявляю протест, — снова возразил Амос, на этот раз более решительным тоном. — Это мой удар сразил его, и я хочу быть уверенным в том, что не убил невинного человека.

— Посмотри на него, — с горечью промолвила женщина. — Он головорез. Он ночевал в «Жаждущем Кубке», там останавливаются только капитаны пиратов. Если он не работорговец, тогда пират. Так или иначе, его карой будет смерть через повешение.

— Пират, у которого морская болезнь? — спросил Амос, выгибая бровь. — Разве вы не хотите удостовериться, Эльгата? Вы капитан. Скажите мне повесить его, и я повешу. Но насколько вы уверенны в том, что он действительно заслуживает верёвки?

— Вполне, — ответила она, глядя на меня. — Ставлю свою левую ногу на то, что он отправил к Сольтару уже больше, чем одну душу, — она взглянула на Амоса и вздохнула. — Ну да ладно, капрал, пусть будет по-вашему. Для операции в море требуется поддержка богов. Оставим решать им, — она кивнула врачу. — Вправьте ему череп, потом поглядим. Если он выживет, — она развернулась на каблуках и ушла. Мы посмотрели ей вслед, и я попытался что-то сказать.

— Спокойно, мой друг, — сказал капрал. — У неё есть для этого причина, — он заметил мой взгляд и серьёзно покачал головой. — Не благодари меня. Если ты виновен, я сам лично тебя повешу, даже не моргнув глазом, — сказав это, он тоже развернулся и ушёл. Я остался наедине с врачом.

Он повесил фонарь на крюк над моей койкой, зажёг второй и повесил рядом. Подтянув к себе подставку с медной чашей, он налил в неё прозрачную жидкость и помыл руки.

— С головой дело такое, — произнёс он беззаботно. — Сильно больно не будет.

Он открыл кожаную сумку и вытащил из неё небольшой молоток из стали и латуни, что-то похожее на зубило, небольшую пилу и другие инструменты, чей вид не благотворно отразился на моём желудке. Всё это он положил в чашу, в которой только что помылся. Затем выловил обмотанный кожей крепкий кусок дерева со множеством отпечатков зубов.

— Открой, — мягко посоветовал он. Когда я не сразу последовал его просьбе, он схватил меня за челюсть и надавил в одном месте, так что та разжалась сама собой. Он вставил мне деревяшку между зубов. — Я не в первый раз делаю такую операцию, — сказал он с дружеской улыбкой. — Двое из четырёх выжили… Всё зависит от того, смогу ли я найти все осколки, — он засунул мне под шею твёрдый кожаный валик, обернул лоб кожаной петлёй и затянул. — Поэтому не переживай, — объяснил он и начал намыливать мне голову, прежде чем взять бритву. — Если волна не поднимется в неподходящий момент и лихорадка тебя не убьёт, будешь бодрячком, когда мы будем тебя вешать.

Иногда меня мучили кошмары. И то, что происходило сейчас, не особо сильно отличалось. Всё казалось нереальным. Врач сидел позади меня, поэтому я его не видел. Над головой из-за волн качались фонари, бросая странные тени, в то время как врач выполнял свою работу. Он оказался прав, больно не было. Не особо. Просто было… как-то чудаковато ощущать, как он разрезает мне кожу и откидывает в сторону, слышать хруст, его напряжённое дыхание в моём ухе… Один раз он выругался, когда в корабль ударила волна.

Мысли в голове не задерживались, любые соображения обрывались. Казалось, будто я снова плаваю в море. В кокой-то момент я погрузился в глубокий тёмный сон, а фонари над головой побледнели до далёких огней, которые в конце концов погасли.

— Как он? — разбудил меня голос капрала Амоса.

— Вы сказали, что с этим человеком есть некоторые не стыковки, — прозвучал усталый ответ врача.

— Да, почему?

— Потому что есть ещё одна. Он слишком в порядке.

— Это как? — спросил Амос.

— Вот, посмотрите? Здесь я зашил ему кожу головы, — в том месте я ощущал резкую тянущую боль. — А теперь снимаю шов.

— Но это было сегодня ночью, верно? — с интересом спросил Амос.

— Верно. У него ненадолго поднялась высокая температура, примерно на пол отрезка свечи. Затем температура спала, и он заснул. Когда я проверил его недавно, шов уже закрылся. И вы сами видите… — его пальцы прощупали мой череп. — Для этого слишком рано, но кость уже прижилась. Короче говоря, его раны заживают быстрее, чем у нормальных людей.

Я ещё не совсем проснулся, но был немного удивлён услышать это. В конце концов, у меня больше не было Искоренителя Душ.

— Возможно, он бы выжил и без моей операции. Его череп был сломан не в первые. Должно быть, это случалось с полдюжины раз, и он всегда срастался, каждый раз крепче, чем прежде.

Он всё ещё ощупывал мою кожу головы.

— Видите этот шрам? Это был удар меча. Он должен был расколоть ему череп. И расколол. И всё же он ещё жив. Кости черепа снова сошлись.

Я не мог вспомнить, что у меня когда-то был расколот череп. Может это случилось на перевале… Воспоминания о том долгом сражении были более чем неясными. Я умер там много раз.

— Я покажу вам ещё кое-что, — промолвил фельдшер, открывая мне рукой рот, словно я лошадь. — Видите его зубы? Они ещё все на месте, и я редко встречал такие хорошие.

Я открыл глаза и впился взглядом в фельдшера, и тот поспешно убрал пальцы из моего рта. Учитывая свет, падающий в люки, было ранее утро.

Амос молчал и задумчиво смотрел на меня. Он уже больше не двоился и не троился, морская болезнь прошла, а головная боль была терпимой. Я был так голоден, что мог бы съесть за десятерых и меня мучила такая жажда, что мог бы выпить бочку.

— У вас есть этому объяснение? — спросил он врача.

Фельдшер покачал головой.

— Нет. Это противоречит всему, что я знаю.

— А ты? — прямо спросил меня капрал. — Что ты на это скажешь?

Должен ли я рассказать ему историю об Искоренители Душ?

Лучше нет. Поэтому я только покачал головой, о чём сразу пожалел.

— У меня нет объяснений, — прохрипел я. И это было правдой. Я тоже не понимал, что произошло, поскольку без меча рядом со мной я не ожидал исцеления.

— Однако он мог бы быть некромантом, — продолжил врач, аккуратно складывая свои чистые инструменты в сумку. — Они, как известно, могут себя излечивать.

— Боги! — пробормотал я. — Как вы можете говорить нечто подобное!

Врач закрыл свою сумку с инструментами с громким щелчком.

— Потому что именно так думаю, — сообщил он, сурово глядя на меня. — У меня даже возникло желание самому вас прикончить. И лишь моя клятва помешала мне сделать это… и тот факт, что я не знаю этого точно.

— Чего вы не знаете? — спросила женщина от двери. Она выглядела немного уставшей, но её серые глаза были такими же непреклонными, как раньше.

— Наш друг здесь удивительно быстро исцеляется, — объяснил Амос. — Девон думает, что он может быть некромантом.

— Вы сошли с ума, — возразил я, обессилено потянув за верёвки, связывающие руки. — Я ни работорговец, ни пират ни тем более некромант! Я клянусь всеми богами!

— Но раз вы пришли в себя и бодрствуете, то сможете объяснить нам, кто вы, — сказала женщина. — Приведите его ко мне, мы его выслушаем.

— Да, капитан, — сказал Амос и подошёл ко мне.

— Вы можете быть его защитником, — промолвила ещё женщина и ушла.

Амос снял свою дубинку с пояса.

— Вы же не станете доставлять мне нериятности, друг мой?

Я посмотрел на дубинку и вздохнул.

16. Трибунал

Я чувствовал себя лучше, но всё ещё был слаб.

Кроме того, мы находились на корабле, и нас окружало море. Куда я мог сбежать?

Всё же капрал Амос не стал рисковать. После того, как мне дали простую, чистую одежду, меня связали по рукам и ногам цепями. Со звоном я прошёл, шаркая по палубе, поднялся по небольшой лестнице и оказался в каюте, которая, по всей видимости, принадлежала капитану. Там один из моряков как раз прикручивал к доскам палубы прочный стул. Для него там уже были углубления, видимо, этот стул стоял здесь не в первый раз.

Амос подождал, пока стул прикрутят, потряс его и удовлетворённо кивнув, посадил меня на него. Он соединил мои цепи со стулом, на котором имелись подходящие крючки и петли.

По крайней мере, я сидел, а не стоял, но двигаться не мог.

Зато мог осмотреться.

Каюта была снабжена всем необходимым.

Слева от меня с потолка на цепях свисала кровать, передо мной стоял широкий стол, за которым были размещены три стула. Рядом на полу находился большой сундук. Между мной и столом висела странная лампа, почти как фонарь, только в нём не было свечи, а из медной ёмкости торчал широкий фитиль, защищённый стеклянной трубой. Своего рода масляная лампа, только она отличалась от тех, что были мне знакомы из Бессарина.

У стены стоял письменный стол, сама стена была снабжена полкой, так хитро смонтированной, что лежащие в ней книги и свитки не смогли бы выпасть даже во время шторма. Две тонкие рапиры висели на стене рядом, а также арбалет с двумя колчанами. На другой стене я обнаружил небольшую картину в простой раме, с неё на меня смотрели два юных лица. Это были либо капитан с братом в молодые годы, либо её собственные дети, сходство было очевидным. Комната была чрезвычайно чистой и опрятной, одеяло на кровати так натянуто, что от него отскочила бы монета. Пахло кедром. Больше здесь ничего не было.

Нет, было ещё кое-что. На крючке на стене висело платье с ватными подкладками, а на другом парик.

Солдат, который прикрутил стул, собрал свои инструменты и ушёл. Мы с Амосом пока что остались одни.

— Что это за корабль, — спросил я.

— Это «Снежная Птица», военный корабль имперского флота, — с готовностью сообщил он. Он стоял позади меня, а его тяжёлая рука лежала у меня на плече. В этом не было необходимости, цепи и так были достаточно крепкими, чтобы удерживать меня на месте. Но я уже понял, что эти морские пехотинцы ничего не оставляли на волю случая. Даже если бы я был полон сил, подходящей возможности для побега не предвиделось.

— Мы выполняем спецзадание, но об этом ты уже, наверное, сам догадался.

Я запрокинул свою бритую голову и посмотрел на него.

— В чём вы меня обвиняете? — спросил я.

— Вы имеете в виду помимо того, что вы чуть не упали на нашего капитана с обнажённым лезвием? — спросил он с широкой улыбкой.

— Помимо этого, да.

— Вы купили на аукционе эльфа, — объяснил Амос. — Если бы вы перепродали его капитану, тогда всё было бы иначе. Вы должны знать, она не терпит работорговцев. И это, мой друг, ещё мягко сказано, — он строго посмотрел на меня. — Что вы с ним сделали, будет первым вопросом, который она хочет вам задать.

— Я его отпустил, — просветил я его.

— В самом деле? Что ж, можете сказать об этом ей. А вот поверит она вам или нет, это уже совсем другое дело.

— О, есть ещё парочка других вопросов, — услышал я новый голос. Он принадлежал новоприбывшему, гладко выбритому, худощавому мужчине в летах. Его короткие волосы были уже седыми, а лицо демонстрировало борозды, которые со временем прокладывали ветер, погода и солнце. Из-за морщинок вокруг глаз, говорящих о том, что он много смеётся, он казался дружелюбным, но его голубые глаза смотрели на меня непреклонно.

На нём тоже была эта жёлто-зелёная униформа.

— Это лейтенант Меча Менделл, — объяснил Амос. — Он первый офицер на борту и будет выступать как обвинитель.

— Верно, — сказал мужчина, заходя за стол, чтобы сесть на левый крайний стул. Он внимательно меня осмотрел.

— Ты выглядишь бодро для того, кто ещё вчера находился на смертном одре.

— Из-за чего меня теперь подозревают в некромантии, — ответил я.

Он выгнул бровь и вопросительно посмотрел на Амоса. Тот кивнул.

— Пиратство, работорговля, а теперь и некромантия, — констатировал лейтенант Меча, качая головой. Он выдвинул из стола ящик и достал бумагу, перо и чернильницу, а также песочницу для сушки чернил. На его левой руке блестело офицерское кольцо похожее на то, которое носил я. — Почему бы ещё не добавить убийство и предательство? — он поднял голову и посмотрел на кого-то за моей спиной. — Эльгата, слишком уж смелые у тебя предположения.

— Это мы ещё увидим, — произнёс позади меня голос капитана. Я услышал, как закрылась дверь, затем она прошла мимо и села рядом с Менделлом. Амос убрал руку с моего плеча, обошёл меня и сел на последний свободный стул.

— Хорошо, давайте покончим с этим, — промолвила женщина, пристально глядя на меня. — Сначала у нас есть к вам несколько вопросов. И советую, отвечать на них правдиво, — она кивнула Менделлу. — Начнём.

— Хорошо, — сказал тот, беря в руку перо. — Ваше имя?

— Родерик из Келара.

— Откуда?

— Келара.

Менделл ничего не сказал, только его перо скрипело по бумаге.

— Ваша профессия?

Я немного помедлил. Какой мне дать ответ? В конечном итоге, лишь одно действительно мне подходило, поэтому я так и сказал.

— Фермер.

— Правда? — спросила сэра, весело качая головой. — Вы, бесспорно, выглядите как один из них.

— Вы верите в бога? Если да, то в кого? — лаконично спросил Менделл, в то время как его перо с удивительной скоростью скользило по бумаге.

— В Сольтара?

— Вы признаёте себя виновным в пиратстве?

— Нет.

— В работорговле?

— Нет.

Капитан Копья с сомнением выгнула бровь.

— В некромантии?

— Нет!

— Вы стоите перед судовым трибуналом в соответствии с законом морского права имперского города Аскир. Он действителен для всех граждан семи царств. Огненные острова тоже подпадают под его действие, даже если вы не хотите в это верить. Они являются имперской собственностью. Так вы признаёте юрисдикцию Аскира?

— Нет.

— Нет? — удивлённо спросил Амос. — На каких основаниях?

— Я гражданин Иллиана.

— Где находится эта страна? — захотел узнать Амос.

— Примерно в семи сотнях миль к югу отсюда.

Сэра капитан посмотрела на меня и забарабанила пальцами по столу.

— Помните, что вы должны говорить правду.

— Это правда.

Менделл взглянул на меня, аккуратно положил перо в чернильницу, а потом перевёл взгляд на сэру капитана.

— Так мы ни к чему не придём. Уже только обвинение в некромантии само по себе означает, что слушание должно проводиться в Аскире. У нас нет возможности проверить это.

— Я бы хотел кое-что сказать, — промолвил я.

— Говорите, — ответила сэра.

— Вы обвинили меня в том, что я купил эльфа. Но вы и сами хотели его купить. Почему же тогда обвиняете меня в работорговле?

— Я хотела его выкупить, чтобы потом освободить, — возмущённо промолвила она. — Вы тоже намеривались так поступить?

— Я его освободил, — ответил я. — Он ушёл незадолго до того, как на меня напал князь Целан.

— Это лишь ваши слова, — упрямо настаивала она.

— Ночью там произошло несколько драк, — сообщил Амос. — Что-то настолько вспугнуло это пиратское гнездо, что оно стало похожим на разворошённый муравейник. Кроме того, нам доложили, что он одел и вооружил эльфа.

— Это ни о чём не говорит, — безразлично промолвила женщина. — Эльф находился под магическими чарами.

Боги, какая же упрямая женщина.

— Вы обвиняете меня в пиратстве, потому что я провёл ночь в гостинице. То, что в ней имели право останавливаться только капитаны, я не знал, в противном случае, не поселился бы там. Одному из капитанов это не понравилось, и между нами даже завязалась драка.

— Что говорит против вас, — ожесточённо сказала сэра. — Известно, что только капитаны имеют право бросать вызов другим капитанам, — её глаза сверкали. — Это лишь подтверждает обвинение. Почему вы захотели освободить эльфа?

— Потому что я друг эльфов.

— Да? — она выдвинула ящик и достала из него плоский ларец. — Тогда почему вы украли у него кольцо? — спросила она.

— Это моё кольцо.

— Капитан Копья, — спокойно произнёс Амос. — Я тоже присутствовал на аукционе. У Родерика уже было это кольцо, а у эльфа не было ни одного.

— Вы уверены? — подозрительно спросила она.

— Да, — ответил Амос. — Полностью уверен. Вот почему я выступил в его пользу, когда увидел, что это за кольцо.

— Это абсурд, — заметила сэра. — Вы слышали, что он планировал сделать с эльфом. Он хотел превратить его в проститута.

— Может он соврал, — предположил Менделл.

Она сверкнула на него взглядом.

— Ваша роль — предъявление обвинения, — холодно напомнила она. — Амос защищает его, а не вы.

— Хорошо, — спокойно сказал Менделл. — Какие у вас доказательства, что он не отпустил эльфа?

— Они зашли вместе в гостиницу. Эльф так из неё и не вышел.

— И всё же его там больше не было, — вставил Амос. — Значит он всё-таки покинул гостиницу. Просто мы этого не видели. Там был покойник. Один из пиратских капитанов, которого обнаружили со сломанной шеей в постели.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Он проснулся, когда я собирался бежать из гостиницы, — объяснил я.

— В любом случае, это был не эльф, — заключил Амос. — Так что нет никаких доказательств того, что он причинил ему какой-то вред.

Сэра глубоко вздохнула.

— Зачем ему тратить двадцать пять золотых на незнакомца?

— По той же причине, что и вам, — вставил я, получив в ответ разъярённый взгляд.

— Не думайте, что знаете мои причины! — прошипела она.

— Я не могу сохранять в силе обвинение в работорговле, — лаконично промолвил Менделл. — С таким же успехом я мог бы обвинить вас, Эльгата, — было очевидно, что ей это не понравилось, но она неохотно кивнула.

— Какие доказательства вы предъявите по обвинению в пиратстве?

— Он жил в доме капитанов.

— Он уже это объяснил, — сказал Амос. — Этот довод очень слабый.

— Он жил в гостинице, которую часто посещают пираты.

— И это вы тоже уже делали, — спокойно ответил Менделл.

— На нём был одет пиратский платок.

— Не все пираты носят платки, и уже только здесь на борту я знаю нескольких людей, которые любят носить такие платки, когда припекает солнце, — заметил Амос. — И вы это знаете.

— Этот человек необычен, — сказал Менделл. — Он выделяется уже только благодаря своему росту. Я, конечно, не читал всех отчётов, но никогда не слышал о пирате с таким телосложением, — он покачал головой. — Я могу понять, что вы подозреваете, капитан Копья, но и для обвинения в пиратстве нет никаких доказательств.

Она открыла рот, но он перебил её.

— Забудьте о некромантии, — сказал он. — Я знал человека, у которого был талан к исцелению, хотя он и не являлся священником. То, что он излечивается быстрее, также может быть признаком милости богов. В чём именно вы его обвиняете? Что он сорвал ваши планы? Никогда не видел вас такой, капитан Копья.

— Тогда он должен объяснить мне кое-что ещё, — промолвила она. Встав, она подошла к шкафу, открыла его и достала мой меч, который опустила на стол. Рядом она положила серебряную фляжку из старой башни и два моих кошелька.

— Посмотрите на эти ножны. Видите, эти руны… они храмовые. Эти ножны когда-то принадлежали храму Сольтара.

Амос вытащил из ножен старый меч.

— Меч, во всяком случае, нет.

Менделл провёл пальцами по лезвию под рукояткой, разглядывая ржавчину.

— Действительно, не похоже.

— Эта фляжка была с ним, — сказала сэра. — Видите дракона? Это личное имущество офицера империи.

— Что практически ни о чём не говорит, — промолвил Менделл. — Свою собственную я потерял уже много лет назад.

А она в это время уже открывала мой кошелёк.

— Вот, — сказала она, подняв вверх несколько монет. — Это кровавое золото Талака.

— Оно распространено на Огненных островах, — мягко напомнил Амос.

— Но не эти монеты, — сказала она, торжествующе подняв вверх другую, которая блестела как новенькая. — Это золото — жалование Второго легиона. Монета империи, которой не должно существовать. Пусть он это объяснит. И вот это!

Она вытряхнула второй кошелёк, и десятки драгоценных камней, размером с мизинец, выпали, отражая свет утреннего солнца.

— Сможет ли он объяснить нам, где фермер смог достать такое состояние? В этом человеке лишь одни противоречия. И он обязан ответить на мои вопросы!

Менделл медленно поднял один из камней и задумчиво на него посмотрел. Он поднёс его к свету, а потом осторожно вернул на стол. И когда камни из-за волны начали скатываться, он поймал их, а затем собрал и аккуратно положил обратно в кошелёк.

— Вы обвиняете его в покупке эльфа. Он говорит, что освободил его, а у вас нет доказательств, чтобы опровергнуть его слова, — произнёс он и перевёл взгляд на кошелёк, золото и ножны Искоренителя Душ. — Верно, что эти вещи вызывают вопросы. Я немного разбираюсь в драгоценных камнях. Как вы знаете, моя дочь вышла за муж за ювелира. Он показывал мне некоторые камни, но ни один из них не был таким, как эти. Эти камни безмерно ценны. Я ещё никогда не видел таких больших, — он посмотрел на меня. — На них он сможет купить половину Аскира. Но быть богатым не запрещается. Он не выглядит как фермер, но и это доказать невозможно, да и не является пунктом обвинения. Всё это не повод судить его, Эльгата, — тихо заметил он, глядя ей прямо в глаза. — Имперский закон не произвол. Я не могу оставить в силе ни одно из обвинений. Мне очень жаль, — он повернулся ко мне. — Решение этого трибунала таково: было достаточно подозрительных моментов, чтобы задержать и предъявить вам обвинение в работорговле. Но эти подозрения не подтвердились. Я снимаю с вас все обвинения. Вы свободны. Капрал снимите с него цепи, — он посмотрел на меня, потом на сэру. — Если у вас есть вопросы, капитан Копья, — тихо сказал он, — тогда задайте их ему. Просто спросите. Но я не вижу причин для дальнейшего допроса.

Сэра уставилась на меня сверкающими глазами.

— Всё в этом человеке странно, — промолвила она. — Разве вы этого не видите?

— Видим, — ответил Менделл, в то время как Амос уже снимал с меня первые цепи. — Но я также знаю, где впервые прочитал название Келар.

— И где же?

— На старой карте. Об этом мало кто знает, но много веков назад были колонизированы страны далеко на юге. Один из первых городов, основанный там, был назван Келаром, — он указала на полку. — Это название я видел на карте вашего деда. Проверьте сами, если не ошибаюсь, она лежат там на полке.

Она удивлённо посмотрела на него, и он улыбнулся.

— Вам нужно почаще слушать баллады. Вы забыли, где исчез Второй легион? Далеко на юге. В Новых королевствах, — он поднял монету, которой должны были заплатить жалование Второго легиона и опустил в кошелёк. — Его слова имеют смысл. Он знает название города, знает, где тот находится и у него с собой золотые монеты жалования Второго легиона. Называется ли находящаяся там страна Иллиан или как-то иначе, но он не является гражданином семи царств. И, возможно, там встречаются такие драгоценные камни так же часто, как у нас речная галька.

Он встал.

— Я понимаю вашу ненависть, Эльгата, — тихо промолвил он. — Но позаботьтесь о том, чтобы она вас не ослепляла. Существует достаточно пиратов и работорговцев, о которых мы точно знаем, что это они. Если я не ошибаюсь, сейчас мы преследуем одного, к кому ваша ненависть оправдана. Когда мы его поймаем, никто не станет возражать, если вы пошлёте его к Сольтару, — он коротко поклонился и выйдя из каюты, закрыл за собой дверь.

— Менделл — чертовски хороший офицер, — сказал Амос сэре, расстёгивая мою последнюю цепь. — И вы это знаете.

Сэра вздохнула.

— Вы не могли бы показать мне этот Килар на карте? — попросила она меня более разумным тоном.

— С удовольствием, — вежливо ответил я, потирая запястья. Я провёл рукой по бритому черепу и впервые почувствовал выпуклости новых шрамов. Было сложно представить, что фельдшер действительно ковырялся инструментами в моей голове, но, похоже, так и было. — У меня проблемы с чтением карт, — объяснил я. — Но Келар я найти смогу, — я одарил её моей самой лучезарной улыбкой. — Вы не будете против, если я сначала поем? Мой желудок уже разъедает сам себя.

Мой желудок услышал мои слова и громко заурчал.

Впервые я увидел улыбку на лице капитана Копья.

— Это можно устроить, — она огляделась в каюте и покачала головой. — Амос, — сказала она. — Позаботься о том, чтобы наш… гость мог заполнить желудок.

Она указала на стол, за которым меня недавно ещё судили.

— Сядьте, — попросила она. — У нас на борту нет места для пассажиров. Будьте моим гостем до тех пор, пока мы не найдём для вас жильё.

— В моей каюте ещё есть свободный гамак, — сообщил Амос, слегка улыбаясь. — На борту всего пять младших офицеров, — объяснил он. — Одного мы потеряли. Ты можешь поселиться там.

— С удовольствием, — сказал я. — Но позже, хорошо?

Он кивнул, подобрал цепи, подмигнул мне и закрыл за собой дверь.

Эльгата посмотрела на меня открыто.

— Вы принимаете мои извинения? — спросила она. — Менделл прав, я позволила себя ослепить.

Я засмеялся, сложно было подобрать слова, которые могли бы в достаточной мере описать моё облегчение.

— Конечно, — ответил я. — После того, как наполню желудок.

— Похоже, вы не злопамятны.

— Я смотрю на такие вещи спокойно, — объяснил я, садясь за стол. В дверь постучали, и в каюту вошёл моряк и поставил передо мной дымящуюся миску и кружку. Мой желудок снова нетерпеливо заурчал. — Поскольку я всё ещё жив, нет оснований жаловаться, — объяснил я, опуская ложку в рагу. Это была всего лишь картошка с овощами и кусочками рыбы, но она пахла божественно. — То, что я прыгнул на ваш корабль, было отчаянным поступком с моей стороны, необдуманным побегом. Я подумал, что, приставив нож к горлу, смогу заставить вас плыть в Аскир, но даже мне этот план казался очень жалким. За решение этой проблемы я с радостью приму в расчёт головную боль.

Она недоверчиво засмеялась и весело покачала головой.

— Вы действительно хотели захватить корабль? Если бы это не было так смешно, то можно было бы расценить как попытку пиратства. Как так получилось, что вы приземлились у моих ног?

Она разложила передо мной карту, я бросил на неё лишь мимолётный взгляд и ткнул пальцем в маленькую точку на побережье Иллиана. Келар. Я всё ещё не мог поверить в то, что моего родного города больше не существует. Наверное, сначала нужно увидеть руины собственными глазами.

— Я потерпел кораблекрушение, — объяснил я, пока она долго смотрела на старую карту. — Я плыл на корабле в Аскир, когда на нас напали пираты. Я упал за борт. По счастливой случайности и милости богов меня выбросило на берег Огненных островов. Там я встретил вас и князя Целана на аукционе. Я купил эльфа и освободил его, но он находился под магическими чарами, которые заставили его вернуться к князю. Тот не особо этому обрадовался и попытался меня схватить, — я вспомнил, как убил его два раза. — Мы сцепились друг с другом, и он показался мне злопамятным, поэтому я подумал, что будет лучше покинуть острова.

Я ощупал мой затылок.

— Вы действительно думали, что сможете захватить корабль в одиночку? — спросила она.

Я пожал плечами.

— В тот момент это показалось мне лучшей альтернативой, чем подвергать себя риску попасть в руки князя Целана. Вы знали, что он некромант?

— Мы подозревали, но откуда узнали вы?

— Он пытался опутать меня своими чарами, и я не смог его убить.

Она медленно свернула карту и аккуратно положила в медный тубус.

— Звучит так, будто убийство — это то, в чём вы мастер, — констатировала она. — Вы всё ещё хотите притворяться фермером?

— Это то, кем я был и снова хочу стать, — сообщил я. — А не то, кем я был в последнее время.

Она медленно кивнула.

— У меня есть к вам вопрос. Вы были под следствием, и всё же я не думаю, что вы испытывали страх.

— Это не так, — возразил я. — Когда разговор зашёл о некромантии, я боялся худшего. В таких случаях обычно долго не мешкают, — я прожевал и проглотил. — Я немного удивлён, что вы не убили меня сразу. Но также впечатлён.

— Чем? — спросила она, но в этот момент раздался стук в дверь.

— Я слышал о законе имперского города, но ещё никогда не видел, как он применяется на деле. Я тоже был удивлён, что ваш первый офицер снял обвинения.

— Имперский закон — это основа империи, — объяснила она с убеждённостью в голосе. — Только так можно гарантировать, что власть будет обязана миру.

Это прозвучало странно, может это была цитата. Я хотел спросить, но снова раздался стук.

Она пригласила войти, и дверь распахнулась. Там, отдавая честь, стоял матрос.

— Сэра, — начал он. — Лейтенант меча докладывает, что «Кровавая Рука» находится в пределах досягаемости баллисты.

— Хорошо, — ответила сэра, беря со стены одну из рапир, чтобы присягнуть её к талии. — Пусть начинает атаку, я сейчас буду.

— Да, сэра, — отчеканил солдат и закрыл за собой дверь.

— Вы не будите против, если я последую за вами на палубу? — вежливо спросил я.

Она с удивлением посмотрела на меня, затем покачала головой.

— Совсем нет. Вы сможете наблюдать, как имперский флот поступает с пиратами, — она указала на тарелку, стоящую передо мной. — Но не хотите сначала доесть?

— Я доем, — отозвался я, встал и просто взял миску с собой.

Я, конечно, почти ничего не знал о мореплавание, но то, что увидел теперь с полуюта «Снежной Птицы», впечатлило меня. Корабль сильно отличался от «Копья». Во-первых «Снежная Птица» была в три раза больше моего корабля, во-вторых, у неё были прямоугольные паруса и другая оснастка.

Корабль двигался как-то иначе в воде. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это ощущение ветра было другим. Он дул не с кормы, а со стороны. До сих пор я думал, что корабли могли плыть, используя ветер только так.

Экипаж также был во много раз больше, чем у «Копья», на борту, наверняка, присутствовало более восьмидесяти морских пехотинцев и лишь часть из них была занята управлением судна, остальные проверяли оружие и снаряжение. Почти у каждого солдата был арбалет и в большинстве случаев ещё лёгкая рапира, иногда топор или короткий меч. Абордажные сабли пиратов, видимо, презирались, зато каждый солдат имел наготове шесть или восемь метательных ножей в петлях на нагруднике.

Настроение на борту было хорошим, хотя люди готовились к бою. Казалось, все точно знают, что делать. Высокие щиты по бокам обеспечивали защиту от обстрела противника. Воронье гнездо на мачте было больше, чем я привык, предоставляя место за высокими стенами шестерым метким стрелкам.

Когда меня мыли, привязанного к мачте, корабль выглядел ещё довольно запущенным, теперь этого сказать было нельзя. Латунь и дерево везде были отполированы, кроме досок палубы. Там два мальчика, едва старше десяти или двенадцати лет, рассыпали песок.

Эльгата стояла рядом со мной, держа в руке одну из имперских подзорных труб. Она заметила мой интерес к песку и мрачно улыбнулась.

— Он для того, чтобы не поскользнуться от крови, — объяснила она. Она подняла трубу, поднесла ненадолго к глазу, потом снова опустила. — Стрелять по возможности! — пролаяла она, моряк, стоящий впереди, перехватил приказ.

— Да, сэра, стрелять по возможности! — выкрикнул он и лишь мгновение спустя с бака раздался жёсткий механический удар.

Я ещё никогда не слышал, чтобы баллиста издавала подобный звук. И не только это. Казалось, что вражеский корабль ещё слишком далеко для моего неопытного глаза, чтобы стрелять.

Я с любопытством отошёл в сторону, чтобы между парусов лучше рассмотреть бак, и то, что я там увидел, удивило меня. Эта баллиста была сделана не из дерева, а из металла, а её рычаги натягивала не скрученная верёвка, а стальная пружина.

Сразу четыре солдата прилагали там огромные усилия, чтобы зарядить оружие.

— А это орудие не слишком тяжёлое для корабля? — спросил я.

— Хм? — переспросила сэра; она так внимательно следила за происходящим, что не расслышала мой вопрос. Я повторил.

— Нет. Внутри металл полый, — лаконично сообщила она и выкрикнула приказ в переднюю часть корабля. Корабль ещё чуть больше наклонился на бок; я был удивлён, что он не перевернулся. Она бросила на меня взгляд, в котором явно было заметно напряжение. — Найдите безопасное место и оставьте свои вопросы на потом, — она снова прокричала команду.

Я отошёл в сторону и наблюдал, как перезаряжается баллиста. Это Амос там прицеливался, гладя поверх конца болта, а потом решительно передвинул рычаг.

Снова последовал этот тяжёлый удар, но на этот раз также раздались восторженные крики. Видимо, выстрел попал в цель.

В течение следующих двух часов я узнал о морском бое больше, чем хотел. Тактика имперского флота была очевидной. Решающим здесь был не рукопашный бой, а превосходящая дальнобойность баллисты и арбалетчиков. Когда пират понял, что не сможет ускользнуть, он изменил свою тактику и попытался втянуть «Снежную Птицу» в ближний бой.

Эльгате это было совсем не интересно. Она его не подпустила…

А когда он всё-таки приближался, меткие стрелки в вороньем гнезде обстреливали ют пиратов.

Несколько единичных стрел воткнулись в щиты, но большинство вражеских выстрелов не долетало до цели. Баллиста на носу снова и снова гремела, и постепенно её разрушительный эффект становился очевидным.

Пират лежал глубже в воде и, казалось, управлялся теперь лишь веслами, да и то с горем пополам. После добрых трёх десятков выстрелов капрал Амос положил на салазки сразу два болта и когда выстрелил, я увидел, что между болтами была натянута цепь. Выстрел был удачным и попал в цель, порвал такелаж пиратского корабля и сломал пополам мачту.

Остальная часть боя была массовым убийством. Последние десять выстрелов из баллисты были огненные болты. Капитан Копья Эльгата держалась на безопасном расстояние даже тогда, когда горящие обломки судна медленно перевернулись. Вскоре после этого корма пирата сначала приподнялась, а потом погрузилась в воду.

Обломки плавали на поверхности, тут и там за них цеплялось несколько пиратов. И я не ожидал, что последовало потом. «Снежная Птица» осторожно подплыла ближе, и арбалетчики на борту с мрачными лицами сделали своё кровавое дело, пока в живых не осталось ни одного пирата.

— Это проявление милосердия, — сказала Эльгата, когда подошла ко мне. — Большинство пиратов не умеет плавать, а даже если умеет, море слишком широкое и глубокое, чтобы надеяться на спасение.

Что я должен ей ответить? Я слишком хорошо помнил ту ночь, когда меня носило на волнах.

— Но вы и не хотели спасать их, верно?

— Нет, — отозвалась она, её челюсти сжались.

— Никто не сомневается в том, что они виновны. Они пираты, и все будут повешены. Так намного проще.

Одна единственная шальная стрела пробилась сквозь щиты и ранила руку одного из солдат.

— Пираты называют нас трусами, — объяснила капитан Копья Эльгата суровым тоном. — Мы же называем это благоразумием. Почему мы должны сражаться с ними на их условиях?

«Снежная Птица» снова подняла паруса и набрала скорость. Я наблюдал, как над мачтой по небу передвигается солнце.

— Куда мы направляемся? — спросил я.

— Возвращаемся к Огненным островам.

— Но я думал, что корабль идёт в Аскир?

— Да, туда мы вернёмся, сэр Родерик. Но только через шесть недель. Мы должны выполнить задание.

Меня это не устраивало, но что я мог сделать? Это был её корабль.

— Могу я спросить, что за задание?

Она засмеялась.

— Мы вернём себе Огненные острова.

Её серые глаза сузились, когда она посмотрела на море.

— Острова принадлежат империи. Пришло время прогнать оттуда сброд.

Чуть позже я последовал за ней в каюту. Менделл был там и что-то писал в толстой книге. Он поднял взгляд, когда мы вошли, и дружелюбно мне кивнул. К настоящему моменту я узнал, что Менделл и Эльгата были единственными офицерами на борту, наряду с судовым врачом. Менделл был не один, один из мальчиков, который ранее рассыпал по палубе песок, тоже находился здесь. Он аккуратно накрывал обеденный стол на четырёх человек. Теперь, когда я увидел его близко, я понял, что это вовсе не мальчик, а девочка. На борту был ещё один ребёнок, а также мальчик, которому было около десятка и трёх лет. На них была одета та же жёлто-зелёная униформа, а над сердцем, как и у других, находились метательные ножи.

Я наблюдал, как девочка тихо закрыла за собой дверь.

— Это кадеты Меча, — объяснил Менделл, аккуратно закрывая книгу и складывая перья, чернила и песок в ящик. — Они обучаются на борту. Может один из них станет когда-нибудь адмиралом.

— Вам это не нравится? — спросила Эльгата, которая повесила свою рапиру на стену.

— Мне не нравится видеть детей на войне, — ответил я.

В тот же миг дверь открылась, и матрос занёс дымящуюся супницу. Амос вошёл после него и тоже сел за стол.

— Я самый старший по званию унтер-офицер, — объяснил он, хотя я не спрашивал. — Это обычное дело, что он сидит за столом капитана. Это связывает экипаж с офицерами, так поддерживается контакт между званиями. Чаще всего, к нам также присоединятся наше Перо, но Девон занят и приносит свои извинения.

— Садитесь, — сказала Эльгата, указывая на четвёртый стул, теперь стоящий у стола. — Хорошо стреляли, — похвалила она Амоса, который лишь кивнул.

Дверь снова открылась, это была девочка. Она принесла поднос с бутылкой и четырьмя хрустальными бокалами. С внимательным и серьёзным выражением лица она поставила бокалы рядом с приборами, налила чистой воды, чтобы потом наполнить наши тарелки содержимым супницы. Затем, расставив ноги на ширину плеч, она встала в шаге позади Эльгаты. Скрестив руки за прямой спиной и приподняв подбородок, она смотрела прямо перед собой.

— Так они узнают, как принимаются на борту решения, — объяснил Амос. — Игнорируйте её, — посоветовал он. — Это её работа: слушать, но оставаться невидимой.

— Вы спросили меня, почему я не боялся во время допроса, — обратился я к Эльгате.

Она ободряюще улыбнулась, но её глаза остались холодными. Может она и изменила своё отношение ко мне, но подозрение так полностью и не исчезло.

Я долго размышлял. С одной стороны, я предпочёл бы наконец-то обрести покой, с другой, теперь я уже не плавал один в море, цепляясь за мачту. Через несколько недель корабль прибудет в Аскир, тогда я смогу, хоть и с опозданием, присоединиться к остальным.

Без Искоренителя Душ я был не особо полезен, но мужчина должен заканчивать то, что начал.

Лиандра хотела говорить перед королевским советом, но мы всё ещё почти ничего не знали о людях, которые жили в имперском городе.

В течение следующих нескольких недель у меня будет возможность познакомиться с ними. На войну против Талака пойдут солдаты, как эти, и мне было важно знать, что ими двигает и за что они готовы сражаться.

— Я надеялся на счастливый конец, — объяснил я, когда все трое вопросительно посмотрели на меня. — Мы познакомились при неблагоприятных обстоятельствах. Иначе… — я посмотрел на Амоса и показательно провёл рукой по затылку, — …было бы легче, — я положил руку на стол перед ними. — Что вы видите? — спросил я.

Они с любопытством на неё посмотрели.

— Вашу руку? — спросил Амос.

Эльгата вопросительно выгнула бровь.

Я ещё не совсем разобрался в магии генеральского кольца. Иногда его никто не видел. Каждый раз, когда я попадал в плен, его не замечали, видимо для того, чтобы не потерять.

Эльгата и Менделл тоже носили такие кольца, но их не были невидимыми, как моё.

Я посмотрел на кольцо и сосредоточился, пытаясь передать ему мысль, что хочу, чтобы оно появилось. Откуда мне знать, как работала эта магия? Но должен же был быть способ показать его, в противном случае всё было бы напрасно. До сих пор все, кто принадлежал к легиону Быков, без каких-либо проблем распознавали кольцо. Может дело в том, что это было подразделение Морских Змей, имперского флота. Но вооруженные силы Аскира должны также контактировать между собой. Стоило попробовать. Но на лицах сидящих за столом людей всё ещё читалось непонимание или, в случае с Менделлом, оно было настороженно вежливым. Я уже подумал, что кольцо меня подведёт, как вдруг Эльгата выругалась, а глаза Менделала удивлённо распахнулись.

Амосу потребовалось чуть больше времени, затем он ехидно рассмеялся и откинулся на спинку своего стула, чтобы весело покачать головой. Казалось, его взгляд говорит, что я отлично пошутил.

Эльгата первая наклонилась вперёд, чтобы исследовать кольцо более внимательно.

— Девять камней, — произнесла она с недоверием в голосе. — И это действительно знак Второго легиона? — она посмотрела на Менделла. — Как такое возможно?

Тот только пожал плечами и внимательно посмотрел на меня.

Я решил рассказать только самое главное.

— Новым королевствам — моей родине, угрожает чужеземная империя. Она называется Талак. Имя правителя — Коларон, он является одновременно маэстро и некромантом и насколько нам известно посвятил себя Безымянному. Второй легион был послан, чтобы защищать колонию. Эта миссия всё ещё в силе, и в настоящее время в Газалабаде заново формируется Второй легион. Комендант Кералос подтвердил моё назначение командующего Второго легиона. Без согласия королевского совета Аскир не может отправить другие легионы, так что до сих пор всё лежит на плечах Второго легиона, — я глядел в три ошеломлённых лица. — Только потому, что сражения ведутся за сотни миль к югу, не означает, что Талак не представляет угрозы для Аскира. Совсем наоборот, многое указывает на то, что Аскир является настоящей целью императора-некроманта. Всё дело в магической силе, исходящей от узлов магии там, где пересекаются потоки миров.

Амос смотрел на меня настороженно, Эльгата в замешательстве, а Менделл демонстрировал сдержанную улыбку, как будто только что нашёл подтверждение каким-то своим мыслям.

— Три чёрных корабля, которые вы видели в гавани Огненных островов, и этот князь Целан, продавший эльфа, они прибыли из этой империи и убедили пиратов предоставить им Огненые острова в качестве базы. Аскир и Семь королевств уже на пути к войне с Талаком, просто они этого ещё не знают.

Эльгата молча наклонилась вперёд и поднесла своё кольцо к моему. Её ярко вспыхнуло, намного ярче, чем тогда у Касале. Она отпрянула, как будто кольцо укусило её, и растерянно посмотрела мне в лицо.

— Это было достаточно убедительно, — заметил Менделл, окунав ложку в свою тарелку. Перед лицом его небрежности Эльгата казалась почти разгневанной, но он лишь улыбнулся. — Это не причина, позволять еде остыть, — сказал он и весело посмотрел на меня поверх своей ложки, из-за чего морщинки вокруг его глаз углубились. — Таким образом все ваши другие вопросы разрешились сами собой, Эльгата.

— Похоже на то, — промолвила она, но особо счастливой не выглядела.

Амос, широко улыбаясь, покачал головой.

— Я чуть было не разбил голову генералу Копья? Как же я рад, что у вас такая крепкая башка, генерал, — он фыркнул. — Как долго вы уже носите это кольцо?

— Около четырёх недель, — ответил я. Я сам был немного этому удивлён, потому что казалось, что прошло намного больше времени. Столько всего произошло за этот короткий период. Но на самом деле, с тех пор, как волчья зима превратила гостинцу «Молот» в ледяную тюрьму, ещё не прошло даже двух лун.

— Почему комендант Кералос сделал вас командующим Второго легиона? — спросила Эльгата. — Я знаю некоторых, занимающих высокий пост Быков, и не помню, чтобы когда-либо вас видела.

— Он уроженец Новых королевств, — дружелюбно напомнил ей Менделл. — Это объясняет и то и другое. Он знаком со страной и живущими там людьми.

— Я направлялся в Аскир с дипломатической миссией, — продолжил я. — Часть миссии состоит в том, чтобы Новые королевства официально присоединились к империи. Другая — обратиться за поддержкой к Семи королевствам для борьбы с Талоком.

— Желаю удачи, — сухо промолвил Менделл. — Есть парочка венценосцев, которым вам придётся вбивать эту мысль в голову бруском. Они в основном заняты самолюбованием, и им не нравится, когда им в этом препятствуют, — он обменялся взглядом с Эльгатой. — По крайней мере, это объясняет инструкции последних недель.

Капитан Копья Эльгата задумчиво кивнула.

— Вероятно, так и есть. Но это уже давно назрело, — она уставилась на меня. — И раз уж мы заговорили об инструкциях… Каковы ваши приказы, генерал?

Теперь настала моя очередь удивляться.

— Я думал, что мои полномочия распространяются только на Второй легион.

— У вас девять камней, генерал, — мягко объяснил Менделл. — Вы этого не знали? Мы подчиняемся адмиралу Джилмару в Аскире, и это останется неизменным, — добавил он с улыбкой. — В противном случае, он ещё надерёт вам уши. Но эти девять камней дают вам право реквизировать нас.

— Что это значит?

Эльгата и Менделл обменялись взглядами.

— Я не учился в академии, — заметил я немного резко. — Я не могу знать все слова. Я спрашиваю, потому что хочу понять!

Если дамы и господа желают использовать красивые слова, то пусть отправляются к Лиандре!

Менделл, извиняясь, поднял руку.

— Это значит, что вы можете одолжить «Снежную Птицу», если считаете это необходимым.

— Вы должны понять, — сказал Эльгата. — Обычно для того, чтобы сдать экзамен на должность офицера, солдату требуется обширная подготовка, — она, нахмурившись, посмотрела на кольцо. Об этих кольцах говорили, что их невозможно подделать или носить, не имея право. Она могла бы сказать это вслух, поскольку было ясно, о чём она подумала в этот момент. Она задавалась вопросом, соответствует ли легенда действительности.

Я стоял в носу корабля, в небольшом углу между баком и бушпритом, где прочные стальные ленты обхватывали бушприт, надёжно соединяя его с остальной частью корабля. Здесь находился своего рода двойной крюк, на который был намотан и завязан канат. Казалось, что это было единственным предназначением угла. По крайней мере, здесь я никому не мешал.

Позади меня находилась платформа с баллистой, два моряка как раз проверяли её и смазывали, регулировали натяжение пружин и тщательно осматривали тяжёлую тетиву из металла.

Под моими ногами пенилась носовая волна, а с правой стороны через волны перепрыгивал дельфин, его звонкое хихиканье, казалось, хочет высмеять или подбодрить меня.

Я никогда не считал себя глупым. Я умел читать и писать, даже довольно хорошо. Я знал наизусть священные писания и книгу Сольтара и прочитал за свою жизнь, наверное, около двух дюжин других книг.

Я знал четыре языка и дюжину диалектов и как вести себя в светском обществе.

Я не мог петь, по крайней мере, так, чтобы это не ранило слух, но знал много баллад и легенд. Я не был глупым. Просто не знал некоторых слов. Да и как, если я никогда их раньше не слышал?

И теперь я стоял здесь, задаваясь вопросом, имею ли я право дуться. Я поднял голову, посмотрел на вздутые паруса и вздохнул. Серафина была права, я был неподходящим человеком, чтобы возглавлять Второй легион. Даже кадет Меча, которая так тихо стояла у стола — как я теперь узнал, её звали Марья — подошла бы лучше.

Все моряки здесь на борту могли читать и писать.

Каждый из них! Они учились этому наряду с военной подготовкой. На моей родине писать умели дворяне, по крайней мере, некоторые из них, священники и богатые торговцы, некоторые владельцы трактиров и, конечно же, сами писари, которые писали для других письма или вели книги.