Огненные стрелы

НОВЫЕ СЛЕДЫ

Получив приказание произвести осмотр двух сбитых ночью самолетов, капитан Везнев тотчас выехал на место.

Когда легкий, проворный газик взял за городом первый подъем, Везнев похлопал водителя по колену:

— Давай, Ваня!

Шофер, с молодыми румяными щеками и такими светлыми, редкими бровями, что их не было видно от бившего в лицо солнца, повернулся всем корпусом. Капитан никогда еще так не обращался к нему.

— А… сколько давать, товарищ капитан?

— Ну-ка, восемьдесят… если можешь!

По лицу Вани разлилась широкая усмешка. Он нажал на педаль.

Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят…

К полудню они доехали до Искрина. Село лежало у подножия Малых Балкан. Дома, чистые и белые, проглядывали сквозь зелень деревьев посреди двориков, окруженных каменными оградами. На площади высился памятник двенадцати местным крестьянам, павшим в партизанском движении.

В оконных стеклах отражалось весеннее небо, постройки — и новые, и старые — казались по-весеннему яркими, радостными. На улицах было пусто. Над крышами, над площадью стояла знакомая сельская тишина.

Капитан Везнев вошел в сельсовет.

— Где весь народ? — спросил он низенького, хромого старикашку, единственного человека, которого нашел в канцелярии.

— В поле, канал копают.

— Ты знаешь, где ночью упал самолет?

— Близехонько. И километра нет отсюда.

— Автомобилем можно туда проехать?

— Малость можно, потом надо пешком.

— В какую сторону ехать?

Старик заковылял на крыльцо и показал:

— Вот там, на холме, где люди видны.

К северу от села изгибался подковой высокий, поросший кустарником холм. На вершине его стояла группа людей.

Через несколько минут Везнев прибыл на место. Там уже находились, для осмотра, двое военных и трое штатских. Военные были от воздушных войск. Двое, из штатских держали в руках фотоаппараты. В стороне офицер в форме майора госбезопасности разговаривал с несколькими крестьянами.

Сбитый самолет зарылся носом глубоко в землю, почти перпендикулярно. На пятьдесят метров кругом кусты и трава обгорели.

Везнев подошел к майору и представился:

— Капитан Везнев, из госбезопасности!

— Майор Петров, из окружного управления, — отозвался тот и ощупал взглядом мятое пальто Везнева, приехавшего в штатском.

Оба отошли немного в сторону.

— Закончили осмотр? — спросил Везнев.

— Почти.

— Что-нибудь отметили?

— Ничего особенного. Самолет одномоторный. Все, что было в кабине, полетело вперед и ударилось в мотор. Самолет сбит километрах в десяти отсюда… Новыми! — выразительно подмигнул майор.

— Да, это мне известно, — отвечал Везнев, не откликаясь на намек майора.

— Это произошло около 4 часов утра, — сказал майор Петров, сгоняя с лица улыбку.

— А пилот?

— Тела его не нашли. Может быть, жив. Не пойман.

— Приняты меры к поимке?

— Да, еще несколько часов назад.

— Какие?

— Посланы отряды пограничных войск и милиции. — Майор Петров вынул и развернул карту. — Окружен район около села Хубен. — Он показал кружок, обозначенный на карте.

— А известен вам район, над которым самолет был ударен снарядом?

— Да, из батареи сообщили. На 1—2 километра западнее Хубена.

— На какой высоте?

— Около десяти тысяч метров.

— При какой скорости полета?

— Около 1000 км в час.

Везнев повернулся и окинул взглядом горизонт. Он увидел горы на севере, а на юге, километрах в десяти, зеленое пятно леса.

— Очень сомневаюсь…

— В чем? — спросил майор.

— В том, что можно будет задержать пилота. Он мог соскочить, когда самолет был уже вне района, показанного на карте. При большой скорости полета это вполне возможно. Да если он и опустился в данном районе, то тотчас двинулся к северу или к югу…

— Очень вероятно…

— Конечно, это только предположение.

— Но… весьма вероятное.

— Можно ли судить по каким-нибудь признакам, откуда явился самолет?

— Нет, на крыльях не имеется никаких опознавательных знаков.

— А разве это само по себе не признак?

— Да, конечно! С такой точки зрения…

— Нет ли каких-нибудь указаний, с какой целью он послан?

— Все сгорело. Самолет снабжен аппаратурой для автоматической записи и съемки. Но фотопленки сгорели. Мы нашли контейнер с пачкой газет. Часть их тоже обгорела.

— Давайте еще раз посмотрим вместе.

Петров и Везнев вернулись к группе, стоявшей возле остатков самолета.

Майор представил Везнева обоим летчикам: подполковнику и капитану.

— Открыли вы что-нибудь интересное? — спросил Везнев.

Подполковник, высокий, смуглый, с пристальным, сосредоточенным взглядом, ответил:

— Нет. Для нас интересное не здесь, а за десять километров отсюда.

— А что именно?

— На батарее. Из четырех снарядов залпа только один оказался вне цели, а остальные… — подполковник показал рукой на хвост самолета.

— Знаком вам этот тип самолетов?

— Да, давно уже.

— Известны вам… скажем, какие-нибудь приспособления, нужные специально для ночных полетов такого самолета над Болгарией?

— Нет, для этого нужны только обыкновенные, стандартные сооружения такого типа.

— Что вы думаете о судьбе пилота?

— Он выбросился! — немедленно ответил капитан-авиатор.

Везнев взял у Петрова карту района.

— Можете ли вы определить район приземления пилота?

— Конечно, хотя не с большой точностью, потому что мы не знаем, в какой именно момент он выбросился… но все же… приблизительно.

— Пожалуйста, покажите.

Оба авиатора склонились над картой. Капитан нарисовал на ней довольно большой круг.

— Вот! — указал он.

— Я сейчас распоряжусь принять дополнительные меры, — поспешил сказать майор Петров, бросив беглый взгляд на Везнева.

— Можно ли и мне произвести осмотр, товарищ подполковник? — обратился Везнев к смуглому авиатору.

— По-моему, нет смысла.

— Но все же…

— Что ж, если вы настаиваете, пожалуйста!

Везнев взял свой фотоаппарат и подошел к разбитому самолету.

Подполковник с интересом смотрел на него. Разведчик начал с того, что внимательно обследовал почву вокруг развалин самолета.

«Что может он увидеть такого, чего мы не видели?» — размышлял смуглый авиатор.

Через два часа три легковые машины двигались к югу, к селу Деберцы. Первой шла машина майора Петрова, а в последней ехали двое авиаторов и штатские.

Газик капитана Везнева ехал в середине колонны. Ване, сидевшему за рулем, приходилось притормаживать машину. Шофер, ехавший впереди него, двигался осторожно и медленно.

Везнев скользил взглядом по широким кооперативным полям, но мысли его унеслись далеко. Груз, найденный в сбитом самолете, оказался совсем особенным. В контейнере, который можно было спустить одним нажатием специальной кнопки в кабине пилота, оказалась только пачка старых газет на английском языке. Везнев не понимал, зачем понадобилось спускать такой груз. Была там и фотокамера, но не заряженная… Все неясно.

Шоссе, по которому они ехали, было перерезано несколькими широкими каналами оросительной системы. Будто от основных нитей какой-то огромной паутины, отходили от этих каналов сотни и сотни других, более тонких ниток. Беспредельное море зелени, необъятный простор. Бездонное синее небо. Глубокое спокойствие. Но Везнев ничего этого не замечал. Он думал о найденных газетах.

Солнце еще стояло высоко над горизонтом, когда три автомашины прибыли на место, где упал другой самолет, — в густую дубовую рощу слева от дороги, в пяти километрах от села Деберцы.

Прежде чем упасть на землю, подстреленная металлическая птица наскочила на лес, пролетев над ним в бреющем полете. Ряд изуродованных деревьев ясно показывал направление полета — страшная скорость превратила тонкие края крыльев в острые топоры. Последний десяток стволов недалеко от места падения был срезан этими топорами совсем низко над землей.

От фюзеляжа прежде всего отломались крылья. Они лежали, врезавшись в несколько дубовых пней, сильно ободранных, но все же не сломанных. Лес победил: ему удалось оторвать от металлического колосса две большие плоскости и остановить стремительный полет.

Немного поодаль, среди почти неповрежденных молодых дубков, лежал и корпус самолета, только слегка покореженный. Он лег на правый борт, наискось к направлению полета.

Впереди, метрах в двадцати, лежал мотор. Металлический трехлопастный пропеллер одной лопастью врезался глубоко во влажную почву, а другие две торчали вверх с надломленными краями. Десятки поперечных борозд на земле показывали, что воздушный винт вертелся до последнего мгновения и, наконец, напрягая остаток сил, загреб под себя кучку песка.

Правее, чуть поодаль от самолета, лежали два обезображенных человеческих трупа. Один — без рук, с распоротым животом, другой — с одной ногой, с раздавленной грудной клеткой. Авиаторский комбинезон на первом трупе указывал на пилота, другой человек был в штатском — спортивные брюки и куртка.

Вокруг не видно было следов пожара, — ни на остатках самолета, ни на деревьях, ни на земле.

— По-видимому, мотор был выключен еще до того, как снаряд попал в самолет, — сказал подполковник авиации.

Комиссия принялась за осмотр. Подполковник отдал распоряжение двоим штатским членам комиссии сделать снимки.

— Послушайте! — обратился к нему Везнев.

— Что вам угодно?

— Прикажите, чтобы ничего не трогали до того, как я посмотрю.

— Хорошо, раз вы этого желаете! — охотно согласился подполковник.

Везнев завоевал его доверие одним дельным замечанием: по характеру ожога он определил, что фотокамера, найденная в первом самолете, не была заряжена, — обстоятельство, на которое специалисты не обратили внимания.

— Начнем! — сказал разведчик, приготовив свой фотоаппарат, и двинулся прежде всего к двум трупам.

Пилот был человек лет тридцати. Везнев сделал несколько снимков его лица и нагнулся над трупом. Карманы комбинезона были пусты. Только в одном из них оказалась плитка шоколада. Но в карманах костюма под комбинезоном они нашли носовой платок, гребешок, авторучку и несколько мелких монет.

— Иного нечего было и ждать, — сказал Везнев майору Петрову.

Труп человека в штатском, без ноги, сравнительно лучше сохранился. Указательный и средний пальцы на левой руке были желтые от табака. На груди, с правой стороны, виднелась татуировка — вензель А и О. Из карманов брюк и куртки Везнев вынул портмоне с деньгами, паспорт в целлулоидной обложке, перочинный ножик в нейлоновом чехле, часы, портсигар, записную книжку. Деньги были болгарские, совсем новенькие, паспорт тоже болгарский, потрепанный, с подогнутыми краями. Разведчик долго рассматривал куртку: она была новая, но левый внутренний карман слегка был порван. Из него Везнев вытащил тщательно согнутую дорожную карту Болгарии и толстое стекло в алюминиевой рамке, размером 4 на 3,5 сантиметра. На стекле была черная поперечная полоска.

— Отчего мог порваться этот карман? — обратился Везнев к майору.

— Задел за что-то… — ответил Петров.

— Но как? Он порван изнутри!

— Верно. Если бы куртка была задета чем-то снаружи, карта тоже должна бы порваться.

— В кармане, наверное, был какой-то тяжелый предмет. Куртка, должно быть, была расстегнута. При падении этот тяжелый предмет выпал. Но что бы это могла быть за вещь?..

Везнев и Петров закончили осмотр трупов и подошли к фюзеляжу самолета.

Подполковник авиации осматривал плоскости хвостового оперения.

В кабине пилота найдена была карта с разработкой полета. Из второй кабины, непосредственно позади пилотской, вынули контейнер, такой же, какой был найден в первом самолете. Везнев решил исследовать его содержание потом.

Осмотр земли возле разбитого самолета дал результаты, неожиданные для некоторых членов комиссии.

Метрах в десяти правее трупов внимание разведчика привлек альпийский ботинок на оторванной ноге того из убитых, который был в штатском. Каблук ботинка был надломан. Капитан Везнев попытался совсем оторвать его, но смог сделать это только с помощью ножа. В нем оказалась круглая металлическая коробочка толщиной 7—8 мм, диаметром около пяти миллиметров.

Подполковник авиации, который наблюдал за работой обоих офицеров госбезопасности, подошел к ним.

— Признаться, — заговорил он, — когда вы стали отрывать каблук, я подумал, что это дело ненужное. А выходит, не так.

Везнев вернулся к трупу в штатском. Ножом он отрезал каблук и на другом ботинке. Тот тоже был полым, и в нем заключена была такая же металлическая коробочка.

Разведчик открыл одну из коробочек. В ней лежало девятнадцать крошечных круглых пакетиков, завернутых в черное тонкое прорезиненное полотно. Один из пакетиков Везнев распечатал и обнаружил металлическую катушку с фотопленкой для микроаппарата.

— Но где же аппарат? — спросил майор Петров.

— Поищем его. Он должен быть спрятан в одежде.

Однако, вторичный осмотр одежды не дал результатов — аппарат не нашелся.

Везнев еще раз перерыл все во второй кабине самолета, снова внимательно осмотрел землю около трупа, но ничего не нашел.

— Странно! — задумчиво произнес он.

— Может быть, с ним вовсе не было фотоаппарата? — высказал предположение майор Петров.

— А катушки с микропленками?

— Возможно, что они предназначались для другого лица, у которого есть микроаппарат.

— Сколько человек было здесь, когда вы пришли? — обратился Везнев к милиционеру, которого комиссия застала на месте осмотра.

— Двое, — ответил милиционер.

— Знаете вы их?

— Знаю только одного. Он из села Искрино.

Везнев аккуратно завернул в бумагу два отломанных каблука вместе с металлическими коробочками, плотно лежавшими в них, и подошел к офицерам-летчикам.

— Товарищ капитан, — сказал он одному из них, — разрешите мне одну задачу!

— Пожалуйста!

Везнев разложил свою карту.

— Если бы вы были пилотом самолета, упавшего близ Искрино, и если бы после прыжка с парашютом вам удалось приземлиться в районе, обозначенном на моей карте, что бы вы предприняли после этого?

Летчик подумал и через минуту ответил:

— Я бы тотчас покинул этот район, потому что он открыт.

— А в какую сторону вы бы пошли?

— Конечно, на юг. До рассвета я был бы уже в лесу около Пенково. Там бы я провел день. На следующую ночь я бы двинулся дальше к селу Бачковцы, по мосту через Марицу здесь, к западу от Искрино.

— Почему именно через этот мост?

— Он единственный в этом районе, расположенный вне населенных мест. А естественно, надо было бы избегать селения.

— Но вы забываете о мосте западнее Брезово!

— Да ведь он не обозначен на карте! Откуда я, враг, могу знать о его существовании?

— Как вы думаете, в котором часу вы могли бы перейти Марицу?

— Одну минутку, надо подсчитать. Часам к 4—5 утра. Раньше не успеть, а позже будет слишком светло.

— А не могли бы вы перейти Марицу вброд, без моста?

— Невозможно… По крайней мере, для меня.

— Благодарю вас, товарищ капитан! — закончил разговор разведчик и отошел в сторону.

Майор Петров приблизился к Везневу.

— Почему вы решили, что когда милиционер пришел сюда сегодня утром, здесь были уже другие люди?

— Видно было по следам. В нескольких местах видны следы резиновой крестьянской обуви, — отвечал Везнев и начал вторично делать снимки, теперь уже на кинопленку. Затем он собрал те предметы, которые решил отвезти с собой.

По окончании осмотра все сели по машинам и поехали в город. Дорога шла через лес. Местами среди деревьев попадались поляны, на которых паслись отары овец. Бледно-розовое небо проступало над кронами дубов. Вечерело.

Когда они выехали из лесу, навстречу им блеснул ослепительный закат. На западе горизонт пылал. Везнев смотрел широко раскрытыми глазами и опять испытывал то же бодрое чувство, как на сельской площади. Редко случалось ему наблюдать такой прекрасный, величественный заход солнца. На энергичное, чуть суровое лицо разведчика легла тень задумчивости. Легкая улыбка придавала ему почти юношески счастливое выражение.

Передняя машина выехала на шоссе, когда сумрак сгущался, а в город они добрались уже в темноте. Перед капитаном Везневым проносились улицы, силуэты домов, мелькнул какой-то садик, залитый огнями электрических лампочек, развешанных по деревьям, спокойно разгуливали люди, светились магазины, веселая детская головка обрисовалась в окне кондитерской.

В поздний час они подъехали к местному управлению Министерства внутренних дел.

— Пройдите в мой кабинет, — пригласил Везнева майор Петров.

Они поднялись на второй этаж. В управлении царила тишина.

— Какие выводы сделали вы из сегодняшних осмотров? — спросил майор, когда они уселись в его кабинете.

Но Везнев не привык делать поспешные выводы. Сообразительный и опытный разведчик, он любил изучить каждый факт до мельчайших подробностей. Когда соберешь побольше фактов и связь между ними не будет вызывать никаких сомнений, тогда выводы придут сами собой. Но этот момент еще не наступил. Поэтому он ответил неохотно и общими словами:

— Эпизод из холодной войны!

Майор Петров не ожидал, что Везнев уклонится от прямого ответа. Хотя он лично не был знаком с помощником Огнянова, но слыхал о нем.

— Да, эпизод, но что-то такие эпизоды стали слишком часты. Только за последних десять дней четыре случая!

— Вы участвовали в осмотре при селе Устрем? — неожиданно спросил его капитан.

Возле Устрема был сбит первый самолет, нарушивший границу десять дней назад. Везнев не ездил туда. Никого из помощников Огнянова тогда не посылали, потому что местное управление Министерства внутренних дел произвело осмотр и сделало свой доклад. Теперь Везнев хотел осведомиться об этом случае непосредственно у человека, изучавшего его.

— Да, участвовал.

— Ну и как?

— Очень плохо. Нельзя было сделать никаких надежных заключений. Тот самолет тоже был двухместный. Он ударился почти под прямым углом о выступы скал над селом. Все в самолете было раздавлено, сплюснуто, покатилось по скалам и тотчас охвачено было пламенем. Ничего нельзя добавить к тому, что мы написали в докладе.

Капитан Везнев знаком был с докладом. Он понял, что больше ничего не добьется.

— Пожалуйста, проверьте, что сделано для розыска и поимки пилота!

Майор Петров шагнул к дверям.

— Да, вот еще что, — добавил капитан, — мне необходимо связаться по телефону с министерством.

Через несколько минут майор вернулся. Вид у него был озабоченный.

— Еще ничего нет, — сказал он, — хотя все отряды прислали донесения. Они не открыли никаких следов пилота.

Зазвонил телефон: говорили из министерства.

Везнев вызвал дежурного в отделе подполковника Огнянова.

— Передайте начальнику, что я выполнил задание. Завтра возвращаюсь, вероятно, к полудню.

Немного спустя газик Везнева набирал скорость, освещая фарами шоссе перед собой. Из-под покрышек всех четырех колес слышалось равномерное шипение.

Около полуночи машина, не сбавляя скорости, пронеслась снова через село Искрино.

— Обрати внимание на столб на двадцатом километре! — приказал капитан, когда они выехали из села.

— Слушаю. Этот столб должен быть где-то вблизи болота… у старого моста.

— А ты этот мост знаешь? Он в стороне от большой дороги.

— Знаю. Новая трасса, правее моста, проведена два года назад.

— Остановись у моста.

Капитан Везнев задумался.

Да, по-видимому, его предположения оправдаются. Пилот сбежал и наверное укрывается в лесу. Не имеет значения, где он провел день — прятался ли на северной опушке леса или пробирался ближе к югу. Из леса он может выйти только с наступлением ночи. Следовательно, вблизи Марицы он может быть не позже четырех часов утра, разве если его задержит что-нибудь непредвиденное. В его распоряжении остаются еще два-три часа, чтобы продвинуться дальше к югу, к лесу у села Костово. Если только он не решит провести вторую ночь в кустарниках на берегах Марицы.

Влево от шоссе показались болота. Мутно-зеленые их воды слегка поблескивали в бледном сиянии луны.

Шофер сбавил скорость и медленно свернул вправо, на новое шоссе, с еще гладкими канавами и молоденькими деревцами вдоль них. Проехав сотню метров, газик остановился.

Они были недалеко от старого каменного моста.

От группы деревьев близ моста отделилась тень человека. Он приблизился к машине. Это был военный — офицер внутренних войск, в боевом снаряжении.

Везнев предъявил документы.

Офицер откозырял и представился:

— Лейтенант Костов.

— Вероятно, засада? — спросил разведчик.

— Да, товарищ капитан.

— Но в плане управления не было предусмотрено засады возле этого моста.

— Засаду поставили дополнительно.

Везнев вспомнил, что когда они проезжали через Искрино по дороге в Деберцы, майор Петров телефонировал в управление. Он, вероятно, донес, что нужно наблюдать за берегом Марицы.

— Сколько у вас здесь человек?

— Десять, с нами и собака-ищейка.

— Вы только в этом одном месте поставили пост?

— Я послал по два человека на каждую из трех дорог, соединяющихся перед мостом, в полукилометре от реки.

Везнев велел шоферу съехать с шоссе в сторону, а сам пошел к мосту, в центр засады.

Приближался рассвет.

Темнота, сгустившаяся после захода луны, стала редеть на востоке, но на западной стороне небосвода все еще поблескивали запоздалые звезды.

По мосту бесшумно пробежал человек.

— Борец! Борец! — произнес он настойчивым шепотом, приблизившись к южному берегу реки.

— Сюда, Борец! — так же тихо откликнулся лейтенант Костов. — Докладывай!

Солдат подошел к неподвижно стоявшей группе людей. Он задыхался больше от волнения, чем от бега.

— Какая-то тень… с большим грузом… проскочила недалеко от нас. Движется прямо к реке, — одним духом выпалил солдат.

— Заметил еще что-нибудь? — быстро спросил лейтенант.

— Нет, больше ничего.

— Стоянов, ступай с двумя солдатами вслед за этой тенью. А я двинусь навстречу ей, — сказал лейтенант и вопросительно посмотрел на Везнева.

— Надо взять с собой побольше людей, — заметил Везнев и шепнул что-то лейтенанту.

Костов велел двоим солдатам идти за ним. Один из них был проводник ищейки.

— Борец, за мной! — тихонько приказал он большой собаке, свернувшейся клубком у его ног, и дернул за поводок.

Лейтенант, двое солдат и собака быстро перешли мост и потонули в сумраке, покрывавшем северный берег реки.

Прошло семь минут, восемь, десять… И вдруг там, куда ушли люди, раздался крик:

— Сто-о-й!

Через мгновение блеснул свет, грохнул выстрел. За ним другой, третий… много выстрелов.

— За мной! — крикнул вполголоса Везнев остававшимся возле него двум солдатам засады и бросился по южному берегу в направлении выстрелов.

Спустя минуту раздался новый выстрел, в этот раз на другом берегу реки. Залаяла собака. Послышался крик тонущего человека.

Фигура какого-то человека — капитану Везневу она показалась очень высокой — появилась из прибрежных зарослей и исчезла в сумраке.

Разведчик мгновенно догадался, что произошло. Он скинул пальто и пиджак и прыгнул в темную реку. Холодное течение понесло его. Но после нескольких энергичных движений руками и ногами он оказался возле утопающего и схватил его за плечо. На своей щеке он почувствовал прикосновение мокрой шерсти и услышал тяжелое дыхание. Возле него была ищейка. Крепко схватив зубами куртку тонущего солдата, она тащила его.

Везнев узнал в тонущем проводника собаки.

Подплыл, задыхаясь, и лейтенант Костов. Вдвоем они выволокли утопающего на южный берег.

Рассвело.

Борец стряхнул воду с мокрой шерсти. На правом его бедре показалась струйка крови. Собака слегка прихрамывала.

Ступив на берег, солдат быстро опомнился, опять схватил ее за поводок и бросился к ивняку, росшему близ моста.

Везнев побежал к тому месту, откуда только что выскочила высокая фигура. Через 20—30 шагов он нагнулся и поднял что-то с земли. В его руках оказался шлем пилота.

— Ко мне! — закричал капитан. — Приведите собаку!

Проводник Борца повернул от моста и подбежал к капитану вместе с собакой. Он взял пилотку из рук капитана и поднес ее к морде овчарки.

— Борец, ищи! Ищи! Ищи! — зашептал он тихо, но настойчиво.

Собака опустила морду, стала обнюхивать землю вокруг ног капитана, потом вдруг подняла голову и посмотрела в глаза проводнику.

— Борец, ищи!

Она опять понюхала землю, зарычала и стремительно бросилась вперед.

Капитан Везнев, лейтенант и трое солдат побежали вслед за ищейкой и ее проводником. Пробежав пятьсот метров, собака на мгновение остановилась, повела головою, повертелась на месте и бесшумно устремилась в сторону, в кустарник. Там снова остановилась, понюхала, обошла куст и вдруг со страшным лаем бросилась в середину его.

Проводник Борца направил свой автомат на куст и громко крикнул:

— Вот он! Руки вверх!

Бледный, с поднятыми над головой руками, слегка пошатываясь, из куста выбрался Линдок Дэглиш.