Ох уж этот Мин Джин Хо 9

Глава XXV

Воскресенье прошло в максимально жёстком рабочем режиме. Задач было столько, что весь персонал компании отработал, как минимум по шестнадцать часов. Часть вовсе осталась спать в офисе. К работе не привлекали только совсем новеньких стажёров, чей уровень пока ещё был не понятен. Плюс, не пригласили в этот забег пару человек, по поводу которых у меня появились сомнения в плане лояльности. Совсем лёгкие и немного отдающие паранойей, но с учётом всей ситуации, было лучше перестраховаться.

Для всех остальных работа нашлась. Самого разного уровня, как по сложности, так и по уровню доступа. Хватило каждому.

Сам я тоже выложился по полной. И несмотря на то, что до дома всё же добрался, был в таком состоянии, что почти сразу отключился. С некоторым трудом проснувшись сегодняшним утром и впервые искренне пожелав подольше остаться в постели.

Прямо сейчас я сидел за своим рабочим столом и смотрел на экран ноутбука с открытой страницей агрегатора новостей. Вот-вот должен был появиться материал о внесении законопроекта, после чего настанет время старта нашей медийной компании. Но пока новостей всё ещё не было. Хотя, по идее представитель президента должен был доставить бумажную версию документов ещё десять минут назад.

Заскрипела переборка, за которой находилась секция технической команды и на пороге возник Геон Шин.

— Началось, сонбэним. «Аудиторы» влезли в финансовую систему. Правят историю транзакций и меняют всю архитектуру. Хотят создать впечатление, что платёжная система Хонг Гейминг управлялась не только ими самими.

Я глянул на юношу. Манипуляции с финансами — довольно очевидный ход. Тем не менее было интересно, под каким углом они хотят всё это представить? Якобы я использовал Хонг Гейминг для отмывания средств? Проводил через неё взятки? Может быть наоборот, принимал деньги от неких теневых партнёров?

— Ты всё фиксируешь?

Тот немедленно кивнул.

— Конечно. Нашу систему они не обнаружили. На стороне Хонг Гейминг тоже всё пишется. Плюс, там камеры, которые фиксируют всё, что они делают, в режиме реального времени.

Я усмехнулся. Когда это закончится, Близзард получит серьёзный щелчок по носу. И судебный иск на сотни миллионов долларов. Может быть и на несколько миллиардов.

О том, что в случае моего проигрыша, про иск моментально забудут, а Хонг Гейминг будет полностью раздавлен, я постарался сейчас не думать. Вместо этого дал парню команду продолжать в том же духе. А вернув взгляд на экран, обнаружил там долгожданную новость — Национальное Собрание Кореи приняло к рассмотрению срочный президентский законопроект об изменениях в сфере регулирования медицинских исследований.

Мин Со новость тоже увидела — в чате просигналило сообщение о том, что девушка приступила к работе. Остальные тоже отметились короткими репликами, подключаясь к процессу. Впрочем, основная работа ложилась на плечи команды маркетинга и её руководителя. Если базис стратегии разработал я сам, то вот её реализация оставалась их задачей.

Первая волна возмущения выплеснулась в сеть практически сразу. Не прошло и десяти минут, как информационное пространство оказалось заполнено новостями и постами блогеров. В основном давящих на эмоции и обещающих, что их авторы более детально ознакомятся с проектом закона, после чего изложат выводы в детальных статьях.

Одновременно с этим началась и наша работа. Которая пока заключалась в постепенной подготовке базы — в ряде медиа размещались статьи, которые предполагалось использовать в качестве основных источников информации.

Основной упор, понятное дело, был сделан на Корею. Но помимо этого, материалы публиковались ещё на шестнадцати языках мира. В этот раз нам предстояло сражение планетарного масштаба, которое никак нельзя было проиграть.

Первый удар мы нанесли после того, как прошла новость о принятии закона в первом чтении. Одновременно с дружным возмущением медиа, уже подхваченным консервативными организациями, к которым дружно примкнули левые.

Именно тогда в сети начали появляться многочисленные ролики от блогеров, в которых те ссылались на опубликованные нами перед этим статьи и подавали информацию в позитивном ключе. Делая упор на простые и понятные вещи — лёгкое лечение онкологии и альцгеймера, избавление от большинства тяжелых болезней, потенциальное бессмертие. Оценивая самый минимальный порог успеха, как продление активного периода жизни до сотни с лишним лет.

Образу бесчеловечных экспериментов, в которых доктора с садистским смехом потрошили несчастных клонов скальпелями и жонглировали их внутренними органами, мы противопоставляли совсем иную картину. Будущее, где человечество одержит верх над большинством болезней и как минимум, начнёт продвигаться к концепции физического бессмертия. Поставив себе официальную цель и перенеся обсуждение этого процесса из кружков энтузиастов-исследователей от медицины в общепланетарный масштаб.

Параллельно вплеталась нить превосходства Кореи над всем остальным миром. Мол, пока все прочие боятся и не спешат рисковать, чтобы не оказаться под перекрёстным огнём со всех сторон, наши политики открывают дорогу для исследователей. Не боясь рискнуть своим рейтингом ради будущего своих избирателей и их детей.

О том, что нынешний состав Национального Собрания вот-вот потеряет свои полномочия, а вслед за ними пост покинет и глава Синего Дома, мы прямо не упоминали. Но возражения на такие тезисы тоже были отработаны — мол, это в любом случае риск. Как минимум — общественного порицания и невозможности найти тёплое место после окончания срока своих полномочий. Не говоря уже о продолжении политической карьеры в каком-то ином качестве.

Социальные сети буквально кипели — тема оказалась настолько острой, что в обсуждение были вовлечены практически все. Включая людей, которые до того в сетевых околополитических баталиях не участвовали.

Если предыдущие медийные кампании можно было сравнить с филигранно выверенными схватками отрядов профессиональных солдат, то сейчас разразилась настоящая бойня. Хаос, в котором каждый стремился высказать свою позицию, порой меняя её по несколько раз на протяжении часа.

Тем не менее, мы постепенно добивались успеха. Основным преимуществом была готовность — в рамках медийной стратегии мы разработали материалы самого разного профиля, которые сейчас шли в ход. Плюс, у нас получилось создать действительно привлекательный образ будущего. Для чего, собственно, даже придумывать ничего не нужно было — я опирался на сведения, в которых был абсолютно уверен.

Как итог — народное мнение, изначально зацепившееся за яркие высказывания противников закона, постепенно начало склоняться на нашу сторону. С тем посылом, что мол, раз клоны не будут приходить в сознание, то они ведь и правда не смогут себя осознать. И если сравнить существование твоей копии, которая по сути ни разу не проявит себя в качестве даже псевдоразумного объекта и продление собственной жизни, то выбор становился очевидным. Оказываясь ещё более простым, когда речь заходила о детях. По крайней мере в случае с большинством людей.

Отдельные группы исследователей, которые занимались этим вопросом ранее, в стороне тоже не оставались. Прогнозы они озвучивали с разной степенью оптимизма, но в любом случае это был позитив. Который мы немедленно отправляли в горнило схватки. Учитывая, что большинство подобных специалистов располагали докторскими степенями, а многие ещё и преподавали в университетах, статус материалов получался довольно весомым.

Когда проект прошёл второе чтение, в сети появилось и моё заявление о создании фонда. Записанное ещё вчера, идеально выверенное и ввиду остроты темы, моментально разлетевшееся по громадному количеству площадок.

К тому моменту, стало окончательно понятно, что мы взяли верх. Конечно, жители Кореи не стали убеждёнными сторонниками новых медицинских технологий. Реши парламент изменить законопроект и убрать его в долгий ящик, никто бы из них на улицы не вышел. Но с другой стороны, и выходить на протесты против него они тоже не хотели. Более того — если отталкиваться от данных аналитики, не менее пятидесяти процентов респондентов были настроены с осторожным оптимизмом, ожидая от нового законопроекта реального улучшения своей жизни.

При этом противников среди политических и общественных структур у него хватало. Основной их проблемой стала медленная смена парадигмы. К моменту, когда они поняли, что оголтелая ненависть и старинные штампы, которые они вытащили из своих прошлых материалов, не срабатывают, поле битвы уже осталось за нами.

Безусловно, свою ядерную аудиторию они всё равно собрали. Но рискну предположить — большая её часть тоже колебалась. Сложно выступать против изменений, по итогам которых тебя и твоих близких обещают сделать бессмертными.

В случае с зарубежной реакцией всё было куда сложнее. Естественно, там мы тоже определённую работу вели. Но во-первых, основная часть усилий была сосредоточена на Корее, а во-вторых, у нас попросту не хватало ресурсов, чтобы охватить весь мир. Даже сражение во внутреннем медийном пространстве, с учётом его накала, требовало колоссальных сил и средств. Для битвы планетарного масштаба, нам банально не хватало ресурсов.

Впрочем, кое-где у нас оказались неожиданные союзники. Начиная от нескольких латиноамериканских политических партий, которые заявили о начале разработки похожих законов и заканчивая отдельными слоями населения. В Австрии вовсе произошло неожиданное — самоорганизовавшиеся пенсионеры прошли маршем по городу. А несколько ораторов, выступая перед собравшейся внушительной толпой, заявили, что если власти станут бездействовать, то месяца через три им следует собраться вновь. Только на этот раз действовать решительнее и организовать правительству настоящие проблемы — начать бессрочную блокаду центра города. В конце они призвали пенсионеров по всему миру повторить их ход и напомнить властям о своём желании жить.

Могу поспорить, на какой-то момент времени, этот призыв заставил побледнеть половину генералов внутренних служб по всему миру. Потому как разогнать протест подобного формата силой, практически невозможно. Стоит только попробовать и на улицы выплеснутся десятки тысяч родственников тех самых пенсионеров, которые сметут твои кордоны и захватят город. Да и в целом картинка будет такой себе — реакция на экипированный спецназ, который разгоняет пожилых людей будет вполне понятной. При этом, игнорировать подобное тоже опасно. Хорошего решения вопроса в данном случае попросту не было.

Впрочем, уже совсем скоро они смогли перевести дух. Австрийские пенсионеры оказались исключением. Большая часть остальных возрастных граждан предпочла остаться дома. Да и рейтинг их одобрения нового корейского закона оказался куда ниже, чем у более молодых поколений. То ли опасались, что сами не доживут и не хотели вечной жизни для тех, кто помоложе, то ли давал о себе знать возрастной консерватизм.

В любом случае, пусть зарубежная аудитория и относилась к ситуации скорее негативно, но призывов немедленно надавить на Корею и заставить её отступить, не звучало. По крайней мере из уст тех фигур, которые могли бы на подобное решение повлиять.

Закон уже должен был уйти на третье слушание и я ждал новостей из Национального Собрания. Но вместо них в чат лидеров команд пришло другое сообщение. Со ссылкой на материал о группе иностранных наёмников, обнаруженных в Сеуле.

Ли Сын Хён изначально не слишком хотел возвращаться в Корею. Когда-то давно он уехал отсюда совсем молодым парнем, желающим увидеть мир и разбогатеть. С первым, в целом сложилось — наёмник мог смело сказать, что побывал на всех континентах и многие культуры наблюдал изнутри. Возможно не под самым приятным углом, но тем не менее.

Вот второй пункт остался нереализованным. Из-за чего он в конце концов и дал своё согласие — слишком уж солидный гонорар предлагали за эту работу.

Да и роль у него была не самой тяжелой. Знай себе, сиди на снятой квартире, потягивай чай и координируй действия групп. Личное участие предполагалось лишь в самом крайнем случае.

Тем не менее, смущающих его моментов тоже хватало. Они уже длительное время находились в Сеуле, но приказа на ликвидацию так и не поступало. Схема оставалась всё той же самой — наблюдение, фиксация контактов и ожидание.

Изначально у Ли Сын Хёна был всего один вопрос — зачем ради одной единственной цели перебрасывать сюда настолько большую группу специалистов? В конце концов, наблюдение можно было обеспечить местными силами, а для ликвидации хватило бы пары-тройки бойцов. Более чем достаточно, чтобы убрать бизнесмена, который ездит в сопровождении всего четверых охранников.

Потом возник второй — кто выступает их нанимателем? Мало того, что этот человек оказался готов тратить громадные деньги для того, чтобы держать их в корейской столице на низком старте, так ему ещё и позволяли это делать. Конечно, руководство их компании любило деньги. Но ещё оно любило чёткость в задачах и прозрачность в отношениях с клиентами. Особенно, если речь шла о операциях вне правового поля, как бы странно это ни звучало.

Тот факт, что сейчас командование безропотно шло на поводу у неизвестного, много говорило о его статусе. Особенно, если вспомнить, что их выдернули прямо перед другим важным контрактом, срочно перебросив сюда. И теперь где-то в Африке, вместо элиты первой линии, отдувалось подразделение второго эшелона.

Позавчера объект и вовсе ушёл от наблюдения. Формально вроде бы случайно, но координатор был уверен — тот заранее спланировал отвлекающий манёвр. И безупречно его разыграл, оторвавшись от его людей. Камеры городской системы наблюдения, к которым имелся доступ, тоже не помогли. «Генезис» как будто провалился под землю. А потом снова возник на одной из крупных улиц, вынырнув за десяток кварталов от того места, где был зафиксирован в последний раз. Где всё это время находилась цель и что делала, оставалось непонятным.

Сам Ли Сун Хён немедленно бы отдал приказ на ликвидацию. Потому как подобное «маневрирование» однозначно указывало на раскрытие их присутствия. Но заказчик на его запрос по выданному каналу связи ответил отрицательно. А командование приказало не дёргаться и чётко следовать полученным инструкциям.

Поэтому кореец сидел перед экраном ноутбука и хмуро листал новости, порой скашивая взгляд на экран чата, в котором отчитывались его люди. Известие о новом законе стало неожиданностью, хотя в целом, Ли Сун Хён был согласен с его авторами — если у человечества имеется реальная возможность начать жить вечно, то с чего бы ей не воспользоваться? Тем более в половине статей писали, что клоны не будут приходить в сознание. Людей мало волнуют реальные человеческие жизни, а тут речь по сути шла о комплектах биологических тканей. Вон, в Нигерии уже двадцать пятый год продолжалась тотальная резня в джунглях. Всем было плевать. Только они да пара компаний такого же профиля периодически проводили рейды, вырезая совсем уж разросшиеся отряды партизан.

Тот факт, что их объект оказался лицом нового фонда, который явно создавался для поддержки нового направления, наёмника немного удивил. Если подумать, раньше у цели тяги к публичной активности не наблюдалось. Хотя, как знать — вдруг именно этот закон и был его конечной целью. Если так, то убивать этого Мин Джин Хо придётся с долей сожаления. Неприятно отправлять на тот свет тех, кого в иных условиях, сам бы поддержал.

Он снова глянул на окно чата, но тут ожил наушник в его ухе.

— Здесь полиция, шеф. Патрульные машины, спецназ. С ними даже пресса, я камеры со своей позиции вижу. Что делать?

Новость заставила мужчину на миг замереть. Потом он быстро клацнул мышкой и на экране развернулось новое видео. С восьми камер наблюдения, которые он установил так, чтобы наблюдать за двором дома, где была арендована квартира.

Подчинённый, которого он разместил в одном из соседних домов был прав — двор заполнили полицейские. Которые притащили с собой журналистов. Какая-то девушка уже выступала перед камерой, помахивая руками и что-то рассказывая.

С противоположной стороны дом тоже был блокирован. А на крыше соседнего уже виднелись фигуры пары бойцов в полной выкладке, занявших позиции.

Поморщившись, Ли Сун Хён пригляделся к логотипу на микрофоне журналистки и вбив название телеканала, открыл его сайт на планшете.

Необходимый код, означающий сворачивание операции и срочную эвакуацию он отправил сразу же. В том числе ответив и на вопрос бойца, который прикрывал его позицию. Тот сразу же пропал со связи и по идее сейчас должен был покидать свою квартиру.

Правда, глянув на экран монитора, Сун Хён предсказуемо увидел, как его человека тащат к полицейской машине. Закованного в наручники и уже не пытающегося оказать сопротивление.

Загрохотала входная металлическая дверь, в которую кто-то постучал. Мужчина же снова клацнул мышкой, подтверждая форматирование жесткого диска ноутбука и удивлённо посмотрел на видео прямой трансляции журналистки, которое запустил на планшете.

Даже после того, как в квартиру ворвался спецназ, который моментально уложил его лицом в пол, удивление из глаз Ли Сун Хёна никуда не пропало. По той простой причине, что он никак не мог сообразить, как именно должна была вывернуться судьба, чтобы в национальных новостях их назвали группой наёмников, прибывших для наблюдения за главой «Самсунг Групп» и подготовки его убийства.