Охота за тенями

Глава 5

Петербург, декабрь 2016 года

— Благодарю тебя, брат, что позволил мне закончить миссию в Яви-два и вернуться в столицу, — за то время, что Великий князь Михаил Михайлович находился в военной командировке, а потом некоторое время жил на загородной даче в Стрельне, он похудел, стал более жилистым и высушенным, если так можно было назвать его нынешнее состояние. — Я уже смирился со своим положением.

— Ты брось тут излучать флюиды обречённости, — зыркнул на него Константин Михайлович, сидя за своим огромным столом в кабинете. Младший брат устроился на диване, но сидел не беззаботно, а напряжённо, подавшись вперёд. — И не о каком позволении речь не идёт. Мы с Сашкой посидели и обсудили, что надо тебе вернуться к работе.

— Опять в Яссы? — усмехнулся Михаил.

— Да ты оттуда и не выезжал последние полгода перед возвращением в Петербург, — Константин бегло просматривал документы, не забывая контролировать брата. Закрыв папку с родовым гербом на коричневой коже, он с наслаждением и до хруста в позвоночнике потянулся. — Тебя Яссы не устраивают? Так никто не просит сломя голову лететь к ненаглядной Виорике Катаржи. У тебя есть кабинет в Зимнем, есть помощники, руководящий штат.

— Ты же не просто так сказал про Виорику? — прищурился Михаил. — Хочешь укорить, призвать к совести?

— А по-иному нельзя, — голос Константина отвердел. — Ты представляешь семью Меньшиковых, и должен знать, насколько прозрачными должны быть наши деяния. Хорошо, мы замяли твои похождения с этой жгучей аристократкой. Узнала бы жена, подала бы на развод. А тебе ещё дочерей замуж выдавать. Забыл о них, поди?

— Не дави на мозоль, Костя, — раздражённо ответил младший брат. — Со своими бабами я сам разберусь. Ты скажи честно: мои отношения с Катаржи давно попали под бдительное око ИСБ?

— Давно, Миша, давно. Когда появились подозрения, что девушка сливает некоторую информацию, почерпнутую из ваших бесед, резиденту Ватикана. Некий викарий Доминик… знакомо тебе это имя?

— Доминик? — наморщил лоб Михаил. — Собор Богоматери Королевы Яссы, это он?

— Молодец, ключевые фигуры тебе знакомы, — улыбнулся Константин.

— Ну надо же, — младший брат не скрывал своего удивления и потрясения. — Я его знаю. Он иногда появлялся в нашем представительстве на различных мероприятиях. А почему контрразведка не докладывала мне об агентурной деятельности Катаржи?

— Сам не догадываешься?

— Использовали меня как крупную наживку? А тебе не кажется, что вы с Сашкой заигрались? — побагровел Великий князь Михаил. — Я вам кто: член императорской семьи или какой-то офицеришка с капитанскими звёздочками? Совсем охренели? А если бы я секреты какие выдал? Вот же сучка, а!

— Ты выбирай выражения, братец. Какая она сучка? Красивая молодая женщина благородных кровей. Ну, подумаешь, агент. Даже не агент — осведомительница, вынужденная работать на иностранную разведку. Поймали на чём-то, шантажируют. А ты должен был думать головой, а не нижним местом, когда пытался увлечь Катаржи в постель. Вовремя мы просекли этот момент.

— Так подожди… — Михаил, наконец, отмер и встал с дивана. — Выходит, вы меня вывели из какой-то комбинации?

— По-хорошему, выводить тебя надо было ещё раньше, когда начались увлечения девицами из театральной богемы, — вздохнул Константин. — Ты же берега потерял, брат. Не видел, какие страдания приносишь жене и дочкам.

Михаил не выглядел смущённым. Свои обязанности он выполнял в полной мере, все возложенные на членов императорской семьи процедуры тоже стоически переносил, как солдат — лишения в походе. В Яссах он частенько мотался по различным заведениям с благотворительностью. Детский дом, школы, гимназии, медицинские учреждения… Помогал с финансированием нужных городу и губернии объектов. Надо было перевезти семью? Так Анна сама воспротивилась, не захотела менять суматошный и кипящий жизнью Петербург на сонные Яссы, где разгуливающие по окраинным улицам квохчущие курицы являлись не достопримечательностью, а привычной взгляду обыденностью. Дочери Лиза и Катя тоже не горели желанием уезжать куда-то на юг в жару и скукоту. Признаваясь самому себе, Михаил давно представлял жену в образе чемодана без ручки. И выбросить жалко, и самому не нужно. Выбросил бы, но родственники в лице старших братьев жёстко прижали его. Первым предупреждением стали изоляция в цитадели и последующая высылка в параллельную Явь. Там, кстати, весьма неплохо, если не зацикливаться на некоторых особенностях государственного строя. Но Яссы… Там же Виорика.

— Ладно, я понял, — поморщился Михаил и закинул ногу на ногу. — Теперь каждый мой шаг будет под микроскопом?

— Под стократным увеличением, — не улыбаясь, ответил Константин. — В Яссах действуют резидентуры нескольких стран. Особенно активно — британская и ватиканская. Есть подозрение, что они связаны какими-то договорённостями, поэтому делятся информацией между собой.

Младший брат вздёрнул левую бровь. В словах Кости пряталась недоговоренность, и это беспокоило.

— Ты мне загадками не говори! Предлагаешь доиграть роль наживки?

— Я ничего не предлагаю, а обрисовываю безопасные контуры, которых ты должен придерживаться. Иначе это всё чревато последствиями, которые ударят по репутации императорского Рода. Сам понимаешь, не маленький. С Катаржи можешь встречаться. Нет смысла ограждать тебя флажками нравственности. Только не афишируй столь открыто свои связи. За тобой будут следить, подчищать следы и фиксировать все встречи с девушкой.

— Даже интимные моменты? — разозлился Михаил.

Константин пристально поглядел на него, зачем-то взял в руку тяжелый стакан из малахита, наполненный остро отточенными карандашами и ручками, покачал его и медленно произнёс:

— Какой же ты говнюк, Миша. Тебя только могила может исправить, да и то сомневаюсь. Ты совсем не понимаешь, что являешься целью разработки англичан? Вокруг твоей персоны в Яссах шла непонятная возня, а ты увлёкся симпатичной дурочкой, которую подвели под твой недальновидный нос. В общем так, мне велено передать волю императора. Через два дня вылетаешь в Яссы и приступаешь к своим обязанностям как наместник южных губерний. Твоим помощником и доверенным лицом будет полковник Аржевский. Официально: советник по финансовым делам. Приедешь — он сам представится и доложит обстановку. Сразу предупреждаю, что интрижки с Виорикой Катаржи прекращаешь. Едешь в Яссы с Анной и дочерями, это не обсуждается. С девушкой будет общаться Аржевский. У них сейчас активный романтический период. Не вздумай мешать.

Михаил побагровел, как будто ему со всего размаху прилюдно дали пощёчину, и открыл было рот, но удержался, чтобы не сказать грубость.

— Ладно, я тебя понял, — кивнул он, вставая. — Лучше бы оставили меня в Яви-два, и проблем не было бы. Интересно только, как вы Анну уговорили? Она эти Яссы на дух не переносит.

— Нужно уметь с женщинами разговаривать, — усмехнулся Константин, тоже вставая. — Считай, это ваше семейное путешествие. Император обещал, что оно не продлится долго. Год-полтора. Вот увидишь, туда скоро киевская молодёжь подтянется, прознав о княжнах Меньшиковых. Тебе будет чем заняться.

Он проводил Михаила до парадной. Надежда Игнатьевна, прознав, что деверь уже уходит, огорчилась.

— Миша, а чай? — спросила княгиня, подозревая, что в кабинете мужа произошёл не совсем приятный разговор. — Песочники такие рассыпчатые получились, да с земляничным вареньем…

— Наденька, я бы с удовольствием, — целуя её руку на прощание, ответил младший Меньшиков. — Да мой братец озадачил срочными делами. Надо готовиться к отъезду, каждая минута на счету. Не провожайте меня, сам справлюсь.

Он застегнул пальто, поднял воротник, и чуть ссутулившись, вышел в сопровождении двух своих телохранителей за дверь.

— Михаил сильно расстроен, — заметила Надежда Игнатьевна.

— Просто ему сейчас раскрыли глаза на некоторые вещи, которые он в упор не хотел замечать, — поморщился Меньшиков, возвращаясь в гостиную вместе с женой.

— Какие такие вещи?

— Что надо больше внимание уделять семье. Анна поедет с ним Яссы. Вместе с девчонками.

Княгиня не удержалась и рассмеялась.

— Тогда понятно, почему у него такое выражение лица. У кота отобрали миску с чужой сметаной, да?

— Ну да, точнее не скажешь, — улыбнулся Константин Михайлович.

О том, что происходит в семье младшего из братьев Меньшиковых, супруга была прекрасно осведомлена, но старалась не вмешиваться ни словом, ни советом. Просто поддерживала как могла, когда Анна приезжала в гости и подолгу нагружала своими проблемами ятровку[1]. Наденька стоически выдерживала сеанс душевных изливаний под чай с коньячком и лимоном, но потом чуть ли не до ночи утыкалась в вязание. Тогда Великий князь исчезал в кабинете и не мешал ей релаксировать. В эти минуты они оба остро понимали, как стало пустынно в огромном дворце без детей. И насколько радостно чета Меньшиковых восприняла новость о скором переезде семьи Назаровых в Петербург. Это означало, что теперь можно видеть внуков почаще.

— Дорогая, мне надо братцу Сашке позвонить, — приобнял жену за плечи Константин Михайлович. — А потом мы с тобой попьём чаю с твоим вкусным печеньем.

— Только не задерживайся, — похлопала его по руке княгиня. — Я распоряжусь, чтобы нам накрыли столик в гостиной.

— Как хочешь, я не возражаю.

Меньшиков закрылся в кабинете и снял трубку телефона закрытой связи.

— Соедините с Первым, — приказал он.

Что-то булькнуло, пискнуло — и через несколько секунд раздался чистый голос императора, прошедший через фильтры глушилок:

— Слушаю.

— Я разговаривал с Михаилом, — доложил Константин Михайлович. — Сбросил ему часть информации по Катаржи, пусть сам думает. Если начнёт восстанавливать связи с англичанами или агентурой Ватикана, то первичное предупреждение о заговоре подтвердится.

— Аржевский предупреждён?

— Да, уже в курсе. По легенде он должен в ближайшее время закончить проверку и вернуться в Петербург. Предлагаю оставить полковника в Яссах для дальнейшей разработки девицы Катаржи.

— Ты прямо как Житин стал изъясняться, — рассмеялся Александр. — Давай тебя в отдел контрразведки устроим, глядишь, через два-три года опыта наберёшься, сам будешь операции планировать.

— Уволь, братец, — деланно возмутился Великий князь. — Мне проблем на Дальнем Востоке хватает. Тоже, знаешь, не подарок такой регион под контролем держать.

— Ладно, я свяжусь с генералом Дашковым, пусть проработает легенду для дальнейшего пребывания Аржевского в Яссах. Думаю, проблем не возникнет. Найти нарушения в финансовых отчётах или обнаружить «хищения» в частях, напрямую подчиняющихся наместнику — не столь сложное дело.

— Мишка отправляется в Яссы через два дня. Вместе с семьёй. Подвесим ему на ноги дополнительный якорь.

— Бедная Аня, — усмехнулся император. — Выдержки ей и мудрости… Новостей больше нет? Что по Назарову?

— Схватил какого-то гуся. Попросил дать ему самого сильного ментата. Я послал Кирсанова.

— Ого, неужели всё так серьёзно?

— А когда у Никиты было по-другому? — почесал переносицу Константин Михайлович. — Надеюсь, не сегодня-завтра он заедет ко мне с отчётом. Я так настоял.

— Правильно. Потом мне доложишь.

— Несомненно, — положив трубку, Великий князь вздохнул. Сегодня вряд ли зять появится в гостях. Изучил уже его повадки. Сначала сам отработает полученную информацию, а потом приедет с бесстрастной улыбкой на лице. Надо попросить графа Волынского, не произошло ли ещё каких-нибудь происшествий. Если там завязаны боевики Ордена, Никитка без сожаления их сотрёт в порошок, не спрашивая санкции.

Петербург, декабрь 2016 года

Особняк Волынских

Глава Рода Волынских отключил видеоконференцию с князем Шереметевым и не сразу покинул такое удобное кресло с упругим подголовником. Расслабившись, он с интересом смотрел, как за окном на широком подоконнике расхаживали две свиристели с дутыми грудками. Птицы с наступлением холодов частенько залетали в сад, где росла рябина и яблоньки-дички, чтобы поклевать ягоды. Леонид Иванович настрого запретил садовникам вырубать деревья, совершенно не беспокоясь, что небольшой участок парка представляет из себя неухоженный уголок, в котором легко затеряться. Зато там стояла старенькая беседка. В молодости Леонид частенько пользовался ею, приводя туда друзей. Что говорить, и покуривали там, и даже попивали дешёвое вино, как бы соприкасаясь с простолюдинами пагубными увлечениями. Отсюда через незаметный лаз в заборе убегали в ночные похождения. Было, всё это было так давно, что стало покрываться сизой плёнкой сгоревшего костра. Но лаз он приказал заделать, когда стал Главой. Повторения того, что князь Леонид в прошлом позволял себе, он категорически не хотел видеть в своих сыновьях.

А Василий Юрьевич после всех перипетий в клубе «20» выглядел весьма неплохо, и шёл на поправку семимильными шагами. Целителям оставалось только контролировать общее самочувствие, а в целом Шереметев уже бодрячком метался по усадьбе и строил слуг своим львиным рыком. Старший сын Александр пока справлялся с ролью Главы и целыми днями пропадал на предприятиях, словно опасался, что все процессы пойдут вразнос после слухов о произошедшем с отцом.

Шереметев ни словом не обмолвился о Назарове, чья роль в его выздоровлении оказалась решающей. Леониду Ивановичу казалось, что давний друг до сих пор находится в состоянии удивления и злости. Стать должником жизни — и перед кем? Как такое могло произойти?

— Ничего, Василий, жизнь-то по прямой ниточке не тянется, а довольно извилиста, — в самом конце беседы сказал Волынский, сделав загадочное лицо. — Глядишь, и сможешь расплатиться по долгам без особых проблем и душевных мук.

— Ерунду не городи, Лёня, — махнул рукой Шереметев, сидя перед монитором в пушистом домашнем халате. — Долг жизни переходит из поколения в поколение, если его вовремя не закрыть. Я же понял, о чём ты намекаешь. Не надо. Есть у меня стойкое подозрение, что Никитка с каким-то умыслом разрисовал меня. Все бьются над рисунком и удивляются, насколько умело сплетены руны. Не подкопаешься. А я чувствую сюрпризец…

Мысли Волынского вернулись в прежнее русло. Неприятно чувствовать себя пойманным на крючок. Угроза разоблачения его тайных делишек и махинаций с золотом дамокловым мечом висела над головой, грозясь обрушиться на шею в любой момент. Теперь поневоле приходится втягиваться в опасную авантюру. Переплетение интересов многих кланов, центральным узлом которых стал Назаров, заставляло шевелить мозгами и принимать непопулярные решения. И какого чёрта молчит Жаркий? Уже день заканчивается, а от него никаких известий.

Неприятно потяжелело под сердцем, и в ту же секунду в дверь кабинета нетерпеливо застучали. Волынский нахмурился. Охрана не позволяла себе такого безобразного поведения. Сыновья, если возникали срочные дела, тоже не вваливались к отцу без спроса. Но предупредив о своём появлении, сами открывали дверь.

— Входите! — рявкнул князь, не удержавшись.

В кабинет ввалился начальник внутренней охраны Захар Ягодин. Бывший вояка после ранения поступивший на службу к Волынским уже второй десяток лет верно исполнял свои обязанности, превратившись из молодого энергичного мужчины в крупного и заматеревшего зверя, чутко следившего за порядком в своём хозяйстве. Сейчас этот зверь был бледен.

— Приехали Булат и Марик, — тем не менее спокойно доложил он. — Говорят, заложники сбежали.

— Полозовы? — не поверив, переспросил Волынский. Правый глаз начал непроизвольно дёргаться.

— Так точно.

— Где они? Я про твоих болванов.

— Здесь, в коридоре, — мотнул головой Захар. — Звать?

И уловил во взгляде князя закипающее раздражение, тут же метнулся обратно и тут же вернулся, подталкивая в спину двух молодых крепких парней в испачканной чем-то одежде, от которой, к тому же, исходил странный запах. Сера или сгоревший порох? Волынский повёл носом и сморщился.

— Закрой дверь, — сказал он Захару и ткнул пальцем в рыжеволосого парня с прожжённым рукавом на камуфляжной куртке. — Ты говори. Булат, да?

— Да, хозяин, — кивнул парень, а его кадык дёрнулся вверх-вниз.

— Каким образом заложники сбежали? И какого хрена они сбежали? Ведь их везли на обмен!

— Потайника с бабой никуда не повезли, — переступил с ноги на ногу Булат. Парень жутко боялся, его аура просто сверкала багрово-жёлтыми и коричневыми всполохами. — Они остались на точке, мы их караулили.

— Та-аак, — стал закипать Волынский. — А почему они там остались, не объяснишь? Что вообще произошло?

Воздух заледенел, звонко лопнули плафоны потолочного светильника, осыпавшись стеклом и льдом на сжавшихся бойцов.

— Ваша милость, Жаркий приказал оставить потайника с женой в подвале и ждать звонка от него. Как только он позвонит, мы должны были ликвидировать заложников прямо там, потом вывезти тела в лес. Видимо, встреча с волхвом пошла не по сценарию, я слышал крики и выстрелы. Жаркий сказал «зачищай» и отключился. Я с Мариком пошли исполнять приказ. Но в этот момент прямо на нас бросились жуткие твари, стали плеваться огнём, а потом так меня шарахнули об стену, что я потерял сознание. Марик тоже отключился. Когда пришли в себя, клиентов уже не было.

Волынский потёр лоб и спросил у Захара:

— Они пьяные?

— Нет, хозяин. Скорее, в шоке. Наверное, Полозов скрывал свой Дар, а в момент опасности активировал его. А сам с бабой спокойно ушёл через открытую дверь, сел в машину и свалил. Мне так кажется.

— Машина была на месте, мы же на ней приехали, — сиплым от страха голосом отозвался Марик, низкорослый крепыш с узкими скулами. — А заложники не могли уйти далеко. Мы же на самой дальней точке сидели. Там одна дорога через дачи. До города пешком целый день идти придётся. Нет, они ушли через портал.

— Демоны, мать вашу! — заорал Волынский. — Конечно же, это были твари Назарова! Почему заложников не повезли на обмен? Почему Жаркий дал такой приказ? Я же самолично сказал, как нужно поступить! Привезти Полозова с женой на встречу и обменять их на бумаги! Где этот идиот? Где документы? Что за самодеятельность?

— Я пробовал связаться с Жарким, но бесполезно, — прокашлявшись от спазмов в горле ответил Булат.

Волынский закрыл глаза и попробовал утихомирить самого себя, чтобы не развалить дом магическими потоками. Сердце бешено колотилось, внутри полыхал пожар, грозясь выжечь всю энергию Дара.

— Убери этих остолопов подальше, чтобы я их не убил, — приказал князь, махнув рукой. — И найди мне Бориса, живо!

Оставшись в одиночестве, Волынский вскочил на ноги. Как запертый в клетке зверь он заметался по кабинету, пробуя воссоздать картину произошедшего по словам идиотов, чудом оставшихся в живых после встречи с демоническими тварями Назарова. Значит, это правда. У Никитки есть оружие, против которого устоять невозможно. А это серьёзная заявка на главенство в негласном соперничестве кланов. Ладно, что же произошло? Жаркий, получив приказ обменять заложников на архив итальянца, вдруг проигнорировал его и уехал на встречу с Назаровым. Барон, вероятно, возмутился обманом и прихлопнул всю группу, после чего дал приказ демонам спасти Полозовых.

— Итак, я без документов, потерял несколько человек, всерьёз настроил против себя Назарова и, конечно же, Меньшиковых, — пробормотал Волынский.

Борис приоткрыл дверь с осторожностью, и прежде чем войти в кабинет, просунул голову. Князю нестерпимо захотелось зажать её тяжёлым полотном и как следует расспросить паршивца.

— Заходи, не стой там, — приказал Волынский, успевший прийти в себя. — Дверь закрой!

Младший сын без какой-либо робости посмотрел на осколки лопнувших плафонов, носком туфли отодвинул их в сторону и заложил руки за спину, всем видом показывая, что готов отстаивать свою точку зрения.

— Это ты изменил мой приказ по обмену? — лицо князя не выражало ровным счётом никаких эмоций. — Мы, кажется, всё обсудили.

— Да. Я считаю, что первоначальный план был правильным. Назарова следовало убрать как можно скорее. Через несколько лет он окрепнет и свернёт нам шею. Этого нельзя допускать.

— А ты кто такой, Борис? — спросил Леонид Иванович.

— То есть? — не понял сын.

— Ты Пророк? Или у тебя есть оружие, способное противостоять демонам Назарова? — снова взорвался Волынский. — А может, решил, что слово Главы Рода ничего не значит, на него можно плюнуть?

— Отец, я своего мнения не меняю. Назаров опасен в перспективе. Если эту опасность не ликвидировать, через несколько лет нам придётся отбиваться от молодых и наглых Родов, возглавляемых вологодским кланом.

— Кто тебе такую чушь в голову вложил? — опешил князь. — Даже при всех своих достоинствах Назарову сто лет придётся укреплять позиции, а не воевать с нами! Ты вообще представляешь, с кем связался? А если сегодня ночью к нам заявятся твари преисподней и кончат нас всех в постелях?

— Послушай, пап, — Борис сел в кресло и сжал коленями ладони. — Говоришь, у Никиты есть демоны? Так и нам нужно найти подобное оружие. Есть же маги, специализирующиеся на укрощении тварей. Я слышал, у арабов в почёте иметь джиннов. Нужно протоптать дорожку к кому-нибудь из них и получить хотя бы одну тварь.

— Сначала съезди в Бухару и спроси про судьбу клана Авлодовых, — усмехнулся Глава Рода. — У них был собственный огненный джинн. Потом пришёл злой Назаров со своим инфернальным Слугой и грохнул кувшинного сидельца. Ты ещё не понял, с кем решил потягаться на поле боя? Борька, мы проиграем в открытой войне, а если будем действовать хитрее и тоньше, то у тебя будет шанс дожить до глубокой старости без страха за свою жизнь.

— Получается, мы не выполнили приказ Ордена, — пожал плечами Борис. — Нас закопают раньше, чем мы Никиту остановим.

— Ты уже внёс свою лепту, — ощерился Волынский. — Спасибо, сынок. Пороть тебя до полусмерти — невелика премудрость. Наказание будет другим. Ты что-то проблеял про джиннов. Вот и займись поиском подходящего Слуги. Езжай в Бухару, Басру, Багдад или ещё куда, чтобы я тебя здесь не видел очень долго.

— Но…у меня нет контактов с известными арабскими Семьями, — от неожиданного решения отца Борис растерялся.

— Знаешь, нисколько не волнует твоя проблема, — пожал плечами Волынский, наконец-то почувствовав, как сердце перестало бешено колотиться. — Ты же умный, даже чересчур. Придумаешь, как наладить контакты. Ладно, не смотри таким взглядом, как щенок побитый, ей-богу. Не разжалобишь. Я сведу тебя с бароном Абрамовым. У него на Ближнем Востоке очень много знакомых и друзей, связанных друг с другом специфической деятельностью. Надеюсь, какую-нибудь дельную мысль подкинет. А ты — на ус мотай.

— Хорошо, — немного раздосадовано (а нечего было инициативу проявлять!) и удивлённо ответил Борис. — Значит, мне придётся ехать на Ближний Восток одному?

— Один ты не поедешь, что за глупости, — отмахнулся князь. — Охрана, консультанты, свита. В другой мир едешь. Там одиночку никто не воспримет всерьёз, будут тебя водить за нос, дурачить и посмеиваться. Всё, иди отсюда, изучай поле будущей деятельности.

Глядя на озадаченного необычным наказанием сына Глава Рода про себя ухмылялся. А ведь ловко всё получилось. Назаров, хоть и прикидывается ласковым пёсиком, но периодически показывает сущность волкодава. Нет никаких сомнений, что он попытается найти тех, кто заказал похищение Полозовых, и будет рыть землю так долго, пока не ухватится за ниточку. И этой ниточкой станет Борька. Значит, нужно его отправить подальше от Петербурга. Пусть отсидится на жарком Востоке, полезно будет. Да и связи кой-какие наработает, в будущем пригодится. А он, Глава Рода Волынских, как-нибудь откупится от злющего барона. В конце концов, его люди не пострадали.

Не успел Борис выйти из кабинета, как в него ввалился Захар с вытаращенными глазами.

— Что опять? — недовольно сдвинул брови Волынский.

— Леонид Иванович, там это… Жаркого привезли, — пробормотал глава охраны.

— Что значит — привезли? Мёртвого что ли? — даже привстал князь, а Борис мгновенно выскочил наружу, не прикрыв дверь.

— Подъехала чёрная «Ладога-кросс», остановилась возле ворот, а потом из машины вылетел Жаркий, а машина сразу умчалась, — зачастил Захар.

— Где он?

— В караульной подсобке.

— И какого хрена он там сидит? — взъярился Волынский. — Наворотил дел вместе с сыночком, теперь боится на глаза показаться? Пусть сюда топает!

— Леонид Иванович, он при всём желании ничего не сможет рассказать, — старший охраны замялся, а глаза испуганно заметались по сторонам. — Вам бы самому в караулку сходить, посмотреть. Нельзя его в таком виде через весь дом вести.

— Что за день идиотский? — князь не стал ещё больше нагнетать ситуацию и орать, что его приказы должны выполняться так, как они поставлены изначально. Какой теперь в этом смысл? Захар никогда бы не позволил себе ослушаться хозяина. А вот Жаркий с какого-то перепугу позволил себя уговорить Борьке, и закономерно вляпался в дерьмо. И заодно всю Семью замарал. — Пошли, взглянем на этого идиота. Не думаю, что его карьера в моём доме будет и дальше расти.

Захар поёжился. Сказано это было с обыденностью, в которой таилась печальная участь для Жаркого. Промолчав, как послушный и исполнительный вояка, он помог князю надеть пальто. Волынский раздражённо отмахнулся от поданной ему шапки и с непокрытой головой шагнул на улицу. Караулка находилась за углом особняка в виде кирпичного пристроя к казарме, оборудованного кухней, комнатой для видеонаблюдения и помещением для отдыха. Именно там ожидал своей участи Жаркий под присмотром двух бойцов. Увидев стремительно вошедшего Волынского, они вытянулись и тут же выскочили наружу, повинуясь жесту Главы.

Захар аккуратно закрыл дверь и встал за спиной Жаркого. Леонид Иванович ощутил, как дрогнуло и неприятно заныло сердце. Внешне с его человеком, всегда выполнявшим грязную работу, ничего не произошло. На лице нет следов побоев, руки-ноги целы, разве что рукав куртки порван, воротник свисает на плечо, держась на ниточке, но… с Жарким было что-то не так. С уголка губ свисала тягучая слюна, взгляд бессмысленный, блуждающий и не фиксирующийся на каком-нибудь предмете. Он даже на Волынского посмотрел как на пустое место.

— Жаркий, твою мать! — гаркнул Захар, поняв, что нужно как-то расшевелить товарища. — Очнись уже и расскажи, что произошло!

— Он демон, не человек, — улыбнувшись, ответил мужчина и замер, глядя на противоположную стену, где стоял большой аквариум с рыбками. — Он хотел сожрать мой мозг, но я сопротивлялся, пока были силы.

Жаркий вдруг всхлипнул, слёзы покатились из глаз.

— Почему ты проигнорировал мой приказ, подчинился Борису, а не Андрею, и решил ликвидировать Назарова вместе с заложниками? — зарычал Волынский, с ужасом догадываясь, какая беда приключилась с его верным псом.

— Ваш сын всё правильно объяснил, — неожиданно разумно ответил Жаркий и тут же добавил несуразицу: — Нельзя демону расти. Он наберёт силу и сожрёт всех, кто ему мешает.

— Ментальное вмешательство, — озвучил догадку князя Захар. — Кто-то его в овощ превратил.

— На овощ не похож, но близок к этому, — Волынский с досадой понял, что забыл в кабинете телефон. — Так, слушай меня внимательно. Приставь к Жаркому охрану, покорми его и на всякий случай нацепи на него наручники. От греха подальше… Ты сегодня Коржова не видел?

— Так он уехал в свою контору с утра. У него приём клиентов.

— Ладно, позвоню ему, вызову сюда. Когда он приедет, пусть Жаркого посмотрит. Не вижу смысла о чём-то спрашивать человека со стёртой памятью.

— И что вообще это значит?

Волынский посмотрел на Захара.

— Если из его мозгов вытащили всю информацию, то всем нам хана. К войне надо готовиться. Всё, займись своим товарищем.

Коржов в клановой системе рода Волынских занимал одну из важных должностей: волхв-ментат, имеющий диплом доктора психологических наук. Лет восемь назад попав в сферу интересов князя Леонида, как раз ищущего такого мага, Аскольд Игоревич подумал и принял предложение от одного из влиятельных людей в аристократическом обществе России, но с одним условием: дать ему заниматься практикой. Не мог пятидесятилетний волхв сидеть без любимой работы.

Коржов приехал через час и сразу же поднялся в кабинет хозяина. Щуплый, под метр восемьдесят, в изящных очках в золотой оправе, надетых больше для имиджа, чем из-за слабого зрения (оно у волхва было отменным), он даже не стал снимать пальто, только меховую кепи держал в руке.

— Садись, Аскольд Игоревич, — показал жестом на стул Волынский. — Ты уже смотрел Жаркого?

— Смотрел, Леонид Иванович, — волхв осторожно положил головной убор на край стола. — Странное дело. Те блоки, которые я ставил, оказались целыми. Будь иначе, парень уже давно бы ходил под себя и мычал что-нибудь нечленораздельное. А то и вообще мог помереть.

— Если блоки не тронуты, почему Жаркий невменяем?

— С ним работал очень сильный ментат, — с лёгкой задумчивостью произнёс Коржов, сняв очки. — Он сумел каким-то образом обойти узловые точки, которые могли сработать как мины замедленного действия. Блоки мощные, но поставленные с таким расчётом, чтобы о них подумали, как об основных. Если бы их начали купировать, пошёл бы лавинообразный процесс уничтожения памяти. На что я и рассчитывал.

— То есть у Жаркого есть шанс вернуться к нормальному образу жизни?

— Точно не скажу, — пожал плечами ментат. — Надо следить за его состоянием. Самое неприятное: его память за последние двенадцать часов стёрта. Абсолютно. Клиент ничего не помнит.

Коржов так разволновался, что назвал бойца клиентом, как будто перед ним был не опытный воин, а гражданское лицо, пришедшее на приём.

— У Назарова появился ментат твоего уровня? — Волынский помассировал подбородок. — Мог ли он снять слепки событий, образы и прочие события?

— Исключать подобное развитие ситуации нельзя. А насчёт ментата… Вряд ли. Скорее, он был приглашён со стороны. Я знаю только нескольких волхвов, умеющих играючи обходить подобные блоки. Один из них живёт в Петербурге, но…

Коржов замялся.

— Есть такой господин Кирсанов. Опытнейший ментат. Вся проблема в его принадлежности к определённым властным структурам.

— Аскольд Игоревич, ты мне эзоповым языком прекрати говорить, — не выдержал Волынский. — Я же не могу знать всех твоих коллег, где они работают, кому служат. Он что, имеет отношение к Меньшиковым?

— Да, Леонид Иванович. Кирсанов служит Меньшиковым уже долгое время. Если он взялся за дело, Жаркий нам ничего уже не расскажет. Я не смогу восстановить утраченные участки.

Волынский задумался. Стёртая память Жаркого — сам по себе тревожный сигнал. Значит, Никита знает всю цепочку, работавшую на возвращение документов итальянца, кто отдавал приказ на похищение потайника и его жены. Жаркого Назаров не грохнул, а зачем-то отдал обратно. Действительно, зачем? Какой толк от человека, завалившего всю операцию? Теперь Роду может прилететь откуда угодно. От Никиты, от Ордена, а то и от самих Меньшиковых. Император однажды сделал князю предупреждение, а теперь не станет разбираться, начнёт карать направо и налево. Очень, очень плохо. Придётся идти на поклон к мальчишке, стиснуть зубы и унизиться, лишь бы остаться при своих. Нужно загружать аналитиков, чтобы к завтрашнему утру выдали хоть какое-то заключение. Теперь мяч на стороне Назарова. А он молчит. И это было хуже всего.

— Аскольд Игоревич, а ты сможешь восстановить Жаркого? Хотя бы его функциональные возможности? Мне нужен боец, а не слюнявый идиот.

— Думаю, смогу, — уверенно ответил Коржов, напялив на нос очки. — Повреждения касаются только некоторых участков мозга. А всё остальное в порядке. Я с ним беседовал. Периодически у Жаркого проскальзывали разумные мысли. Да, придётся попотеть. Мне нужна отдельная комната и сиделка, которая будет следить за состоянием больного.

— Обратись к Андрею, он обеспечит всем необходимым, — перевалил на старшего сына часть забот Волынский. Честно признаваясь себе, Жаркий его больше не волновал, но и выбросить человека, верно служившего на благо клана, рука не поднималась. А вдруг Коржову удастся восстановить пласт памяти, стёртый чужим ментатом?

Отпустив волхва, князь Леонид вызвал аналитическую группу и дал задание просчитать последствия неудачного демарша. Пусть работают, если успеют до визита представителя Меньшиковых. То, что он будет обязательно, ясно и без анализа ситуации.

Может, позвать на помощь Шереметевых? Золотишко ведь вместе крали, вместе прятали его по английским банкам. Хорошо, что Бельских не привлекали ко всем финансовым операциям, иначе бы давно пошли следом на реку Печору осваивать рыбный промысел. Все ниточки оборваны, но одна мысль гложет: что выудили из мозгов Жаркого?

Волынский решился. Отпустив аналитиков, он набрал номер телефона князя Василия. Даже отказавшись напрямую помогать союзнику, Шереметев мог подсказать дельную мысль. Одна голова хорошо, а две лучше.

Через два часа, когда вечерние сумерки накинули лилово-чёрное покрывало на город, Волынский подъехал к особняку Шереметевых и в сопровождении дворецкого был сопровождён в библиотеку.

Похудевший Василий Юрьевич сидел в кресле, укрытый пледом, и читал какие-то документы, вложенные в папку. Мягкий свет из-под абажура настольной лампы создавал уютную атмосферу, скрадывая тени на потолке и стенах. Большие окна были закрыты тяжёлыми тёмно-красными шторами.

Встретив Волынского крепким рукопожатием, князь показал на соседнее кресло, захлопнул папку, но не стал её откладывать в сторону, оставив на коленях.

— Днём ты выглядел куда бодрее, — кивнул на плед князь Леонид.

— Холодновато здесь, — Шереметев обвёл рукой пространство, — вот и приходится укутываться. Да и сижу давненько, сразу после нашей беседы сюда ушёл. Зато думается лучше. Рассказывай, что за срочность.

— Влип я, Вася. Очень сильно влип, — поник Волынский и кратко рассказал историю об архиве итальянского мага и каким образом переплелись дорожки с Назаровым.

Василий Юрьевич слушал внимательно, ни одним движением не выдавая свои эмоции. Сохранять хорошую мину при плохой игре аристократы учились с младых ногтей. То и дело он опускал веки, чтобы гость не видел сверкающие в гневе глаза. Неужели Лёня сдавать стал?

— Не буду мораль читать, — сказал он, когда Волынский замолчал. — Но Борька твой идиот, извини за прямоту. Тут простой головомойкой не обойтись. Придётся делать выбор: или сдать его или спрятать подальше от Назарова.

— Идиот, согласен, — кивнул князь Леонид, нисколько не обидевшись на точную оценку деятельности младшего сына. — Но драть шкуру с него тоже не выход. Борька сам мыслишку подкинул, вот пусть и реализует её. Подальше от дома.

— Ну и правильно, — Шереметев не стал интересоваться, что за «мыслишка» посетила княжича. Лёня, если захочет, сам расскажет. — Сам как смотришь на ситуацию?

— Думаю, как отреагирует Никитка. Аналитики предположили, что в течение ближайших дней он будет оценивать полученную информацию и каких-либо резких движений не совершит. А ещё есть подозрение, науськает Меньшиковых. Пусть не самого императора, но своего тестя — точно.

— Да, щенок вырос, поспешных шагов в последнее время не совершает, — признался Шереметев, поглаживая папку. — Значит, время для отражения удара у тебя есть.

— Знать бы, что он придумает, — с горечью произнёс Волынский. — Надо было самому проконтролировать обмен. Борис свинью знатную подложил.

— А что за бумаги, ради которых тебя втянули в авантюру?

— Да чёрт знает, Вася. Пришёл посланник, намекнул на их важность, закрепил неприкрытой угрозой: дескать, гляди, мы твои яйца в тисках держим. Надо бы дать команду нашим людям в Лондоне. Неспокойно мне за кубышку, которую столько лет набивал.

— Получается, для Назарова эти документы тоже представляют интерес, — хмыкнул Шереметев. — Вряд ли он пошёл бы на обмен. Обхитрил тебя Никитка. Послал демонов спасать заложников, а сам спокойно расщёлкал твоих бойцов вместе с магами. Отросли зубы у щенка, как я и опасался. Откормился на свежем мяске и крови. Дальше хуже будет.

— Мне нужен твой совет или помощь, — напрямую обратился к нему князь Леонид. — Понимаю, это не твоя свалка, вмешиваться в неё не станешь. Но мы повязаны золотом. Меньшиковы после публичного наказания Бельских косо смотрят на нас.

— Тем более мне нет необходимости светить свою заинтересованность в твоём деле, — честно ответил Шереметев, нисколько не переживая, что подумает Волынский. Будь тот на его месте, не задумываясь сказал бы то же самое. — Но постараюсь по своим каналам прощупать настроение Великого князя Константина. Не зря же сегодня какое-то оживление было в Кабинете. Разве твой брат вообще тебе ничего не сказал?

— Нет. Я спрашивал его, но Андриан сам не понимает, что происходит. Сказал, что идёт какая-то непонятная возня на высших уровнях, с самого утра подняли спецов по ведомству графа Возницына, а тот, сам знаешь, не любит откровенничать. Да и сын его служит Назарову.

— Да, это серьёзное препятствие, — задумался Василий Юрьевич. — В любом случае, есть люди, которые могут прощупать настроения наверху. Я попозже позвоню кое-кому, но ты сам решай, как тебе поступить. Ищи встречи с Назаровым, договаривайся хотя бы на худой мир.

— Меня скоро разденут с таким подходом к решению проблем, — проворчал Волынский.

— Да, есть такое ощущение, что на тебя стали давить, — подтвердил Шереметев. — Потихоньку, исподволь, но настойчиво. Вот это ты должен был объяснить Борьке, а не давать ему влезать в акцию обмена. Но в общем контексте парень прав. Он без году неделя в России живёт и сразу же нащупал кризисную точку. Правда, действует как слон в посудной лавке: грубо и беззастенчиво крушит перегородки и ломает мебель. Я бы, может, и посоветовал тебе вступить в открытую конфронтацию с назаровским кланом, но гложут меня сомнения, что даже вдвоём мы с ним не справимся.

— Демонов подразумеваешь?

— Именно что их. Сам по себе Никитка тоже представляет силу, но насколько она эффективна без инфернальных тварей — мы не знаем, — продолжал размышлять Шереметев, едва касаясь папки подушечками пальцев. — Нужно их отсечь от взаимодействия с Назаровым, чтобы он не мог на них рассчитывать. Я тут почитал некоторые любопытные книжицы, в которых описываются возможности демонических сущностей. Знаешь, Лёня, всё очень плохо для тех, у кого нет таких Слуг. Они же могут проникать в любое место с помощью тропинок, проложенных в Инферно. Даже порталы по сравнению с их перемещением — детские игрушки. Может, сейчас демоны находятся рядом с нами, только в ином измерении, которое мы не видим.

Волынский поёжился, сразу почувствовав себя неуютно. Не от этого ли здесь так прохладно? Инфернальные дыры источают лютую стужу, в которой невозможно долго находиться.

— Нагнал жути, Юрьевич, — кисло улыбнулся князь Леонид. — Ты лучше про свои идеи расскажи. Не просто же так завёл разговор.

— Против яда нужно противоядие, — Шереметев замер, глядя на друга. — Против демона выстоит только такая же тварь.

Волынский расслабился. У дураков, как гласит народная мудрость, мысли сходятся. Дураком он себя, как и Васю, не считал, поэтому мог спокойно подкинуть идею, в любой момент сославшись на то, что именно Шереметев первым предложил пойти на конфронтацию с вологодским отшельником.

— И где нам взять такую же тварь? — осторожно спросил Леонид.

— Слышал я краем уха об экспериментах в недрах Коллегии Иерархов, — медленно проговорил князь Василий. — У них появились какие-то статуэтки, привезённые нашими офицерами с Балкан. Якобы в каждой из них заточена искра демонической сущности. Если её освободить, можно подчинить тварь себе. Не оттуда ли у Назарова Слуги?

— Как они могли появится у мальчишки? — удивился Волынский. — Иерархи со своими артефактами не расстаются, а чтобы передать их в руки человека, не состоящего в Коллегии — и речи не идёт. Они же скупердяи несусветные. Снега зимой не выпросишь.

— Я не знаю, откуда. Нужно рыть в этом направлении, — помял переносицу Глава Шереметевых. — Будем искать подходы к Иерархам.

Леонид Иванович засомневался, а нужно ли говорить хозяину дома о своей идее заполучить джинна у восточных кланов. Шереметев ему союзник и друг, но вот именно сейчас он заколебался в выборе стратегии, а значит, не будет его поддерживать в начинающем конфликте. Тайно — возможно, а в открытую побоится. Нет, пусть Борька проявит самостоятельность и сам выйдет на след тех, кто имеет дело с демонами. В дальнейшем фактор личного Слуги может сыграть решающую роль в борьбе кланов.

— Хорошо, попробуем с Иерархами, — потёр внезапно похолодевшие ладони Волынский. — А что делать сейчас?

— Выиграй время, иди на поклон к императору или к Великому князю Константину, — пожал плечами Шереметев. — К Никитке тебя калачом не заманишь, а вот опосредованно повлиять на него, думаю, удастся. Если тестя уломаешь.

— То есть предлагаешь откупиться своими активами? — побледнел Волынский, хотя и предполагал такой вариант. — Да Меньшиков такой кусок откромсает, по миру пойду.

— Это очень дурная история, Лёня, — покачал головой Василий Юрьевич. — И отвечать придётся тебе, раз пошёл на обострение…

— Да не собирался я ни на что идти! — не выдержал Леонид Иванович и пристукнул ладонями по подлокотникам кресла. — Стояла задача обменять заложников на архивы магистра. Я лично приказал своему человеку провести обмен без всяких сюрпризов. Но Борька закусил удила и своим решением изменил первоначальный план.

— А что твои исполнители? Что они говорят?

— Они ничего не говорят, — мрачно буркнул Волынский. — Все мертвы, кроме старшего группы. Да и то… все мозги прочистили.

— Охо-хо, — покачал головой Шереметев. — Никак ментоскопию применил Никитка?

— Её самую. Снесён целый пласт воспоминаний, в которых фигурируют образы всех причастных к акции людей.

— Неужели у него не было блока к внешнему воздействию?

— Там поработал сильный ментат. Возможно, императорский. Кирсанов.

— О Кирсанове я слышал, — кивнул хозяин дома. — Выпить хочешь?

— Не хочу. Впору бежать куда подальше.

— Поговори с Костей, прощупай его настроение. Насколько информирован император, какие козыри появились в руках Меньшиковых. Если Назаров готов к переговорам — договаривайся. Да, на уступки придётся идти. Когда найдём противоядие, выпотрошим Назарова без всякого сожаления. И на императорский клан надавим. Будут они у нас вот здесь, — Шереметев сжал кулак и потряс им в воздухе. А потом схватился за грудь, болезненно поморщился.

— Тебе плохо? — встревожился Волынский.

— Странное ощущение, — глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, князь облегчённо хмыкнул. — Как будто изнутри ножом провели по рёбрам.

— Не рецидив, случаем?

— Не думаю. Шуточки Назарова, скорее всего. Подозреваю, руны его скрывают какую-то пакость, но никто так и не разобрался. Говорят, великолепная и тонкая работа, с точки зрения медицины и магической рунологии.

— Может, так и есть, — князь Леонид расслабился. А то переживал, что Василия в собственном доме кондрашка хватит. Тогда точно придётся бежать за горизонт сломя голову. Сожрут с радостью и друзья, и недруги. — Поеду я домой, Юрьевич. Буду звонить Косте, разговаривать с ним. Возьмёшь на себя Иерархов, а?

— Конечно, — великодушно произнёс Шереметев, вставая вслед за гостем. Отбросил плед в сторону, оставшись в том же домашнем халате. — Займусь этим с утра, чтобы не раздражать старых пердунов вечерними звонками. Они любят в это время с внуками нянчиться или чай с вареньем и баранками вкушать.

Волынский хмыкнул и пожал руку князя Василия, после чего покинул его дом. Предстояли тяжёлые решения, но больше всего его глодала мысль, пока он ехал в машине по пустеющим улицам столицы: что предпримет Назаров?

Примечание:

[1] Ятровка — жена деверя (брата мужа)