Огненные стрелы

ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СО СЧЕТНОЙ ЛИНЕЙКОЙ

Уже целые сутки в секторе «С» завода № 36 библиотека и читальня были запечатаны. На дверях висела надпись:

На второе утро лейтенант Косев и Ленкова сняли печати.

Перед началом проверки Косев повесил вторую надпись:

Библиотекарша, низенькая толстушка с быстрыми, смеющимися глазками, сперва была в смущении — ей впервые производили учет. Но любезное поведение обоих «инспекторов» быстро успокоило ее. Она поняла, что «инспектора» не стремятся поймать какие-нибудь ее мелкие ошибки или упущения, а только проверяют книжный фонд.

В библиотеке было два ряда столов, на каждом лампа под абажуром. У одной стены — длинный стол, покрытый зеленым сукном, на него складывали несколько последних номеров каждой газеты.

Высокая, стройная Ленкова, всегда молчаливая и серьезная, на этот раз стала необычайно разговорчивой и разболталась с милой толстушкой, библиотекаршей Валей. Не прошло и часу, как обе девушки так сблизились, будто много лет были знакомы.

Косев сел у рабочего стола библиотекарши и, просматривая книги, которые обе девушки ему подавали, краем уха слушал их болтовню.

Ему было непонятно, как это возможно одновременно обсуждать такие различные темы: новые фильмы, экскурсии, модные платья…

Несколько раз в их разговорах упоминались имена разных работников сектора «С».

— Наверное, у тебя здесь есть интересные знакомые? — расспрашивала Ленкова.

— Да-а! Встречаются! — уклончиво отвечала Валя.

— И кто-нибудь в особенности?

— Ну-у… пока еще нет, — запротестовала Валя.

— Валя! Не надо секретов! — прищурилась Ленкова.

— Нет, нет! Еще никого нет!

— А все-таки… Я его увижу?

— Да, если придет, — неуверенно проронила Валя.

Когда время подошло к полудню, библиотекарша спросила.

— А вы как? Где будете обедать?

— Мы еще не решили, — ответил Косев.

— Если хотите в нашей столовке, я пойду купить талоны.

Косев и Ленкова переглянулись.

— Оставайся обедать! — обратилась Валя к Ленковой.

— Оставайся, — присоединился к ней и Косев.

— А ты как?

— Я выйду на часок. Ведь один из нас должен пройти в город.

— Да, верно, — догадалась Ленкова.

Библиотекарша пошла за талонами.

Косев прикрыл за ней двери.

— Живо! Видела ты, где она держит старые газеты?

— Да. Но вчерашние еще в читальне.

— Уверена?

— Да, я проверяла.

— Тогда и эту положи к ним, — и он подал Ленковой свернутую газету.

Она ее развернула и положила к другим на длинный стол. Газета была та самая, которую капитан Лечев накануне передал Огнянову.

Валя немного погодя вернулась.

— Готово! — заявила она, весело показывая несколько талонов. — Идем?

Когда Валя и Ленкова кончали обед, перед их столиком остановился человек в синем комбинезоне.

— Проверила ты? — тихо спросил он Валю. — Убрала ее со стола?

— Нет, забыла, — виновато покраснела девушка. — Зайди после обеда!

Человек отошел. Ленкова внимательно посмотрела на него. Он был высокий, стройный, из кармана его синего комбинезона торчала длинная черна коробка счетной линейки.

Ленкова взглянула на Валю.

— Это он?

— Нет, нет!

— А почему ж ты покраснела?

— Ну-у… — неопределенно протянула она.

— Валя, без секретов!

— Ну хорошо! И этот тоже.

— Ах, так? И этот! Значит, есть и другой?

— Да, — смутилась Валя. — Этот появился недавно, всего несколько месяцев назад.

— Кто он такой?

— Инженер.

— Я сейчас же догадалась.

— Почему?

— По счетной линейке в его кармане.

— Смотри-ка! И ты тоже? Брось это…

— Да что такое?

— Все над ним подшучивают из-за этой линейки.

— Отчего?

— Он повсюду ее таскает с собой. Девушки смеются, называют его «человек с линейкой». Будто только он работает со счетной линейкой. Да тут у нас половина рабочих учатся заочно в машиностроительном институте. Почти каждый пользуется такой линейкой.

— О чем он тебя спрашивал?

— О какой-то газете. Забыл ее вчера в читальне.

— Чего ему так нужна эта газета?

— Вот еще! Просто придумывает предлог. Он даже на дом ко мне заходил, будто по этому поводу.

— Ого! И домой приходил?

— Да, вчера, когда вы запечатали библиотеку, я пошла домой. Вечером он приходит и спрашивает о газете. Словно газета его интересует, а в сущности пригласил меня пойти погулять.

— Вот как интересно!

— Ну да, что тут интересного?

Ленкова с Валей из столовой пошли обратно в библиотеку. Прошли в читальню и уселись, поджидая Косева, чтобы продолжить проверку.

Валя воспользовалась свободным временем, чтобы прибрать со стола старые газеты и разложить новые, которые ей принесли.

В читальню вошло несколько человек, мужчины и женщины. Между ними был и «человек с линейкой».

Валя вышла из читальни в библиотеку. За ней тронулся и «человек с линейкой».

В тот же момент в читальню вошел Косев. Ленкова встретила его у дверей.

— Кажется, попался на удочку! — шепнула она.

— Неужели?

— Да, пошел в библиотеку. За обедом спрашивал у Вали, где газета, забытая им вчера. Даже на квартиру вчера к ней ходил, чтобы найти газету.

— Ну, значит, он самый и есть.

— Конечно, а из кармана у него торчит счетная линейка. Постоянно таскает ее с собой. Его так и называют «человек с линейкой».

— Да, «человек с линейкой», «со счетной линейкой», — обрадованно прошептал Косев.

— Наверное он, — тихо подтвердила Ленкова. — Тот, что делал снимки на заводах.

— Слушай! — решительно заявил Косев. — Останься наедине с библиотекаршей. Узнай, этот «человек с линейкой» был ли в той группе, которая в феврале объезжала заводы.

— Да, постараюсь узнать.

— И узнай также, что с газетой.

За два часа до конца рабочего времени Косев и Ленкова прекратили проверку в библиотеке, попрощались с Валей и вышли. Во дворе Косев спросил:

— Ну как, что ты узнала?

— Нет, в группе он не участвовал. Он был в это время в отпуску.

— А где провел отпуск?

— У своей сестры, в Силистре. Прислал Вале несколько открыток.

— А что ты узнала насчет газеты?

— Нет ее среди других.

— Итак, значит…

— Да, он взял ее.

Косев задумался. Слова Ленковой об отпуске и об открытках из Силистры не выясняли, а усложняли роль «человека с линейкой». Цепь фактов где-то прерывалась.

Выходя с завода, Косев и Ленкова задержались в проходной. Там их внимание привлекла новая фигура: низкий, плотный человек. Правая рука его лежала на широкой черной перевязке, перекинутой через шею.

Против розового домика Раденкова, на другой стороне улицы, тянулся огород. Посреди него стояла маленькая дачка, к одной стене которой примыкал дощатый сарайчик, полуразрушенный, с провалившейся крышей, хлопающей на одной петле дверью. Внутри сарайчика валялось несколько полусгнивших кадок, разбитая тачка, три-четыре лопаты, кирки и прочий садовый инструмент.

В этой дачке никто не жил — ни зимой, ни летом.

Из сарайчика, сквозь несколько рядов фруктовых деревьев, можно было разглядеть двор Раденкова и дверь его дома.

На рассвете, когда окна соседних домов были еще темны, Везнев пробрался в этот сарайчик. Там он нашел Косева, примостившегося на одной из кадок и глядевшего в щели между досками на домик Раденкова.

— Что-нибудь заметил?

— Ничего особенного. Вечером хромой вернулся домой поздно. После этого никто не входил и не выходил.

— Я тебя сменю. Отдохни несколько часов и затем продолжай поиски морзиста из 17-го корпуса. Начни разведку с промартели «Устрем».

Через несколько минут Косев осторожно выбрался из сарая.

Везнев остался один. Он тоже устроился на кадке и развернул принесенный с собою пакет. Там было несколько бутербродов и пачка папирос. Он закурил, не отрывая глаз от дома напротив.

К полудню хромой вышел оттуда и вскоре вернулся с полной авоськой в руках. Из нее торчали горлышки двух бутылок.

Прошло около часа. Хромой опять вышел и заковылял к трамваю. Вскоре после его ухода из трубы домика появился дым.

— Так! — сказал себе капитан Везнев. — Значит, голубчик сидит в кухне.

К вечеру двери домика опять открылись, появился небольшого роста человек, без шапки, в синем летнем пальто. Он запер двери, спрятал ключ в карман, не оглядываясь по сторонам, вышел на улицу и зашагал по направлению к центру города.

Везнев выбрался из сарая, где он прятался, пересек огород, прошел по соседней улице и возле трамвайной остановки встретил человека в синем пальто. Здесь он мог хорошенько его рассмотреть.

«Ага, вот он, второй радист! — обрадовался капитан. — Точно такой, каким та девушка его описывала».

Человек сел в трамвай. Везнев пропустил несколько человек перед собой и в последний момент тоже вскочил на подножку.

Низенький, плотный человек сошел на площади и двинулся по бульвару Георгия Димитрова. Дойдя до будки, в которой работал Раденков, он купил там папирос, свернул на другую улицу и зашел в кафе «Опера».

Везнев следовал за ним на расстоянии. Через широкое окно кафе Везнев увидел, что радист в синем пальто сидит за столиком в самой глубине зала. Везнев тоже вошел и сел неподалеку от него.

«Радист» заказал рюмку коньяку. Немного погодя к его столику подошел человек в темно-зеленом пальто, попросил позволения присесть, закинул ногу на ногу, вынул из кармана пачку папирос и положил на стол.

Везнев медленными глотками пил свой кофе и с видом любопытного, скучающего бездельника оглядывал весь зал, не упуская из виду обоих мужчин.

Человек в зеленом пальто заказал кружку пива, закурил и стал посматривать на улицу.

Через несколько минут он начал нервничать и все чаще глядеть на часы.

Низкий, плотный «радист», как его прозвал Везнев, спокойно читал газету. Только время от времени он бросал взгляд на входную дверь.

Незнакомец в зеленом пальто выпил пиво, расплатился и пошел к выходу, оставив на столе раскрытую пачку папирос.

Другой посидел еще немного, допил коньяк, поднялся, взял со стола папиросы и спокойно положил в карман. Проходя мимо Везнева, он нервно вытянул шею, несколько раз дернул головой. Видимо, у него был тик. В это мгновение Везнев вздрогнул всем телом, у него усиленно забилось сердце.

«Да ведь это… поручик Красновский!» — молнией пронеслось в его мыслях. Он едва преодолел охватившее его волнение, наскоро заплатил за кофе и поспешил вслед за «радистом».

«Много воды утекло с тех пор, и ты сильно изменился, а все-таки, миленький, я узнал тебя!» — думал он, глядя на шагавшего перед ним человека.

Тот никуда больше не заходил. Доехал на трамвае до предпоследней остановки, дошел до розового домика Раденкова, огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вошел в калитку.

Везнев в эти минуты стоял, укрывшись за близким углом. Он опять прошел по боковой улочке и пробрался в дощатый сарайчик. Волнение его все еще не совсем улеглось. Усевшись на пустой кадке, он посмотрел на свою левую искалеченную руку. На двух пальцах не хватало крайних суставов. Сколько лет пронеслось, а он снова почувствовал жгучую боль в изуродованной кисти.

В родном селе Везнева поручику Красновскому дали когда-то прозвище «Ворон». Командир жандармской роты Красновский прославился своей жестокостью. Он избивал и расстреливал при малейшем подозрении. Вечно пьяный, с опухшими, налитыми кровью глазами, Красновский непрестанно был в движении. Издали увидев его, люди в страхе заворачивали в другую улицу.

Шестнадцатилетним мальчиком Везнев на себе испытал жестокость Ворона. Старший брат Везнева уже целый год был в партизанах. Как-то ночью он прокрался домой, но какой-то предатель увидел и выдал его. Донесли Красновскому. Но когда тот, со своей бандой палачей, ворвался в дом, смелого партизана там уже не было. Ворон излил свою ярость на отце, матери и младшем брате. Их отвели в сельское управление. Отец был расстрелян, мать сослана, дом их — сожжен. Везнева три ночи подряд допрашивали, стараясь выведать, где его брат. На четвертую ночь отвели его к самому Ворону. Тот и на этот раз был пьян. Он смеялся и шутя вертел в руках большой кухонный нож.

— Слушай, малый, давай поговорим по-хорошему! — обратился он к подростку. — Отец твой уже нам сказал, где твой брат, но я и от тебя хочу это услышать.

— Не знаю, где брат, очень давно не видал его! — упирался Везнев.

— А ну-ка, дай сюда руку. Я по ней узнаю, что тебе известно.

Мальчик недоверчиво протянул руку и тут же потерял от боли сознание. Красновский одним резким ударом ножа отхватил ему два сустава. Через месяц, когда его выпустили, он нашел только пожарище опустевшего родного дома.

«Тогда тебе удалось ускользнуть, но теперь я тебя не упущу!» — настойчиво твердил капитан Везнев.

Ленкова описала Огнянову внешность «человека с линейкой». Подполковник внимательно выслушал и в конце сказал:

— Да, знаю. Ходит в темно-зеленом пальто.

— Может быть. На заводе, в библиотеке он был в синем комбинезоне.

Огнянов отдал распоряжение:

— Через час рабочая смена выйдет с завода. Подожди у остановки заводских автобусов и проследи этого… «человека с линейкой».

Легко ступая, в своем элегантном сером костюме, Ленкова шла, поглядывая на ручные часы и часто останавливалась у витрин. Ярко светило солнце, улицы были полны народу.

К остановке только что подошел первый автобус, за ним второй. Рабочие кучками стояли на остановке. Ленкова тотчас заметила библиотекаршу Валю, а рядом с ней «человека с линейкой». Валя тоже ее увидела и поспешила подойти.

— Вот хорошо, что встретились. Ты куда? — улыбнулась она.

— Без определенной цели! — уклонилась Ленкова. — Была поблизости по делу, теперь решила прогуляться.

— Значит, определенной цели не имеете? — вмешался, быстро приблизившись, «человек с линейкой».

Ленкова бросила на него внимательный взгляд. Высокий лоб, лукавые глаза, нос с горбинкой. Через левую руку перекинуто темно-зеленое пальто.

— Идем с нами! — пригласила Ленкову Валя. — Ты ведь свободна?

— Не знаю… — заколебалась та. — Я вам не помешаю?

— Что за глупости! — настаивала Валя. — И у нас определенной цели нет. Просто гуляем. Ну пошли.

Они втроем двинулись по одной улице, завернули в другую. Перед кафе «Опера» их кавалер посмотрел на часы.

— Извините! У меня здесь дело, всего на несколько минут. Будьте так добры, подождите меня.

Он вошел в кафе, а девушки остались поболтать на улице. Ленкова успела заметить, как «человек с линейкой» медленно прошел между двумя рядами столиков, вдруг остановился и присел к одному столику.

Валя взяла Ленкову под руку.

— Давай, пройдемся немножко по улице.

Они медленно стали ходить взад и вперед по тротуару. Несколько раз прошли мимо кафе. Каждый раз Ленкова заглядывала в витрину и наконец увидела, что «человек с линейкой» выходит из дверей и направляется к ним.

Какой-то молодой высокий субъект, держа руки в карманах, неожиданно остановился перед ним и заговорил. «Человек с линейкой» тревожно оглянулся, посмотрел на часы и сказал что-то. Другой тотчас умолк. Они распрощались и разошлись.

— Я не напрасно заходил сюда! — сказал девушкам «человек с линейкой».

— А что, у тебя с этим было свидание? — полюбопытствовала Валя.

— Да, — ответил он рассеянно.

В его голосе Ленкова уловила беспокойство.

— Как он поразительно похож на тебя! Не брат ли он тебе? — продолжала допытываться Валя.

— Нет, просто мой приятель.

Они дошли втроем до кино «Москва», здесь Ленкова оставила парочку. У «человека с линейкой» были заранее куплены два билета: для него и для Вали.

Со вчерашнего дня в проходной сектора «С» завода № 36 появился новый человек: среднего роста, смуглый, с привлекательным взглядом мягких темных глаз. Его кудрявые волосы были взъерошены, по обеим сторонам носа пролегли глубокие складки. Выражение лица его было одухотворенное. Еще не старый, он мог бы работать на производстве, если бы… не рука. Каждый, посмотрев на него, прежде всего замечал, что правая его рука наполовину парализована и лежит почти неподвижная на широкой черной перевязке, перекинутой через шею.

Заводские рабочие с первого же дня свыклись с ним. Он был очень внимателен и по-видимому не слишком строг при проверках. К тому же у него очевидно была прекрасная память: он уже на следующий день многих помнил по имени.

Этот новый человек, по фамилии Стоянов, был назначен вахтером по рекомендации Огнянова, своего близкого приятеля. Он пострадал от несчастного сличая на работе, приходилось искать нового занятия.

— Но почему вы его пристроили сюда? — спросил Лечев своего начальника.

— Чтобы он мог медленно обыскивать карманы и задерживать людей в проходной, — смеялся Огнянов.

В этот вечер рабочие при выходе были несколько нетерпеливы. Производственное совещание, состоявшееся после работы, длилось долее обычного, люди торопились домой.

Предпоследним вошел в контрольную кабину проходной высокий мужчина в темно-зеленом пальто. Он открыл перед Стояновым длинную черную коробку и вынул из нее счетную линейку.

— Моя собственная, — заявил он. — Я выношу ее с собой.

— Так, — кивнул Стоянов, взял линейку в парализованную правую руку и двумя пальцами левой руки толкнул движок по линейке. — Я такие линейки делал! — усмехнулся он. — Не совсем такого типа, правда. Эта — советской выработки.

Человек в зеленом пальто невозмутимо стоял перед ним.

Стоянов еще раз толкнул движок.

— Пожалуйста! — сказал он, возвращая линейку.

Последним вышел шофер заводского автобуса. Стоянов уже хорошо знал его, этот шофер по десять раз на день входил и выходил через проходную.

— Если ничего не имеешь против, — предложил Стоянов, — идем вместе. Я тоже ухожу. Моя смена кончается.

Они уселись в кабину автобуса.

— Что у тебя с рукой? Покалечился?

— Да, несчастный случай.

— Нельзя поправить?

— Говорят, что вылечат. Но нерв задет.

— А лечили тебя?

— Как же, и на курорт посылали. Летом, обещают, опять поеду.

У первого кабачка шофер остановился и выглянул в окошко.

— Что, зайдем? — спросил Стоянов.

Тот промолчал.

— Ничего, давай зайдем. Только по стаканчику, я угощаю.

— По какому случаю?

— Ну как же. По случаю новой должности!

Через десять минут между ними шел оживленный разговор. Стоянов нащупал слабое место шофера. Он в третий раз постучал по столу.

— Еще по стаканчику?

— Ну что же! — засмеялся тот.

— А знаешь, — нагнулся к нему Стоянов, — ведь я как будто давно тебя встречал.

— Что ж, возможно.

— Да, видал тебя. И сейчас вспоминаю, где именно.

— Где?

— В Русе.

— Ошибаешься. Я там не жил.

— Нет, там тебя видел. Я работал на заводе земледельческих машин, тоже в проходной. В конце февраля приезжала одна группа с завода № 36.

— Верно!

— Вот видишь!

— Да, я вел машину. Мы проехали через Пловдив, потом через Тырново и Коларовград.

— Когда вы входили на завод, я поспорил с руководителем группы, инженером… как его звали?

— Михайлов.

— Да, Михайлов.

— Чего ж вы поспорили? Он кроткий человек, — удивился шофер.

— Да, тут я это понял.

— Так отчего вы поспорили?

— Он говорил, что в группе 30 человек, а их было 31.

— Как так? В группе действительно было 30 человек.

— Да нет же. Ведь мы именно из-за этого и сцепились. Старик там был, в проходной, он их пересчитал одного за другим.

— А, помню, — встрепенулся шофер, — такой маленький старичок, в бараньей шапке.

— Он самый. Еще какой-то мальчишка из вашей группы задел его, говорит: пересчитай нам ноги.

— Да, хорошо помню. Но только, видишь ли, ведь в Русе правда у нас один был лишний.

— Как так? Разве вы не по списку были?

— По списку, но в Коларовграде к нам присоединился еще один с нашего завода. Доехал до Русе и там остался. Уехал куда-то отдельно.

— Кто ж это был? Не помнишь?

Стоянов навострил уши. Он нагнулся к собеседнику, с прищуренными глазами и слегка открытым ртом, словно стараясь проглотить то, что услышит.

— Вспоминаю, конечно!.. Это был…

Стоянов еще ниже нагнулся и широко раскрыл глаза.

Поздно ночью Стоянов явился к Огнянову и доложил о своем разговоре с водителем заводского автобуса.

— Так я и думал! — воскликнул подполковник. Глаза у него загорелись.

Он поблагодарил Стоянова и проводил его до дверей. Потом позвонил домой, что запоздает, и сел читать дневные доклады своих помощников.

Вместе с докладами дежурный подал ему лист с длинным рядом двузначных чисел; этот ряд заканчивался числами 04-08-04. На полях листа Везнев отметил, что радиограмма перехвачена в 22.52 ч. Передавшая ее станция расположена в районе к северу от реки.